Внезапно Салена представила себе, как он касается ее и целует.

Ей стало жутко. Она взглянула на голубую гладь Средиземного моря, отчаянно желая уплыть к далекому горизонту.

Казалось, что все ее мечты о любви исчезли там, где небо соединялось с морем.

Она надеялась, что однажды встретит мужчину, который будет так же красив, как ее отец в молодости, и они полюбят друг друга и заживут вместе, как в сказке со счастливым концом.

Но вместо этого…

С той минуты, как отец сказал ей о предстоящем замужестве, Салена чувствовала непрекращающуюся боль в груди, и с каждой минутой эта боль становилась сильнее.

Слуга принес шампанское, и отец заставил Салену выпить немного, но вместо того, чтобы уменьшить ее страдания, алкоголь только усилил их.

Куда бы она ни взглянула, ей виделись глаза князя, и в них было что-то устрашающее.

Вернувшись в свою комнату, она опять посмотрела на рубиновое кольцо, которое князь ей подарил, — в нем тоже было что-то устрашающее.

Прощаясь с Саленой, отец был небрежен. Она понимала, что он боится, что Салена расплачется, да и сам, безусловно, расстроен предстоящей разлукой.

— Береги себя, моя крошка, — с напускной бодростью сказал он. — Помни, что жить без денег весьма неудобно и крайне унизительно. А великолепные наряды и драгоценности могут заменить многое.

Салена понимала, что он имеет в виду ее чувства к князю.

Ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать, когда отец выходил из комнаты.

Только невероятным усилием воли она заставила себя не броситься вдогонку, не крикнуть отцу, что она уедет с ним и будет делать все, что он скажет, — но не может, просто не в состоянии выйти замуж за князя!

Вместо этого Салена, глотая слезы, упала ничком на кровать.

Когда снаружи загрохотал последний экипаж, увозящий ее отца, она перевернулась на спину и лежала так, вслушиваясь в стук колес, пока он не затих вдали.

Салена представляла себе, как отец в эту минуту твердит себе, что все на свете пустяки по сравнению с тем фактом, что его дочь будет всю жизнь получать от мужа две тысячи фунтов в год.

Сумма немаленькая, и Салена понимала: отец надеется, что ей удастся отложить какие-то деньги на случай, если она вдруг надоест князю и он уже не будет так щедр с нею.

И она молилась в душе, чтобы это произошло как можно скорее.

— Быть может, разочаровавшись во мне, он отпустит меня и женится на ком-нибудь вроде мадам Версон, — вслух сказала Салена.

Но на самом деле она понимала, что это всего лишь пустые мечты, как в детстве, когда она сама себе рассказывала разные истории и представляла себя участницей страшных и волнующих приключений.

И неизменно добрая фея, белый рыцарь или прекрасный принц в последнее мгновение спасали ее от гномов, драконов или злых великанов.

Только на сей раз никто не придет на помощь: ведь князь — не персонаж из ее детских сказок.

Вошла служанка, чтобы приготовить ванну и сказать, что ужин подадут в восемь часов.

Пока готовилась ванна, прибыла очередная коробка от мадам Иветт. В ней, как и предполагала Салена, было свадебное платье.

Оно было прекраснее всех платьев, которые мадам Иветт шила Салене до этого, но ей казалось, что перед нею лежит плащаница.

В коробке были еще кружева, вуаль и венок из искусственных цветков апельсина.

Салена вспомнила, что в мечтах она всегда надевала венок из живых цветов.

«Но я представляла, что выхожу замуж по любви, — подумала она. — А эта свадьба несправедлива и фальшива».

Так же фальшива, как и цветы апельсина, которые выглядели безвкусно и грубо по сравнению с цветами из сада.

Разумеется, вслух Салена ничего не сказала и позволила служанке одеть себя, словно восковую куклу.

— Я должна надеть вуаль прямо сейчас? — спросила Салена, и собственный голос показался звучащим откуда-то издалека.

— А как же? Его высочество этого ждет, m'mselle, — ответила служанка.

Она ужасно гордилась тем, что ей выпала честь одевать невесту, и трещала без умолку, но ее голос доносился до Салены как будто сквозь вату.

— В этом году, как раз перед тем как я поступила к его высочеству, моя сестра вышла замуж, — тараторила служанка. — Конечно, свадьба была скромной, но все так веселились! Гостей было видимо-невидимо! И поскольку мы люди небогатые, каждый принес что-нибудь для свадьбы — кто посуду, кто еду, ну, вы понимаете. Все смеялись, танцевали, пели. Это был самый счастливый день в моей жизни.

«А в моей — самый несчастный», — хотелось сказать Салене.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Служанка как раз надевала на нее вуаль и венок из искусственных цветов.

— Мадемуазель так прекрасна! — воскликнула она едва ли не с благоговением.

Салена встала.

— Должно быть, уже около девяти. Мне, наверное, надо спуститься вниз.

Она пошла к двери, но служанка ее остановила:

— Одну минутку, мадемуазель! Вы забыли обручальное кольцо! Его высочество расстроится, если вы не наденете его к ужину.

— Д-да… конечно, — безжизненно ответила Салена.

Служанка надела ей кольцо на безымянный палец левой руки.

На фоне белоснежного платья оно казалось сверкающей каплей крови.

Князь ждал Салену в гостиной, и, спустившись, она увидела, что вся комната уставлена букетами белых цветов.

Князь был в строгом вечернем костюме. На его манишке сияла пара крупных бриллиантов.

Салена замерла на пороге, и князь какое-то время молча смотрел на нее. Она опустила глаза, и тогда он подошел к ней и взял ее под руку.

— Этого мгновения я ждал, — сказал князь. Он поцеловал ей руку, а потом перевернул кисть, и Салена почувствовала, как его губы коснулись ее ладони.

Пальцы князя казались Салене алчными и неприятными; она с трудом подавила желание отдернуть руку.

«Я должна вести себя как подобает, папа хотел бы этого», — сказала себе Салена.

Но она не могла справиться с дрожью, и князь понял, что ей страшно. Взяв ее руку в свою, он повел Салену в маленькую соседнюю комнату, где был накрыт стол для ужина.

Здесь тоже было великое множество белых цветов. Стол был уставлен белыми орхидеями, а от аромата лилий у Салены слегка закружилась голова.

— Наш первый ужин вдвоем, — сказал князь, когда Салена села. — Не могу выразить словами, моя обворожительная маленькая Салена, какими скучными казались мне люди, которые отделяли меня от вас.

«Неужели ему действительно было так скучно?» — думала Салена, вспоминая шумные компании, которые повсюду сопровождали князя в последние дни.

— Я попросил вашего отца позаботиться о том, чтобы наша свадьба осталась в секрете, — продолжал князь. — Мне казалось, что у вас не будет большого желания выслушивать бесконечные поздравления и долгие речи.

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть следующую фразу:

— Не могу выразить, как я мечтал поговорить с вами.

— О… чем? — спросила Салена, чувствуя, что князь ждет от нее этого вопроса.

— Только об одном, — с улыбкой ответил князь. — Конечно же, о любви.

Он сказал это таким тоном, что Салене стало жутко. Она торопливо сделала глоток шампанского, как будто вино могло ее защитить.

Князь говорил по-английски, и Салена надеялась, что слуги-французы не поймут его слов, но страсти, которая горела в его глазах и звучала в его голосе, нельзя было не заметить.

— Я влюбился в вас с первого взгляда, — прошептал он. — И поклялся себе, что вы будете моей.

Князь окинул ее долгим взглядом и продолжал:

— Вы так юны, невинны и притягательны! Клянусь, ничто не будет стоять между нами! И позвольте добавить еще, Салена, что я всегда получаю то, что хочу.

Огонь в его глазах загорелся ярче, и голос князя изменился: теперь он был больше похож на рычание зверя.

— Среди моих знакомых… никогда не было русских, — быстро произнесла Салена. — Я надеюсь, вы расскажете мне о России и…

— Россия далеко, — перебил ее князь. — А мы с вами рядом, и это намного важнее.

— Но мне действительно… интересно узнать о вашей… стране… И конечно, о том, как живут в России.

Поколебавшись мгновение, Салена добавила:

— Я слышала… в России много… страданий и нищеты.

— Эти нелепые слухи разносят люди, которым не понять величия моей родины! — ответил князь. — Возможно, когда-нибудь ты увидишь все своими глазами. Но сейчас у нас есть о чем поговорить и кроме России.

У Салены отлегло от сердца, когда он сказал «возможно». Она поняла, что князь не собирается везти ее в Россию — по крайней мере в ближайшее время.

Значит, ее разлука с отцом будет недолгой. Она вспомнила, что он сейчас всего в нескольких милях отсюда, и это послужило ей небольшим утешением.

Отец, разумеется, счастлив пожить в крупном отеле — тем более что он избавлен от необходимости оплачивать счета.

— О чем вы думаете? — спросил князь.

— Я думаю об отце.

— Не нужно за него волноваться. Надеюсь, он сказал вам, что я уладил кое-какие его трудности?

— Вы были… очень добры к нам.

— Вы говорите это искренне?

— Да, разумеется… Я очень признательна вам, — сказала Салена. — И простите… я еще… не поблагодарила вас… за кольцо.

Говоря это, она протянула перед собой левую руку, и рубин в лучах свечей вспыхнул зловещим светом, напомнив Салене о камне по имени «Глаз Дьявола», о котором она читала в книгах, посвященных Востоку.

— У меня для тебя есть и другие украшения, — сказал князь. — Ожерелья, которые будут обвивать твою шею, броши, которые я приколю на твою нежную грудь…

По спине Салены пробежала дрожь.

— Вы… очень… добры, — пробормотала Салена.

— Мне нетрудно быть добрым к тебе, — сказал князь. — Но и ты должна быть ко мне добра.

— Да… конечно…

— Как увлекательно будет открывать для тебя любовь! — воскликнул князь. — Это — самое волнующее занятие, и я мечтаю об этой минуте.

Салене казалось, что ужин длится целую вечность, но наконец он завершился. Потом князь резко спросил о чем-то одного из слуг.

— Он ждет, ваше высочество, — ответил слуга. Князь встал и предложил Салене руку. Поднимаясь и кладя ладонь на его руку, она чувствовала себя так, словно ее ведут на гильотину.

В голове у нее промелькнуло, что точно так же шли на смерть аристократы во времена революции — понимая, что нет никакой надежды на спасение, и зная, что иначе поступить нельзя. Они шли на смерть с достоинством.

Салена вскинула голову. Коридор, по которому они шли, как знала Салена, вел к личным покоям князя.

В отличие от гостевых комнат они располагались на одном этаже с гостиной, и отец говорил Салене, что окна их выходят на террасу.

В конце коридора была дверь — слуга почтительно распахнул ее перед ними, — а потом еще одна дверь.

Комната, что была за ней, выглядела изнутри как маленькая православная церковь.

Перед алтарем, в мерцании семи серебряных лампад, стоял длиннобородый священник. Он был в черной рясе; на шее у него висело большое распятие.

Потрескивали свечи. В воздухе стоял тяжелый запах ладана, смешанный с ароматом лилий.

На полу лежали две сатиновые подушечки. Князь опустился на одну из них на колени и велел Салене сделать то же самое.

Священник забормотал что-то, вероятно, молитву, но так как он говорил по-русски, Салена не понимала ни слова. Когда священник окончил молитву, князь взял Салену за руку и, сняв у нее с пальца рубиновое кольцо, заменил его золотым.

Священник воздел руки и благословил новобрачных. Князь поднялся с колен.

— Теперь мы муж и жена, Салена, — сказал он и нетерпеливо потащил ее к двери.

Князь привел Салену в просторную, роскошно обставленную гостиную и сказал:

— Ты — моя жена, — он улыбнулся. — Теперь мы можем поговорить о любви, и нас никто не прервет.

— Нельзя ли мне… сначала посмотреть ваши покои? — спросила Салена. — Я здесь… никогда не была.

Князь понял, что она боится его, и улыбнулся еще шире:

— Позволь, я лучше покажу тебе твою спальню. Для нас она сейчас важнее всего.

Салена не нашлась, что ответить, и покорно пошла за князем. Он привел ее в большую комнату, окна которой выходили на террасу.

Фонтан внизу сверкал и переливался в лучах разноцветных ламп, искусно спрятанных среди цветов; на темном небе ярко горели звезды, — но Салена ничего этого не замечала: она была не в силах отвести глаз от огромной кровати, которая, казалось, заполняла собой всю комнату.

Шелковое покрывало лежало в стороне, простыни были откинуты, и Салена не смела даже подумать о том, что будет дальше.

— Стоит ли ждать? — услышала она голос князя. — Я позову служанку, а когда ты ляжешь в постель, я вернусь, и мы начнем наш первый урок.

С этими словами князь позвонил в колокольчик, и служанка тут же явилась, словно ждала за дверью. Это была та же самая девушка, что прислуживала Салене все это время.

Князь поцеловал руку своей новоиспеченной супруге и сказал:

— Не заставляй меня ждать, моя красавица. Он повернулся к двери, и бриллианты на его булавке сверкнули.

— Его высочество — нетерпеливый жених, — лукаво заметила служанка, когда он вышел, и Салене стало еще страшнее.

Служанка сняла с нее вуаль и начала развязывать шнуровку на свадебном платье.

Салена чувствовала себя как во сне и не понимала, что с ней происходит, пока вдруг не оказалась в ночной сорочке, сшитой так искусно, что вполне могла бы сойти за бальное платье. Она была из тончайшего батиста и оторочена настоящим валансьенским кружевом по низу и на рукавах.

— Позвольте, я расчешу волосы вашему высочеству, — сказала служанка.

Салена послушно повернулась к туалетному столику. Она была не в состоянии ни о чем думать и делала только то, что ей говорили.

Присев на стул, она заметила письмо, прикрепленное к зеркалу, и, узнав почерк отца, развернула его.

Моя дорогая!

На прощание я хочу еще раз сказать о том, как сильно я тебя люблю и как мне хочется, чтобы ты была счастлива. Когда у тебя будет время, прошу тебя, напиши мне, что прощаешь меня и по-прежнему думаешь о своем любящем и грешном отце.

Карденхэм.

Салена перечитала письмо дважды и почувствовала, как ее словно омыло теплой волной, поднявшейся изнутри.

Она понимала, что пришлось пережить отцу, заставляя ее — ради спасения их обоих — делать то, что ей ненавистно.

Салена встала из-за туалетного столика.

— Подождите минутку, — сказала она служанке. — Я хочу написать отцу. Быть может, еще не слишком поздно и кто-нибудь отвезет письмо в Монте-Карло?

— Да, конечно, ваше высочество. Кто-нибудь из слуг это сделает.

В углу комнаты стоял секретер. Очень красивый, инкрустированный костью. Секретер был закрыт. Салена сделала попытку его открыть.

— Он заперт, — сказала она служанке. — А мне нужна бумага… для письма.

— Наверное, ключи в ящике, ваше высочество, — ответила служанка. — А если там нет, я спрошу у экономки.

— Я сама посмотрю, — сказала Салена.

Она выдвинула один из маленьких ящичков и в глубине его увидела ключ.

Открыв секретер, Салена, как и надеялась, обнаружила там промокательную бумагу, бумагу для письма и конверты.

И вдруг ее взгляд упал на две фотографии, стоящие напротив чернильницы.

Салена взяла одну, чтобы рассмотреть получше.

На фотографии была изображена привлекательная женщина в дорогом вечернем платье.

«Кто бы это мог быть?» — подумала Салена и, перевернув фотографию, увидела на обратной стороне надпись, сделанную по-французски:

Сержу от его любимой жены Ольги.

Салена в оцепенении уставилась на фотографию. Никто и никогда не говорил ей, что князь — вдовец. Внезапно ей стало страшно.

Салена решительно протянула руку ко второму снимку. На нем она увидела ту же женщину в окружении четырех детей; старшему было, наверное, около шестнадцати.

На обратной стороне тем же почерком было написано:

Милому Сержу от всей его любящей семьи. Рождество, 1902 год.

Салена долго смотрела на фотографии.

Потом медленно, словно на ощупь пробираясь по лабиринту, она осознала смысл этих фотографий. И словно чей-то далекий голос прошептал ей ответ на другие вопросы, которые она себе задавала.

Их тайная свадьба, настойчивость отца, которую он объяснял желанием оградить ее от любых невзгод в будущем, то, что ей не позволяли разговаривать с теми, кто бы мог открыть правду… Салена смутно припомнила слухи о русских аристократах, которые имели привычку уезжать от семьи, чтобы развлечься «как мальчики».

Еще она вспомнила, что где-то читала о коронах, которые, по русскому обычаю, полагается держать над головами у жениха и невесты.

Но на ее свадьбе с князем не было никаких корон! Салена утвердилась в подозрении, что священник был ненастоящий, или скорее всего служба, которую он вел, не имела ничего общего с венчанием.

Не в силах сдвинуться с места, она сидела и смотрела на фотографии четырех детей и женщины с привлекательным лицом.

За спиной у Салены служанка сказала испуганно:

— Что случилось, ваше высочество? Вы чем-то расстроены?

— Все… хорошо, — через силу ответила Салена после небольшой паузы. — Оставьте меня.

— Но, ваше высочество, ваши волосы…

— Прошу вас, оставьте меня одну!

— Я буду ждать, когда вы меня позовете, ваше высочество.

Салена не ответила. Она сидела, уставившись в одну точку. Услышав, как служанка закрыла за собой дверь, она встала, все еще глядя на фотографии, которые держала в руке. Как долго она так простояла, Салена и сама не могла бы сказать, но тут дверь распахнулась, и вошел князь.

Он уже переоделся, сменив вечерний костюм на тонкий халат восточного покроя; его обнаженная шея была в морщинах, и оттого он выглядел намного старше.

Не осталось и следа от его элегантности. Сейчас это был просто крупный мужчина средних лет. Только его глаза не изменились — и страсть, горящая в них, вспыхнула сильнее, когда он увидел Салену в прозрачной ночной сорочке.

— Ты готова, моя прекрасная невеста?

— Да, я… готова, — ответила Салена. — Но позвольте спросить, как вы объясните мне это?

С этими словами она протянула ему фотографии. Выражение радостного нетерпения на лице князя сменилось недовольством.

— Где ты их взяла? — спросил он. — Кто их тебе дал?

— Никто, — отвечала Салена. — Я увидела их в секретере.

— Дураки! Глупцы! — в злости вскричал князь и, выхватив фотографии у Салены, с размаху швырнул их в угол. — Это нас не касается!

— Меня — касается, — возразила Салена. — Я… вам не жена. И вы это сами… знаете.

— Какое это имеет значение? — спросил князь. — Я люблю тебя и научу, как любить меня.

— Вы всерьез полагаете, что я позволю вам… прикоснуться ко мне, после того как узнала, что вы лишь делали вид, что хотите взять меня… замуж.

— Я сказал тебе: это не важно. Я буду ухаживать за тобой, оберегать, у тебя будут любые деньги и столько драгоценностей, сколько ты пожелаешь…

— Нет! — перебила Салена. — У вас есть жена. У вас есть дети. Нельзя говорить такие вещи… мне, если вы… принадлежите им.

— Я принадлежу тебе, а ты — мне, — сказал князь.

Он сделал шаг вперед, и Салена вскрикнула:

— Не смейте… касаться меня! Я немедленно уезжаю! Я собираюсь найти отца.

— Ты воображаешь, что нужна ему? — спросил князь. — Он был рад, что я заплатил за тебя, и скоро ты тоже будешь радоваться, моя маленькая голубка.

— Нет… нет! — вскричала Салена.

Она бросилась к двери, но князь перехватил ее и толкнул обратно. Салена неистово сопротивлялась, отбиваясь руками и ногами.

Салена была маленькой, хрупкой, но все же князь не смог удержать ее. Морщась от боли, он отпустил Салену.

— Я вижу, с тобой следует обращаться, как с упрямым мужиком, — сказал князь. — Но сейчас ты поймешь, кто твой хозяин.

С этими словами он вышел, заперев за собой дверь.

Салена не сразу поняла, что произошло, а когда осознала, у нее перехватило дыхание.

Она бросилась к двери, тщетно пытаясь ее открыть, и в эту минуту вернулся князь.

На губах его играла циничная улыбка, а выражение лица было таким жестоким, что на мгновение Салена застыла, скованная ужасом.

Потом она увидела у него в руках длинную плетку.

Не веря собственным глазам, она смотрела на нее, пока князь подходил ближе, и, только когда он замахнулся, закричала и попыталась увернуться.

Но было слишком поздно!

Князь швырнул Салену на кровать, и в следующее мгновение плеть врезалась в ее тело.

Салена вновь закричала. Князь трижды успел ударить ее, прежде чем она нашла в себе силы подняться и кинуться к двери.

Он схватил ее за ночную сорочку и рванул на себя.

Салена споткнулась и не упала лишь потому, что уцепилась за секретер.

А потом она почувствовала под правой рукой что-то твердое.

Не зная, что это за предмет, но в надежде, что он может послужить оружием, Салена стиснула его в кулаке. Рассмотреть его и понять, что это, она не успела: князь обхватил ее поперек туловища и вновь швырнул на кровать.

Уткнувшись лицом в простыни, она услышала, как свистнула плеть. Князь безжалостно сек ее, и при каждом ударе ей казалось, что в ее сознание врываются языки пламени.

Послышался чей-то крик, и Салена даже не осознала, что это кричит она сама.

Потом она затихла, и князь, тяжело дыша, перевернул ее на спину.

Сознание покидало ее. Она лежала на кровати с закрытыми глазами и была полностью в его власти.

В правой руке у нее был нож для резки бумаги — именно его она случайно взяла с секретера.

В муках боли она стиснула его в кулаке, и, когда князь перевернул ее на спину, нож смотрел вверх.

Князь этого не заметил.

С торжествующим криком он набросился на Салену, и лезвие вонзилось ему в живот.

Схватившись за рукоятку, он скатился с Салены, тяжело и хрипло дыша.

— Ты убила меня! Я умираю! Пошлите за доктором! Спасите меня! Господи, помоги мне!

Салена села и увидела полураздетого князя, лежащего у кровати. Его окровавленные пальцы сжимали рукоятку ножа, и кровь заливала белое покрывало, упавшее на пол.

— Ты убила меня! Убила! — вопил князь по-французски. — Помогите! Помогите!

Казалось, слова постепенно замирают у него в горле. Салена в ужасе подумала, что и вправду убила его.

Она с опаской спустилась с кровати, словно не понимая, что теперь никто не может ей помешать.

— Я — умираю! — выдохнул князь, и его глаза закрылись. Под ним на полу разливалась алая лужа.

С криком ужаса Салена выбежала через открытую дверь на террасу и, с трудом понимая, что делает, бросилась по лестнице, мимо переливающегося фонтана, вниз, в сад.

Она босиком пробежала по белому мрамору, по зеленой лужайке, мимо деревьев — и очутилась у края мыса.

Она колебалась не больше мгновения, глядя на волны, разбивающиеся о серые камни.

А потом бросилась вперед, вздрогнув, когда холодные брызги попали ей в глаза.

Неистово, ожесточенно Салена поплыла в открытое море…