«Мы хотели верить. И поэтому мы обратились ко всей Вселенной из Центра космических исследований в Кеннеди, штат Флорида, были запущены два космический корабля, два “Вояджера”. Каждый был одновременно посланцем и своего рода проигрывателем; и каждый нес уникальную золотую пластину с выгравированной инструкцией: как извлечь из нее звук. Это было письмо, адресованное любому, кто его перехватит. Оно начиналось под звуки “Бранденбургского концерта” словами:

Наверное, на месте человека, придумавшего этот текст, я постарался бы обойтись без банальностей. Но у меня бы тоже не получилось.

Там было много всего. Само письмо записали на пятидесяти языках мира. В звуковой коллекции были и голоса животных, и множество музыкальных произведений. Автор послания попытался дать нашим будущим знакомым разнообразные сведения: немножко космогонии, начатки математики, кое-что о нас, людях… Информация была отобрана и организована так, чтобы ее могла расшифровать любая достаточно развитая цивилизация. Во всяком случае, мы на это надеялись. Мы

Через тринадцать месяцев после запуска “Вояджер-1” пересек орбиту планеты Нептун и покинул пределы Солнечной системы. С тех пор ни одного сообщения нашим гипотетическим внеземным друзьям мы не отправляли. Больше того, дальнейшая отправка и не планировалась.

Теперь мы хотели не говорить, а слушать. 12 октября 1992 года агентство НАСА организовало поиск радиоволн высокого разрешения на десяти миллионах частот в надежде наткнуться на сигнал внеземной цивилизации. Однако не прошло и года, как сенатор первого срока от штата Невада успешно провел поправку к Конституции, которая положила конец всем подобным исследованиям.

Мы хотели верить. Но нам не позволили доказать правоту нашей веры. У нас отняли саму возможность получить эти доказательства.

Проект “Секретные материалы” закрыт. Нас заставили заткнуться. Нам заклеили глаза и уши. Да, конечно, наш проект

Были законсервированы радиотелескопы, обсерватории посажены на голодный паек, долговременные программы свернуты. Человечество теперь слепо и глухо. И даже если придет долгожданный ответ на наше послание — его некому будет услышать.

… Знаешь, Скалли, мне все время кажется, что если бы кто-то пришел в темную пыльную комнату и включил давным-давно заброшенную аппаратуру, он услышал бы ту самую, всем известную, светлую музыкальную тему из «Бранденбургского концерта» и обращение, начинавшееся со слов: “Приветствую вас от имени…”

А когда обращение закончится, мы услышим эти слова еще раз, но уже на другом, неизвестном ни одному землянину языке. Я не знаю, верю ли я в это, но я хочу верить…»

Фокс перемотал пленку и нажал клавишу записи. Дождавшись нужной цифры на счетчике, он еще раз отмотал пленку немного назад, проверил — вместо его голоса только шипение и едва различимое гудение кондиционера — и привычно взялся за отвертку. Пластиковый футляр легко распался на две половинки, тугой ролик пленки в несколько секунд превратился в комок электромагнитного спагетти, который Фокс смял, скатал поплотнее и отволок на кухню. Там он несколько раз перекусил комок ножницами и

В самый первый раз он пленку сжег, чувствуя себя законченным идиотом. При новой технологии противного запаха не было, но чувство собственного идиотизма никуда не исчезло.

Отель «Лонг-стрит»

Вашингтон, округ Колумбия

5 июля 1994, вторник

Около полудня

Под шорох неторопливо вращающихся бобин аппарата прослушивания и опротивевшие голоса двух туповатых и пошлых ублюдков, надиравшихся сейчас в номере «люкс» восемнадцатью этажами выше, Фокс Уильям Малдер, спецагент ФБР, целеустремленно превращал килограмм арахиса в груду шелухи на полу. Эта утомительная работа близилась к успешному завершению.

Длинные пальцы Малдера методично крошили желтоватую сухую скорлупу. Жевать он уже не мог, сводило челюсти, поэтому выстраивал орешки длинными шеренгами, а потом расщелкивал по всей комнате. И временами жалел, что взял с собой арахис, а не семечки. Плевать кожурой в цель — ну, хотя бы в магнитофон — больше соответствовало настроению.

Так или примерно так Фокс Уильям Малдер, спецагент ФБР, проводил рабочий день за рабочим днем. То обстоятельство, что большую часть времени он проводил в подвале и являлся к начальству только для сдачи отчетов, нимало не способствовало улучшению настроения Призрака. Скорее наоборот. Это был не тот подвал. В нем не было ни папок с делами, ни старого кресла, ни плаката с летающей тарелкой, ни…

Скалли здесь тоже не было.

Академия ФБР

Куантико, штат Вирджиния

5 июля 1994, вторник

Около полудня

В середине лета жара может стать нестерпимой даже тогда, когда не проникает внутрь помещения, бессильная перед кондиционером. Само знание о том, что за стенами, за оконным стеклом, нагретым почти до свечения, неподвижно завис в ожидании раскаленный воздух,

Впрочем, среди присутствующих как минимум одному комплекту мозгов жара была глубоко безразлична. Во-первых, они — мозги — были изрядно охлаждены. А во-вторых, их владелец не среагировал бы даже на попадание в эпицентр ядерного взрыва. Мертвецу все едино — и бирка на ноге, и грубоватая разметка на теле, небрежными мазками нанесенная ассистентом. Ему, усопшему, даже нечем подозревать, что он удостоился высокой чести стать объектом пристального внимания весьма приличных молодых людей.

Вела занятие спецагент Дана Скалли, врач-патологоанатом, вывший сотрудник проекта «Секретные материалы», не по своей воле вернувшаяся к прежней специальности:

Дана указала на жирную пунктирную линию, разграничившую вдоль ледяной лоб покойника, и неожиданно замолчала.

Пауза затянулась настолько, что студенты начали переглядываться. Наконец самая решительная девчушка осмелилась спросить:

Глядя перед собой невидящими глазами, Дана потрясенно проговорила:

Храбрая девчушка шагнула вперед:

Дана вздрогнула и опомнилась. Действительно, жуткие. Это все жара. Которая действует и на жидкость, и на все виды тканей. И студенты, конечно, не виноваты в том, что вопрос «все ли в порядке?» должен был задать совершенно другой человек.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

6 июля 1994, среда

12:22

Сегодня Малдер собирался объявиться в Конторе для доклада. Информация была совершенно точной, поэтому Скалли загодя перекроила расписание так, чтобы высвободить день почти целиком. Время шло к обеду, Скалли успела перездороваться со знакомыми, выслушать уйму дежурный комплиментов, пожаловаться на тоску по оперативной работе, поделиться немногочисленными новостями, такими же дежурными, как и комплименты…

Она издалека разглядела в толпе, заполнявшей коридор, высоченную фигуру бывшего напарника и двинулась на перехват.

Призрак прошел мимо. Не поздоровавшись. Не повернув головы. Не замедлив… нет, наоборот, даже слегка ускорив шаги.

Деревянными широкими шагами Малдер промерил коридор, завернул за угол, пересек второй коридор и вышел к рабочему залу, в котором стоял теперь его письменный стол — четвертый с левого края ряда, второй — с правого. И за спиной все время кто-то ходит…

На столе обычно царил омерзительный порядок. Все лишнее осталось внизу, в подвале, запертом по распоряжению Скиннера или тех, кто распоряжался Скиннером. Из личных вещей Малдер захватил только фотографию Саманты.

Сейчас эта фотография лежала плашмя, изображением вниз, и черный клапан, который должен быть удерживать рамку в вертикальном положении, неуверенно оттопыривался, не находя опоры. Что за черт?

К лицевой стороне был прилеплен квадратный листок бумаги — из тех, что удобно цеплять куда попало, черкнув пару слов для памяти. Чистый. Фокс аккуратно отклеил его, перевернул. На липкой поверхности было процарапано несколько слов.

Отель «Уотергейт»

Подземная автостоянка

6 июля 1994, среда

16:10

До конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа. Машин на автостоянке было много, людей не было совсем — за исключением Даны Скалли, нервными шагами мерявшей пространство от стены до стены. И каждый раз она забывала сосчитать число шагов.

Хлопнула входная дверь. На фоне застекленного проема прорисовалась высокая фигура Малдера, растерявшего за эти несколько месяцев легкость и непринужденность движений. Правда, когда Фокс подошел поближе, выяснилось, что кое-что из прежней жизни сохранилось. Любовь к идиотским высказываниям:

Дана с облегчением вздохнула и осеклась на полувздохе. С тревогой всмотрелась в серьезное лицо Малдера — а если он и не думал шутить? Кажется, и в самом деле не думал. Ладно, не привыкать.

Ее вдруг поразило неожиданное сходство…

Малдер издевательски осклабился:

Фокс осекся. И заговорил мягче:

Фокс отвел взгляд. Дана перешла в наступление.

Каменная кладка, тщательно выложенная спецагентом Малдером в стиле иронической невозмутимости, рассыпалась вдребезги. И слова рванулись на свободу

Фокс отчаянно замотал головой, но Дана продолжала:

Фокс продолжал мотать головой. Дана нахмурилась:

О чем говорить дальше, она не знала и замолчала. Яркий свет, узким коридором пролегший через подвал, отбрасывал на стену четкую тень

Малдер, помолчав, внезапно спросил:

Он прислонился к стене, и тень дружески поддержала его черным плечом.

Скалли даже нахмурилась от сосредоточенности

Он поджал губы и медленно пополз спиной по стенке, опускаясь на корточки. «Не угадала, «

И Дана ясно осознала, что ее долг, ее прямая обязанность

Теперь наступила очередь Скалли немножко помолчать, прежде чем сменить тему:

Он резко отвернулся, пряча глаза:

Секунды две он смотрел на женщину, как будто она преподнесла ему откровение. Потом опустил голову. Скалли выпрямилась и после некоторого колебания провела рукой по его всклокоченным волосам.

Она пошла к выходу. Фокс коротко вздохнул, набираясь сил, чтобы встать

Стоянка предназначена для персонала отеля «Уотергейт»

Малдер сморгнул. Слово никуда не делось. Слово втянулось сквозь зрачки в мозг и изнутри вспыхнуло оглушающим разрывом: «Уотергейт»!

Чиллмарк, штат Массачусетс

27 ноября 1973

20:53

Осень семьдесят третьего года во всем мире шла под созвездием «уотергейтского скандала». Звезды всех возможных величин сходились и сталкивались в разнообразнейших комбинациях, выжимая из дела все новые подробности, гипотезы, комментарии, имена. Даже по вечерам, вместо фильмов и сериалов, добрая половина программ обмусоливала одно и то же:

Для двух детей, устроившихся на полу рядом с зеленым полем настольной

Мальчишка, ухмыльнувшись, повертел в воздухе отыгранную фишку. Он был старше на четыре года и никогда не поддавался сестренке в играх, несмотря на просьбы родителей.

Девочка отвела взгляд. Ей хотелось увидеть что-то хорошее, но на глаза попалось только тоскливое зрелище, которое взрослые называли «политическим шоу».

Физиономия у Фокса стала еще ехиднее:

Саманта вскочила и решительно направилась к телевизору. Фокс на четвереньках

Саманта прибегла к самому эффективному аргументу, который был в ее распоряжении

Фокс молча поднялся с колен и задумчивой пожарной каланчой навис над сестренкой.

Визг прекратился.

Ответный взгляд девочки в котором отчетливо слышалось: «вот вымахал, дубина такая»,

И вдруг раздался резкий хлопок. Свет в доме разом погас.

Но дело было не в пробках.

По полу прошла крупная дрожь. Потом затряслись мебель, стены, задергалась люстра. Фишки на игральной доске поползли в сторону двери; они одна за другой съезжали на край доски и там, споткнувшись, кувыркались на ковер. На каминной доске попадали фотографии в рамочках, запрыгали подсвечники, и одна свеча, розовая, подаренная Саманте на Рождество, раскололась вдоль. Половинки медленно развалились и опали по обе стороны медной лапы подставки.

За окном вспыхнул пронзительный оглашенный свет, он бил сразу во все стороны, навылет прошибая жалюзи разноцветными лучами, но почему-то не проникал в комнату.

Подросток завертелся на месте. Происходило что-то невероятное. Люстра ходила ходуном, беспрестанно звякая стеклянными плафонами. Землетрясение?

Вилка телевизора со взрывом и вспышкой искр вырвалась из розетки. Так не бывает!

Мальчик шагнул к завешенному окну. Теперь, когда он стоял вплотную, заполошно мерцающий красным и мертвенно-белым свет полосами лег на его растерянное лицо.

Что происходит? Все-таки землетрясение? Тогда надо хватать Саманту и бежать вон из дома…

Круглая медная ручка входной двери медленно повернулась сама собой. Раздался скрип, пронзивший обезумевшую комнату. Дверь распахнулась, и сквозь нее ворвался поток хлещущего во все стороны пронзительно чужого света. Мальчик, шагнувший навстречу, невольно прищурил глаза, продолжая всматриваться в проем.

В слепящем потоке постепенно прорисовалась человеческая фигура. Отчетливей всего видны были ноги

Отчаянный детский визг вывел Фокса из столбняка. Мальчик обернулся. Его сестра, раскинув руки, висела в воздухе, посреди комнаты, примерно в полутора метрах от пола. Могло показаться, что она лежит навзничь, но никакой опоры под распростертым в воздухе телом не было. Длинные волосы ровной волной свешивались вниз, струясь с запрокинутой головы. Подол платья облепил коленки сверху и тряпкой провис под ними. Красноватый свет из окна, проникший сквозь одежду, залил беспомощное тело девочки чернотой, превратив в темный силуэт, медленно разворачивающийся ногами к окну.

Фокс, как подброшенный, рванулся вверх по стене

И с новой силой ударил слепящий поток из дверей. Фигура чужака на несколько секунд прорисовалась целиком. Он стоял

Мальчик застыл, не в силах двинуть даже пальцем. И только под действием неумолкающего отчаянного визга сестры он в конце концов сумел повернуть голову

Квартира Фокса Малдера

Александрия, штат Вирджиния

6 июля 1994, среда

20:40

Малдер вскочил с дивана, мокрый, как мышь, от холодного пота. Растрескавшиеся губы все еще шептали: «Саманта…»

Этот кошмар снился ему уже несколько лет

Чаще всего кошмар снился таким, как сегодня.

Угораздило же заснуть перед закатом!

Фокс, мельком отметив, что отрубился, не раздевшись, даже не разувшись

С отчетливым тихим скрипом распахнулась входная дверь.

Малдер обернулся, наполовину испуганный, наполовину рассвирепевший. Фигура на пороге, нарисовавшаяся вполне отчетливо, ничем не напоминала инопланетянина. Это был крепыш в длинном плаще, уверенно державшийся на расставленных на ширину плеч ногах. Издали он немножко напоминал Скиннера, только на голову ниже. «И на две головы тупее»,

Теперь Малдер узнал его. Один из телохранителей сенатора Матесона. Телохранитель для мелких поручений.

Кабинет сенатора Матесона

Капитолийский холм

6 июля 1994, среда

21:35

Когда телохранитель ввел Малдера в кабинет своего хозяина, сенатор слушал музыку. Он стоял спиной к двери

Фокс прошел к огромному письменному столу и сел в кресло для посетителей. И настороженно посмотрел в спину Матесона

Призрак невольно дернулся, услышав обращение по имени. Он никому не разрешал называть себя Фоксом. Ни одному человеку.

Но сенаторы

Сенатор, не поворачиваясь, неторопливо поднял, словно принимая присягу, правую руку с расставленными буквой «V» пальцами.

Сенатор наконец обернулся. Призрак давно не видел своего странного союзника, давнего отцовского знакомого. Тот немножко постарел, но выглядел по-прежнему привлекательно и импозантно, как и положено преуспевающему профессиональному политику. Седые волосы пушистой шапочкой обрамляли румяное лицо, лишь самую малость украшенное морщинами.

По собственному опыту Малдер знал, что умный человек не задает бессмысленных вопросов. Или хотя бы вопросов, не имеющих осмысленного ответа. Он сосредоточился:

Лис внутри Фокса насторожил уши. А его телесная оболочка с благоразумным видом закивала головой. И только заблестевшие глаза ясно говорили, что о благоразумии лучше сейчас и не вспоминать.

Призрак в очередной раз оценил незаурядный ораторский талант своего покровителя. Он и сам, еще подростком, был захвачен грандиозной идеей послания, отправленного сквозь Вселенную, но сейчас Матесон заставил его вспомнить детские мечты с неожиданной остротой. Фокс задумчиво кивнул

Малдер снова вскинул голову.

Сенатор, обогнув по дороге Малдера вместе с его кресло перешел к открытому бару у противоположной стенки и зазвенел стеклом, извлекая высокий тонкостенный стакан. Гость внимательным взглядом наблюдал за его манипуляциями, все еще не понимая, куда клонит хозяин.

Малдер уткнулся лицом в ладони, с силой потер переносицу кончиками пальцев. Его собеседник подошел к своему огромному

Сенатор наконец сел и доброжелательно посмотрел на собеседника, словно собираясь выпить за его здоровье.

Сенатор поставил опустевший стакан на столешницу и улыбнулся

Матесон предостерегающе поднял руку. Как раз в этот момент торжественная баховская мелодия разрешилась жизнеутверждающим финалом. Под шипение магнитофонной ленты Матесон взял листок бумаги, быстро черкнул два-три слова и в то же время, как ни в чем не бывало, спросил вслух:

Вновь насторожившаяся лиса даже ухом не повела на то обстоятельство, что сенатор, похоже, благополучно усвоил телепатический запрет на употребление всуе ее настоящего имени.

«Вероятно, нас слушают»,

Матесон снова включил запись и поманил своего молодого собеседника к себе. Они встали посередине комнаты в точке, которую любой меломан легко определил бы как наиболее подходящую для восприятия стереофонического звучания. А любой агент, желающий услышать то, что его не касается, трижды проклял бы

Две головы, седая и черноволосая, сблизились почти вплотную.

Матесон утвердительно качнул головой:

Седой мужчина вложил в его ладони аккуратно сложенный лист бумаги. Несколько торопливых движений это, судя по цифрам, были действительно результаты.

Матесон склонился к самому уху молодого человека и шепотом ответил на повисший в воздухе вопрос:

Кабинет Уолтера С. Скиннера,

Помощника Директора ФБР

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

7 июля 1994

16:10

Рядом с табличкой «Спасибо, что Вы не курите» на столе дымилась в пепельнице сигарета. Еще правее стоял диктофон. Еще правее, там, где заканчивался стол, стоял Курильщик. На его физиономии застыло такое кислое выражение, что у Скиннера ломило зубы. Помощник Директора ФБР очень хотел бы кое-что поправить в этой физиономии

А запись беседы, состоявшейся четыре часа назад, была совсем коротенькой и от повторного прослушивания отнюдь не стала длиннее:

«

Курильщик щелкнул кнопкой диктофона. Взял со стола сигаретную пачку.

Пачка оказалась пустой. Курильщик вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.

Курильщик ответил

И с хрустом смял пачку в руке.

Национальный центр астрономических

и атмосферных исследований

Окрестности Аресибо, Пуэрто-Рико

7 июля 1994

Первая половина дня

Искать Малдера было затруднительно еще и потому что у него была солидная фора: к тому времени, как его хватились, он успел побывать у себя на квартире, загнать полученные от сенатора Матесона данные в компьютер, тщательнейшим образом собраться, выбраться из дома через черный ход, пять раз оторваться от несуществующего хвоста (хвоста и вправду не было, но Фокс предпочел не рисковать) и первым же утренним рейсом вылететь в столицу Пуэрто-Рико.

До Аресибо от добирался на перекладных. Предпоследние километра четыре его вез открытый грузовичок с водителем-индейцем и грузом кирпичей. Последние километры агент преодолел на своих двоих. Сначала все было просто, затем дорого привела его к высоким сетчатым воротам из прутьев и толстой проволоки. В обе стороны от дороги тянулась ограда. Фокс подергал замок на воротах, подумал и пошел по склону вдоль забора, разыскивая дырку. Чтобы Фокс

Намотавшись вверх-вниз по обрывам и буеракам, он выбрался к приземистому зданьицу Центра управления обсерваторией около половины одиннадцатого утра. С облегчением скинул рюкзак, достал диктофон и заговорил как примерный ученик:

Сунул диктофон в карман. Извлек из рюкзака здоровенные «кусачки» (когда Малдер к чему-нибудь готовился, делал он это поистине капитально). Примерился и удовлетворенно кивнул.

Внутри было темно, пыльно и странно. Все приборы

Из угла донеслось быстрое ритмичное постукивание. Фокс обернулся. Один из дремлющих приборов очнулся от спячки.

Квартира Фокса Малдера

Александрия, штат Вирджиния

7 июля 1994

Около часа пополудни

Поскольку Скалли не разрешили искать Малдера после работы, ей пришлось заняться поисками в рабочее время. Она немедленно договорилась по телефону с коллегами о замене до выходных и рванула из Штаб-квартиры не в Куантико на лекции, а в Александрию

Ничего похожего на записку, даже намека на свою судьбу и нынешнее местопребывание эта скотина, конечно же, не оставила. Бегло осмотрев комнаты, Скалли взялась за автоответчик. Только один из вчерашних звонков оказался интересным. Говорил хрипловатый низкий женский голос:

«Вот именно!

Куда смотреть, где искать? Ящики письменного стола

Хотя какой, к черту, письменный стол!

Скалли включила монитор

Легче не стало. Последний по времени создания файл она нашла сразу. Защищенный паролем.

Дурацкая угадайка! Везет же ей на игры с паролями. Когда Бездонная Глотка послал ее в тот научно-исследовательский Центр, где хранился биологический артефакт

Стоп. На лирические воспоминания времени нет совершенно. Сейчас нужен доступ к файлу.

«Призрак»

«Доступ запрещен!»

Ч-черт!

Вторая попытка: «Саманта». Результат прежний.

Д-дьявол!

Дана помедлила. Воспоминание, назойливо жужжавшее над ухом, не отставало. Бездонная Глотка… Последние его слова перед смертью…

«Не верь никому»

Поколебавшись, Дана отстучала в одно слово, без пробелов: «TRUSTNO1»

«О’кей!»

За дверью отчетливо прогрохотали шаги. Скалли вырубила монитор и вскочила. Зажужжавший принтер высунул белый бумажный язык

Сомневаться в принадлежности двоих вошедших к спецслужбам не приходилось.

«Феноменальная вежливость!»

Второй был настроен не скептически, а очень даже по-деловому. Он молча скользил по комнате, явно проверяя, не изменилось ли что-то со времени предыдущего обыска. И взгляд у него был крайне недружелюбный. И бумажный лист, выпавший из лотка принтера, он тоже заметил.

Скалли титаническим усилием воли умудрилась не повернуть головы, продолжая смотреть прямо в расплывающееся лицо старшего агента:

И она решительно обернулась

Скалли замерла. Прислушиваясь.

Захрустел сминаемый в кулаке лист. Затем бумажный комок с мягким шелестом шлепнулся в корзину для мусора. Это был шанс.

Скалли рывком отодрала крышку пластиковой баночки, рассыпав добрую треть корма по полочке над аквариумом.

Наблюдавшие за ней агенты тут же обернулись. Но ничего предосудительного не заметили.

Ее вдруг переполнило чувство ответственности за беззащитных маленьких животных, над которыми нависла страшная угроза гибели от перекармливания. Двигаясь неспешно и несколько скованно

Быстро вернулась к полочке, разворачивая по дороге измятый лист, стряхнула ладошкой корм, снова вернулась к корзине, на этот раз сминая бумагу, наклонилась, чтобы выбросить мусор,

На негнущихся ногах Скалли добралась до выхода и с облегчением сорвала с себя очки. «А Малдер думает, что за ним следят лучшие из лучших. Слишком много он о себе думает».

Агенты остались в квартире, озадаченно глядя друг на друга. Ясно было, что спецагент Скалли отчаянно врет. Но зачем??? Что она здесь искала? Нашла или нет? Еще раз все обыскать? Ну, не рыбок же она приходила кормить, в самом деле!

Хотя с подружки ненормального Призрака

Центр атмосферных и астрономических исследований

Аресибо, Пуэрто-Рико

7 июля 1994

После полудня

Консервация центра управления обсерваторией была произведена весьма своеобразно. Приборы, аккуратно укрытые пластиковой пленкой от пыли, находились в полной боевой готовности, подсоединенные к автономному источнику электроэнергии, который Малдер так и не нашел. Впрочем, особо и не искал

Станция микроволнового поиска высокого разрешения по-прежнему работала, записывая сигналы из космоса. Здоровенные накопители информации

Призрак поставил огромную бобину накопителя на перемотку. Набрал в рот воды из предусмотрительно прихваченной бутылки, прополоскал горло, позволил воде по каплям стечь в желудок и с сожалением спрятал бутылку. Пленка все перематывалась. Он снова потянулся к бутылке. Вода была почти горячая и по жаре сильно отдавала пластмассой, но очень уд мучила жажда. Тем более что Фокс

Пленка наконец переместилась с правой бобины на левую и защелкала хлещущим хвостом. Малдер нажал кнопку.

И тут его организм как раз счел уместным напомнить, что ничто человеческое ему не чуждо и законы физиологии никто не отменял.

Фокс потянулся, повертел головой, чтобы размять затекшую шею, включил фонарь и побрел к дверям туалетной комнаты. В полусваренных в собственному соку мозгах зашевелилась смутная надежда на то, что странная процедура консервации, возможно, предусматривала и автономное водоснабжение. Он открыл дверь…

И оттуда вырвался истошный вопль ужаса. Малдер отшатнулся, инстинктивно закрывшись руками. Луч фонаря описал сумасшедшую кривую по стенкам и потолку, но через секунду успокоился и уперся в человека, скорчившегося в углу туалетной.

Находкой был низкорослый (насколько мог разобрать Фокс) коренастый индеец лет сорока-пятидесяти, черноволосый, курчавый, в мятой грязной одежде. Лицо его было перекошено ужасом, и он орал безостановочно

Малдер подошел ближе, присел на корточки.

То ли международное слово «О’кей», то ли мягкий тон и располагающая внешность Малдера помогли: вопль перешел в тихий скулеж, в котором стали различимы отдельные слова.

Индеец отрицательно покачал головой. Страх все еще безраздельно царил на его перепачканной физиономии. Бедняга дергался от каждого малдеровского движения и вжимался в стену так, словно надеялся провалиться внутрь.

индеец понял.

Испанские слова в памяти Малдера как-то неожиданно кончились. Что было просто подлостью с их стороны. И Малдеру ничего не оставалось, кроме как снова заговорить на родном языке. Только медленно:

Перепуганный человек осторожно поглядел вверх

Малдер, шевеля от напряжения губами, вслушивался в бессвязную речь. Постепенно он начал понимать, что рассказывает индеец. Отдельные слова повторялись особенно часто. Фокс машинально переводил возникающие в воображении образы на английский: «Свет, сверху, красный, синий, откуда-то сверху, оно там летало, свет, они… они брали людей, животных…»

Хорхе снова сорвался на истошный крик, и Малдер с трудом остановил бедолагу, в раздражении замахав руками:

Индеец растерянно оглянулся, потом вдруг протянул руку к Малдеру, вытащил из кармана его куртки фломастер, встал и принялся черкать по стене. Ему понадобилось всего три движения, три линии. Затем он отступил на шаг и выжидательно посмотрел на белого человека.

Обалдевший Малдер не мог оторвать взгляд от примитивного

Военно-морская обсерваторияСоединенных Штатов

7 июля 1994

Два часа пополудни

Работа с Малдером в «Секретных материалах» имела массу побочных эффектов. В частности, обогатила Дану Скалли множеством необычных знакомств: фанатики НЛО, хакеры, экстрасенсы. Именно благодаря своим неофициальным источникам и экспертам Малдер раскручивал большинство дел и пропускал через себя сумасшедший поток разнообразной информации, отсеивая мельчайшие крупинки истины. Той самой, которая бог знает где.