— Мне очень жаль, — вздохнула Сабина. Любое слово требовало от нее неимоверных усилий, кроме того, она знала, что лжет. Она не жалела никого и ничего, кроме себя.

Ее мозг лихорадочно работал, пытаясь найти ответы на мучившие ее вопросы. Что она сделала? Может быть, она обидела его? Или, что еще хуже, может быть, она вызвала в нем отвращение чем-то, что было недоступно ее пониманию? Хотел ли он просто того, что было недостижимо? Или из-за того, что она была так готова отдаться ему и так хотела его поцелуев — на самом деле страстно желала их, — он больше не находил ее привлекательной? И все же, в который раз, хоть эти мысли и причиняли ей почти физическую боль, так что руки ее дрожали, она снова услышала его голос: «Доверяй мне. Только доверяй мне».

Как, как — если его здесь нет? Она откинулась на подушки. Вопросы, на которые она не могла найти ответа, продолжали роиться в ее бедной маленькой головке, пока наконец, к своему удивлению, она не заснула. Ей приснился сон, в котором он был с ней. Она снова испытала то чувство защищенности, которое он всегда давал ей. Ее рука лежала в его руке — ничто больше не имело значения, кроме того, что он был рядом.

Должно быть, она проспала несколько часов. Когда она проснулась, Ивонна входила в комнату.

— Да вы спали, мадемуазель! — воскликнула она. Это хорошо. Теперь вы почувствуете себя лучше, намного лучше. Видите, я принесла вам чашку чаю, а повар сделал вам маленьких пирожных — «волшебные пирожные», так он их называет. Они всего лишь на один зубок, но, если вы их съедите, мадемуазель, вы почувствуете себя лучше. Долго голодать нехорошо.

— Я постараюсь, — пообещала Сабина. Она успокоилась. Ее сон казался настолько реальным, что ее страх и страдания уступили место умиротворению. Как хорошо, что он хотя бы приснился ей!

Чтобы доставить удовольствие Ивонне и, возможно, потому, что она была, несмотря на все, немного голодна, она выпила чай и даже умудрилась съесть два волшебных пирожных, которые повар испек специально для нее. Не успела она доесть последний кусочек, как в ее комнату вошла леди Тетфорд:

— Тебе уже лучше, детка?

Сабина не ожидала подобного вопроса и удивилась.

— Ивонна сказала мне, что ты устала, и поэтому я хотела, чтобы ты осталась в постели сегодня, — пояснила леди Тетфорд. — Эта бурная жизнь дурно сказывается на тех, кто к ней не привык.

— Да, конечно, — пробормотала Сабина.

— Но тебе не придется долго лениться, — продолжала леди Тетфорд. — Сегодня вечером мы идем на большой прием, и я хочу, чтобы ты выглядела как можно лучше.

— Разумеется, — машинально ответила Сабина.

Она вдруг подумала, не рассказать ли все леди Тетфорд, не объяснить ли ей, что она не может идти на прием, где бы он ни происходил и кем бы он ни был дан.

Она хотела признаться в том, что совершила прошлой ночью, поведать, как она ушла из этого дома, чтобы больше никогда в него не вернуться. Но, осознав всю невозможность убедительно объяснить все это, рассказать историю, у которой не было разумного или вероятного конца, девушка промолчала.

Как мог кто-нибудь понять, каким он был и что значил для нее? Как смело, как глупо прозвучало бы: «Я убежала с цыганом». И все же за этими словами крылось намного большее. Она нашла человека, который, как она верила, был ее другом с самого начала, человека, которого она любила превыше всего — даже больше, чем свою жизнь. А теперь она его потеряла! Он вошел в ее жизнь и исчез, и теперь уже ничто не подтверждало, что он там вообще когда-то был, — ничто, кроме разбитого сердца.

Это правда, подумала Сабина. Ее сердце было разбито, и какая-то часть ее, которую он пробудил к жизни, умерла. Теперь она знала, что без него она никогда не будет чувствовать себя живой. Теперь под грудью был лед. Ее чувства, само ее сердце замерзли. Она больше ничего не чувствовала, даже отчаянные, раздирающие душу страдания, которые она испытала сначала, как только поняла, что потеряла его, и те стихли.

— Мари приготовила для тебя новое платье, — между тем говорила леди Тетфорд. — Я хранила его для особого случая. Но я хочу, чтобы ты надела его сегодня вечером, и, когда ты будешь готова, приходи ко мне в комнату. Я хочу тебе кое-что дать.

— Я приду, как только оденусь, — послушно ответила Сабина.

Ивонна приготовила ей ванну и добавила в воду сладко пахнущую эссенцию. Ее аромат заставил Сабину заплакать. Он напомнил ей о цветах, которые лежали на земле той спальни среди деревьев. Но спустя мгновение она снова погрузилась в полубессознательное состояние и оцепенение. Для нее ничто не имело значения. Способность чувствовать покинула ее.

— Я умерла, — сказала Сабина своему отражению в зеркале немного позже.

Она пробормотала эти слова едва слышно, но Мари, которая вместе с Ивонной подгоняла по ней платье, спросила:

— Мадемуазель что-то сказала? О, это ravissant , прекрасное, самое красивое платье, которое когда-либо носила мадемуазель.

Мари одернула кружевные оборки, которые спадали вниз с тонкой талии Сабины до самого пола, и они упали поверх огромного колокола юбки. Прилегающий корсаж обрамлял плавные изгибы ее фигуры, а ее бледные плечи были почти такими же белыми, как и обрамляющее их мягкое кружево. Мари зачесала ее золотистые волосы наверх и заколола их там большими черепаховыми заколками. На верхушке каждой из них поблескивала маленькая бриллиантовая звездочка.

— Ее светлость особенно хотела, чтобы вы надели именно эти сегодня вечером, мадемуазель, — объяснила она.

Сабина едва слышала ее голос. Из зеркала на нее смотрели темные, пустые глаза, которые вдруг показались слишком большими на фоне ее крошечного мертвенно-бледного личика. Она и в самом деле была так бледна, что не раз задавалась вопросом, не упадет ли она сейчас в обморок, и леди Тетфорд, войдя в комнату, воскликнула:

— Боже, дитя мое! Ты так долго одевалась, что мне стало интересно, что с тобой случилось! С тобой все в порядке?

— Да, со мной все хорошо, — грустно ответила Сабина.

— Что ж, Мари должна непременно нанести тебе румян на щеки, — критично заметила леди Тетфорд. Они подумают, что я привела на прием привидение, а не молодую девушку. — Она мгновение подождала, словно ожидала, что Сабина что-нибудь скажет. Но поскольку та продолжала хранить молчание, она прибавила: — Артур с нами не едет, так что не беспокойся, никто не заметит. Я только хочу, чтобы ты выглядела самым лучшим образом.

— Благодарю, — пролепетала Сабина.

— И у меня есть для тебя подарок. Я берегла его для твоей свадьбы, но я хочу, чтобы ты надела его сегодня же вечером.

И леди Тетфорд открыла бархатную шкатулку, которую все это время держала в руках. Внутри лежало бриллиантовое колье. Оно было полностью сделано из звезд, разных по величине, и заканчивалось огромной звездой в самом центре. Стоило ей вынуть его из шкатулки, как оно засверкало и заискрилось на фоне изящной, округлой белой шеи девушки.

Сабина грустно смотрела на него, вспомнив, как однажды, давно, очень давно, кто-то говорил, что ее глаза похожи на огненные звезды. Теперь этот огонь погас, больше не было искр света на ее лице, только печальная пустота смирения.

— Мадемуазель еще не была прекраснее! — воскликнула Мари.

И Ивонна тоже не удержалась:

— Она словно сказочная принцесса!

Сабина ничего не ответила, но подумала, что уж лучше быть просто женой цыгана. Ей были не нужны ни изысканные платья из Парижа, ни колье и бриллианты, ни заколки со звездами из драгоценных камней. Лучше неровная, пыльная дорога под ногами да грохот колес фургона, который подскакивает на камнях .»Главное — быть с человеком, которого она любила, и знать, что и он любит ее.

Леди Тетфорд терпеливо ждала, и Сабина вдруг вспомнила, что не поблагодарила ее за колье. Она поднесла к нему пальцы и потрогала камни, холодные и твердые. С этих пор такова будет и ее жизнь, подумала она, ее жизнь с Артуром — холодная и твердая.

— Спасибо, — выдавила она из себя и, запинаясь, прибавила: — Это очень мило с вашей стороны.

Леди Тетфорд, казалось, собиралась что-то сказать, может быть, поинтересоваться, что было не так, но потом передумала.

— Мы должны идти, — сказала она немного резко. — Впереди у нас длинная дорога.

Ивонна принесла Сабине накидку и набросила ее девушке на плечи.

— Берегите это прекрасное платье, мадемуазель, — предостерегла ее Мари, когда она повернулась к двери.

Сабина не ответила. «Я хотела носить лохмотья, а вы дали мне шелка и кружево», — хотела сказать она. Но какой был в этом смысл? Кто поймет, что она хочет сказать? Он ушел, и осталась только пустота — безграничная, приносящая боль пустота, простирающаяся в вечность.

Для леди Тетфорд и Сабины в карету положили грелку для ног, чтобы они не снимали вечерних туфель, и лакей заботливо укрыл их меховым пледом. Наконец дверцу захлопнули, и лошади тронулись вверх по склону холма. Солнце только начало опускаться за море, и по мере того, как они ехали, быстро наступили сумерки, и на горизонте осталось только красное сияние.

Должно быть, они ехали уже около часа, когда леди Тетфорд сказала:

— Ты не спросила меня, куда мы едем.

— Нет? — ответила Сабина. — Как невежливо с моей стороны не спросить это.

— Отнюдь, — ответила леди Тетфорд. — Недостаток любопытства — это да, но это так несвойственно тебе.

— Простите меня, — извинилась Сабина.

На самом деле, я думаю, ты заинтересуешься, когда мы приедем, — сказала леди Тетфорд. — Потому что сегодня тебе предстоит встретиться с весьма выдающейся личностью и большой моей подругой. Принцесса Ракоци тридцать лет назад была одной из самых потрясающих красавиц в Европе. Теперь она постарела и не всегда в добром здравии, но она все еще прекрасна и все еще обладает обаянием, против которого невозможно устоять.

Сабина что-то пробормотала в ответ. Она была не очень-то заинтересована в принцессе, с которой должна была встретиться. Интересно, будет ли она когда-нибудь вообще в чем-нибудь заинтересована, покажется ли ей что-нибудь веселым, чудесным и волнующим, или же эта ужасная, замерзшая неподвижность внутри ее груди помешает ей не только наслаждаться вещами, но и счесть их безвкусными? Возможно, даже Артур никак не заденет ее и ей будет все

равно, что он делает и что говорит. Возможно, ей даже не придется шарахаться от прикосновений его рук.

— Принцессе принадлежит замок в горах, — продолжала леди Тетфорд. — Ей нравится тамошний климат, поэтому она и проводит многие месяцы в году в той части света. И разумеется, у нее множество друзей.

— Да, конечно, — пролепетала Сабина, так как сочла, что должна что-то да сказать в ответ.

Леди Тетфорд вздохнула и погрузилась в молчание. Уже почти стемнело, но Сабина мельком увидела башни, вырисовывающиеся на фоне неба, ров, который окружал некогда обнесенный стеной замок, сады, разбитые красивым геометрическим узором, и мост, через который они проехали в огромный двор.

Слуги бросились открывать дверцы, и на ступенях расстелили ковер, по которому они прошли через огромные готические двери в залу с колоннами. Служанки провели их в туалетную комнату, где в камине пылал огонь, на стенах висели зеркала, а в углу стоял туалетный столик, пестревший множеством золотых расчесок и гребней с драгоценными камнями.

Сабина даже не удосужилась взглянуть на все это великолепие. Она безучастно стояла в ожидании, пока служанки снимут с нее накидку. Кто-то расправил оборки ее платья, кто-то ловкими пальцами поправил ее прическу. Она мельком увидела блеск звезд на шее, легкий румянец на своих белых щеках и огромные темные глаза, которые даже ей показались полными боли.

— Ты выглядишь очаровательно, дорогая, пойдем же, — позвала ее леди Тетфорд и направилась в главную залу.

Сабина последовала за ней. Слуги в ливреях и напудренных париках провели их по коридору, увешанному картинами в дорогих рамках. В конце коридора были высокие двойные двери, их распахнули, и Сабина увидела перед собой громадную гостиную, наполненную людьми.

Краешком глаза она заметила канделябры с сотнями горящих свечей, огромные букеты цветов, источающих опьяняющий, экзотический аромат, который, казалось, наполнил всю залу. А потом она увидела, что голову каждой из присутствующих здесь женщин венчала диадема, парадные формы и вечерние костюмы мужчин украшали ордена и награды.

От всего этого блеска и сверкания у Сабины зарябило в глазах. Она покорно ступила следом за леди Тетфорд на мягкий ковер, и они направились туда, где в конце залы стояла женщина, явно ожидая их.

Одежда дамы отличалась изысканностью и роскошью, а ее седые волосы, высоко подобранные над выпуклым лбом, венчала корона из бриллиантов и жемчужин. Те же драгоценности ниспадали тяжелым каскадом с ее шеи до самой талии.

Не успела леди Тетфорд подойти, как женщина вскрикнула от радости и протянула к ней руки.

— Мои дорогие, дорогие друзья, — сказала она нежным, мелодичным голосом. — Это для меня поистине счастливый день.

Она поцеловала леди Тетфорд и вопросительно повернулась к Сабине.

— Это Сабина, принцесса, — как-то по-домашнему просто сказала леди Тетфорд.

Сабина сделала глубокий реверанс. Принцесса протянула руку и так пристально взглянула на нее, что девушка даже удивилась.

— Я так рада познакомиться с вами, Сабина, — нежно произнесла принцесса. Она замолчала, не выпуская руку Сабины, а потом с улыбкой прибавила: — Я думаю, вы уже знакомы с моим сыном Микелем.

Сабина автоматически подняла глаза. Кто-то стоял рядом с принцессой в белой форме с голубой лентой, перекинутой через плечо. Он не говорил, не двигался, но Сабина оцепенела, не в силах отвести от него широко раскрытых глаз. Ее губы приоткрылись.

Это был он. В мире не могло быть двух разных людей, столь похожих друг на друга. Да и как могла она ошибиться в выражении его глаз, изгибе его губ?

Все вокруг завертелось у нее перед глазами, земля ; ушла из-под ног. Лед в ее сердце растаял, и к ней снова вернулась жизнь. Она, должно быть, выглядела так, что J сейчас упадет в обморок, так как обе ее руки вдруг оказались в его. Она прильнула к ним, черпая в них силу и утешение, которые накануне испытала в своем сне.

— О, любовь моя, разве я не говорил тебе, чтобы ты ! мне доверяла? — спросил он.

— Это… правда… это не сон, что ты… здесь? — пробормотала она запинаясь.

— Тот же вопрос я задавал и себе, когда ты приехала ко мне прошлой ночью, — нежно сказал он.

На большее не было времени. Принцесса повернулась к нему, чтобы что-то сказать. Сабина взяла его под руку, и он повел ее на середину комнаты. Стоявшие по сторонам гости делали реверансы, когда они проходили } мимо, а затем вереницей двигались за ними следом. Молча и торжественно шли они по просторным коридорам замка, где через каждую дюжину ярдов стояли лакеи, держа зажженные свечи в позолоченных подсвечниках.

Сабина не спрашивала и даже не думала о том, куда они шли. Она лишь знала, что все ее тело ликовало от того, что он был рядом, что ее рука была в его руке, что его пальцы касались ее. Наконец до нее донеслись низкие звуки органа и высокие сладкие голоса хора мальчиков.

Она увидела перед собой распахнутые настежь двери высокой капеллы и поняла, куда они идут и почему гости следуют за ними. Воздух наполнился едким запахом ладана, высокие тонкие свечи осветили позолоченную запрестольную перегородку за алтарем. Священник в своем одеянии уже ждал, и перед ним лежали две белые атласные подушечки.

Медленно шли они бок о бок к ступеням перед алтарем. Высокие голоса хора эхом звенели под куполом Гости расселись на места позади них, и, когда на собравшееся общество опустилось безмолвие, служба началась и второй раз в своей жизни Сабина услышала имя мужчины, которого она любила, мужчины, за которого она уже вышла замуж однажды, но по цыганским законам.

— Я, Сабина, беру тебя, Микель, в мужья. В счастье и в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии… слышала она свой голос, который повторял эти прекрасные слова.

А когда он надел ей на палец золотое кольцо, она по чувствовала, как на ее запястье запульсировал маленький красный шрам. После этого столько всего произошло, что она едва помнила, в какой последовательности события сменяли друг друга.

Она знала, что принцесса поцеловала ее и произнесла добрые и милые слова; что леди Тетфорд сказала ей, что все понимает и что рада ее счастью.

— Микель пришел ко мне сегодня утром, — сказала она. — Я знала его еще ребенком, и я уверена, как и он. что вы созданы друг для друга.

Затем был большой банкет, на котором молодым предложили множество необычных и прекрасных блюд. Пили за здоровье, один за другим произносили тосты знатные гости, увенчанные титулами и наградами. Если бы не чувство, что Микель был рядом, если бы он то и дело не наклонялся к ней, чтобы прошептать нежные, волнующие слова на ушко, Сабина решила бы, что все это плод ее воображения.

Неужели это правда, неужели она не спит?.. Но стоило ему прикоснуться к ней или произнести слова, которые были слышны только ей, как все сомнения рассеивались, сердце подпрыгивало в груди, а по телу пробегала радостная дрожь.

Когда пир закончился, гости перешли в огромную белую с золотом бальную залу, где цыганский оркестр Е играл веселые, неистовые мелодии, которые заставляли , даже самых степенных кружиться в вихре танца.

Принц вывел Сабину на площадку, положил ей руку на талию и закружил, как в ту ночь во дворце, когда цыган осмелился попросить ее станцевать с ним. Они не разговаривали — в словах не было нужды.

С каждой секундой, проведенной с ним, сердце Сабины все больше наполнялось ликованием. Она и в самых дерзких мыслях не могла допустить, что такое чудо возможно — вот она снова танцует с ним, чувствует его руку в своей, они так близки, его глаза смотрят в ее лицо.

Продолжая танцевать, Микель вывел Сабину из бальной залы в другую комнату, к маленькой лестнице. Когда они наконец остановились, он прижал ее к груди и, взглянув на нее с улыбкой, которая заставила ее сердце перевернуться, сказал:

— Я думаю, желание моей души, отсюда мы и убежим. Он повел ее вверх по лестнице. На площадке была дверь, он открыл ее, и они очутились в комнате с высоким потолком. В камине пылал огонь, и его свет освещал огромную кровать на четырех резных серебряных столбиках с пологом из бирюзового атласа. А венчали полог веера из страусиных перьев, в ногах лежало покрывало из белого горностая с каймой из соболя.

Когда ее глаза привыкли к полутьме и взметающимся вверх языкам пламени в камине, Сабина увидела, что ее собственные вещи лежали тут же. Ее ночная рубашка и пеньюар были аккуратно сложены на стуле у огня, а тапочки из бархата и лебяжьего пуха, которые подарила ей леди Тетфорд не далее как несколько дней назад, стояли у камина.

Но ее глаза не видели ничего, кроме мужчины, который смотрел на нее. Она подошла к камину, — на ее шее и в волосах мгновенно вспыхнули бриллианты.

— Почему ты мне ничего не сказал? — спросила она.

— Красавица моя, верная, моя женщина дорогая! воскликнул он. — Неужели мне нужно объяснять тебе мое глупое тщеславие? Я хотел„чтобы ты любила меня таким, каков я есть.

— Но я бы любила тебя, кем бы ты ни был! — вое кликнула она.

— Как я мог быть в этом уверен? Если бы ты узнала, что я королевский принц, история нашей любви могла бы быть не столь прекрасной.

— Но почему… почему ты притворялся цыганом? спросила Сабина.

Я не притворялся, — ответил он. — На самом деле я наследный король племени запак. Мой прапрадедушка женился на дочери их короля много лет назад, она была единственным ребенком, и их сын, мой прадед, стал, естественно, цыганским королем. С тех пор в нашей семье стало традицией в течение трех недель или месяца каждый год оставлять жизнь в замке и следовать с племенем, куда бы ни завели их странствия. Я побывал во многих местах и видел много удивительных вещей с моими цыганами, но в этом году, поскольку моей матери нездоровилось, я настоял, чтобы мы разбили лагерь близ Монако. Возможно, это интуиция подсказала мне, что я должен быть там и ждать тебя, когда ты придешь, может быть, это была судьба. Как бы там ни было, возлюбленная моя, ты пришла ко мне.

— Если бы я только знала, — вздохнула Сабина.

— Разве это бы не испортило все? — спросил он. — Ты можешь себе представить, что для меня значило, когда вчера ночью ты бросила все, что было для тебя дорого, ради мужчины, который ничего не мог предложить тебе, кроме своей любви?

— И все же ты отправил меня… обратно, — сказала Сабина, и стоило ей вспомнить о всех тех страданиях и горе, которые она пережила этим утром, как ее голос задрожал.

— Я отвез тебя обратно, — поправил он, — потому что хотел привязать тебя к себе всеми связями и церемониями, которые только существуют на свете. Ты вышла за меня дважды, Сабина, — и теперь тебе не уйти от меня.

— Да я этого хочу меньше всего, — сказала она, и ее глаза засияли, словно две ярких звезды.

— Не смотри на меня так, — сказал он хрипло. — Если ты будешь так смотреть, я прикоснусь к тебе, а если я прикоснусь к тебе, я забуду все то, что хочу тебе сказать и объяснить.

Сабина невольно затрепетала: неужели в ее власти было так взволновать его? И как поступила бы любая женщина, она нежно спросила:

— Так ты меня все-таки хочешь?

— Через несколько секунд, — ответил он, — я заставлю тебя забрать назад то сомнение, что прозвучало в твоем вопросе. Я докажу тебе свою любовь, душа моя. Ты станешь умолять меня о пощаде. Но теперь дай мне сказать тебе еще кое-что. Во-первых, сегодня утром я встречался с лордом Тетфордом!

— Ты встречался с… Артуром! — В голосе Сабины прозвучал ужас.

— Да, и я сказал ему, что ты, моя дорогая, принадлежишь мне.

— И что он… сказал? О, он был очень… разгневан? В глазах принца загорелся огонек.

— Разгневан — не совсем подходящее слово. Он был в ярости! Да, он был оскорблен, но сильнее всего, я думаю, было его удивление, что ты вообще могла предпочесть ему другого.

— Он не очень… переживал, что… потерял меня?

— Я думаю, этот твой поступок просто подтвердил его и без того плохое мнение о представительницах слабого пола. Но давай больше не будем тратить время на разговоры о нем. Он больше не имеет для тебя ни малейшего значения, а я ревную к каждому мужчине — да, даже к самоуверенному лорду Тетфорду, — если он занимает хоть каплю твоего внимания.

— Я даже не хочу думать о нем, — прошептала Сабина. — Я хочу быть уверенной в том, что ты действительно здесь и что… я принадлежу тебе.

— Ты убедишься в этом, моя единственная любовь, и больше никогда не будешь в этом сомневаться. Но я должен тебе сказать еще одну вещь. Ты отказалась от своей семьи ради меня, маленькая Сабина, — или думала, что отказываешься. Так я верну ее тебе. Гарри перейдет в кавалерийский полк, как он всегда хотел. Я так ему и сказал сегодня, и сейчас он самый счастливый молодой человек, полный надежд на будущее. А Гарриет. Меллони, Ангелина и Клер приедут и останутся у нас. Когда они станут старше, ты представишь их, моя дорогая, твоей королеве в Лондоне и моему королю, то бишь моему двоюродному брату, при его дворе в Будапеште. Я хочу, чтобы все они были счастливы, если это сделает счастливой и тебя.

— О, как мило, как же это мило с твоей стороны! — воскликнула Сабина, и на ее глазах заблестели слезы.

Растеряв все свое железное самообладание, он заключил ее в объятия и страстно прижал к себе. Их губы слились, и в тот миг не было на свете людей счастливее их.

Наконец он отпустил ее и, взглянув на ее нежное пылающее личико, уютно покоившееся у него на плече, на ее полуоткрытые губы, на глаза, полузакрытые от страсти, которую он пробудил в ней, сказал:

— Вот чего я так ждал. Ты никогда не узнаешь, моя сбывшаяся мечта, что значило для меня прошлой ночью не сделать тебя своей, не овладеть тобой, когда я держал тебя в своих объятиях, когда мы лежали вместе под звездами и твои прекрасные волосы накрывали нас обоих, словно облако.

Он протянул руку и вытащил бриллиантовые заколки из ее волос. Они упали ей на плечи, и в тот же миг его пальцы коснулись крючков на корсете ее платья. Мгновение спустя он поднял ее на руки, и его губы снова нашли ее сквозь завесу ее волос.

— Ты моя, — сказал он. — Моя по законам человека и Бога — моя цыганская жена, моя любовь, моя жизнь, моя королева.

Примечания