Вашингтон, округ Колумбия

День первый

— Я не понимаю, — заметила Скалли, когда Малдер припарковал машину и выключил зажигание, — какой стороной случившееся связано с нашим проектом?

Судя по вывеске, ограбленный магазин был ювелирным. Сигнальные огни полицейской машин и сразу двух «скорый» отражались в зеркальных витринах праздничной иллюминацией.

— Если я раскрою тебе связь, — Малдер ухмыльнулся, — это и будет считаться подведомственным нам преступлением…

— Ну спасибо!.. — отозвалась Скалли: шутка показалась ей несвоевременной и неуместной.

Малдер тут же пошел на попятную:

— Да я и сам ничего не знаю, — он пожал плечами. — Мне позвонил один парень, с которым мы когда-то работали в Отделе насильственных преступлений, и сказал, что очень хотел бы меня здесь видеть.

Они выбрались из машины, продрались сквозь изрядную толпу репортеров и зевак, показали удостоверения полицейскому, стоящему у дверей магазина, вошли внутрь. И тут же едва не столкнулись с носилками, которые катил к выходу представитель коронерской службы. Внутри застегнутого на молнию стандартного пластикового мешка угадывалось человеческое тело. Чуть в стороне ждали своего часа еще одни носилки — видимо, ограбление закончилось двойным убийством.

— Реджи! — Малдер устремился к высокому немолодому афроамериканцу и ткнул его кулаком в живот. — Здравствуй, Реджи!

Тот рассмеялся:

— Терпеть не могу, Малдер, твоих энергичных приветствий! От них потом все мышцы ноют…

Они обнялись.

Судя по всему, этот Реджи и был тем самым парнем, что позвонил Малдеру. Он же, похоже, командовал армией, брошенной властями на расследование преступления.

— Наш спецагент Дана Скалли, — сказал Малдер. — А это — Реджи Фэрду!

— Рад с вами познакомиться! — Реджи кивнул и улыбнулся. Улыбка казалась доброжелательной.

— Я тоже, — Скалли улыбнулась в ответ. — Что здесь у вас произошло?

Улыбка сползла с физиономии Реджи. Он снял очки, сунул во внутренний карман пиджака, потер переносицу.

— Стрелок поработал… Прикинулся покупателем, дождался, пока продавщица наполнит его сумку, и расплатился свинцом.

— А охранник?

— Получил следующую пулю, — Реджи кивнул в сторону носилок с трупом. — Шустрый оказался стрелок! По всем повадкам — профессионал! — лицо его перекосила странная гримаса. — Впрочем, ребята еще работают.

Он окинул помещение хозяйским взглядом.

Скалли тоже огляделась.

«Ребята» были заняты привычной суетой начавшегося расследования. Кто-то обрабатывал порошком витрину с драгоценностями — наверняка она было захватана так, что потребуется сто лет на проверку всех зафиксированных отпечатков (следов преступника среди них, как водится, не будет и в помине). Кто-то целеустремленно черкал в блокноте, время от времени задавая вопросы свидетелю. На этот раз — для разнообразия — свидетелем оказалась свидетельница, довольно смазливая заплаканная девица в форменной юбке и пиджачке с бэджем на левом лацкане. Наверное, тоже продавщица… Один тип и вовсе жевал гамбургер, запивая его кофе из бумажного стаканчика. Лишь кровавые пятна на бетонном полу, на одно из которых время от времени бросала быстрые взгляды допрашиваемая свидетельница, говорили о том, что совсем недавно здесь произошло двойное убийство.

— Что-нибудь нашли твой ребята? — спросил Малдер.

— Не много, — сказал Реджи. — Ну разве что… — Он взял с витрины прозрачный полиэтиленовый пакет для улик. — Вот…

В пакете лежал бумажный лист размером с половину стандарта А1.

— С ума сойти! — ухмыльнулся Малдер. — И что это? Неужели стрелок обронил копию своего водительского удостоверения?.. Тогда твоим ребятам здесь делать больше нечего!

— А ты посмотри, посмотри! — лицо Реджи вновь перекосила странная гримаса. — Я тебе одно обещаю, Малдер… Ты и вправду умом тронешься, когда прочтешь!

— Что там, Малдер?

— Секундочку, Скалли! — Малдер взял пакет, перевернул его.

На бумаге было написано несколько слов.

Малдер пробежал написанное глазами, шумно и судорожно вздохнул. Теперь странная гримаса появилась и на его лице.

Впрочем, хорошо зная своего напарника, Скалли назвала бы эту гримасу самой обыкновенной растерянностью…

— Теперь понятно, почему я тебя вызвал? — сказал Реджи, потирая коричневую лысину.

Малдер после долгой паузы кивнул. И, помолчав еще несколько секунд, спросил:

— А что показывают свидетели?

— Мужчина, — сказал Реджи все с тем же странным выражением на физиономии, — белый, примерно пять футов одиннадцать дюймов, лицо скрыто под лыжной маской…

— Реджи, — тихо сказал Малдер, — но ведь это же и в самом деле Барнет!

— Да, — ответил Реджи. Странная гримаса сменилась кривой ухмылкой. — Только это невозможно!

Неясная тревога коснулась сердца Скалли.

А двое давних приятелей пялились друг на друга до тех пор, пока Скалли не спросила:

— Этот Барнет… Он, собственно, кто?

— Один наш старинный общий знакомый, — сказал Фреду и пошел к своим ребятам.

Кто такой Барнет, она узнала очень скоро. Не потребовалось даже устраивать напарнику допрос с пристрастием. Едва они двинулись к выходу из магазина, Малдер заговорил:

— Это было мое первое дело в ФБР. Барнет грабил тогда магазины по всему Вашингтону. Стрелял с превеликим удовольствием, убил уже семерых. Под него собрали огромную команду. Реджи был моим шефом. А мне было двадцать восемь, я только что вышел из Академии. И такую отмочил штуку на суде… Реджи даже подумал, что новичок слегка спятил. Я и в самом деле вел себя, как последний дурак! — голос его дрогнул.

— И что? — осторожно спросила Скалли, удивляясь неожиданному волнению партнера.

— У Барнета был наводчик, служащий компании, занимающейся перевозкой денег. Этот тип водил инкассаторскую машину… — Малдер вдруг так резко остановился, что Скалли пролетела мимо. — Мы заподозрили эту связь и подсунули им меченые купюры. Придумано было весьма недурно, но Барнет обвел нас вокруг пальца. С легкостью обвел… Вот тогда и начались его послания. Примерно такие… — Малдер протянул Скалли полученный от бывшего шефа пакет с запиской.

«ЛИС КУРЯТНИКУ — НЕ СТОРОЖ», — прочла Скалли.

Надпись была сделана от руки, крупными буквами и, судя по всему, шариковой ручкой.

Скалли мысленно пожала плечами и вернула пакет напарнику.

— Вы так и не взяли его?

— Взяли потом, но… — Малдер запнулся. — Вышло не очень чисто… В общем, при аресте погиб агент. Из-за того, что я облажался…

Для новоиспеченного агента ФБР облажаться на первом же деле… Да, тот еще поворот судьбы! Некоторые просто-напросто ломаются. А с другой стороны, с новичка и спрос меньше… Впрочем, Малдер не из тех скакунов, что ломают себе ноги на первом же барьере. И к тому же все это случилось так давно!..

— А с Барнетом что стало?

— Он избежал смертной казни. По всяким юридическим формальностям… — Малдер поморщился. — Но в совокупности набежал столько сроков, что получилось триста сорок лет. Судья поклялась, что Барнет умрет в тюрьме…

— Ты думаешь, ему удалось бежать?

— Я думаю ?.. — Малдер покачал головой. — В том-то все и дело. Он действительно умер в тюрьме. В федеральной тюрьме «Ташму»… Четыре года назад.

Теперь его волнение стало Дане понятным. Зато непонятно было, когда он успел узнать о смерти этого своего Барнета. И потому Скалли спросила:

— Откуда ты знаешь?

Малдер, не ответив, направился к выходу.

Они вновь протолкались сквозь толпу репортеров и зевак, подошли к машине. И только сев за руль и вставив ключ в замок зажигания, Малдер сказал:

— А я специально следил за судьбой Барнета…

«Агенты ФБР не следят за судьбой своих бывших подопечных без причины и без приказа», — подумала Скалли, застегивая ремень безопасности. Но спрашивать больше ничего не стала.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

День первый

Передав записку в графологическую лабораторию, Малдер вернулся к себе, сел за стол и достал чистый лист бумаги. Надо было набросать хотя бы предварительный план расследования.

Промаявшись с четверть часа, он понял, что результат экспертизы волнует его сейчас больше любых планов — хоть предварительных, хоть окончательных. К тому же за те несколько минут, пока он ходил в лабораторию к мисс Хендерсон, Скалли куда-то смылась. А главное, практика показала: если результат экспертизы нужен тебе срочно, немедленно садись эксперту на голову. И потому изящная головка Полы Хендерсон явно нуждается сейчас в неизящном его, Фокса Малдера, седалище.

После этого соображения работа над планом закончилась. Малдер положил исчерканный лист бумаги в стол и отправился назад, к графологам.

Едва он вошел, выяснилось, что его седалище осталось без работы — изящная головка Полы Хендерсон была занята. На предметном столике микроскопа распласталась знакомая бумага. Хендерсон подняла голову, молча кивнула на стул напротив себя и вновь с ноками влезла в окуляры.

Малдер сел, пристроился ко второй паре хитрых стеклышек.

Графолог изучала букву «F» в слове «Fox» — «лис».

— Никак получил письмо от приятеля, Малдер? — Хендерсон всегда была жизнерадостной и смешливой девушкой. И любила, когда ей соответствовали.

Соответствовать не хотелось, но доброе отношение эксперта к агенту стоит любых жертв.

Малдер оторвался от микроскопа:

— Да. Я играю с ним в гольф по воскресеньям… Ну, что скажешь?

Хендерсон продолжала изучать записку:

— Скажу, что ты принес свою бумагу десять минут назад…

После таких слов пора и в самом деле садиться на голову. Или хотя бы продолжать соответствовать.

— Хендерсон, да ты, наверное, сегодня спишь на ходу… Ведь десяти минут тебе хватает на все!

Графолог подняла голову, с интересом глянула на Малдера, улыбнулась.

— Ну, Малдер, ты, может, за десять минут и справился бы… Хотя кто тебя знает!.. — в ее голосе зазвучало сомнение. — Я ведь не настолько близко с тобой знакома.

«Один — один», — подумал Малдер. Он строго посмотрел на золотую сережку в ее левом ухе. Потом не выдержал и улыбнулся:

— Ладно, а если серьезно, Пола!.. Есть хоть предварительные выводы?

Хендерсон вновь приникла к окулярам:

— Есть кое-что… На первый взгляд чернила совсем свежие. Надпись сделана не более сорока восьми часов назад. Вроде бы написано правой рукой, вроде бы писал сидящий человек… Пока все.

— Похоже ли на почерк Барнета?

— Я бы сказала, да.

— Но ты не уверена?

— На девяносто пять процентов уверена. Написано… — Хендерсон замялась, подыскивая подходящее слово, — неряшливо. Но надстрочные части букв весьма характерны.

«Вот тебе, Реджи, и невозможно! — подумал Малдер. — Все в нашей жизни возможно!.. Вот только откуда взялось это “возможно” в данном случае?»

— А может ли надпись быть подделана под Барнета?

— Может, конечно. — Хендерсон вновь оторвалась от микроскопа. — Но тогда это чертовски хорошая подделка.

— Спасибо, Пола! — Малдер встал. Ему не хотелось, чтобы графолог заметила снедавшее его беспокойство. К тому же требовалось по-прежнему соответствовать. — Я у тебя в неоплатном долгу! — он бросил многозначительный взгляд на ярко раскрашенные девичьи губы. — И когда-нибудь этот долг оплачу.

— Ой, да ладно, мистер! — в тон ответила Хендерсон. — Обещаниями женщину не накормишь!

Штаб-квартира ФБР,

Отдел насильственных преступлений

Вашингтон, округ Колумбия

День первый

— Вот он, Барнет, — сказал Фэрду, глядя на экран телевизора. — Мы зажали его на таможенном складе, в аэропорту. И думали, что он сдастся, ведь у него не было выхода. — Фэрду крякнул. — А он выход нашел. Он попросту взял в заложники водителя.

Появившаяся из кабины инкассаторской машины человеческая фигура (с пистолетом в правой руке) левой вытащила следом за собой еще одного человека и прикрылась им, как щитом. Ствол оружия тут же прилип к виску «щита». Агенты ФБР охватили пару полукругом, пистолеты — в положении прицельной стрельбы.

— А где Малдер? — спросила Скалли.

Она решила начать со сбора информации о Барнете. И для этого встретилась с Реджи Фэрду. А он начал с того, что потащил ее смотреть запись давней операции по задержанию.

— Вон, видишь? Сзади обходит. Барнет его не замечает.

Из-за кузова машины, из тени за спиной Барнета, выдвинулась еще одна человеческая фигура с пистолетом.

— Для точного выстрела позиция — лучше не придумаешь, — заметила Скалли.

— Да, — сказал Фэрду.

Скалли продолжала смотреть на экран.

Фигуры, занимавшие прежнюю диспозицию, были почти неподвижны. Видимо, велись переговоры — звука запись не имела. А потом начались активные действия. Вздрогнул и повалился на землю «щит». Правая рука Барнета метнулась в сторону, и тут же рухнул один из стоявших перед ним агентов.

Фэрду остановил запись и чуть ли не крикнул:

— Малдеру нужно было стрелять сразу!

Скалли оторвалась от экрана и с удивлением глянула на Фэрду:

— Но он же не мог! Ведь заложнику грозила смертельная опасность!

Фэрду как-то сразу увял, положил на стол пульт управления, снял очки, сунул их в карман пиджака.

— Да, заложник был в опасности, — в голосе Фэрду зазвучала откровенная усталость. Словно ему чертовски надоело доказывать недоказуемое. — Конечно же, он не мог…

— Он действовал по инструкции, — сказала Скалли.

— Его выстрел спас бы как минимум одну жизнь. А может, и две! — Фэрду сел в кресло, закрыл глаза и принялся массировать лысину. — Потому что этот мерзавец Барнет не начал бы палить направо и налево.

Скалли взяла пульт и нажала кнопку «Play».

Застывшие фигуры на экране ожили. Чуть дернулась правая рука Малдера, и Барнет, выронив оружие, скрючился в три погибели, упал на колени, схватившись левой рукой за правую.

Скалли победоносно глянула на Фэрду:

— Но ведь Малдер все-таки выстрелил в Барнета!..

— Да, дважды. — Фэрду закончил сеанс самомассажа. — Он попал Барнету в руку и в плечо. Но уже после того, как тот убил заложника. И агента Стива Уоленберга. — Фэрду открыл глаза и посмотрел на экран. — Малдер так и не простил себя за это. Слышали бы вы, что он выдал на судебном заседании!

Осуждения в голосе Фэрду не прозвучала, но Скалли тем не менее бросилась в контратаку.

— А может, причиной этой выходки была мягкость приговора…

Фэрду словно не слышал ее:

— Никогда не забуду… Малдер как раз покинул свидетельское место, и тут Барнет пообещал, что когда-нибудь пришьет его. — Фэрду натужно вздохнул. — ПО правде говоря, я всегда жалел, что Малдер прострелил Барнету руку и плечо… Уж лучше бы он попал ему в затылок!

Натужный вздох Фэрду открыл Скалли главное — бывший шеф вовсе не осуждал, как ей показалось, бывшего подчиненного. И она почувствовала к этому пожилому усталому человеку самую настоящую симпатию.

Когда Скалли вернулась в отдел, напарник был уже на месте. Стоял возле работающего факса — из недр аппарата как раз выползал край какого-то документа — и выглядел не слишком радостным.

— Ну, что сказала Хендерсон?

— На девяносто пять процентов уверена, что почерк Барнета. — Малдер оторвал выползший из затихшего факса кусок рулона и принялся изучать его содержимое.

— А это что за бумага, Малдер?

— Из Федерального департамента тюрем, — Малдер стал читать вслух: — Свидетельство о смерти. Имя — Барнет Джон Ирвин. Причина смерти — острая сердечная недостаточность. Дата смерти — шестнадцатое сентября восемьдесят девятого года. Смерть засвидетельствована доктором Джозефом Ригли.

Скалли обрадованно воскликнула:

— Значит, ту записку под Барнета сработали!

— Такое объяснение кажется Хендерсон маловероятным.

Малдер отложил полученный факс в сторону и задумался.

— Отпечатки есть?

— Отсутствуют, — пробормотал он.

Скалли вдруг сообразила, что именно пришло напарнику в голову:

— Слушай, почему ты решил, что он жив? Ведь у Барнета было много времени в тюрьме. И времени, и приятелей… Может, он заранее написал записку и попросил кого-нибудь из них? Когда тот освободится…

Малдер понимающе кивнул:

— Месть из могилы? — и тут же замотал головой. — Записка написана не более сорока восьми часов назад. К тому же это было бы слишком!

— Но он же обещал, что убьет тебя… А как он мог сдержать обещание иным способом!

Малдер удивленно вскинул глаза, и Скалли поспешила объяснить:

— Я только что поговорила с агентом Фэрду…

— Он показал тебе видеозапись, где мы берем Барнета? — в голосе Малдера прозвучала что-то, похожее на боль.

Скалли подошла к нему, положила руку на плечо:

— Малдер! Ты тогда поступил абсолютно верно. Ни на что другое ты не имел права.

— Да неужели!? — Малдер стряхнул ее руку. — А тебе известно, моя дорогая, что у Стива Уоленберга осталось двое детей? А тебе известно, что один из его парней сейчас лучший игрок в футбольной команде? — голос Малдера поднимался и натягивался, как струна. — А тебе известно, радость моя, что, нажми я на курок двумя секундами раньше, Уоленберг сегодня пошел бы на стадион болеть за своего сына! — Малдер так хватил кулаком по крышке стола, что подпрыгнул факс. — Но он лежит на кладбище, а какой-то… труп смердящий грабит магазины, убивает людей и оставляет мне идиотские послания! — Малдер еще раз хватил кулаком по столу, смерил Скалли ненавидящим взглядом и выскочил за дверь.

А Скалли, вздохнув, прочитала копию свидетельства о смерти Джона Барнета. И принялась обдумывать ситуацию.

Ситуация сложной ей не представлялась. Малдер, судя по всему, считает, что Барнет каким-то образом остался в живых. Федеральный департамент тюрем считает, что он мертв. Значит, надо определить, кто из них прав.

Этим она и занялась.

Школьный стадион Александрия,

штат Вирджиния

День первый

Два часа спустя

Малдер сидел на трибуне и смотрел на поле стадиона.

Уоленберг-младший, получив от партнера мяч, сделал рывок по правому краю. Его вовсю пытались остановить; соперники в азарте висли на нем гроздьями, но парень неуловимыми движениями освобождался от цепких на вид захватов. Еще пара резких торможений, пара уходов в сторону, и красивым нырком он приземлил мяч в зачетном поле.

Тренер, крепкий, внушительных габаритов мужчина, дал свисток и крикнул:

— Неплохо, Уоленберг! Молодец!

Партнеры хлопали парня по шлему, дружески тыкали кулаками под ребра.

Тренер снова свистнул:

— А теперь давайте-ка проведем еще одну атаку! По варианту «Б», с переходом Уоленберга на левый край…

Футболисты побежали на исходные позиции.

Малдер встал, отряхнул плащ, спустился с трибуны на беговую дорожку.

День был пасмурным, но на сердце у Малдера посветлело, стало тепло.

Он вспомнил, как приехал сюда в первый раз. Ему казалось, он умрет от стыда либо сердце разорвется от жалости к этому пацану.

Однако Уоленберг-младший так азартно боролся с соперниками, подбадривал себя и партнеров столь воинственными воплями, что сразу становилось понятно: если и нужно этому парню что-либо от жизни, то уж никак не стыд и жалость со стороны человека, повинного в смерти отца. А потом Малдер понял и еще одно — какую бы ошибку ты не совершил в жизни, он, жизнь, продолжается. Улетают в прошлое дни, месяцы, годы, и свои ошибки становятся всего лишь фактом твоей личной биографии…

И все-таки время от времени он приезжал сюда; подобный брошенной женщине, сидел одиноко на самом верху; смотрел на сражающихся парней. Неверное, в этом было что-то от мазохизма, но он предпочитал думать, что таким образом отдает некий долг человеку, которому давно уже ничего ни от кого не требуется.

Малдер прошел вдоль трибуны к выходу со стадиона.

Немногочисленные группки взрослых и детей — наверное родители и друзья игроков — азартно болели за своих. Громче всех кричал молодой парень, сидевший в первом ряду. На голове его красовалось бейсболка с надписью «Вашингтон кэпитэлз», и, судя по всему, он переживал за младшего брата.

«Нет, все-таки жизнь продолжается, — подумал Малдер. — А вместе с нею продолжается и работа. И если Барнет жив — а он, что бы там ни говорил Реджи, по-видимому, жив, — то пришло время отдавать старые долги, долги, которые выражаются не в сидении на трибуне…»

Покинув стадион, он направился к машине.

И ощутил, как в беззащитную спину уперся чужой, свинцово-тяжелый, остро ненавидящий взгляд.

Он резко обернулся, быстро осмотрелся.

Чепуха! Никому он тут был неинтересен, никто в его сторону и головы не повернул.

Он подошел к машине. И застыл.

На водительском сиденье лежал бумажный пакет. А дверца оказалась незапертой, хотя он точно ее запирал.

Тепло на душе превратилось в антарктический лед. Малдер зачем-то потрогал зеркало заднего вида, беспомощно оглянулся. На него никто не обращал ни малейшего внимания.

Тогда он осторожно открыл дверцу, взял пакет, надорвал бумагу.

В пакете лежала небольшая стопка фотографий.

На верхней — крупным планом он сам, Малдер. Вид пришибленный, будто ему наступили на хвост… Следующая — он и Скалли перед ювелирным магазином. Потом — Скалли одна, крупно. Серьезная, как всегда. Это вам не Хендерсон!.. А вот спецагенты Дана Скалли и Фокс Малдер входят в Штаб-квартиру ФБР.

Последним в стопке оказался лист бумаги в половину формата А1. А на бумаге слова…

«ЗАГНАННЫЙ ЛИС РАНО

ИЛИ ПОЗДНО СДОХНЕТ».

Малдер вновь закрутил головой. На него по-прежнему никто не смотрел.

Антарктический лед переплавился в жгучую африканскую ярость.

— Ничего, сукин ты сын, я до тебя доберусь!!!

Жгучую африканскую ярость заметили. Недоуменно оглянулись, возмущенно фыркнули, легкомысленно ухмыльнулись, растерянно пожали плечами.

Но Малдеру было плевать. Главное, чтобы услышал тот, кто умудрился чуть ли не под носом федерального агента залезть в его, федерала, машину. А он, тот , услышал! В этом Малдер был абсолютно уверен. Как и в том, что бомбы в машине нет. Подкладывая бомбы, не посылают записок. Записки — оружие не против тела, против психики.

Жгучая африканская ярость улеглась, обернулась холодной американской решимостью.

«Что бы там не говорил Реджи, — подумал Малдер, включая зажигание, — Барнет жив! И пусть он крутится как черт на сковородке, я все равно до него доберусь! Долги надо отдавать…»

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

День первый

Конец рабочего дня

Едва Малдер вернулся в Штаб-квартиру ФБР, к нему в гости пожаловал Реджи Фэрду. Малдер без слов положил перед ним новую посылку.

Реджи сел за стол, поворошил фотографии, прочитал записку. И сказал устало:

— Я думал над этим делом… И по-прежнему считаю, что ты поссорился с собственной головой!

Доказывать что-либо, похоже, ему было бессмысленно: он для себя уже все решил. Но не доказывать — значило согласиться с его решением.

— Барнет заявил тогда, что пришьет меня. Ты же там был, на суде!

Реджи все так же устало махнул рукой:

— Барнет давно мертв…

— Похоже, что нет!

— Перестань, гроб в стакане! За свою жизнь он угрожал не одному тебе. Но не все приняли его угрозы всерьез…

— Это Барнет, Реджи!

Реджи бросил фотографии на стол и встал:

— Да с чего ты взял?!

Это был еще тот вопрос. И ответа на него у Малдера не имелось. Но Реджи можно было не врать.

Впрочем, сам Реджи, по-видимому, считал свой вопрос чисто риторическим. Во всяком случае, он уже открывал дверь в коридор.

— Не знаю! — сказал Малдер его сутулой спине. — Я просто чувствую, и все!

Реджи на мгновение замер, потом медленно закрыл дверь. Снял очки, положил в карман, прикрыл на секундочку глаза, потер пальцами виски.

«Сейчас он мне врежет, — подумал Малдер. — Как в старые добрые времена…»

— Послушай! — Реджи смотрел на него с прищуром. — Я не верил всей этой болтовне о Призраке Малдере, я думал, это просто разговоры…

— А теперь что думаешь?

Реджи на вопрос не ответил.

— Помнишь, в тот день… — медленно сказал он. — Ты пришел тогда ко мне… На тебя, гроб в стакане, было жалко смотреть… А потом я убедился, что ты мыслишь по-прежнему — на три хода вперед. Это было просто минутная слабость, все так и посчитали…

«Он решил, что я зациклился на чувстве вины, — подумал Малдер. — Когда-то отчасти так оно и было. Иначе я бы не стал допытываться, на каком стадионе играет сын Уоленберга. Да, так оно и было… Но теперь-то все иначе! Я просто печенкой чувствую, что за этими записками стоит живой Барнет».

— Реджи, я уже слышал от тебя эту песню!

Глаза Реджи сделались маленькими и злыми.

— А может, стоит послушать ее еще раз! Ты слишком многих настроил против себя. Тебе предсказывали блестящее будущее. А потом стали говорить совсем другое… Что ты, гроб в стакане, со своими комплексами, сделался пятым колесом в телеге…

— Что? — удивился Малдер. — И многие так думали?

— Возможно — многие, возможно — нет, — глаза Реджи потеплели. — Я не подсчитывал! Дело прошлое… Но не стоит видеть в каждом расстриге Сатану!

«А может, я и вправду ищу черта в райских кущах, — подумал Малдер. — Где его не может быть по определению… Ну что ж, значит, я буду искать до тех пор, пока не обнаружу доказательства, что там одни только ангелы».

Хлопнула дверь, вошла Скалли с папкой в руках.

— Извините, если помешала! — Она вытащила из папки и положила перед Малдером бумагу. — Только что пришел факс. Завещание Джона Барнета. Родственников у него нет. Все, что у Барнета было, он завещал другому заключенному. Имя его — Джо Крендолл. Свое тело Барнет велел кремировать и развеять пепел над водами реки Делавэр. Завещание было принято к исполнению через полгода после его смерти. А вот этот документ, — она выложила на стол еще одну бумагу, — подтверждает, что пепел Джона Барнета был развеян над водами реки Делавэр одним из сотрудников тюремного крематория.

Глянув на партнера, она пожала плечами с самым виноватым видом.

Реджи отобрал у Малдера бумаги, прочитал и обрадованно воскликнул:

— Ну вот! Я же говорил, Малдер, что у тебя от этих дурацких записок крыша едет.

Он протянул документы Малдеру, однако тот их не взял. Эти документы не были доказательствами отсутствия черной кошки. Эти документы были всего лишь раствором, укреплявшим стену неверия, которую медленно но верно возводили вокруг спецагента Малдера его самые близкие друзья. Ему же требовались бумаги, способные сыграть роль динамита. Или хотя бы — стенобитного орудия. А таковых, увы, не имелось…

— Ладно!.. — сказал он и повернулся к Скалли. — Я только что получил еще одну дурацкую записку. Так что не буду вам мешать. Продолжайте изучать ваши факсы!

Оператор загрузила файл с имеющейся в архиве фотографией Барнета, и Малдер впился глазами в хорошо знакомую физиономию. Сколько раз за последние пять лет он видел во сне эту мразь, сколько раз стрелял ему в затылок!

«Если б сон стал явью! Уж на этот раз я бы и думать забыл про все эти инструкции. Инструкции создаются людьми, которым по гроб жизни не придется или пользоваться. А когда их придерживаются дураки, в этот самый гроб ложатся невинные…!

Рядом кашлянули, и Малдер оторвался от дисплея. Оператор вопросительно смотрела на не к месту задумавшегося спецагента.

— Сейчас он должен быть старше, — сказал Малдер. — И, вполне вероятно, прибавил в весе…

Девушка опустила пальцы на клавиатуру:

— Намного старше?

— Около пяти лет.

Лицо на дисплее начало меняться. Рельефнее прорезались морщины, под глазами набрякли мешки, квадратный подбородок слегка округлился, высокий лоб открылся еще больше, волосы на макушке поредели, выдавая будущую плешь.

Оператор пробовала совмещать различные варианты трансформаций, и возникающие физиономии порой не имели между собой ничего общего. Кроме глаз. Глаза, как известно, с возрастом практически не меняются. Разве лишь количество уменьшается, если очень уж не повезет.

— Кроме того, у него могут быть усы или борода, — добавил Малдер. — Или усы вкупе с бородой. А возможно, он теперь носит парик… В общем, надо учитывать любые изменения внешности.

Лицо на дисплее продолжало меняться. Подчиняясь клавиатуре и компьютерной программе, у Барнета отросла борода — то метелкой, то лопатой, а то и вовсе аккуратной эспаньолкой. Украсившие верхнюю губу усы тоже жили полной жизнью. Лысина на макушке покрылась буйной порослью, потом макушка стала похожа на кегельный шар.

Но Малдер уже не замечал всех этих трансформаций — он видел сейчас лица с дисплея таким, каким оно было в тот самый день, на суде…

Вашингтон, округ Колумбия

Пять лет назад

— Давайте вернемся назад, — сказала прокурор. — Скажите, агент Малдер, у вас действительно сложилось впечатление, что Джон Барнет получал удовольствие от своих преступлений? Что он оставлял свои записки с целью поиздеваться над вами?

Прокурор во время опроса свидетелей любила прохаживаться туда-сюда. Возможно, она демонстрировала публике безупречно сшитую черную костюмную пару с красной блузкой, а может, ходьба помогала ей придумывать наиболее острые вопросы — кто их знает, этих прокуроров в юбках, что у них на уме!.. Малдера, во всяком случае, ее непрерывное мотание только отвлекало.

— Да, по-моему, Барнету очень нравилось дразнить нас, — сказал он, придвинув поближе микрофон и сосредоточившись на лице сидящего в первом ряду Реджи. — Оставляя нам записки, он получал удовольствие, словно играл в некую увлекательную игру.