Глава 1

ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ

Могущественный Тонгор судорожно схватился за горло и зашатался, с трудом удерживая равновесие. Дрогнув, поплыл перед его слабеющим взором высокий алтарь величественного храма города Патанги. Тонгору не хватало воздуха. Грудь его то подымалась, то опускалась, дыхание стало хриплым и частым.

Он рванул на себе украшенную золотом королевскую мантию.

На обнажившейся груди зеленым огнем сверкнул небольшой амулет. Тонгор боролся с оцепенением, которое, подобно ледяному яду, разливалось по его жилам. Он пытался отогнать кружащийся малиновый туман, застилавший глаза. В мутнеющем свете сквозь скопления теней он неясно различал удивленно-встревоженные лица друзей и капитанов, придворных и других титулованных приближенных, а среди них — бледное лицо его любимой жены Соомии и испуганные глаза сына, джасарка Тарта. Лучи полуденного солнца ярко освещали храм, заполненный людьми, которые собрались здесь, чтобы увидеть, как повелитель Запада совершит весеннее жертвоприношение. Вряд ли могли они предположить, что станут свидетелями столь трагического события.

Силы оставили Тонгора, и он потерял сознание, рухнув на мраморные ступени у подножия алтаря. Раздались крики ужаса, пронзительный женский визг. Паника и страх охватили присутствующих. Старый герцог Мэл, один из друзей и советников Тонгора, находился впереди толпы и поэтому первым оказался около упавшего короля. Он приложил ухо к неподвижной груди варвара, затем дрожащими руками коснулся его тела.

Не обнаружив признаков жизни, он в отчаянии взглянул на саркайю Соомию. Его обычно добродушное и простоватое лицо выражало боль и растерянность от постигшей всех утраты.

Молодая королева стояла, крепко прижимая к себе испуганного сына. Ужас и обреченность — вот что она испытывала. И без слов герцога Мэла она не сомневалась в том, что ее царственный и своенравный супруг мертв.

Однако это не начало повествования. Чтобы рассказать все сначала, нам нужно вернуться к страницам Книги миллионолетий, чтобы оказаться за пятнадцать дней до того, как произошли эти события. Место действия — Западные ворота Патанги.

Ранний час. Именно здесь и начинается рассказ о самых страшных и фантастических приключениях Тонгора.

Было раннее утро весны в год царствования 7017-й. Чарн Товис, молодой отар Черных драконов, который спас жизнь Тонгору три года тому назад, когда воины Патанги попали в засаду в холмах кристаллов грома, поднялся, как обычно, с рассветом. Получив от Тонгора в награду за храбрость звание капитана, Чарн Товис теперь командовал сотней воинов, имея почетный титул коджана империи. Это давало ему право жить во Дворце Ста Сарков. Дворец представлял собой мощное сооружение, кирпичная кладка которого возвышалась над Ториан Вэй — величественной улицей, проходившей от большой площади в центре пышного метрополиса к высоким башням Западных ворот. Именно туда Чарн Товис и направился в этот утренний час, когда золотистое солнце древней Лемурии поднялось над горизонтом и затопило светом всю землю.

Чарн Товис был высоким худощавым воином. Его загорелое мускулистое тело покрывали черные кожаные доспехи, украшенные эмблемой дракона. Такая же эмблема была и на рукоятке его меча. На чисто выбритом лице с волевым подбородком выделялись светло-серые глаза. Прямые черные волосы были коротко подстрижены. Он шел по улицам, и его шаги гулко отдавались по каменной мостовой. Широкий черный плащ был наброшен на плечи, и солнце сверкало на драгоценностях, украшавших его запястья, пояс и рукоятку меча.

Высокие ворота Патанги раскрывались с наступлением рассвета. Приближался Праздник весны, и уже с утра слышалось громыхание тяжелых телег, груженных зерном, фруктами и другим товаром. Все они направлялись на знаменитый базар города Огня. Через ворота окруженного стеной города текла пестрая толпа: фермеры и крестьяне, стремившиеся попасть на рынок, бродячие певцы и фокусники. Проезжал на своем поджаром горячем кротере одетый в плащ воин — кожа кротера, подобно змеиной чешуе, сверкала на солнце. Здесь же на широких плечах рабов-рохалов, уши которых были украшены драгоценностями, покачивался паланкин дворянина.

В толпе выделялись молодые люди в военном снаряжении, с мечами на боку, луками и колчанами за спиной. Эти юноши, серые от дорожной пыли и усталые, направлялись сюда из девяти городов Запада. Они шли из Зангабала, Пелормы и Шембиса, из Тсаргола, Кадорны и Турдиса — города Дракона. Их вело в великую Патангу знаменитое имя Тонгора и легенды о его славных делах. Чарн Товис улыбнулся, глядя на них. Совсем недавно и он, отпрыск древнего, знатного, но обедневшего рода, был таким же молодым чантаром, воином из далекой Возашпы на Востоке. Чарн Товис прошагал полмира, порвав со своей родиной и посвятив себя служению великому королю, герою века — Тонгору из Валькарта, повелителю шести городов.

Эти парни найдут, конечно, свое место в имперских легионах или же, если им подвернется удача, — среди стрелков Патанги или в недавно созданной Воздушной гвардии, сверкающие серебристые корабли которой без устали кружили в утреннем небе над великим городом. Может быть, они попадут даже в самые почетные войска — станут Черными драконами, которые поклялись до конца защищать правителя сарка, его жену саркайю и их юного сына — джасарка. Город Огня продолжал нуждаться в защитниках. Да, Тонгор многого достиг за девять лет правления (четыре вражеских города пали в ходе войны, а его империя стала такой огромной и сильной, что не имела равных себе во всей Лемурии), и тем не менее враги, завидуя Патанге и его славе, постоянно устраивали заговоры с тем, чтобы сбросить в дорожную пыль черно-золотые знамена.

Погруженный в эти мысли, Чарн Товис не обратил внимания на человека, который, прихрамывая, проследовал через городские ворота за огромной военной колесницей с чантарами.

Человек этот шел медленно, старчески согнувшись, тяжело опираясь на длинный посох. Его худое тело прикрывала обтрепанная грязная одежда черного цвета, а изорванный капюшон был глубоко натянут на опущенную голову.

Путник заметил Чарна Товиса, наблюдающего за проходящей через ворота толпой.

Прихрамывая, человек в плаще подошел к пилону, где находился молодой воин и где были высечены даты славных побед короля Нумидона, правившего Патангой много лет тому назад, когда город был еще совсем молодым. Чарн Товис обернулся, и перед ним предстал одетый в лохмотья незнакомец. По виду изодранной, пропитанной дорожной грязью одежды воин решил, что старик, стоявший перед ним, — нищий.

— Извините, я сегодня вышел без кошелька, — сказал Чарн Товис, дружески улыбаясь. — Но вам подадут у дворцовых ворот, где кормят городскую бедноту.

Человек в капюшоне, закрывавшем лицо, слегка покачал головой и заговорил тихим хриплым голосом, почти шепотом:

— Старик благодарит вас, благородный господин, но мне нужно не ваше золото, а ваша помощь. Я ищу дом барона Таллана, не могли бы вы указать мне путь туда?

— В самом деле? Нет ничего проще! Эта улица называется Ториан Вэй. Идите по ней до Базарной площади и дальше по проспекту Сфинксов на юг от площади к кварталу Купцов. Там вы найдете дом, который вам нужен. Там, где он стоит, проспект раздваивается: на запад — к Базарным воротам и на юг.

Старый нищий благодарно поклонился и зашаркал прочь.

Вскоре он затерялся в толпе. Чарн Товис задумчиво смотрел ему вслед.

— Клянусь Карчондом, Богом Воинов! — вырвалось у него. — Очень странно.

— Что странно, Чарн Товис? — прогремел чей-то голос, прерывая его размышления. Товис обернулся и увидел могучую фигуру воина из рохалов в блестящих, украшенных драгоценностями доспехах, улыбающегося ему с высоты своего огромного роста.

— Беларба, Шангот! — обрадовался Чарн Товис, произнося обычное для Лемурии приветствие. — Ты рано встал сегодня.

— Не раньше тебя, — ухмыльнулся Шангот. Достигавший в высоту восьми футов, лысый, как яйцо, синекожий гигант был одним из легендарных воинов далекого Востока, князем племени джегга, с которым Тонгор подружился восемь лет назад, путешествуя по великим равнинам. Шангот и несколько воинов из его свиты сопровождали Тонгора на его обратном пути в Патангу и вошли в его личную охрану. Обладая смелостью, достоинством варвара и будучи глубоко преданным повелителю Запада, Шангот быстро сошелся с важными сановниками и охранниками Тонгора, несмотря на свою странную внешность и поразительно высокий рост.

— Когда я подошел, ты говорил сам с собой. Что-нибудь случилось? — обратился Шангот к Чарну Товису. Молодой воин задумчиво почесал подбородок.

— Да, собственно, ничего. Когда я стоял у ворот, проходил старый нищий. Он спросил, как найти дом Таллана. Это и кажется мне необычным.

— Что же тут необычного? — удивился Шангот.

— Может быть, ты не знаешь барона Таллана. Он редко бывает при дворе, его там не слишком любят. Имя его — Далендус Вул, и он — весьма неприятный человек. Все, что у него есть, — это титул, который достался ему лишь по причине его появления на свет. Он из старинного дворянского рода, и ему как-то удалось остаться на плаву, когда повелитель Тонгор освободил Патангу от власти хранителей Огня. Саркон сослал большую часть старых дворян — тех, кто помогал жестокой тирании хранителей. Но против Далендуса Вула не было никаких свидетельств, за исключением его не слишком приятной репутации. Вот мне и кажется странным, что бродяга ищет дом Таллана. Я никогда не слышал, чтобы барон проявлял щедрость — как раз наоборот.

Шангот пожал плечами и рассмеялся.

— Ну, если это все, на что ты тратишь свое время, то присоединяйся ко мне. Давай вернемся во дворец. День только начался, и мы вполне успеем до завтрака сразиться разок-другой. Я вызываю тебя на поединок!

— Принимаю твой вызов, — ухмыльнулся Чарн Товис, — хотя по опыту знаю: за пятнадцать минут ты вымотаешь меня так, что я буду чувствовать себя усталым весь оставшийся день.

Они отправились во дворец, дружески болтая. Лишь много дней спустя у Чарна Товиса появилась причина вспомнить о встрече с одетым в черное нищим.

Согнутая фигура в изодранной и грязной одежде медленно ковыляла по проспекту Сфинксов и вскоре добралась до дворца Далендуса Вула. Это было высокое роскошное здание, фасад которого украшали разноцветные изразцы с фантастическими чудовищами посреди различных гербов и геометрических фигур.

Нищий пробирался к задней части дворца, где располагались кухни. В воздухе ощущались нежнейшие ароматы готовящихся блюд. Повара, суетясь, сцеживали охлажденное вино и загружали подносы сочными фруктами. Обнаженные до пояса поварята вынимали из дымящихся печей пироги с мясом и раскладывали на блюдах изысканнейшие пирожные. Было хорошо известно, что Далендус Вул — большой гурман и что он испытывает удовольствие от жизни лишь при виде яств во время трапезы, а не на поле брани и не во время военного похода.

Прихрамывающий нищий выглядел так незначительно и так тихо вошел, что некоторое время никто не замечал его присутствия. На нищего обратили внимание лишь тогда, когда в комнату торопливо вбежал управляющий дворцом, чтобы поторопить поваров с приготовлением блюд. Выпучив глаза на странного незнакомца в лохмотьях, он побагровел от ярости.

— Откуда взялся этот оборванец? Из какой сточной канавы? — заорал он. — Эй, ты! Побыстрее убирайся или я напущу на тебя стражу! Если мой господин узнает, что уличные бродяги болтаются по дворцу… — Но тут голос его стал затихать, глаза округлились от удивления, а лицо побледнело.

Согнутая фигура нищего вдруг распрямилась. От облаченного в черное незнакомца теперь исходило странное ощущение надменной холодности и королевской властности. Худощавое лицо его скрывал низко надвинутый капюшон, и только глаза злобно горели изумрудным огнем. В этих пылающих злобой глазах чувствовалось что-то роковое, какая-то неземная сила.

Леденящий страх буквально парализовал управляющего, так что кровь застыла в его жилах.

Человек в черном презрительно смотрел на управляющего.

Трясущийся слуга с бледным от ужаса лицом вызвал у бродяги насмешливую улыбку. А потом незнакомец заговорил, и голос его напоминал зловещий и неприятно холодный дьявольский рокот прибоя.

— Отправляйся к своему господину, собака, и скажи ему, что пришел его хозяин. Да, тот, о котором все думают, что он мертв и погребен под холодными водами Таконды Чуна, Неизвестного моря. Так думали все в течение этих трех длинных лет.

Но мне удалось избежать гибели и ускользнуть от ярости варвара Тонгора. Я все еще жив и хочу увидеть собаку-валькара мертвым в могиле. Иди, дурак, и пусть мой раб Далендус Вул предстанет передо мной. Я — Черный повелитель, его хозяин.

С выпученными от ужаса глазами, взмокший от пота и ослабевший, управляющий собрал все свои силы и дрожащим голосом произнес:

— Ваше… имя?

Изумрудные глаза незнакомца вспыхнули холодным колдовским огнем. Его тонкие губы шевельнулись, произнося устрашающее имя того, кого считали давно умершим:

— Марданакс из Заара!

Глава 2

У АЛТАРЯ ДЕВЯТНАДЦАТИ БОГОВ

За три года до того, как происходили эти события, воздушная армада Патанги окончательно сокрушила Заар — древний город магов-чародеев, находившийся далеко на Востоке. Вооруженные волшебными кристаллами, ограненными великим Иотондусом Катоольским, отряды Тонгора нанесли ужасные разрушения цитадели дьявольских чар. Проломив гигантскую стену из черного мрамора, отделявшую город от моря, они высвободили гигантские волны Таконда Чуна, Неизвестного моря, и те поглотили Черный город. Так погибло последнее Черное братство, которое уже давно пыталось добиться господства над молодыми городами Запада с помощью своей таинственной науки волшебства.

В этом катаклизме погибли колдуны Заара. Эти ужасные мастера магии уже очень близко подошли к тому, чтобы захватить власть над всем миром. Таинственная магическая сила колдунов превращала людей в беспомощных рабов, и ворота Заара проглатывали их, словно пасть чудовища. Однако Тонгору Великому и его другу Шанготу, воину из рохалов, удалось одержать верх над колдовскими чарами и победить повелителей Заара. От руки Шангота, князя кочевников, погибли Вуал-Мозг, Сарганет Нульдский и Ксот. Сам же Тонгор в жестоком поединке убил Алого колдуна. Центральный храм Заара был разрушен боевыми кораблями Патанги, и под тоннами камней погиб Питуматон, чья смерть последовала за смертью Адаманкуса и Талаба Истребителя.

Все полагали, что Марданакс, Черный Великий хранитель, погиб, как и остальные чародеи. Однако ему удалось уцелеть в этом хаосе. Пока Тонгор сражался с Малдрутом, повелитель Заара покинул свой трон и скрылся через потайную дверь. Известными ему одному путями переодетый колдун выбрался из города. Он сохранил жизнь, но лишился при этом очень многого. Покинув Заар, он оказался без орудий колдовства. Его волшебная сила постепенно слабела и рассеивалась. Он остался совсем один. Все его собратья по черной магии погибли. Мир был враждебен к нему. Перед Марданаксом встала исключительно сложная задача — пересечь полконтинента, наводненного врагами, — и ему удалось ее выполнить. Описание опасностей, окружавших его, и тех трудностей, которые он преодолел, могли бы составить захватывающую книгу приключений. Но об этом никогда не будет рассказано, поскольку этого нет в летописях Лемурии.

Теперь же наконец Марданакс попал в лагерь своих врагов.

В тайне и одиночестве шел он к Великому заливу, который разрезал Лемурию почти пополам, протянувшись от Таракуса, самого южного города на конце мыса, до Патанги, в самой северной части залива, расположившейся в устье Рек-Близнецов.

Миновав городские ворота, колдун направился дальше по улицам, не замеченный никем, кроме Чарна Товиса. Так он добрался до дома единственного своего союзника во всем великом городе Огня.

Далендус Вул, барон Таллан, был тайным агентом Заара, поклявшимся содействовать уничтожению Патанги. В его доме и находился сейчас черный маг. В течение долгих трех лет путешествуя по континенту, Марданакс не переставал разрабатывать и совершенствовать коварный план мести. Теперь же все детали были продуманы. План выглядел безупречно, он не мог закончиться неудачей. Казалось, Тонгор обречен. Даже здесь, в своем собственном городе, окруженный сотней тысяч воинов, он не сможет уйти от черной тени последнего хранителя.

Шли дни, и вот наконец настал Праздник весны. Повелители Запада в нарядных одеждах собрались в огромном колонном зале храма Девятнадцати Богов, чтобы быть свидетелями того, как сарк сарков совершит жертвоприношение у высокого алтаря. Там были насмешливый, фатоватый юный князь Дру и старый грубовато-добродушный воин князь Мэл со своими молоденькими дочерьми Иннельдой и Лулерой. Безукоризненный, в блестящих серебряных доспехах и небесно-голубом плаще Том Первис из Воздушной гвардии стоял рядом со своим старым товарищем Зэдом Комисом, командиром Черных драконов. Князь Шангот из племени джегга возвышался над всеми остальными.

В толпе перед троном можно было заметить спокойное моложавое лицо великого Иотондуса Катоольского вместе с Чарном Товисом и толстым старым бароном Селверусом и всеми остальными, менее знатными придворными. Здесь же находились и послы из городов, платящих дань: Шембиса, Тсаргола, Зангабала, Турдиса и прекрасного Пелорма, вставшего под знамена империи лишь год тому назад.

Среди менее знатных дворян особняком стоял массивный, неприятный на вид Далендус Вул. Его тучное тело было облачено в великолепные одежды. Яркие драгоценные камни сверкали в ушах, украшали лоб и грудь, а толстые пальцы представляли собой сплошное ослепляющее созвездие драгоценностей.

Однако богатство, так выставлявшееся напоказ бароном Талланом, не могло скрыть его отталкивающую внешность, поскольку природа восстала против него с самого момента его рождения. Далендус Вул был жертвой редкой болезни, которая сделала его кожу чрезвычайно бледной и покрыла волосы серебристой белизной, а его водянистые глаза приобрели неземной розовый оттенок. Теперь мы называем таких несчастных альбиносами и, понимая их состояние, сочувствуем им. Однако в те времена, когда происходили описываемые события, люди были полны предрассудков. Обычных альбиносов они считали колдунами, боялись и ненавидели их. Однако благодаря своей знатности и богатству Далендус Вул был избавлен от оскорблений со стороны простонародья. Ничто не ограничивало свободы его передвижений. Но ничто не могло его излечить. Он ощущал растущую ненависть к обычным людям, окружавшим его, более счастливым, чем он, из-за нормального цвета кожи. Тайная ненависть пожирала его, словно какая-то ядовитая язва. Из-за этого он стал легкой добычей колдунов Заара, пообещавших ему, что если он поможет им победить повелителя города Огня, то он — Далендус Вул — станет правителем города, а жители Патанги — его рабами, и он сможет поступать с ними, как ему заблагорассудится.

От внимательного наблюдателя наверняка не укрылось бы, что Далендус Вул, стоявший со своей скромной свитой и наблюдавший за происходящей церемонией, пребывал в необычном волнении. На его бесцветных бровях выступили капельки пота, а в глазах застыл страх. Слабый и чувственный рот его дрожал, а тучное тело выглядело обмякшим от слабости. Был ли это страх или беспокойное ожидание чего-то, что неминуемо должно произойти? Вряд ли кто-либо мог ответить на этот вопрос.

А кто этот высокий незнакомец, появившийся в окружении Далендуса Вула? Его стройная фигура была закутана в темные одежды, на голову низко надвинут капюшон, так что никто не мог разобрать его лица и заметить блеск изумрудных глаз, которые колдовскими огнями горели во мраке. Это был Марданакс из Заара.

У алтаря Тонгор проводил обряд приношения Девятнадцати Богам, высокие фигуры которых, высеченные из отполированного мрамора, окружали его огромным полукругом: Отец Горм и улыбающаяся Тиандра, Эдир — Бог Солнца и Иллана — Владычица Луны, Карчонд — Бог Воинов и юный Иондол — Бог Песен, мудрый Пнот и угрюмый Авангра, Шастадион — Бог Моря, Диомала — Богиня Плодородия и все остальные. Золотистые лучи полуденного солнца, проходившие сквозь стеклянный купол, освещали храм. Мерцающий свет мягко падал на гладкий белый мрамор высоких фигур богов и на алтарь, где стоял Тонгор, повелитель Запада.

Львиная мощь чувствовалась в мускулистой бронзовой фигуре варвара — искателя приключений из далеких северных земель. Участвуя во многих битвах и сражениях, он завоевал половину городов на юге Лемурии. Даже боги стали считаться с ним, победителем, и вознесли Тонгора над другими правителями. Богатая, украшенная золотом одежда не скрывала могучего телосложения валькара — ширину плеч и мощной груди, сильные, как у гладиатора, мускулы. Несмотря на королевскую власть и роскошь, Тонгор прежде всего оставался воином, железная сила которого никогда не ослабевала.

Его жесткое, бесстрастное лицо напоминало маску из темной бронзы, величественную и суровую, обрамленную гривой темных волос, которые спадали на плечи, а на лбу удерживались платиновым обручем со сверкающими бриллиантами. Под хмурыми черными бровями с дикой силой величественного и неукрощенного льва джунглей горели яркие золотистые глаза. По случаю торжественного жертвоприношения богам Тонгор не взял с собой знаменитого меча валькаров. Вот таким человеком был Тонгор — величайший воин всех времен, герой тысяч легенд, который проделал длинный путь через многие опасности, завоевав трон и разделив его с женщиной, которую любил.

Именно в тот момент, когда Тонгор был в зените своей славы, Марданакс из Заара нанес удар.

В течение семи дней и ночей скрываясь в доме Далендуса Вула, колдун подготавливал себя к этому титаническому действу, чтобы в нужный момент выплеснуть всю мощь своих колдовских чар на самого ненавистного своего врага. Склепы и катакомбы, находившиеся под дворцом Далендуса Вула, стали свидетелями ужасных убийств. Каждое утро воды Рек-Близнецов выбрасывали в море изувеченные трупы рабов барона Таллана, с тел которых были срезаны клейма. Жизненная энергия, грубо вырванная из трепещущей плоти рабов, была принесена Марданаксом в жертву повелителям Хаоса.

Теперь колдун обладал огромной волшебной силой и мог поразить своего врага.

Когда-то Марданакс занимал почетное место среди девяти колдунов Заара, каждый из которых был столпом власти. Вместе они обладали невероятной колдовской силой. После их гибели возможности Марданакса быстро ослабли, так как астральные потоки, которые соединяли его и других членов Черного братства, исчезли. Однако в данный момент колдун как бы одолжил силы. А потом, пусть удар его и был слабее, чем обычно, он поразил повелителя Запада прямо у величественного алтаря богов.

Ужас и оцепенение охватил толпу, когда все увидели Тонгора безжизненно лежащим у подножия алтаря. Люди смотрели друг на друга с изумлением и страхом. Женщины визжали и падали в обморок. Охранники, пытаясь навести порядок, размахивали стальными клинками, словно этим оружием можно было защитить королевскую семью Патанги от невидимых колдовских сил.

Никто не остался безучастным в толпе кричащих, ругающихся или молящихся мужчин и женщин. Даже Далендус Вул, знавший с самого начала о готовящемся покушении, застыл с выражением явного страха на взмокшем от пота лице. И только прикрывающийся капюшоном высокий худой человек оставался отчужденно спокойным и полным тайного триумфа. Со злорадством наблюдал он за тем, как саркайя Соомия безудержно рыдала над безжизненным телом сраженного сарка — любимого супруга, и его сощуренные глаза светились дьявольским изумрудным огнем. Один за другим занимали свои места около поверженного вождя его верные товарищи: Зэд Комис, виконт Дру, барон Селверус, герцог Мэл, Шангот из племени джегга, молодой Иотондус и другие.

Но Чарна Товиса не было среди них. Молодой воин, ставший совсем недавно одним из Черных драконов и получивший от Тонгора титул коджана империи, полагал, что не имеет права считать себя близким другом умершего правителя.

Стоя в отдалении, он заметил в свите Далендуса Вула высокую, облаченную в черные одежды фигуру. Посреди взволнованной толпы этот таинственный человек поражал своим ледяным спокойствием и невозмутимостью. Где же Чарн Товис видел его раньше? Несколько дней назад на него произвела странное впечатление встреча с нищим у городских ворот. Мог ли этот знатный приближенный барона Таллана оказаться тем оборванным бродягой, который разговаривал с Чарном Товисом при въезде в город?

Молодой воин в кожаных доспехах Черных драконов с тревогой рассматривал странного незнакомца. Что же касается переодетого колдуна, то он вообще не заметил Чарна Товиса. Марданакс из Заара был слишком увлечен моментом своего триумфа. Он так упивался победой и разыгрывавшимся перед его глазами спектаклем, что ни разу не взглянул на Чарна Товиса.

Позднее он пожалеет об этом, так как молодой воин запомнил эту неподвижную среди всеобщей суматохи фигуру. Это обстоятельство сыграет свою роль в последующих событиях.

Глава 3

ТАЙНЫЙ СОВЕТ

Каменная крепость Сардат Кип возвышалась на зеленых холмах поместья Тезони к северу от Патанги. Здесь сливались воедино две реки — Саан и Исаар, одна из которых, петляя, текла с запада, из страны буйных джунглей Куша, а другая проложила свой путь сквозь огромные, величественные горы Моммур, делившие Лемурию на две части.

В окрестностях Сардат Кип уже семьсот лет благоденствовали наследники герцога Мэла.

Именно сюда в полуночный час тайными и скрытными тропами прибыли десять мужчин, вызванных герцогом на совет.

Кроме самого Мэла, тут присутствовал тучный старый Селверус — второй из трех баронов королевства. Но не было виконта Дру, находящегося в заточении во дворце. По той же причине отсутствовал Том Первис, даотар Воздушной гвардии, хотя его друг Зэд Комис находился здесь вместе с Иотондусом, принцем Шанготом и старым жрецом Эодримом — иерархом храма Девятнадцати Богов. Прибыл и молодой Чарн Товис.

Эти десять человек добирались сюда окольными путями. Одни, как Селверус, Эодрим и Иотондус, — по земле, верхом на зампе или кротере, другие, как Шангот и Зэд Комис, прибыли по воздуху на личных воздушных кораблях — воллерах, как назывались они в древней Лемурии. Эти люди встретились тайно, потому что темные и ужасные времена наступили в империи Запада, хотя всего семь дней прошло после неожиданной и трагической смерти их товарища и правителя — Тонгора.

Странные события начали происходить почти сразу же после того, как тело Тонгора в кожаных доспехах, облаченное в величественный темно-красный плащ (знаменитый меч валькаров покоился на поясе северянина), было положено в гробнице из белого мрамора, установленной в храме перед высоким алтарем.

Несравненная молодая королева Соомия удалилась во дворец и редко появлялась на публике. Неизвестно почему она распустила совет помощников сарка, который преданно служил Тонгору в годы его правления. Она сосредоточила всю власть в своих руках, на что, в соответствии с законами Патанги, имела право. Тем не менее, выглядело это странно, словно княжну подменили.

Кроме того, поскольку наследнику Тонгора — Тару — было лишь девять лет, саркайя выбрала регента для управления империей от ее имени и от имени сына. И вновь она поступила самым странным и неожиданным образом, повелев своим баронам выбрать на эту должность Далендуса Вула — малозначительного коджана, не очень знатного, которого не любили, редко видели при дворе и которому не доверяли. В один миг барон Таллан стал первым человеком империи.

Зловещие и необъяснимые события следовали одно за другим так быстро, что ни герцог Мэл, ни другие сановники не могли разобраться в этом многообразии ежедневных изменений. Единственный родственник Соомии, ее кузен виконт Дру, заехал к ней во дворец, и больше его никто не видел. Может, его заточили в темницу по какому-либо обвинению? Если так, то выглядит это невероятно. Да, в такое смутное и беспокойное время все могло случиться, и многие преданные трону высокопоставленные лица очутились в тюрьме. К большому сожалению, среди них был один из самых заслуженных воинов Патанги, старый Том Первис — даотар Воздушной гвардии, прославленный командир, не раз защищавший империю от врагов. Могло показаться невероятным, но приказ об его аресте был скреплен подписью и печатью саркайи Соомии, и Далендус Вул потребовал, чтобы старый офицер признался в тех преступлениях, которые ему предъявили, хотя было очевидно, что все они выдуманы и необоснованы.

Эти события, подозрительные, неясные, полные загадочности, и собрали на совет в этом удаленном замке людей, особенно преданных трону. Теперь наступило время посовещаться, сделать выводы и составить план действий, так как кто из них мог быть уверен, что завтра и его не отправят в подземные темницы по какому-либо нелепому обвинению?

Поэтому герцог Мэл послал своих самых верных воинов из Тезони в дальние уголки империи, чтобы собрать на тайное совещание преданнейших друзей Соомии и Тонгора. Сюда прибыл Элд Турмис, сарк Шембиса, третьего города империи, и один из старейших друзей и сподвижников Тонгора. К сожалению, посланец, которому поручили передать приглашение на совет Карму Карвусу — еще одному из доблестных товарищей Тонгора, так и не вернулся. Из Тсаргола, четвертого города империи, расположенного на берегах Яхен-зеб-Чуна — Южного моря, где в течение последних восьми лет правил Карм Карвус, не было никаких известий.

Из Турдиса — второго города империи — старый сарк Баранд Тон прислал своего молодого, крепко сложенного сына, джасарка Рамчана Тона, в качестве своего полномочного представителя. Из Зангабала приехал князь Зул — младший брат сарка этого города. Зангабал присоединился к империи по своей собственной воле четыре года тому назад. Но никаких известий не было получено от сарка Пелорма. И опять, как в случае с прибрежным Тсарголом, посланец либо сбился с пути, либо ему не удалось достичь цели по какой-то другой серьезной причине.

Герцог Мэл заявил, что находит действия саркайи Соомии необъяснимыми.

— Похоже на то, что она отвернулась от всех нас, — пророкотал он, расправив свои мускулистые плечи и тряхнув большой головой, как старый рассерженный медведь.

— Мне кажется, что наиболее загадочным ее поступком является назначение регентом барона Таллана, — сказал Элд Турмис. — Отказаться от услуг таких старых советников и друзей, доказавших свою преданность, как герцог Мэл, или барон Селверус, или виконт Дру, и предпочесть малоизвестного и нелюбимого раньше коджана, такого как этот Далендус Вул, — это просто непостижимо, — задумчиво и удивленно проговорил он.

Молодой философ Иотондус согласно кивнул.

— Похоже, она находится под воздействием какого-то снадобья, — заметил он. — Вначале я считал, что она так странно ведет себя, потрясенная смертью мужа. Но теперь… те шаги, которые она предприняла в последние дни, так не похожи на нее, что это позволяет мне предположить, что она исполняет чью-то волю, находится в плену черного колдовства.

Отважный старый воин Зэд Комис согласился с философом.

Он схватился грубой мозолистой рукой за эфес меча, его глаза полыхнули огнем.

— Если королева нуждается в нашей помощи, мы должны сделать все, чтобы освободить Соомию от тех сил, которые опутали ее, какими бы могущественными они ни были, — решительно заявил он.

С этим были согласны все собравшиеся. Но Мэл тут же выразил и общее сомнение.

— Ас кем же мы будем сражаться? Ведь на самом деле у нас нет каких-либо реальных врагов, кроме тех, что существуют в нашем воображении. А что, если саркайя не находится под чьим-либо влиянием, а действует по собственному желанию…

Разве можем мы тогда протестовать? Как нам это выяснить?

Было сказано еще много слов и обсуждалось много проблем, но, когда на рассвете совещание закончилось и все участники отправились по домам, никакого конкретного решения принято не было.

Правители империи были сбиты с толку, обеспокоены, рассержены и полны подозрений, но они не смогли найти врага, с которым надо сражаться, и не обнаружили каких-либо доказательств государственной измены или нечестной игры.

Они покинули Сардат Кип с первыми лучами солнца, появившегося из-за высоких вершин гор Моммур и осветившего все небо. Участники прошедшего совета договорились быть начеку и советоваться друг с другом, наблюдать за происходящими событиями и действовать осторожно. Больше они ничего не могли сделать. Тайные враги Патанги действовали столь хитроумно, так умело управляли событиями, что сами оставались в тени.

Однако один человек из десяти, принимавших участие в совете, решил предпринять активные действия. Это был Чарн Товис. Во время совещания он не считал возможным высказывать свое мнение наряду с другими, более знатными сановниками. Однако он обдумывал свой вариант. Он решил нарушить то уединение, в котором находилась королева Соомия, хотя бы это и противоречило ее желаниям. Кто-то должен был задать ей ряд вопросов и убедиться в том, что саркайя не находится под влиянием каких-то враждебных сил. Чарн Товис решил, что именно он сделает это.

Глава 4

ЛЕТАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Ночь нависла над Патангой черным бархатным покрывалом.

В густом тумане не было видно ни золотистой луны древней Лемурии, ни звезд. Город Огня окутала тьма. Туман надвигался с залива, проглатывая одну за другой мощеные улицы и площади.

Над городом неустанно кружили серебристые воздушные корабли, и бдительные офицеры Воздушной гвардии несли свою многочасовую ночную вахту. Корабли пролетали над Рыночной площадью в самом центре города, над храмом Девятнадцати Богов и величественной улицей Ториан Вэй, которая протянулась от центральной площади к Западным воротам. В темной зелени садов виднелись Дворец Иерархов и Дворец Ста Сарков.

Никто из стражников, стоявших у дворцовых ворот, башен и дверей, не заметил таинственной фигуры, проплывшей по черному небу в направлении дворца, где жила Соомия.

От внезапного порыва ветра всколыхнулись воды залива, затрепетали поникшие черно-золотые знамена. На какое-то мгновение густой туман, висевший над городом, разошелся, и появилась луна, залившая золотистым сиянием дремлющие здания Патанги.

Неожиданно на ярком лунном диске появился силуэт летящей фигуры. Одеяние этого человека напоминало огромные крылья, позволяющие ему парить в воздухе. Так же внезапно черный силуэт вновь стал невидимым: тучи заволокли ночное небо.

Тихо, как падает осенний лист, летящий человек опустился на балкон из резного мрамора, который находился на башне дворца, высоко поднимавшейся над окутанным туманом садом.

Рука в перчатке коснулась оконного запора. Окно приоткрылось, темная фигура в плаще проскользнула между занавесками и исчезла во дворце.

В этот поздний час залы дворца были пусты. Лишь на верхних этажах огромного здания кое-где маячили одинокие стражники, облокотившиеся на древки копий. Не много осталось охраны и возле покоев семьи правителя.

Темная фигура бесшумно скользнула в огромный зал. Стены зала украшали превосходные гобелены старинной работы, где изображались сцены из жизни богов и героев. В нишах вдоль коридора стояли гипсовые статуи и бюсты давно умерших монархов. Свет канделябров отражался на вазах из драгоценных металлов. Человек в развевающемся черном плаще крался по пустым залам. Надвинутый на глаза капюшон скрывал черты лица.

У главной двери, ведущей в покои королевы Соомии, человек остановился, прислушиваясь. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Охрана отсутствовала. Далендус Вул решил воспрепятствовать любому, кто хотел бы поговорить с саркайей или передать ей какое-либо сообщение, поэтому он изменил систему охраны дворца, расставив посты по-другому, не так, как раньше. Теперь часовые стояли у подножия каждой лестницы, ведущей на этаж, где размещались королевские покои. Чтобы попасть к саркайе, посетителю пришлось бы пройти мимо нескольких постов стражников. Барону Таллану казалось, что теперь-то никто не встретится с Соомией.

Ни сам Далендус Вул, ни его зловещий хозяин не предвидели, что кто-то проберется во дворец, в буквальном смысле свалившись с неба.

У дверей в королевские покои Чарн Товис скинул капюшон, а потом открыл двери ключом, который ему дала горничная Соомии — Иннельда, дочь герцога Мэла, до того как Далендус Вул уволил всех слуг саркайи, в том числе и Иннельду, заменив их своими людьми.

Чарн Товис осторожно вошел в королевские покои, понимая, что такой поступок может привести его в темницу или на виселицу. В эти помещения не позволялось входить никому под угрозой самого сурового наказания. Если саркайя поднимет тревогу, отважный воин не сможет привести никакого разумного объяснения своему тайному проникновению во дворец, а также незаконному присутствию в личных покоях саркайи и молодого принца. Но Чарн Товис чувствовал, что его риск оправдан.

Именно поэтому он и уговорил ученого философа Иотондуса помочь ему. Мудрец из Катооля в недавнем времени приступил к испытанию своего нового изобретения — урилиума — волшебного сплава, обладающего антигравитационными свойствами.

Этот сплав использовался при создании воздушных кораблей Патанги. По просьбе Чарна Товиса Иотондус придумал, как сделать летающие доспехи, покрыв их пластинами этого удивительного блестящего металла. Названные «небесным поясом», они держали человека в воздухе, делая его почти невесомым.

Надев этот «небесный пояс», человек мог плыть по воздуху при помощи мускульной силы.

Чарн Товис установил, что обычный прыжок может поднять его вверх на пятьдесят шагов и переместить на расстояние в двести ярдов. Облачившись в «небесный пояс» и накинув сверху черный плащ, чтобы его случайно не обнаружил кто-нибудь, он прыгнул с крыши соседнего замка и перелетел к верхним этажам дворца.

Открыв дверь и войдя в комнату, он нашел ее темной и пустой. Может, княжна спала? Осмелев, он зажег лампу. Комната оказалась прихожей, примыкающей к главным покоям.

Чарн Товис осторожно стал пробираться по богато украшенным залам. На пороге спальни он остановился, вновь прислушиваясь. Ни один звук не доносился до него. Воин вошел в опочивальню, высоко подняв лампу и освещая комнату. И тут он увидел то, ради чего пришел сюда.

Полностью одетая, саркайя Соомия сидела, выпрямившись, в большом золоченом кресле, оставаясь неподвижной, как кусок полированного мрамора. Широко открытыми глазами она смотрела прямо перед собой. Когда Чарн Товис вошел в комнату, она не повернулась к нему. По тому, как слабо вздымалась ее грудь, видно было, что ее дыхание очень неглубокое. Но только оно и говорило о том, что Соомия жива.

— Моя госпожа, — выдохнул он и встал перед Соомией на колени, но та даже не взглянула на него, не проявила никаких признаков того, что заметила преданного друга. Она продолжала смотреть перед собой, словно и вовсе не замечала его присутствия. Чарн Товис коснулся руки саркайи, безжизненно лежавшей на кресле. Она была холодной и словно восковой. — Госпожа! Вы узнаете меня? — прошептал он. Соомия не ответила. Он провел рукой у нее перед глазами, но ее взгляд оставался таким же, устремленным в пустоту.

Чарн Товис был озадачен и испуган. Неприятное предчувствие охватило его. Что-то здесь не так… Что-то совсем не так!

Он внимательнее осмотрел саркайю. С ее лица исчезли теплые краски, сделав его бледным и неподвижным, как восковая маска. Ее чудесные черные глаза, которые барды часто сравнивали со сверкающими черными жемчужинами, утратили живость.

Вся фигура поражала отстраненностью от окружающего мира.

Вдруг воин почувствовал сильный тошнотворный запах, сладкий и опьяняющий.

Он испугался, узнав этот затемняющий разум аромат. Это был запах сильного наркотика, называвшегося нотлай — Цветок Снов. Сей порошок погружал разум человека в розовые видения и ломал волю тех людей, кто его употреблял. Сделав это ужасное открытие, Чарн Товис не мог сдержать своих чувств, и крепкое слово сорвалось у него с языка. Он понял, что заговор существует на самом деле.

Какой-то хитрый и скрытый предатель использовал вредные свойства отвратительного наркотика и затуманил рассудок саркайи, сделав ее подвластной чужой воле. Поэтому нет ничего удивительного в том, как она правит после гибели Тонгора.

Понятно, почему она распустила совет, состоявший из преданных правителю людей, и уединилась во дворце. За этим заговором стоял, по-видимому, очень хитрый человек, и Чарн Товис понимал, что странные поступки Соомии трудно скрыть от внимательного взора со стороны. Заговорщики могли манипулировать ею лишь втайне от всех. Только так ее можно было заставлять подписывать и заверять печатью губительные для империи приказы, предписания и послания. Если бы саркайя появилась на публике, все сразу увидели бы, что с ней не все в порядке.

Поэтому неудивительно, что Далендус Вул уволил прежних слуг Соомии, заменив их своими людьми.

Перед Чарном Товисом раскрылась вся чудовищность этой государственной измены. Кто бы ни скрывался за этим заговором — будь то Далендус Вул или кто-либо другой, — он теперь правил и городом, и империей. Подчинив себе саркайю, он мог совершить любое чудовищное преступление без риска быть разоблаченным.

Чарн Товис понимал, что в одиночку помочь королеве он не сможет. Тут же он подумал о маленьком джасарке. Что с ним?

Удалось ли принцу Тарту избежать рук коварных изменников, или мальчик тоже находится во власти дьявольского наркотика?

Комната джасарка находилась рядом с покоями его матери.

Чарн Товис прошел туда, освещая себе дорогу масляной лампой.

От света мальчик сразу проснулся и теперь сидел на кровати, щурясь и потирая глаза.

— Чарн Товис! — с удивлением воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

Молодой воин ответил сразу же, не раздумывая:

— Я должен отвести вас к герцогу Мэлу.

Глаза мальчика, такие же золотистые, как и у отца, загорелись от возбуждения.

— И я смогу опять увидеть Иннельду и Лулеру? — спросил он. — Я так по ним скучаю. А Мэл разрешит мне покататься на кротере? Меня целыми дням не выпускают из дворца!

Чарн Товис стиснул зубы.

— Да, сынок, ты сможешь покататься на кротере и опять увидишься со своими нянями, — рассеянно ответил он.

Перед Товисом стоял главный вопрос: что делать? Пока мальчик вставал, снимал с себя ночную пижаму и одевался, собирая сделанное специально для него воинское снаряжение, воин размышлял.

Ему было ясно, что спасти саркайю он сейчас не в состоянии.

Возможно, его летательные средства выдержат вес мальчика, но не вес взрослой женщины. Что же тогда делать? Ему предстояло принять очень важное решение, а у него было слишком мало времени. Молодой воин опасался, что для находящейся под сильным воздействием наркотиков и полностью подчиненной воле врагов королевы мгновенное освобождение может оказаться роковым. С другой стороны, принц Тарт был наследником трона и будущим правителем Патанги. И Чарн Товис сделал выбор, беззвучно молясь о том, чтобы этот выбор оказался правильным.

Мальчик почти собрался. Он повязал ярко-красную набедренную повязку и накинул на плечи плащ, прицепил к поясу подаренный отцом меч. В этом крепком девятилетнем подростке с густой шапкой волос, сходящимися бровями и странными золотистыми глазами Чарн Товис увидел зеркальное отражение своего могущественного властелина. Слезы навернулись ему на глаза, и он незаметно смахнул их.

— Я готов, Чарн Товис! Мне попрощаться с мамой? — радостно спросил джасарк.

— Нет, мой принц. Не надо беспокоить маму: она спит.

Пойдемте. — Он откинул плащ и поправил блестящий пояс. В нагрудной пластине был установлен камень управления доспехами. Прикосновение к нему задействует пластины улириума, сделав почти невесомыми Чарна Товиса и мальчика. Глаза Тарта заблестели от возбуждения.

— «Небесный пояс»! Я слышал о нем, но отец говорил, что я слишком мал, чтобы летать с ним. Отец говорил, что это очень опасно.

Чарн Товис не мог спокойно слышать, когда ребенок говорил о его умершем господине. Он молился о том, чтобы небо и земля защитили драгоценного наследника от враждебных сил. Первым шагом было вырвать его из стана врагов и спрятать в укромном месте у кого-нибудь из десяти верных соратников сарка.

Потом можно будет поднять знамена революции, сообщив всей стране о вероломном предательстве Далендуса Вула, собрать армию в поддержку наследника трона принца Тарта и изгнать подлого узурпатора, восседавшего сейчас на украденном троне.

— Пойдемте, джасарк, — позвал молодой воин. Он взял мальчика на руки, посадил его на плечи и предупредил, чтобы тот держался как можно крепче. После этого Чарн Товис включил «небесный пояс» и выпрыгнул через окно.

Воин и молодой принц растаяли в темноте.

Чарн Товис, подобно птице, летел в ночном небе, спасая от врагов надежду и будущее империи.

Глава 1

ПРИВРАТНИК

Для Тонгора прошло невообразимо много времени, и вдруг он оказался перед уходящей ввысь аркой гигантских ворот.

Вокруг завывал сильный ветер, в ушах звенели отдаленные причитающие голоса, но валькар не мог разобрать ни одного слова. Он взглянул на подымавшиеся вверх столбы ворот и попытался понять, что же с ним случилось. Все, что он помнил, — это острый приступ боли в сердце, резкий порыв ветра и холод, сковавший все его тело. Потом не было ничего… пока он не пришел в себя и не оказался у этих огромных ворот.

Они были отлиты из какого-то блестящего металла или высечены из сверкающего камня и ослепляли сверхъестественным сиянием так, что Тонгор не мог долго на них смотреть. Арка казалась выше самой большой башни в Патанге. Ее поверхность украшали разнообразные барельефы. Здесь были рыдающие женщины и сражающиеся мужчины, старики, лежащие на смертном ложе, и игривые девушки и юноши, короли и оборванные нищие, пирующие дородные правители и хитрые, усмехающиеся воры, старухи и младенцы — то есть было представлено все разнообразие рода человеческого.

— О человек, ты не должен смотреть на Врата между Мирами!

Голос был глубоким и звучным, каким-то неземным, не похожим на голос обычного человека. Тонгор замер, а потом резко обернулся. Привычным движением он хотел ухватиться за рукоятку большого меча, который всегда висел у него на бедре, но оружия не было. Валькар с удивлением обнаружил, что совершенно обнажен, как в день своего появления на свет.

— Кто это говорит? — воскликнул он, и звук его голоса, приглушенный завываниями ветра, показался ему странным, словно это был совсем не его голос.

— Это я. Я нахожусь здесь, в переходе из одной вечности в другую — на пороге королевства, в которое ты наконец попал и куда со временем попадают все люди.

Вглядевшись пристальнее, Тонгор увидел в арке гигантских ворот странную фигуру. Даже сидя, она казалась выше любого смертного. С головы до пят она была укутана в какой-то черный материал, но это была не одежда… по крайней мере, не та одежда, к которой привык северянин. Казалось, сама темнота окутала загадочную фигуру Привратника.

Сражаясь с бушующими порывами ветра, Тонгор подошел ближе, пока не оказался лицом к лицу со странным существом.

Львиные глаза валькара сверкали, а в груди поднималась волна гнева, к которому примешивался неясный призрак страха.

— Что это за место? — грозно вскричал он. — Как я здесь оказался и кто ты такой, охраняющий эти ворота?

Облаченная в черные одежды фигура величественно покачала головой. Когда незнакомец вновь заговорил, в его глубоком и важном голосе послышались насмешливые нотки.

— Вопросы, бесконечные вопросы, всегда одни и те же. Оглянись, человек, и скажи мне, что ты видишь.

Тонгор обернулся и почувствовал, что все его вопросы бессмысленны. За спиной его зияла огромная бездна, прародительница всех бездн. Валькар был поражен, увидев далеко, у самого дна ее, сверкающие звезды.

Ничего не понимая, он поднял изумленные глаза и посмотрел в другую сторону. Там — одни боги знали, как далеко от него — он увидел плоскую ровную землю, такую огромную, что его взгляд мог охватить находящиеся на ней неизвестные ему океаны и континенты. Среди них он смутно различил очертания великой Лемурии, которую покинул. Он узнал морской залив, врезающийся глубоко в континент, но с такого огромного расстояния великий город Патанга казался едва различимой маленькой точкой, глаза Тонгора увлажнились, и взгляд затуманился из-за ревущего штормового ветра.

Над землей медленно проносились тучи. Часть их находилась на дневной половине Земли, другая же была погружена в черноту ночи.

Луна — величественная луна плавала далеко внизу, похожая на маленький золотистый глобус. Звезды висели над огромным миром.

Между тем миром и этим распростерлась туманная бездна, через которую постоянно двигались мерцающие призраки — души людей. Они перемещались с Земли туда, где сейчас стоял Тонгор, — в мир небытия, проносились мимо валькара, проходя через огромные Врата Теней. Некоторые из них рыдали, другие что-то выкрикивали, кто-то молился, кто-то смеялся, как сумасшедший. Были и такие, кто молчал, склонив голову и опустив руки.

— Теперь ты знаешь, что ты мертв и прибыл в Страну Теней, — заявил Привратник.

Тонгор тяжело вздохнул. Его суровое волевое лицо искази* лось, гнев вспыхнул в золотистых глазах. Он покачал головой, встряхнув буйной гривой волос.

— Мертв? Я не мертв! Как же я мог умереть? — воскликнул он. — Я не погиб от меча врага, в меня не попадало ни одной стрелы, в моем кубке не было яда. Я молод и полон сил, а не Дряхлый старик — как же я мог умереть? Отвечай мне, если можешь, Привратник!

Призрак бесстрастно покачал головой.

— Между жизнью и смертью существует столько тайн, о которых смертные и не подозревают. Я не бог, и поэтому не осмеливаюсь объяснить тебе причины твоей смерти, человек.

Тонгор посмотрел на свои руки, на широкую грудь. Они, как ему представлялось, были из плоти и крови. И все же он ощущал что-то странное, словно его обнаженное тело стало нечувствительным, его восприятие — призрачным, он будто превратился в некое отражение себя самого. Ступни его ног не чувствовали грубых холодных камней, а пальцы рук — ледяных порывов ветра. Прежде чем валькар успел сформулировать возникший у него вопрос, Привратник заговорил, отвечая на его мысли:

— Все здесь — только иллюзия. Ты — бестелесный дух, лишь нематериальное подобие твоего земного облика. Теперь же, человек, отправляйся в странствие по Стране Теней, и ты сможешь заглянуть за ее пределы.

Валькар взглянул на фантастическую фигуру и попытался понять, о чем ему говорят.

— Что я должен искать? — требовательно спросил он. — Говори яснее, старик, и кончай с этими загадками, прошу тебя!

Привратник усмехнулся.

— Я отвечу на твой вопрос настолько ясно, насколько мне это позволено. Ты должен будешь бродить по Стране Теней до тех пор, пока не дойдешь до Трона Тронов. О смертный… когда наступит то время, ты узнаешь три истины.

После этих слов Привратник медленно растаял. Что же это за три истины? Как Тонгор сможет в этом призрачном мире отличить правду от иллюзии? Как сможет определить, какие три истины он должен найти? Выполнял ли когда-нибудь смертный человек задачу, подобную этой, будь то в стране живых или в королевстве Смерти?

Тонгор пошел вперед, озадаченный и ничего не понимающий. Миновав огромную сверкающую арку Врат Теней, он оказался на пороге странного нового мира с неясным горизонтом и невероятными перспективами, где нельзя было четко разглядеть ни один предмет и ни одно существо. Окружающие валькара тени представляли лишь искаженные подобия знакомых ему ранее предметов, и полностью Тонгор не мог их ни понять, ни описать.

По мере того как он продвигался дальше и дальше сквозь багровый туман, его пораженный ум посещали странные мысли. Он знал, что он должен быть мертвым… но его отчаянная храбрость, его дух воина, который не признавал поражения, восставали против этого. Был ли он мертв на самом деле?

Раньше Тонгор не раз слышал о том, что, когда погибал храбрый воин, крылатые богини войны поднимали его душу высоко над миром, выше звезд, и уносили в сверкающий Чертог героев. Особо выдающиеся люди представали там перед Отцом Гормом. Но валькар попал в Королевство Теней совсем другим путем, и здесь не было ни сверкающих чертогов Горма, ни лучезарных лугов. Значит, сказания и мифы лгут?

Потом Тонгор задумался о другом.

Если он действительно мертв, то это значит, что его любимая королева и девятилетний сын остались одни на далекой теперь Земле. Эта мысль до глубины души поразила Тонгора, и все же ощущение потери не казалось ему вполне реальным. Он должен был чувствовать себя раздавленным страданиями и печалью, тем ужасным открытием, что он никогда больше не увидит прекрасного лица своей возлюбленной, никогда не обнимет ее гибкий стан, не почувствует тепло ее губ в поцелуе… и все же он ощущал лишь тень печали, а не ту мучительную агонию, которую должен был чувствовать.

Валькар задумался и решил, что его ощущения — лишь слабое эхо тех разрывающих сердце чувств, которые он должен был испытывать. Если его духовная форма — лишь тень его смертного тела, то естественно предположить, что чувства — всего лишь чувства-тени, слабые отражения действительности. Тонгор находился в сверхъестественном мире, и все тут казалось странным.

Воин осмотрелся. Вокруг простиралась туманная равнина, погруженная в густую пурпурную тень. Равнина выглядела мрачно и казалась бесплодной, лишенной каких-либо признаков жизни. Над ней, завывая, как потерявшиеся души, проносились ветра, но густая черная грива волос Тонгора не развевалась, так как это была тень ветра… или же тенью была его грива волос, и поэтому ветер не мог коснуться ее.

Под ногами был тусклый кристаллический песок. Но он не скрипел и не шуршал. Шел ли Тонгор на самом деле или передвигался каким-то колдовским способом, неким бестелесным образом, который его дремлющий мозг воспринимал как ходьбу?

Была ли эта пустыня реальностью или призрачной иллюзией?

Тело северянина было обнаженным, и Тонгор чувствовал себя сверхъестественно легким, не ощущающим ничего. Из этого валькар заключил, что его ментальное «я» — точный двойник земной оболочки его тела. Трудно осознать приход смерти. В один краткий миг оказываются отброшенными в сторону все земные заботы и обязанности — все остается позади, как будто ничего этого не существовало на самом деле. И после этого ты попадаешь в новый, странный мир.

Тонгор огляделся. Со всех сторон до самого призрачного горизонта простиралась плоская равнина темного песка. Здесь отсутствовал яркий свет, горячее солнце не сияло в небе, на котором не было ни звезд, ни луны.

Тут и там по всей этой огромной равнине поднимались грубо обработанные камни замысловатой формы. Были ли это бесполезные, неуклюже вытесанные колонны или статуи какой-то незнакомой культуры, причудливые и необычные? Валькар не стал задерживаться, чтобы осмотреть эти мрачные творения.

Они напоминали карикатуры на человека, нескладные и слишком высокие, с удлиненными конечностями, резко выступавшими из грубого камня. Очертания фигур казались стертыми и размытыми, словно скульптор, обладавший исключительным мастерством, пытался изваять тело, окутанное липким туманом. Головы этих мрачных статуй совершенно не походили на человеческие, они напоминали идеальный конус. Глаза, однако, приковывали к себе внимание.

Неясное беспокойство охватило Тонгора, когда он почувствовал, что каменные глаза одной из фигур с явной насмешкой рассматривают его. Валькар понимал, что это — простая игра света и тени, но глаза тем не менее казались живыми, их взгляд — осмысленным.

Северянин поспешил прочь, стараясь избегать подобных созданий.

Над необъятной равниной свистели ветры, но Тонгор их не ощущал. Слабые звуки доносились до него издалека. Ему казалось, что он слышит призывные голоса, повторяющие в мольбах одно и то же имя. Он часто останавливался, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, но не мог выделить ни одного слова.

Крики, полные боли, раздавались вновь и вновь. В этих голосах звучала то невыносимая мука, то страстное желание.

Иногда Тонгору казалось, что он слышит странный саркастический хохот. Все эти звуки действовали гипнотически, и валькару стоило большого труда заставить себя оторваться от бестелесных плывущих голосов, осознавая присутствие в этих нескончаемых равнинах удивительных и необъяснимых вещей.

Над ним проплыла какая-то тень, и Тонгор ощутил смятение. Но когда он взглянул наверх, то ничего не увидел, кроме перемещающихся струй тумана, которые медленно плыли, образуя извивающиеся щупальца и различные змеевидные формы, заканчивающиеся время от времени подобием глаза, ухмыляющегося рта или длинной волнообразной конечности. Он оторвал взгляд от этих странных видений и тяжело побрел дальше.

Казалось, что в этом призрачном месте время не имеет никакого значения. Здесь не существовало ни дня, ни ночи. Тонгор не чувствовал ни голода, ни жажды, ноги его не уставали от долгого пути. Трудно сказать, прошел ли один час, или сотня часов, или даже сотня лет, прежде чем он неожиданно набрел на расположенные кольцом огромные камни.

До этого он просто механически двигался вперед, занятый какими-то неясными мыслями, мало обращая внимания на дорогу. Действительно, он ведь толком не понимал, куда идет, в каком направлении и к какой далекой цели…

Вдруг валькар четко осознал, что перед ним появилась вертикальная поверхность. Он остановился, вглядываясь в фиолетовый полумрак. Перед ним кольцом застыли семь огромных каменных блоков, в центре находился какой-то сверкающий блестящий предмет.

Смутное предчувствие появилось в помутненном, дремлющем разуме Тонгора. В этом странном мире мертвых нужно двигаться с большой осторожностью, полагаясь мысленно на совет Отца Горма, который один только знал обо всех ужасах и чудесах этих мест. Тонгор с интересом рассматривал каменное кольцо. Проходы между блоками были достаточно широкими.

Камни появились здесь с какой-то определенной целью — либо для того, чтобы вовлечь кого-то в свой круг, либо для того, чтобы кого-то там удерживать.

Тонгор знал, что должен разгадать эту загадку до того, как войти туда. Собравшись с силами, он осторожно стал двигаться вперед, пока не оказался в кольце, образованном камнями.

Казалось, какой-то странный невидимый барьер продолжает удерживать валькара. Он ничего не видел перед собой, но не мог Двигаться вперед. Словно целая стена застывших теней выросла на его пути. Собрав все свои силы и мысленно призывая на помощь Отца Горма, северянин направился дальше и почувствовал, что державший его барьер растаял.

Он полностью оказался в кольце и тут увидел…

Глава 2

МЕЧ В КРИСТАЛЛЕ

Гигантский драгоценный камень! Он поднимался выше человеческого роста и имел тысячи блистающих граней. Во всей призрачной нереальной Стране Теней Тонгор не видел более яркого предмета, чем этот огромный сверкающий кристалл.

Драгоценный камень был прозрачен, как хрусталь, и отсвечивал бледно-синим цветом — цветом летнего моря. Грубо обработанный, он возвышался, словно колоссальный айсберг, пригнанный зимними ветрами Жаранга Татрайбаала — великого северного океана. От него исходил ослепительный свет.

Вокруг расположилось кольцо из семи камней, подобно великанам, приставленным для охраны драгоценного сияющего кристалла и превратившимся в камни за долгие, медленно текущие годы.

Тонгор стоял, глядя на кристалл, от которого исходило нечто таинственное, какой-то поток странной силы — ее валькар ощущал своей бронзовой кожей. Чувство благоговейного страха и трепета охватило Тонгора, заставив зашевелиться волосы на его голове. Долгие годы, проведенные им среди цивилизованных людей в больших городах Запада, мало изменили валькара — он остался варваром с несколько примитивным мироощущением и верой в сверхъестественное.

Определить словами его состояние было невозможно. Его чувства обострились, появилось покалывание в кончиках пальцев.

И все же Тонгор понимал, что этот кристалл, находящийся в кольце из камней, является самым реальным предметом, который ему удалось увидеть во всем этом колдовском, фантастическом мире. Действительно, что же означали таинственные слова, сказанные Привратником? «Все здесь — только иллюзия… Отправляйся в странствие по Стране Теней… и ты сможешь заглянуть за ее пределы».

Валькар шагнул вперед, чтобы получше разглядеть огромный драгоценный камень. Свет пробивался из него мерцающими лучами. Оказалось, что Тонгору очень трудно двигаться против этих льющихся лучей — как будто неосязаемые преграды вставали перед ним, не позволяя приблизиться к камню. Все ощущения северянина притупились, он чувствовал себя попавшим в паутину какого-то фантастического паука.

Исполнившись решимости и вновь произнеся беззвучную молитву Горму, Отцу Земли и Неба, он направился через колеблющийся занавес невидимой силы и почувствовал, как она сопротивляется, мешая проникнуть сквозь сеть сверкающих лучей.

С большим трудом сумел он подойти к гигантскому кристаллу.

Он пристально смотрел внутрь, сквозь сверкающие грани.

Его взгляд проник в глубины пульсирующего ярко-синего пламени, казавшегося волшебным, божественным огнем.

И тут он увидел меч!

Клинок лежал, глубоко погруженный в сверкающий кристалл. Ярко-синее пламя, извиваясь, струилось по всей его длине. Звездочки искрились, сверкали и горели на его мощной рукоятке. Он находился в самом центре мистического камня и напоминал огромных существ, вмерзших в сверкающие стенки ледника, который Тонгор видел в детстве, когда жил на севере в племени валькаров.

Вне всякого сомнения, это был необычный меч. Тонгору приходилось иметь дело с самым разнообразным оружием, когда-либо использовавшимся людьми, но такого меча он не встречал. Из огромной рукояти, имевшей форму креста, выходил большой клинок длиной в семь футов. Этот клинок не был выкован из какого-либо известного металла. Он блистал, как зеркало, напоминал некий сверхчистый сверкающий сплав, созданный Аслаком — Кузнецом Богов — или какой-то сказочной расой существ, которые жили на земле за тысячелетия до появления человека.

Тонгору страшно захотелось взяться за рукоять меча, почувствовать его огромный вес, проверить неземную закалку сияющего лезвия.

Валькар знал, что должен освободить меч из его кристаллической тюрьмы. Он не мог объяснить, как понял это, но такое убеждение зародилось где-то глубоко внутри него, и теперь он понял, что должен сделать. Возможно, меч лежал здесь с момента зарождения Вселенной для того, чтобы Тонгор забрал его именно сейчас. Сами боги предназначили ему завладеть этим мощным сверхъестественным оружием. Северянин был уверен, что это его меч и он должен его освободить.

Для такого человека, каким был Тонгор, непреклонного, решительного и не отличавшегося тонкостью мысли, думать — значило действовать. Он понимал, что голыми руками разрушить сверкающий камень невозможно. Можно было веками молотить по искрящемуся кристаллу и нисколько его при этом не повредить. Необходимо найти какой-то инструмент.

Валькар нетерпеливо осмотрелся вокруг, но ничего материального не обнаружил, за исключением огромных камней, образовавших кольцо. На этот раз Тонгор улыбнулся, и его острый глаз измерил расстояние до центра кольца. Хотелось надеяться, что камни не простая иллюзия, а нечто реальное и помогут разбить драгоценный кристалл.

Тонгор уперся спиной в один из этих огромных блоков и напрягся, пытаясь его сдвинуть. Это было все равно, что попытаться сдвинуть гору из мрамора. Высоченную глыбу было невозможно даже покачнуть одному человеку. Большинство людей и не пыталось бы сделать это. Тонгор взглянул вверх на вздымающуюся каменную колонну. Она поднималась в небо на высоту в три раза выше его роста, а Тонгор не был низкорослым. Да, задача казалась невыполнимой. Для большинства людей. Но Тонгор отличался от других. Этот варвар был редким и странным существом. Такой человек никогда не отказывался от попыток добиться своего и в результате достигал невозможного.

Северянин оперся могучим плечом о каменную глыбу и попытался найти удобное положение для рук и ног, затем глубоко вздохнул и напрягся.

Какое-то мгновение ничего не происходило. Колонна не шелохнулась. «Перестань, — стучали в мозгу валькара призрачные молоточки. — Этого нельзя сделать, — повторяли они, — брось, брось сейчас же».

Валькар продолжал давить на камень, его мышцы вздулись от усилий, лицо потемнело, грудь тяжело вздымалась, усиленно работало сердце.

На плечах и могучих руках северянина набухли крупные бицепсы, резко очерченные под бронзовой кожей. Его ноги глубоко зарылись в песок, руки обхватили края огромной глыбы.

Суставы пальцев побелели от напряжения.

Вдруг глыба заколебалась и поддалась. Медленно, медленно, дюйм за дюймом, камень стал клониться вперед под неослабевающим напором мощных мускулов Тонгора.

Когда камень начал падать, Тонгор отпустил его и отпрыгнул. Он стоял, пошатываясь, глубоко втягивая легкими воздух.

Он наблюдал.

С грохотом колонна рухнула на драгоценный кристалл. Тот треснул. Паутина черных линий протянулась по его сверкающей поверхности сверху донизу. Валькар с трудом приходил в себя, размышляя о том, что же это за сверхъестественный мир, где дух испытывает боль и усталость точно так же, как человек из плоти и крови, где нематериальные легкие вдыхают нереальный воздух, где нематериальное сердце бьется в бесплотном теле, — сумасшедший, кошмарный мир!

С громоподобным взрывом огромный драгоценный камень разлетелся на тысячи осколков. Вспышка ослепила Тонгора.

Сияние превратилось в поток божественного света. Затем яркое пламя взметнулось белым столбом огня. Воин почувствовал жар, подобный дыханию открытой печи.

Какие бы ужасные силы ни были заперты внутри колдовского кристалла, они удерживались в непрочном равновесии, Как только была разрушена их стеклянная тюрьма, они вырвались на свободу.

Тонгор открыл глаза. От упавшей колонны ничего не осталось. Кристалл тоже исчез, оставив безобразную кучу дымящейся земли. Один за другим, словно карточный домик, повалились шесть оставшихся камней, составлявших кольцо. Может быть, это произошло из-за взрыва драгоценного камня, а может быть, просто потому, что им нечего было больше охранять. Равнина вздрагивала всякий раз, как падала глыба. Меча тоже нигде не было видно. Нет, он был там — среди дымящихся обломков что-то сверкнуло. Тонгор разбросал камни. Земля предательски скользила под ногами, валькар ощущал странный сухой запах гари. Наконец, ухватившись за сверкающую рукоятку, он вытащил сияющий меч, поднял клинок и подождал, пока уляжется пыль. Но вот лучи света коснулись меча, и он невероятно засверкал. Теперь, с таким оружием в руках, Тонгор чувствовал себя достаточно уверенным.

Вдруг меч исчез — совсем! В руке осталась лишь золотисто-красная рукоятка. В недоумении валькар заморгал. Но все было именно так: только что он чувствовал вес меча, поднимая его высоко над головой, и вдруг вес стал необъяснимо мал.

Нахмурив брови, Тонгор растерянно осмотрел бесполезную рукоять.

Что же это было? Игра света, призрачное сияние, исходящее из рукоятки, подобно клинку? На мгновение Тонгору показалось, что он вновь видит тонкий нематериальный белый луч, бьющий из рукояти.

Но вот он опять исчез. Но на тот краткий миг, когда Тонгор увидел этот загадочный луч, он почувствовал, как сквозь него прошло ощущение таинственной силы, и он испытал прилив жизненной энергии.

Валькар долго стоял, задумчиво держа в руках кусок тяжелого золотистого металла.

Все в этом темном царстве повелителя Смерти Авангра представляет собой подобие твоего земного существования… даже твое собственное тело.

Тонгор поднял рукоятку, усмехнулся и отошел от обломков колонн, все еще держа кусок металла в руках.

«Может быть, этот лучевой меч был какой-то проверкой? А может, этот меч Страны Теней является символическим подобием моего собственного меча?» — подумал Тонгор.

Ни на один из этих вопросов он не знал ответа. Все в этом призрачном королевстве казалось насмешкой, отзвуками эха, неясной и часто повторяющейся массой меняющихся символов. Но в любом случае Тонгор решил взять рукоять меча с собой. Может быть, это глупо — обременять себя такой, казалось бы, бесполезной ношей, а может быть — нет. Потом будет видно.

Он направился по призрачной равнине к туманному горизонту. И вскоре ему пришлось убедиться в надежности меча… скорее, чем он предполагал. Прямо перед валькаром неожиданно возникла огромная черная тень — неуклюжая косматая фигура, похожая на великана-людоеда, со сверкающими глазами и ледяным дыханием, налетевшим на Тонгора, как порыв зимнего ветра.

И здесь в Стране Теней, за Вратами Смерти, Тонгор-варвар был вынужден сражаться в страшном бою с врагом, которого он едва видел, но чувствовал и который схватил его в объятия, сравнимые лишь с объятиями самой Смерти!

Глава 3

ДОРОГА В МИЛЛИОН ЛЕТ

Совершенно неожиданно воину из племени валькаров пришлось сражаться за свою собственную жизнь!

Огромная клешня обхватила его вокруг талии и сжала с чудовищной силой. Все вокруг погрузилось во мрак, темнота буквально облепила северянина. Тонгор беспорядочно размахивал кулаками, но его удары не встречали никакого сопротивления… Все это было похоже на схватку с бесформенной тенью!

В крепких тисках темноты валькар не мог получить какого-либо представления о своем волшебном противнике. Он едва различал огромную косматую фигуру с покатыми плечами и звериными лапами, одна из которых с огромной силой сжимала его.

На широкой и тупой бычьей голове с черными пучками волос сверкали огромные, словно луны холодного огня, глаза.

Потом Тонгор увидел вторую голову твари, и волна страха превратила в лед его сердце.

Чудовище неуклюже шаркало толстыми конечностями. Две косматые головы-близнецы рассматривали Тонгора. Вдруг их усеянные клыками пасти широко раскрылись, и тело валькара затрепетало от порыва неимоверного холода: дыхание людоеда оказалось ледяным.

Тонгор почувствовал, как на груди и руках у него появляются кристаллики льда. Сердце его отчаянно забилось, и сознание стало меркнуть.

Какой смысл сражаться? Легче оставить все как есть, погрузиться в мягкую темноту, сдаться, уступить. Зачем бороться с тем, кого не можешь победить?

Предательские мысли обволакивали сознание воина. В какой-то миг, долгий и ужасный, он почувствовал всю притягательность мысли о смерти. Но мужество все-таки вернулось к нему, в нем вспыхнули и стали крепнуть ярость и злость. До сих пор Тонгор сражался с людьми и зверями, демонами и богами — и никогда не сдавался!

Он нанес еще один удар казавшейся бесполезной золоченой рукояткой меча, и вдруг произошло чудо! Меч обрел свою силу!

Из рукояти внезапно вырвалось слепящее сияние — неимоверно яркий луч длиной не менее семи футов. Казалось, отчаянная решимость Тонгора, его нежелание признать себя побежденным привели к возрождению волшебного клинка.

Тонгор взмахнул им, и сверкающий луч проник глубоко в грудь чудовища. Огромная глыба, составлявшая тело людоеда, оказалась разрублена надвое. Отсеченная часть твари стала похожа на облако тумана, а потом превратилась в пар.

Людоед беззвучно взвыл. Опять холодное дыхание коснулось Тонгора. Но теперь через руку валькара тек пульсирующий поток тепла от сверкавшего меча, и Тонгор осязал его всем телом.

Очередной взмах меча — и охватившая северянина мохнатая конечность чудовища беспомощно отвалилась, превратившись в кипящую массу мутного пара. Тонгор почувствовал воодушевление: теперь нападал он!

Чувствуя прилив сил, валькар перешел в решительное наступление, нанося противнику смертельные удары своим волшебным оружием. Не выдержав столь ошеломляющей атаки, людоед, спотыкаясь, начал отступать.

В несколько секунд Тонгор уничтожил чудовище, и оно превратилось в облако медленно расплывающегося тумана. Замерев, воин наблюдал за поднимающимися испарениями. Великая радость победы охватила его. Но меч снова превратился в бесполезную рукоятку из красноватого золота.

Теперь валькар начал понимать кое-что из странных законов, управляющих этим астральным царством, где все было не тем, чем оно являлось на самом деле, и каждая вещь представляла собой отражение, эхо или тень другого предмета.

Когда Тонгор победил свой страх, он смог одержать победу над чудовищем.

Может быть, тварь представляла собой символическое олицетворение его страха?

Возможно. Воин не был в этом уверен. Он вспомнил, что сначала и задача высвобождения меча из драгоценного кристалла показалась сверхтрудной, даже невыполнимой. Но, когда валькар решил, что может это сделать, ему это удалось!

Тонгор отбросил эти сбивающие с толку мысли. Он был человеком действия. А все эти тонкости и рассуждения годились, по его мнению, для философов или дураков, а может, для тех и других вместе взятых.

Крепко сжав рукоятку меча, валькар отправился дальше.

Теперь он шагал по широкой и ровной дороге, вымощенной камнем. Удивительно, как незаметно проступила она среди зыбучих песков пустынной равнины. Тонгор следовал ей, словно она была его поводырем.

Прямая, как полет стрелы, дорога вела к призрачному, далекому и туманному горизонту. Наверное, поэтому нельзя было определить, что же там, в конце дороги. Сначала Тонгор шел, не думая ни о чем.

Затем валькар задался вопросом: кто же построил эту дорогу и для чего?

Казалось, получить ответ на это невозможно. Он начал размышлять, какое путешествие на земле или какая дорога могли быть подобиями этого небесного пути.

Его внимание привлекали необычные образы, появлявшиеся вдоль дороги через определенные интервалы. Они не возникали из пустоты, скорее, Тонгор сам время от времени замечал их существование, а потом видел их вполне четко. Они в большей степени, чем что-либо другое, что он встречал в этом колдовском мире, казались действительно символическими.

По сторонам вымощенного камнями пути поднимались троны необычных старинных конструкций. Они были серые от пыли, покрытые паутиной, потрескавшиеся от времени.

Груды больших и малых корон, королевские скипетры и посохи валялись на них вместе с остатками царских одежд — изодранными лохмотьями бархата и шелка.

Тут и там появлялись разрушенные ворота неизвестных городов и портики огромных дворцов. Статуи и бюсты забытых королей возвышались на растрескавшихся пьедесталах или лежали, брошенные в пыль.

Тут же валялись потрепанные штандарты некогда гордых королевств. Одни были из шелка, украшенные золотом и серебром или блестящими драгоценными камнями, другие — из простой ткани, но все они истлели от старости.

Тонгор задумался о происхождении этих разрушенных, покрытых пылью останков королевской славы. Дорога, по которой он шел, представилась ему величественной и всеохватывающей рекой времени, оставляющей позади обреченные на забвение троны и империи прошлых блистательных эпох. Валькар мрачно размышлял о том, что любое королевство и народ, какими бы великими и победоносными они ни были, в конце концов погибают. Никто не может уберечься от того, что время — этот великий повелитель — не превратит его в конце концов в пыль.

Тонгор не знал, сколько часов или дней длилось его путешествие, поскольку в призрачном царстве постоянных сумерек время текло неуправляемо и незаметно, если вообще существовало.

Может быть, его скитания длились лишь мгновения, а может, они продолжались целую вечность, но тело валькара совсем не чувствовало усталости. Он шагал и шагал по вымощенной камнем Дороге в миллион лет (как он мысленно назвал ее), но казалось, что его астральное существо, призрачное подобие его земной формы, невосприимчиво к усталости. А может быть, это путешествие — лишь иллюзия его дремлющего мозга? Тонгор этого не знал…

Время от времени в жутком полусвете возникали иссохшие мумии давно умерших королей. Одни из них покоились в разрушенных временем беломраморных гробницах, другие — в золоченых гробах, испещренных иероглифами. Некоторые восседали на своих тронах с надвинутыми по самые брови коронами.

Тонгор убеждался в том, что и боги смертны. Повсюду в символических руинах по краям длинной дороги, ведущей к неизвестному горизонту, попадались грубо вытесанные идолы.

Это были давно забытые боги, имена которых затерялись в дымках легенд точно так же, как и их почитатели.

«На что же надеяться человеку, — с горькой усмешкой подумал валькар, — если даже боги могут умереть?»

И тут перед ним возникла новая преграда. Остановившись перед ней, Тонгор вновь ощутил всю беспомощность своего положения — положения бестелесного духа умершего человека, затерявшегося в пустынных просторах мистической Страны Теней!

Тонгор взглянул на реку огня и понял, что не сможет перейти ее.

Глава 4

РЕКА ОГНЯ, СТЕНА ЛЬДА

Широкая бесконечная река багрового пламени пересекала путь Тонгору. Она неожиданно возникла перед ним, и, остановившись у самого края огненного потока, валькар увидел, что любой неосторожный шаг приведет его к ужасной смерти в яростных объятиях пылающей жидкости.

Он попятился перед невообразимой преградой.

Из чего бы ни состояли воды этой реки, они горели безумно и неистово. За время своих многочисленных странствий по земле Тонгор из племени валькаров встречался с потоками светящейся лавы, представлявшими не меньшую опасность, чем возникшая на его пути река. Но лава — это расплавленный камень, плотное и вязкое вещество, нагретое до ярко-красного свечения.

А здесь было совсем другое — широкая колдовская река какой-то жидкости, похожей на воду и сверкающей колеблющимися всполохами золотистого, оранжевого и алого цветов, поднимавшимися на десять метров от ее поверхности. Свет, излучаемый горящей рекой, был настолько сильным, что Тонгору пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть.

Варвар попытался определить ширину потока. Может быть, он сможет преодолеть его мощным прыжком? Нет. Ширина горящей реки была около тридцати ярдов.

Валькар огляделся, все больше ощущая свою беспомощность.

Казалось, невозможно перебраться через эту реку огня: она протянулась от горизонта к горизонту. Но может быть, это иллюзия — в этом Королевстве Теней нельзя доверять тому, что видишь.

Следующей мыслью Тонгора было попробовать использовать в качестве плавучего средства один из огромных камней, которыми вымощена дорога. Он знал, что на поверхности расплавленной лавы плоский камень какое-то время держался бы. Следует проверить, как в этом случае поведет себя река.

Он выковырял небольшой камень с края дороги и бросил его в огненный поток. Мгновенно, не оставив и следа, обломок исчез.

Казалось, на этом Тонгор исчерпал все имевшиеся возможности. Как же ему все-таки перебраться через сверкающий грозный барьер? Или же все его странные поиски закончатся здесь, и ему ничего не остается, как повернуть назад?

Он стоял и задумчиво смотрел на ту часть дороги, которая резко обрывалась перед огненными водами реки. Древние камни были смещены, и между ними повсюду росли сорняки, даже вблизи от потока пламени.

Валькар застыл от удивления.

Нет, не должно его странное путешествие закончиться здесь, перед огненной колдовской преградой. Вдруг ему это стало ясно, и он облегченно рассмеялся. Неужели он так никогда и не научится не доверять своим ощущениям в этом призрачном царстве? Да, поток огня был страшен. Но это чисто зрительное впечатление. Ведь от этой огромной горящей массы не исходило никакого жара!

Именно поэтому сухие сорняки росли между камнями мостовой совсем рядом с пылающим потоком. По всем законам природы они должны были сморщиться и превратиться в пепел рядом с горящей рекой — если эта река реальна.

Тонгор подошел поближе и сунул руку в пламя.

Зрительно это представляло собой ужасную картину: рука исчезла в огне, язычки пламени с жадностью охватили ее. Но валькар не почувствовал боли. Река огня была не более чем иллюзия!

Тонгор шагнул в ревущий поток, воды которого поднялись ему до груди. Мечущиеся всполохи накрыли его с головой. Излучаемый свет был таким ярким, что воин прикрыл глаза.

Но при этом он по-прежнему не чувствовал ни жара от огромной температуры, ни сильного течения. Ничего.

С угрюмой усмешкой на лице пересек он эту реку, и в тот же миг река исчезла так же внезапно, как и появилась. Сзади простиралась бесконечная дорога, и ничего больше. Свободно вздохнув, Тонгор отправился дальше.

Но ему суждено было преодолеть еще одно препятствие.

Неожиданно его окружил плотный туман. Поднимающийся от земли серый пар резко ухудшил видимость. Каково же было удивление Тонгора, когда сквозь густые испарения прямо перед ним проступила огромная стена сверкающего льда. Она вздымалась цепью ледяных гор и простиралась в обе стороны от валькара.

Кристаллы льда причудливо расположились в виде башенок, придавая этому видению сходство со стеной фантастического замка. Призрачный свет мерцал и отражался от многочисленных граней ледяных кристаллов.

Тонгор пытался разгадать — не иллюзия ли это вновь? В памяти валькара проснулись воспоминания детства, которое он провел на севере Лемурии, где затаились огромные ледники и властвовали морозные туманы. Здесь же он не ощущал резкого дыхания холода.

Если бы эта стена была реальностью, а не фантомом, то странствиям и поискам Тонгора пришел бы конец: преграда выглядела непреодолимой. Отвесная сверкающая поверхность подымалась на пятидесятиметровую высоту. Далекие остроконечные вершины тускло мерцали сумеречным светом, искрясь в отблесках света, исходящего от какого-то неведомого источника.

Наконец северянин решился. Стремительно подошел он к ледяной стене и дотронулся до нее рукой. Пальцы легко прошли сквозь прозрачную голубую поверхность. Он не ощутил никакого противодействия, никакого холода. И на этот раз перед валькаром оказался лишь мираж.

Тонгор шагнул в смертоносные объятия льда, и его обнаженная кожа сжалась в ожидании холодного прикосновения, но он ничего не почувствовал. Вместо этого он обнаружил, что может пройти сквозь отвесную поверхность сверкавшей стены. Теперь он был внутри нее!

Ощущение было незабываемым. Кругом, насколько мог видеть глаз, — лед. Призрачная голубоватая перспектива простиралась во все стороны. Изломанные поверхности и грани ледяных кристаллов завораживающе искривляли лучи света. Тонгор очутился один в колдовском мире, замурованный в толще голубого льда.

Он направился сквозь массы льда дальше, проходя через фантастические пещеры, мимо свисающих сталактитов, похожих на огромные стеклянные пики. Странной и жуткой была красота этого мира ледяных кристаллов, а когда Тонгор закрывал глаза, ему казалось, что он стоит посреди голой равнины.

Чему же он научился за время своих странствий по Стране Теней? В сражении с чудовищем он победил свой страх, и после этого двухголовое страшилище превратилось в ничто на его глазах. Когда он не пугался преград, казавшихся непреодолимыми, то одерживал верх. Просто сам факт стремления осилить их являлся ключом к победе. Невероятно!

Валькар понял, что ему необходимо хорошенько запомнить эти странные препятствия и поразмышлять о символических уроках богов.

Но вот он прошел сквозь толщу ледяной стены, и она исчезла. Оглянувшись, странник увидел лишь дорогу, которая простиралась назад до самого горизонта.

Он повернулся и посмотрел вперед. Теперь конец пути был очень близок, и все же северянин не понимал, какова цель его невероятного путешествия-сновидения. Огромные горы подымались вдали, и там, у самого края этого фантастического мира, дорога наконец заканчивалась. Тонгор направился к горам.

Казалось невозможным, но варвар почти добрался до них.

Теперь он вспомнил, как в начале своего путешествия видел их у самого дальнего конца мира. Каким-то образом в этом неподвластном времени Королевстве Теней валькару удалось пройти невообразимое расстояние, и вот он уже стоял перед горной цепью, доходящей до самого неба, озаренного призрачным светом.

Горы не были иллюзией, в чем он убедился, коснувшись камня рукой. Вздымаясь черной монолитной массой, они образовывали наверху впадину в виде чаши, напоминающую огромный каменный трон, размеры которого превышали все мысленно допустимые пределы.

Рассматривая этот гигантский трон, Тонгор заметил огромную тень, возникшую из призрачной пустоты.

Она напоминала человека — туманная и неясная в своих очертаниях.

Два огромных столба, вздымавшиеся вверх, — ноги. Клубящиеся тучи обволакивали их наподобие какой-то призрачной одежды. Далеко наверху можно было различить могучую грудь, плечи и суровое лицо…

Оно напоминало лицо смертного… это был человек, старый и мудрый, с царственной осанкой, с величественной бородой, ниспадающей на гигантскую грудь. Острые, сверкающие, как звезды, глаза смотрели вниз, на Тонгора, а темные облака собирались вокруг огромной головы наподобие капюшона.

Еще варвар заметил гигантскую книгу, запечатанную семью печатями. Одна рука призрака лежала на книге, и каждый палец этой руки был больше в обхвате и длиннее, чем сам Тонгор.

Валькар догадался, что это Книга миллионолетий, в которой (как гласит легенда) записаны события всех времен: прошедшего, настоящего и будущего.

И по этой книге Тонгор узнал его. Это был Пнот — Бог Мудрости.

Северянина охватил благоговейный страх. Смиренно склонился он перед призрачной фигурой, восседавшей на огромном троне.

Перед валькаром был живой бог.

Глава 1

ВЫШЕ ОБЛАКОВ

Чарн Товис и юный Тарт покинули дворец, и ночь окутала их плотной тьмой. Как птицы, летели они над городскими башнями, и ветер свистел рядом, развевая плащи и играя в волосах.

«Небесный пояс» был создан недавно и едва ли проходил какие-либо испытания. Кожаные доспехи покрывались тонким слоем урилиума — волшебного металла, открытого много лет тому назад старым алхимиком Оолимом Фоном. Хотя урилиум и обладал антигравитационной силой, на «небесном поясе» его было недостаточно, чтобы сделать полностью невесомыми воина и мальчика. Иотондус Катоольский, молодой ученый-волшебник, разрабатывавший новые виды мощного оружия для воинов Патанги, придумал средство, во много раз увеличивающее подъемную силу серебристого сплава.

Он предложил применять ситурл — волшебный кристалл, найти который можно было лишь на равнинах загадочного Востока, где обитали синие кочевники. Ситурл поглощал солнечные лучи и преобразовывал солнечную энергию в электрическую силу. Такой кристалл сверкал и на «небесном поясе»

Чарна Товиса, выделяя волны волшебной силы, которая во много раз увеличивала антигравитационные возможности урилиума.

Во время этого полета Товис пытался извлечь весь потенциал из «небесного пояса». Энергия зеленых кристаллов ситурла была довольно ограничена. Значительную часть ее молодой воин израсходовал, пробираясь во дворец. Теперь же, когда земное притяжение стало побеждать, он пришел в отчаяние. Товис понимал, что отдавший большую часть накопленного заряда ситурл не сможет долго удерживать в воздухе двойной вес — его самого и мальчика.

Если ему не удастся что-либо придумать, сила кристалла иссякнет, и беглецы опустятся вниз — на те улицы, где полным-полно патрулей Далендуса Вула.

Сделав вираж, Товис решил спуститься на высокий балкон одного из зданий недалеко от дворца. Он собирался переждать здесь и обдумать возможные способы спасения. Ясно было одно: для юного принца необходимо найти безопасное место. Не могло быть и речи о его возвращении во дворец, где в полубессознательном состоянии, накачанная наркотиком, томилась его мать — саркайя Патанги Соомия.

— В чем дело, Чарн Товис? — спросил Тарт.

— Все нормально. Просто у «небесного пояса» не хватает энергии, чтобы удерживать нас двоих в воздухе так долго, — ответил молодой воин и объяснил мальчику, что их путешествие становится небезопасным.

Тарт обвел взглядом ночной город, безлунное небо, клубящиеся облака. Мальчик с интересом воспринимал все то новое, с чем ему пришлось встретиться, не чувствуя при этом никакого страха. Происходящее казалось ему лишь увлекательным приключением и очень нравилось!

Откинув назад взлохмаченную гриву черных волос, юный принц сделал вдруг довольно разумное предложение:

— Давай полетим на воллере. На крыше этого дома есть посадочная площадка и там — корабль.

Чарн Товис взглянул на мальчика. Конечно, джасарк не мог понимать всю сложность их положения. Как объяснить ему, что Далендус Вул — враг, что вооруженные силы города попали под его влияние и что нельзя больше доверять их командирам? С самого начала воин думал, что принц окажется тяжелой обузой, а не умным расчетливым товарищем. Однако оказалось: он мог рассчитывать на большее — ведь мальчик был сыном Тонгора.

— Хорошая мысль. По крайней мере, можно попробовать.

Забирайтесь снова ко мне на плечи и держитесь крепче. Я думаю, у пояса хватит силы, чтобы поднять нас на крышу.

Оттолкнувшись от балкона, Чарн Товис вновь почувствовал сильный ветер, который бил по их телам, словно какая-то фантастическая птица крыльями. Джасарк Тарт засмеялся, радуясь полету, а молодой воин становился все мрачнее, видя, что им никак не набрать нужную высоту.

Зеленовато-серебристые огоньки ситурла едва светились на поясе — силы волшебного кристалла таяли на глазах. Товис старался не привлекать к этому внимание мальчика и надеялся, что тот ничего не замечает.

Наконец волшебная подъемная сила и вовсе иссякла, и они стали медленно опускаться: покрытие из урилиума все-таки уменьшало тяжесть их тел. Видимо, они попадут на улицу, находящуюся внизу, если только…

В отчаянии Чарн Товис протянул руки к каменному фасаду, украшенному причудливыми фигурами химер. Влажные пальцы заскользили по гладкому мрамору клюва-носа, затем схватились за открытую клыкастую пасть. Это остановило падение, и молодой воин благодарил бога за то, что подъемная сила волшебных доспехов не угасла полностью. Он не подумал, что благодарности заслуживал и древний архитектор, посадивший на верхние этажи этого дома фантастических существ.

Теперь придется карабкаться вверх по фасаду здания до самой крыши почти в полной темноте. К счастью, фасад имел много разных выступов, за которые можно было ухватиться.

Завывание ветра становилось все сильнее, развевающиеся волосы мальчика мешали Чарну Товису ориентироваться, руки воина болели от напряжения, когда он наконец добрался до крыши.

Не было, однако, времени не только на отдых, но и просто перевести дыхание. Над посадочной площадкой свободно покачивался на канате большой воздушный корабль. Часовой, воин в серебряных блестящих доспехах и голубом плаще Воздушной гвардии, подошел к беглецам и, приподняв ситурловую лампу, направил на них луч яркого света.

Узнав мальчика, он с удивлением воскликнул;

— Мой принц?! Почему вы здесь?

Товис, подобно гибкому черному вандару джунглей, прыгнул на плечи охранника, повалил его и нанес страшный удар кулаком. Потом он повернулся к Тарту, раскрывшему от удивления рот.

— Теперь быстро, на разговоры у нас нет времени. Мы должны сейчас же отправиться в путь. Наверное, охрана во дворце уже заметила ваше исчезновение. В любой момент могут поднять тревогу.

— Но, Чарн Товис, вы ударили его! — запротестовал мальчик.

Молодой воин обхватил Тарта за плечи и пристально посмотрел в глаза сына Тонгора.

— Мой джасарк! Доверьтесь мне! Я понимаю, что все это кажется вам странным и что у вас появляется много вопросов, но доверьтесь мне! В холмах кристаллов грома я спас жизнь вашего отца и своего господина. Знайте, молодой принц, сейчас я не менее предан ему, чем тогда.

После этих слов в широко открытых глазах Тарта появилась решимость.

— Я верю тебе и пойду за тобой, — отчетливо проговорил принц.

Для ответных благодарностей времени не оставалось. Товис молча пожал руку мальчика, затем помог ему взобраться по веревочной лестнице на заднюю палубу воллера, покачнувшегося под их весом. Оказавшись в кабине, воин включил двигатели и велел Тарту освободить крепежные канаты. Через мгновение они взлетели, дрейфуя по ветру, и воллер стал подниматься над городом по крутой спирали вверх.

Это был один из новейших кораблей, способный развивать огромную скорость. Иотондус Катоольский усовершенствовал Двигатель, применяя ситурл для вращения лопастей винтов вместо использовавшихся раньше гигантских пружин. Аппарат отличался и легкостью управления: достаточно было малейшего прикосновения к рычагам, и корабль взмывал вверх, подобно могучему орлу.

Они поднялись на высоту в двадцать тысяч футов. Теперь Патанга осталась далеко внизу, и с трудом можно было разглядеть огромную Центральную площадь и широкую улицу, Ториан Вэй, протянувшуюся через весь город до огромной каменной стены огненного цвета. Призрачный лунный свет отражался на поверхности Рек-Близнецов, возле длинных набережных покачивались на якоре суда, похожие на игрушечные кораблики.

Чарн Товис понимал, что им не удастся покинуть город незамеченными. Зоркие глаза Воздушной гвардии внимательно следили за ночным небом, и когда воллер с беглецами поднялся в воздух, патрульные корабли сразу же направились к нему.

— Смотри, — вскрикнул джасарк, указывая сквозь передний иллюминатор. — Патрульные заметили нас!

— Без паники. Мы убежим от них.

Сначала Товис собирался направиться на север, во владения герцога Мала. Но теперь нужно было избрать другой маршрут: не следует показывать врагу конечную цель своего путешествия.

Поэтому он повернул на запад, где смутно виднелись воды Великого залива, который разрезал континент, словно мощный водяной клин, от Таракуса до Патанги.

Двигатели пели свою песню. Корабль несся сквозь ночное небо, как серебряная стрела. Ветер свистел вокруг обтекаемого, сверкающего урилиумом корпуса воллера. Чарн Товис, сидя у панели управления, держал курс строго на запад.

— Два патрульных корабля все еще преследуют нас, — заметил мальчик, но в голосе его не ощущалось страха. — У них есть лучевые пушки.

— Спокойно, мой джасарк. Возможно, мы оторвемся от них в облаках, — сказал молодой воин, меняя направление полета и поворачивая на юг. Он разглядел на юге плотное скопление облаков и направился туда, выжимая из двигателей все, на что они были способны. Однако это не принесло никаких результатов. Оба патрульных корабля продолжали гонку с упорством охотничьих собак.

Преследователи и преследуемые летели приблизительно с одной скоростью, поскольку их корабли были одной модели.

Однако Товису удавалось постепенно увеличивать разрыв за счет того, что его воллер оказался легче (с ним был лишь мальчик), а в каждом патрульном корабле находилось двое полностью вооруженных воинов. К тому же Чарн Товис стартовал на несколько секунд раньше. Это давало беглецам хоть и небольшое, но все-таки преимущество.

На воллерах-преследователях замигали сигнальные огни — свет закодированных приказов замерцал во тьме.

— Сдавайтесь или будете сбиты, — расшифровал сигналы Тарт и растерянно спросил; — Но почему? Мы же не сделали ничего плохого!

— Они думают иначе, мой принц. Во дворце наверняка уже поднялась тревога. Они решили, что я похитил вас.

— Но если они знают, что я на борту корабля, они не осмелятся стрелять в нас, — решил мальчик. — Они блефуют.

Чарн Товис улыбнулся. Тарт был смел и сохранял хладнокровие, несмотря на смертельную опасность. Как гордился бы Тонгор своим сыном, если бы видел его сейчас!

— Возможно, вы правы, мой джасарк. Во всяком случае, будем на это рассчитывать.

Почти полчаса воздушный корабль летел на юг, преследуемый патрулем. Казалось, что джасарк Тарт рассудил правильно, и корабли воздушной охраны не решатся стрелять. По крайней мере, лучевые пушки молчали. Но воллеры продолжали преследовать их, не догоняя, но и не отставая. С каждым мгновением Чарн Товис все больше убеждался в том, что ему не удастся легко уйти от погони в плотной пелене туч, которые виднелись впереди. Теперь тучи разошлись, и огромная золотистая луна древней Лемурии залила ночь сияющим светом. Тихие воды залива внизу превратились в гигантский серебряный щит. Ровный лунный свет искрился на металлическом покрытии корабля, и Товис боялся, что даже в густых облаках преследователи без труда заметят его.

Но вот беглецов накрыла долгожданная облачная пелена, под ее прикрытием воин сменил курс, повернув на юго-восток, в направлении города Зангабала на дальнем побережье. Если удастся уйти от воллеров охраны, они смогут найти убежище в этом дружественном городе, входящем в состав империи, поскольку двоюродный брат саркайи был сторонником императора и участником недавнего тайного совета в Сардат Кипе.

Но сможет ли он уйти от патрульных кораблей? Чарн Товис оглянулся — в клубящемся тумане преследователей не было видно.

— Все в порядке, мой принц, — обрадовался он. — Теперь надо перейти на высоту в десять тысяч футов. Возможно, они будут продолжать искать нас там, наверху.

Он снизил обороты и позволил кораблю плавно опуститься вниз, сквозь туман. Чарн Товис понимал опасность такого маневра. Возможно, ниже не было ни облаков, ни тумана. Тогда они потеряют свое прикрытие и окажутся на виду у преследователей. В этом был определенный риск, но Чарн Товис решился пойти на него.

Как он и предполагал, никакого тумана внизу не оказалось, и они понеслись в открытом пространстве. Тень их корабля черным пятном скользила по водной глади. А тут еще из-за туч вышла луна.

Направляя корабль к отдаленным шпилям и башням Зангабала, Чарн Товис молился, чтобы луна вновь скрылась за плотным туманом. Он и не подозревал о новой грозной опасности, готовившейся обрушиться на них.

— Чарн Товис, взгляни!

Испуганный голос мальчика заставил его повернуться. Воин увидел, что патрульные корабли вышли из туч и находятся теперь высоко над их кораблем. Когда же он посмотрел вперед, то ощутил волну холодного страха.

Воздушные корабли Патанги не безраздельно господствовали в небе. В этой южной части Лемурии со времен юрского периода сохранились огромные птеродактили — чудовищные летающие рептилии. Жители Патанги называли этих ужасных хищников летающими драконами.

И теперь, отбрасывая на золотистую поверхность луны тени, похожие на чудовищных летучих мышей, два дракона нависли над воллером беглецов, как черные демоны из кошмарного сна.

Не успел Чарн Товис разглядеть их, как они, сложив огромные крылья, начали пикировать. Их пасти широко раскрылись, готовые схватить свою жертву.

Глава 2

СХВАТКА С ДРАКОНАМИ

Командиром патрульных кораблей, преследовавших Чарна Товиса и юного джасарка Тарта, был старший отар Чанган Джал.

За несколько секунд до взлета украденного корабля с посадочной площадки Джалу стало известно о дерзком похищении девятилетнего принца предателем из отряда Черных драконов.

Это сообщение было передано с помощью флажковой сигнализации с башни Воздушной Крепости.

Чанган Джал не был прихвостнем Далендуса Вула. Его взял на службу еще Тонгор, и он успешно проявил себя, исполняя приказы Тонгора Могущественного. Однако ни он, ни другие преданные Тонгору воины и не подозревали о том, что предатели захватили трон и управляли армией. Далендус Вул осуществлял все дела с такой хитростью и осторожностью, что многие и предположить не могли измену. Поэтому, как всякий верный воин Патанги, Чанган Джал должен был сделать все, чтобы поймать предателя Чарна Товиса.

Он упорно следовал по курсу украденного воздушного корабля на протяжении многих лиг, а когда тот скрылся в клубящихся тучах, Чанган Джал не прекращал свои поиски, понимая, что необходимо спасти беспомощного джасарка, находящегося в руках предателя.

Внимательно вглядываясь в иллюминатор, он заметил серебристую точку, воллер беглецов, она находилась значительно ниже.

Сердце его наполнилось радостью: злодей и его жертва снова обнаружены! Но это чувство мгновенно сменилось ощущением страха: рядом с воллером беглецов он увидел летающих драконов.

Затаив дыхание, Чанган Джал и второй пилот наблюдали за тем, как маленький корабль делал резкие виражи, пытаясь ускользнуть от хищников. Эти маневры разозлили драконов. Выйдя из пике, шипя, твари расправили крылья, готовясь к погоне.

Эти летающие чудовища были невероятного размера. Размах их крыльев составлял не менее сорока футов. Гигантские острые когти на лапах могли разрушать каменные стены и разрывать листы металла. При встрече с летающими драконами даже мощные воздушные корабли Патанги были беспомощны, если…

— Стреляй же, дурак, — пробормотал сквозь стиснутые зубы Чанган Джал. — Зря, что ли, у тебя лучевая пушка.

Офицеру казалось, что воллер беглецов отчаянно и безнадежно кружит, пытаясь уйти от щелкающих челюстей разъяренных птеродактилей.

Но и без этого совета Чарн Товис уже подготовился к атаке и ждал только удобного момента. Выстрел из лучевой пушки прорезал ночь ослепительно яркой вспышкой. Сноп белого огня, направленный на одного из драконов, поразил крылатую тварь. Чудовище буквально разорвало на части. Охваченные пламенем куски плоти гигантской рептилии, кружась, полетели вниз, в воды залива.

Но тут ринулось в атаку второе чудовище. Растопырив когти, оно напало на воллер, подобно гигантскому ястребу. Воздушный корабль содрогнулся от удара. Мощные челюсти сомкнулись на носовой заостренной части судна. Блестящий металл был смят, словно бумага. Уничтожив носовую часть корабля, дракон своим жестким крючковидным клювом нанес удар по кабине. В результате стекла рассыпались мелкими осколками, а металлические стойки погнулись.

Теперь изуродованный корабль падал в залив, а дракон продолжал наносить по нему сокрушающие удары. Его клюв бил по кораблю со страшной силой. Ни корпус, ни обшивка воллера не вынесли такого испытания.

Патрульные корабли ничем не могли помочь: слишком далеко от них происходила эта смертельная схватка и слишком стремительно напали летающие рептилии.

Чанган Джалу и второму пилоту оставалось только беспомощно наблюдать за тем, как птеродактиль буквально разрывает корабль на части. Сверкающие куски обшивки урилиума рвались, как тонкая фольга. Сохранявшаяся в них подъемная сила заставляла оторванные куски подниматься высоко в небо, где первые лучи рассвета уже коснулись густых облаков.

Остатки воллера, изуродованные челюстями чудовища, стремительно падали в воды залива. Все было кончено. Издав оглушительный победный клич, распаленный битвой дракон сделал круг и улетел.

От воллера беглецов не осталось ничего. Он был уничтожен, превращен в груду искореженного металла.

Скорее всего, джасарк и его похититель погибли. С тяжелым сердцем Чанган Джал должен был прийти к выводу, что ни наследнику трона Патанги, ни его похитителю не удалось избежать ужасных челюстей летающего чудовища.

Второй пилот повернул к командиру напряженное побелевшее лицо:

— Что будем делать, господин?

Отар печально покачал головой:

— Боюсь, мы мало что можем сделать. Можно, конечно, спуститься к воде и поискать останки. Но смысла в этом нет. Если джасарка и того, кто его похитил, не сожрало чудовище и они просто выпали из обломков воллера, разорванного на куски, — все равно невозможно остаться в живых при падении с высоты более мили. Так что вернемся в Патангу и доложим о том, что произошло. — Лицо его помрачнело, и он с горечью добавил:

— Я прослужил Дому Чонда и Дому Валькара одиннадцать лет, и никогда у меня не было более тяжелого дня, чем этот, Анзан Варл. Бедная саркайя! Сначала потерять мужа, а теперь — единственного сына.

Ну что же, сигналь второму воллеру, будем возвращаться.

Через некоторое время оба воллера, сделав еще один круг, опустились к воде, отдавая молчаливые почести погибшему джасарку. После этого они поднялись на высоту пятнадцать тысяч футов и взяли курс на север к окруженному каменной стеной городу Огня, находящемуся в устье Рек-Близнецов. На них лежала печальная миссия: донести до жителей Патанги скорбную весть о гибели джасарка Тарта, сына Тонгора, последнего наследника несчастливого Дома Валькара.

Утреннее солнце взошло над горизонтом и залило светом всю землю. Ясными и светлыми были его лучи. Какое дело было солнцу до гибели династий и смертей принцев? Все это было безразлично светилу.

Далендус Вул и Марданакс из Заара узнали новость о смерти юного принца во время завтрака на террасе дворца. Молчаливый, одетый в черное Марданакс всегда присутствовал в роскошной свите Далендуса Вула, который управлял теперь империей на правах регента.

Когда смысл сообщения дошел до не отличавшегося храбростью Далендуса Вула, он задрожал от страха и пролил при этом вино на свои одежды. Ворчливым резким голосом он стал задавать бесконечные вопросы отару, пришедшему с докладом о последних событиях.

Марданакс легко овладел ситуацией, одной презрительной фразой заставив испуганного Далендуса Вула замолчать и попросив отара удалиться.

— Клянусь богами, это — проклятие для нас, мой господин! — Далендус Вул задыхался, вытирая струившийся по лицу пот. — Как же я смогу править как регент, когда принца не стало? Как отстоять свои права? Не потребуют ли герцог Мал и Селверус, чтобы я освободил трон? Что мы станем делать?

Марданакс с ледяным презрением взглянул на жирного, трясущегося от страха сановника.

— Замолчи, болтливый дурак, ты же испугаешь слуг, — отчетливо произнес он голосом, в котором звучали металлические нотки. Хныкающий Далендус Вул затих. — Во всяком случае, в одном ты прав. Больше мы не сможем управлять Патангой через регентство.

— Тогда давайте отступимся, хозяин! Ради всех святых! Отправимся домой, в Таллан, и покончим со всем этим!

— Заткнись, дурак! Я знаю, что в душе ты — жалкий трус.

Так старайся хоть внешне походить на человека. Да… твое регентство на этом заканчивается… Хаос поглотил мальчишку и идиота-героя, который спасал его. Напрасно. Мы не причинили бы Тарту большого вреда, просто свели бы с ума и заставили выполнять наши приказания. Принц Тарт отрекся бы от престола в твою пользу, чтобы потом тихо умереть от изнурительной лихорадки… Жаль, что все не случилось именно так. Не люблю неоконченные дела.

Марданакс задумчиво потер рукой подбородок, и голос его зазвучал мягко и вкрадчиво.

— То, что произошло, меняет все наши планы. Надо найти новый альтернативный вариант и перейти к его осуществлению. Конечно, тут есть определенные сложности. Все случилось так неожиданно, что времени просто не остается.

— Что за альтернативный вариант, хозяин? — Далендус Вул недоверчиво взглянул на него.

Марданакс ободряюще улыбнулся.

— Ты должен будешь жениться на саркайе Соомии и унаследовать при этом трон, как истинный сарк Патанги и повелитель Запада, — в голосе колдуна зазвучали бархатистые нотки.

Побледневший барон изумленно повторил:

— Жениться на саркайе… — И тут же захныкал. — Но как же я смогу… почему она?

Голосом, в котором отчетливо звучали ледяные нотки, Марданакс резко прервал жалкое бормотанье Далендуса Вула.

— У нее не будет выбора. Она исполнит то, что я ей прикажу. Воздействуя и дальше на ее разум, я добьюсь того, что окончательно подчиню ее себе, как, впрочем, и тебя, толстомордого дурака! Но я рассчитывал, что мне будет отпущено какое-то время… Я не готов действовать прямо сейчас!

— А вы уверены, что ваш план сработает? — засомневался Вул.

— Откровенно говоря, не очень уверен. Мы убрали от саркайи самых близких людей, и это не могло не вызвать подозрений. Но поступить так было необходимо: ведь моя власть над ней не безгранична, и я не решаюсь показывать ее людям, особенно тем, кто хорошо ее знал. Увидев ее, они сразу поймут, что с Соомией творится что-то неладное. И все же у нас есть шанс. Прежде всего, постараемся немного продлить твое регентство. Мы сообщим о днях королевского траура, и это сообщение будет иметь подпись и печать королевы. Так мы выиграем еще несколько дней. И кроме того, — он разразился мурлыкающим смехом, — в результате такого неожиданного поворота событий мы получаем еще один козырь.

Поскольку тот дурак, который похитил мальчика, был из отряда Черных драконов, мы можем арестовать Зэда Комиса, командира этого отряда. Скажем, что имел место заговор среди высших офицеров под руководством Зэда Комиса, направленный на свержение законных правителей и захват власти. Звучит недурно! В ближайшее время отдадим соответствующее распоряжение.

Он умолк, радостно посмеиваясь, и, взглянув на расстроенного барона, на его отрешенное, искаженное страхом лицо, ободряюще проговорил:

— Ну, мой правитель-регент, заканчивайте завтрак и давайте займемся делами. У нас впереди трудное утро: надо сообщить об официальном сроке траура, арестовать и посадить в тюрьму даотара Черных драконов. Что же касается вашей предстоящей свадьбы, мы оповестим народ об этом позднее, но на этой неделе.

Глава 3

БАРИМ РЫЖЕБОРОДЫЙ

До помутненного сознания Чарна Товиса, которого волны залива то подымали вверх, то опускали вниз, постепенно стали доноситься чьи-то возгласы, по-видимому, обращенные к нему.

Он чувствовал, что одной рукой крепко сжимает какой-то предмет, но не мог открыть глаз, чтобы посмотреть, что у него в руке. Задыхаясь, он выплюнул теплую солоноватую воду. Затем что-то шлепнулось в волны рядом с ним, и Чарн Товис, защищаясь от неведомой опасности, взмахнул рукой.

Тут же кто-то сильно схватил его за горло, и Товис понял, что его предупреждают не делать резких движений.

— Плыви спокойно, Тангмар поможет тебе, — услышал он чей-то голос.

Чарн Товис расслабился, но рука его все продолжала сжимать непонятный предмет, который теперь пришел в движение.

Он услышал кашляющие звуки — кто-то выплевывал морскую воду. Открыв наконец глаза, он увидел, что крепко держит джасарка Тарта.

Тангмар — так, по-видимому, звали его спасителя — крикнул, чтобы им бросили трос. Затем сознание молодого воина вновь помутилось.

Когда он пришел в себя, то лежал на деревянной палубе корабля под огромным темно-красным парусом.

— Гляди-ка, очухался, — услышал он чей-то грубый голос.

— А что с мальцом? — спросил кто-то.

— Все будет нормально — вон сколько воды вышло из него. — В этом голосе чувствовался поющий акцент Кадорны.

Чарн Товис приподнялся, опираясь на локоть, и осмотрелся.

Вокруг него собрались грубоватого вида люди. С длинными волосами, заплетенными в косы, обнаженные по пояс или в рубашках малинового шелка и черных камзолах; их мускулистые загорелые тела были стянуты кожаными ремнями, на которых висели тяжелые мечи. Кроме этого многие были вооружены кинжалами с золотыми рукоятками, выступавшими из-за широких кушаков. У других Товис увидел и кривые восточные сабли с широкими клинками, и изящные, острые, как игла, рапиры Тсаргола, и зазубренные тесаки прибрежных городов, и тупые канворы Куша, и даже заканчивающиеся шишаками танги, которыми пользовались дикие племена джунглей Ковии. Большинство мужчин было босиком, но на некоторых он увидел высокие ботфорты.

Тут собрались представители разных национальностей Лемурии. Большую часть составляли темнокожие черноволосые южане, но Чарн Товис увидел и стройных уроженцев Кадорны, с золотистой кожей и янтарными глазами, и даже огромного синекожего кочевника с далеких равнин Востока. Незнакомцы носили золотые кольца, в ушах у них также сверкали украшения. Лица были отмечены шрамами и даже клеймами, выдававшими преступное прошлое. Некоторые щеголяли бородой, что было вообще редкостью среди соплеменников Товиса. Тут собралась грубая и разношерстная команда, одетая в пестрые варварские одежды, но они казались довольно дружелюбно настроенными и разглядывали Товиса и Тарта с любопытством и без враждебности.

Один из них опустился на колени с кружкой дымящейся жидкости и мускулистой рукой обнял Чарна Товиса за плечи.

— Ну-ка, выпей, тебе будет лучше, — сказал он хриплым голосом.

Молодой воин признательно кивнул и глотнул дымящегося напитка — тот напоминал горячий мясной бульон с добавлением бренди. Для Чарна Товиса угощение имело невыразимо приятный вкус, особенно если учесть, что в течение последних трех часов он вдоволь нахлебался соленой морской воды. Теперь же он медленно пил, ощущая, как тело наполняется теплом.

Когда летающий дракон атаковал воллер, Чарн Товис схватил Тарта и выпрыгнул из кабины. На нем был «небесный пояс», и хотя энергетический кристалл уже не действовал, покрытие урилиума обладало достаточной силой, чтобы уменьшить скорость падения.

Беглецы медленно спускались вниз, но скорость их движения все-таки постепенно нарастала, и удар о воду залива оказался достаточно ощутимым. Они ушли глубоко под воду, и Тарт потерял сознание. Увидев, что мальчик остался под водой, Товис нырнул (он был неплохой пловец и ныряльщик) и теперь уже показался на поверхности вместе с принцем. Он старался держать ребенка так, чтобы лицо ему не захлестывали волны, и джасарк скоро пришел в себя.

Молодому воину хорошо были видны патрульные воллеры.

Когда напали драконы, преследователи находились слишком высоко и не смогли прийти на помощь. Не могли они и разглядеть беглецов среди обломков корабля, разрушенного летающим чудовищем. Чарн Товис понял, что пилоты воллеров не сомневаются в их гибели, так как, сделав прощальный круг, воздушные корабли взяли курс на Патангу. Последняя надежда на спасение пропала. Вокруг на многие мили простиралось море. Им никогда не удастся

добраться до земли. Что за странная ирония судьбы: спастись от драконов, не погибнуть при падении с корабля… и утонуть в заливе! Если не случится чуда, они обречены…

Но чудо произошло. Через несколько часов изнурительного морского купания, когда силы Товиса были на пределе и он почти потерял сознание, их заметили с пиратского судна «Ятаган». Того мускулистого, с бронзовым загаром пирата, который дал Чарну Товису выпить бульона, звали Тангмаром. Именно он прыгнул в воду, чтобы спасти беглецов.

Тангмар был высоченным гигантом из страны, покрытой девственными лесами и находящейся к западу от Тсаргола. Ее населяли дикие племена, постоянно враждовавшие между собой. Сейчас пират стоял перед Товисом — великан семи футов ростом, с мощными мускулами цвета бронзы. Его ярко-золотистая грива волос была заплетена в толстую косу, спускавшуюся вдоль спины. Пират широко улыбнулся, увидев, что спасенный пытается встать, в его странных голубых глазах зажглись дружелюбные огоньки. Товис никогда раньше не видел голубоглазого человека среди жителей Запада. Все, кто жил там, имели темные глаза, черные волосы и характерный коричневый оттенок кожи. Светловолосые голубоглазые люди были редкостью для девяти городов Лемурии.

Никогда раньше не встречал молодой воин и уроженцев Коданга — диких воинов-варваров. Они избегали городов и жили в таинственной стране Красного леса, расположенной на южном побережье Лемурии, между Тсарголом и Таракусом. Эти лесные дикари отчаянно не желали следовать обычаям и образу жизни горожан и предпочитали примитивные поселения, обнесенные частоколом и скрытые в лесах. Однако Тангмар, как позже узнал Чарн Товис, в детстве расстался со своим народом. Еще мальчиком он был захвачен пиратами, а потом стал таким же, как и они, выбрав для себя полную опасностей и приключений жизнь морского волка.

— Ну вот, теперь ты и мальчишка в порядке, — проговорил светловолосый гигант, ухмыляясь. — Ну-ка отвечай, что вы делали в заливе, так далеко от земли?

Чарн Товис ответил не сразу. Он понимал, что пираты не симпатизировали ни одному из правителей империи. Они грабили корабли прибрежных городов. Если они узнают, что перед ними джасарк Тарт, то, несомненно, попробуют получить за него приличный выкуп от Далендуса Вула. В результате наследник снова попадет в руки врагов.

Молодой воин оглядел себя. Плащ и сапоги он скинул сразу, как оказался в воде, чтобы легче было держаться на плаву.

Тогда же он избавился и от доспехов с покрытием из урилиума, и от кристалла ситурл, опасаясь, что в воде произойдет короткое замыкание. Теперь, в набедренной повязке, с намокшим кожаным поясом, он выглядел простым рыбаком, и в его одежде не оставалось и намека на то, что он воин из отряда Черных Драконов Патанги, Он перевел взгляд на Тарта. На том была лишь набедренная повязка. Промокший и испачканный, он совсем не походил на джасарка.

Чарн Товис уже собирался изложить перед любопытствующей командой какую-нибудь правдоподобную историю, не раскрывая при этом сведений ни о себе, ни о мальчике, но его опередили сами пираты, которым не терпелось обнаружить собственную, как им казалось, проницательность.

— Это рыбаки, нечего и думать, — проскрипел худой усатый старик, грубое и обветренное лицо которого было испещрено белыми шрамами. На брови его наползал малиновый платок, а пустую глазницу прикрывала черная лента. — На них напал дракон, и они потеряли лодку, — продолжал старый пират, сверля беглецов своим единственным глазом.

— Ага, старый Дурган знает, что говорит, — кивнул толстяк из Ковии, огромное брюхо которого охватывал широкий кожаный пояс, весь увешанный кинжалами и кортиками. С добродушным выражением на красном, покрытом потом лице, смотрел он на Тарта, который, в свою очередь, не сводил глаз с огромной золотой серьги, сверкавшей в ухе пирата. — Похоже, мальчишка родом из Зангабала, — пропыхтел толстяк, поджимая губы, — верно, паренек? Скажи Блею правду!

Прежде чем Чарн Товис смог что-либо ответить, раздался громоподобный рев:

— Эй, толстобрюхий! Я проведу допрос у себя на палубе.

Дурган, приведи-ка их сюда, если они не разучились ходить.

Посмотрим, что за рыбу мы вытащили на этот раз… Поторапливайтесь, долговязые!

— Капитан, это рыбаки из Зангабала, — доложил старый Дурган и с важным видом знатока добавил:

— Их смыло волной за борт.

— Ну что же, поглядим, — прорычал главарь пиратов.

Блей, Дурган и ухмыляющийся Тангмар помогли Чарну Товису и Тарту подняться по крутым деревянным ступенькам на носовую палубу и почтительно отступили перед капитаном.

— Хм, довольно грязная парочка, поджарьте меня с потрохами, если я не прав, — проворчал тот, оглядывая спасенных сверху донизу, Капитан был человеком-горой — гигантом с широкой грудью и бычьей шеей, с сильными руками и ногами, похожими на корни могучего дерева. Самым удивительным в нем была его огромная борода, закрывавшая половину лица и спускавшаяся почти до пояса, усеянного драгоценностями. Кудрявая, как руно, и ярко-рыжая, как природное золото, она являла поразительный контраст с его сильно загорелым, бронзовым лицом.

Надо добавить, что грудь капитана была чрезвычайно волосата, и, стоя на палубе в ярком свете дня, он напоминал огромного медведя со светлой шерстью. В этот день на нем были штаны бутылочно-зеленого цвета и огромные ботинки из черной кожи, на самые брови надвинут золотисто-малиновый платок. Большая кривая сабля болталась на боку пирата, повешенная на перевязь.

— Кто вытащил их из воды, ты, Тангмар? — прорычал он могучим басом, который, казалось, исходил из глубин его большого живота.

Гигант с готовностью кивнул.

— Ну что ж, если в следующий раз ты бросишься спасать таких же костлявых неудачников, «Ятаган» тебя дожидаться не будет. Посмотри-ка на них — кожа да кости, а мяса так мало, что ими даже рыбу не накормить. Чтобы привести их в нормальное состояние, мы затратим больше, чем выручим от их продажи. — Капитан был явно не в восторге от такого «улова». Он уставился на Чарна Товиса своими серыми, холодными, как сталь, глазами. — Если ты думаешь, парень, что я поверну корабль и отвезу тебя обратно в Зангабал, ты ошибаешься. Меня зовут Барим из Белнарта. Некоторые зовут меня Рыжебородым.

Только сегодня утром мы захватили купеческую галеру из Зангабала, разграбили ее до последней доски и утопили. Вряд ли зангабальцы отнеслись бы по-доброму к Бариму Рыжебородому, если бы он оказался так глуп, что отвез бы вас туда. Нас бы тут же вздернули. Что ты на это скажешь?

Чарн Товис заставил себя улыбнуться.

— Капитан Рыжебородый, меня зовут Чарн, а это — Тарн, мой брат, — сказал он, изменяя имя джасарка. — Мы очень благодарны вам за вашу доброту, за то, что вы спасли нас. Могу ли я спросить вас, что вы собираетесь с нами делать?

Услышав такие слова, капитан немного сбавил тон и заговорил более приветливо:

— Сейчас мы должны вернуться в свой порт, нигде не задерживаясь, и вы отправитесь вместе с нами — хотите вы этого или нет. Мы выделим вам койки и накормим: малышу надо нарастить мясо на костях, выпустите мне кишки, если я не прав!

Тарту не понравилось такое покровительство. Движением руки он коснулся пояса, где всегда висел его маленький меч, но тот безвозвратно исчез в водах залива.

— Я проучу тебя, — взорвался юный принц, но тут же замолк, так как Товис крепко сжал его голое плечо. Воин кашлянул.

— Мой брат Тарн немного не в себе, капитан. Мы пробыли в воде несколько часов до того, как появился ваш корабль.

— Все нормально, мне нравятся парни с характером, — рассмеялся Барим Рыжебородый. — Ну, раз вы моряки, вы знаете, что делать на корабле. Будете драить палубы, чинить такелаж и оснастку — вот и оплатите ваше содержание. Отведи их вниз, Дурган, пусть набьют свои пустые желудки и немного отдохнут.

А теперь поднимем паруса и — домой. И больше никаких задержек, или половина флота Зангабала окажется у нас на хвосте!

Помощник капитана, плотный, черноусый, отвратительного вида человечек, рыча, стал отдавать команды. Пираты вскарабкались на реи, паруса с шумом развернулись, наполняясь утренним бризом. «Ятаган», набирая скорость, заскользил по волнам.

Спускаясь вниз, в каюту, Чарн Товис бросил последний отчаянный взгляд на открытое море и утреннее небо. Никогда раньше не сталкивался он с выражением «из огня да в полымя», но сейчас с ними как раз такое и случилось. Проявив смелость и сообразительность, он вырвал джасарка из предательских рук Далендуса Вула, и все это лишь для того, чтобы оказаться у ужасных пиратов Таракуса.

Глава 4

КРЮК В СПИНУ

Пираты Таракуса были настоящим бедствием Яхен-зеб-Чуна, Южного моря, и ужасом для всего побережья. Однако они нечасто заходили так далеко в залив Патанги. Чарну Товису и принцу Тарту повезло, что Барим Рыжебородый появился здесь, иначе они утонули бы в соленых водах залива. С другой стороны, они оказались пленниками жестоких головорезов, не уважавших ни закон, ни короля, ни самих богов.

В первые дни после спасения Товис, или Чарн из Зангабала, как его теперь звали, привыкал к нелегкой морской жизни и учился у пиратов. Однако больших симпатий морские разбойники не вызывали. Команда корабля представляла собой грубое и неопрятное сборище матросов. Грязные ругательства постоянно срывались с их языка. Но железная рука Варима Рыжебородого умело сдерживала бандитов, заставляла работать, справедливо судила за проступки, прерывала их частые споры и удерживала от чрезмерного пьянства, любимого времяпрепровождения. Главарь пиратов мог одолеть любого из своей команды, даже таких, как светловолосый гигант из Коданга Тангмар или девятифутовый синекожий кочевник Рогир. Все боялись и уважали его, и Чарн Товис сразу понял, что капитан «Ятагана» необычный человек.

Молодому воину из княжеского окружения и джасарку нелегко было привыкнуть к своей новой и такой странной жизни.

В первое же утро, как только они остались одни, Чарн Товис предупредил Тарта, чтобы тот следил за своими словами. Мальчику нужно было забыть о том, что он принц Патанги. Ни своими речами, ни поведением он не должен выдать себя. Для окружающих — он просто Тарн, юный рыбак из Зангабала.

Члены команды относились к спасенным по-дружески. Но пленники должны были очень много работать, а поскольку они не были знакомы с морским делом, то их неуклюжесть бросалась в глаза. Один из пиратов с особым удовольствием отпускал свои насмешки. Звали его Готар. Родом из Турдиса, злобный и неуправляемый, этот грубый негодяй часто затевал скандалы. В одном из морских сражений он потерял правую руку, но оставшейся культей действовал очень ловко. На культю была сделана специальная насадка, в гнездо которой пират мог вставлять различные предметы (на своем поясе он носил целый набор).

Иногда он использовал даже стальной крюк или лезвие пилы.

Худой, обветренный всеми ветрами старый Дурган и дружелюбный толстяк Блей предупредили Товиса, чтобы он остерегался дикого нрава Готара. Ведь тот был настоящим убийцей, от руки которого в драках и скандалах погибли девять человек. Все они были сражены наповал острым, как лезвие бритвы, крюком из арсенала разбойника.

— Как только увидишь, что Готар берется за крюк, берегись, — предупредил молодого воина Дурган, — это значит, он собирается кого-то убить.

Чарн Товис пообещал остерегаться зловещего Готара и велел Тарту держаться от страшного однорукого разбойника подальше. Однако это было легко сказать, но не сделать, так как Готар продолжал обидно насмехаться над беглецами. Молодой воин старался, как мог, выдерживая издевательства и грязную ругань, но когда увидел, что Готар позволяет себе так же обращаться и с мальчиком, он не выдержал.

Как-то Тарт занимался починкой снасти, а это дело требует большого терпения и ловкости рук. В какой-то момент мальчик запутал нить и испортил уже начатую работу. Это совершенно разъярило однорукого пирата. Изрыгая ругательства, он сбил Тарта с ног и уже взмахнул рукой, чтобы ударить его по лицу.

В два прыжка Чарн Товис пересек палубу и, словно тисками, схватил Готара за плечо, развернул его к себе и дважды ударил.

Первый удар был в живот, прямо под ребра. Второй, направленный снизу вверх, пришелся в челюсть. Голова пирата резко дернулась назад, его подбросило вверх на полдюйма, а затем он глухо ударился о перила.

На палубе все стихло. Толстый Блей вращал белками глаз, и только с языка Дургана сорвалось ругательство. Чарн Товис стоял наготове со сжатыми кулаками. Готар, красный от ярости, медленно поднялся на ноги, вытирая струйку крови, протянувшуюся из уголка рта. Глаза его пылали ненавистью. Костлявая рука скользнула к поясу, и в ней оказался огромный нож.

У Чарна все похолодело внутри, но он продолжал стоять, готовый защищаться даже голыми руками.

Вдруг на злобно рычащую фигуру Готара упала черная тень, и кнут, просвистев, ударил его по лицу. Кровь ручьем полилась из рассеченной кожи. Пират отшатнулся и встретил ледяной взгляд Барима Рыжебородого. Хлыст капитана скользнул по палубе, а его серые глаза были холодны, как арктический лед.

Наглец понял — пощады не будет.

— Я следил за тобой, Готар, — проревел Рыжебородый. — Теперь послушай-ка меня, ты, мерзкая собака. Если я еще раз увижу или услышу, что ты коснулся своими грязными лапами этого малыша, я вспорю своим кнутом тебе спину, так что ребра будут торчать наружу. Ты понял меня? А теперь отправляйся в свою конуру, мерзавец! Пошел вон!

Сказав это, капитан презрительно повернулся спиной к Готару, лицо которого побледнело от услышанных оскорблений.

Находившиеся на палубе матросы потупили глаза, и лишь Чарн Товис наблюдал за тем, что же произойдет дальше.

Как большая белая клешня, здоровая рука пирата ощупала пояс и выхватила крюк. Прежде чем Чарн успел опомниться, Готар прицепил крюк к культе. Сделав большой шаг вперед, он вскинул ее, чтобы всадить острый крюк в широкую спину Варима Рыжебородого.

Не раздумывая ни секунды, Товис бросился на Готара. Казалось, время замедлило свой бег. Схватив руку пирата, молодой воин попытался отвести ее в сторону. Страшное острие при этом скользнуло по его груди, оставляя ярко-красный след на бронзовом от загара теле. Чарн Товис задохнулся, почувствовав укус холодной стали. Мышцы на его плечах напряглись. Он резко опустил руку Готара вниз, а затем отвел назад. Крюк по самую рукоятку вошел пирату в живот. Тот побледнел, губы его дрожали, словно он пытался что-то сказать, на них показалась кровавая пена. Пират мешком свалился на палубу. Он так и умер с не произнесенным до конца ругательством на губах.

Чарн Товис почувствовал, что слабеет. Кровь хлестала из раны ручьем. Он покачнулся на онемевших ногах, и палуба закружилась перед глазами. Сильная рука Барима Рыжебородого обняла его за плечи. Капитан помог ему устроиться на куче парусины, а затем своим громовым голосом потребовал, чтобы принесли горячей воды и чистую одежду. Ловко и заботливо, как женщина, Барим промыл рану молодого воина и перевязал ее.

Рана оказалась неглубокой и должна была зажить быстро и без осложнений. Целый день Чарн Товис отдыхал на своей койке, но вскоре поднялся и начал бродить по кораблю. Он заметил, что отношение пиратов к нему и принцу резко изменилось.

Команда корабля не считала их больше чужаками: Товис и Тарт завоевали их дружбу.

Несмотря на свое кровавое ремесло, пираты оказались добрыми людьми. Не имеющие семьи, ведущие грубую, полную смертельной опасности жизнь, они были безгранично преданы капитану и рады выказать свою признательность Чарну Товису, который спас их главаря от предательского удара крюком в спину.

Пока молодой воин отдыхал и залечивал рану, используя свежий воздух, соленый морской ветер и пялящее солнце, старый Дурган, толстяк Блей и другие матросы приняли на себя заботу о Тарте и наперебой обучали мальчика взбираться на реи и держать равновесие.

Тангмар еще раньше стал другом Чарна Товиса и Тарта — с того момента, как бросился с борта «Ятагана» в синие воды залива и спас их. Теперь добродушный светловолосый гигант из Красных лесов Коданга обучал Тарта управлять кораблем, держать руль так, чтобы «Ятаган» стремительно двигался вперед, оставляя позади пенящийся след.

Один за другим и остальные члены команды стали проявлять к принцу свое дружеское расположение. Кочевник Рогир, мрачноватый и молчаливый синекожий рохал, обычно избегал компании других людей, возможно, из-за своей национальности: он был единственным кочевником с дальнего Востока среди матросов «Ятагана». Но Тарт еще раньше выучил несколько слов рохальского диалекта, узнав их от Шангота, Чунды и других воинов племени джегга, которые служили в личной гвардии Тонгора. И вскоре улыбчивый мальчик стал другом даже неразговорчивому Рогиру, и Товис не раз видел, как девятифутовый гигант таскает принца на своих плечах.

Даже мрачный, вечно недовольный помощник капитана, плотный черноусый человек по имени Ангар Зенд, был покорен отважным поступком Чарна Товиса и мальчишеской бесшабашностью Тарта. Он благосклонно смотрел на маленького джасарка и позволял пиратам обучать его тому, как действовать наверху, над палубой. Вскоре смышленый и храбрый мальчуган карабкался по канатным лестницам, как бесстрашная обезьянка.

Тарт был еще очень юн, а в этом возрасте хорошо ко всему приспосабливаются. Мальчик подружился с матросами, для которых стал чем-то вроде любимого домашнего животного. Они оспаривали друг у друга право учить его тому, как надо сплетать концы каната или менять паруса, как обращаться с абордажной саблей и как определять путь корабля по ветрам и течениям или рассчитывать курс по звездам. Тарт, который никогда в жизни не бывал на большом корабле, наслаждался плаванием. И даже Чарн Товис начал успокаиваться; вряд ли можно было бы найти другое более безопасное укрытие от Далендуса Вула и его охраны, чем здесь, среди пиратов Южного моря.

Светловолосый гигант Тангмар вскоре поведал молодому воину, что у грозного на вид Барима Рыжебородого было на самом деле доброе сердце, а его неистовый темперамент и пронизывающий взгляд по большей части наиграны. Товис узнал, что Барим родом с севера. Его родиной были суровые холодные степи за горами Моммур, откуда много лет тому назад пришел Тонгор. Молодой воин думал о том, как отреагировал бы капитан, узнав всю правду о смерти Тонгора и их бегстве. Возможно, пирату не стоит доверять столь важную тайну. Жадность и беззаконие кровавого ремесла могут заставить Барима попытаться продать принца его врагам. Или же родство с Тонгором и Тартом окажется сильнее и сделает пиратского главаря верным и надежным другом?

Чарн Товис не знал, как поступить в такой ситуации. Он уже склонялся к тому, чтобы довериться грубоватому на язык, но дружески настроенному капитану и попросить у него помощи, хотя понимал, какую несет ответственность, взяв джасарка на свое попечение. В этом мальчике заключалось будущее Патанги.

И он, Чарн Товис, оправдает это доверие. Не колеблясь ни минуты, он отдаст жизнь, чтобы защитить принца от любой опасности. Он уже многим пожертвовал ради Тарта — стал беглецом, чье имя было запятнано и осквернено, предателем в глазах тех, кто не знал правды о Далендусе Вуле. Ему придется терпеть столько времени, сколько потребуется, но он дождется своего часа.

Однако решение нужно было принять как можно скорее, так как Барим Рыжебородый уже поведал, что ожидает пленников по прибытии в пиратский порт Таракус.

Ближе к концу путешествия молодой воин сам спросил об этом, набравшись храбрости. Капитан дернул себя за огненный ус и пророкотал, избегая взгляда Товиса:

— Ну, что касается этого, парень, то Закон Красного братства морских пиратов не оставляет мне никакого выбора. Каштар, наш вождь, требует, чтобы каждый пленник, захваченный или спасенный, был продан на рыночных торгах.

Чарн Товис стоял молча, ошеломленный этим известием. Он и раньше опасался прибытия в порт, и неприятные предчувствия не раз охватывали его. Но действительность оказалась намного ужаснее того, что он мог себе представить.

«Сын Тонгора станет рабом, — подумал он с мрачным отчаянием, — и все из-за меня: мне нужно было бы действовать мудрее».

— Мне жаль вас, парень, — грубовато проговорил капитан. — Если бы это зависело от меня, я взял бы и тебя, и парнишку в свою команду. Но что я могу поделать — даже в Таракусе правит Закон. Но я помню, что я твой должник, — продолжал пират, — мы с тобой кровно повязаны, и я не был бы честным человеком, если бы не расплатился с тобой достойно. Я сделаю вот что. Когда ты и парнишка будете выставлены на торги, я куплю вас обоих. Тогда вы сможете войти в нашу команду.

Конечно, этого мало за то, что ты сделал для меня, ведь ты спас мне жизнь.

Чарн кивнул, не решаясь заговорить. Он не был неблагодарным. Он понимал необычную щедрость такого поступка со стороны Рыжебородого. Но как сможет он стоять и наблюдать за тем, как сына Тонгора — наследника Патанги — продают, как раба, на торгах, даже если Тарта покупает их хороший друг?

Что же делать, чтобы избежать этого?

Барим Рыжебородый не мог правильно расценить его молчание. Он дружески толкнул Товиса в плечо, потом быстро зашагал по палубе, чтобы разобраться с пиратом, который, работая на вантах, допустил ошибку.

Молодой воин задумчиво бродил по кораблю. На глаза ему попался Тарт. Черную гриву волос покрывала красная вязаная шапочка, яркий пояс ловко охватывал стройную талию. Скрестив ноги, мальчик восседал на бочке, наблюдая за тем, как пираты танцуют грубый матросский танец, и подпевал своим детским голосом хору ревущих голосов, исполнявшему бесстыдную песню.

Чарн облокотился о перила и посмотрел на бегущие волны.

Белые чайки, пронзительно крича, кружили над кораблем.

Синие воды впитывали яркий солнечный свет и искрились десятками тысяч танцующих отблесков.

На закате «Ятаган» войдет в гавань Таракуса.

Молодой чантар прилагал все усилия, чтобы отыскать путь к спасению. Но как он ни пытался, ему не удалось найти никакого решения проблемы. С каждым часом беглецы уплывали все дальше от мирных городов северной части залива. С каждым часом они приближались к загонам для рабов пиратской столицы — Таракуса.

Чарн Товис ничего не мог предотвратить. Но нельзя опускать руки. Надо найти способ, чтобы помочь мальчику бежать.

Hoc корабля с резным драконом разрезал соленые морские воды. Подхваченный легким бризом, «Ятаган» на всех парусах держал курс на юг — к Таракусу.

Глава 1

БОГ МУДРОСТИ И ВЕЧНОСТИ

С высоты на Тонгора смотрело таинственное гигантское лицо. Всепоглощающий благоговейный страх заполнил сердце валькара, и он замер у подножия горного трона, глядя на необъятную фигуру, нависающую над ним.

Лицо Бога напоминало человеческое, но носило печать сверхъестественного величия и неземной духовной красоты. В нем ощущалась сила, непобедимая воля и огромная мудрость, выходящая за пределы понимания простых смертных.

Туманный водопад бороды струился по неясно очерченной громадной груди. Острые и яркие, как огромные звезды, глаза сверкали из-под едва различимого капюшона. Могучая рука прижимала к груди огромную книгу, закрытую семью печатями. Это была легендарная Книга миллионолетий. Тонгор понял, что перед ним Бог Звездной Мудрости и Вечности — Пнот.

Бог Вечности, глядя на Тонгора сверху вниз, обратился к нему с вопросом, и глубокий голос походил на раскаты далекого грома.

— Что ты, воин из племени валькаров, делаешь здесь, в Королевстве Теней?

Тонгор откинул назад свои густые черные волосы и поднял меч в салюте, с каким люди обращаются лишь к самым могущественным королям.

— Я считаюсь умершим, и моя тень теперь бродит здесь с какой-то неведомой целью.

— Ты считаешь себя мертвым, — возразил Бог Вечности на его слова. — Ты ничему не научился, попадая в различные ситуации во время странствия по этой стране?

Валькар почувствовал недоумение. Он не знал, как отвечать.

— Я узнал, что не все таково, каким кажется, и что внешняя оболочка еще не говорит об истинности явления в этой странной Стране Теней, — наконец сказал он.

Титан медленно кивнул в знак согласия, задумчиво разглядывая Тонгора, а потом продолжил:

— Тогда подумай, как поступить, если действительность не соответствует внешнему проявлению. Как ты можешь знать, что на самом деле находишься здесь и что все, что ты видишь вокруг себя, не часть какого-то сна? Что же касается смерти, то что ты знаешь о жизни, чтобы говорить так уверенно?

И опять валькар не знал, что ответить. Он чувствовал свою ничтожность перед глубокой мудростью Бога Вечности, восседавшего на горном троне. Размеренным протяжным голосом Пнот говорил:

— Существует десять тысяч состояний бытия, и различие между ними зачастую не более толщины волоска. Ты и твой род по своему невежеству и глупости все оттенки этих разновидностей существования определяете всего двумя терминами. Один из них — «жизнь». Но вы и сами не понимаете смысла этого определения. Другое состояние вы называете «смерть». И тут тоже непонятно, что вы имеете в виду. Для вас все, что не живет во плоти, означает смерть, а все, что живет во плоти, означает жизнь. Однако состояние бытия — это нечто большее, чем эти два определения, смертный, значительно большее, чем ты можешь себе представить. Словно ты все светлые оттенки цветов назвал белыми, а все темные — черными. Поэтому самую большую глупость ты совершаешь, когда судишь о тех вещах, о которых не имеешь представления.

Воин нахмурился. Человек, привыкший действовать, а не рассуждать, он никогда раньше не интересовался философскими абстракциями. Но сейчас он старался уловить хоть какой-то смысл в странных словах Пнота.

— Может быть, могущественный Бог Вечности имеет в виду, что когда я ощущаю себя в Стране Теней, то это еще не значит, что я действительно умер? — спросил он.

На лице Бога появилась улыбка. Он важно кивнул в знак согласия.

— Если это так, то почему я здесь и как попал сюда?

— Не спрашивай меня о том, как ты оказался здесь, а задай эти вопросы Богу Богов Горму, Отцу Звезд, поскольку только он знает ответ.

При упоминании о Горме в сознании Тонгора опять всплыл тот же вопрос, которым он задавался несколько часов или веков тому назад при разговоре с Привратником у Врат Теней. Именно тогда его в какой-то момент заинтересовало, были ли верными все сказания Алой Эдды. Ему всегда говорили о Девятнадцати Богах, наблюдающих за миром, и о том, что крылатые Воинственные девы после смерти возносят дух доблестных героев на небеса, в сияющий Чертог героев, где властвует сам Отец Горм — Творец Земли и Создатель Звезд.

Но с Тонгором этого не случилось. Была ли во всем этом какая-то тайна, скрытый смысл которой северянин должен был разгадать? Нужно ли спросить об этом у Пнота, или же он должен найти ответ самостоятельно?

Голос Пнота опять зазвучал над его головой:

— Мне известны твои мысли, валькар, и те вопросы, которые теснятся в твоей голове. Ну что же, давай я подниму тебя к своему трону и покажу тебе путь, по которому ты должен будешь пройти.

Гигантская рука опустилась с горных высот к обнаженной фигуре Тонгора. В следующий миг валькар почувствовал, что его подняли вверх. Ветер раздувал и спутывал длинную гриву его волос, откидывая их за спину, как черное развевающееся знамя.

Земля осталась далеко внизу, и у воина закружилась голова.

Могучая рука Бога так быстро подняла его на самый верх отвесных скал, что сознание короля на какое-то время помутилось.

Вскоре, однако, он пришел в себя. Он стоял на гребне горы, которая вместе с другими образовывала гигантский трон Пнота.

Этот пик высоко подымался над пустынными равнинами Страны Теней. С этой высоты та половина мира, по которой он странствовал, казалась очень маленькой. Он мог проследить почти весь свой путь по безжизненной пустыне — от Врат Теней до горного трона. Сверху едва можно было разглядеть туманную пелену, окутывавшую удивительное Королевство и странную, казавшуюся бесконечной дорогу, по которой он шел. Тонгор огляделся и с удивлением обнаружил, что Пнот исчез.

«Странно, очень странно, — подумал валькар с недоумением. — Все в этой проклятой стране — загадка».

Темные небеса над ним сверкали звездами. Но это были не звезды земного неба, и Тонгор отлично это понимал. Еще в детстве отец учил его определять направление по созвездиям.

Но те звезды, что он увидел здесь, образовывали совершенно фантастические, неизвестные ему созвездия.

А над Королевством Теней виднелось то, что, очевидно, и было Чертогом героев. Подобно сияющему островку света, там выделялся сверкающий золотом остров. Он находился выше тех нескольких слабо мерцающих звезд, которые пытались осветить странные небеса, лежащие за пределами того мира, который знал Тонгор.

Туда, как говорили легенды, отправлялись души воинов-героев, не заходя в Королевство Теней, где обретали вечный покой души обыкновенных людей. Там, в небесах, на сияющем золотом острове, было место и его, Тонгора. Почему же он находился здесь? Могли ли боги ошибиться? Или в его странствиях имелся какой-то особенный, загадочный пока смысл?

Склонив голову, валькар напряженно размышлял. Подобно неясным призракам, перед ним вставало множество вопросов, но ему казалось, что ни один из них не является главным, требующим немедленного ответа.

Взгляд Тонгора упал на золотую рукоятку лучевого меча. И вдруг он осознал ту реальность, которую скрывало это символическое Королевство. Неожиданно перед ним встал вопрос, определивший суть загадки.

Вопрос был такой: зачем он взял меч? Действительно, почему Боги захотели, чтобы он завладел этим оружием? Ведь Тонгор уже понял, что в загадочной Стране Теней все происходящее имело определенный смысл.

Он вспомнил все события, случившиеся с тех пор, как он переступил Врата Теней. Он обнаружил меч и взял его. Очевидно, оружие было спрятано в кристалл с единственной целью — чтобы северянин обратил на него внимание. Но после того, как валькар взял его, меч ни разу не понадобился ему…

За исключением того случая, когда на его пути встало чудовище, вспомнил Тонгор. Но нет, оказалось ведь, что на самом деле монстра не существовало. Это была тень его собственного страха, и когда воин с ним справился, он одолел и чудовище.

Но ведь он убил монстра этим оружием! В решающий момент меч ожил, превратившись в сноп слепящего света, который уничтожил и распылил черный призрак его страха. Происходило ли это на самом деле? Может быть… может быть, проявление храбрости уничтожило призрачное чудовище? А сам меч был всего лишь символом его храбрости?

Разгадка заключалась в природе самого меча. В действительности это был вовсе и не меч, а лишь его рукоять. Оружие обретало свою законченную форму лишь тогда, когда у Тонгора появлялась смелость и решимость противостоять тем препятствиям, которые, казалось, окружают его.

Валькар пытался понять, открылась ли ему наконец вся истина или лишь ее часть. Опасности в Королевстве Теней оказались иллюзорными. Стена льда и река огня были обманом восприятия, и король преодолел эти преграды, как только решился это сделать.

Казалось, что все рассуждения логичны. Но какую пользу можно из них извлечь? Вновь, нахмурив брови, глубоко задумался Тонгор. Он долго молча размышлял, стоя на высокой горной вершине в сиянии далеких призрачных звезд.

Вдруг мелькнула догадка. Может быть, опыт, приобретенный в этом загадочном Королевстве Теней, поможет ему справиться с чем-то, что происходит в том мире, который остался позади него, — в мире живых? Может, и в реальном мире нет непреодолимых преград? Логическая цепь прослеживалась довольно четко. Поскольку в Стране Теней все было лишь подобием реальных земных вещей, возможно, происходящее здесь соответствовало сути происходящего на земле.

Однако в реальной жизни все обстояло немного сложнее.

Чудовищный дракон, обитавший в Лемурии с первобытных времен, и непроходимые удушливые джунгли не были иллюзией.

Они — настоящие, из плоти и крови. Воин мог быть невероятно храбрым, и все-таки враг, превосходящий его силами, способен был уничтожить его.

Что же тогда должен означать опыт Тонгора, приобретенный в Королевстве Теней? Смысл происходящего по-прежнему ускользал от воина. Пожав плечами, он выпрямился, и тут к нему пришло решение. Может быть, он поступает глупо, но…

Тонгор подошел к краю бездны и… бросил в нее волшебный меч!

Тот, сверкнув, пронесся сквозь пространство и исчез во мраке. Сарк лишился своего единственного оружия.

Он стоял, скрестив на груди мускулистые руки, ожидая неизвестно чего. Он понял истину, скрывавшуюся за символами, и отбросил символы, зная, что они ему уже не нужны. При встрече с любым врагом достаточно проявить мужество и решимость.

Приняв такое решение, валькар отказался от своего единственного средства защиты. Он сделал выбор пред ликами самих Богов! Теперь Тонгор ждал какого-либо знака, подтверждавшего, что он поступил именно так, как ожидали Боги.

Ему не пришлось долго ждать, хотя увиденное им оказалось далеко не тем, что он мог себе представить.

Тонгор стоял на горной вершине, и вдруг его накрыла какая-то тень. Он взглянул наверх — с туманных небес спускалось фантастическое крылатое существо.

Оно явилось за ним.

Глава 2

ДАЛЬШЕ ЗВЕЗД

Тонгор отскочил в сторону, как загнанный зверь. Из его груди вырвался угрожающий звук, напоминающий глухое рычание. Летящее существо неожиданно расправило свои яркие крылья и оказалось рядом с гребнем горного трона.

Теперь стало ясно, что это — не животное. Ростом в два или три раза выше человека, существо излучало мерцающий свет, такой яркий, что валькару пришлось прикрыть глаза рукой.

Прошло некоторое время, прежде чем он смог снова взглянуть на фантастическую фигуру на обдуваемом ветрами горном пике.

Она была окружена феерическим сиянием.

Постепенно золотистое свечение стало ослабевать, и теперь Тонгор смог разглядеть странное создание. С чувством благоговейного страха смотрел он на этого пришельца, наделенного сверхчеловеческой красотой. Поражало гордое, вечно юное лицо, серьезное и в то же время открытое. Величественный, пропорционально сложенный мужчина был обнажен, но талию его окутывала полоса яркого света. Из могучего торса росли девять больших крыльев, а глаза, смотревшие на Тонгора, сияли, как два солнца. Шелковистая грива волос развевалась на ветру.

Тонгор понял, что перед ним Алтазон — Вестник Богов. Валькар видел мраморное изображение этой прекрасной девятикрылой фигуры в храмах и читал о посланнике богов в Алой Эдде, где собраны священные пророческие сказания Лемурии.

Алтазон улыбнулся и обратился к Тонгору голосом, похожим на шум сильного ветра;

— Баларба, воин Запада! Отец Богов отправил меня в Страну Теней, чтобы привести твою душу на суд перед Троном Тронов.

Северянин с серьезным выражением лица выслушал приветствие посланника богов. Он понял, что его решение бросить меч было правильным.

— Я готов.

— Тогда отправляемся в путь, герой Патанги, так как Отец Звезд ждет тебя в своих величественных чертогах.

Последовавший вслед за этим полет представлял собой невероятное, фантастическое путешествие по заполненной звездами расширяющейся Вселенной. Прекрасный посланник богов поднял Тонгора с горной вершины, и они устремились вверх, а королевство мертвых осталось далеко внизу. Они летели, рассекая пространство. Вокруг них бушевали свирепые вихри. Со всех сторон надвинулась тьма — та беспредельная ночь, которая заполняет зияющую бездну между сверкающими звездами и которую человек никогда не видел и не увидит до тех пор, пока космические корабли будущего не оторвутся от поверхности планеты и не завоюют все окружающее их пространство.

Вскоре Тонгор почувствовал, что вихри стали стихать, но ощущение гигантской скорости мешало ему поверить в истинность происходящего. Ему стало ясно, что скорость, с которой они летели, находится за пределами человеческого понимания.

Валькар понимал, что огромный мир, где он путешествовал до встречи с посланником богов, сократился до размеров горошины и затерялся в пустынной безмерности звездного пространства.

Волшебные крылья бились около него, черная грива волос Тонгора развевалась, как плащ. Его отделившийся от тела дух блуждал в поисках того, что находится за пределами восприятия, и разум не мог принять реальность происходящего. Валькар понимал, что посланник богов, несущий его сквозь межзвездное пространство, не был обыкновенным летающим существом, и что его сверкающие крылья на самом деле не борются с вихрями и не вздымаются, отталкиваясь от воздуха. Но как еще можно воспринимать полет, если не ассоциировать его с какими-либо знакомыми действиями?

Теперь Вселенная раскинулась перед ним, подобно сокровищам тысяч императоров. Звезды напоминали драгоценные камни, рассыпанные на черном бархате пустоты. Тут было намного больше светил, чем видел Тонгор раньше. Они сверкали в небесах, удивляя северянина многообразием цветов.

Одни были как искрящиеся алмазы, голубовато-белые; другие — желтоватые топазы, как глаза львов; третьи — травянисто-зеленые, как изумруды, или ярко-красные, как пурпурные рубины. Гроздья звезд самых разных оттенков сверкали вокруг, проносясь мимо и исчезая в бесконечном пространстве.

Теперь, когда они поднимались с немыслимой скоростью все выше и выше, Тонгор разглядел, что звезды образуют витые спирали сверкающего великолепия. Варвар жил за много веков До появления такой науки, как астрофизика, и ничего не знал о галактиках, но теперь он с любопытством смотрел на огромную светлую полосу, которую ныне мы называем Млечный Путь.

Солнца пылали, как огнедышащие жаровни, увеличиваясь по мере приближения к ним путешественников и уменьшаясь по мере удаления. Длиннохвостые кометы, призрачно сияя, проносились мимо. Казалось: это рука божества нанесла мазок жидким светом по беспредельному темному полотну.

Мелькали планеты. Одни были окутаны мертвыми оболочками из замерзших газов. Другие представляли собой колдовские океаны — миры, населенные хищными драконами. Третьи — целиком покрыты лесом, где высоченные шеренги деревьев-великанов выстроились сплошной стеной от полюса до полюса.

Некоторые же планеты являли безжизненные пустыни, где лишь ветер носился над пологими дюнами бесконечного красного песка. Однако Тонгору порой удавалось заметить и обитаемые зеленые миры, очень похожие на его собственный. Там человекоподобные или иные существа вели мирную жизнь в прекрасных городах или сражались в опустошительных войнах, превращавших в руины целые страны.

Галактика позади путешественников сузилась до маленькой полоски света. Но на смену ей приходили новые, с их неисчислимыми горячими звездами и холодными мирами. Тысячи и миллионы галактик проносились мимо путников, как бесчисленные капельки бесконечного потока мироздания. А Тонгор и его спутник все летели и летели сквозь фантастические просторы космической ночи.

Через некоторое время Тонгор почувствовал, что они пересекли некую невидимую границу. Окружавшая их темнота наполнилась слабым сиянием, которое не было светом мириадов звезд, заполнявших бесконечность.

Они вышли за пределы звездного поля, и теперь валькар видел то, с чем не соприкасался никто из живых. Ни один не приходил еще сюда с тем, чтобы потом вернуться и рассказать об увиденном.

Небо выгнулось дугой, и его заполнила дымка призрачных оттенков. Это были движущиеся цветные клубы света, совершенно не похожие на тот свет, что известен людям в материальном мире. Тонгор оказался за пределами самой Вселенной. Перед ним возник Чертог героев, который ранее издали показал ему Бог Пнот, именно сюда направлялись души храбрейших воинов.

Глазам Тонгора предстали золотистые поля и покрытые бархатистыми травами луга, прозрачные реки и леса со сказочными птицами и чудовищами, не известными земной мифологии.

В этой стране герои оставались вечно молодыми. Их силы никогда не иссякали. Они или странствовали в поисках того, что невозможно себе представить, сражались с фантастическими чудовищами, неизменно выходя победителями, или же про-, водили время в застольях и пирах, и пресыщение было им неведомо.

Тонгор знал, что где-то там, среди густых лесов и сияющих золотом полей, бродят его дед Валгот, его могущественный отец, его храбрые братья и друзья юности. В Чертоге героев пребывают и другие смелые воины: Вальк Черный Ястреб, с которого началось племя Тонгора, герои Немедиса и первого королевства людей, те доблестные победители Королей-Драконов с крайнего севера, герои тысячелетней войны, Джейдор и Корбан, Диомбар Сказитель, Коннар, Игрим и все великие сыновья Фондата Перворожденного, которых Горм создал из земной пыли в те дни, когда мир только возник.

Тонгор знал, что и он займет свое место среди героев, чтобы навсегда остаться в этой стране.

Посредине этого чудесного рая возвышалось огромное сооружение, окруженное волшебным светом. Алтазон направился к нему. Когда они подлетели ближе, Тонгор понял — перед ним Дворец Богов, и его охватил такой благоговейный трепет, что он не мог произнести ни слова.

Миновав лес шелестящих темно-золотистых деревьев, Алтазон мягко, как падающий лист, опустился на холм, поднимавшийся в тихой долине. Теперь она лежала перед ними, напоминая красивую ткань, усыпанную цветами неземной красоты.

Здесь посланец богов попрощался со своим спутником и удалился, шумя блестящими крыльями.

Тонгор, оставшись в одиночестве, с благоговением глядел на дворец.

Разум смертного не мог воспринять его красоту и найти какую-либо аналогию для сравнения. Долго стоял валькар перед высокими, до небес, башнями, великолепие которых невозможно описать. Здание напоминало застывшую музыку, полную совершенства эпическую песню или полотно, сотканное из молний.

Наконец по пологому склону холма Тонгор направился к этому чудесному дворцу. Он шел по благоухающим травам, среди которых росли невиданные цветы. Перед ним встали зубчатые стены, сверкающие золотистым сумеречным светом, за которыми раздавалось мелодичное пение вечно живых птиц.

Глава 3

БОГ ТРЕХ ИСТИН

Пол под ногами Тонгора был похож на море стекла. Черный, как ночь, он простирался в призрачную бесконечность. Валькар чувствовал себя как бы парящим в пространстве над Вселенной; посмотрев вниз, он увидел, что на сверкающей поверхности покрытия, подобного кристаллу, искорки света сверкали, как далекие звезды.

Там, где Тонгор ожидал увидеть свет, был таинственный мрак, заполненный тенями, загадочными формами, едва различимыми в темноте. «Может быть, великолепие этого зрелища столь ослепительно, что сокрыто от глаз людей, — подумал Тонгор. — Сияние столь сильно, что кажется темнотой для ошеломленного человека».

Зал, где он находился, был огромен. Горы могли бы укрыться под его дугообразным сводом. Массивные колонны уходили в темноту бескрайних высот.

В полумраке в полной тишине застыли какие-то тени. Тонгор направился вперед по сверкающему полу, усеянному ночными звездами, и через какое-то время оказался в самом центре зала.

Были ли это троны? Он не мог четко различить, но вздымавшиеся над ним огромным полукругом силуэты напоминали именно троны.

Один из тронов выглядел величественнее других. Похоже, что он был высечен из огромного драгоценного камня, но глаза валькара не могли разглядеть ничего определенного в переплетении теней, где формы предметов искажались до неузнаваемости.

И тут он почувствовал, что не один.

На центральном троне, превосходящем размерами остальные, появилась некая темная субстанция — бесформенное облако, неясное, едва различимое пятно. Однако внутри облака скрывался разум, огромный и спокойный, не имеющий возраста. Он наблюдал за Тонгором. На гигантском троне восседало нечто столь неземное в своем великолепии, что глазам смертного оно показалось тусклым.

И тут послышался голос.

Странно, но он не был громоподобным, как голос Пнота. Он не напоминал ревущий свист ветра, как голос Алтазона, а звучал мягко и спокойно, словно один человек разговаривал с другим, стоящим рядом. Это был почти шепот, а Тонгор ожидал услышать гром десяти тысяч труб.

Очевидно, как и ослепительный свет, который был здесь таким ярким, что воспринимался как мрак, сверхмощный голос для ушей человека звучал очень тихо.

— Что же ты узнал? — спросило существо, восседавшее на троне.

Тонгор выждал, прежде чем отвечать, собираясь с мыслями.

Он не сделал никакого приветственного жеста или поклона, поскольку не мог придумать ничего, подходящего для такой ситуации. Валькар просто стоял, как может стоять честный и гордый человек перед самим Создателем. И когда Тонгор произнес первые слова, его голос прозвучал твердо и отчетливо.

— Первый урок я вынес, получив меч. Я был озадачен, увидев его на своем пути. Я понимал, что этому должно существовать какое-то объяснение и я должен извлечь из происходящего некий урок. В результате я понял, что меч мне на самом деле не нужен. Способность противостоять страху, побороть его, собрав все свое мужество, — вот что необходимо для победы. Я также научился не презирать страх, ведь, лишь преодолев его, становишься храбрым.

— Это была первая из истин, — голос звучал спокойно и негромко.

— Но я усомнился в значимости того, что я узнал, — признался Тонгор. — Поскольку все, с чем я встретился в Королевстве Теней, было лишь эхом или отражением своих двойников с Земли. Я задумался, как такой опыт можно использовать в том мире, откуда я пришел. Я, как и все люди, знаю, что в моем мире все опасности и враги — материальны, они не исчезают, как бесплотные тени, перед одним только проявлением мужества. Только в Стране Теней я мог победить чудовище, поборов собственный страх.

— И к чему же привели тебя подобные размышления?

Валькар сдвинул брови, пытаясь более четко сформулировать свою мысль.

— Я пришел к выводу, что первая истина справедлива даже в отношении реальных физических опасностей моего мира. С точки зрения богов, неважно, побеждает ли человек, храбро встречающий испытание. Настоящую победу одерживает не только тот, кто выходит живым из сражения. По мнению богов, человек, который смело сражается за правое дело, всегда будет победителем, независимо от того, одерживает ли он в конечном счете верх над врагом. Другими словами, я понял, что не надо бояться поражения, потому что именно оно может обернуться истинной победой.

— Это была вторая истина, и она важнее первой, — опять прозвучал ровный голос.

Услышав это, Тонгор обрадовался. Он прошел две трети пути, оставалось сделать последнюю попытку.

— Научился ли ты чему-нибудь еще? — мягко спросил его голос.

Северянин неуверенно покачал головой.

— Те непреложные законы, которые я открыл во время моего пребывания в этом странном мире духов, объединяются, как мне кажется, в логическую последовательность. Ничто нельзя воспринимать здесь как само собой разумеющееся. Все, что я видел, с чем сталкивался, являлось лишь отображением и символом реальности. Согласно законам жизни различные состояния вытекают друг из друга, они переплетены, а не противопоставляются друг другу. Так храбрость вырастает из страха, а победа может прийти после поражения. Я начинаю думать, что и жизнь проистекает из самой смерти.

Наступило долгое молчание, прежде чем голос вновь зазвучал.

— Это третья истина — самая великая из всех, — приглушенно и мягко сказал Бог, — Знай, что ты — единственный из людей, кто искал и нашел объяснение трем истинам. Мы гордимся тобой, Тонгор из валькаров.

Тонгор продолжал хмуриться. Недоставало еще одного звена в логической цепочке, которую он так медленно и с таким трудом для себя формулировал. Был еще какой-то неизбежный вывод, и валькар почти подошел к нему после открытия трех истин. Ну конечно же…

Тонгор решительно повернулся к трону. Теперь он находился на пороге нового смелого озарения.

— И еще одно, — начал он неуверенно. — Попав в эту таинственную Страну Теней, я постепенно все больше и больше начал понимать ее суть. Теперь наконец я знаю правду о ней, и я хочу задать тебе вопрос, Бог Жизни.

— Спрашивай, что хочешь, — голос понизился до шепота.

Тонгор перевел дыхание.

— Стоило мне переступить Врата Теней, как у меня появились вопросы. Саги, мифы и сказания всегда учили меня тому, что крылатые Воительницы переносят души храбрецов в Чертог героев. Но со мной этого не случилось. Я сам пришел к Вратам как странствующий призрак, сам нашел путь к тому месту, где сейчас нахожусь…

— Ну, продолжай же, не бойся, — подбодрил голос.

— Меня не поразил ни меч врага, ни жестокая болезнь, я еще достаточно молод. Я научился тому, что ничто нельзя воспринимать таким, как оно есть, даже, как мне кажется, простой факт моего присутствия здесь. Это и заставило меня прийти к выводу: я не знаю, как такое может быть, но я — не мертвый.

Темное облако заколебалось. Из него стал вытекать свет.

Окружающие предметы замерцали и начали становиться прозрачными. Твердый пол под ногами Тонгора превратился в нечто нематериальное. Валькар мог видеть сквозь него, как сквозь тонкую вуаль. Стены, громадные колонны, высокий купол и даже величественные троны, образовавшие гигантский полукруг, стали зыбкими тенями.

Тонгор не понимал, что происходит, но он не чувствовал страха. Его собственное тело тоже стало нематериальным, превратившись в некий туман, облачко, плывущее над глубинами. Далеко внизу он видел огромную Вселенную с миллиардами звезд. Она стремительно неслась к нему, расширяясь с фантастической скоростью. Звезды мчались, как сверкающие ракеты, миры проносились мимо, словно пена на поверхности клокочущей реки, — вся бесконечная Вселенная снова открылась валькару в громоподобном реве и грохоте. И все же сквозь эту резкую какофонию Вселенной Тонгор расслышал тихий, спокойный голос, прошептавший ему еще одну истину. Эта истина была более ошеломляющая, чем все, что он раньше узнал, — несколько слов, которые подтвердили его самые фантастические подозрения и вызвали целый поток вопросов. Он услышал слова, которые зазвенели и отдались эхом в его потрясенном мозгу;

— То, что я скажу, тоже истина, Тонгор. Ты — не мертвый.

Затем он ощутил, что с шумом летит вниз через искрящийся космос, и перед его изумленным взором открылась феерическая панорама.

Он увидел величественную Вселенную, свернутую в виде свитка.

Врата Вечности широко распахнулись, принимая его сверкающий дух.

Он отправился в новое путешествие — путешествие во Времени.

Глава 4

МИЛЛИАРД ДНЕЙ ГРЯДУЩИХ

Тонгор смотрел вниз на мир и видел его таким, каким тот был в самом начале времен. Огромный диск из газа и мельчайших частиц вращался на протяжении веков. Окутанный космической пылью, валькар наблюдал за тем, как крутящаяся масса медленно собирается в каменные комочки.

Молодое Солнце испускало мощные потоки плазмы. Это было не то ласковое золотистое Солнце, которое знал Тонгор, а бурлящий первозданный котел вселенского огня. Таким оно было до того, как появились окружающие его миры.

За шесть миллиардов лет до своего рождения Тонгор наблюдал за тем, как из черной глубины космоса рождается Земля.

Движущиеся по близким орбитам пылинки сталкивались и слипались друг с другом. Возникали рыхлые, пористые образования, не имеющие пока никакой структуры. Эти образования соединялись между собой со все возрастающей скоростью. Так появился зародыш Земли из мертвого инертного камня, бомбардируемый потоками притягиваемой им пыли.

Миллиарды тонн пыли накладывались слоями на этот зародыш, все это разогревалось и начинало плавиться от воздействия радиоактивного распада составляющих элементов. Огненные моря кипели и бурлили в полостях молодой Земли. Спустя тысячелетия они начали вырываться на поверхность через жерла вулканов. Миллионы гейзеров выделяли едкие испарения, создавая первичную атмосферу.

Складки коры молодой планеты вздыбились первыми горными цепями, склоны которых омывались первыми дождевыми потоками. Они бурлили и стекали в низины, образуя быстро разрастающийся единый океан. Проходили тысячелетия, в течение которых яростные волны разрушали, крошили горную породу в мелкую пыль. Кипящие пары, вырывающиеся на поверхность в результате вулканической деятельности, состояли из метана, азота и аммиака. По мере того как палящие лучи Солнца воздействовали на новую атмосферу, обнаженную породу и кипящие моря, в воздухе стал появляться кислород. В кипящем котле газа и расплавленной породы, пронизываемом космическими лучами и нагреваемом Солнцем, появились новые элементы. Ядовитые пары атмосферы — метан и аммиак — под воздействием ультрафиолетовых солнечных лучей постепенно превратились в аминокислоты, затем — в белок и наконец в протоплазму.

Так зародилась Жизнь.

Тысячелетия пронеслись над Землей. Зеленые джунгли и душные испаряющиеся болота покрыли ее поверхность. В мутных морях обитали миллионы невиданных существ. Они размножались, сражались друг с другом и умирали в эту раннюю эру.

Жизнь развивалась и побеждала. Огромные доисторические ящероподобные драконы заполонили молодую планету.

Землю сотрясали колоссальные климатические катаклизмы.

Пронизывающие ветры несли чудовищный холод, образовывались гигантские ледники. Подвергавшаяся таким перепадам температур, жизнь должна была или приспособиться к ним, или Погибнуть. Многие формы жизни исчезли с лица Земли. Но были и такие, которые адаптировались и выжили.

На большом острове у Северного полюса властвовала тропическая жара, пока ось планеты не отклонилась. Именно там, где жили хищные доисторические драконы, и зародился Разум, и страшные Наргасаркайи — Короли-Драконы — стали править миром. Своим холодным, жестоким умом рептилий они проникли в самые темные тайны вещества и энергии, пространства и времени и разгадали законы черной магии. Вскоре, вдохновляемые темными силами Хаоса, что находятся за пределами Вселенной, Короли-Драконы направили свой утонченный разум на завоевание всего живого. И на полярном континенте появилась Черная империя.

Но в результате вмешательства Богов, постоянно следящих за развитием мира, наступил ледниковый период, и весь север был погребен подо льдами. По вздымавшимся волнам Неизвестного моря Короли-Драконы уплыли на юг. Они добрались до зеленых берегов Лемурии, которая поднялась из океана в более ранний период истории. И здесь Черная империя снова вытянула гибкие щупальца власти, желая вечно управлять планетой.

Затем наступило то, что веками позже было описано в первой книге Летописей Лемурии:

Девятнадцать Богов, правивших миром, не могли больше видеть, во что превратилась Земля под владычеством Королей-Драконов, и они поклялись, что этому наступит конец.

Там, над самой Вселенной, сидя на высоких тронах среди звезд. Боги решили:

— Давайте создадим человека. Он сможет одержать верх над детьми Змеи, разрушит цитадели их власти и сотрет их с лица земли.

Именно так и было сделано.

Так на заре жизни появился Фондат — первый Человек. Он вышел из земли, плоть его была создана из почвы, а кости — из горной породы. Воды моря стали его кровью, а воздух небес дал ему дыхание. И Горм — Отец Богов и людей зажег в нем Огонь Жизни. И стал Фондат жить на Земле. Вслед за ним появился его сын Арниак, и он стал отцом Зута, который породил Игрима…

А Тонгор продолжал смотреть вниз, на разворачивающиеся перед его глазами грандиозные картины развития мира. Он наблюдал за тем, как Боги вооружили первых людей и обучили их военному искусству и мирным делам. Огромное эпическое полотно тысячелетней войны предстало перед ним. Выдающиеся герои первых королевств вели кровавые сражения против немыслимой мощи Королей-Драконов. Они воевали и погибали, терпели поражение, но вновь и вновь возвращались и опять сражались.

Проходили столетия, и война неумолимо приближалась к победоносному концу. Мир изменялся, менялся и климат. Полюса Земли замерзли, ось стала проходить через полюса. Закончился век огромных рептилий. Динозавры вымирали, и Королей-Драконов с их сверхчеловеческой волшебной силой становилось все меньше и меньше. Гигантские грозные драконы были обречены. Часы Вечности продолжали свой бег, и мир вступил в Век Млекопитающих. В мире появлялись самые разные животные» а рептилии погибали. И только здесь, в первобытной Лемурии, выжили последние динозавры, обитающие в душных джунглях и зловонных болотах.

В конечном счете Человек одержал верх, Короли-Драконы были побеждены, и ужасные Наргасаркайи доисторической Лемурии вымерли. О них сохранились упоминания лишь в нескольких отрывках древних мифов, аналогичных легендам и сказаниям Древней Индии, где их смутно вспоминают как Змеиных Князей, или Нагусов.

Тонгор наблюдал за тем, как дети Фондата заселяли огромное пространство континента Лемурии — первого дома человечества. Он следил, как были покинуты семь городов Востока и как встают и расцветают девять городов Запада.

Вдруг валькар увидел себя самого, увидел свои славные боевые подвиги и победы. И тут он услышал голос своего спутника по путешествию во Времени, который спрашивал его:

— Ты никогда не удивлялся, Тонгор, той невероятной удаче, которая постоянно сопутствовала тебе в годы твоих странствий, приключений и сражений? Ты не удивлялся своей непобедимости? Ведь тебе удавалось избежать тысячи опасностей там, где любой другой человек потерпел бы поражение и погиб.

Знай же, что Боги всегда следили за тобой и вселяли в тебя мужество и храбрость, мудрость и силу, помогая тебе в самые опасные моменты. Ты спросишь: почему? Чтобы получить ответ на эту загадку, вновь взгляни на тот мир, который ты знаешь.

Ты уже увидел историю прошлого, а теперь посмотри на то, что произойдет в еще не наступившем будущем.

Валькар увидел, как им создавалась молодая Империя Запада, как девять вражеских городов один за другим сдавались ему и вставали под его черно-золотые знамена. Тонгор наблюдал за тем, как началось правление его сына Тарта. Люди назвали это время Золотым Веком.

С большим волнением смотрел он на свадьбу Тарта и рождение своего внука, Тандара.

Когда продолжительное и полное событий правление Тарта подошло к концу и началось царствование Тандара, король-варвар увидел, каким непобедимым стал воздушный флот Запада, покоривший всю Лемурию: пустыни и леса, горы, джунгли и болота. Появлялись новые города, развивались самые разные науки. Сын Тандара, Шарн, и следующие за ним Валкор, Тангот и другие правители будущего значительно расширили границы Золотой Империи за пределы морей.

Тонгор смотрел на еще не родившиеся века далекого будущего и видел, как на берегах неизвестного ему Майяпана, первобытной Шамбалы и на островах Крыши Мира (в будущем они станут величайшими пиками Тибета) появляются колонии Великой Лемурии.

Он стал свидетелем и последних трагических дней, когда Лемурия начала погружаться на дно океана. Она исчезла под рокочущими волнами всепобеждающих морей.

Но перед этим увидел он и Великое Переселение, когда народы Лемурии по воздуху отправились искать новые земли, чтобы поселиться там, навсегда оставив уходящий в море континент.

Тонгор наблюдал за героическими сражениями своего далекого потомка Вандора, короля Последних Дней, отличавшегося мудростью древних. Он следил за ростом Атлантиды — острова, находящегося на востоке, на краю мира.

Он увидел, как достиг вершины своего могущества император Кайфул, а также эру правления Заилма Нуминоса; как пала вторая империя перед Телатом — королем-демоном, когда Белый император был изгнан из Города Золотых Врат и отправлен в ссылку. На его глазах пропала Черная Звезда, и на Священную Землю опустилась долгая ночь.

Он увидел, как появился Крисарион-Восстановитель и наступили те светлые дни, когда Белый Трон был освобожден от засилия Тьмы, и Звезда была найдена, и империя Адалона достигла своего величия.

Он увидел и ее закат — закат третьей империи. Слава ее исчезла, когда жители Атлантиды отвернулись от богов и стали преклоняться перед темными силами.

Он наблюдал за тем, как тянулось правление Форенис — последней императрицы. Он услышал проклятие Земона и увидел, как гибнет в огне Священная Гора. Он следил за тем, как в страшном катаклизме Белый остров был разорван на куски и исчез в водах океана.

Тонгор видел перелет Дакалона и Вары — только они остались в живых. Впоследствии о них, переживших великий потоп, упоминали греки, называя их Декалион и Пирра. На глазах Тонгора они прибыли в большую колонию Атлантиды — Саис в дельте Нила на земле Мизраим. При виде их огромного корабля, на котором находились драгоценные книги и приборы, валькар обрадовался, что часть священных летописей сохранилась и не вся древняя мудрость утеряна.

Наконец Тонгор подошел к тому временному рубежу, когда закончилось длинное повествование о доисторическом мире и началась собственно История, связанная с появлением человеческой, а не колдовской письменности.

Он видел, как строились стены Вавилона, и наблюдал за подъемом халдейского Ура. Он стал свидетелем того, как вел к победам свои легионы Нармер Могучий и как объединились Верхнее и Нижнее царство под Двойной Короной и образовалось египетское государство.

Затем наступившая тьма поглотила картины будущего, и Тонгор понял, что фантастическое путешествие во времени окончено.

Как только туман времени скрыл грядущее, рядом с королем-варваром опять зазвучал тихий голос:

— Ты был избран для великих дел, Тонгор из валькаров.

Века эволюции собрали в тебе все то значительное, что стремились создать Боги: храбрость и дальновидность, мудрость и справедливость. Ты дал начало могучей династии и сам это видел.

Твоя рука привела в движение тяжелое колесо истории. При твоем правлении будет создана Золотая Империя Солнца, и эта империя переживет континент Лемурии. Короли твоего рода будут править городами майя, египтянами на Ниле и жителями великой Атлантиды. Законы, которые ты введешь благодаря своей мудрости, войны, которые ты выиграешь во имя торжества справедливости, а также науки и искусства, которые будешь развивать, дадут толчок человеческой цивилизации. Твоим традициям станут следовать те правители, что придут тебе на смену. На основе твоих законов будут создаваться империи.

Ты стоишь первым у истоков развития человечества. Ты — Первый Герой и Первый Император…

Память о твоих великих подвигах, пусть и в несколько преображенном виде, будет существовать в веках. Люди назовут тебя Кукулканом и Одином, Гераклом и Зигфридом, Рамой и Прометеем. Полузабытые предания о твоем времени смутно сохранятся в сагах и сказаниях арийских народов, которые появятся в результате миграции лемурийцев, оставивших свой обреченный континент и нашедших приют на просторах Азии…

Возвращайся же, Тонгор, к прежней жизни! Ты ведь действительно не мертв. Ты и не можешь умереть, так как твоя империя создана лишь наполовину, и тебе придется приложить еще немало сил, чтобы завершить начатое. Только после этого твой дух великого воина найдет пристанище в Чертоге героев, и Боги будут приветствовать тебя в стране бессмертных среди Вечной Весны… Возвращайся, Тонгор, и выполни предначертанное тебе! Ведь жив еще Черный Марданакс, и как раз сейчас подлый предатель вынуждает императрицу стать его невестой.

В опасности находится и твой сын, в котором заложено будущее человечества. Поднимайся, Тонгор, из могилы, тебя ждет схватка с коварными и сильными врагами.

После этих слов Тонгор почувствовал, что стремительно падает сквозь хаос густых туманов, стремительно кружащихся в ревущем водовороте, иссеченном блеском молний, которые, казалось, могли расщепить и сами звезды. Он опускался все ниже и ниже, пока не достиг каменной гробницы, где покоилось его тело.

Сон (если только это был сон) закончился. Тонгор снова был жив.

Глава 1

В ГОРОДЕ ПИРАТОВ

Заходящее солнце окрасило в кроваво-красный цвет штормовые облака. Мрачный голый мыс вытянулся от южного побережья Лемурии в бушующие воды, там, где великий залив Патанги становился частью Яхен-зеб-Чуна — Южного моря.

Самый дальний край этого мыса вздымался крутыми утесами над грохочущими волнами, разбивавшимися белоснежной пеной о длинные гряды камней. По обе стороны скал и на их вершинах располагался странный город, красные крыши которого лесенкой спускались к бушующим водам океана.

Таракус, город пиратов, был выстроен как крепость. Высокие квадратные башни поднимались в сиянии заходящего солнца. Мрачные зубчатые стены опоясывали город с трех сторон.

Десятки больших кораблей свободно могли укрыться в бухтах, образуемых высокими утесами и надежно ими защищаемых.

Каравеллы и купеческие суда, длинные галеры с драконами на носу и военные корабли с высокой кормой — это был самый опасный флот на всем Западе. Эта армада охраняла империю пиратов от врагов.

«Ятаган» подошел к устью скрытого от глаз залива, туда, где огромные цепи закрывали вход нежелательным гостям. Последовала команда зажечь сигнальные огни, и в сгущающейся тьме ярко загорелись зеленые, красные и белые фонари на вершинах мачт. Бдительные стражи опустили бронзовые цепи, чтобы дать кораблю войти в гавань и встать на якорь у одного из длинных каменных причалов.

Закончился очередной пиратский поход, и «Ятаган» был в безопасности. Он уютно устроился в родном порту, в гавани единственного на всем Западе города, где правили находящиеся вне закона изгнанники.

Капитан, команда и пленники отправились на берег в длинной лодке. Чарн Товис и джасарк Тарт вступили в город пиратов.

Солнце зашло. Штормовые тучи сгустились, продолжали свое стремительное движение на запад. На небе появились сияющие ледяным светом звезды.

Пираты и их пленники долго поднимались по большим каменным ступеням, пока не достигли вымощенных булыжником улиц.

Укрытый грядой скалистых утесов, Таракус был освещен раскачивавшимися на ветру уличными фонарями. За грязными окнами таверн слышались грубые голоса, гремела музыка. Возвратившиеся из набегов пираты толпились в винных погребах и постоянно дрались между собой. Этот город, с его буйством и грубостью, являл собой резкий контраст со спокойными и величавыми звездами, светившимися высоко на небе.

Со всех сторон доносились пьяные песни, грубые ругательства и звон оружия. Люди почти полусотни национальностей скандалили и задирались на узких булыжных мостовых. Кривые сабли сверкали в свете дымящих факелов, прикрепленных железными скобами к пропитанным солью каменным стенам.

Вывески винных лавок раскачивались и скрипели под порывами морского ветра над низкими дубовыми дверьми. Эти вывески были разукрашены грубо намалеванными пиратскими эмблемами: скрещенными мечами, жуткими черепами, забавными изображениями морских драконов и фантастических чудовищ.

Прибой гудел у подножия скалистых утесов. Пятна соли проступали на влажных черных скалах и длинных каменных пирсах. Ревущий ледяной ветер прилетал с моря и властвовал на кривых улочках, проносясь мимо высоких домов с крышами из красной черепицы и вытянутыми узкими окнами.

Более века небольшой каменный городок, спрятанный в окруженной утесами бухте, был столицей пиратской империи, которая властвовала в южных морях. Здесь правил не закон, а кровавый договор, называемый Уставом Красного братства. Других законов в Таракусе не существовало. Здесь, за этой крепостной стеной, ценилась лишь грубая сила: крепкий кулак и умение сражаться.

В этот вечер в пиратском порту был праздник.

Дубовые двери таверн широко распахнулись, и ревущее пламя факелов играло фантастическими тенями на стенах домов.

На огромных очагах готовили жаркое — туши быков, насаженных на вертела. Капающий с них сок шипел на камнях. На улицах то и дело вспыхивали ссоры, и клинки сверкали без устали. Дуэлянты сражались насмерть из-за ничтожного оскорбления, а остальные, окружив дерущихся, подбадривали их, находя в этом для себя веселое развлечение. Тут же можно было видеть девиц легкого поведения, увешанных драгоценностями, достойными королев. В объятиях мускулистых дружков они тоже принимали участие в уличных скандалах.

Это была ночь ночей! Почти половина пиратов южных морей собралась сейчас в городе. Их корабли сгрудились у причалов с богатой добычей с сотен купеческих судов. Освещенный светом Далекой холодной луны город превратился в настоящий водоворот бурлящего веселья и необузданных порывов…

Барим Рыжебородый шел впереди своих пиратов, сметая с пути пьяных, останавливаясь, чтобы смачно поцеловать в ярко-красные губы какую-нибудь девицу из кабачка, приветствуя Дружков и прикладываясь к очередной кружке пива. Команда «Ятагана» медленно поднималась по крутым ступенькам, соединявшим один ярус города с другим. Чарн Товис был ошеломлен и оглушен всем этим шумом, буйством, песнями, слепящим светом и порывистым ветром, гулявшим по узким, переполненным людьми улицам. Юный Тарт жался к нему, упиваясь фантастическим зрелищем, которое представляли веселящиеся пираты, увешанные оружием и драгоценностями, и их ночные спутницы, наряженные и украшенные, словно королевы варваров. Со всех сторон раздавались грязные ругательства, грубые клятвы и непристойные рассказы — все это сливалось с шумом штормового ветра, продувавшего узкие улочки насквозь.

Над этим городом, кишащим толкающимися, пьяными, спорящими пиратами, над красными крышами и остроконечными фронтонами возвышалась темная приземистая крепость, венчавшая вершину утесов почти у самых облаков, выше которых сияли звезды.

Это были, как узнали Чарн Товис и Тарт от старого Дургана, владения Каштара — жестокого и коварного Красного Волка морских пиратов, признанного ими главарем. Относительно его национальности и происхождения ходили тысячи разных слухов и сплетен, и все же никто не знал правды. Каштар обрел власть над пиратами благодаря своему бесстрашию в бою, глубокому знанию морского дела и тактики морских сражений, а также благодаря своему хладнокровию, жестокости и дикому коварству. Здесь, в Таракусе, Каштар правил железной рукой, и даже самые необузданные пираты боялись его вкрадчивого голоса и острого языка.

Наконец Барим остановился перед большим постоялым двором, над скрипящими деревянными дверями которого висело изображение светящегося галеона. Капитан вошел. В очаге полыхал огонь, и целый вол шипел, поджариваясь, над сверкающими углями. Пираты, выходцы из разных городов, сидели развалясь на длинных низких скамьях у засаленных столов, беспорядочно уставленных бутылками. Увидев Барима, они громогласно приветствовали его, и он, ухмыльнувшись, отвечал им тем же.

Команда «Ятагана» проследовала за своим капитаном, здороваясь со старыми приятелями. Пираты разбрелись, ища свободные места за столами возле очага, а усевшись, тут же требовали вина, жареного мяса и хлеба. Барим очистил место для Чарна Товиса и юного Тарта, сбросив ударом сапога четырех пьяных матросов на грязный каменный пол и смахнув со стола дюжину пустых бутылок одним движением своей мускулистой руки.

— Давайте, парни, садитесь у огонька, прогрейте свои кости — ешьте, пейте, веселитесь. Барим Рыжебородый платит за все, так что набивайте желудки! — прогудел он с удовольствием. Заметив мрачное выражение лица Товиса, он усмехнулся:

— Догадываюсь, что тебя беспокоит, парень. Но выкинь из головы этот рынок рабов! Об этом станем думать завтра, а сегодня согреемся и повеселимся, набьем полные животы, выпьем добрую кружку пива и хорошо отоспимся, ведь до рассвета еще очень и очень далеко.

Наконец наступило утро. Утренний туман залил улицы города, но небо казалось ярко-синим и нежным на фоне мрачных утесов и каменного замка, прилепившегося к вершине скалы.

Белые чайки парили, купаясь в утреннем бризе. Яркие пиратские знамена весело развевались на мачтах судов, башнях и стенах крепости.

Вместе с другими пленниками, захваченными пиратами, Тарт и Чарн Товис были раздеты до набедренных повязок и отведены на невольничий базар. Они стояли там под ярким палящим солнцем, ожидая своей очереди на помосте, где толстый чернобородый аукционист демонстрировал каждого пленника по очереди. Он громко старался привлечь внимание зрителей, восседавших на шелковых подушках в тени оранжевых и зеленых тентов, тем, что отмечал достоинства каждого раба.

Тощий одноглазый Дурган, пыхтящий толстяк Блей и вечно ухмыляющийся светловолосый гигант Тангмар пришли подбодрить Товиса и Тарта, когда те очутились в цепочке выставленных на продажу рабов.

Тарт не совсем понимал, что происходит. В Патанге рабство было неизвестно, так как Тонгор, познавший его в свое время, ненавидел отвратительную торговлю людьми и запретил ее, как только пришел к власти. Мальчик с интересом оглядывался вокруг себя и рассматривал величественных капитанов Красного братства, надеявшихся сделать выгодную покупку на этом аукционе.

Одна беседка была пышнее и богаче остальных. В ней под ярко-красным покрывалом восседал стройный мужчина с огромным, похожим на раскаленный уголь рубином в мочке уха.

Он был одет в алый, плотно облегающий атласный костюм, а его желтоватая гладкая кожа была глянцевой, как старый пергамент. У него было насмешливое, холодное и хитрое лицо. Своими прищуренными, горящими черным огнем глазами он, казалось, следил за всем, ничего не пропуская. Рядом с ним стоял человек в однотонном сером одеянии, держащий в руках посох из черного дерева, на котором были вырезаны колдовские иероглифы. Его голова была гладко выбрита, а лицо оставалось холодным и бесстрастным. Но темные внимательные глаза наблюдали за толпой, и Тарт заметил, что люди стараются укрыться от этого взгляда.

Не только джасарк заинтересовался теми, кто находился в богатой беседке.

— Кто эти двое? — спросил Чарн Товис.

— Тот, кто в красной одежде, — наш правитель, Каштар Красный Волк, — сообщил Блей. — А лысый рядом с ним — его любимый колдун Белшатл.

— Белшатл? Странное имя. Откуда он родом? — заинтересовался Товис.

Толстый Блей придвинулся поближе, и серьги в его ушах сверкнули на солнце.

— Он из какой-то восточной страны, около Дарундабара или Далакха. Мне кажется, он — из Нианги. Опасайся этого человека, парень! Он вероломен и холоден, как змея.

Как будто чувствуя, что говорят о нем, колдун Белшатл направил на Чарна Товиса проницательный взгляд своих черных глаз. Безразлично скользнув взглядом по трем пиратам, он на секунду задержался на высокой сильной фигуре молодого воина, затем стал разглядывать мальчика. В глазах колдуна вспыхнуло острое любопытство, и в то же мгновение Тарт, вскрикнув, схватился рукой за голову.

— Что с тобой? — удивился Чарн Товис.

Мальчик ошеломленно покачал головой.

— Ничего, уже прошло, но только что мне показалось, что кто-то проник в мой мозг и пытается прочесть мой мысли, — пробормотал принц.

Чарн Товис вновь посмотрел на колдуна в сером. Теперь тот склонился перед одетым в ярко-красные одежды королем пиратов и что-то страстно ему нашептывал. Холодный оценивающий взгляд короля пиратов скользнул по тому месту, где стоял Тарт.

Он что-то спросил у Белшатла, внимательно выслушал его, а затем, отодвинув колдуна в сторону, встал, поднял свой жезл, призывая всеобщее внимание. Голоса стихли. Наступила полная тишина. Жезл короля пиратов указывал на принца Тарта.

— Этого мальчишку, — возвестил Каштар четким бесстрастным голосом, — я покупаю за дюжину слитков золота.

Тут же к ошеломленному Тарту направились стражники, стоявшие у беседки Каштара.

Чарн Товис похолодел. В отчаянии искал он глазами Барима и наконец увидел его. Тот стоял злой и раскрасневшийся, покусывая концы своих густых усов. Однако он явно не хотел встречаться взглядом с Товисом.

Дурган зашептал ему на ухо:

— Капитан ничего не может поделать, парень! Если Красному Волку понравится какой-нибудь раб, никто не должен спорить. Того, кто решится на это, привяжут к столбу в морской пещере. И тогда его или накроет прилив, или заживо сожрут крабы. Таков закон.

Чарн Товис почувствовал, как земля уходит из-под ног. Просто стоять и беспомощно наблюдать, как недоумевающего Тарта уводят в рабство к Каштару, — это было выше его сил! Каким же образом серый колдун разгадал правду? Может быть, он и в самом деле прочел мысли мальчика? Что же теперь делать?

Ясно было одно — медлить нельзя. И Чарн Товис начал действовать. Стремительным движением руки он вырвал висевший на перевязи у толстяка Блея меч с широким клинком и одним прыжком оказался около Тарта. Взмахнув тесаком, он ударил в спину замешкавшемуся и не ожидавшему нападения стражнику, который тут же упал, обливаясь кровью.

Тишина базара взорвалась резкими криками, бранью, но сверкающий клинок в руках Товиса сдерживал пиратов. Еще один стражник с поднятым мечом оказался перед ним. Молодой воин отразил удар. Два клинка скрестились, высекая синие искры, заскрежетали, и Чарн Товис поразил своего врага. Блестящая сталь его меча снова окрасилась алой кровью.

Над шумом толпы зазвучал резкий голос Каштара:

— Хватайте мальчишку! Он — сын Тонгора, джасарк Патанги и стоит царского выкупа. Хватайте его, я вам говорю!

Высоко вверх взвились пики — целый отряд стражников пробирался сквозь толпу к юному принцу. Чарн Товис сразил еще одного пирата и как раз вовремя обернулся — вражеский клинок был нацелен прямо ему в спину. Воин отбил и этот удар. Грубый меч не был предназначен для фехтования, и запястье Товиса заныло от сильного напряжения. Он видел, как облаченный в серые одеяния колдун Белшатл набросился на мальчика и стащил его с помоста. Тут же плотным кольцом их окружила стража.

Пот застилал Чарну Товису глаза. Грудь его тяжело вздымалась… все оказалось бесполезно, врагов было слишком много* Тарта увели.

«Еще посмотрим, кто кого», — пронеслось в голове у Товиса.

Зажав зубами мокрый от крови тесак, он оттолкнулся от земли и подпрыгнул вверх. Сначала одной, а потом и второй рукой он ухватился за перекладину навеса, установленного в загоне для рабов. Качнувшись, он взобрался на карниз, а оттуда на крышу.

Позади раздавались крики погони, но молодой воин уже бежал по раскаленной солнцем крыше, обжигая себе ступни. Подбежав к самому краю, он взглянул вниз на узкую улочку и, оттолкнувшись, перепрыгнул на крышу другого дома. Он несся изо всех сил, и преследователи быстро потеряли его из виду. Но Товис понимал, что это — лишь временная передышка. Скоро пираты нагонят его, как свора собак, жаждущая крови.

Он оказался один в чужом городе, заполненном людьми, охотящимися за ним. Любой из них мог прикончить беглеца.

Но самое ужасное было то, что увели сына Тонгора!

Сжавшись в тени купола какого-то дома и тяжело дыша, Чарн Товис пытался найти выход из положения, в котором оказался.

Глава 2

КАТАКОМБЫ

Весь день Чарн Товис скрывался от преследователей. Спустившись с крыш, он оказался на темной улице.

Неожиданно его внимание привлек открытый люк, и Товис решил спуститься под землю. Долго пробирался он по зловонным туннелям канализационной системы, ступая по вязкой слизи сточных вод, и благодарил судьбу за то, что в Таракусе, как в морском городе, существует система подземной канализации.

Если бы ее не было, возможно, охота на него давно бы успешно закончилась.

К полудню невыносимый запах подземных лабиринтов заставил молодого воина вновь выбраться на поверхность. И Чарну Товису опять повезло — он натолкнулся на мертвецки пьяного матроса. Сняв с проспиртованного насквозь пирата одежду, он торопливо натянул ее на себя, предварительно попытавшись хоть как-то стереть с тела грязь и засохшую слизь. В зеленой шелковой рубашке и узких штанах, высоких пиратских сапогах и с ярко-красным платком на голове он мог спокойно гулять по неровным улочкам Таракуса. Группы рыскающих по городу головорезов не обращали на него ни малейшего внимания. Они искали беглого раба, все одеяние которого составляла набедренная повязка, а пьяный матрос в яркой одежде не вызывал у них никаких подозрений. Они просто всякий раз отталкивали Чарна Товиса в сторону, когда он оказывался у них на пути, не прислушиваясь к тем ругательствам, которые он при этом обрушивал на их головы.

Без каких-либо препятствий Чарн Товис пересек весь город и оказался возле той самой гостиницы, где они с джасарком Тартом ужинали накануне вечером и где расположились Барим Рыжебородый с командой. Во всем городе у Товиса не было Друзей, кроме этих пиратов, и он решил довериться им.

Они просто не поверили своим глазам, увидев того, за кем охотилась половина города. Чарн Товис храбро вошел в помещение и громко приветствовал знакомых матросов.

Они еще более удивились, когда беглец попросил помощи у Варима Рыжебородого. Он напомнил капитану пиратов о долге крови и признался в том, что завоевавший их симпатии неунывающий паренек действительно был принцем Тартом из Патанги. Он напомнил также Бариму о необходимости хранить верность своему народу. Насколько было известно Товису, и Рыжебородый, и Тонгор Великий — оба были родом с Севера. Тонгор родился в племени валькаров на севере Эобара. Барим Рыжебородый много лет назад бежал из Белнарта на побережье Жаранга Тетрайбаала — великого северного океана, скрываясь после убийства воина своего же племени, которое он совершил в приступе неистовой ярости.

— Разве ты, северянин, не придешь на помощь сыну своего соплеменника, если он находится в опасности?

Рыжебородый, не спуская с Товиса взгляда, задумчиво крутил свои огромные усы.

— Выверни меня наизнанку, Чарн, но я не знаю, что тебе ответить, — прогудел он наконец, — Тому, кто с Севера, не надо напоминать о чести, она у него есть, несмотря на такое ремесло, как пиратство. И мальчишка мне нравится — в нем течет добрая кровь валькаров. Но я ведь отвечаю только за себя. Я не могу говорить за всю команду.

Но тут и толстяк Блей, и одноглазый старик Дурган поддержали Чарна Товиса. Гигант Тангмар молча поднял вверх свой меч в знак согласия. Синекожий кочевник Рогир присоединился к ним, и все остальные члены команды тоже сказали «да», поскольку у всех молодой воин и юный принц вызывали дружеское расположение.

— Ну тогда мы с тобой до последнего, — пророкотал Барим. — Но что мы будем делать, парень? Нас тридцать человек, сильных и хорошо вооруженных. Но Тарн или Тарт, как я должен теперь называть мальчонку, находится в крепости Каштара, на вершине утеса. У тридцати человек, даже если это команда «Ятагана», мало шансов одолеть стражу, охраняющую крепость. К тому же стены замка прочные и толстые, а ворота обиты тремя слоями железа.

Если у тебя есть какой-нибудь план, говори — мы с тобой.

Чарн Товис быстро изложил план, который придумал, бродя в грязи и зловонии канализационных труб.

Конечно, его план был опасен, и все-таки это был единственный путь к спасению принца Патанги.

— Система сточной канализации, расположенная под вашим городом, выходит к морским пещерам, — начал он. — Я думаю, она проходит и под крепостью Каштара.

— Ну конечно. — Барим Рыжебородый посмотрел на Товиса с удивлением и задумался. — Ты хочешь сказать… — начал он, улавливая мысль Чарна.

Чарн Товис кивнул.

— Я не вижу другого пути, чтобы попасть в крепость, — сказал он. — Мы не сможем пройти через ворота, потому что они слишком хорошо охраняются. Нам не перебраться и через стены. Следовательно, остается единственный путь — канализационные туннели.

— Но как мы будем ориентироваться в этих вонючих катакомбах? — удивленно прорычал Рыжебородый. — У нас нет карт, а там нет указательных знаков. По крайней мере, я о них ничего не слышал и не думаю, что они там имеются. Очень легко можно сбиться с пути, заблудиться…

— Мы должны использовать этот шанс, — спокойно возразил Чарн Товис.

Барим Рыжебородый медленно покачал головой.

— Ну что же. Тогда нужно будет как можно лучше подготовиться.

Под пиратским городом в разных направлениях растянулась гигантская сеть мрачных гулких катакомб. Грязная маслянистая жидкость струилась в продуваемых ветром коридорах и собиралась в глубоких емкостях, пенящихся вонючими отложениями. Некоторые туннели были такими узкими, что пиратам приходилось ползти на четвереньках в кромешной тьме. Другие же ходы расширялись, превращаясь в пещеры, где три-четыре человека могли встать в полный рост.

С самого начала пираты постарались как можно точнее определить нужное направление. Дорогу они освещали пропитанными маслом факелами, но в узких туннелях факелы сразу же гасли.

Катакомбы кишели крысами, которые разбегались при приближении людей. В течение столетий красноглазые косматые унза царствовали в этом зловонии. Теперь же дикая орда этих чудовищ бежала. Когти скребли мокрый камень, безволосые хвосты скользили по липкой грязи.

Большинство людей уже давно безнадежно заблудились бы в этих мрачных лабиринтах. Но, должно быть, у моряков развивается особое чувство ориентации, когда необходимо выжить на море в условиях полной темноты — без луны и звезд. Это чувство правильного направления послужило им и сейчас, когда они пробирались по зловонным катакомбам в кромешной тьме.

Помимо этого чувства, у них был еще один ориентир. Крепость Каштара располагалась гораздо выше остальной части города. Поэтому, когда приходилось делать выбор между двумя тоннелями, пираты выбирали ведущий вверх. Таким образом, им довольно точно удалось выйти к конечной цели своего «путешествия».

Никто из пиратов не представлял себе, сколько времени у них ушло на эту прогулку. Несомненно, им понадобилось несколько часов, чтобы добраться до подземных тюремных камер под крепостью. Здесь заговорщики стали особенно осторожны, стараясь ни единым звуком не вызвать подозрений у бдительной стражи.

Прошло немало времени, пока они не добрались до решетки в камерном полу. Один за другим пираты пролезли через нее и очутились в крепости Каштара. Во влажном мраке подземелья тускло светили факелы, из-за толстой кирпичной кладки доносился звук капающей воды. В мигающем свете факелов видно было, что после столь длительного путешествия под землей пираты оказались с головы до ног выпачканы грязью.

Следуя за Баримом Рыжебородым и Чарном Товисом, пираты проходили мимо тюремных камер, стараясь держаться в тени. У этих камер не было стражи — Каштар, по-видимому, считал, что она здесь не нужна, так как врагу неоткуда тут взяться. Все крепости строятся так, чтобы защищаться от захватчиков, старающихся проникнуть через стены и ворота. Никакой архитектор не предусмотрел того, что враг появится в крепости из-под земли.

В одной из камер пираты нашли Тарта в целости и сохранности. Он крепко спал, свернувшись на грязных лохмотьях, валявшихся на полу. Мальчик был прикован к бронзовому кольцу в стене, но огромные ручищи кочевника Рогира и светловолосого великана Тангмара играючи разомкнули звенья цепи, как если бы те были из мягкой замазки. Уже через несколько мгновений Тарт оказался на свободе, и, не теряя ни секунды, все они отправились в обратный путь.

Передавая Тарта через отверстие решетки вниз, в руки Тангмару, Чарн Товис не мог отделаться от мысли, что столь дерзкое мероприятие прошло уж слишком легко. Он все-таки не ожидал, что его план окажется таким успешным.

Ни он, ни кто-либо другой не заметили невзрачный, похожий на кристалл предмет, укрепленный в потолке над дверью камеры, которому суждено было в дальнейшем сыграть важную роль.

Тем временем в крепости, в небольшой, удаленной от посторонних глаз каморке, колдун Белшатл склонился над древней рукописной книгой. Он осторожно переворачивал хрупкие страницы пожелтевшего пергамента из кожи дракона, изучая таинственные знаки утерянной магии. Лицо его казалось мертвой безжизненной маской. Живыми на нем были лишь глаза — внимательные и проницательные.

Неожиданно его занятие прервал сигнал тревоги — стоящий на черном металлическом постаменте сферический кристалл начал вспыхивать волшебными огненными искрами.

Отложив древнюю книгу на мраморный столик, Белшатл склонился над кристаллом. Он провел над ним кистью правой руки, повторяя какое-то заклинание. Кристалл стал светлеть, и внутри него появилось миниатюрное изображение. Теперь колдун наблюдал за тем, как молчаливые, похожие на призраков, черные от грязи люди освобождают заключенного в камеру принца. Лиц похитителей, покрытых грязью, было не разобрать в слабом свете кристалла, но это не имело значения. Он сможет вовремя поднять тревогу: волшебный сторож, установленный им для наблюдения за мальчиком, сработал в нужный момент. Уже через несколько мгновений стражники с факелами в руках заполнили всю подземную тюрьму, но они никого не нашли!

Джасарк и его неизвестные друзья как в воду канули!

Но недаром у колдуна были необычно зоркие глаза. Он рассмотрел оставшиеся у дренажной решетки комки грязи.

— Они скрылись через канализацию, — прошипел Белшатл. — Быстро, капитан! Спускайтесь со своими людьми вниз и следуйте за ними. Я вызову городскую стражу, пусть прочешут все улицы: эти собаки когда-нибудь да выберутся наверх.

Была уже ночь, когда грязные и изможденные пираты «Ятагана» вместе с принцем Тартом поднялись на улицу, которая вела к причалам Таракуса. Свежий бодрящий ветерок с моря показался необычайно прекрасным этим усталым людям, которые в течение многих часов пробирались сквозь грязь и зловоние подземных коридоров. Наконец последний матрос выбрался из катакомб, и теперь все пираты стояли, выпрямившись во весь рост, глубоко вдыхая свежий воздух и чувствуя, как уставшие тела наполняются новыми силами.

Где-то там, на дальнем причале, замер их «Ятаган». Его сверкающий нос с головой дракона покачивался в призрачном свете ночных звезд. Еще несколько десятков ярдов, и Чарн Товис с джасарком Тартом будут в безопасности на борту корабля, который тут же выйдет в море.

Вдруг мощный рев сирены нарушил покой звездной ночи.

Темные улицы вмиг заполнились вооруженными людьми, которые, гремя по булыжной мостовой, приближались к команде «Ятагана». Свет звезд и факелов отражался на поднятых вверх тесаках, кинжалах и длинных мечах. Сумасшедшим огнем горели глаза взбешенных пиратов.

И вот уже Рыжебородый и его люди окружены бурлящей толпой мстительных врагов. Началось настоящее сражение. Сталь ударялась о сталь. Десятки ног скользили по грязным булыжникам. Люди наносили друг другу смертельные удары и падали со вспоротыми животами или окровавленными лицами.

Чарн Товис оказался в самом центре схватки. Без устали работал он своим зазубренным мечом, так что тот звенел от ударов. Вдруг кто-то сильно ударил его сзади сапогом по ногам.

Молодой воин буквально рухнул на мостовую, и в ту же секунду на нем оказался противник, готовый нанести своим мечом последний удар. Товис сжался, ожидая, как холодная сталь вопьется в его тело.

Но тут произошло что-то странное.

Огромная черная тень заслонила полнеба, скрыв звезды и сверкающую луну. Подобно гигантскому дракону полуночных небес, тень скользила по небесам, опускаясь вниз, на сражающуюся толпу разъяренных мужчин.

Сидевший верхом на поверженном Товисе пират испуганно поднял голову к небу. Краска сошла с его лица — оно стало белым как бумага. С ужасом смотрел он на чудовище, нависшее над ним.

Темноту ночи ослепил фантастический бело-зеленый свет.

Вспыхнули тысячи молний, и ночь превратилась в сверкающий полдень.

Чарн Товис почувствовал, как обмякло тело противника. Из его парализованной руки выпало оружие — сталь лязгнула о маслянистые булыжники мостовой.

Крылатая смерть нанесла удар с небес.

Глава 3

НАПЕРЕГОНКИ СО ВРЕМЕНЕМ

Всю ночь после исчезновения принца Тарта маленький серебристый воздушный корабль летал в небе, носимый прибрежными ветрами. Уже в течение нескольких дней воздушные силы Патанги неустанно обследовали водную гладь и берега залива, чтобы отыскать хоть какие-либо следы пропавшего принца и его спутника. Все было бесполезно, найти ничего не удалось.

Когда оба патрульных корабля вернулись в расположение воздушных сил Патанги, Чанган Джал доложил доатару Воздушной гвардии о том, что сын Тонгора похищен из дворца предателем — Черным драконом, коджаном Чарном Товисом, и что оба они бесследно исчезли где-то над заливом. Страшная новость быстро распространилась по городу Огня, вызвав страх и возмущение, тревогу и сожаление. Но никто не сомневался в злостном похищении, за исключением только тех, кто хорошо знал молодого воина из Возашпы. Они упорно отказывались поверить в то, что Чарн Товис способен на предательство. Но тем не менее джасарк исчез и самого Чарна Товиса не было. Что касается Чанган Джала, то он был офицером, заслуживающим доверия, и его слова никогда раньше не подвергались сомнению.

Сподвижники императора собрались на тайный совет и попытались найти объяснение поступку Чарна Товиса. Герцог Мэл решительно заявил, что, возможно, молодой воин раскрыл какой-то заговор, организованный против саркайи Соомии и ее сына, и попытался спасти Тарта. Шангот поддержал это мнение, сказав, что Чарн Товис никогда не предал бы Тонгора, если бы тот был жив. Точно так же был он верен и принцу, его наследнику. Иотондус согласился с ними, и пока другие соратники Тонгора спорили и раздумывали над происшедшим, он и Шангот (необычный дуэт — молодой ученый и воин-кочевник) решили самостоятельно заняться поисками истины.

Для этого предполагалось использовать разведывательный воздушный корабль, находившийся на крыше дома Иотондуса.

План заключался в том, чтобы исследовать берега залива и попытаться найти какие-либо признаки жизни. Дело это представлялось безнадежным, но Иотондус решил не успокаиваться до тех пор, пока не будут получены убедительные доказательства тому, что сына Тонгора нет в живых. Шангот также был глубоко убежден в том, что храбрый и находчивый молодой воин из Возашпы справился бы с любыми препятствиями на своем пути, защищая от опасности юного Тарта.

Воллер Иотондуса был скоростным и маневренным. Благодаря двигателям, работавшим от энергии ситурла, он мог летать много дней. Итак, они отправились втайне от всех, полные решимости не возвращаться до тех пор, пока не исчезнет последняя надежда.

Они обнаружили остатки разрушенного воллера. Стальной каркас и хвостовая часть, конечно, затонули, но обломки с покрытием из урилиума оставались на плаву благодаря антигравитационной способности волшебного металла. Конечно, не было никаких признаков, указывающих на то, что юный принц и Чарн Товис живы. Не нашлось ни клочка одежды или обуви. Но друзья не прекращали поисков.

Для всех продолжало оставаться загадкой, как молодой воин попал во Дворец Ста Сарков. И только Иотондус понял, что Чарн Товис, взяв из неохраняемой лаборатории «небесный пояс», использовал его для полета. Только «небесный пояс» давал ему возможность незаметно пробраться во дворец и покинуть вместе с мальчиком.

Именно эти соображения давали Иотондусу надежду на то, что и принц, и Чарн Товис живы, хотя Чанган Джал уверял, что они погибли в когтях летающего чудовища. Если беглецы не стали жертвой дракона, то вполне возможно, что «небесный пояс» смягчил их падение с такой огромной высоты.

Весь день прошел в безуспешных поисках. С наступлением ночи Иотондус направился к лесистым берегам Птарты. Там он сделал посадку и закрепил воллер у высокого дерева. Устав за день, он и его спутник сразу же заснули. Но с рассветом они опять были готовы продолжить поиски. Они обследовали побережье в восточной части залива, низко пролетев над лесистыми холмами и включая сигнальные огни в надежде, что Чарн Товис и Тарт, если они где-нибудь поблизости, увидят воллер и узнают своих друзей.

Удача пришла неожиданно — днем позже.

Приятели получили сигнал с шедшего из Шембиса судна.

Моряки просили помочь обнаружить пиратский корабль из Таракуса, который грабил суда на пути между Зангабалом и Делфином. Из разговора с капитаном корабля стало ясно, что пираты по дороге в Таракус спасли из вод залива молодого воина и мальчика. Это видели матросы с борта зангабальского корабля, отправившегося в погоню за пиратским судном.

Капитан еще долго не мог понять, почему эти два человека с воздушного корабля Патанги чуть с ума не сошли от радости, когда услышали эту новость. Даже не попрощавшись, они стремительно взлетели на своем скоростном воллере.

Достигнув ужасного города пиратов, Иотондус начал медленно кружить в ночном небе над улицами, пытаясь что-нибудь разглядеть. Пираты Таракуса враждебно относились к любым флагам, поэтому Иотондус не мог опуститься вниз, как он это делал в Зангабале и Пелорме, и обратиться с расспросами к жителям города. Друзья и сами не знали, какие именно следы они ищут, но продолжали тщательно разглядывать освещаемые факелами улицы окруженного утесами города. Спустя длительное время, когда первые призрачные лучи рассвета стали пробиваться на востоке, друзья увидели то, что сразу привлекло их внимание.

Недалеко от причалов шло настоящее сражение! Рычащая банда ярко одетых пиратов мчалась по темным улицам, чтобы напасть на небольшую группу людей, среди которых был… мальчик. Беглецы же, как казалось, направлялись к кораблям, стоящим на якорях у ближайших причалов. Иотондус резко повернул рычаги управления, и воллер послушно устремился вниз, на сцепившийся клубок людей.

Многие из сражавшихся были покрыты слоем черной грязи, так что разглядеть среди них Чарна Товиса или Тарта не представлялось возможным. Но все же Иотондус расчехлил смертоносные лучевые пушки, которыми был снаряжен воллер. Положение внизу становилось все более критическим, и Иотондус решил вмешаться. Слепящие огненные молнии обрушились на головорезов, атаковавших команду «Ятагана». Пираты Таракуса никогда раньше не видели смертоносного оружия Патанги в действии. Объятые ужасом, они обратились в паническое бегство. В один миг битва закончилась, после чего воллер смог приземлиться. Пораженный Чарн Товис увидел сквозь иллюминаторы кабины знакомое лицо великана Шангота. Там же находился и молодой ученый Иотондус.

Со слезами радости на глазах поцеловали они руку принца Тарта и в молчаливом приветствии обняли за плечи Чарна Товиса. Молодой воин поспешил познакомить удивленных, замызганных грязью пиратов «Ятагана» с двумя известными придворными Патанги.

— Мы догадывались, что у вас были серьезные причины на то, чтобы увезти джасарка, — прогудел Шангот, когда Чарн Товис рассказал о том, в каком ужасном состоянии он обнаружил саркайю Соомию. — Я разорву эту жирную свинью, Далендуса Вула, вот этими самыми руками, как только увижу его безобразную рожу, — возмущался великан.

— Нотлай, наркотический порошок, — проговорил побледневший Иотондус. — Теперь я понимаю, почему Далендусу Вулу удалось убедить саркайю стать его невестой.

Чарн Товис был ошеломлен этим известием.

— Что?! Соомия выходит замуж за это чудовище? Ну конечно, именно этого они и добивались, трона Патанги, — Далендус Вул и тот, кто постоянно находится теперь рядом с ним, высокий, угрюмый человек в черном, со странно холодными изумрудными глазами.

Необъяснимое предчувствие, подобно ледяной стреле, пронзило кочевника Шангота. Но голос его оставался убийственно спокойным, когда он переспросил:

— Человек в темной одежде с капюшоном, скрывающим лицо… человек, чей взгляд подобен ледяному зеленому пламени… человек, глаза которого могут парализовать мозг того, кто на него смотрит?

Чарн Товис кивнул, удивившись странному волнению, с которым гигант задавал вопросы. Но тут же он сам вспомнил:

— Я ведь тоже уже видел эти глаза — как-то утром у городских ворот, перед тем как мы встретились с тобой, Шангот. Этот человек выглядел тогда как нищий, но мне, помнится, стало не по себе от взгляда его странных холодных глаз.

Шангот прервал его громким восклицанием, которое, казалось, исходило из самой глубины его души:

— Он жив! О боги небесные! Если бы я только знал это.

— О ком ты говоришь? — Чарна Товиса поразило то горе и страдание, которые слышались в голосе Шангота.

Ответ великана словно окатил его ледяной волной:

— О Марданаксе из Заара — повелителе Черных колдунов.

— Ты уверен?

— Боже, я не знаю, как Королю Тьмы удалось уйти невредимым из своего проклятого города. Но три года назад, когда я скитался по королевству Зла, пытаясь разыскать своего повелителя Тонгора, взятого в плен Черным колдуном, я хорошо рассмотрел Марданакса. Ведь я стоял к нему так же близко, как к тебе, и в моей памяти до сих пор живы эти полные застывшей злобы изумрудные глаза, горящие из-под черного капюшона.

Боги небесные! Теперь мне ясен весь их заговор. Моего господина Тонгора поразила вспышка колдовской молнии, а не естественная смерть. То, что с ним случилось, — это месть Заара!

Иотондус побледнел так, что даже губы его стали белыми. Он не мог простить себе свою недогадливость.

— Где же была моя голова? Я должен быть понять, что используется нотлай — наркотический порошок, отнимающий волю и разум. Черная магия — власть одного ума над другими.

Именно поэтому Соомия отвернулась от верных друзей и закрылась в покоях дворца. А теперь она выйдет замуж за этого подлого предателя, который, я не сомневаюсь, сам находится под властью Марданакса. Это и есть месть колдуна. Он сам станет править империей Тонгора!

Чарн Товис резко повернулся к нему.

— Вы говорите «выйдет замуж». Значит, она еще не давала клятвы верности Далендусу Вулу перед алтарем?

— Конечно же, нет. В сообщении герольда говорилось, что это должно произойти утром двенадцатого дня месяца замара.

Чарн Товис обернулся к чумазым пиратам, которые стояли рядом и с интересом прислушивались к разговору.

— Я потерял счет времени во всех наших приключениях.

Какой сегодня день?

Варим Рыжебородый задумчиво почесал подбородок.

— Сегодня как раз двенадцатое число замара. А на какой час назначена церемония? Иотондус, вспомни же!

Мудрец не сразу ответил:

— На… девять часов.

— А сейчас, должно быть, шесть или семь утра, — нетерпеливо проговорил Чарн Товис. Мозг его лихорадочно работал. — Нам надо отправляться как можно скорее. Может быть, с Божьей помощью мы успеем предотвратить беду.

Тарт схватил его за руку.

— Но Чарн! А что же будет с Дурганом, Блеем, Тангмаром и капитаном Варимом? Мы не можем просто бросить их здесь.

Ведь правителю пиратов станет известно, что именно они помогли мне сбежать.

Рыжебородый громко рассмеялся и дружески хлопнул мальчика по плечу, так что тот покачнулся.

— Ха, клянусь зелеными усами Шастадиона, Бога Моря, никогда не бойся за Барима Рыжебородого и его людей, парень.

Ни Каштар, ни его любимый колдун никогда не узнают, кто помог тебе сбежать из черных темниц. Не догадаются об этом и те, кто пытался схватить нас здесь, у причалов. Вы, парни, отправляйтесь, да побыстрее. Надо помочь королеве избавиться от грязного негодяя. Ишь, наложил свои вонючие лапы на нас — северян! А за нас не бойтесь: ночь была темной, и наши рожи под толстым слоем поганой черной жижи никто не мог разобрать. Торопитесь же, Чарн, и ты, парнишка. Будьте здоровы! Не забывайте своих товарищей с «Ятагана». Когда-нибудь мы заявимся в Патангу с визитом. Только не забудьте предупредить стражу и местных матросов, что люди с «Ятагана» друзья, хотя и пираты.

Прощание было скорым, хотя и сердечным. Прежде чем утреннее солнце полностью вышло из пелены туманов и осветило лесистые холмы востока, воллер поднялся от причалов Таракуса с принцем Тартом, Шанготом и Чарном Товисом на борту.

Корабль сделал круг над городом и быстро начал подниматься вверх к солнцу. Потом был взят курс на Патангу.

На высоте пятнадцати тысяч локтей воллер помчался с максимальной скоростью, которую только молодой ученый мог выжать из его двигателей. Началось состязание с временем, отчаянная попытка спасти трон Патанги от мести Марданакса из Заара. Никогда ранее не проводились такие рискованные гонки за столь драгоценный приз. Хотя великий Воин Запада и был мертв, и душа его бродила по небесному царству, наследник его был жив. Чарн Товис и Шангот из племени джегга готовы были сражаться до последней капли крови, чтобы не позволить предателю Далендусу Вулу отобрать трон города Огня у законного наследника — принца Тарта.

Легкий корабль несся по небесам древней Лемурии, подобно сверкающей молнии. Во многих, многих милях к северу вставали каменные стены и высокие, до небес, башни Патанги — великого города, раскинувшегося в устье залива, где Реки-Близнецы, Саан и Исаар, соединяют свои воды с водами океана.

Сможет ли самый быстроходный корабль всего воздушного флота Патанги вовремя достичь города Огня?

Смогут ли друзья поднять народ Патанги на восстание до того, как саркайя произнесет роковую клятву перед алтарем в храме Девятнадцати Богов, ведь тогда отравленная снадобьями беспомощная подруга Тонгора станет женой Далендуса Вула.

Воздушный корабль рвался вперед сквозь облака, но Чарн Товис понимал, что им вряд ли удастся прибыть в город вовремя.

Однако они сделали все возможное, чтобы успеть…

Глава 4

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Наступил день. Патанга была залита золотистым солнечным светом. Люди заполнили улицы и выстроились по обеим сторонам огромного проспекта Ториан Вэй. На всех башнях, куполах и шпилях развевались знамена. Яркие ковры украшали балконы. На улицах было много цветов. Целые гирлянды обвивали колонны зданий и придавали праздничный вид фасадам. Однако люди оставались молчаливыми, мрачными и обеспокоенными. Изредка они шепотом переговаривались друг с другом.

К девятому часу свадебная процессия появилась из обнесенного стенами парка, окружавшего Дворец Ста Сарков. Показались сверкающие золотом и драгоценными камнями колесницы, запряженные рогатыми зампами. Впереди всех в роскошном одеянии ехал Далендус Вул. Но ни красивая одежда, ни обилие драгоценностей не могли изменить его глупого жирного лица и неприятных красных глаз.

Соомия находилась рядом с ним. Она была великолепна в прекрасном платье из золотой ткани с нитями блестящего жемчуга. Черные шелковистые волосы спускались длинной косой.

Молчаливые зрители стояли довольно далеко и не могли разобрать, что глаза ее пусты, а лицо ее за тщательно нанесенными румянами бледно и безжизненно.

Играя на небольших трубах, плавно двигались на кротерах герольды. На легком ветерке развевались знамена, отливая золотистыми, зелеными, ярко-красными и ярко-синими цветами.

За молодыми следовали и другие колесницы, и среди всего этого великолепия можно было различить державшуюся в стороне фигуру Марданакса. Никто из тысяч присутствовавших здесь людей, наблюдавших за движением процессии, не предполагал, что перед ними — самый главный враг Патанги.

Колесницы, медленно двигавшиеся по Ториан Вэй, достигли наконец главной площади, украшенной тысячами знамен. Из Дворца Иерархов вышла процессия облаченных в праздничные мантии и митры священнослужителей. Возглавлял шествие сам мудрый Эодрим.

Две процессии слились в одну у входа в величественный храм Девятнадцати Богов, островерхие купола которого взлетали в чистое утреннее небо. Люди заполняли огромный зал, занимая места перед великим алтарем, где стояли огромные фигуры богов, вырезанные из белоснежного мрамора. На этом самом месте (как недавно это произошло!) упал сраженный смертью Тонгор — повелитель Запада. Теперь его тело покоилось в огромном мраморном саркофаге, стоящем под алтарем.

Лицо Соомии напоминало маску. На нем не отражалось никаких чувств. Далендус Вул провел ее к ступеням алтаря мимо гробницы ее любимого супруга.

У высокого алтаря их уже ждал сам иерарх. Церемония бракосочетания началась.

Гирлянда из цветов обвила запястье безвольной, не сопротивляющейся руки Соомии, а затем и дрожавшую руку Далендуса Вула.

Старый иерарх предложил им воду и вино, хлеб и мясо, виноград и другие фрукты.

По всему огромному залу была расставлена стража. Сквозь огромный свод из многоцветного стекла солнце посылало свои золотистые лучи. Яркие отблески играли на шлемах, доспехах и пиках стражников.

Запел церковный хор. Отец Эодрим стал задавать ритуальные вопросы Далендусу Вулу и молодой саркайе. Соомия произносила традиционные для данной церемонии ответы. Ее голос был твердым и четким. Она отвечала не задумываясь.

В ложе, закрытой шторами, собрались видные дворяне империи. Наблюдая за церемонией, хмурился герцог Мэл. Его сопровождали две дочери. Старый краснолицый барон Селверус кусал кончики жестких усов и время от времени фыркал, глядя на толстого, неуклюжего жениха. Король Элд Турмис, правитель Шембиса, сидел рядом с сарком Кармом Карвусом, правителем Тсаргола, и Барандом Тоном, правителем Турдиса, который прибыл на торжество вместе с сыном — джасарком Рамчаном Тоном. Бывшие друзья и соратники Тонгора были заметно обеспокоены и расстроены.

В тени колонны, в задней части ложи, где располагалась свита Далендуса Вула, скрывалась высокая худая фигура переодетого колдуна. Он-то злорадно улыбался. Вся мощь его воли была сконцентрирована на хрупкой светлой фигуре саркайи Соомии. Каждая частица его волшебной силы направлялась сейчас на слабую женщину, и беспомощная княжна была полностью в его власти.

Для Марданакса приближался миг полного триумфа.

Монотонным голосом старый иерарх продолжал произносить ритуальные фразы, вопросы и указания.

Длинная церемония бракосочетания приближалась к концу.

Иерарх поднял руку, чтобы благословить королевскую чету, стоявшую перед ним на коленях на усыпанных драгоценными камнями подушках. Он уже готов был произнести те слова, которые навеки скрепили бы их союз.

Вдруг купол из цветного стекла, вздымавшийся высоко над ним, взорвался дождем сверкающих осколков — в него носом врезался воллер. В толпе раздались крики ужаса, многие женщины от неожиданности и страха потеряли сознание. Сквозь зияющую дыру купола невыносимо ярко били солнечные лучи.

Раненные падающими осколками стражники побросали щиты и пики. Оружие со скрежетом заскользило по отполированному полу храма.

Отец Эодрим застыл как вкопанный. Широко открыв рот, с поднятой рукой, он с изумлением смотрел вверх.

Воздушный корабль плавно опустился до уровня алтаря и с помощью швартового троса и якорного крюка закрепился за выступающую часть одной из статуй.

Из кабины воллера выпрыгнул юный принц Тарт. В руке у него был меч. Увидев мать, он громко позвал ее.

Вслед за принцем появились Чарн Товис, синекожий Шангот и молодой ученый Иотондус.

Чарн Товис поднял меч, и его взволнованный голое прозвучал четко и резко, так, чтобы слышали все присутствующие:

— Хватайте предателя Далендуса Вула! Хватайте человека, прячущегося под капюшоном! Это Марданакс — верховный хранитель Заара, повелитель черных магов, он заколдовал саркайю!

На какое-то мгновение всех охватило чувство леденящего ужаса.

Но вот стража уже кинулась к зашторенной ложе, где находился Марданакс. Личная охрана Далендуса Вула обнажила клинки. Раздались призывные боевые кличи. Сталь ударила о сталь. Началась схватка.

Юный Тарт спрыгнул с алтаря, чтобы прийти на помощь матери. Но тут в приступе невыразимой ярости, изрыгая ругательства, на его пути встал Далендус Вул. Жирной рукой он выхватил из ножен тонкий кинжал. С перекошенным от бешенства лицом барон взмахнул им, чтобы нанести удар по голове Соомии.

Однако юный Тарт помешал ему это сделать. Маленький меч сверкнул, как молния, в загорелой руке мальчика — и пронзил толстый живот предателя. Изрыгавший проклятия Далендус Вул закачался как пьяный. Голос его стих, лицо обмякло. Кинжал выпал из руки и зазвенел, как серебряный колокольчик, покатившись по мраморным ступеням. Вул попытался нащупать рукоятку меча, висевшего у него на поясе. Ему удалось обнажить меч, но он не смог удержать оружия. Ярко-красная кровь хлынула из раны, нанесенной джасарком.

И Далендус Вул замертво упал у подножия гробницы Тонгора.

Тарт опустился на колени перед матерью и помог ей встать.

Она была бледна, глаза ее — широко раскрыты. С изумлением смотрела она на сражающихся людей, на разрушенный купол храма и на воздушный корабль.

— Мама, мама, — рыдал Тарт, обнимая Соомию своими сильными загорелыми руками. — Что они с тобой сделали?

Соомия коснулась рукой лба, как бы приходя в себя. Нить, которая так долго связывала ее волю с волей Черного Колдуна, неожиданно оборвалась. Она опять стала сама собой.

— Все в порядке, дорогой, — пробормотала она, ласково проводя рукой по залитому слезами лицу мальчика. — Наверное, я спала и видела длинный кошмарный сон… Но теперь он кончился — я вновь проснулась.

Чарн Товис и Шангот, спрыгнув с носа воллера, помогали страже. Вот уже и последние охранники Далендуса Вула пали под их стальными клинками. Но куда же девалась худощавая фигура в плаще с капюшоном, прикрывающим лицо? Колдун исчез. Место, где он стоял в течение всей длительной церемонии венчания, было пусто.

Вдруг вскрикнул Тарт, а за ним и Соомия. Чарн Товис и остальные повернулись на крик и увидели высокую фигуру колдуна на самом краю алтаря. Как он пробрался туда незамеченным — никто не мог сказать. Он появился из воздуха, словно призрак. Теперь он противостоял всем этим людям, возвышаясь над ними и поднимая вверх одетой в темную перчатку рукой жезл, вырезанный из черного дерева, — Жезл Власти. Глаза его, горящие изумрудным огнем, смотрели на стоящих внизу людей с неимоверной злобой и ненавистью.

— Пропало! Все пропало! — прокаркал Марданакс хриплым голосом, полным дикого отчаяния. Его напоминающие клешни Руки тряслись от ярости. Глаза уставились на колдовские символы, вырезанные на жезле, — Все мои планы рухнули… превратились в ничто, — бушевал колдун. Голос его прерывался и Дрожал. — Но и вам не удастся убежать… никому не удастся избежать мести Марданакса из Заара!

Герцог Мэл не выдержал и шагнул вперед, приказав императорской страже взять колдуна. Но одним взмахом жезла Марданакс остановил его.

— Назад, вы, дураки! У меня еще есть сила — достаточно силы, чтобы обрушить этот проклятый храм на ваши головы, достаточно сил, чтобы взорвать стены всех домов Патанги, разрушить самые высокие башни, превратить эту землю в черную, голую пустыню, лишенную жизни на тысячелетия. Не делайте ни шагу, или черные молнии, дремлющие в моем жезле, превратят вас в окровавленные куски мяса.

Неукротимая воля колдуна заставила людей остановиться, наполнив непонятным пронизывающим страхом. В холодном шипящем голосе волшебника чувствовалась такая сверхчеловеческая сила, что никто из воинов Патанги не решился двинуться с места, и только Элд Турмис в отчаянии простонал:

— Воздушный корабль! Он захватит его и исчезнет!

— Да, да, — тяжело дышал Марданакс, перебираясь с алтаря на покачивающийся нос воллера. — Не все еще потеряно…

Если я выживу, я покараю вас всех… в другой раз.

В ужасе наблюдали люди за тем, как костлявый колдун в черном плаще неуклюже взобрался на корабль, продолжая угрожать поднятым Жезлом Власти.

Стражники подались вперед, сжимая мечи, пот выступил на их лицах. Шангот обратился с молитвой к своим Богам, герцог Мэл неистово ругался. Его лицо почернело от негодования. Но неземная власть Черного колдуна удерживала всех людей на месте.

Вдруг послышался резкий скрежет камня о камень.

Люди замерли в напряженном молчании. Расширив глаза от удивления, все пытались понять, что происходит.

— Смотрите!

Этот крик сорвался с губ Карма Карвуса. Он показывал куда-то дрожащей рукой, и тысячи глаз проследили за его жестом.

Плита, прикрывавшая саркофаг Тонгора, пришла в движение, приподнялась и с оглушительным грохотом рухнула на пол, расколовшись на множество кусочков мрамора.

Из своей гробницы восстал… Тонгор!

Безжизненное лицо валькара было белым как мрамор.

Одной могучей рукой он ухватился за край саркофага. Видно было, как напряглись его мускулы, когда он поднимался на ноги. Глаза сарка были закрыты, лицо холодно и мертво. Казалось, он спал.

В саркофаг он был уложен в черных доспехах воина, со скрещенными на могучей груди руками и с вложенным в них легендарным мечом Саркозаном.

Теперь он держал этот огромный меч в могучей руке и медленно поднимался из своей гробницы. Таким предстал Тонгор перед изумленными взорами людей у алтаря, где в луже запекшейся крови лежало тело Далендуса Вула.

Лицо Тонгора постепенно ожило. Мертвенная бледность исчезла. Глаза широко раскрылись, по-львиному сверкая. Валькар перевел взгляд на неуклюжую фигуру Марданакса, замершего у поручней воздушного корабля.

Увидев Тонгора, восставшего из могилы, колдун оцепенел, будто пораженный молнией. Глаза его под черным капюшоном превратились в две зеленые бездны, полные удивления и невообразимого ужаса.

Тонгор снова жив! Бронзовая грудь валькара глубоко вздымалась и опускалась — с такой силой легкие вдыхали воздух.

Сердце наполнялось жизнью и силой. Но лицо его исказилось от ярости. Под нахмуренными бровями золотистые глаза сверкали, как два солнца, — они словно гипнотизировали колдуна.

Тонгор носил на груди небольшой зеленый талисман, висевший на шее на кожаном ремешке. Этот драгоценный чудодейственный амулет, известный как Великий Нейтрализатор, находился у Тонгора уже в течение трех лет. Три года назад валькар вот так же стоял перед другим, более мрачным алтарем в Зааре — городе Черных колдунов. Тогда, в той далекой стране и в те далекие дни, его верный товарищ Шангот из племени джегга вступил в схватку с черными силами. Когда колдовские чары держали Тонгора мертвой хваткой, когда над валькаром нависло нечто неведомое, что пожирало его жизненные силы, Шангот поразил своим мечом Вуала и сорвал с него талисман — Великий Нейтрализатор. Шангот передал амулет Тонгору, и уже одно прикосновение к нему защитило воина Запада от злой магии.

Там, у черного алтаря Заара, Великий Нейтрализатор спас Тонгору жизнь. Сила этого амулета заключалась в том, что никакое колдовство не могло коснуться того, кто его носил. С Тех пор Тонгор из племени валькаров постоянно держал блестящий зеленый талисман у своего сердца.

Когда в храме Девятнадцати Богов Марданакс тайно направлял на Тонгора лучи смертоносной колдовской силы, амулет спас ему жизнь. Но волна Зла была столь мощной, что заставила астральное тело Тонгора выйти из тела физического, которое мгновенно впало в транс, почти умерло. Подобно тому, как физическое тело придерживается мира живых, так и астральная форма, покидая плоть, ищет астральный мир, именуемый Королевством Теней, Колдуны, чародеи, мистики и философы всех стран и времен исследуют науку астрального мира — таинственную науку, согласно которой астральный двойник тела добровольно на время может покидать телесную оболочку и путешествовать по Стране Теней.

Именно так попал в Королевство Теней Тонгор — ни мертвый, ни живой, — на что намекали ему и Привратник у Врат Теней, и Бог Пнот. И случилось так, что с помощью Отца Горма астральное тело Тонгора Могущественного вернулось из невообразимого путешествия сквозь пространство, время и границы Бытия и вновь нашло свою плотскую оболочку, возвратив сарка сарков к жизни.

Тонгор замахнулся и с львиной силой метнул свой огромный меч в застывшую от страха фигуру колдуна. Оружие попало в цель, со страшным хлюпающим звуком пронзив тело Марданакса.

Колдун пошатнулся. Жезл выпал из крючковатых пальцев, разбившись в куски на каменных ступеньках. Его обломки вспыхнули, и невыносимо яркий свет заполнил зал. И вот уже обломки Жезла Власти превратились в простую кучу золы, тлеющую на ступеньках алтаря.

Острая сталь меча прошла сквозь плоть и кости колдуна.

Рукоятка меча торчала из тяжело вздымавшейся груди, напоминая неуклюжую пятую конечность.

Марданакс зашатался сильнее и, перевалившись через поручни корабля, упал вниз. Его тело покатилось по алтарным ступеням и замерло, огромный меч по-прежнему устрашающе торчал из него. Но жизненная сила колдуна оказалась сверхъестественно велика, и он все еще не был мертв.

Вот он приподнялся на колени и пополз, жадно глотая воздух. Капюшон откинулся назад, обнажив жилистую шею и лысую голову с желтоватого цвета кожей. Она напоминала пергамент, натянутый на обнаженную кость. Но черты лица чародея были все так же неразличимы.

Невообразимым усилием воли он схватился за меч Тонгора и вытащил его из своего тела. Длинный клинок тут же выпал из рук колдуна, зазвенев на каменном полу.

Теперь Марданакс скрючился на четвереньках, как умирающий зверь. Кровь его лилась ручьем, пачкая чистый мрамор.

Это была отвратительная жидкость — черная и вонючая, как смертоносный яд. Разливаясь по каменному полу, она шипела, дымилась и пузырилась, прожигая полированный камень, словно кислота.

Марданакс завалился на бок. Его лысая голова ударилась об пол. Но жизнь еще теплилась в его скорчившемся теле, хотя зеленые глаза уже стали остекленевшими и незрячими. Рука в перчатке тщетно скребла каменный пол, напоминая ползущего паука.

Вдруг по толпе прокатилась волна удивления. Старый герцог Мэл в волнении воскликнул:

— О Горм! Вы только посмотрите на это…

На глазах всех скорчившееся в агонии полумертвое тело главного колдуна стало меняться… стареть.

Шафрановая кожа сморщилась после того, как по ней прошла волна отвратительной дрожи. Ее покрыла сеть из тысячи морщин. Плоть отвалилась от черепа, оголив кость.

Под раскрывшимися одеяниями тщетно сражающееся за жизнь тело начало усыхать.

Колдун стал согнутым и маленьким, похожим на карлика.

В следующий момент над толпой пронесся вздох удивления: тело колдуна превратилось в скелет. Голый череп, все еще прикрытый шелком капюшона, отделился от шеи и откатился на несколько футов.

Дряхлели и чернели кости скелета. На глазах у всех они рассыпались в пыль.

Уничтожающее дыхание Времени коснулось тела Марданакса, и чародей превратился в прах. Многие столетия его колдовские силы сдерживали Время… теперь же Время победило его…

Возле саркофага лежало залитое кровью мертвое тело Далендуса Вула. А кучка одежды и мертвой пыли — все, что осталось от Марданакса из Заара. Дни предательства и опасностей прошли, остались позади. Интригам врагов и опасным приключениям был положен конец.

На ступенях алтаря Тонгор обнял и поцеловал свою жену.

Черноволосая Соомия прильнула к его груди. Затем он заключил в отцовские объятия радостно улыбающегося Тарта, потрепал его волосы и крепко поцеловал.

С высоты алтаря иерарх Эодрим прерывающимся голосом обратился к богам:

— Боги Земли и Неба, мы благодарим вас от всей души за то, что вы спасли нас от опасностей и помогли избежать ошибки… Отец Богов и Людей, мы благодарим тебя за то, что ты покарал предателя и злодея в час их триумфа… Мы благодарим тебя за то, что ты вернул нам нашего сарка, Тонгора Великого, правителя Запада.

Обняв любимую жену и сына, Тонгор обратился с приветствием к своему народу. И взволнованные жители и воины Патанги отвечали ему словами любви и уважения.