Крис Картер

Конец игры.

Секретные материалы Файл №225

Теперь я прошел по мосту, к переходу через который нас не готовили ни на каких тренировках, и иду неведомо куда. Я не знаю, куда ведет этот мост.

Специальный агент Дэйл Купер

Начало в файле №224 «Колония»

ПРОЛОГ

Мемориальный мост Река Бетезда, штат Мэриленд

Снайпер Джерри Хэнкс (специальное подразделение ФБР по борьбе с терроризмом и захватом заложников) снова отхлебнул из фляжки. Обязательный глоточек кукурузного виски – чтобы не дрожали руки и не пробирался внутрь холод остывшего металла. Джерри лежал на решетчатом багажнике, на крыше тяжелого «Доджа», подложив под грудь и живот толстую циновку из вспененного полипропилена.

И все-таки холод находил лазейки. Скорее всего потому, что это был внутренний холод.

Семь лет Хэнкс считался снайпером. Вернее, сначала он был просто отличным стрелком-спортсменом. Потом, завербовавшись в морскую пехоту, прошел курсы снайперов и все пять лет службы стрелял, стрелял, стрелял по всяческим мишеням, из любого положения, в любую погоду, днем и ночью… Он был превосходным стрелком. Поступив в ФБР, он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны – как надежный товарищ, прекрасный специалист и т.д. Конечно, снайпер морской пехоты и полицейский снайпер – это два разных снайпера. Но эту специфику он очень быстро понял и, что называется, «выбрал слабину». Долгое время Хэнкс был уверен, что все идет правильно и как надо.

До прошлого сочельника.

Тогда ему впервые в жизни пришлось стрелять в человека. И он понял, что не может этого сделать.

Там было вроде бы просто. Ошизевший от грязного героина торчок пытался ограбить магазин, не сумел – и захватил в заложники двенадцатилетнюю девчушку. Он прикрывался ею, приставив ей к груди здоровенный разделочный нож. Хэнкс выбрал позицию, откуда видел этого ублюдка сбоку, в профиль, с жалких сорока ярдов. Двенадцатикратный прицел приближал изображение вплотную, можно было стрелять в упор: в висок, или в ухо, или в плечевой сустав – тогда он выронит нож… но пуля пройдет глубже, тяжелая длинная девятимиллиметровая пуля «ремингтона», разнося в мелкие осколки ребра, разрывая верхушки легких, пищевод, аорту… Их хорошо готовили на курсах, и анатомию – с точки зрения убивающего – Хэнкс знал отлично. И сейчас он просто не мог заставить себя нажать спуск…

Он все-таки выстрелил. Пуля прошла перед глазами подонка, сорвав кожу с переносицы. Этого хватило, чтобы тот бросил нож, бросил девочку и схватился за лицо – и куда-то побежал. Его расстреляли трое других снайперов.

К Хэнксу претензий не было. Никто тогда не понял, что именно произошло. Никто, кроме самого Хэнкса.

С тех пор он жил в постоянном страхе: когда-нибудь совершенно неизбежно дело обернется так, что от его выстрела будет зависеть жизнь человека или многих людей, а он… он не сможет этот выстрел произвести.

Не сможет.

Следовало что-то делать. Так нельзя. Так – опасно…

Он колебался, он не решался признаться в своей слабости никому и тем более начальству… и была еще одна операция, в которой ему стрелять не пришлось, и теперь – вот…

Он ведь уже почти решился сегодня утром… уже набрал текст прошения об отставке, но тут вдруг начисто отказал принтер. И Хэнкс решил, что это рука судьбы и ему откуда-то сверху рекомендуют повременить.

Если бы знать, что так обернется, он десять раз написал бы злосчастную бумагу от руки…

Он глотнул еще. Для снайпера спиртное – лучший допинг. На соревнованиях оно было под запретом, и тем не менее все норовили тайком глотнуть чего-нибудь.

На этой операции он работал в одиночку. Он должен был убить того человека. Только убить. Не ранить, не обездвижить. Убить. Причем попасть нужно строго в одну точку: в подзатылочную ямку на шее…

Странное требование. Если даже на теле бронежилет, то – есть ведь еще и вся остальная голова? Или там сплошная кость?..

Он кое-что слышал об этих искусственных черепах из титана, которые ребята из ЦРУ монтируют на своих особо необходимых агентах, но был уверен, что это уж это-то – полный фольклор…

Семью часами ранее. Море Бофорта, около семидесяти миль севернее поселка Деадхорз. Глубина 1000 футов

Субмарина «Ориноко» – старинная, шестьдесят седьмого года постройки, дизель-электрическая, уже трижды вырабатывавшая ресурс и все равно раз за разом возвращаемая после капремонта в строй, когда-то предназначенная для охоты за русскими ракетоносцами, а потом, когда стало ясно ее глубокое моральное отставание, переведенная сначала в учебные суда, а затем во вспомогательные, – скользила сейчас почти бесшумно в абсолютной темноте, неся в своем нержавеющей чреве сорок одного моряка, троих штатских специалистов-картографов и шесть самонаводящихся торпед «Маффин» в четырех носовых и двух кормовых торпедных аппаратах. Так или иначе, корабль хоть и не нес боевого дежурства, но охранял границы территориальных вод; торпеды были положены ему, как вышедшему в отставку капитану – пистолет и кортик.

И не только как почетный знак, но и – на всякий случай…

Капитан Розенблатт умел плавать по-настоящему. Другому просто нечего было бы делать здесь, в полярных водах, когда никакие приборы не помогут найти полынью, в которой можно всплыть, продуть все системы и зарядить аккумуляторы; или вдруг найти в себе мужество идти подо льдом на весь запас хода, зная откуда-то, что запаса этого хватит.

В штабах этого не понимали. Моряки же понимали и ценили. Розенблатт умел плавать, и это значило многое, а то и всё.

– Капитан, сэр! – окликнул его первый помощник. – Тут есть кое-что интересное.

Розенблатт обернулся:

– Что такое?

– Я не вполне уверен, сэр, но… Мы вроде бы что-то засекли. Минуты две назад.

Розенблатт наклонился к экрану эхолокатора. Долго всматривался.

– Похоже, эта штука висит неподвижно… Что вы скажете, Люк?

– Это субмарина, сэр. Или батискаф. Висит неподвижно на глубине семьсот футов.

– Я тоже так считаю. Приблизимся. Скорость четыре и семь десятых узла, подняться до семисот футов. Есть у нас тут поблизости радиобуй?

– Да, сэр, «К-75/35». Шестнадцать миль к северо-северо-западу.

– Хорошо. Ага… – он прикинул курс. – Шесть миль на север, разворот на юго-востоко-восток… Прокладывай, Люк, я сейчас вернусь…

Примерно через полчаса стало ясно: неопознанное плавающее тело имело форму чечевицы высотой около пятидесяти и диаметром около двухсот футов. Оно издавало очень тихое низкое гудение и испускало слабый мерцающий свет в фиолетовом и ультрафиолетовом диапазонах. Что самое интересное, иногда тело пропадало с экрана, как будто поверхность его на несколько секунд переставала отражать звуковые колебания, испускаемые эхолокатором.

Наконец «Ориноко» приблизилась к радиобую достаточно близко, чтобы можно было установить связь со штабом. Некоторое время ушло на технический обмен данными, а затем – заработала голосовая линия.

– Адмирал, сэр! Это капитан Розенблатт, субмарина «Ориноко». Мы обнаружили некое плавающее тело. Координаты переданы. Данные: пятьдесят футов в высоту, двести в поперечнике. Висит неподвижно на глубине семисот футов, под слоем температурного скачка. Полностью интактно, на сигналы не отвечает. Прием.

Первый помощник со своего места видел, как переменилось лицо капитана.

– Да, сэр. Я понял, сэр. Но, должен сказать, сэр, субмарина оборудована для картографии, экипаж не прошел должной подготовки. Прием.

Да. Лицо превращалось в маску. Первый похолодел. Предстояло что-то жуткое.

– Да, сэр. Прием.

Капитан встретился взглядом с первым помощником. Покачал головой.

– Так точно, сэр. Понял, сэр…

Прогудел сигнал завершения связи. Розенблатт с силой вогнал трубку в гнездо.

– Люк.

– Да, сэр?

– Рассчитать торпедную атаку.

Долгую секунду первый помощник, он же штурман, переваривал сказанное.

– Торпедную атаку. Так точно. Сэр… – деревянным голосом.

– Спокойнее, Люк. Работай.

И, переключая интерком:

– Торпедный отсек. Подготовка к торпедному залпу. Это не учебная тревога, ребята…

Снова переключая:

– Всем отсекам! Боевая тревога. Стоять по местам…

– Капитан, это торпедный отсек. Готовность ноль.

– Отлично.

– Капитан, это акустик. Резкое нарастание…

И что он сказал раньше, уже невозможно стало услышать: пронизывающий скрежет обрушился на лодку, и каждый успел подумать: конец. Не выдержал корпус, и сейчас ворвется вода, твердая, как режущая сталь…

Кто-то упал. Кто-то кричал. Кто-то просто закрыл глаза.

Но происходило что-то другое. Сначала погас свет, потом загорелся вновь, но уже какой-то другой: омерзительно-белый, как брюхо рыбы. Сквозь продолжающийся скрежет слышны были характерные звуки останавливающихся моторов…

И вдруг все стихло.

– Что это было? – сипло спросил первый помощник.

Ему не ответили.

– Торпедный отсек! Здесь капитан. Отмена готовности к залпу. Торпедный!..

– Все обесточено, капитан, сэр. Связи тоже нет.

– Где энергетик? Томсон, найдите энергетика и помогите ему забраться в аккумуляторный отсек. Мне нужен ход.

– Мы всплываем, капитан, сэр!

– Разумеется. Аварийный сброс чугунного балласта.

– Скорость всплытия – двенадцать футов в минуту.

– А наверху нас ждет ледяное поле толщиной тридцать футов…

– Здесь энергетик, сэр! Он говорит…

– Джейк, мне нужен ход. Хотя бы один узел. И эхолокатор. Все остальное – на фиг.

– Так точно, сэр! 

Германтаун, штат Мэриленд

Мотель «Деревенские каникулы»

– … Это я, Молдер, – сказал голос в трубке. – Ты где сейчас?

Скалли непроизвольно обернулась. Молдер стоял и смотрел на нее с недоумением.

– Что ты молчишь? – продолжал голос в трубке.

Она, может быть, и хотела бы что-то сказать, но слова боялись появиться на свет.

Другой Молдер, в дверях, стоял и ждал, когда она закончит столь странный разговор…

– Вы ошиблись, – очень отчетливо сказала Скалли и дала отбой.

Потом постаралась улыбнуться.

– Кто это был?

– Ошиблись номером… Где ты был? Я сутки пытаюсь дозвониться до тебя.

– Забавно – я тоже. Вообще оказалось очень трудно застать тебя. Я заходил к тебе домой…

– Ты что, не получил моего сообщения?

– Я… я пытался дозвониться потом, но не мог…

Уже все было ясно, и тем не менее Скалли понадобилось сделать огромное усилие над собой, чтобы выхватить пистолет и, резко развернувшись, взять на прицел того, кто нанес ей визит.

– Лицом к стене!

– Скалли, что с тобой?

– Лицом к стене, руки на стену! Или – стреляю!

– Да в чем дело?

– Ну же!!!

Молдер, который пах не так, как Молдер, нехотя и как бы с иронией повернулся и оперся о стену широко расставленными руками.

– Я правильно стою?.. Скалли, кончай валять дурака. Это же я.

– Не уверена.

– Ну вот, дожил… Хорошо. Залезь сама в мой плащ, в правый карман – и вытащи удостоверение. Только не стреляй, хорошо? В меня уже один раз стреляли, и никакого удовольствия, знаешь ли…

Скалли заколебалась. Если кто-то сумел вот так подделать и внешность, и голос… что ему стоит подделать и удостоверение? С другой стороны, хоть какой-то шанс отделить истину от лжи.

Она перехватила пистолет левой рукой и, готовая в любой момент нажать спуск, потянулась правой к карману плаща…

Нельзя сказать, что Скалли была искушена в рукопашных схватках, но обязательные тренировки посещала аккуратно и достигла кой-каких успехов. Во всяком случае, заблокировать внезапный удар локтем – а именно его обычно пытаются провести обыскиваемые – она могла бы автоматически. И уже тем более – она успела бы выстрелить…

Ни черта она не успела. Когда черно-красная завеса перед глазами чуть раздвинулась, Скалли поняла, что сидит на полу в дальнем углу комнаты. Тела она почти не чувствовала – вернее, чувствовала как нелепую замороженную тушку с огромной дырой в левом боку. И было страшно – что будет, когда тушка разморозится и за дело возьмется боль…

Тяжело ступая, подошел Молдер. Он был ненормально огромный – под потолок. Двумя пальцами он взял ее за отворот куртки и поднял в воздух.

– Где он?

– Кто?.. – прохрипела Скалли.

– Не зли меня. Ведь это он звонил по телефону?

– Я не… знаю…

Он отшвырнул ее почти брезгливо. Скалли на этот раз приземлилась на журнальный столик. Брызнули осколки – крышка столика была стеклянной.

И снова – медленные, тяжелые шаги. Как в кошмаре. Не убежать, потому что ноги – чужие. Вот он… навис…

А потом – как в кошмаре – у Молдера стало меняться лицо. Проступили скулы, надбровные дуги, обесцветились глаза…

Ну и ладно, с облегчением подумала Скалли и потеряла сознание.

Молдер нетерпеливо постучал в дверь и тут же, не дожидаясь ответа, толкнул ее. Дверь приоткрылась. В номере было темно. Он пошарил рукой по стене, нашел выключатель и щелкнул.

Так…

– Он был здесь, – сказала Саманта, протискиваясь сбоку. – Совсем недавно.

– Уже догадался… – выдохнул Молдер.

– Она жива, – сказала Саманта, как будто прочитав его мысль. – Она нужна ему живой. Чтобы обменять ее на меня.

– Не понимаю, почему она его впустила?

Саманта несколько секунд молчала, как бы прислушиваясь к чему-то.

– Я думаю, она не поняла сразу, кто это. Возможно, она приняла его за тебя…

– Ты хочешь сказать…

Молдер начал говорить – и остановился. В конце концов, если этот ассасин способен имитировать внешность Чапела или Вайса – в первом случае Молдер не сомневался абсолютно, во втором – не сомневался почти, – то почему его собственная, молдеровская, внешность должна быть неприкосновенной? Если подходить строго логически…

– Пойдем, сестренка, – вздохнул он и покрутил на пальце ключи от машины. – Если уж на то пошло – зачем ему ты?

– Во-первых, свидетель. Очень важный свидетель. Во-вторых, я могу почувствовать его в любом обличии – как ты понимаешь, для него это достаточно опасно. Кстати, чтобы ты знал: когда дело дойдет до… до столкновения… Короче, убить его можно одним только способом: выстрелив или ударив ножом вот сюда, в ямку под затылком.

– Ну, сюда можно убить кого угодно…

– Конечно. Но его – только и исключительно сюда. Все остальные раны для него не смертельны.

– Ни черта себе…

– Вот такие монстры водятся у них там, на далеких планетах. Впрочем, шучу. Он – искусственное существо.

– Терминатор.

– Вот именно. Только не из железа, а из какой-то гнусной органики. Кстати, ранить его опасно для ранящего – выделяется какой-то газ…

– Знаю. Глотнул однажды…

– Ого. Расскажешь?

– Потом…

Они сели в машину. Молдер завел мотор. Потом машинально включил дворники: ему казалось, что сквозь стекло ничего не видно. Но это просто была ночь.

– Что будем делать дальше, сестренка? Где искать?

– Возвращаемся домой, – сказала Саманта со странным выражением. – Он сам найдет нас…

Александрия, штат Вирджиния

Квартира Молдера

Звонок раздался в четверть первого пополуночи. Молдер, мерявший полутемную (горела только настольная лампа под коричневым абажуром) комнату мягкими и почти бесшумными шагами, остановился, стремительно взглянул на Саманту и поднял трубку.

– Слушаю!

Тишина.

– Говорите же.

На том конце дали отбой.

– Как думаешь, это он? – негромко спросил он Саманту.

Та пожала плечами:

– Возможно. Он ведь намерен получить то, что хочет. Любой ценой.

– А если не получит?

– Мне бы не хотелось быть жестокой, Фокс…

– При чем здесь жестокость? Это просто невозможно, вот и все.

– Ты все еще не веришь в меня, – она слабо улыбнулась.

– Я просто никак не привыкну. Двадцать два года…

– Фокс, я же объясняла…

– Я не об этом, сестренка. Ты все как-то о себе да о себе… А кто эти люди – или не люди, – за которыми охотится наш приятель? И кто он сам?

Саманта встала, подошла к окну. Сказала, не оборачиваясь:

– Они – потомки тех, кто высадился здесь в сорок шестом году. Кто пытался основать колонию…

– Колонию?!

– Они так это называли. В действительности это были беглецы… Они намеревались как-то затеряться, забиться в щели. В общем, им это удалось. Почти в каждом штате живут потомки тех, кто высадился тогда…

– Клоны?

– Неправильно называть их клонами. Совсем другая физиология…

– И чего же они хотят? Действительно колонизировать Землю?

– Видишь ли… Из опыта им известно, что цивилизации, подобные нашей, часто оказываются недолговечными. И тогда они становятся законными наследниками, преемниками…

– А до тех пор?

– Прежде всего они работают над адаптацией, мимикрией… Им нужно замаскироваться так, чтобы ничем не отличаться от нас. То есть… вообще ничем. Пока что они достигли только внешнего сходства и психологической совместимости.

– Все погибшие врачи работали в клиниках, где производят аборты. Для чего?

– Чтобы иметь доступ к зародышевой ткани. Только так можно добиться… назовем это гибридизацией. Хотя и это название достаточно условно. Должно быть достигнуто как бы сосуществование в одном теле двух организмов, совершенно несовместимых по своей биохимии.

– А почему прислали терминатора?

– Опыты не были санкционированы. Там, – Саманта кивнула наверх, – с этим очень строго. Подобное действие рассматривается сейчас как загрязнение генофонда…

– Сейчас? А раньше?

– Раньше было иначе. Там… там все очень сложно. Потом расскажу. Сейчас просто не хочется. Не обижайся.

– Что ж обижаться? Я и так слышал много всяких веселых историй за последнее время…

– Фокс… – Саманта вздохнула. – Неужели ты думаешь, что я нашлась только для того, чтобы рассказывать тебе всякие веселые истории?

Он не нашелся, что ответить – и тут вдруг раздался звонок в дверь!

Молдер быстро взглянул на Саманту. Та в недоумении пожала плечами. Молдер шагнул к стеллажу, взял пистолет и, держа его за спиной, шагнул к двери.

– Кто там?

– Скиннер.

Обернувшись, Молдер стволом пистолета показал Саманте – на кухню!.. Она бесшумно исчезла. Молдер отпер дверь.

Скиннер вошел и, близоруко щурясь, осмотрелся.

– Почему в темноте, Молдер? Что случилось?

– Ничего. Рекомендации офтальмолога… Проходите. Будьте как дома.

– С вами все в порядке? Не могу дозвониться ни до вас, ни до агента Скалли…

– Возможно. Я не проверял сообщения…

– Вы в курсе, что агент Скалли поместила четверых мужчин под опеку федерального маршала по программе защиты свидетелей – и все четверо исчезли?

– Нет, я не в курсе…

Наверное, Скиннер перехватил его взгляд, хотя Молдер старательно смотрел ему в левую скулу, – и обернулся. Саманта как раз возникла из мрака, держа в руках острый шпатель для колки льда.

– Ни с места! – Молдер направил на Скиннера пистолет.

– Нет, Фокс, нет! – крикнула Саманта. – Это настоящий!

– Ф-ф… – Молдер опустил пистолет и тылом кисти вытер пот со лба.

– Черт возьми, что тут происходит? – изумленно и рассерженно спросил Скиннер.

Молдер взял Саманту за руку:

– Разрешите представить, сэр: Саманта Молдер, моя сестра…

– Что?!

Скиннер попятился, наткнулся на диван и сел. Кажется, сам он этого не заметил.

– Я не успел сказать, – продолжал Молдер, – но агент Скалли исчезла…

– Что, опять?

Молдер набрал воздуху в грудь, чтобы достойно ответить…

И тут наконец зазвонил телефон – требовательно и беспощадно.

– Слушаю…

– Молдер, это я…

Хуже всего будет, если он не узнает мой голос, думала Скалли. Половина лица ее онемела, рот еле раскрывался, а прикушенный язык цеплялся за обломок зуба. Поэтому она старалась говорить короткими фразами. С куда большим удовольствием она изъяснялась бы сейчас простыми односложными словами… но вот тогда он точно не поверит…

– Ты где?

– Я не знаю. В телефонной будке. Мой пистолет у него. Он говорит, что убьет меня.

– Что он хочет?

В голосе Молдера зазвучала странная нотка.

– Он сказал: женщину, которая с тобой. Он сказал: ты знаешь.

– Хорошо, передай ему: мы будем вести переговоры…

– Он сказал: никаких переговоров. Все или ничего.

– Дай мне поговорить с ним!

– В час ночи на Мемориальном мосту через Бетезду…

– Я не успею!..

…– Я не успею! – крикнул Молдер, а в следующую секунду трубку наполнили короткие гудки.

Он в отчаянии посмотрел на Саманту, на Скиннера…

– Какого дьявола, что происходит? Что это за хрень с переговорами? Где она?!

– Нет времени объяснять! Сэр, мне нужно ваше доверие. Все целиком. Только тогда мы имеем какие-то шансы…

Мемориальный мост

Река Бетезда, штат Мэриленд

Они успели. Кое-как. Но – успели…

Первый автомобиль, с Молдером и Самантой, стоял у самого въезда на мост. Второй, со Скиннером, обоими его телохранителями и снайпером из отдела борьбы с терроризмом (выхвачен буквально из постели, три минуты на сборы…) – стоял на берегу реки чуть выше по течению.

Небо было затянуто низкими облаками. Изредка в разрывах показывалась луна…

– Едут, – сказал Молдер, опуская бинокль.

– Я не вижу, – сказала Саманта.

– За поворотом. Вон там. Отблеск фар. Через минуту-другую будут здесь.

– Да, – сказала Саманта и сглотнула. – Мне страшно, – прошептала она.

– Не бойся. Нужно только, чтобы он вышел из машины. И всё.

– В основание шеи… – проговорила Саманта, как бы пробуя слова на вкус.

– Эти ребята из отдела борьбы с терроризмом умеют попадать в никель с двухсот ярдов. Сам видел.

Саманта что-то хотела сказать, но промолчала.

Молдер чувствовал, как она дышит. Не до конца вдыхая и не до конца выдыхая.

– И… вот… не рискуй только. Хорошо?

Саманта отстраненно покивала, глядя перед собой.

К противоположному концу моста подъехала машина, мигнула фарами – раз, два, три. Молдер дернулся было выйти, но обнаружил, что ремень все еще пристегнут. Он отстегнул свой, потом – Саманты. Помедлил. Открыл дверь…

Вышел.

Синхронно из подъехавшей машины выбрался крупный мужчина в темном плаще. Он выбирался как-то странно, держа правую руку то ли на руле, то ли ниже. Потом, уже выпрямившись, он сделал резкое движение – и, как пробку из бутылки, выдернул из салона Скалли. Тут же перехватил ее левой рукой, прижал к себе, заслоняясь. Через миг к виску Скалли был прижат ствол пистолета…

– Скалли! – крикнул Молдер.

Похититель и жертва медленно двигались к нему.

– Покажите мне её, – сказал похититель, вроде бы не форсируя голос, но – словно в мегафон.

Молдер оглянулся. Встретился взглядом с Самантой. И – отвел глаза.

Саманта медленно вышла из машины, поравнялась с Молдером, обменялась с ним еще одним – уже последним – взглядом. И зашагала вперед.

Молдер медленно-медленно двинулся следом.

Ну? И что же наш снайпер?

Похититель тем временем неожиданно толкнул Скалли – та не удержалась и упала лицом вперед – и перехватил Саманту за руку выше локтя. Теперь она была его щитом…

Но в другой ее руке Молдер увидел слабо блеснувший в свете фар шпатель для колки льда!

Скалли, согнувшись, добежала до Молдера. Она выглядела ужасно. Волосы слеплены в корку засохшей кровью, кровоподтек на пол-лица…

– Как ты?

– Нормально… – голос еле узнаваем.

– В машину… – и, выхватив пистолет, похитителю: – Отпусти ее! Тебе все равно не уйти! Мост перекрыт с обеих сторон!

В этот момент Саманта ловко извернулась и попыталась ударить похитителя шпателем. Ей почти удалось… Тот с трудом перехватил гибкую руку в дюйме от собственной шеи.

– Неплохо… – с кривой улыбкой. – Очень неплохо. Но не получилось. А теперь говори: где она?

Шпатель упал и зазвенел по настилу моста.

Молдер подошел уже почти вплотную:

– Отпусти ее, тогда уйдешь сам!

Похититель хотел что-то сказать – и в этот миг глаза его сделались мертвыми. Вот так, с мертвыми глазами, он сделал несколько шагов вбок, по-крабьи… замер…

И, не выпуская из объятий Саманту, повалился через перила, повалился, повалился…

Молдер прыгнул.

Ему не хватило доли секунды. Скользкая ткань сестриной куртки выскользнула из пальцев.

Это было как в повторном сне…

Отчаяние захлестнуло его. Двойной всплеск…

Он едва не прыгнул следом. Хотя бы для того, чтобы покончить с затянувшимся на полжизни кошмаром.

Но – не прыгнул. Что-то удержало его. Что-то…

Потом, вспоминая и прокручивая – секунда за секундой, и так десятки раз – все, что предшествовало падению Саманты в воду, он нашел наконец тот гвоздик, за который зацепился.

«А теперь говори: где ОНА?»

Там же.

Шесть часов спустя.

Можно ли назвать спасательными работами поиск трупов? А ведь называют же… Почти четыре часа спасатели тралили дно, аквалангисты обшаривали подножия быков моста, спускались вниз по течению. Все тщетно. И надеяться было абсолютно не на что. Но Молдер надеялся. Он цеплялся за призрачную невесомую надежду, как за перила этого проклятого моста.

Оранжевые спины аквалангистов медленно скользили в темной воде, подернутой рябью от капель дождя.

За спиной, прошуршав шинами, остановилась какая-то машина. Хлопнула дверь.

– Молдер?.. – позвала Скалли. – Нашли?

– Почему ты не в больнице? – не оборачиваясь сказал он.

– Отпустили, – чуть шепелявя, сказала она и заторопилась: – На снимках все нормально, синякам все равно, где рассасываться, а швы снимут через несколько дней, так что я попросила, чтобы меня привезли сюда… Ты еще на что-то надеешься?

– Почти нет. Но она могла пережить падение, а вода холодная. Бывают же чудеса, помнишь того механика с «Титаника»? Восемь часов в ледяной воде…

– Да, вода, конечно, ледяная, – протянула Скалли.

– Вот я и думаю… Если у нее гипотермический шок… Я слышал… И она…

– Молдер, почему ты не сказал мне по телефону, что это твоя сестра?

– Я не мог. Я…

– Но почему? Все-таки, все-таки – почему?!

– Потому что ты бы не согласилась на обмен.

– Ты всегда все решаешь за меня…

– Да.

– А ты уверен, что это действительно твоя сестра?

И Молдер наконец обернулся к ней.

– А что тебя смущает?

– А то, что в мотеле тоже был ты. Но это был не ты. И если бы ты тогда не позвонил по телефону, я бы даже не заподозрила, что это не ты.

– Почему ты решила, что звонил я?

– Потому что от него пахло по-другому.

– Это была она, Скалли.

Он повернулся и медленно пошел к берегу, ведя рукой по холодным мокрым перилам. Скалли поплелась следом.

– Но тогда кто же этот тип?

– Инопланетянин, – равнодушно проговорил Молдер.

– И это ты собираешься докладывать Скиннеру?

– Я уже доложил. Вчера. Или сегодня. Какая разница… Что я скажу отцу – вот в чем вопрос.

Он дошел до машины, плюхнулся на водительское место, завел мотор – и долго сидел, уставившись в рябое от капель стекло.

Квартира Молдера.

Александрия, штат Вирджиния

Молдер открыл дверь, но отец не сразу переступил порог.

– Вряд ли ты заставил меня проделать такой путь, чтобы сообщить что-то хорошее, сын.

Молдер отступил на шаг и отвернулся.

– В чем дело, Фокс?

– Саманта опять… исчезла. Я потерял ее, папа. Опять. Я опять потерял ее…

– Что значит потерял?

Молдер дошел до окна и уперся лбом в стекло.

– Там… Там был этот человек… Он взял заложницей моего напарника. И хотел обменять ее на Саманту.

– И ты согласился?! Ты отдал свою сестру какому-то подонку?

– Папа, я… Я не могу объяснить, как все происходило, но… Я был уверен, что все получится.

– Ты сам принял это решение? – голос отца опасно зазвенел.

– Да, – выдохнул Молдер. – И… маме я скажу сам.

– А ты вообще понимаешь, что будет с твоей матерью, когда она узнает, что ты… что ты опять… что ты…

И Молдер опустил глаза. Он снова стал двенадцатилетним мальчишкой. И ему снова не было прощения.

– Прости меня, папа, – губы его задрожали. – Прости. Я… Прости меня…

– Ты… – сквозь зубы произнес отец. И замолчал. Видно было, что он с огромным трудом сдерживает бешеные слова. Ярость хлестала из него.

Он шагнул было к двери – и вдруг, скривив лицо, вернулся к Молдеру.

– Твоя сес… – он задохнулся. – Саманта. Оставила для тебя. Вот.

На журнальный столик лег сложенный вдвое желтый конверт.

Казалось, что дверь сама распахнулась перед Уильямом Молдером. Он перешагнул порог и захлопнул ее с такой силой, что конверт сдуло на пол.

Молдер деревянно наклонился, подцепил конверт непослушной рукой и вскрыл.

Записка и электронная карточка.

Сначала записка. Буквы на мгновение расплылись перед глазами и снова обрели четкость.

«Фокс, если ты почему-то не будешь уверен, жива ли я, мы встретимся здесь: 1235, 91-я улица, Роквелл, штат Мэриленд».

Молдер перевел взгляд на карточку. Карточка как карточка. Скорее всего – ключ от магнитного замка.

Роквелл, штат Мэриленд

Полтора часа спустя

По указанному адресу находилось двухэтажное здание с замазанными белой краской окнами и прочими признаками затяжного ремонта. На заляпанной вывеске Молдер с трудом разобрал: «Медицинская гинекологическая клиника». Невысокое крыльцо, вход забран толстой металлической решеткой… Ага, замок есть.

Звонок сотового раздался так неожиданно, что Молдер чуть не споткнулся о ступеньку.

– Да! – сказал он в трубку, остановившись в шаге от площадки перед входом.

– Это я, – послышался голос Скалли. Она старалась говорить медленно и внятно.

– Скалли, – заторопился он, – она оставила что-то вроде письма до востребования – на случай, если я ее потеряю. Мне кажется, она все-таки жива, и…

– Думаю, тебе надо поскорее вернуться сюда. Как можно быстрее.

– Что? Вы что-то нашли?

– Твою сестру.

Молдер вздрогнул. Странно, он еще не потерял способности реагировать…

– Мне очень жаль, Молдер… Мы только что извлекли ее тело из воды.

– Ты – уверена? Ты сама видела?

– Да.

Скалли вздохнула. Молдер не был уверен, что – не всхлипнула.