Уип, широкоплечий кучер, держал такое же бревно; на его выбритом лице играла зловещая усмешка. Конюх Джоб, бывший некогда жонглером в бродячей труппе, располагал двумя тяжелыми дубинками, которыми мог орудовать с быстротой молнии, используя обе руки одновременно.

Третьим фехтовальщиком, помимо Фентона и Джайлса, был молодой Харри. Все четыре шлема ярко сверкали, несмотря на пятна ржавчины, когда Фентон отдавал их обладателям последние распоряжения.

— Я буду краток, — заговорил он. — Они нападают на нас. Мы защищаемся. Каждого из них ждет виселица, поэтому не бойтесь их убивать! С озверевшей толпой иначе нельзя иметь дело. Они еще колеблются, пока у них нет вожака. Когда я дам сигнал, сразу же нападайте! Вы здесь не для того, чтобы вести с ними переговоры, а для того, чтобы уничтожить их! Вам все ясно?

Послышалось утвердительное бормотание; в глазах слушавших отражалось пламя свечи.

— Отлично! — сказал Фентон и смахнул со стола стопку книг, грохнувшихся на пол, подняв облако пыли, дабы они не мешали ему обращаться к слугам через стол. — Теперь уточним наш план. Сначала я выйду один и плюну им в рожи!

— Ради Бога, сэр! — воскликнул юный Харри. — Нас шестеро, а их более шестидесяти! Разве можем мы драться вшестером против шести десятков?

— Даже против двух сотен! — рявкнул Фентон. — А если у тебя кишка тонка, так иди и прячься за женские юбки!

Из-под старых шлемов послышалось почти звериное рычание. Джайлсу, стоявшему неподвижно с обнаженной шпагой, могло бы показаться, что вернулся прежний сэр Ник, но он был бы неправ. Фентон намеренно возбуждал в своих людях бешенство, словно имея дело с боевыми псами.

— Пускай этот трусливый сукин сын убирается, куда хочет!

— Сэр, я остаюсь!

— Тогда слушай меня! Значит, я выхожу один. Дом остается темным. Трое с бревнами и дубинками — назовем их дровосеками; это не точно, но не имеет значения… Том, Уип, Джоб! Станьте слева от меня!

Все трое повиновались. Глаза Большого Тома под шлемом и спутанными волосами сверкали красноватым блеском. Джоб поигрывал двумя тяжелыми дубинками. Уип улыбался.

— Когда я окажусь на полпути к пространству между липами, вы, трое дровосеков, бесшумно выскальзываете из дома. Если вы пригнетесь, то вас не заметят; ведь у них только фонарь и факел. Вы будете держаться слева от меня. Когда вы подойдете к первому дереву, пригнитесь пониже и ждите моего сигнала. Понятно?

— Да, сэр! — рявкнули в ответ три голоса.

— Харри и Джайлс, мы с вами — трое фехтовальщиков. Все сказанное мною дровосекам относится и к вам, с той лишь разницей, что вы будете держаться справа от меня. Ясно?

Снова последовал утвердительный ответ. Сверху послышался грохот. В окна ударил град камней, сопровождаемый дикими воплями снаружи.

— Спокойно! — сказал Фентон, хотя никто не испугался. — Они по-прежнему не осмеливаются напасть, иначе не бросали бы камни. Итак, продолжим!

Я нахожусь в центре. Слева от меня, — он сделал знак рукой, — три спрятавшихся дровосека. Справа, — рука указала в противоположную сторону, — два спрятавшихся фехтовальщика. Увидев, что я высоко поднял шпагу — вот так — обе группы, пригнувшись, крадутся между мной и деревьями. Места для вас хватит — можете даже попытаться смешаться с толпой. Клянусь, я сделаю так, что никто вас не заметит. Все будут смотреть на мою поднятую шпагу. Надеюсь, последнее указание вы не забыли. Дровосеки?

Фентон повернулся лицом к Уипу, Джобу и Большому Тому.

— Не забыли, сэр, — улыбнулся Уип, поглаживая бревно. — Когда вы крикнете «Давайте!», мы трое бросаемся на их правый фланг, вынуждая их встретить нас на самом узком участке аллеи.

— Отлично! Фехтовальщики?

— Когда вы крикнете «Шпаги!», мы бросаемся в атаку, — ответил Джайлс, — и Бог за короля Карла!

— Хорошо! Теперь последнее слово дровосекам. Так как вы должны одним ударом бревна поражать троих, четверых или даже пятерых сразу, не цельтесь противникам в грудь или живот — они могут поймать и отбросить бревно. Метьте только в лицо — вскрывайте им черепа, как апельсин! Каждым ударом дубинки проламывайте голову! Когда очутитесь среди толпы, бросайте бревна и действуйте стальными осями и дубинками. Все наточили колесики шпор, как я вам велел?

Послышалось утвердительное гудение.

— Если кто-нибудь из них свалится вам под ноги, работайте шпорами. Фехтовальщики!

— Да, сэр?

— Старайтесь как можно дольше драться на краю толпы, иначе ваши шпаги окажутся бесполезными. Не демонстрируйте никаких фехтовальных трюков — старайтесь только, чтобы каждый удар шпагой или кинжалом оставлял после себя труп. Оказавшись в толпе, бросайте шпаги и бейте железными брусками по головам. Но берегите кинжалы — держите их наготове и колите в низ живота! Это все!

По глазам слуг Фентон видел, что они доведены до белого каления. Он обнажил длинную обоюдоострую шпагу и выхватил из-за пояса кинжал, сжимая рукоятку левой рукой и опустив большой палец в специальное углубление.

— Я иду — будьте готовы, — предупредил он.

Открыв дверь, Фентон снова обернулся.

— Наносите удары без колебаний! Эта толпа — тиран, верно? Так пусть же трое фехтовальщиков и трое дровосеков сокрушат тирана!

Закрыв за собой дверь, Фентон вышел в темный холл. Идя к парадному входу, он с ненавистью представлял себе не абстрактную толпу, а членов партии милорда Шафтсбери — тучных, богатых землевладельцев, которые расшатывали трон, чтобы приобрести побольше власти и денег, как это делали более чем за поколение до них Пим, Хэмпден99 и Кромвель, и кого историки-виги100 лживо именовали «английским народом».

Ничего себе, народ!

Фентон открыл парадную дверь. Когда фонарь и факел осветили его фигуру, раздался взрыв воплей. Мимо его плеча и головы просвистели два тяжелых камня, на которые он не обратил никакого внимания.

Шагнув навстречу толпе, Фентон крикнул во весь голос:

— Черт бы вас побрал, подонки! Что вам нужно?

Вновь, подобно каменной лавине, прозвучал раскат грома. Небо позади толпы прорезал зигзаг молнии, с треском и шипением ударившей в дерево.

Фентон стоял неподвижно на полпути между дорогой и домом с обнаженными шпагой и кинжалом в руках. Затем он шагнул в пространство между липами, с презрением глядя на собравшихся.

— Где ваш предводитель? — осведомился он и внезапно рявкнул: — Назад!

Мощное воздействие его личности, несокрушимая уверенность в себе заставили возбужденную толпу слегка отступить. Передний ряд, все еще находившийся в шести футах от лип, сделал два шага назад, но визгливый женский голос велел им остановиться.

Фентон, знавший, что его три дровосека уже находятся слева, а два фехтовальщика справа от него, обрадовался, что теперь для них стало больше места.

— Где ваш предводитель, говорю вам?! — крикнул он, высоко подняв шпагу, на которой сверкнули отблески фонаря и факела.

Взгляды собравшихся не отрывались от клинка и от горящих под шлемом глаз Фентона. Он едва мог видеть пригнувшиеся под деревьями тени справа и слева от него.

— Я предводитель, сэр, — послышался резкий голос в группе восьми человек со шпагами, стоящей справа.

Вперед шагнул человек с толстым животом, но с худой и самодовольной физиономией, отлично одетый и с зеленой лентой на шляпе — короче говоря, идеальный представитель партии Шафтсбери. Когда он заговорил, толпа немного притихла.

— Я Сэмьюэл Уоррендер, эсквайр, — сообщил незнакомец. — Вы папист или нет?

— Нет! Но ваше теперешнее поведение может сделать из меня католика!

— Умеете ли вы предсказывать будущее?

— Да! — что было силы рявкнул Фентон.

Он почувствовал, что их сердца сжал суеверный ужас. Пришло время нанести удар!

— Значит, вам захотелось повоевать? — осведомился Фентон, снова поднимая шпагу. — Ну что ж! Давайте!

На правом фланге толпы — точнее с левой стороны, если смотреть на нее — неожиданно появились три фигуры, кажущиеся гигантскими в колеблющемся тусклом свете. Два шестифутовых бревна обрушились на головы собравшихся, в то время как две дубинки в руках Джоба начали страшную пляску смерти.

Стоявшие в первом ряду едва ли видели напавших на них — их взгляды были устремлены на Фентона. Но когда дровосеки добрались до второго ряда, в толпе раздался нечеловеческий вопль ужаса. Дубинки и бревна заработали снова.

— Назад! — взвизгнул длинноногий субъект в старомодной шапочке, тщетно пытаясь взобраться на холмик в дальнем конце улицы.

— Осади назад!

— Бежим к Черинг-Кроссу!

Мертвые и тяжело раненные валялись на спине или лицом вниз в облаках бурой пыли, которая оседала на кровь, не позволяя, к счастью, остальным видеть их размозженные головы. Какой-то человек в парике и с золотыми пуговицами пробежал несколько шагов, вцепившись по неизвестной причине в золотую цепочку от часов, которые отлетели в сторону, когда он рухнул окровавленным лицом в пыль.

Тем временем стоящие с левой стороны (а для Фентона, смотревшего на них, с правой) едва осознавали происходящее, пока до них не дошли крики в толпе.

Фентон, сохраняющий хладнокровие, стоял как на часах.

«Пора!»— подумал он и побежал вдоль смешавшегося переднего ряда. За ним последовали Джайлс и юный Харри.

Тяжелая дубина со звоном опустилась на шлем одного из дровосеков, не причинив ему никакого вреда. Подвергшееся нападению крыло толпы повернулось лицом к дороге, и вместе с ними повернулся и противоположный фланг.

В первоначальной позиции ряды толпы растянулись перед домом и могли окружить и сокрушить всех, кто нападет на них оттуда. Но теперь все изменилось. Конечно, протяженность рядов была еще слишком велика, чтобы их могли атаковать шесть человек, но люди сбились в кучу на не слишком широкой аллее, повернувшись спиной к востоку.

— Шпаги! — крикнул Фентон.

И шестеро атакующих в шлемах устремились вперед как один человек.

Нападение было столь бешеным и решительным, что толпа за несколько секунд оказалась отброшенной на двадцать шагов. Фонарь раскачивался на шесте, факел озарял сцену сражения желто-голубым светом. Хотя никакой гром не мог быть слышен в таком шуме, молния озаряла перекошенные лица.

Восемь фехтовальщиков из толпы устремились навстречу троим нападавшим со шпагами и в течение минуты очутились на земле, мертвые или корчившиеся от боли. Справедливость требует отметить, что никто из них не был силен в фехтовании, за исключением одного, сумевшего продержаться против Фентона тридцать секунд и сделать шесть выпадов, пока Фентон не пронзил ему горло.

Вслед за ним на Фентона набросился Сэмьюэл Уоррендер, эсквайр. Он сделал полный выпад, целясь противнику в живот. Со свистом парировав удар, Фентон поразил прямо в сердце злополучного мистера Уоррендера, скорчившегося на земле, словно раздавленный червь.

Фентон и оба его фехтовальщика, топча упавших и пиная шпорами всех попавшихся под руку, ринулись в толпу. Джайлс, холодный и методичный, каждым ударом шпаги или кинжала наносил рану кому-нибудь из врагов. Харри, бледный но с твердо сжатыми губами, яростно орудовал сверкающим обоюдоострым клинком.

Однако атака начала захлебываться, так как толпа, сперва потерявшая голову, устремилась в контратаку. Даже голоса их звучали спокойнее. Отступивший назад Фентон видел, как шпаги, кинжалы и дубинки передаются из рук в руки стоящим впереди.

Собравшиеся поняли, что удар даже самой тяжелой дубинкой по шлему — способен вызвать у его обладателя только звон в ушах и головокружение. Однако удар по ушному ремню может сломать челюсть. Один или двое могли пробиться к дровосекам и ударить их кинжалами в спину.

Фентон с ужасом увидел, что Большой Том упал. Справа от него послышался треск, когда шпага Харри переломилась надвое.

В тот же момент оборванец с копной черных волос пробился с кинжалом к побледневшему и тяжело дышавшему Джобу, который не заметил его. Фентон прыгнул влево и рубящим ударом почти что отсек кисть руки нападавшему, с удивлением воззрившемуся на собственное запястье. Еще один оборванец, в очках и широкополой шляпе, рвался вперед со шпагой. Рапира Фентона пронзила его насквозь, так что рукоятка ударилась о левые ребра, а острие вышло наружу с другой стороны. Когда Фентон выдернул клинок, оборванец рухнул лицом на землю, куда еще раньше свалились его очки и шляпа.

Бросившись назад сквозь тучи пыли, Фентон увидел, что Харри тоже упал.

— Вы ему не поможете, сэр! — послышался голос Джайлса. — Нам нужно пробиваться вперед!

Джайлс был прав. Фентон, как безумный, ринулся на толпу.

Некоторое время могло казаться, что сэр Ник вновь одержал над ним верх. Его кинжал с кривой рукояткой, предназначенной для левой руки, наносил беспощадные удары в низ живота. Несмотря на то, о чем он предупреждал слуг, толпа не могла воспрепятствовать движениям его правой руки, державшей шпагу.

Сверкающий клинок рубил направо и налево, дважды острие шпаги устремлялось в лицо врагам, которые были не в состоянии удержать его неуловимую руку. Пытаясь вцепиться в запястье Фентона, противники хватали вместо этого острую сталь, крича от боли.

Бешеная атака Фентона вынудила целый участок переднего ряда отступить, толкая локтями стоявших сзади. Тяжелая дубинка, нацеленная на правый наушник шлема, не смогла даже коснуться его головы. Удар кинжалом слева всего лишь слегка поцарапал его, оторвав клок бархатной куртки.

Внезапно Фентон обнаружил себя стоящим в открытом полукруге, где за его спиной не было ни души.

Он едва дышал и видел окружающее, но мозг его работал по-прежнему.

Вокруг было почти тихо, если не считать глухих ударов и свистов шпаг. Сквозь тучи пыли в ноздри проникал запах пота, более резкий и сильный в рукопашной схватке, чем запах крови.

Вдали, со стороны королевских конюшен, послышалась дробь барабанов, бьющих тревогу. Фентон не желал помощи солдат. Разработанный им план сражения нужно довести до конца.

«Если бы я мог подумать хотя бы минуту! — взмолился он про себя. — Полминуты! Даже пятнадцать секунд!»

Приняв внезапное решение, Фентон осуществил то, что в 1925 году назвал бы блефом. Слегка обернувшись вправо, он крикнул:

— Спускайте мастифов! Гром! Лев! Обжора! Голозадый!

Стоявшие впереди дрогнули, но не отступили. Фентон видел перед собой верзилу в заляпанном кровью синем фартуке мясника и маленького волосатого эльзасца, которому он едва не отрубил руку.

— Смерть Дьяволу в бархате! — взревел мясник и внезапно вместе с остальными застыл как вкопанный.

Все услышали собачий лай и звон разбитого стекла. Все увидели трех огромных мастифов, казавшихся еще больше при колеблющемся свете и мчавшихся вперед среди тополей. Обжора был мертв и не мог слышать приказа. Но Гром, Лев и Голозадый — отравленные, больные и полуслепые — ответили на зов, как подобает сторожевым псам.

Они почуяли запах крови и знали, что это не забава в Весенних садах. Пестрый и рыжие псы бросились на врагов, вцепляясь им в горло.

— Вперед! — отдал Фентон последний приказ. — Бог за короля Карла!

Над толпой внезапно поднялись шлем и необъятные плечи Большого Тома, размахивающего, словно титан, дубинкой и каретной осью. Уип и Джоб, изможденные и шатающиеся, ощутили прилив энергии, дающий человеку второе дыхание. Фентон устремился на толпу, сверкая шпагой и кинжалом. Джайлс, отбросив хладнокровие и осторожность, побежал вслед за ним.

И толпа дрогнула!

Несколько секунд Фентон не замечал этого. Сзади отделилась маленькая фигурка и побежала в сторону места торговли сеном и зерном, обычно именуемому Хеймаркетом. За ней последовали еще две-три, потом полдюжины, дюжина…

Фонарь закачался и упал. Люди, казавшиеся размером с муравьев, бежали что было сил в направлении Черинг-Кросса или по Кинг-Стрит. Когда третий и второй ряды толпы растаяли, первому осталось только сквернословить. Последний раз пригрозив нападавшим дубинками, камнями, кинжалами и шпагами, они повернулись и помчались, догоняя остальных.

— Держи их! — крикнул Фентон, размахивая шпагой.

Спустя тридцать секунд все враги скрылись из виду. Аллея осталась пустынной, если не считать многочисленных мертвых и раненых. Некоторые из них стонали или пытались отползти в сторону. Факел, не погасший даже под начавшимся небольшим дождем, освещал жуткую картину желто-голубым сиянием.

Однако, как и предсказывал Фентон, легким дождиком дело не ограничилось. С оглушительным ударом грома небеса разверзлись, и буря разыгралась вовсю.