Дьявол в бархате

Мег, охваченная ужасом, огляделась вокруг, едва не падая на колени.

— Остановись! — прошептала она. — Умоляю! Ты не должен этого говорить!

— Следовательно, — Фентон зловеще улыбнулся, — он и в самом деле близко?

— Нет, он очень далеко! Он забыл о тебе — ты для него не более чем песчинка. Он обещал…

— Обещал?

— Обещал мне, — продолжала Мег, — что не потревожит тебя больше, ибо знает, что история идет своим чередом. Но если ты вызовешь его или скажешь, что одержал над ним верх…

— Ну, по крайней мере, наполовину так оно и есть, — заметил Фентон. — Конечно, его гнев и насмешки выгнали меня из твоего дома, где ты сидела полуобнаженной на кушетке и ненавидела меня. Но мой страх был страхом за Лидию. Выиграла история, а не дьявол. Ты слышала, как твой хозяин подтвердил, что моя душа остается при мне, что его и вывело из себя. Значит, я победил.

— Замолчи! Замолчи сейчас же!

Мег понизила голос.

— Что это за звук? — спросила она, оглядываясь вокруг.

— Думаю, — ответил Фентон, — что это львы или какие-нибудь другие звери. Я слышал их и раньше. Возможно, они почуяли твое присутствие — большие и маленькие кошки похожи друг на друга.

— Называй меня, как хочешь, — промолвила Мег. — Все равно в сердце я Мэри Гренвилл, как ты — Николас Фентон из Кембриджа. Я, последовавшая за тобой в прошлое, люблю тебя и не хочу видеть твою смерть! — Мег вновь прижала ладонь к лицу. — Мои мысли путаются! Но если я докажу, что у меня добрые намерения, ты выслушаешь меня?

Подойдя ближе, Мег устремила на него ясные серые глаза, в которых не было видно ни хитрости, ни коварства.

— Хорошо, я выслушаю тебя.

— Тогда смотри! Дверь твоей камеры не заперта! — Мег указала на дверь свободной левой рукой. — Ты гораздо лучший пловец, чем я, хотя и меня считали неплохим, когда мы вместе плавали в Ричмонде. Прыгай со стены, плыви под причалом, и ты свободен!

— Свободен? И куда же мне идти?

— Ты выглядывал этим вечером из южного окна камеры?

— Да.

— Тогда ты заметил большой корабль у противоположного берега? С двумя зелеными огнями на… нет, не могу вспомнить, как это называется…

— Неважно — я заметил корабль. Ну и что из этого?

— Это «Принц Руперт»— линейный корабль его величества, — ответила Мег. — На нем сорок… шестьдесят… не помню, сколько орудий. Он здесь ради тебя. Тебе нужно только проплыть триста ярдов, и ты спасен! Корабль доставит тебя в любой порт Франции по твоему выбору.

Фентон уставился на нее. Он пытался заговорить, но Мег прикрыла ему рот ладонью.

— Более того! — продолжала она дрожащим голосом. — Этим вечером все надзиратели и солдаты из Средней башни и из башни Святого Фомы в конце дорожки для часовых приглашены на банкет в апартаменты коменданта и сейчас находятся там. В тайну посвящен только комендант и отчасти полковник Хауард. Так что, если какой-нибудь часовой не разглядит тебя, путь свободен!

— Любопытно! — бесстрастно заметил Фентон. — Кто же распорядился прислать сюда линейный корабль ради моей скромной особы и заставил коменданта Тауэра изменить своему долгу?

— Сам король.

Произнеся эти два слова, Мег отпрянула перед холодно-вежливой улыбкой Фентона.

— Ну, тогда, — усмехнулся он, — король ведет странную игру против себя самого. Одной рукой он запихивает меня в Тауэр, а другой организует мое спасение весьма изощренным способом. Не проще ли было бы освободить меня?

— Нет-нет! Ты играешь словами, не думая о смысле происходящего! По-моему, ты имел аудиенцию у короля?

— Да.

— Тогда ты должен понимать, что он не может действовать открыто. Милорд Шафтсбери уже более двух недель назад вернулся в город. Глупец! Король посадил тебя я Тауэр, чтобы спасти, а не погубить!

— Спасти… — Фентон сделал паузу. — И все-таки ты не до конца убедила меня, — сказал он.

— Я думала, дорогой, что ты поверишь мне на слово, — продолжала Мег, — но на это было глупо надеяться. Хочешь взглянуть на доказательство?

— Да.

Левая рука Мег метнулась под плащ, где она, несомненно, прятала какое-то оружие. Фентон тотчас же схватился за тяжелый стол, намереваясь размозжить ей голову, если она попытается ударить его кинжалом или шпагой. Но стул дрогнул в его руках.

Продолжая придерживать что-то под плащом правой рукой, Мег протянула ему сложенный лист плотной бумаги. Фентон, разрываемый между надеждой и недоверием, опустил стул.

— Однажды, — улыбнувшись, прошептала Мег, — ты едва не убил меня стулом в моей спальне у тебя дома, а я из ревности хотела ударить тебя кинжалом. — Она взмахнула бумагой. — В комнате достаточно света, чтобы прочитать написанное здесь.

Фентон быстро поднес бумагу к серебристому сиянию, льющемуся сквозь западное окно. Хотя подпись отсутствовала, почерк, несомненно, принадлежал королю. Он начал читать вслух:

«Сэр Н. Ф. ! Вы по-прежнему можете мне доверять. Говоря откровенно, вы для меня слишком полезны, чтобы я позволил вам угодить в лапы милорда Ш. К тому же я обязан искупить свою вину, ибо обманул вас, сам будучи обманутым, ложно обвинив вашу жену. М. Й. назовет вам имя негодяя, обманувшего меня. Повинуйтесь ей. Скоро вы сможете вернуться. Уничтожьте это письмо».

Фентон опустил голову.

Он медленно разорвал письмо на мелкие кусочки и бросил их за решетку, где они поплыли в воздухе над рвом. Ему пришлось несколько раз прочищать горло, прежде чем он смог заговорить.

— Мег, я ничего не понимаю. Меня вовлекли в политику и вертят мной, как марионеткой в кукольном театре! Но ты права — я должен бежать.

Мег, по щекам которой катились слезы, вновь сунула руку под плащ и протянула ему шпагу работы Клеменса Хорнна в старых шагреневых ножнах, прикрепленных к поясу тонкими цепочками.

— Мег!

Фентон затаил дыхание. Надевая пояс со шпагой, он ощущал радостное возбуждение, какого не испытывал никогда. Сделав два шага к незапертой двери, Фентон наткнулся на стоящий в тени стол и повернулся к Мег.

— Дорогая моя, я должен быть с тобой откровенным, — заявил он. — Я убегу, но не поплыву к кораблю.

Глаза Мег расширились. На ее лице появилось выражение ужаса.

— Нет! — воскликнула она, и ее крик отозвался эхом в каменных стенах. Фентон испугался, чтобы ее не услышал часовой. Мег, схватила его за руки.

— Нет! — шепотом повторила она. — Иначе ты все погубишь!

— Мег, выслушай меня! Когда меня привели сюда, я сначала намеревался передать письма Джайлсу или Джорджу Харуэллу. Я бы указал им отравителя Лидии. Мег, им была Китти Софткавер! После этого я нашел бы какое-нибудь оружие, бросился на тюремщиков, погиб в честном бою и воссоединился с Лидией!

— Нет! Нет! Нет! — крикнула Мег, вцепившись в рукава его батистовой рубашки.

— Но теперь, — продолжал Фентон, — у меня есть шпага! Я могу бежать, доказать вину этой эльзасской шлюхи и, оскорбив дюжину фехтовальщиков из «Зеленой ленты», найти смерть в бою с ними. В рукописи Джайлса написано, что я не умру до 1714 года. К черту этот документ — он ничего мне не сообщил! Думаю, что это подделка или даже чья-то шутка!

— Так оно и есть, — промолвила Мег, и ее слова потрясли Фентона. Однако Мег не дала ему опомниться.

— Скажи, — заговорила она с такой страстностью, что он вновь ощутил неуверенность, — ведь я доказала свои добрые намерения?

— Ну… это невозможно отрицать.

Отпустив его руки, Мег подбежала к западному окну. Как ни странно, Фентон, несмотря на тишину, не услышал шороха ее нижних юбок. Казалось, она изучает положение луны.

— Час истекает и вместе с ним уходит твоя надежда на спасение, — сказала Мег, снова подойдя к нему. — Но еще есть время. Если я все расскажу тебе, ты поплывешь на корабль, а не на берег. — Глаза Мег, ставшие зеленовато-черными, неподвижно смотрели на него. — Мне страшно так поступать, но ты вынудил меня.

— Что еще ты можешь мне рассказать?

— Слушай и давай правдивые ответы. Когда ты видел меня в последний раз?

— Я же говорил — когда ты сидела полуобнаженная на кушетке и ненавидела меня за то, что я сбежал от дьявола.

— В тот вечер, — сказала Мег, — меня разъедали злоба и горечь, потому что я опасалась близости…

— Твоего хозяина?

Он едва смог разобрать ее шепот.

— Я перестала называть его хозяином, когда ты попал сюда. Неужели ты не понял, почему я пришла в Тауэр? Я отреклась от него! Отреклась, потому что… — В ее глазах блеснули слезы. — Нет, неважно.

— А ты можешь отречься от него?

— Не знаю. Я могу только попытаться.

Острые ногти Мег впились в ее грудь под плащом.

— Если бы я вернулась к своей прежней вере, то какая бы на меня ни была наложена епитимья, он против нее бессилен.

Мег опустила голову, глянцевые локоны затрепетали у ее щек. Быстро подняв взгляд на Фентона, она вновь зашептала:

— Тем не менее я все еще принадлежу ему. Если бы его глаза и уши не были обращены к другой добыче, далеко отсюда, он бы с края света протянул руку и…

— Пусть попробует! — угрожающе произнес Фентон.

— Нет! Даже не думай об этом! Неужели ты хочешь, чтобы я страдала и мучилась?

— Боже упаси! — воскликнул Фентон, обнимая ее.

— Постой, мои мысли путаются снова, а я должна тебя убедить… Значит, ты видел меня в последний раз в тот ужасный вечер на Аллее Любви. Но я видела тебя…

— Когда?

— В твоем собственном доме, в тот вечер, когда тебя арестовал капитан драгун. Я искусала губы в кровь, видя, как ты болен. Я заметила, как ты с презрением отшвырнул перстень, который дал тебе его величество.

— Мег, откуда тебе известно, как я получил это кольцо? — Фентон немного помедлил. — От дья… от него?

Мег кивнула.

— В тот вечер на Аллее Любви, когда ты ушел, он рассказал мне обо всех твоих мыслях, обо всем, что должно с тобой произойти тогда и в будущем. А до того он… но это неважно, — Мег содрогнулась. — Дорогой, я могу предсказывать будущее!

— И ты знаешь, какая судьба мне уготована?

— Знаю. Это весьма малоприятно. Надеюсь, теперь ты понял мою цель? Я хочу помочь тебе изменить историю ради тебя, как ты сам недавно пытался сделать это ради Лидии.

— И потерпел неудачу. — Правой рукой Фентон привлек к себе Мег. — Но продолжай. Ты видела, как я отшвырнул перстень короля Карла…

— Да, видела. Слуги были заняты мисс Пэмфлин, поэтому я потихоньку подобрала кольцо с пола и скрылась вместе с ним. На следующее утро я отправилась в Уайтхолл, чтобы добиться аудиенции у его величества.

Фентон, несмотря на опасность, сжимающуюся вокруг него кольцом, как лезвия протазанов, почувствовал укол ревности.

— Осмелюсь предположить, — промолвил он, — что король, как случается во многих романтических историях, сразу же поддался твоим чарам и принял предложенную тобой цену?

— Ничего подобного! — сердито ответила Мег. — Несколько дней я не могла получить аудиенцию и, к своему стыду, не осмеливалась вцепиться королю в рукав, когда он каждый день ходил в парк сверять свои часы по солнечным. Наконец, придя в отчаяние, я пробилась прямо в зал Совета.

— И что тогда?

— Король сидел с двумя или тремя джентльменами на краю стола Совета, подписывая множество бумаг. Его взгляд, задержавшись на мне, разумеется, сразу же загорелся, и он отпустил остальных. Но мне он сказал только следующее: «Мадам, зеркало покажет вам, как горько я сожалею об отсутствии свободного времени. Какое у вас ко мне дело?»Я сообщила все необходимое, дав понять, что знаю столько же, сколько он. «Мне понятно, — сказала я, — что вы отправили сэра Ника Фентона в Тауэр с целью сохранить ему жизнь, узнав, что лорд Шафтсбери вернулся в город. Ваши шпионы доложили вам, что милорд задумал страшный план мести сэру Нику».

— Какой план? — хрипло спросил Фентон.

— Его величество, — продолжала Мег, касаясь волосами щеки Фентона, — был очень удивлен моими словами, хотя постарался изо всех сил это скрыть, Я и сейчас вижу его перед собой, смуглолицего, в черном парике, закинувшего ногу на ногу и искоса поглядывающего на меня внимательными глазами…

— Прекрати болтовню, Мег! В чем состоял план лорда Шафтсбери?

Он почувствовал, как Мег содрогнулась.

— Король был в уступчивом настроении, открыв недавно, что обвинения против Лидии беспочвенны. Надеюсь, ты уже не считаешь, что Лидия, пригласив тебя в Весенние сады, заманивала тебя в ловушку?

— Мег, ради Бога…

— Я ведь сама сообщила тебе, что Лидия у портного во всеуслышание говорила о Весенних садах. Так вот, один негодяй, как назвал его король, притворился, что видел письмо Лидии, когда такого письма не существовало в природе. Тебе известно его имя?

— Я слышал об этом человеке и о несуществующем письме от Джайлса, но он не назвал мне имени. Кто же этот мерзавец?

— Человек, считающий, что ты опозорил его перед членами клуба «Зеленая лента». Залечив сломанную ногу (что произошло скоро, как он и говорил в Весенних садах), он переметнулся от бывших хозяев, предложив свои услуги Уайтхоллу. Будучи разоблаченным в обмане с письмом, он возвратился к «Зеленой ленте»…

— Значит, это капитан Дюрок?

— Да, мой… мой бывший покровитель.

Фентона охватил такой приступ гнева, что у него сперло дыхание. Ухватившись за рукоятку шпаги, он представил себе облаченную в белое высокую фигуру усмехающегося Дюрока.

— Я убедила его величество, — заговорила Мег чуть громче, — что он должен прислать за тобой корабль. Сегодня мне пришлось прогуливаться по Тауэру и строить глазки присматривающему за мной надзирателю, а потом скрываться у полковника Хауарда до тех пор, пока…

У Мег внезапно подкосились ноги, и она упала бы, если бы Фентон не подхватил ее.

— Довольно болтать! — прошептала она, успокоившись. — Я должна сообщить тебе план милорда Шафтсбери. Он хочет использовать…

Мег не окончила фразу.

Из зверинца донеслось грозное раскатистое рычание льва. Ему ответил другой лев, затем третий, четвертый…

Мег и Фентон не двинулись с места. Ветерок с Темзы прошелестел в камере, шевеля листву на деревьях. В верхней части северо-восточного окна появилась полоска желтого света.

Фентон подбежал к окну. Портьеры на верхнем окне башни Уэйкфилда, очевидно, в той комнате, где комендант устроил банкет для солдат и надзирателей, отодвинули, пропуская наружу свет. Так как расстояние между башнями было менее сотни ярдов, ветер доносил громкий голос подвыпившего гвардейского офицера, четко прозвучавший в ночной тишине.

— Черт побери! Король Карл этой ночью здорово рычит!

— Король Карл? — испуганно прошептала Мег.

— Не бойся! — сказал ей Фентон, хотя его самого бросало в жар и в холод. — Самого большого льва в зверинце всегда называют в честь царствующего монарха.

Лев зарычал снова.

— Будь я проклят, — послышался еще один голос из окна башни Уэйкфилда, — но мы слишком долго злоупотребляем гостеприимством сэра Роберта! Должно быть, уже без четверти двенадцать!

Раздались протестующие возгласы, напоминающие звуки из зверинца.

— Встряхнись, дружище, и выпьем последний бокал за добрую войну!

— А ба лес франсей!134 — прогремел гвардейский офицер, очевидно, полагая, что говорит по-французски. — Кстати, а где же наш гость? Он, должно быть, под столом или исчез, как призрак леди Джейн!135

Мег быстро зашептала на ухо Фентону:

— Сэр Роберт, будучи человеком трезвого поведения, не может задерживать их позже полуночи, иначе его заподозрят после твоего побега. Ты…

Сильный порыв ветра ворвался в комнату. Тяжелая дверь, ведущая на дорожку для часовых и оставшаяся незапертой, открылась и ударилась о круглую стену со звуком, похожим на выстрел кулеврины.

В башне Уэйкфилда, в окне которой теперь толпилось несколько человек, внезапно наступило молчание.

Фентон поспешил к двери камеры. Снаружи он мог видеть участок дорожки для часовых и достававшие ему до груди зубцы стены с отверстиями между ними на уровне пояса. Фентон ощутил дуновение свежего ветра и услышал успокаивающий шепот волн внизу. Два шага, прыжок и…

— Черт возьми! Что происходит в Средней башне?

— В Средней башне? Да это смотрители хлопают дверями клеток в зверинце!

Что случится с Мег, если он оставит ее, подумал Фентон. Он осторожно закрыл дверь и вернулся к девушке.

Высоко на Тауэр-Грин мелькал фонарь часового.

— План лорда Шафтсбери! — тяжело дыша, потребовал Фентон. — Только, ради Бога, покороче! Какую смерть приготовила для меня история?

Колени Мег дрожали, как ее губы. Она вцепилась в оконную решетку.

— Либо тебя должны убить при попытке бегства отсюда, — ответила она, — либо…

— Послушай, двум смертям не бывать!

— Да, но тебе же известно дьявольское чувство юмора. — Мег запнулась. — Неважно, какая из двух смертей тебя ждет — так или иначе, ты должен изменить историю и спасаться от обеих! Ибо дьявол не сказал мне, от какой именно.

— Что за другая смерть? Говори скорее!

— Боже, помоги мне! — воскликнула несчастная девушка.

— Мег!

— Тебя повезут из Ньюгейта в Тайберн в повозке, где ты будешь сидеть на собственном гробу, и толпа будет забрасывать тебя грязью и камнями, а потом вздернут полумертвого на самой высокой виселице в Тайберне! Теперь ты понимаешь, почему должен спешить на корабль?

— Нет!

— Китти Софткавер, кухарка, как ты и думал, была в твоем доме в тот вечер, когда умерла Лидия. Но ее отравила не она!

— Не она! Тогда кто?

— Ты отравил ее! — ответила Мег. — А Китти Софткавер донесла на тебя магистрату и милорду Шафтсбери.

Глава 23. Последняя дуэль — конец борьбы

— Задвинь занавеску, черт бы тебя побрал! — рявкнул голос из башни Уэйкфилда. — Последний бокал, и мы уходим!

Фентон посмотрел на Мег, освещенную холодным лунным сиянием.

— Сейчас не время для шуток, — шепнул он.

— По-твоему, я способна шутить в такой момент?

— Лгунья! — вырвалось у Фентона.

Однако он с ужасом начал понимать, что произошло в действительности..

— Да, ты понял! — Мег даже сейчас словно читала его мысли. — Преступление совершил ты, но не твои ум и сердце, а душа сэра Ника! Помнишь, как месяцем раньше, в аптеке на Аллее Мертвеца, — быстро продолжала она, — ты страшно испугался, что я могу оказаться отравительницей. Из-за этого тебя охватил приступ гнева, и ты на десять минут потерял память. Душа сэра Ника восторжествовала, ты превратился в него и впал в бешенство.

То же самое произошло с тобой, когда ты вернулся из Уайтхолла после аудиенции у короля. Ты пришел домой, когда твои часы показывали половину девятого, вне себя из-за мнимого предательства Лидии, и стал легкой добычей для сэра Ника. Отправившись прямиком к себе в спальню, ты сел на стул лицом к окну, верно?

Фентон кивнул. Ему казалось, что он утратил дар речи. Тем не менее он прохрипел, еле шевеля губами:

— Но ведь когда я появился здесь в облике сэра Ника, у Лидии уже было легкое отравление медленно действующим ядом! Я вылечил ее, а до того меня там не было! Кто же тогда… ?

— А ты не догадываешься?

— Сэр Ник?

— Да! — ответила Мег. — Он послал Китти купить яд, и хотя это ее рука насыпала мышьяк в поссет, как ты доказал, когда твой ум был остер, настоящим преступником был сэр Ник. Убедился?

— Я… я…

— Слушай! Подлинный сэр Ник почти спятил от страсти к Китти, которая уговорила его избавиться от жены, а заодно и от настоящей Мег Йорк. Разве Китти не описала Мег Йорк (еще не меня) аптекарю, как женщину, пославшую ее купить яд?

— Но я, вернувшись в тот вечер из Уайтхолла, сидел у окна своей спальни!

— Вспомни! Ты пришел в спальню вскоре после половины девятого, как показывали часы на туалетном столе. За последние дни ты привык за ужином выпивать солидную порцию кларета, поэтому на туалетном столе ты держал графин с этим напитком и кубок. А теперь скажи: был графин полон доверху или нет?

Фентон отвел взгляд от заплаканных глаз Мег, полуприкрытых длинными ресницами, но тут же снова посмотрел на нее.

— Был, — ответил он. — Я взял графин и кубок, чтобы выпить, но не воспользовался ими.

Вся сцена явственно предстала перед его мысленным взором.

— Я сел, — продолжал Фентон, говоря все громче, — задумался о своих подозрениях в отношении Лидии. Несмотря ни на что, я не мог в это поверить. Я вскочил в приступе гнева…

— В приступе гнева… — шепотом повторила Мег.

— Да, но я снова сел и…

— И уставился на черноту за окном, — подхватила Мег, обнимая его. — Но во время твоего приступа гнева душа сэра Ника незаметно, как и в аптеке, восторжествовала вновь. В эти покрытые чернотой десять минут, когда ты сам не знал, что делаешь, и произошло отравление!

— Но где же был яд? Ага! Туз, туз и двойка — я выиграл!

— Нет, дорогой! Ты забыл о костюме из черного бархата с засохшей кровью на рукавах, который носил в первый день своего пребывания в прошлом. Он все еще висит в гардеробе в твоей спальне. Никто не притрагивался к нему, как сказал Джайлс, когда ты впоследствии послал за ним. Ты забыл, что в кармане камзола остался пакет со ста тридцатью гранами мышьяка, но душа сэра Ника помнила об этом!

Впервые Фентон задрожал с головы до ног. Мег, опустив голову, с трудом заговорила вновь:

— Когда твоя душа покинула тело, сэр Ник налил кубок кларета и насыпал туда около девяноста гран безвкусного мышьяка из пакета. Потом он прокрался вниз, в спальню Лидии, в твоем теле и с твоей улыбкой на устах, но с черной злобой в душе. Слуги ужинали, и никто, казалось бы не мог его видеть.

Однако Китти Софткавер притаилась у двери комнаты напротив, некогда бывшей моей спальней. Китти, имевшая ключ от парадного входа, вошла в дом следом за тобой, воспользовавшись отсутствием слуг в нижнем холле. Ведь даже Сэм, повинуясь твоему приказу, не стоял у парадной двери. Китти намеревалась запустить коготки в шкатулки с драгоценностями Лидии. Она ведь не могла предполагать, что Лидия сегодня ляжет так рано! В итоге Китти так и не попала в спальню Лидии, зато она видела сэра Ника, оставившего дверь приоткрытой.

Ты провел в спальне Лидии всего две минуты, войдя туда примерно без двадцати девять. Теперь спроси себя о том, о чем спросил бы толковый магистрат.

Мег крепко обняла дрожащего Фентона.

— Да, — пробормотал он, — я начинаю верить…

— Твоя власть над Лидией была безраздельной. Она слишком… слишком любила тебя. Характер у нее был мягкий и добрый. Твоим приказам она повиновалась сразу же. Из чьих рук, кроме твоих, Лидия приняла бы хоть каплю еды или питья?

— Да, теперь все ясно!

— А какой напиток, кроме кларета из твоей спальни, мог отравить ее? Все вино, до последней капли, как сказал Джайлс, было заперто в винном погребе. Наверху не было даже ячменного отвара. Так что все это правда, хотя она и исходит из уст дьявола!

Когда Мег говорила о Лидии, Фентон временами ощущал терзающую ее ревность, которую она умело скрывала. Теперь он видел то, чего не видел ранее, будучи ослепленным. Он не был единственным человеком, удерживающим крышку гроба над душой другого. Мэри Гренвилл, хотя она уже стала, практически, ведьмой, делала то же самое со злобной душой подлинной Мег Йорк.

Он и Мег походили друг на друга и вели себя одинаково.

— В течение этих двух минут в спальне Лидии, — спросил Фентон, — что сказали друг другу она и я… то есть сэр Ник?

— Этого я тебе не скажу! Никогда!

Из зверинца вновь донесся рев льва по кличке король Карл. За окнами мелькали фонари смотрителей, пытавшихся успокоить менее крупных зверей. Мег снова охватил страх. Она указала на Башню Уэйкфилда.

— Тот человек сказал, что они пьют последний бокал! Надзиратели или солдаты скоро будут здесь!

— Я не пойду! — заявил Фентон, все еще не пришедший в себя после потрясения. — Не знаю, почему, но ты моя, и если я отправлюсь на корабль, то лишь вместе с тобой!

Мег посмотрела на него, откинув голову; в ее глазах опять блеснули слезы.

— Теперь я многое могу представить себе сам, — быстро продолжал Фентон. — Сэр Ник забрал отравленный кубок из спальни Лидии. В моей… в своей комнате он вымыл его, используя воду из кувшина на туалетном столе, и вылил остатки в окно. Кивни, если я говорю правду. Отлично!

Следовательно, яд был принят не за ужином, а незадолго до того, как наступило без двадцати девять. Стоп! Как могла Лидия умереть так скоро — в полночь? Это невероят… Совсем забыл! Ты сказала, около девяноста гран мышьяка? Сильный спазм в желудке мог вызвать смерть от болевого шока у ослабленной несколькими часами мучений жертвы. Именно так Джайлс и описал ее кончину.

Такая огромная доза яда должна была вызвать приступ боли через восемь минут. Убийца вернулся к себе в спальню. Джудит Пэмфлин, придя наверх, услыхала стоны Лидии, прежде чем моя голова прояснилась и я проснулся. Это, по-моему, произошло без десяти девять, не так ли?

— Так говорит дьявол. — Помолчав, Мег добавила: — Он видел так много смертей!

— А Лидия… — Фентон колебался. — Лидия, безусловно, понимала, кто дал ей яд. Но даже Джудит Пэмфлин она только сказала, что хочет поговорить со мной, ни проронив ни слова о моем визите с кубком. Она не причинила никаких хлопот — даже, когда умерла.

— Знаю, — Мег опустила голову и заплакала. — Это потому, что она… Нет, я не стану больше говорить о ее любви к тебе! Но отчасти причиной было и то, что Лидия рассматривала происшедшее, как правосудие над ней, так как она один раз все-таки отправила письмо, предающее тебя.

— Я убил ее, Мег!

— Нет, ты не убивал ее! — твердо ответила Мег. — Я докажу это, открыв тебе тайну. Когда сэр Ник совершил свое последнее черное дело, — ее голос стал еле слышным, — его душа была извлечена из твоего тела и унесена прочь, прежде чем ты открыл глаза…

— Унесена дьяволом?

— Нет, иначе тебя бы уже не было в живых. Унесена Тем, — в голосе Мег послышался страх, — о Ком я не смею говорить. И теперь твоя собственная душа — душа Николаса Фентона из Кембриджа — навечно обосновалась в твоем новом теле. Больше не спрашивай меня об этом. Главное, что тебя по-прежнему преследуют многие люди. Китти, кухарка…

Фентон, теперь вспоминая с пониманием свое изменившееся поведение в течение последних двух недель, сразу же выбросил эти мысли из головы.

— Стала бы Китти, девка из Эльзаса, несомненно известная многим магистратам, разоблачать меня как убийцу? И ей бы поверили?

— Поверили бы девице, которой покровительствует милорд Шафтсбери и «Зеленая лента»? Ей уже поверили! Она расхаживает, увешанная драгоценностями, в сопровождении охраняющих ее фехтовальщиков. План Шафтсбери состоит в том, чтобы лишить тебя покровительства короля…

— Покровительства короля?

— О, король подчинится этим требованиям — он ведь всегда так делает, опасаясь недовольства в обществе. Разве ты не сказал это ему в лицо, правда, по другому поводу?

Мег протянула ему руки.

— С того самого вечера, когда ты заключил сделку с дьяволом, — продолжала она, — ты был жертвой обмана и мошенничества. Он охотно согласился на все твои условия и буквально придерживался их. Ведь сам дьявол ничего не предпринимал против тебя — все это было предначертано историей. Он рассвирепел только потому, что ты смеялся над ним. Ты неправильно понял причину его гнева — вот и попал в затруднительное положение, считая себя в безопасности. И все же ты победил его… Что еще тебе непонятно?

— Рукопись Джайлса, — сказал Фентон. — Это тоже обман, хотя в настоящее время она еще не написана!

— Что ты имеешь в виду?

— Почему он вообще написал этот манускрипт? Уничтожив с помощью взяток и подкупов все листовки и памфлеты и даже запись в Ньюгейте, Джайлс хотел, чтобы имя его хозяина не было опозорено в глазах потомства. Люди прочтут только об убийстве, причем страницы с указанием имени преступника предусмотрительно окажутся вырванными, и о благородном сэре Нике, умершем своей смертью много лет спустя. В действительности же он, очевидно, был повешен, а значит, это предстоит и мне.

— Нет! — возразила Мег. — Этого не произойдет, если у тебя хватит духу изменить историю, как ты и собирался с самого начала. Ты сделаешь это?

Ветерок, все еще шелестевший на Тауэр-Грин, придал бодрости Фентону, как купание в холодной воде.

— Сделаю! — ответил он, радостно улыбнувшись и похлопав по рукоятке шпаги. — Ты готова?

— Готова? К чему?

— Сопровождать меня — к чему же еще? Черт возьми, я еще никогда не видел тебя дрожащей и плачущей! Ты боишься?

Мег шагнула назад и распахнула плащ.

— Я убедила короля, что должна бежать вместе с тобой, — призналась она. — Под платьем и нижней рубашкой на мне одет пояс с карманами, где находятся драгоценные камни, чтобы у нас были деньги, и защищенное от воды письмо от его величества французскому королю Людовику. Но когда я увидела тебя, то решила остаться здесь, если ты сам не попросишь меня…

— Тогда я прошу тебя!

— Ради любви?

— Да! Но мы поговорим об этом, когда будем в безопасности. Слышишь? Из Башни Уэйкфилда уже не доносятся звуки пирушки. Они идут сюда!

— Я все еще принадлежу дьяволу, независимо от того, буду ли я Мег Йорк или Мэри Гренвилл. — Мег была не в силах сдержать слезы.

Фентон, готовый двинуться к двери, резко повернулся.

— Думаешь, я, который сам имел дело с дьяволом, беспокоюсь о том, служишь ты ему или нет? К тому же мне кажется, что его Оппонент уже сделал тебя другой… Ты не можешь плыть в плаще и платье — сними их!

Теперь уже Фентон, а не Мег, тревожился о времени.

Если они застанут здесь Мег, то и она, и он прямиком попадут в лапы милорда Шафтсбери, который со всегдашней улыбкой на лице будет держать их мертвой хваткой.

Но Мег все еще колебалась. Откинув назад локоны, она бросила быстрый испуганный взгляд на дверь, выходящую на дорожку для часовых. Фентон собрал в кулак всю свою волю.

— Ты боишься дьявола? — спросил он. — Ручаюсь тебе, что мы убежим из Тауэра, даже если сам дьявол стоит за этой дверью. Пошли!