Любовь и поцелуи

Но прежде чем Арилла успела ответить, его губы прижались к ее губам. Они снова стали едины, и комната наполнилась солнечным сиянием, горевшим также в их душах.

Позже они вошли в будуар, и Роза подала им роскошный завтрак. Арилла подумала, что это последний раз, когда они вкушают изысканные блюда. Отныне им придется довольствоваться самой незатейливой пищей. Но стоит ли отчаиваться? Как сказал Гарри, нужно смотреть на жизнь, как на веселое приключение! И настанет время, когда они восторжествуют над бедностью! А пока она счастлива и может выбросить из головы все тревоги, потому что у них есть главное: их любовь.

Сегодня на Гарри был длинный красивый халат, и Арилла вдруг пожалела, что никогда не видела мужа в мундире.

— Если ты думаешь обо мне, — объявил Гарри, — позволь сказать, что меня не оставляет мысль о том, как чудесно ты сегодня выглядишь, дорогая. — И не сводя с нее глаз, продолжал: — Особенно сейчас, в этом соблазнительном неглиже, с рассыпавшимися по плечам волосами!

— Еще один подарок от Лайзы, — пояснила Арилла, — и я чувствую себя просто виноватой из-за того, что, кроме тебя, его никто не увидит и она не получит множество заказов на подобный фасон!

— Но я считаю, что первым долгом ты должна угождать мне!

— Хочешь проверить это на деле? — лукаво осведомилась Арилла.

Он протянул руку к жене, но тут дверь открылась и на пороге появился Уоткинс.

— Что случилось? — спросил Гарри.

— Простите, что потревожил, капитан, но внизу какой-то человек хочет вас видеть.

Наступило долгое молчание, и наконец Гарри спросил:

— Что ему нужно?

— Не говорит, сэр, только повторяет, что явился по чрезвычайно важному делу.

Гарри застыл, и Арилла взволнованно посмотрела на мужа. Он, по-видимому, встревожился, и его настроение мгновенно передалось ей.

— Если он хочет видеть меня, пусть поднимется, — мрачно процедил Гарри. — Проведи его, но предупреди, что времени у нас мало! Как только будут уложены наши вещи, мы тотчас уезжаем в деревню!

— Слушаюсь, сэр.

Как только Уоткинс вышел, Арилла тревожно спросила:

— Что, по-твоему, нужно этому человеку? Я думала, никто не знает, что мы здесь.

— Я тоже, — кивнул Гарри, — но у меня такое неприятное чувство, что мои кредиторы наконец настигли меня.

— Хочешь сказать, что это судебный пристав?

— Боюсь, именно так. Я, конечно, не смогу ему сейчас уплатить, но надеюсь, что сумма хотя бы не слишком велика и я смогу ее одолжить.

Арилла с грустью подумала, что, если деньги за свадебные подарки уйдут на уплату долгов, останется не так уж много на покупку кобыл и жеребят, которых намеревался приобрести Гарри. Она снова попросила Бога, чтобы дело оказалось не слишком серьезным.

Оба сидели в молчании, пока не открылась дверь, и Уоткинс впустил в комнату незнакомца средних лет с седеющими волосами. Арилле показалось, что человек с такой внешностью, несомненно, должен иметь некоторое отношение к закону. Ей показалось, что чья-то ледяная рука безжалостно стиснула сердце.

— Доброе утро! — приветствовал Гарри. — Вы, кажется, срочно хотели меня видеть?

— Совершенно верно, сэр, — ответил мужчина, входя в комнату.

Последовала неловкая пауза, и незваный гость, подойдя ближе к Гарри, начал:

— Боюсь, мистер Вернон, у меня для вас дурные вести.

— Какие именно? — холодно осведомился Гарри, очевидно, готовясь к обороне.

— Должен с глубочайшим сожалением известить вас, что ваш кузен герцог Вернонуик был убит вчера утром.

— Убит? — в полнейшем недоумении повторил Гарри. — Что случилось?

— Крыша западного крыла обрушилась как раз в тот момент, когда его светлость вместе с наследником, маркизом Верноном, осматривали его, и оба погибли на месте.

Гарри замер в ошеломленном молчании, а посетитель продолжал:

— Меня зовут Мэтьюз. Я представляю поверенных его светлости. Адвокатская контора «Мэтьюз, Фишер и Колби». И поскольку вы ближайший родственник его светлости, после его гибели становитесь четвертым герцогом. Мы будем крайне обязаны, если вы сумеете как можно скорее приехать в Вернон-парк и распорядиться насчет похорон, а потом вступить во владение домом и поместьем.

Гарри глубоко вздохнул, и поверенный, словно понимая, что имеет в виду новый герцог, кивнул:

— Положение довольно сложное, сэр, из-за чрезмерного пристрастия его светлости к экономии.

— Насколько я понимаю, именно поэтому крыша и свалилась на него, — наконец выговорил Гарри.

— Совершенно верно, сэр. Дом и постройки требуют немедленного ремонта, многим пенсионерам давно уже не платят, и они едва не погибают от голода и нищеты, хотя у его милости лежат в банке огромные суммы, которые тот отказывался тратить.

Гарри медленно поднялся.

— Я прекрасно понял, что вы хотите сказать, мистер Мэтьюз, и заверяю, что с вашей помощью как можно скорее все исправлю.

Улыбка преобразила угрюмую физиономию мистера Мэтьюза.

— Это прекрасные новости] Действительно прекрасные!

Помолчав с минуту, он признался:

— Нам было нелегко управлять делами его светлости, поскольку он не желал тратить ни пенни и не слушал никаких советов.

Арилла посмотрела на Гарри, и ей показалось, что муж стал величественнее и выше ростом. В нем появилась новая властность, которой она никогда прежде не видела.

— Попрошу вас, мистер Мэтьюз, — распорядился он, — взять в наемной конюшне Джексона лучший фаэтон и упряжку самых резвых лошадей, а также какой-нибудь экипаж для моего камердинера. До Вернон-парк езды не менее четырех часов, но мы будем там уже сегодня. Если вы и ваши партнеры сможете собраться к этому времени, мы сделаем все возможное, чтобы запустить все колеса в действие и как можно скорее исправить положение дел, описанное вами.

Мистер Мэтьюз поклонился.

— Все приказания будут исполнены в точности, ваша светлость. Спасибо за то, что сумели снять с наших плеч тяжкое бремя неизвестности.

Он направился к двери, но у самого порога снова поклонился и спросил:

— В какое время прикажете подать фаэтон?

— Часа через два, — ответил Гарри.

— Сделаю все, что в моих силах, ваша милость. Он уже закрывал за собой дверь, когда Гарри поинтересовался:

— Как вы нашли меня?

— Прибыв вчера в Лондон, я сразу же поехал в Карлтон-Хаус. Управляющий сообщил мне, что поскольку невеста вашей светлости жила по этому адресу, то слуги, конечно, знают, куда направить багаж.

— Так просто? — рассмеялся Гарри.

— Да, ваша светлость.

Дверь закрылась, и Гарри повернулся к Арилле.

— Невероятно, — пробормотала она.

— Именно это было первой моей мыслью, — согласился Гарри, — но все это благодаря тебе, дорогая. Ты принесла мне удачу, удачу, на которую я и надеяться не мог, и никогда не ожидал, что такое произойдет.

— Надеюсь, что все это правда. Но теперь… теперь когда ты так богат… и титулован… захочешь ли ты меня по-прежнему?

Гарри весело, звонко рассмеялся.

— И ты можешь задавать такие вопросы? Конечно, ты мне нужна! Нам придется много и упорно работать вместе, но в направлении совершенно ином, чем я ожидал.

Он поднес руку ко лбу, словно это помогало ему думать, и продолжал:

— Необходимо разрешить тысячу проблем, и поскольку мне известно, что дом и поместье находятся в еще более плачевном состоянии, чем наше имение, времени понадобится немало, но теперь мы можем себе это позволить. Ты сама слышала, что в банке без всякого применения лежат огромные суммы денег. Я всегда знал, что кузен богат, и только диву давался, отчего он дрожит над каждым пенни!

Гарри рассуждал тихо, задумчиво, словно сам с собой, и подойдя к жене, поднял ее на ноги и заключил в объятия.

— Ты не спрашиваешь, почему я приказал подать фаэтон только через два часа? — осведомился он.

— Мне это… показалось странным, мы можем одеться гораздо быстрее…

— Но мы пока не собираемся одеваться! В конце концов, мы только вчера поженились — похороны, поместья и деньги подождут, сейчас главное — любовь.

И, подхватив ее на руки, прошептал:

— Любовь и поцелуи, которые ты обещала мне, дорогая, и никто и ничто не помешает мне ими наслаждаться.

Арилла тихо вскрикнула, догадавшись о намерениях мужа. Тот отнес ее обратно на постель и осторожно уложил среди разбросанных подушек, затем лег рядом и привлек ее к себе. Солнечное сияние снова окутало их, и Арилла поняла, что Гарри прав. В этот момент не было ничего важнее их самих, любви и поцелуев, которые унесут их в страну счастья.

— Я люблю тебя. О Гарри, я так люблю тебя! — прошептала она.

— Ты моя, — властно ответил Гарри, — моя, сейчас и навсегда. Отдайся мне!

— Я твоя… только твоя.

И они снова взлетели к самому центру светила, осенившего их золотистым блеском лучей, и окружающее исчезло. Осталась лишь ЛЮБОВЬ. ЛЮБОВЬ НА ВСЕ ВРЕМЕНА.

Примечания

1

Мафусаил — библейский персонаж, олицетворение долголетия.

2

Высший свет (фр.).

3

Старший советник муниципалитета.

4

Ансамбль из двух зданий, в одном из которых находится резиденция министра иностранных дел.

5

Прозвище принца-регента.

6

Законодатель мод во времена принца-регента, его ближайший друг.