— Да, вот именно. Черт бы его поб…

— Не бойтесь, мадам!

— Что такое?

— Молодой Маколей, который пишет такие восхитительные статьи в «Эдинбург ревью», ненавидит мистера Крокера больше холодной вареной телятины. В свое время он устроит ему такую трепку, что ее будут помнить и через сто лет!

— А, еще одно пророчество! — задумчиво протянула леди Корк, сцепив руки на набалдашнике своей палки. — Но какая разница? Еще совсем недавно у меня запросто бывали все наши так называемые литературные львы — от Вашингтона Ирвинга до молодого Бена Дизраэли; он еще удивил весь Лондон своим романом «Вивьен Грей». Но где теперь остроумцы? Где светлые головы? Их нет… Никого нет.

— Ах что вы! — воскликнула Флора. — Разве мистера Дизраэли сейчас нет в Лондоне?

— Боже мой! — фыркнула леди Корк, свирепо поводя толстой короткой шеей. — Всем известно, что он путешествует по континенту. Говорят, по возвращении будет баллотироваться в парламент.

— Он оставит свой след в истории, мадам, — серьезно произнес Чевиот. — Я вам обещаю!

— Кто, Бен Дизраэли? А чего это вы ухмыляетесь?

— Просто вспоминаю «Вивьена Грея». Там одного из персонажей зовут лорд Биконсфильд. Мистер Дизраэли в юности даже не мечтал, что в один прекрасный день он сам станет…

— Кем, молодой человек? Не останавливайтесь так, словно вы язык прикусили! Кем станет?

— Я хотел сказать — выдающимся деятелем.

Большой диван подвинули к самому камину, рядом с креслом леди Корк. Флора села ближе к гостье, а Чевиот рядом с хозяйкой.

От него не ускользнула резкая перемена состояния леди Корк. Опершись на палку, старуха втянула щеки и сказала:

— От Крокера я слышала кое-что еще.

— А именно?

— Примерно в половине первого к Джону Уилсону подошел лакей и прошептал ему на ухо… — видимо, слова давались леди Корк с трудом, — что суперинтендент, сын Джорджа Чевиота, всего с восемью сыщиками вломился к Вулкану — точно с неба свалился. Так вот, они побили всех «подсадных» и спустили их с лестницы — всего за семь минут, кто-то засек по часам!

Чевиот вздохнул:

— Мадам, ваши сведения не слишком точны.

— Так что же там случилось? — язвительно поинтересовалась старуха. — Ну же, молодой человек! Что там произошло?

Чевиот посмотрел на леди Корк в упор.

— Мой рассказ может подождать, — заявил он. — Достаточно будет сказать следующее: вся шайка-лейка…

— Кто?! — переспросила потрясенная Флора.

— Прошу прощения. Я имел в виду джентльменов, честных игроков. Их возмутило то, что игра велась нечестно. Они набросились на «подсадных» — и сражались на нашей стороне. В результате мы настолько превзошли числом наемников, что нашу… стычку едва ли можно назвать дракой. Мы победили их не за семь минут, а за пять! — Отчитываясь, он по-прежнему не сводил взгляда с леди Корк. — Но едва ли, мадам, вы приехали сюда в три часа ночи ради того, чтобы узнать подробности потасовки у Вулкана. Может быть, вас интересует судьба вашей броши?

Леди Корк сверкнула глазами и опустила голову, как будто из нее вдруг выпустили воздух.

— Не стану отрицать, — пробормотала она. — Понимаете, эта брошь — свадебный подарок. Первый полученный мной подарок! Четыре другие безделушки мне не так жалко — пусть бы их забирал Вулкан, но брошь…

Чевиот поднялся на ноги и подошел к стулу рядом с дверью. На его сиденье, поверх двух конторских книг, лежал узелок, сделанный из его носового платка.

Подойдя к леди Корк, он положил узелок ей на колени, развязал его и расправил платок. В искрах газового света, под лампой с серо-вишневым абажуром сияли и переливались драгоценные камни.

— Позвольте вернуть вам все пять, — произнес он.

Леди Корк опустила голову. Нет, она не издала ни звука — некоторое время казалось, что старуха вообще находится в прострации. Она прижала морщинистые руки к губам ладонями наружу и принялась раскачиваться в кресле.

Наконец она взяла одну из вещиц — маленький кораблик с алмазами и рубинами, — прижала его к губам, потом к щеке и тихо запела песенку, которая была в моде шестьдесят лет назад.

Флора отвернулась. Через секунду леди Корк откашлялась и подняла голову.

— Знаете, молодой человек, — проговорила она, — немного отыщется в наши дни таких, как вы.

— Но я почти ничего не сделал! — искренне возразил Чевиот. — Если уж хотите кого-нибудь похвалить, хвалите Сигрейва, Балмера и шестерых констеблей. Клянусь, мадам, они вели себя великолепно! В рапорте, который я направил обоим комиссарам, я выразил им мое величайшее одобрение.

— Ну конечно! — фыркнула леди Корк. — А вы что же, стояли в сторонке и ничего не делали?

— Я…

— Хватит! — произнесла леди Корк с истинным достоинством. Она выпрямила спину. — Мистер Чевиот, не могу выразить словами, как я вам признательна. Но я напишу Бобби Пилю. Да что там — я напишу самому герцогу!

— По-моему, не стоит.

— Что такое?!

— Если хотите отблагодарить меня, мадам, скажите лучше правду.

Темная тень снова набежала на лицо леди Корк.

Брошка упала на колени, смешавшись с остальными украшениями. Тихое шипение газа и стиснутые руки Флоры напомнили Чевиоту о том, что между ними до сих пор находится женщина, убитая выстрелом в спину.

— Вчера ночью, — продолжал Чевиот, — вы кое-что мне рассказали. По вашим словам, четыре ваших главных сокровища, включая и брошь, вы спрятали во вторник в кормушках для птиц у вас в спальне.

— Так я и сделала! Вы ведь сами видели!

— Правда, не отрицаю. Однако что произошло ночью в четверг?

Леди Корк отвернулась.

— По вашим словам, в четверг вы расставили ловушку для вора. — Чевиот подался вперед и извлек из кучки драгоценностей единственное кольцо. — Вы положили якобы ничего не стоящее колечко в кормушку канарейки в галерее, да?

Леди Корк хотела что-то сказать, но передумала.

— Далее вы утверждали, что поддались искушению и выпили настойку опия. Выпили настойку — и потому не увидели вора.

— Я…

— Простите, но позвольте мне усомниться. Вы были очень взволнованы, вы были в ужасе. Вам непременно нужно было найти вора, даже если вы всего лишь подозревали его. Взять, к примеру, кольцо, которое вы спрятали.

Чевиот поднял его повыше. Крупный бриллиант злобно сверкнул.

— Судя по счетной книге Вулкана, кольцо заложили (заложили, а не продали!) за сто гиней. Ничего себе никчемная безделушка! Хорошую наживку вы положили для своего вора! И можно ли предположить, чтобы вы выпили лауданум перед появлением того, кто украл ваши драгоценности? Нет! Вы видели вора, точнее, воровку, не так ли? — спросил он, помолчав. — И опознали Маргарет Ренфру.

— Да, — призналась леди Корк после долгой паузы.

— Вы подтвердите ваши показания в суде, мадам?

— Да, я выступлю и скажу! — Леди Корк гордо вскинула голову. Затем она погрузилась в раздумья; умные глаза проницательно посверкивали. — Я видела ее! — неожиданно поведала леди Корк. — Босую, в тонкой ночной сорочке, со свечой в руке. Боже! Пег никогда не была ханжой. Я всегда догадывалась, хотя и знала, — она прищурилась, — что ее любовник не вы. Но… увы! Пока я не увидела ее тогда, ночью, с открытым ртом и пылающими щеками, когда она рылась в кормушке, стараясь отыскать кольцо, я даже не представляла себе, сколько в девчонке жизни и дьявольского огня!

— «Огонь, гори! — процитировал Чевиот. — Котел, кипи!»

— Что такое, молодой человек? Что вы бормочете?

— Простите, — сокрушенным тоном сказал Чевиот. — Я просто процитировал строчку из шекспировского «Макбета», слова, которые кое-кто употребил по отношению к ней. Огонь слишком уж разгорелся. Котел выкипел. И она снова замкнулась в себе, и ее замучила совесть.

— Неужели? — спросила леди Корк очень странным тоном. Он положил кольцо к другим драгоценностям.

— У меня остался всего один вопрос, мадам; он касается письма, которое вы написали в ночь убийства. Вопрос также связан с присутствующей здесь леди Дрейтон.

— Со мной? — удивилась Флора.

Чевиот улыбнулся. Над камином, между газовыми рожками, висел портрет самой Флоры в полный рост, написанный три или четыре года назад стареющим сэром Томасом Лоуренсом, который сейчас, после того, как стал президентом Королевской академии искусств, редко брался за кисть.

Чевиот помимо своей воли то и дело сравнивал Флору, изображенную на портрете, с настоящей Флорой, которая казалась более живой не только потому, что была из плоти и крови.

— Да, — кивнул он. — Дорогая моя, когда мистер Ричард Мейн днем забросал меня вопросами, я больше всего боялся, что он вспомнит о том письме. Тогда я не знал бы, что ему ответить. — Встав на коврик у камина, Чевиот снова обратился к леди Корк: — Вчера, в ночь убийства, писали ли вы полковнику Роуэну в Скотленд-Ярд?

— Да, ну и что из того?

— Вы запечатали письмо желтым воском? Позвольте узнать, почему вы велели вручить письмо только полковнику Роуэну, а не обоим комиссарам полиции?

— Ах, молодой человек! Чарльз Роуэн — частый гость в моем доме. Он даже был знаком с бедняжкой Пег.

— Понятно. — Чевиот оглянулся. — Флора! Ты помнишь, как ждала меня на улице, в карете? Потом подъехал верховой лакей. Вы остановили его и попросили дать вам письмо.

— О боже! — Флора вдруг выпрямилась. — И правда! Я забыла…

— К счастью, мистер Мейн тоже запамятовал. Зачем вы хотели взглянуть на письмо?

— Как ты и говорил, оно было запечатано крупной печатью желтого воска. Я увидела ее при свете фонаря в карете… — Флора замялась и покраснела. — Всему свету было известно, — дерзко продолжала она, — что я собиралась поехать с тобой. И все знали, куда ты направлялся в тот вечер. Я подумала, что письмо, может быть, предназначено мне.

— Ты взламывала печать на письме?

— Господи помилуй, нет! Оно было адресовано полковнику Роуэну. И потом… печать уже была взломана!

Чевиот некоторое время молча смотрел ей в глаза.

— Отлично! — воскликнул он. — А сейчас, леди Корк, позвольте еще один вопрос… Кому вы передали письмо после того, как написали его?

— Конечно же Пег Ренфру! Я была наверху, у себя в будуаре, и…

— А она… кому отдала письмо она?

— Лакею, кому же еще?

— Печать, — пробормотал Чевиот, глядя на огонь, — была взломана, когда письмо попало в руки полковника Роуэна. Значит, вероятнее всего, ее взломала сама Маргарет Ренфру. — Он хлопнул в ладоши. — Да! Она раскусила (прошу простить мне вульгарное выражение, мадам) ваши, как всегда, косвенные намеки на украденный птичий корм. Она поняла, что в дом нагрянет полиция. Леди Корк! Вы помните, как она вела себя потом?

— Да, — угрюмо кивнула старуха. — Я все видела.

— Она замкнулась в себе от стыда, дерзила… Но стыдно ей было главным образом потому, что… стойте! Не кажется ли вам, что ее мучила совесть? Если бы я тогда как следует нажал на нее, могла бы она признаться во всем?

— Вполне, — согласилась леди Корк, щелкнув пальцами. — Скажу больше: я так и думала, что она сознается. Или я бы… впрочем, не важно! Кто может сказать, что творится в душе у одинокой женщины? Может, она и созналась бы, а может, и нет. Но…

— Убийца заткнул ей рот.

Чевиот продолжал задумчиво смотреть на огонь; жар обжигал лицо. Картина постепенно прояснялась.

— Он застрелил ее. Убил, намеренно и хладнокровно. И все из-за того, что она могла его выдать! Из-за пригоршни драгоценностей… и из-за пачки бумажек… прошу прощения, банкнотов…

— Джек! — вмешалась Флора. — Ради всего святого, где ты набрался таких странных выражений? «Супершикарные», «шайка-лейка», «бумажки»! И еще многое другое. Откуда?

Чевиот пожал плечами:

— Я… не знаю.

— Я спрашиваю, — нерешительно продолжала Флора, — потому что некоторые из них встречаются в книге, которую я читала, когда ты пришел.

— В книге? — спросил он, резко поворачиваясь к столу.

К изумлению обеих женщин, он схватил книгу в кожаном переплете. Раскрыв ее, пробежал глазами титульный лист.

— Она была издана пять лет назад, — сказал он. — Я вполне мог прочесть ее, но почти забыл о ней — а может, так и не дочитал. Но такая книга едва ли подходит тебе, Флора. «Роковые последствия азартных игр, показанные на примере убийства Вильяма Вира, а также судебный процесс над убийцей Джоном Тартеллом и его сообщниками…».

Флора поспешно перебила его:

— Нет, не то! Вторая часть книги. Посмотри ниже!

— «Бедствия игрока, — прочел он вслух, — Полное описание всех столичных азартных игр…».

Название было длинным, и Чевиот, не дочитав его до конца, раскрыл книгу и принялся листать страницы. Флора снова вмешалась:

— Нет, ты уже пролистал ту часть, где говорится об азартных играх. Ты смотришь приложение. Оно посвящено злодею по фамилии Проберт, обвиненному в убийстве Вира. Он дал показания после того, как ему была предоставлена отсрочка исполнения смертного приговора… Джек! В чем дело?

Чевиот вдруг страшно побледнел — таким она его еще не видела — и поднес раскрытую книгу к свету. Руки его дрожали.

У него были все основания для волнения. На четыреста восьмидесятой странице ему в глаза бросились несколько строчек. Казалось, что они набраны жирнее остального текста. Он медленно перечел их. Потом прочитал следующую страницу и еще три — безрезультатно. Наконец, наверху следующей страницы шесть строчек ужалили его, как ядовитая змея.

— Что такое? — проворчала леди Корк, беспокойно разглядывая суперинтендента. — Что там еще случилось?

— Конец, — произнес Чевиот.

— Конец?

— Да. — Он закрыл книгу. — Не так уж она мне была и нужна. Но в ней подтверждаются мои выводы. В книге говорится, где мне искать то, что мне нужно. — Он улыбнулся. — Так что вы говорили об убийце, мадам?

— Я ничего не говорила, но…

— Я знаю, кто он, — ровным тоном произнес Чевиот. — Он у меня в руках! — И он сжал правую руку в кулак. — Вот где!

— Боже! — Леди Корк ударила палкой об пол, отчего драгоценности едва не свалились с ее коленей. — Но кто же он? И как сотворил свое черное дело?

— Извините, мадам. Пока я оставлю это в секрете.

— И мне не скажете?

— Не могу.

— Ну-ну! Хорошие манеры, нечего сказать! В таком случае я забираю украшения — спасибо вам большое — и удаляюсь.

Обиженная старуха, злясь, сама не понимая на что, дрожащими пальцами начала связывать углы носового платка, но пальцы ее не слушались. Чевиоту пришлось помочь леди Корк. Затем он очень бережно вынул узелок у нее из рук.

— Леди Корк, мне очень жаль, но пока я не могу вернуть вам драгоценности. Они послужат вещественным доказательством.

Изумленная гримаса исказила лицо старухи.

— Нельзя? Даже брошь?! Даже свадебный подарок?

— Мадам, мне очень жаль! Их вам, разумеется, отдадут. Если хотите, я напишу расписку.

— Расписку! — негодующе каркнула леди Корк. — Расписку!

Она с трудом встала, опираясь на палку, и запахнула на шее мантилью.

— Спокойной ночи, мадам, — обратилась она к Флоре. И, повернувшись к Соланж, которая устроилась в довольно развязной позе, закинув ногу на ногу: — Пойдем, милочка! — Соланж, поспешив к дверям, распахнула их перед своей хозяйкой. Леди Корк величественно проплыла в них, точно военный корабль.

— Кучер замерзнет, и я тоже, — проворчала она. Стоя на пороге, она обернулась и посмотрела на Чевиота в упор: — Ну и ну! Я и не думала, что вы умеете так бледнеть. Нечего сказать, хороший будет у вас завтра вид на встрече с… — Переведя взгляд на Флору, она прикусила губу и замолчала. Видимо, ей стало стыдно.

Интересно, подумал Чевиот, глядя на старуху, откуда ей все становится известно? Наверное, от Фредди Деббита; Фредди не заткнешь рот. Но завтра, постреляв по мишени на спор, ему предстоит драться на дуэли с капитаном Хьюго Хогбеном, о чем он совершенно позабыл.

Леди Корк остановилась, опершись на палку; сзади ее фигуру подсвечивал газовый рожок. Она снова помялась и вдруг решительно объявила:

— Мистер Чевиот! Своенравная старуха с мерзким характером просит у вас прощения. Как вам известно, вы мне нравитесь. Я ваша должница; и это вы тоже знаете. — В глазах ее сверкнули слезы. — Удачи вам, молодой человек! Пусть Господь укрепит вашу руку!

Двери за леди Корк закрылись. Издалека донеслись голоса, потом шум запираемых засовов — это за гостьей заперли тяжелую входную дверь.

Флора, вставшая со своего места в тот миг, когда поднялась леди Корк, не вернулась на диван, но подошла к Чевиоту, все еще смотревшему на двери.

— Джек, о чем она? Зачем нужно… укреплять твою руку?

— Ерунда! Завтра в девять утра я стреляю по мишеням в тире Джо Мантона. Вот и все.

— Ах!

Чевиот не сводил глаз с закрытых дверей. Он никогда не имел дела с гладкоствольным оружием. Он понятия не имеет, сколько оно весит, как лучше стоять, какова дальность полета пули. Может быть, он больше никогда не увидит Флору!

В камине вспыхнуло полено, взметнув рой искр. Чевиот огляделся. Потом наклонился и рывком подхватил Флору на руки.