- Он обвинил меня, пропади он пропадом!- взорвался Алан.- Он думал, что это был я, несмотря на то...
      - Фью!- запротестовал доктор Фелл.- На самом деле он так не думал. Ему пришло это в голову просто потому, что вы, когда-то поклонник Мэдж, были от нее на расстоянии всего в двести миль, а не в тысячу или больше.
      Это беспокойство - всего лишь много шуму из ничего. Девушку "обнимали" - его собственное слово; никто не предполагает, что дело зашло дальше. Он боится, что она выйдет замуж за неподходящего человека? Даже в этом случае о чем так сильно беспокоиться? Что в поведении этой девушки, Мэдж Мэйнард, такого ужасного? Ничего, судя по тому, что нам пока известно. И все же, если только этот человек не законченный лжец во всем, чему я отказываюсь верить, должно быть какое-то объяснение. Такова наша проблема или, во всяком случае, ее основная часть.
      - Что еще он рассказал вам, доктор Фелл?
      - Ничего имеющего отношение к цели. Стоп! Это покажется совершенно неуместным,- пробормотал доктор Фелл, выуживая из вместительного кармана потрепанную старую тетрадь в картонной обложке,- если я ненадолго отпрыгну назад на сотню лет, к коммодору Мэйнарду, забитому до смерти на берегу.
      Он поднес тетрадь к глазам. Ветер зашелестел пожелтевшими страницами, исписанными тонким витиеватым почерком чернилами, порыжевшими от старости.
      - У меня здесь - как обещал Мэйнард, помните?- дневник, который вела в 1867 году некая Индия Кит, в то время восемнадцати лет от роду. Часть апреля она провела в качестве гостьи в Мэйнард-Холле. Она была там и в ночь на шестнадцатое апреля, когда кто-то так загадочно убил жертву.
      Я просмотрел эти страницы, когда спускался вниз по лестнице из кабинета. Индия Кит записала несколько важных моментов, хотя сама не осознавала, что отмечает их. Тогда не поощрялось, чтобы хорошо воспитанные юные леди интересовались убийствами и грабежами. Самое важное, как мне кажется, это имена и поступки тех, кто находился в Холле шестнадцатого-семнадцатого апреля.
      Главой семьи был тогда прадедушка нашего собственного Мэйнарда - Генри. Прадедушка Генри, как рассказал мне сегодня наш хозяин, родился в 1810 году. У него было три сына и три дочери. Двое сыновей были убиты на войне; третий - дедушка нашего Мэйнарда - был тогда всего лишь четырнадцатилетним мальчиком. Две старшие дочери вышли замуж и покинули дом. Младшая сестра, Ариадна, была подругой Индии Кит, к которой и приехала погостить Индия в то время.
      Кроме самой мисс Кит, ночью шестнадцатого апреля в Холле находились прадедушка Генри, его жена, его сын, его дочь и его младший брат Люк, суровый и неуравновешенный, бывший командир боевого корабля Конфедерации "Пальметто". Наконец, там был Джек Мэйнард, кузен из Мобайла, штат Алабама. Джек Мэйнард, похоже, был из породы неудачников. Он плавал на море несколько менее официальным образом, чем коммодор, и бежал из блокады во время войны. Но похожая судьба не сделала его приятнее для кузена Люка; между ними были тяжелые отношения, на что, кажется, указывают мягчайшие замечания Индии Кит. Джек Мэйнард посмеивался над коммодором по поводу реальной или вымышленной слабости его правого глаза, говоря, что его удивляет, как такой отважный конфедератский капитан был в состоянии разглядеть врага, и еще более удивляет, как он мог сражаться с врагом. И однажды, после того как Люк отказался одолжить Джеку деньги, произошла ссора, которая чуть было не закончилась дракой.- Доктор Фелл, надув щеки, издал глухой звук, напоминающий ветер, свистящий в туннеле.- Теперь догадайтесь, что за этим последовало, напрягите мозги!
      Во второй половине дня шестнадцатого мая они все вместе рано поужинали - в половине шестого. Примерно во время прилива - скажем, между шестью тридцатью и семью часами - Люк Мэйнард отправился на свою обычную прогулку по берегу. Никто не забеспокоился, когда он не вернулся; его привычки были известны и принимались как должное.
      Итак, никто не беспокоился, пока на следующее утро работник не обнаружил его тело. Линия следов показывала, что он дошел почти до Форт-Джонсона и вернулся, идя довольно далеко от линии прибоя. В некоторой точке под террасой с раздробленными устричными раковинами он повернул к воде, как часто делают праздно гуляющие люди, очевидно не дойдя до места, где в это время должна была быть линия прибоя. Коммодор Мэйнард лежал на берегу с проломленной правой стороной головы - не как от повторяющихся ударов, но словно размозженной одним мощным ударом тупого орудия.
      - Да!- согласился Алан.- Все это было в газетном отчете!
      - Теперь послушайте, что говорит Индия Кит. Перед тем как коммодор Люк отправился на прогулку предыдущим вечером, Джек Мэйнард, под предлогом занятий физическими упражнениями, взял маленькую весельную лодку и отплыл от существовавшего в то время причала с намерением (как он сказал) погрести вокруг острова Джеймс. В критический момент, как мы замечаем, Люк Мэйнард был около воды, а Джек Мэйнард находился на воде в лодке. Обратите на это особое внимание: в лодке.
      Алан, в круговороте мыслей, чуть не съехал с дороги, но вовремя опомнился:
      - Доктор Фелл, так не годится!
      - Что не годится?
      - Ваша теория никуда не годится! Люк Мэйнард шел на запад, это верно. Гавань была у него с правой стороны, согласен. Но если вы предполагаете, что неудачник Джек, на маленькой лодке и по мелководью, подобрался к Люку со стороны его слепого глаза и ударил до того, как жертва ощутила опасность, об этом не может быть и речи. Я говорил вам сегодня утром, что тело лежало выше самой высокой линии прилива; ни одна лодка не смогла бы подойти настолько близко. Об этом не просто не может быть и речи, это - из области фантастики.
      - Разве я сказал, что убийца приблизился?- нахмурился доктор Фелл.- Я попросил вас только напрячь мозги и запомнить факты.
      - Но это ставит нас еще в худшее положение, чем прежде,- никакого выхода!
      - Когда вода рядом, не сводите с нее глаз,- хмыкнул доктор Фелл, закрывая тетрадь и убирая ее обратно в карман.- Но возможно, мне не стоит поднимать этот вопрос. Что общего у нас с теми старыми тенями? Забудем о них! Наши проблемы находятся в Мэйнард-Холле 1965 года. Думайте о людях, которых вы только что видели!
      - Я пытаюсь думать.
      - Есть несколько человек - и я именно это предполагаю,- которых можно было бы назвать загадочными. Но пока самым загадочным из всех является сам Генри Мэйнард. Генри Мэйнард, к которому ведут все дороги. Есть ли у вас какие-то соображения насчет него?
      - Я задумывался...
      - Да?
      - Доктор Фелл, две мои лекции в Кинге-колледже были посвящены викторианскому роману. Несмотря на возражение Камиллы, я все же считаю, что викторианцы писали романы лучше, чем кто бы то ни было до или после них. Одним из основных персонажей обычно являлся наследник состояния, который на самом деле оказывался вовсе не наследником. Если в романе какая-нибудь любопытная личность возвращается домой после долгого отсутствия, могу заложить последнюю рубашку за то, что это самозванец. Наш собственный Генри Мэйнард почти слишком хорош, чтобы быть настоящим. Что, если Генри Мэйнард вовсе не настоящий Генри Мэйнард? Или это, как сказала бы Камилла, слишком дикая идея даже для меня?
      - Собственно говоря,- голос доктора Фелла звучал виновато,- это была первая мысль, которая пришла мне в голову. И соображение это вовсе не дикое; оно просто ошибочное. Я перекинулся словечком в отеле с капитаном Эшкрофтом. Генри Мэйнард - это Генри Мэйнард, и никто иной. Согласитесь с этим, или мы не двинемся дальше! Но это, если вы следите за мной, прямо ведет к другой мысли. И, говоря об отеле,- продолжал доктор Фелл, взмахнув рукой вперед, когда они влились в быстрое движение на Фолли-роуд,- это наверняка является мостиком на подступах к Чарлстону? Мы возвращаемся через Кэлхаун-стрит мимо нашего отеля?
      - Нет. Чтобы добраться до ресторана, мы проскочим через весь центр и развернемся. Здесь вся хитрость в том, чтобы запомнить улицы с односторонним движением, где можно повернуть, а где нельзя. Примерно через двадцать минут...
      Сумерки сгущались над старыми крышами и фасадами домов пастельных цветов, когда Алан, припарковав машину неподалеку, повел доктора Фелла на Черч-стрит.
      В это время здесь всегда было тихо. На западной стороне Черч-стрит, которая тянется на семь кварталов от Сент-Филипс до Батареи, тонкие колонны из коричневатого песчаника поддерживали кованый железный балкон поперек фасада Театра Док-стрит. Света сегодня здесь не было, за исключением неярких уличных фонарей, вся магистраль казалась темной.
      Алан показал рукой:
      - Первый Театр Док-стрит, доктор Фелл, был открыт в 1736 году. Он сгорел; то же самое произошло со следующим. На этой площадке в 1809 году построили когда-то прославленный "Плантерс-отель", роскошное место, где заключались многие пари, зачинались любовные романы и происходили дуэли старого Юга. Тридцать лет спустя его коробка была реставрирована, превратившись в очередное место развлечений, с георгианским залом и большим количеством старинных аксессуаров из отеля "Плантерс", включая эти колонны и балкон над ними. Это здание слева с розовым фронтоном и есть "Дэвис".
      - Дэви - кто?
      - Это фамилия: Парсифаль Дэви, владелец ресторана в начале девятнадцатого столетия. Если сегодня вечером дежурит метрдотель, с которым я знаком...
      Метрдотель был на месте. С некоторыми церемониями их провели из фойе в просторный ресторан, хорошо кондиционированный, со стенами, обшитыми панелями из местного черного кипариса, и довоенный декор не выглядел здесь чересчур навязчивым. Электрические настольные лампы, напоминающие масляные, с серыми шелковыми абажурами и позолоченной бахромой, бросали мягкий свет на салфетки и серебро. За столиком у правой стены, где окно смотрело во двор Театра Док-стрит, Алан заказал ужин и напитки, в которых мог быть уверен любой хозяин.
      За крабовым супом, коронным блюдом Чарлстона, последовал сочный омар а-ля Дэви и клубничный пирог на десерт. Вино, среднее анжуйское, грело душу и сердце. За кофе, сквозь поднимающийся легкий табачный дымок, доктор Фелл ткнул большим пальцем по направлению окна рядом с ними.
      - Эти соседние помещения,- сказал он.- Стало быть, у них романтичная история?
      - Романтичная и сенсационная вдобавок. В 1838 году, когда здесь был отель, Юниус Брутус Бут, актер, как обычно, напился до чертиков и попытался убить своего менеджера, стукнув его по голове железной кочергой. Он...- Алан внезапно замолчал.
      - Понимаю. Вы не предполагаете,- спросил доктор Фелл,- что бить кого-нибудь по голове в здешней округе считается обычным явлением? В то же время, когда мы вспоминаем о Мэйнард-Холле...
      - Когда мы вспоминаем о Мэйнард-Холле,- настойчиво проговорил Алан,- мы в основном вспоминаем эту проклятую нервную атмосферу. Доктор Марк Шелдон я встретил его, когда он шел передать сообщение, которое в конце концов решил не передавать,- сказал, что там всем нужно прописать успокоительное. Лучше бы Камилла поехала с нами! Покинула бы это место, вырвалась из этой атмосферы. Вы и я, по крайней мере, теперь вне ее.
      Но это было не так. Не кто иной, как Марк Шелдон собственной персоной, без черного чемоданчика, но с омраченным челом, поспешно вошел в ресторан и протиснулся к ним между столиков.
      - Добрый вечер, мистер Грэнтам. А вы, сэр, можете быть только доктором Феллом.- Он представился.- Когда вы закончите ужин, доктор Фелл, не могли бы вы как можно скорее вернуться в Холл?
      Ужас поразил Алана, как стрелка - доску дартса.
      - Только не говорите, что там произошла очередная чертовщина!
      - Нет-нет, все они в порядке. Только...
      - Не хотите что-нибудь съесть? Или присоединиться к нам за кофе?
      - Спасибо, не могу. Я еду домой, и мне надо спешить. В настоящий момент я что-то вроде мальчишки-посыльного. Сообщение от Мэдж - мисс Мэйнард, знаете ли...
      - Да?
      - Я с ними не очень близко знаком, с Мэдж и ее отцом. Так что не знаю, что там творится, и нет никаких оснований, чтобы они мне рассказывали. Но... "Позовите доктора Фелла!" - сказала Мэдж. "Позовите доктора Фелла!- сказала Камилла Брюс.- Он и Алан Грэнтам сейчас в ресторане "Дэвис", название написано на этой карточке".- "Позвоните ему!- сказал я.- Хоть "Дэвис" и похож на музей старого Юга, но они идут в ногу со временем; у них есть переносные телефоны, так что даже не надо выходить из-за столика". Но вы знаете этих женщин! Если они что-нибудь вобьют себе в голову, делать нечего, бросай все и делай это самолично.
      - Сэр,- величественно произнес доктор Фелл,- я, разумеется, к их услугам. И все же - что же беспокоит леди на этот раз?
      - Кажется, их дергает полиция.
      - Полиция?
      Несмотря на нехватку времени, доктор Шелдон все же выдвинул стул и сел. Из кармана он достал одну из этих маленьких плоских головоломок типа "покачай коробочку": крохотные ртутные шарики должны попасть в дырочки подвиг, который даже для самой верной руки непрост. Марк Шелдон наклонил коробочку в одну сторону, потом в другую, потом положил ее на стол и пробежал рукой по кучерявым темнорыжим волосам.
      - Малый по имени капитан Эшкрофт,- продолжал он,- совсем неплохой человек, но упрям как пес, когда начинает что-нибудь раскапывать. Он приехал туда вскоре после того, как уехали вы. Кажется, кто-то украл томагавк, хотя каким образом он об этом узнал, сказать не могу, никто из Холла не говорил ему. Но он относится к этому серьезно, он...
      - Сэр,- прогремел доктор Фелл,- что они хотят от меня?
      - "Позовите доктора Фелла!- сказала Камилла.- Он единственный, кто может повлиять на Иегосафата Эшкрофта". На самом деле его зовут не Иегосафат, он не то Иисус, не то Иерусалим, в общем, что-то библейское, и все постоянно изощряются, придумывая всевозможные вариации.
      - Повлиять на капитана Эшкрофта, сэр? Это попросту нелепо!
      - Ну, они так думают. Камилла Брюс, по крайней мере. "Доктор Фелл,сказала она,- может приструнить его, если он заявит, что среди нас убийца. Что совершенно абсурдно... или не абсурдно? И позовите Алана тоже",- сказала она. Она в особенности настаивала на вашем присутствии, мистер Грэнтам.
      - Камилла,- требовательно переспросил Алан,- настаивала на моем присутствии? Вы совершенно серьезны и совершенно трезвы?
      - К сожалению, трезв.- Марк Шелдон взял коробочку, беспомощно покрутил ее и снова поставил на стол.
      - Ситуация там такова,- продолжал он,- что и меня вывела бы из равновесия, не будь я столь озабочен другими вещами. Они все избегают друг друга, как будто каждый считает, что у всех остальных какая-то заразная болезнь. Лишь Валери Хьюрет ходит по пятам Боба Крэндалла, куда бы тот ни пошел и что бы ни делал. Отец семейства держится в стороне, как он всегда делает. Он сидит один на этой террасе или, по крайней мере, сидел там, когда я уезжал прямо перед наступлением темноты, и даже у старины Эшкрофта не хватает духу к нему приблизиться. "Он там сидел один, как облако, плывущее..." Я перепутал цитату, правда?
      - Архонты афинские!- сказал доктор Фелл.
      Весь ресторан наполнился говором, доносившимся от столиков, за которыми сидело довольно много людей, что можно было считать удачным. Доктор Фелл поднялся на ноги, не заботясь о том, чтобы понизить голос.
      - Архонты афинские!- повторил он.- Был ли я столь невыразимо глуп, когда покинул дом, подозревая то, что я на самом деле подозреваю?
      - Хорошо,- оживился доктор Шелдон,- а что вы подозреваете?
      Его, казалось, не расслышали.
      - Насколько мы можем судить заранее? Насколько мы можем посметь судить заранее? Разве я читаю мысли брата своего, опираясь лишь на такую малость, как впечатления? И все же, возможно, это так. Предположим, он решит не делать этого! И тогда (предположим это) кто-то другой обнаруживает доказательства, обнаруживает то, что было упрятано так тщательно, и разворачивает все пушки в противоположную сторону. Он не собирался это делать и твердо так решил. А он собирался это сделать и он тоже твердо решил!
      - Послушайте!- запротестовал Алан.
      - Мне надо идти!- сказал Марк Шелдон.- Меня жена ждет. Я и так опоздал. Извините.
      Он взял головоломку, сунул ее в карман и ушел.
      - Доктор Фелл, послушайте!- повторил Алан.- Ваше использование одних только местоимений само по себе очень запутанно. О чем вы вообще, к черту, толкуете? Кто бы он ни был, что он намерен сделать?
      - Все, что должно быть сделано.- Доктор Фелл с некоторым стоном вернулся к жизни.- Но не спрашивайте меня, что это, умоляю вас, потому что я не имею ни малейшего понятия. Слышу ли я вой большого дьявола, худший из тех, что я слышал за последние сорок лет? Или я, как обычно, всего лишь заблудился в своих мыслях? В конце концов, мы не можем сказать, что это случилось; до сих пор вообще ничего не случилось! Абсолютно ничего не...
      - Доктор Гидеон Фелл?- спросил метрдотель, внезапно появляясь у их столика.- Вас просят к телефону, сэр.
      - Ага? Где ваш телефон?
      - Здесь, сэр.- И метрдотель, словно фокусник, вытащил телефон из-за спины.- Я только поставлю его на стол и включу в розетку, хорошо? Боюсь, что... ничего страшного.
      Он испарился. Доктор Фелл, все еще стоя, взял телефон, поговорил и немедленно отодвинул от себя трубку на три или четыре дюйма от уха. Оттуда Алану был слышен каждый слог - доносился грубый голос, звучащий чуть громче, чем было необходимо.
      - Это Джо Эшкрофт,- сказал он.- С девушкой все в порядке,- добавил он несколько противоречиво,- по крайней мере, с ней будет все в порядке через день-два. Это был сильный шок, и зрелище жуткое, хотя без крови и грязи. Может быть, Марку Шелдону не следовало уезжать отсюда. Но он не их домашний доктор, их доктор приехал из города так быстро, как только смог. Ей дали сильное успокаивающее, и она пока так и полежит. Что касается его, несчастный тип все еще на террасе, где он и получил свое.
      Теперь уже доктор Фелл запротестовал против местоимений.
      - Да?- требовательно спросил доктор Фелл с выражением лица, близким к коллапсу.- Кому дали успокаивающее? Кто все еще на террасе?
      - Его дочери дали успокаивающее, разве я вам не сказал? А Генри Мэйнард получил свое. Кто-то подкрался к нему сзади и... Ему практически снесли правую сторону головы; хотя, как я уже упоминал, нет ни грязи, ни крови, только на носу. Может быть, удар нанесен бейсбольной битой; а может быть, нет. Он на террасе,- продолжал капитан Эшкрофт,- но его там уже не будет, когда вы доберетесь сюда. Пришлют фургон, чтобы увезти его, как только они закончат фотографировать и снимать гипсовые слепки. Но это черт знает что такое! Надеюсь...
      - Что вы сказали?
      - Это черт знает что такое! Надеюсь, история не повторяется. Эта штука из устричных раковин все еще влажная после сегодняшнего дождя. Там есть его собственные следы, четкие, ясные и аккуратные. Но больше ничьих следов нет. Ни на террасе, ни на берегу внизу, ни в каком-либо месте. Вообще, как скоро вы можете сюда приехать?
      Глава 9
      Ущербная луна высоко стояла над Мэйнард-Холлом, так что четыре белые колонны призрачно виднелись на фоне более темного дома. Но это был не единственный свет, освещавший территорию.
      На широком песчаном проезде, на небольшом расстоянии от ступенек парадного входа была припаркована полицейская машина, стоявшая боком, передом на север. Ее передние фары, включенные на полную мощность, ярко освещали коротко подстриженную траву, террасу, покрытую раздробленными раковинами, и склон берега под ней.
      - Здесь!- раздался голос капитана Эшкрофта из сумрака с другой стороны полицейской машины.- Так нормально, так достаточно далеко, остановите здесь!
      Алану и так пришлось бы остановиться здесь в любом случае, поскольку другая машина перекрывала ему дорогу. Он выключил двигатель и передние фары. Его все еще слегка подташнивало от новостей,- как Камилла это перенесет?- и он буквально выполз через правую дверцу. Доктор Фелл мощно выгрузился с той же стороны.
      Капитан Эшкрофт, с большим электрическим фонарем в правой руке, обогнул спереди полицейскую машину, чтобы присоединиться к ним. Его тень моментально побежала в направлении беспорядочной сцены на террасе.
      - Мы - хрумпф!- побили все рекорды скорости, когда ехали из ресторана,хмыкнул доктор Фелл.- Это злополучное дело не нуждается ни в каких комментариях. Кто обнаружил тело?
      - Я обнаружил тело,- сказал капитан Эшкрофт.- Я вам все расскажу через минуту. Его унесли, как видите. Сюда, пожалуйста!
      Он повел их через подстриженную траву к внутреннему краю террасы, обращенному к берегу. Капитан Эшкрофт - тяжелое лицо, брови нахмурены включил свой большой фонарь и стал использовать его луч вместо указки.
      - Собственно, расстояния, измеренные рулеткой,- мрачно произнес он,составляют всего тридцать шесть футов от ближайшего из тех шести тополей справа до края дома слева, где дорожка проходит мимо дома и спускается вниз по нескольким деревянным ступенькам, ведущим к берегу. Это всего лишь половина расстояния между местом, где мы стоим, до того миниатюрного барьера из цепей, висящих между железными столбиками не выше шести дюймов в высоту, который мы называем прибрежной границей.
      Тридцать шесть футов в длину на восемнадцать футов в ширину, понятно? Вы видите следы, которые оставил он? Видите мои следы и следы моих людей, которые мы оставили, а потом затерли? Вот столик, за которым он сидел, и кресло, с которого он свалился. Это тоже понятно?
      Частички раковин блестели, словно стекло, под ярким светом фар. В тот день Алан видел тяжелое железное кресло и круглый железный столик, покрашенные в зеленый цвет. Расположенные в середине террасы, они находились гораздо ближе к маленькому цепному барьеру, чем к внутреннему краю террасы, так что любой, сидевший там, имел хороший обзор берега и гавани.
      На белой поверхности виднелись отпечатки, сделанные узкими и чистыми ботинками и ведущие по диагонали от края травяного газона к креслу. Вмятины на поверхности между столом и креслом показывали, что кто-то свалился или соскользнул вниз. Там были и другие следы; затертые, как сказал капитан Эшкрофт. Но отпечатки, оставленные жертвой, виднелись в ночи с безжалостной ясностью.
      - Он так и не понял, что его стукнуло!- наконец сказал капитан Эшкрофт.- Он читал, пока не стало темнеть. Потом положил книгу в карман; по крайней мере, мы нашли ее в кармане; и просто продолжал здесь сидеть. Кто-то подкрался к нему сзади и стукнул сбоку по голове. Почему сбоку?
      - Сэр,- заморгал доктор Фелл,- я не понимаю.
      - Любой коп знает все о ранениях головы. Да и страшится их. Раз-другой в жизни приходится ударить кого-нибудь по голове, потому что не остается другого выбора. Когда приходится ударить, ради бога, никогда не бейте сверху, именно так можно убить или тяжело ранить человека, даже не собираясь этого делать. Человек, который сделал эту работу, предполагал убийство - это был чертовски сильный удар,- и все же он намеренно бил сбоку. Может быть, это не важно; может быть, о таких вещах думают только полицейские. Но что наверняка важно, от чего у меня уже розовые кошмары, так это вопрос - каким образом, именем Иисуса, ему удалось такое сделать?
      - Правда ли,- спросил доктор Фелл,- что перед тем, как вы и ваши люди появились здесь, на террасе не было никаких следов или отпечатков, кроме собственных следов мистера Мэйнарда?
      - Никаких следов на террасе, никаких на берегу под ней,- луч фонаря метнулся,- никаких следов ни в каком чертовом месте! Не появились ли здесь передвигающиеся по воздуху существа, которые могут зависнуть в футе от земли в воздухе? Нет, в наших краях таких не водится.
      Тонко пищали москиты. Алан хотел прибить одного и промахнулся. Капитан Эшкрофт начал шагать взад-вперед по траве перед фарами машины, его тень то появлялась, то исчезала на террасе.
      - И не говорите мне ничего о томагавке! Никаким томагавком не сделаешь то, что сделали с Генри, не важно, острым концом или тупым; если им воспользоваться, будет море крови и грязи. Возможно, это была бейсбольная бита, как я сказал по телефону. Может быть, круглый кусок железа, вроде тех, что можно подобрать на любой свалке металлолома. Это могло быть что угодно.
      В армии, двадцать с лишним лет назад, старина Карло Спинелли - он был шишкой; а я только капралом,- он советовал мне не возбуждаться и не терять головы. Мне,- взвизгнул Джозефус Эшкрофт,- мне возбудиться и потерять голову? Теперь я стал старше; я всегда спокоен и отрешен, я так чертовски спокоен и отрешен...
      - Сэр,- сказал доктор Фелл,- вы убедили меня в своем спокойствии и отрешенности. Можем ли мы теперь получить факты? Например, доктор Шелдон, который ненадолго заскочил в "Дэвис", сказал, что вы приехали в Холл вскоре после нашего отъезда. Могу я вас спросить, почему вы решили нанести этот визит и каким образом узнали об исчезнувшем томагавке?
      - Доктор Фелл, в этом деле у нас имеется не просто убийца! Здесь есть еще кто-то, кто ведет себя очень подло.
      - Да?
      - Анонимный звонок-наводка,- ответил капитан Эшкрофт.- Я был у себя в офисе, чуть позже пяти часов, когда телефонистка сказала, что кто-то хочет поговорить со мной и спрашивает меня по имени. Я сказал: "Да?" Кто-то пару раз вздохнул в трубку, а потом голос зашептал. Кроме шуток! Такой деланый шепот; нельзя сказать, мужчина это или женщина, но ни одного слова тоже не пропустишь. "Выясните,- сказал он,- выясните, кто взял томагавк из оружейной комнаты в Мэйнард-Холле. Выясните это". Я спросил: "Кто говорит? Кто вы?" Кто-то ответил: "Может, я Нат Скин, ведь может так быть? Вы меня еще услышите" - и повесил трубку, прежде чем я успел выяснить номер.- Капитан Эшкрофт рассвирепел.- Нат Скин? Кто такой Нат Скин? Я не знаю никакого Ната Скина, хотя думаю, что встречался со всеми, кто с этим связан. Не так ли, мистер Грэнтам?
      - Единственный Нат Скин в этом деле,- ответил ему Алан,- мертв начиная с 1692 года. Он был кровожадным бывшим пиратом, которой дрался с первым Ричардом Мэй нардом на ножах и томагавках на песках пляжа Каприз. Его призрак...- Он замолчал.
      - Знаете,- заявил капитан Эшкрофт, поднимая фонарь,- я вроде как догадывался, что это была какая-нибудь дурацкая шуточка в этом роде. Хорошо! Но хватит, достаточно. Я сыт этим по горло, слышите меня?
      - Я не имел в виду, что вы примете это серьезно, капитан. Я просто...
      - Знаю. Но неужели вы не видите, мистер Грэнтам,- разве вы не видите, доктор Фелл,- это как раз та самая чертовщина, которой нам необходимо избежать? "Джо,- сказал я себе,- не позволяй, чтобы это дело сбило тебя с ног. Если ты начнешь думать о кровожадных призраках и всяком таком, о том, что идет следом и убивает, не оставляя следов, ты окажешься в психушке, прежде чем напишешь первый отчет!"
      Теперь я расскажу вам, что я выяснил насчет этого телефонного звонка. Кто-то - не убийца, но кто-то довольно подлый, как я уже сказал,- заварил неприятную кашу и может продолжать играть в ту же игру. Мы будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Но кто бы ни звонил чуть позже половины пятого вечера, звонок был сделан не из Мэйнард-Холла.
      - Капитан Эшкрофт,- потребовал ответа доктор Фелл,- вы уверены в этом?
      - Абсолютно уверен, и я скажу вам почему. В этом доме есть только одна телефонная линия: в нижнем холле внизу; никаких параллельных линий. Как только я попал сюда, я поговорил с Джорджем, его зовут Джордж Дайсон. Можно говорить сегодня об условностях что угодно,- капитан Эшкрофт потряс фонарем в воздухе,- но Джордж, которому за семьдесят и который вырос здесь, целиком и полностью предан Холлу и его обитателям. Он готов для них на все.
      И Джордж за всем здесь присматривает, как вы могли заметить. Ни единая душа не пользовалась этим телефоном, доктор Фелл, после того, когда Джордж сам говорил с вами сразу после ленча. Если бы Джордж лгал, я вытряс бы из него душу, но он не лжет. Если мы хотим узнать, кто устраивает эти дурацкие шуточки, мы должны будем поискать среди тех, кого не было в этом доме после полудня.
      - Где-то замечено,- откликнулся доктор Фелл,- что каждая мелочь может помочь. Обнаружили ли вы еще что-нибудь, мой дорогой сэр? Был ваш визит плодотворным в целом?
      - Вовсе нет, как вы могли заметить, не был,- сказал капитан Эшкрофт.- Я поехал сюда, заметьте, не сразу, как только получил телефонный звонок. Я сидел и думал, сидел и думал. Томагавки, а? Чем больше я думал, тем меньше мне это нравилось. Томагавком не воспользовались, как выяснилось; но откуда мне это было знать? Поэтому я все-таки помчался сюда. Здесь сидел Генри собственной персоной, за столом, спиной ко мне и с книгой в руке. Я не остановился, чтобы поговорить с ним. Теперь он мертв, с ним беседует святой Петр, если вообще с ним кто-то еще может беседовать. Но никто никогда не мог разговорить Генри, если только он сам не решал высказаться.
      Итак, я пошел к Джорджу поговорить на эту тему, и он рассказал мне то, что я вам уже сообщил. Он знал про томагавк, полагал, что его кто-то прибрал еще предыдущим вечером, но это было все, что он мог сказать.
      Две молодые леди были в библиотеке, мне были слышны их голоса. Когда я вошел, Янси Бил тоже сидел там в большом кресле в углу.
      Ну, я завел речь о томагавке. Может быть, я говорил резче, чем необходимо, о чем я потом пожалел; обе девушки были на пределе, готовые завизжать. Они рассказали мне то, что вы, я считаю, уже знаете: они ничего не слышали про томагавк до второй половины дня, после бейсбольной схватки, когда самого Генри чуть не пристукнули. Янси Бил сказал, что их внимание к томагавку привлек Рип Хиллборо. Я сказал: "Где он?" И Янси сказал: "Не знаю, мистер Мэйнард взял с нас обещание держаться подальше друг от друга. Думаю, Рип пошел наверх".
      Как раз когда я был на пути наверх, чтобы перекинуться словечком с этим шустрым молодым янки, к парадной двери подъехал Марк Шелдон. Он никак не может быть связан с этим делом, и я не остановился, чтобы расспросить его. На втором этаже, там, где большой коридор ведет в спальни, миссис Хьюрет миссис Гилберт Хьюрет - стояла около закрытой двери на северном конце. Эта леди всегда вроде как смущает меня, хотя я и затрудняюсь сказать почему. Так что я и там не задержался. Я спросил ее, не видела ли она мистера Хиллборо, и она ответила, что он на верхнем этаже. Тогда...