Глава 10

Драка в Ярде

Чевиот в три прыжка подбежал к ближайшему окну и, как мистер Мейн, приподнял штору с одной стороны. Их было трое — они стояли футах в тридцати от дома. Неподвижно стояли в грязи под высоким корявым деревом с несколькими желтыми листьями.

Капитан Хогбен и лейтенант Уэнтуорт — оба при полном параде. В сумерках на фоне алых мундиров отчетливо выделялись белые портупеи и белые брюки. На левом бедре у каждого висела длинная сабля в золотых ножнах, такая же прямая, как и высокие кивера на головах. Если бы не короткий белый плюмаж на кивере Хогбена и красный на кивере Уэнтуорта, парадную форму 1-го гвардейского пехотного полка трудно было бы отличить от формы 2-го. Однако между ними имелись и другие различия.

Капитан Хогбен пригнулся под высоким корявым деревом. Лицо его побагровело, рот над ремешком исказился от крика. Левое плечо было поднято, правое — опущено; рука в белой перчатке сжимала рукоять хлыста. Сам хлыст волочился по земле.

Лейтенант Уэнтуорт стоял прямо, по стойке «смирно». Между ними дрожал Фредди Деббит.

Хогбен заметил в окне Чевиота.

— Выходи, трус! — заревел он. — Выходи сейчас же, или…

Самообладание, которое Чевиот демонстрировал весь день, наконец разлетелось на куски. Он круто повернулся на каблуках. На лице его играла такая странная и страшная улыбка, что на секунду четверо присутствующих в кабинете решили, что перед ними совершенно другой человек.

— Извините, господа, я ненадолго, — произнес Чевиот каким-то чужим, незнакомым голосом. И, подбежав к двери, широко распахнул ее.

В коридоре уже слышался топот. Сверху по лестнице бежали высокие шапки из кожи, подбитой мехом, и узкие голубые мундиры с двумя рядами металлических пуговиц. Навстречу Чевиоту по коридору двигался высокий инспектор с коротким серебряным галуном на вороте; он сдерживал любопытных подчиненных, глазеющих из-за его спины. Но, увидев на пороге Чевиота, все они застыли на месте.

Прямо напротив оказался низкорослый, однако очень широкий в плечах человек — судя по металлическим бляхам на вороте с номером «тринадцать», сержант. У него было румяное лицо и веселые глаза. Смотрел он на новоиспеченного суперинтендента оценивающим взглядом, даже когда вытянулся и отдал честь.

— Какие будут приказания, сэр?

Чевиот говорил негромко. Но казалось, его голос слышен даже в самых отдаленных уголках здания.

— Приказаний не будет. Пусть все остаются на своих местах. Я сам с ними разберусь.

Сержант просиял. Из-под длиннополого мундира он извлек болтавшуюся на поясе длинную дубинку из прочного дерева, которое называли бакаутом, или «железным деревом».

— Дубинку возьмете, сэр?

— Скажите на милость, зачем мне оружие? Отойдите!

Чевиот побежал к парадной двери. Это была прочная, большая дверь. Он дернул ручку и открыл дверь, но сама ручка отскочила и ударилась о стену.

Все чувства Чевиота были обострены; оглядевшись по сторонам, он прыгнул прямо в грязь. В нескольких дюжинах шагов слева, дальше от кирпичной стены дома, ожидала карета мистера Пиля с двумя лакеями позади и сонным кучером на козлах. Вдруг одна лошадь взбрыкнула и заржала. Капитан Хогбен издал ликующий возглас. Заведя правую руку за спину, он побежал по двору.

По всем правилам Чевиот должен был стоять на месте и терпеливо сносить порку. Он мог даже стыдливо прикрывать руками лицо, как подобает трусу, отказавшемуся от дуэли. Так всегда происходило в книгах; Хогбен, Уэнтуорт и Фредди Деббит твердо верили, что так будет и в жизни.

Однако Чевиот обманул их ожидания. Слегка приподняв левую руку и опустив правую, он побежал вперед, чтобы встретить Хогбена посреди двора.

Хогбен слишком поздно понял, что они могут столкнуться. Слишком поздно понял, что правильнее было отступить и занести руку для удара. Он не мог унять возбуждения, и у него все еще оставалось время, чтобы воспользоваться хлыстом. Правая рука взметнулась вверх, тонкий черный хлыст взвился в воздухе.

Чевиот замер на месте. Хогбен не остановился. Пока он выбрасывал правую руку вперед для удара, Чевиот левой рукой перехватил его запястье, перенес вес тела на правую ногу, чуть развернулся и что было сил рванул на себя.

Капитан Хьюго Хогбен, около шести футов росту и весящий одиннадцать стоунов десять унций, перелетел через левое плечо Чевиота и плюхнулся в грязь. Его ножны со звоном отлетели прочь. Капитан приземлился ничком; меховой кивер упал под голову, избавив своего хозяина от сотрясения мозга. Тело рухнуло на землю с глухим стуком; Хогбен ахнул и на миг потерял сознание.

Чевиот перепрыгнул через неподвижную фигуру в алом и белом, распростертую в черной грязи. Затем вырвал из руки Хогбена хлыст, свернул его потуже, зашвырнул подальше в кусты и только после этого отскочил назад.

— А теперь вставай! — приказал он.

Лошадь, впряженная в карету, громко заржала и попятилась. Кучер, спрыгнув с козел, успокаивал лошадь, бормоча слова, которых никто не услышал. С дерева упал желтый лист, лениво покружил в воздухе и спланировал на землю.

Почти немедленно капитан Хогбен заворочался и поднялся. Левая рука в перчатке поддернула ремешок кивера. Обеими руками он осторожно снял тяжелый кивер и отшвырнул его в сторону. И форма, и лицо его были густо облеплены черной жидкой грязью, кроме мест за ушами и на щеках — потому что он упал на свой головной убор; не испачканным осталось также место под правым глазом.

Глаза Хогбена были мутными; он еще нетвердо держался на ногах. Однако храбрости в нем было на десятерых.

— Свинья! — отчеканил Хогбен, собираясь ударить противника по лицу.

Чевиот нырнул в сторону, схватил Хогбена за портупею и поднял в воздух. Рывок был настолько неожиданным, что плечи и руки Хогбена моментально обмякли. Не теряя времени, Чевиот выкрутил правую руку капитана и завернул ее за спину. Инстинктивно Хогбен принялся молотить в воздухе свободной рукой, стараясь попасть в противника, стоящего сзади. Однако от боли испустил мучительный стон.

— Еще раз попробуешь, — грозно предупредил Чевиот, — сломаешь себе руку. А теперь убирайся, пока я не бросил тебя за решетку. Впредь не грози противнику поркой, пока не убедишься, что сумеешь справиться с ним.

Лейтенант Уэнтуорт, стоящий неподвижно неподалеку, потребовал звенящим от волнения голосом:

— Отпустите его! — Он произнес эти слова так властно, что в Чевиоте снова вскипела ярость. — Слышите, вы, шпик? Отпустите его, говорю вам!

— С удовольствием, — буркнул Чевиот.

Руки у Хогбена безвольно вытянулись вдоль тела. В последний удар Чевиот постарался вложить всю силу.

Хогбен, спотыкаясь, побрел вперед, сделал три длинных шага, покачнулся и с трудом удержался, чтобы не упасть ничком. Потом наклонился. За то время, пока он стоял на одном колене, можно был сосчитать до шести. Потом Хогбен выпрямился и развернулся кругом, тяжело дыша. Белое пятно под правым глазом придавало ему зверский вид — искаженный, дьявольский.

— Будь ты проклят! — прошептал он.

Левой рукой Хогбен принялся нашаривать на боку ножны. Звякнула сталь; он извлек свою саблю и снова замахнулся.

Результат предсказать было бы трудно, если бы Хогбен, кидаясь на врага, сделал выпад издали. Одновременный вопль предупреждения, изданный многими глотками тех, кого Чевиот не видел, пронесся по двору как военный клич. Однако в предупреждении не было необходимости. Капитан Хогбен выдвинул правую руку и плечо вперед, чтобы ударить врага сверху, но через долю секунды потерял равновесие, и Чевиот набросился на него.

Роберт Пиль, полковник Чарльз Роуэн, Ричард Мейн и Алан Хенли, забыв о приличиях, отталкивали друг друга от окна, чтобы лучше разглядеть подробности схватки. Однако им почти ничего не было видно. Офицеры, а также констебли, нарушив строй, высыпали из здания и выстроились вдоль стен, наблюдая.

Мистер Пиль, к примеру, видел, как сабля, крутясь, пролетела высоко в воздухе. Она упала острием вниз и застряла в грязи неподалеку от лейтенанта Уэнтуорта. Мистер Пиль не видел, что сделал далее Чевиот. Но капитан Хогбен, казалось, взмыл в воздух и полетел — ногами вперед, спиной к земле. Все увидели подошвы его сапог, которые молотили в воздухе. Наконец он приземлился, грохнувшись спиной и головой о землю, и затих. Счастье изменило Хогбену.

Дыхание со свистом вырывалось у Чевиота из груди, по лбу тек пот. Он бросился вперед. Ухватившись правой рукой за эфес, он выхватил саблю из земли и согнул ее под тупым углом. Когда он переломил саблю о колено, раздался громкий треск. Два обломка он отшвырнул прочь.

— О боже! — прошептал Фредди Деббит.

Обычно румяное лицо лейтенанта Уэнтуорта побледнело; он облизал губы. Хотя говорил он отчетливо, в голосе его угадывался ужас.

— Вы сломали клинок гвардейского офицера, — объявил он.

— Да неужели? — равнодушно отозвался Чевиот, на которого эти слова не произвели никакого впечатления. — Интересно, — продолжал он почти весело, — кем вы, гвардейцы, себя, черт подери, воображаете?

Лейтенант Уэнтуорт не ответил. Просто не мог ответить. Чевиот словно спросил у короля, кем тот, черт подери, себя воображает, а может, задал такой же вопрос самому Создателю. И снова Уэнтуорт застыл в ошеломлении.

— Мистер Чевиот, я…

Впервые за все время Чевиот чуть повысил голос.

— Послушайте, вы, — крикнул он, вытаскивая из кармана часы, открывая крышку и глядя на поверженного Хогбена. — Даю вам тридцать секунд, чтобы забрать это… этого субъекта. Если не заберете, задержу вас всех по обвинению в нападении на полицейского. Выбирайте!

— Джек, старина! — проблеял Фредди.

— Ах, мой милый Фредди! — язвительно улыбнулся Чевиот. — Ты, кажется, утверждал, что ты мой друг? Что же ты делаешь в стане врага?

— Джек, брось! Я в самом деле твой друг! Я старался не допустить самого плохого. Спроси хоть Уэнтуорта. — Фредди вдруг посмотрел направо и в тревоге воскликнул: — Хогбен! Стойте!

Неукротимый капитан Хогбен снова пытался подняться на ноги.

— Нет! — отрывисто произнес лейтенант Уэнтуорт. Горделиво приблизившись к Хогбену, он схватил его за левую руку и потянул назад. Фредди, проявив поразительную силу и твердость, поднырнул справа и ухватил капитана за правую руку.

— Нет! — повторил Уэнтуорт. — Если ты полезешь на него с кулаками, точно неотесанный мужик, он всякий раз будет тебя укладывать. Успокойся!

— Десять секунд, — пробормотал Чевиот. Уэнтуорт выпрямился и принял официальный вид.

— Мистер Чевиот! Неужели вы действительно собираетесь арестовать…

— Разумеется! — широко улыбнулся Чевиот. — А вы как думаете?

— Мистер Чевиот, мне сообщили, что вы джентльмен, несмотря на вашу профессию. Некоторое время назад, в пылу ссоры, что вполне понятно, я произнес слова, за которые мне в высшей степени стыдно. Сэр, примите мои извинения. — Уэнтуорт еле заметно наклонил голову. — Тем не менее дело зашло слишком далеко. Теперь вы непременно должны встретиться с капитаном Хогбеном…

— С пистолетами? — иронически спросил Чевиот. — Пятнадцать секунд!

— Да, с пистолетами! Вы должны встретиться с ним, говорю я, или он получит право пристрелить вас на улице.

Чевиот уже собирался ответить презрительным отказом, но поймал на себе взгляд Фредди Деббита. Он вспомнил о том, как утром Фредди пытался в некотором роде его шантажировать, и тут суперинтендента осенило. Он понял, что может выиграть.

— Согласен! — ответил Чевиот, защелкивая крышку часов.

— Вы встретитесь с ним?

— Я встречусь с ним.

— Все было бы гораздо лучше, — заявил Уэнтуорт, испуская глубокий вздох, — произнеси вы те же самые слова утром. К кому мне следует обратиться?

— Вот к мистеру Деббиту. Он все уладит — в любое время и в любом месте, где вам будет угодно. — Чевиот положил часы в карман. — Ты согласен, Фредди?

— Я… да, черт подери!

— Отлично. Но прежде чем состоится наша официальная встреча, настаиваю на одном условии.

Лейтенант Уэнтуорт снова окаменел.

Чевиот поднял глаза в серое холодное небо; его бросало то в жар, то в холод. Он пытался в абстрактном смысле вспомнить, как выглядит квартира, в которой он жил (где?) в прежней жизни, когда еще был суперинтендентом подразделения «С-1».

Он ничего не мог вспомнить. Медленно и неуклонно его память стиралась. Зато теперь он помнил внешность людей, цифры, даже запах и обстановку мест, где, как ему казалось, он никогда не был.

— Тир Джо Мантона, — выпалил Чевиот. — Он ведь находится на Дэвис-стрит, двадцать пять? Да, да, я знаю, что Мантон умер! Но тир теперь держит его сын, как и оружейную лавку по соседству, в доме номер двадцать четыре.

— Итак?

— Перед нашей официальной встречей, — продолжал Чевиот, — мы с капитаном Хогбеном посоревнуемся в меткости стрельбы по мишени. Каждый произведет по шесть выстрелов. Ставка — любая, какую он пожелает.

Лейтенант Уэнтуорт был шокирован.

— Чтобы участники дуэли, — воскликнул он, — тренировались перед встречей?! Неслы…

— Стой! Погоди! — хрипло прокаркал Хогбен.

Он уже довольно прочно держался на ногах. Но руки его по-прежнему безвольно болтались. Лицо под коркой грязи было белым, как бумага, на фоне черных бакенбардов и тонких черных волос. Хотя дышал Хогбен с трудом, он прикусил облепленную грязью губу и снова подал голос:

— Значит, говоришь, любая ставка, а? — И капитан с жадностью облизал губы.

— Да!

— Тысяча гиней — идет?

— Идет! — отозвался Чевиот.

— Слышал я, ты мнишь себя отличным стрелком по мишеням, — насмешливо произнес Хогбен, еле переводя дух. — Но в полевых условиях все по-другому. Обещаю! И все же… Ты привык к тому, что настоящей опасности нет. Какую даешь фору?

На сей раз Чевиот сделал глубокий вдох.

— Какую угодно, — громко ответил он. — Если ты, по мнению судей, обойдешь меня, я тут же на месте плачу тебе тысячу гиней. Если я побеждаю…

— Что тогда?

— Дай слово британского офицера, что расскажешь все, что тебе известно о покойной Маргарет Ренфру. Так же поступит и твой друг лейтенант Уэнтуорт. Вот и все.

В кустах снова поднялся ветер; зашуршала листва. Лошади, впряженные в карету мистера Пиля, по-прежнему брыкались, и кучер успокаивал их; карета оказалась у них за спиной, чуть левее.

— Погодите! — произнес Уэнтуорт, как будто смутившись. — Я снова протестую против…

Хогбен жестом заставил его замолчать; он стоял прямо, не шатаясь.

Капитан Хогбен, в отличие от лейтенанта Уэнтуорта, явно не отличался ни выдающимся умом, ни красноречием. Видимо, до сих пор ему хватало одной лишь храбрости. И все же, когда он выкатил чуть скошенный глаз, в нем сквозила такая злоба и такое радостное коварство, что Чевиоту следовало насторожиться. Он должен был угадать, что ему готовят засаду — невидимый удар, способный навсегда его уничтожить.

— Идет! — тихо сказал Хогбен.

— Но кодекс… — начал было Уэнтуорт.

— К черту кодекс! Замолчи, Адриан, и подай мой кивер! Лейтенант Уэнтуорт поспешил подобрать испачканный грязью кивер, похлопал по нему, пытаясь очистить, и медленно нахлобучил на голову друга, завязал ремешок. Хогбен поморщился от боли, однако не искривился. На обломки своей сабли он даже не посмотрел.

Фредди Деббит выбежал на площадь и, сунув два пальца в рот, издал пронзительный свист. Почти сразу же к нему подкатила большая и широкая открытая карета, влекомая двумя вороными лошадьми. Изнутри карета была обита довольно грязным белым шелком — словно для того, чтобы соответствовать плюмажам гвардейцев-гренадеров.

Почти следом за первой каретой подъехал второй экипаж, более простой, однако имеющий лучший вид — от красных колес до начищенных серых в яблоках кобылок.

Во втором экипаже сидел толстый багроволицый джентльмен в сюртуке с красным бархатным воротом поверх куртки и в величественной шляпе. Рядом с ним, ближе к дуэлянтам, расположилась Луиза Тримейн. Она высунулась из экипажа и посмотрела прямо на Чевиота.

На юной Луизе был модный тюрбан из синего шелка, белый плащ с капюшоном в синюю полоску застегивался на шее. Светло-карие глаза, очень выразительные на хорошеньком девичьем лице, явно старались привлечь внимание Чевиота, как и беззвучно шевелящиеся губы.

— Я должна немедленно увидеться с вами в…

Заметив, куда смотрит девушка, толстый джентльмен дотронулся до ее плеча. Луиза покорно спрятала голову, а толстяк — очевидно, отец, дядя или другой родственник — задрал толстые черные брови так невероятно высоко, что сделал бы честь любому актеру.

— Эй, ты! — презрительно позвал капитан Хогбен. Чевиот перевел взгляд на него. Ненависть вновь закипела в нем.

— У Мантона? — переспросил его враг. — Завтра, в девять утра?

Чевиот сухо кивнул.

— А потом настоящая схватка? Чевиот снова кивнул.

Не обращая на него внимания, капитан Хогбен повернулся на каблуках и двинулся к первой карете. Шагал он неровно. Уэнтуорту и Фредди Деббиту пришлось подхватить его с обеих сторон. Но не успел капитан сделать и двух шагов, как снова повернулся.

Его здоровый глаз горел адской злобой.

— Помоги тебе Бог, — негромко произнес Хогбен, — когда я возьму тебя на мушку!

Лейтенант Уэнтуорт дернул его за руку. Они с Фредди потащили Хогбена к первой карете и усадили посередине, а сами сели по бокам. Щелкнул бич кучера; вороные кони понесли карету прочь по площади. Более легкий хлыст взметнулся над спинами серых в яблоках кобылок второй кареты. Ресницы Луизы были по-прежнему с притворной скромностью опущены. Краснолицый джентльмен взял понюшку табаку из табакерки слоновой кости. Карета поехала за Хогбеном в сторону серого двора Адмиралтейства.

Суперинтендент Джон Чевиот стоял без движения, опустив голову. Его высокий крахмальный воротник обмяк, острые уголки больше не царапали подбородок. Джон Чевиот остывал — и физически, и душевно.

Он легко, без усилий поставил невежу Хогбена на место, но вовсе не был уверен, что не выставил себя дураком. Там, в грязи, валялись два обломка сабли. Ему стало немного стыдно; наклонившись, он поднял их и, подбросив в руке, медленно побрел к дому.

Потом поднял голову — и остолбенел.

Небывалое зрелище!

Все шестьдесят пять констеблей застыли по стойке «смирно», выстроившись в два ряда по обе стороны от двери. Перед ними вытянулись шестнадцать сержантов, по восемь с каждой стороны, словно отмечая его путь ко входу. А перед сержантами стояли четыре инспектора — по двое с каждой стороны.

Полицейская гвардия стояла по стойке «смирно», так расправив плечи, что, казалось, голубые мундиры вот-вот треснут. Руки у всех были по швам. Глаза смотрели вперед — взгляд невидящий, словно остекленелый, однако легко можно было заметить: все они лопаются от радости и готовы закричать «ура!».

И все же они молчали — только шелестел ветер.

Чевиоту стало ясно: он только что удостоился наивысшей чести. В душе суперинтендент ощутил прилив гордости и радости. Он тоже расправил плечи и вскинул голову. Однако теперь он понимал, как ему следует держаться, чтобы избежать смущения.

Чевиот промаршировал мимо своих подчиненных и остановился у самого входа. Медленно обвел глазами левый ряд неподвижных полицейских, потом перевел взгляд направо, словно производил смотр.

— Кто из вас, — сухо спросил он, — старший инспектор?

Высокий и худощавый человек, которого Чевиот уже видел и у которого был нос, как у еще не созданного в то время Панча с обложки журнала, сделал два шага вперед на негнущихся ногах и отдал ему честь:

— Сэр! Инспектор Сигрейв, сэр.

— Отличный парад, инспектор Сигрейв. Поздравляю.

— Сэр!

Чевиот опустил глаза и оглядел обломки сабли, которые все еще сжимал левой рукой.

— Вот, — проговорил он, — первый трофей для нашего первого трофейного зала. Он принадлежит вам всем. Возьмите его!

Чевиот сунул сломанную саблю инспектору Сигрейву, который подхватил ее и, звякнув сталью, прижал к груди. Второй рукой инспектор подал знак стоящим сзади подчиненным: «Молчать!» — хотя те уже готовы были взорваться криками радости.

Чевиот снова медленно взглянул налево и направо.

— Вольно! — скомандовал он.

И, впервые улыбнувшись, не спеша пошел вдоль рядов, поднялся по ступенькам, вошел в дом.

Чевиот почти не слышал радостных криков у себя за спиной, он беспокоился о другом: мистер Ричард Мейн нападал на него, и ему следует быть предельно осмотрительным, если он должен встретить опасность также в лице министра внутренних дел.

Свернув направо, к кабинету полковника Роуэна, Чевиот открыл дверь, не затруднив себя формальностью постучать. Потом закрыл ее за собой. Спокойно посмотрел на Роберта Пиля, на полковника Роуэна, на мистера Алана Хенли, который вернулся за свою конторку, и после всех — на мистера Ричарда Мейна и отрывисто произнес:

— А теперь, господа, на чем мы остановились, когда нас неожиданно прервали? Мистер Мейн, кажется, обвинял Флору Дрейтон в убийстве?

Глава 11

Луиза Тримейн и ее папочка

— Черт меня побери! — воскликнул Ричард Мейн, всплескивая руками. — Ничего подобного! Я только сказал, что…

Полковник Роуэн жестом призвал его к молчанию; он обрезал кончик сигары, раскурил ее, а затем принялся расхаживать по комнате. Наконец полковник остановился перед Чевиотом; ноздри его раздувались.

— Суперинтендент, — начал он, вынимая сигару изо рта, — 1-й гренадерский пехотный полк — старейший полк британской армии. Ваше поведение было постыдным. Мне следует вас примерно наказать. Ммм… считайте себя наказанным, — закончил полковник Роуэн и снова сунул в рот сигару.

— Есть, сэр! — ответил Чевиот.

Мистер Пиль, будучи человеком по натуре веселым, громко, от всей души расхохотался, но тут же прищурил глаза.

— Многое я бы дал, мистер Чевиот, — заявил он, — чтобы понять, просто ли вы вышли из себя или хотели произвести впечатление на своих подчиненных. Что ж, впечатление вы на них произвели. Да и на меня тоже, клянусь Богом! И тем не менее вы оказались в незавидном положении.

— С капитаном Хогбеном, сэр?

— Хогбеном? Тем неотесанным увальнем? Остальные офицеры 1-го пехотного полка не стали бы даже разговаривать с ним; вот почему он выбрал секундантом офицера Колдстримского полка. Нет! Я имею в виду Герцога. Гвардейцы — его любимчики. Его послушать, кроме них, при Ватерлоо больше никого не было…

Полковник Роуэн посуровел.

— …хорошенькое выйдет дельце, если он проведает о драке! Далее, — продолжал мистер Пиль, потирая подбородок рукой, — хотел бы я знать, о чем вы с Хогбеном так официально договаривались перед тем, как он уехал?

— Дело сугубо личное, сэр. Нас оно не касается.

Мистер Пиль задумчиво хмыкнул. Чевиот проследовал к столу.

— Зато нас касается, — продолжил он, — заявление мистера Мейна, будто бы я пренебрег долгом и выгораживал леди Дрейтон.

— Совершенно верно, — с достоинством кивнул Ричард Мейн.

— На каком основании? — Чевиот стукнул кулаком по столу. — С вашего позволения, сэр, я повторяю. Вы, по вашим словам, подозреваете меня на основании того, что я якобы «не пишу». Я еще никогда не слыхал, чтобы человека обвинили в лжесвидетельстве на основании того, что он чего-то не пишет!

— Вы искажаете…

— Я констатирую факт. Ваша единственная так называемая улика, которую вы именуете «необычным обстоятельством», заключается в том, что леди Дрейтон в доме носила муфту. Однако, если бы вы внимательно прочли мой рапорт, — Чевиот хлопнул по столешнице стопкой исписанных листков, — вы бы не усмотрели здесь ничего необычного. Леди Дрейтон порвала правую перчатку — это могут засвидетельствовать все, — и, как любая дама, она хотела скрыть дыру. Где доказательства, что у нее в муфте был пистолет или что пистолет вообще существовал?

У мистера Мейна сверкнули глаза.

— Доказательства, говорите? Я о них не упомянул. Я всего лишь выдвинул версию, которой вы, кажется, пренебрегли.

— Сэр! — послышался сзади грубый, хриплый голос. Алан Хенли облокотился о столешницу толстыми руками.

Хотя было всего пять часов, серое небо так потемнело, что все обитатели кабинета казались призраками, которые неожиданно выныривали из мрака.

С громким хлопком вспыхнула и погасла лампа; мистер Хенли зажег другую под зеленым колпаком. Старший клерк покачал крупной головой с рыжеватыми баками.

— Сэр, — продолжил он, обращаясь к полковнику Роуэну, — она этого не делала!

— Чего не делала? — негромко переспросил полковник Роуэн, вытаскивая сигару изо рта.

— У леди не было пистолета, — сообщил мистер Хенли. — Я был там, сэр. Я все видел. Что же касается того, что суперинтендент пренебрег долгом… сэр, ведь именно он первым делом вспомнил о муфте.

— Что?!

— Он подумал (прошу прощения, полковник), что стрелять могла леди. Я-то знал, что она не стреляла; я наблюдал за ней. У нее не было оружия — как и у меня, и у суперинтендента. Но он попросил ее показать и вывернуть наизнанку муфту — на тот случай, если она стреляла сквозь нее. Так вот, она не стреляла.

Мистер Хенли говорил искренне и очень убежденно, поскольку верил во все сказанное.

Все это время Чевиот думал о Флоре. Как она вспыльчива! Однако тут же отходит… Впрочем, к чему было ревновать его к Маргарет Ренфру? Сегодня она, должно быть, ждет его у себя дома, на Кавендиш-сквер… Стоит ему только прошептать, что он сам виноват, как она тут же возразит: нет, виновата она — и бросится к нему в объятия…

Чевиота вдруг передернуло.

Откуда он знает, что Флора живет на Кавендиш-сквер? Откуда он знает, как она ведет себя после ссоры или размолвки? Пора взять себя в руки!

— …так что видите, сэр, я-то не читал рапорта суперинтендента, — оживленно продолжал между тем Алан Хенли. — И даже не слышал о нем до недавнего времени. Но доктор считает: стреляли по прямой. Хорошо! Кто угодно скажет вам, что леди Дрейтон стояла на шаг или два правее бедняжки. И ей бы пришлось стрелять по диагонали, понимаете?

Ричард Мейн пожал плечами.

— Кажется, вы все сговорились против меня, — заметил он.

— Нет, сэр, мистер Мейн, мы не сговорились! — И старший клерк с жаром обратился к полковнику Роуэну: — Можно еще словечко, полковник?

Полковник Роуэн улыбнулся и сигарой изобразил знак согласия.

— Мне кажется, — сообщил Хенли, — мистер Мейн прав, что стреляли из-за нашей спины, из-за двойных дверей. А шум — что ж! — Он презрительно фыркнул. — Мы бы не спутали выстрел со щелчком замка. Просто мы с суперинтендентом слишком задумались над тем, что сообщила нам леди Корк, ведь верно, сэр? И потому немного отвлеклись. По-моему, если бы в тот момент кто-то у нас за спиной выстрелил из мушкетона, мы и то не услышали бы. Ну вот!