Глава 5. Китти в сером и кошка-девятихвостка

В коридоре снаружи было только два окна: одно в дальнем конце, а другое справа над лестничной площадкой. Когда Джайлс отвесил поклон Фентону, тот вспомнил еще об одном затруднении.

— Джайлс!

— К вашим услугам, хозяин! — отозвался Джайлс, вытянув сморщенную и дерзкую физиономию.

— В этой рукопи… я хочу сказать, этим утром, — поспешно поправился Фентон, — ты упомянул некую Китти?..

— Китти Софткавер, кухарку?

— Тьфу! Ну и фамилия! Soft cover — мягкое покрывало (англ.).43

— Я также упомянул, — безжалостно добавил Джайлс, — что вы часто бросаете на нее похотливые взгляды.

— Вполне возможно. И что же, мы с ней уже… ?

— Послушайте, откуда мне знать? — осведомился Джайлс, скривив губы с видом святой невинности. — Если это неизвестно вам самому, то может быть известно только Богу! Все же, хозяин, мне кажется, что ваша речь стала до странности деликатной. Я ведь только сказал, — на его лице вновь мелькнула злобная усмешка, — что вы часто смотрите на нее соответствующим образом. Все остальное для вас должно быть ясным, как книга с крупным шрифтом. Короче говоря, я собрал их всех у вас в кабинете.

Джайлсу ничуть не казалось странным, что он должен представлять хозяина дома его же собственным слугам. Однако Фентон счел это вполне естественным. Человеку благородного происхождения не следует снисходить до того, чтобы запоминать имена и лица низшей прислуги, если только у него нет на то особой причины.

Свернув на лестницу, они спустились в нижний холл, который сильно изменился с тех пор, как Фентон прощался в передней слева с Мэри Гренвилл. Серебряные канделябры оттеняли стенные панели из темного дуба, на полу стоял деревянный сундук с причудливой резьбой. Парадная дверь была открыта настежь.

Хотя Фентон был к этому подготовлен, все же он изумился, увидев на месте современной Пэлл-Молл маленькую зеленую аллею. Перед входом в его дом росли липы, наполняя холл сладковатым ароматом. Фентон знал, что одной из его соседок была мадам Элинор Гуинн44, но не мог вспомнить, переехала ли она уже с северной стороны на южную.

— Если вам будет угодно, сэр… — пробормотал Джайлс.

— Погоди! Лорд Джордж уже прибыл?

— Более часа назад, сэр.

— В каком он настроении? Не кричал на тебя?

— Нет, сэр. Сейчас он в конюшне и вроде бы всем доволен. Он только сказал… если, конечно, ваш слух для этого не слишком деликатен…

— Чума на твою наглость! — рявкнул Фентон настолько в духе сэра Ника, что Джайлс отшатнулся, словно от удара. — Что он сказал? Говори прямо!

—» Если Ник имеет дело только с одной, а не с двумя, — осведомился его лордство, — то почему он так дьявольски долго ею занимается?»

— Но этим утром.

— Я ответил, — продолжал Джайлс, — что вы, будучи отменным едоком, любите питаться несколько раз из одной и той же тарелки.» Ну, что ж, — заметил он, — это веская причина. Не тревожьте его «.

Фентон снова бросил взгляд наружу. У парадного входа в величественной позе неподвижно стоял привратник с жезлом в руке, впускавший желанных гостей и отгонявший нежеланных без ненужного открывания и закрывания дверей и беспокойства обитателей дома.

Фентон всегда считал, что этот великолепный древний обычай следовало бы поддерживать.

— Сэр, — напомнил Джайлс, открывая дверь в задней стене холла, — не соизволите ли вы войти?

Фентон так и сделал.

Кабинет, хотя и маленький, был заполнен книгами в переплетах из телячьей кожи форматом от половины до одной восьмой листа. Боком к одному из окон стоял громоздкий письменный стол из темного полированного дерева. Остальная мебель была дубовой, а Ост-Индская компания45 уже успела внести свой вклад в виде ковра.

Войдя, Фентон сразу же ощутил атмосферу оскорбленных криков, визгов и рыданий, только что раздававшихся в этих стенах. Думая о Лидии, он становился более суровым и безжалостным, нежели сэр Ник, чей гнев мог продолжаться самое большее десять минут.

Четверо слуг, стоявших полукругом на некотором расстоянии друг от друга, смотрели на него. На резном шкафу в человеческий рост стоял серебряный канделябр с тремя свечами.

Джайлс хладнокровно снял с крюка у двери хлыст с девятью кожаными плетьми, каждая из которых имела стальной наконечник. Закон дозволял применение кошки-девятихвостки, но только в случае очень серьезного проступка.

— Я напомню вам, кто есть кто, сэр, — заговорил Джайлс, указывая на полукруг из одного мужчины и троих женщин. Для начала он ткнул рукояткой хлыста в сторону стоящего на левом краю мужчины.

— Это Большой Том, буфетчик, — сказал он.

Большой Том, чьи рост и и ширина полностью соответствовали прозвищу, переминался с ноги на ногу, как будто таким образом он мог оставить на ковре меньше грязи. Его физиономия, обрамленная копной волос, была покрыта грязью, так же как и фланелевая рубашка, куртка из буйволовой кожи и кожаный фартук. Очевидно, Большой Том выполнял в доме случайную работу. Относясь к Джайлсу с явным презрением, он рассматривал Фентона с благоговейным страхом, склонив голову, притронувшись к пряди волос на лбу и издав нечленораздельное бульканье.

Хлыст передвинулся вправо.

— Нэн Кертис, судомойка, — доложил. Джайлс.

Нэн Кертис была толстухой, едва ли достигшей тридцати лет, чье круглое лицо утратило от страха обычный румянец, а нижняя губа оттопырилась, как у обиженного младенца. Она носила чепчик и, если не считать нескольких пятен сажи, выглядела довольно чистоплотной. Издав громкое хныканье, женщина умолкла.

Каждый раз, когда хлыст двигался дальше, подавленная судорога гнева или страха словно сотрясала уставленные книгами стены, заставляя трепетать пламя свечей в серебряных канделябрах на полированных деревянных панелях.

— Справа от нее, — продолжал Джайлс, — Джудит Пэмфлин, горничная нашей леди.

Вспомнив слова Лидии, Фентон внимательно посмотрел на горничную.

Джудит Пэмфлин была высокой и тощей старой девой лет под пятьдесят с резкими и неприятными чертами лица. Ее редкие волосы были собраны в тугие локоны. Облаченная в серое шерстяное платье с кружевами, она стояла, выпрямившись и сложив руки.

Да, Джудит Пэмфлин едва ли нравилась Лидии. И все же…

— Наконец, — сказал Джайлс, снова передвинув хлыст, — Китти Софткавер, кухарка.

Фентон устремил на нее холодный оценивающий взгляд.

Китти казалась самой кроткой из всех. Это была маленькая пухленькая девица лет девятнадцати. Хотя ее блуза из грубой ткани и коричневая шерстяная рубашка пострадали от возни с огнем и вертелом, за исключением пятнышка сажи на носу ее лицо было чистым.

Фентон сразу же обратил внимание на ее волосы, густые, темно-рыжие и словно перемежавшиеся более светлыми прядями. Пламя свечей, казалось, раскаляло их докрасна. Подняв голову, Китти бросила на Фентона быстрый взгляд темно-синих, почти черных глаз, чересчур больших в сравнении с маленьким личиком и чрезмерно дерзким носом.

Взгляд этот, таинственный, многозначительный и вызывающий, мог свидетельствовать об определенной степени интимности отношений с хозяином. Китти была единственной из четырех слуг, позволившей себе заговорить.

— Сэр, вы не обидите меня? — робко спросила она, произнося слова так невнятно, что Фентон едва ее понял.

— Вы все знаете, — начал он, не обратив на нее внимания и повернувшись к остальным, — что вашу хозяйку пытались отравить медленно действующим ядом, именуемым мышьяком. Она принимала его, как нам кажется, вместе с поссетом, который готовили на кухне и приносили ей каждый день. Такой яд не принимают случайно. Кто готовил этот поссет?

— Я, сэр, — ответила Китти, снова бросив на него быстрый взгляд, казалось, говорящий:» Мне кое-что известно!»

— Ты всегда его готовила?

— Всегда, — кивнула Китти. — Но в кухне постоянно кто-то толчется, так что не могу поклясться, что никто к нему не притрагивался.

— Кто относил поссет моей жене?

Он перевел взгляд на неподвижные резкие черты Джудит Пэмфлин, скрестившей руки на груди. Ее плотно сжатые губы побелели. Она, казалось, раздумывает, стоит ли отвечать на вопрос.

— Я, — наконец промолвила Джудит.

— Джудит Пэмфлин, — осведомился Фентон, — сколько времени ты служишь горничной у моей жены?

— Задолго до того, как она имела несчастье выйти за вас замуж, — ответила Джудит гнусавым голосом, глядя ему в глаза. — Когда вчера вечером вы хватили лишнего, я слышала, как вы называли ее круглоголовой сукой, паршивой пуританкой и отродьем цареубийцы.

Фентон посмотрел на нее.

— Джайлс, дай мне хлыст, — спокойно сказал он.

Джайлс выполнил приказ.

Фентон не сводил взгляда с лица Джудит. В отличие от тактики сэра Ника, который набросился бы на нее с бранью и угрозами, едва ли способными испугать женщину с сильным характером, он медленно подчинял ее ум и волю своим, более сильным.

Секунды переходили в минуты, когда веки Джудит Пэмфлин дрогнули и опустились. Справа от Фентона стоял тяжелый стул. Подняв кошку-девятихвостку, он изо всех сил со свистом опустил ее на высокую спинку стула. Стальные наконечники оставили в дереве глубокие трещины, похожие на раны.

— Женщина, — тихо произнес Фентон, — никогда больше не говори со мной так!

Последовала пауза. Джайлс Коллинс побледнел, как привидение.

— Хорошо, — пробормотала Джудит. — Не буду.

— Как ты меня назвала?

— Хозяин…

Вся группа содрогнулась, исключая Большого Тома.

— Отлично, — промолвил Фентон тем же бесстрастным тоном и передал хлыст Джайлсу. — Когда поссет готовили в кухне, Джудит, ты когда-нибудь наблюдала за этим?

— Всегда, — ответила Джудит Пэмфлин, все еще прямая, как жердь, но явно побежденная.

— Почему? Ты подозревала яд?

— Нет, не яд. Но эта неряха, — она ткнула костлявой рукой в сторону Китти, — стала распутной и вороватой, едва выйдя из детского возраста. Она обхаживала подмастерьев и заставляла их красть для нее. — Джудит возвысила голос: — Правосудие Божье уже приговорило ее к вечному огню и…

— Прекрати это пуританское нытье! Не желаю его слушать!

Джудит Пэмфлин умолкла, вновь скрестив руки на груди. Но Китти, как заметил Фентон краем глаза, уже не пыталась прикидываться кроткой. Ее большие глаза с ненавистью смотрели на Джудит; полная верхняя губа приподнялась, обнажив плохие зубы.

— Мышьяк, — продолжал Фентон, — представляет собой белый порошок, или, — он вспомнил, как мог выглядеть яд в то время, — он может походить на кусок большой белой плитки. Джудит, могла кухарка положить нечто подобное в поссет так, чтобы ты этого не заметила?

Джудит, хотя и ненавидела Китти, не позволила себе солгать.

— Нет, — ответила она.

— Ты уверена?

— От меня бы такое не ускользнуло.

— Когда ты относила поссет наверх, в комнату моей жены, не пытался ли кто-нибудь тебя отвлечь, чтобы подложить туда яд?

— Нет, никогда.

— Хорошо, — сказал Фентон. — Я верю в твою преданность и хочу поговорить с тобой наедине.

Фентон подошел к двери и приоткрыл ее. Джудит Пэмфлин, стоящая спиной к письменному столу, столь часто фигурирующему в рукописи Джайлса Коллинса, бросила на него подозрительный взгляд. Но она казалась менее скованной, когда направилась к двери.

— Прошу, — резко скомандовал Фентон горничной, задержавшейся у двери.

Склонив голову, женщина послушно вышла. Фентон, последовав за ней в тусклый холл, закрыл за собой дверь и остановился.

— Быстро иди в кухню, — приказал он. — У тебя есть горчичный порошок?

Джудит молча кивнула.

— Растворишь большую ложку, какую я видел в музее… я хотел сказать, какой едят суп, в стакане теплой воды. Если жену будет тошнить, дашь ей соленой воды. — Он изо всех сил напрягал память. — Оливковое масло у тебя есть?

Джудит снова кивнула.

— Давай ей его почаще пополам с мандариновым соком. Побольше ячменного отвара. К ногам будешь прикладывать горячие камни. Все это должно помочь. На живот надо класть горячую простыню и… Нет, морфия, конечно, тогда не могло быть… В доме имеется лауданум?46

Еще один кивок.

— Сильная доза порошка лауданума, растворенного в воде, заставит ее проспать несколько часов. К концу дня мы увидим совсем другую женщину. Ну, быстро! Поставь на поднос все, что тебе нужно, а потом возвращайся и постучи в дверь.

Джудит кивнула и повернулась.

— Погоди минуту! — остановил ее Фентон..

— К вашим услугам, хозяин.

— Я верю в твою преданность. Виновная не смогла бы говорить так смело, как ты. Тогда скажи мне, почему моя жена тебя не любит, почему запирает перед тобой дверь, когда она больна?

На бесстрастном лице Джудит Пэмфлин появилось некое подобие эмоций.

— Потому, что я некрасива, хотя такова Божья воля. Потому что, хоть я и хочу ей помочь, но она знает, что я ненавижу вас. Потому что с детства я учила ее быть послушной Господу…

— Женщина, ты опять за свои пуританские заклинания!

— Я знаю, в чем состоит Божья воля!

— Какая скромность! Выходит, ты умнее всех людей!

— Нет! — Джудит вся сжалась. — Я скромнейшая из Божьих созданий…

— Однако тебе доподлинно известно, в чем состоит Божья воля. Так слушай: если ты будешь продолжать говорить эту чушь моей жене, я не стану бить тебя хлыстом — этого ты не боишься. — Женщина отвела взгляд, чувствуя, что он раскусил ее. — Но я вышвырну тебя на улицу, а она умрет!

— Иногда вы поступаете правильно, — заметила снова побежденная Джудит Пэмфлин и не без уважения добавила: — хозяин.

Выпрямившись, она направилась к маленькой лесенке, ведущей вниз и расположенной под большой лестницей.

Некоторое время Фентон стоял неподвижно, придерживая дверь в кабинет и глядя на липы снаружи парадного входа.

Ко всему, что угрожало жизни Лидии, он не испытывал жалости, поклявшись, что она не умрет, даже если ему придется ради этого бороться одновременно с историей и дьяволом. Но от кого же исходит угроза?

Проще всего было заподозрить Китти Софткавер, несмотря на заявление Джудит. Несомненно, Китти была последней победой сэра Ника. Фентону она не нравилась ни в малейшей степени. Несмотря на ее аппетитную фигурку, вызывающие большие глаза и великолепные рыжие волосы, он чувствовал, что Китти холодна, как рыба, и обладает инстинктами сороки. Каким же дураком был сэр Ник!

Если сравнить эту рыжеволосую тупицу, например, с Мег Йорк, с ее живым умом и удивительной привлекательностью! (Интересно, почему ему в голову пришло такое сравнение?)

Говоря откровенно, он с самого начала подозревал Мег, однако это подозрение являлось исключительно следствием чтения рукописи Джайлса Коллинса. Теперь, когда Фентон повидал большую часть обитателей дома и вынес о них суждение, его мнение о Мег изменилось.

Конечно, Мег легко могла совершить убийство. Фентон почти готов был представить ее за этим занятием. Но Мег была способна только застрелить или заколоть кого-нибудь кинжалом в приступе гнева — медленное, тщательно продуманное отравление было не в ее стиле. Она бы подсыпала дозу мышьяка, способную убить десять человек, или же вовсе не стала бы этого делать.

И все же кто-то…

Фентон колебался. Существовала возможность, непредусмотренная в отчете Джайлса. Он должен провести определенную проверку… Поправив парик и все еще негодуя на историю и дьявола, Фентон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Все стояли на прежних местах. Только пламя свечей дрогнуло от сквозняка.

— По всей вероятности, — заявил Фентон, — мисс Пэмфлин очищена от подозрений. Остаетесь только вы трое.

Нэн Кертис, молодая толстуха-судомойка в чепчике, больше не могла сдерживаться. Она схватилась за голову, словно испытывая зубную боль; слезы потекли по ее щекам.

— Какое несчастье! — зарыдала она так отчаянно, что Фентон не мог ей не посочувствовать. — Мы погибли, Том! Погибли!

— Да нет же! — рявкнул Большой Том тяжелым басом и прогремел нечто столь нечленораздельное, что Фентону пришлось просить Джайлса перевести сказанное.

— Ну, сэр, — улыбнулся Джайлс, поигрывая хлыстом, — Том всегда так говорит, но он вами искренне восхищается.» Кто может причинить вред ему или его близким? — сказал он. — Ему, лучшему фехтовальщику во всей Англии!»

Фентон был Ошеломлен.

« Совершенно ясно, — подумал он, — что я прославился искусным обращением с рапирой. Если бы они только знали постыдную правду!»

— Спасибо, Том, — вежливо поблагодарил он. — Хотел бы я, чтобы это и в самом деле было так.

Все это время Китти Софткавер открыто и с явным беспокойством наблюдала за Фентоном, словно видя на его месте кого-то другого. Взгляд ее был быстрым и настороженным, как у сороки, зажавшей в клюве блестящий наперсток. Она бочком приблизилась к Фентону.

— Сэр, — взмолилась Китти с льстивой улыбкой, — вы говорите, что мисс Пэмфлин очищена от подозрений. А я разве не очищена? Вы же слышали, как она сказала, что я не подсыпала никакого яду! — Ее голос перешел в интимный шепот. — Неужели я еще под подозрением, пирожок?

Фентон окинул ее весьма неласковым взглядом.

— Это, добрая девушка, зависит от зоркости мисс Пэмфлин и твоей смелости. Все же давайте предположим, что вы все невиновны. Отойди-ка в сторону!

Китти показала зубы в усмешке. Не обращая на нее внимания, Фентон двинулся к письменному столу из полированного черного дерева, стоящему боком к окну. Он столько лет изучал рукопись Джайлса, что помнил ее почти наизусть, словно видя перед собой сейчас мелкий узорчатый почерк.

«…в полдень, в понедельник 9 мая (9 мая было вчера), сэр Николас Фентон обнаружил в письменном столе своего кабинета бумажный пакет. На нем было написано отличным почерком: „Мышьяк, смертельный яд“. Под этим стоял какой-то знак или эмблема, изображенная синими чернилами. Будучи очень удивленным, сэр Николас вызвал меня и спросил, как это сюда попало. Я ответил, что не знаю. „А что, по-твоему, означает этот знак?“— осведомился он. „Ну, сэр, — ответил я, — не сомневаюсь, что этот знак висит над дверью какого-нибудь аптекаря…“

Освежив в памяти фрагмент манускрипта, Фентон посмотрел на стол, который до сих пор — представлял себе лишь мысленно. В нем имелся только один ящик, находящийся под крышкой. Кто-то, причем не сэр Ник, положил в него «бумажный пакет». Фентон со скрипом выдвинул ящик.

Да, пакет все еще был там, немного смятый, но свежий, около трех дюймов в ширину, довольно плотный и подвернутый с обоих краев. Прикоснувшись к нему, Фентон обнаружил, что внутри находится порошок. Белый мышьяк, известный с незапамятных времен, и в достаточном количестве, чтобы удовлетворить саму Локусту47.

Открыв пакет, Фентон отвернулся от стола.

— Мышьяк, — сообщил он. — Кому из вас знаком этот пакет?

Большой Том что-то буркнул и покачал головой. Нэн Кертис, бросив на пакет любопытный взгляд, снова начала плакать. Китти, отступившая в тень комода, шепнула так тихо, что Фентон едва ее расслышал:

— Поменьше рыпайся, пирожок.

— Скажи-ка, — обратился Фентон к Нэн Кертис, стараясь говорить как можно мягче, дабы предотвратить истерику. — Напитки и пряности, из которых готовили поссет для миледи, хранились отдельно или среди других продуктов?

— Отдельно, сэр, — подумав, ответила Нэн. — Даже молоко использовали только самое свежее — доставленное прямо с фермы.

— Великолепно! — заявил Фентон. — Это объясняет многое! Ты понял, о чем это говорит, Джайлс?

Он обратился к слуге исключительно из злого озорства. В этот момент Джайлс, зайдя сбоку комода, пожирал глазами Китти, которая его не видела. Торчащие светло-рыжие волосы слуги и глянцевые темно-рыжие локоны Китти резко выделялись на фоне темного дерева с вырезанными на нем головами сатиров, чьи лица казались куда менее козлиными, чем лицо Джайлса.

Однако ничто не могло вывести его из равновесия.

— Это очень просто, сэр, — тотчас же ответил Джайлс.

— А именно?

— Сэр, мы узнали, что эта… эта бедная девушка не подсыпала яд в поссет. Мы узнали, что никто не прикасался к напитку, когда его относили наверх. Следовательно, яд, по-видимому, находился в одной из составных частей поссета, прежде чем он был приготовлен.

— Отлично, честный Джайлс! — Фентон обернулся к трем остальным. — Таким образом, мы можем все проверить очень простым способом. Спустимся на кухню, приготовим точно такой же поссет, какой готовили для миледи, и вы все выпьете его.

За исключением бьющегося в окно ветра, в кабинете стало абсолютно тихо. Лица присутствующих менялись в процессе постижения ими услышанного.