- Она здесь - в бильярдной.
      Карие глаза Дейдри уже не казались спокойными. Охваченная паникой, она вцепилась в руку Гэррета и заговорила быстро, как Эстелл:
      - На этой стороне три комнаты. Одна - слева от меня, ближайшая к окну в конце коридора - музыкальная комната. Другая, справа от меня,- кабинет мистера Баркли. За ней...- Дейдри указала на восток,- коридор, выходящий в Центральный холл. Дальше, в восточную сторону, еще один коридор, утренняя комната и столовая, а позади буфетная дворецкого и комната экономки, хотя здесь не было ни того, ни другой с Первой мировой войны. Но это не важно. Гэррет... вы не возражаете, что я называю вас по имени?
      - Конечно нет!
      - Вы ведь старый друг Ника, не так ли?
      - Да, но откуда вы знаете?
      - И вы с Фей... Но это не имеет значения. За этой дверью бильярдная, но старый мистер Баркли установил там два столика для пинбола.
      - Старый Кловис?
      - Да. Он любил пинбол не меньше, чем бильярд. Мистер Кловис заказывал настоящие игральные машины в той фирме, которая снабжает лондонские салоны развлечений. Он даже приспособил чашу с монетами у каждого столика, чтобы все могли играть. Я никогда не видела его смеющимся, но иногда он улыбался, бросая пенни в щель и вызванивая очки на пинбольной машине.
      - Вы говорили о Фей...
      - Она только что вбежала в бильярдную, но не смогла запереть дверь там нет ключа. Вы не знаете историю Фей, верно? Не знаете, что с ней случилось?
      - Нет, не знаю.
      - Ну так узнаете сейчас. Каких только несчастий с ней ни произошло, а тут еще мой муж с этой фразой про отравление... Может быть, для нее было бы лучше все вам рассказать. Поговорите с ней, только помягче.
      - Постараюсь.
      И тут случилось непредвиденное.
      - Прошу прощения, мэм,- послышался женский голос. Со стороны центрального холла появилась опрятная, довольно хорошенькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати. Дейдри, столь же опрятная и более чем хорошенькая в своих черных слаксах и оранжевом свитере, быстро обернулась:
      - Да, Филлис?
      - У парадной двери два джентльмена.
      - В такое позднее время? Кто они, Филлис? Что им нужно?
      - Один из них - большой толстый джентльмен, весь надутый, как парус на ветру. Он говорит, что его зовут Фелл.
      - Фелл?- воскликнул Гэррет, чувствуя, что события происходят слишком быстро.- Доктор Гидеон Фелл?
      - Да, сэр.- Филлис снова обернулась к Дейдри: - Другой джентльмен помоложе и не толстый. Я позвала Фебу, а она говорит: "Это не джентльмен, а полисмен в штатском". Не знаю, мэм, может, так и есть. По-моему, он шотландец, хотя по разговору так не скажешь.
      - Филлис, его зовут Эллиот?- осведомился Гэррет.- Депьюти-коммандер отдела уголовного розыска?
      - Эллиот! Я так и думала, что он шотландец! Но я не знала, что им ответить, мэм. Я сказала толстому джентльмену, что здесь никто не болен, и доктор у нас уже есть. Но джентльмен ответил, что он не такой доктор и что мистер Пен посылал за ним.
      - Мистер Пен посылал за ним?- переспросила Дейдри.
      Но их снова прервали. Сразу после появления Филлис дверь в библиотеку открылась. Некоторое время находящиеся в комнате прислушивались к разговору, а последние слова Дейдри подали сигнал к всеобщему исходу из библиотеки.
      Первым вышел доктор Фортескью, который проковылял по коридору и скрылся в музыкальной комнате в заднем юго-западном углу дома. Следующей появилась Эстелл, двигающаяся быстрой кошачьей походкой, но задержавшаяся у двери бильярдной рядом с Дейдри и Гэрретом. Последними показались Эндрю Долиш и Ник, который закрыл за собой дверь.
      - Прошу прощения, Эстелл,- заговорила Дейдри,- но Пен действительно посылал за доктором Гидеоном Феллом?
      - Посылал он или нет, моя дорогая, но я хочу видеть доктора Фелла. Где эти двое мужчин, Филлис?
      - У парадного входа, мисс Эстелл. Я сказала им...
      - Ты должна была проводить их в гостиную. Не важно, я это сделаю.Эстелл повернулась к Дейдри.- Понимаете, дорогая, Пени немного знаком с добрым доктором. По крайней мере, они вели переписку на литературные темы. Сейчас доктор Фелл остановился в отеле "Полигон" в Саутгемптоне - об этом сообщалось во вчерашнем "Эхе". Кто-то представил в колледж Уильяма Руфуса в Саутгемптонском университете якобы оригинальную рукопись "Соперников" Шеридана {Шеридан Ричард Бринсли (1751-1816) - английский драматург}, и доктор Фелл приехал определить ее подлинность. "Соперники"... Это ведь тоже восемнадцатый век, не так ли?
      - Разумеется,- согласился подошедший мистер Долиш.- Если нам повезет, мы рано или поздно выберемся из этого злосчастного столетия. А теперь, так как вы настаиваете, чтобы я просмотрел эти бумаги, я лучше отправлюсь домой. Вы сказали, машина на подъездной аллее?
      - Возле гаража. Хью оставил для вас макинтош, хотя я уверяла его, что дождя не будет. А сейчас я должна поздороваться с доктором Феллом и рассказать ему...
      - Да, но не вы одна, тетя Эсси,- прервал Ник.- Коль скоро дядя Пен выставил нас из библиотеки, я тоже хочу повидать доктора Фелла. Он единственный человек, который в состоянии нам помочь. Спросите Гэррета! Он близкий друг доктора Фелла и может нас представить. Пошли, старина, сейчас мы...
      - Нет,- перебил его Гэррет, которому образ Фей не давал подумать ни о чем другом.- Иди и представляйся сам - он будет рад тебя видеть. Извини, но у меня сейчас другие дела.
      - Идите в комнату, Гэррет!- шепнула Дейдри.- Я буду держать оборону, если понадобится. Нужно дать бедняжке отдохнуть от дурных шуток и двусмысленных замечаний. Идите!
      Гэррет повернул ручку, скользнул внутрь, закрыл за собой дверь - и застыл как вкопанный.
      Это была просторная комната с дубовыми панелями и резиновыми циновками. Три георгианских створчатых окна, закрытые, но не занавешенные, выходили на лужайку, видны были деревья и пролет каменной лестницы, спускающейся через кустарник к Лип-Бич. Над белой линией прибоя поднялся бледный полумесяц, предвещающий дождь.
      В душной комнате свет горел под балдахином, находящимся над бильярдным столом. Единственным другим источником освещения служила стеклянная вертикальная панель пинбольной машины у левой стены. Фей стояла у пинбольного стола, не глядя на него. Несколько секунд она не смотрела и на Гэррета, потом повернулась к нему, подняв голову. Духота в помещении действовала на легкие Гэррета, а выражение лица Фей - на его сердце.
      - Фей...
      - Ты нарочно последовал за мной, не так ли?
      - Конечно. Разве ты не знаешь, что я всегда буду за тобой следовать?
      - В какой-то момент мне этого хотелось. Но теперь я думаю, что тебе не стоило этого делать. Это нехорошо, Гэррет!
      - Нехорошо думать, что все в мире так плохо. Ник бы сказал: "Перестань распускать нюни, малышка". К сожалению, я не умею так говорить. Может быть, сыграем в пинбол?
      - Нет!
      - Давай хотя бы попробуем. Смотри!
      На светящейся панели виднелась надпись красными буквами: "Африканское сафари". Фигура охотника в тропическом шлеме и рубашке цвета хаки направляла ружье в сторону желто-зеленой растительности, очевидно обозначающей джунгли. Рядом с пинбольным столом стоял табурет с глиняной чашкой, наполненной монетами. Гэррет взял один пенни, опустил его в щель и оттянул ручку назад. Пружина выпустила шесть маленьких, но тяжелых металлических шариков, направив один из них на дорожку сбоку стола.
      Гэррет оттянул ручку до отказа.
      - В былые времена, когда табак не облагался такими пошлинами, можно было выиграть пять сигарет, набрав двадцать пять тысяч очков. Давай посмотрим, что произойдет теперь.
      Он отпустил ручку с громким щелчком.
      Шарик вылетел с дорожки и быстро завертелся. Весь стол, казалось, ожил. На экране замелькали призрачные фигуры: лев появился из джунглей, прыгнул и получил пулю. Шарик стал бешено вращаться под звон колокольчиков и мелькание разноцветных огоньков, потом исчез. Гэррет посмотрел число очков, обозначенное красными цифрами внизу панели.
      - Шесть тысяч,- сказал он.- Со львом мы разделались. Теперь на очереди носорог и крокодил. Займемся ими или поищем другой метод борьбы с твоим приступом уныния?
      - Бесполезно.- Фей шагнула назад, держа под мышкой сумочку.- Я говорила, что это грязная история, но ты не знаешь, насколько она грязная. Ты думаешь, что можешь все понять, так как читал о таких вещах. Но этого не в силах понять никто, кого это не коснулось и не потащило на дно.
      - Чего "этого"?
      - Убийства,- ответила Фей. Она отошла еще дальше, прижимая к себе сумочку.- Конечно, это не было убийством, но некоторые думали иначе. Они считали, что это сделала я,- даже теперь меня могут арестовать. Этим вечером я шла по подъездной аллее следом за этими людьми.
      - О чем ты, дорогая? За кем ты шла?
      - За доктором Феллом и мистером Эллиотом! Они оставили машину у въезда на аллею. Я приехала на автобусе из Саутгемптона, пошла по траве, чтобы они меня не услышали, и проскользнула в заднюю дверь. Мистер Эллиот - третий по званию в отделе уголовного розыска; старше него только коммандер и заместитель комиссара. А доктор Фелл... думаю, я могла бы рассказать ему кое-что, но он в некотором отношении пугает меня еще сильнее. Один раз мне показалось, что мистер Эллиот повернулся и посмотрел прямо на меня. Не думаю, чтобы мы когда-нибудь встречались, но он мог видеть мою фотографию. Раз они здесь, все выйдет наружу, и ты окажешься в этом замешанным. Хотя мистер Баркли, очевидно, уже обо мне знает. Слышал, что он сказал в библиотеке? "Кто отравил старика в его собственном доме? И поможет ли нам это узнать правду?" Ты знаешь, о чем он говорил, Гэррет?
      - Да, знаю. Он говорил о сэре Хорасе Уайлдфере, судье, жившем в восемнадцатом веке, который устраивал здесь невесть что.
      - Не может быть! Он имел в виду старого мистера Джастина Мейхью из Дипдин-Хаус неподалеку от Барнстоу в Сомерсете.
      - Фей, ты спятила! И кто такой этот мистер Джастин Мейхью из какого-то там Хауса в Сомерсете? Кем бы он ни был, Пеннингтон не говорил о нем ни единого слова.
      - Может быть, я спятила. Иногда я сама так думаю. Я только знаю, что теперь все станет известным и тебя вываляют в грязи заодно со мной.
      К этому моменту Фей уже добралась до окна. Позади нее луна светила над Солентом. Близость Фей - ее темно-голубые широко расставленные глаза под темными изогнутыми бровями, очертания ее рук и плеч - слишком ярко напоминала ему о такой же луне в другое время и в другом месте и о сценах, которые она тогда освещала.
      - Ты в самом деле думаешь, что меня может оттолкнуть то, в чем ты замешана? Между прочим, я говорил, что люблю тебя?
      - О, как бы я хотела, чтобы ты мог сказать мне это. Но ты не должен. И не трогай меня, пожалуйста! Я могу наделать глупостей, и тогда все станет еще хуже. Стой на месте, Гэррет, и слушай!
      - Ну?
      - Мое имя, прежде чем я изменила его законным образом по одностороннему обязательству, было Фей Саттон. Это произошло более года тому назад - в марте шестьдесят третьего. Как по-твоему, насколько часто встречается фамилия Саттон?
      - Не думаю, чтобы она была очень распространенной.
      - Тогда ты ошибаешься. В лондонском телефонном справочнике четыре колонки Саттонов - от А. Саттона в Торринг-Парке до Саттон-Вейна в Стэнхоуп-Гарденс и Саттон-фиша с Грейт-Портленд-стрит. К тому же...
      - К тому же есть еще Саттон-ин в Кэмберуэлле и Саттон-Заг в Колни-Хэтч? Почему ты не смеешься, Фей? Это пошло бы тебе на пользу.
      - Потому что это не смешно, дорогой.
      - Ладно. Давай договоримся, что мы не будем надрываться от хохота только потому, что кого-то зовут Саттон. Если подумать, это чертовски хорошая фамилия. А теперь - что все это значит?
      Фей отошла к бильярдному столу, бросила на него сумочку и с отчаянием посмотрела на Гэррета.
      - В начале шестьдесят второго года, еще под фамилией Саттон, я откликнулась на объявление и стала секретарем мистера Мейхью, ушедшего на покой биржевого маклера. Барнстоу - маленькая деревушка в Уэст-Кантри, милях в шести от Бата. Мистер Мейхью был старше мистера Баркли и не похож на него, хотя тоже был склонен к меланхолии. Мы с ним отлично поладили. Летом он попросил меня выйти за него замуж.
      - Поладили, говоришь? Ты была его...
      - Нет!- Фей широко открыла глаза.- Как я уже говорила тебе, я не пуританка и никогда ею не притворялась. Но на твой вопрос я отвечаю - нет, нет и еще раз нет!
      - А что ты ответила на его предложение?
      - Разумеется, тоже нет. Мистер Мейхью был вдовцом со взрослыми сыном и дочерью. Но дело даже не в его возрасте. Он был довольно странным человеком и не слишком мне нравился - я даже побаивалась его. К тому же меня всегда пугал брак, так как я привыкла сама зарабатывать себе на жизнь. Но он, казалось, отмахивался от всех моих доводов. Мистер Мейхью заявил, что мне лучше выйти за него, так как он составил завещание в мою пользу. А затем одним октябрьским утром его нашли умершим от чрезмерной дозы снотворных таблеток. На дознании выяснилось, что у мистера Мейхью был рак. Его врач сообщил ему это, и он согласился на операцию, которая могла его спасти, но потом предпочел покончить с собой. Мистер Мейхью действительно составил завещание в мою пользу, но не подписал его. Однако люди говорили, что я не знала об отсутствии подписи. Хуже всего то, что это были мои таблетки пузырек он взял в моей комнате. Теперь ты понимаешь, Гэррет?
      - Да.
      Голос Фей дрогнул:
      - Постоянные разговоры, сплетни, перешептывания! Полицейский инспектор: "Ну, мисс, если вы снова мне расскажете..." Коронер на дознании: "Разумеется, мисс Саттон..."
      - А каков был вердикт?
      - Самоубийство в состоянии психической неуравновешенности. Но, думаешь, это помогло? "Ну, мисс, это только вердикт коронера - мы всегда можем от него отказаться, если найдем доказательства чего-то другого". И сын с дочерью туда же! "Почему вы все еще здесь? Раз вы отвергли старика, то почему продолжали у него работать?" А куда я могла уйти?
      - Спокойно, Фей!
      - "Вы думали, что сумеете его одурачить? Думали, он забудет, что делал вам предложение? Вы не знали, что он не подписал это завещание?" И где бы я ни появлялась, репортеры меня фотографировали. Пресса никак не унималась. Неужели ты не читал об этом в газетах, Гэррет?
      - Если ты помнишь, в октябре шестьдесят второго меня не было в Англии. Я находился в Нью-Йорке, наблюдая за мерзостью под названием "Дворец дяди Тома".
      - Впрочем, возможно, шумиха была не такая уж сильная - мы всегда преувеличиваем то, чего боимся. Я думала, что сойду с ума. Мой рассудок спасло лишь то, что я не фотогенична.
      - Не фотогенична? Если ты имеешь в виду...
      - Только, пожалуйста, не делай мне комплиментов! Я имела в виду лишь то, что плохо получаюсь на фотографиях. К тому же они обычно публикуют самые неудачные снимки. Но мысль о том, что меня могут узнать, заставляла меня шарахаться от камер, как будто я отравила половину своих соседей. Теперь тебе должно быть понятно, что произошло потом. Я рассказала тебе в Париже, что моя тетя умерла, оставив мне маленькое наследство. Это чистая правда. Девичья фамилия моей матери Уордор - тетя была ее сестрой. Я могла получить наследство при условии, что сменю фамилию на Уордор.
      Стоя возле бильярдного стола, Фей задумчиво проводила пальцами по его краю. Электрический свет от лампы над столом поблескивал на ее гладких волосах и подчеркивал матовую бледность кожи. У западной стены стояла еще одна - неосвещенная - пинбольная машина. Не глядя в ту сторону, Фей снова повернулась к Гэррету.
      - Конечно, я хотела получить наследство,- продолжала она.- Но меня пугала публичная процедура перемены фамилии. И конечно, пресса! Репортеры всегда говорят, что у них наилучшие намерения, но они становятся абсолютно безжалостными, когда чуют сенсацию. Я боялась, что они свяжут Фей Саттон, которая хочет изменить фамилию, с Фей Саттон из Дипдин-Хаус в Барнстоу, которую полиция надеялась - и все еще надеется - арестовать за убийство.
      - Но ведь ты никого не убивала. Полиция не может повредить тебе, если у них нет никаких доказательств.
      - Кого заботят доказательства? Достаточно подозрений, чтобы искалечить человеку жизнь.
      Фей подошла к нему. Гэррет коснулся ее протянутой руки, и девушка вернулась к столу.
      - Очевидно, я тревожилась напрасно. Либо наследство было слишком маленьким, чтобы привлечь внимание прессы, либо они просто проморгали это событие. Не было ни репортеров, ни камер, ни вспышек. В мае я поехала за границу и встретила тебя. Эти десять дней были самыми счастливыми в моей жизни.
      Но даже рядом с тобой в Париже я не забывала о случившемся. Перед отъездом Дейдри устроила меня секретарем к мистеру Баркли - я должна была приступить к работе после возвращения...
      - Этому нужно положить конец, Фей! Ты пережила трудное время, но теперь все кончено, и мы можем об этом забыть.
      - Не кончено и никогда не будет кончено! Что случилось здесь этим вечером, Гэррет?
      - Хотел бы я знать правду.
      - Но что именно произошло? Как я говорила, я шла по аллее позади доктора Фелла и мистера Эллиота. Они беседовали о призраках, проходящих сквозь стену. Я проскользнула в дом через заднюю дверь и направилась в библиотеку сообщить мистеру Баркли, что привезла нужные ему книги и оставила их на столе в главном холле. Я могла бы поклясться, что он ничего обо мне не знает. Из газет на глаза ему попадаются только "Тайме", "Дейли телеграф" и, может быть, саутгемптонская "Эхо", но даже в них он редко заглядывает. Но как только я открыла дверь...
      - Он ничего о тебе не знает! Дейдри ведь сказала тебе, что его слова никакого отношения к тебе не имели.
      - Дейдри сказала еще кое-что. Я выбежала из библиотеки, наверняка являя собой ужасное зрелище. Дейдри бросилась за мной. Перед тем как я спряталась здесь, она что-то выпалила о хождении сквозь стену и холостых патронах. Дорогой, ты должен мне все рассказать!- Внезапно Фей напряглась и указала рукой в сторону западной стены.- Что это, Гэррет? Что это за звуки?
      Глава 10
      Гэррет тоже уставился на западную стену.
      - Дейдри сказала, что там находится музыкальная комната. Это проигрыватель тети Эсси. Когда все вышли из библиотеки, доктор Фортескью направился в музыкальную комнату.
      - Доктор Фортескью? Значит, мы сейчас слышим...
      - Мы сейчас слышим, Фей, попурри из Гилберта и Салливана на долгоиграющей пластинке. Оно началось минуту или две назад с "Корабля "Пинафор", а сейчас перешло к "Микадо". Аппаратура там мощная, и доктор включил звук в полную силу, так что вся комната сотрясается. Но двери закрыты, а стены достаточно плотные, поэтому слова, которые произносят певцы, едва можно разобрать.
      - Ладно, Гилберт и Салливан нам не повредят. Но ты не собираешься рассказать мне, что произошло сегодня вечером?
      - Не думаю, что тебе этот рассказ пойдет на пользу.
      - Я, так или иначе, все узнаю рано или поздно. И предпочитаю услышать это от тебя, а не от кого-либо другого. Пожалуйста, Гэррет, не будь таким жестоким! Расскажи мне!
      От духоты у Гэррета першило в горле. Он подошел к одному из южных окон и открыл его. В комнату сразу повеяло свежим воздухом; послышался шорох прибоя о гальку. История, которую ему предстояло поведать, была вовсе не из приятных. Он изложил ее как можно более кратко, начав с их прибытия в Брокенхерст и лишь слегка коснувшись эпизода, в котором было упомянуто имя Фей. Однако рассказ занял немало времени - даже музыка в соседней комнате успела дойти до громогласной кульминации, сопровождаемой звоном тарелок.
      Фей внимательно слушала, иногда приближаясь к Гэррету и тут же отходя снова.
      - Скажи, Гэррет, что в этой истории удивило тебя больше всего?
      - Если верить рассказу Пеннингтона о визитере с револьвером - а я, несмотря ни на что, ему верю...
      - Тогда что?
      - Ну, если кто-то изображал призрака и выстрелил холостым патроном, то я не понимаю, что он намеревался сделать? Когда берешь револьвер, не вынимая патронов, чтобы проверить их, то оружие с холостыми патронами выглядит точно так же, как с настоящими пулями.
      - Ну и что?
      - Пытался ли "призрак" всего лишь предупредить или напугать свою жертву, зная, что револьвер заряжен холостыми патронами, или же он действительно намеревался выстрелить Пеннингтону в сердце? Каков смысл этих холостых патронов и кто зарядил ими револьвер? Если это не был сам мистер Баркли...
      - Это не он,- решительно прервала его Фей.- Это единственное, что я могу утверждать. Дейдри купила холостые патроны и зарядила ими оружие.
      - Дейдри?
      - Разумеется. Мистер Баркли некоторое время пребывал в таком состоянии, что она боялась, как бы он не покончил с собой. Дейдри не хватило духу украсть револьвер и выбросить его, как поступила бы я на ее месте. Она не говорила мне этого, но я ее хорошо знаю. Если бы револьвер просто исчез, мистер Баркли мог бы прибегнуть к газовой духовке, яду или еще бог знает к чему. Поэтому она заменила боевые патроны холостыми.
      - Если подумать...- Гэррет немного помедлил.- Дейдри говорила, что приняла меры предосторожности, чтобы ее муж не мог застрелиться или еще что-нибудь с собой сделать. Она не сказала, что это за меры. Это было непосредственно перед тем, как мы услышали выстрел и подумали, что все кончено.
      Фей подошла к окну и встала перед ним. Он снова почувствовал тонкий аромат ее духов.
      - Слушай, Гэррет! Трагедии не произошло, но она могла и еще может произойти. Я спросила, что тебя особенно удивило в этой истории, и ты ответил мне так, как ответил бы персонаж детективного романа. Но я имела в виду не это. Ты не глуп и должен был это заметить.
      - Что именно?
      - Год назад,- отозвалась Фей, проведя рукой по отвороту его пиджака,- я прибыла сюда, как секретарь человека, несколько похожего на мистера Мейхью. Еще один состоятельный отшельник, любящий размышлять о собственных неприятностях! Еще один дом в сельской местности, полный раздоров даже в большей степени, чем Дипдин-Хаус! Неужели тебя не удивило, что история повторяется?
      - Только в одном аспекте. У тебя было что-нибудь с Пеннингтоном Баркли?
      - Нет - тысячу раз нет! Даже если бы он мне нравился - а это не так,его, помимо самого себя, интересует только Дейдри. И, по-моему, он ипохондрик - я не верю, что у него в самом деле что-то не так с сердцем.
      - Значит, он не просил тебя выйти за него замуж?
      - Конечно нет! Если бы он проявлял ко мне подобный интерес, я бы убежала из этого дома, как если бы за мной гнался сам сэр Хорас Уайлдфер! Очевидно, ты слышал грязные намеки этой ужасной женщины...
      - Ты имеешь в виду тетю Эсси?
      - Разумеется, я имею в виду мисс Баркли! Меня интересовало, какие выводы ты сделал насчет нее из того, что я тебе сказала... вернее - не сказала в поезде. У нее только один талант: она может так ловко имитировать почерк другого человека, что он сам бы не поверил, будто это писал кто-то другой. Может быть, мисс Баркли в действительности абсолютно безобидна и вмешивается во все, только чтобы привлечь к себе внимание. Но бог с ней! Она ничего собой не представляет, в отличие от мистера Баркли. Что ты о нем думаешь?
      - Мне он нравился до тех пор, пока не упомянул твое имя, как мне показалось, с плотоядным интересом. Правда, впоследствии он с достоинством защищался от обвинений тети Эсси. Хотя их спор был совершенно бессмысленным, он восстановил себя в моих глазах. Но сначала...
      - Гэррет! Только не говори мне, что ты ревнуешь!
      - Ты отлично знаешь, что я ревную. Я легко мог бы задушить любого мужчину, на которого бы ты посмотрела, или, если на то пошло, который посмотрел бы на тебя. Меня могут называть старым занудой...
      - Интересно, кто тебя так называет? Я бы могла их разубедить, верно?
      - В таком случае...
      - Нет, не надо! Отпусти меня, мы не можем...
      - Не можем поцеловаться? Почему?
      На сей раз Фей отступила к ближайшей пинбольной машине и прислонилась к ней с раскрасневшимся лицом и вздымающейся грудью. Из соседней комнаты вновь послышалась музыка. Очевидно, доктор Фортескью, неудовлетворенный первым прослушиванием Гилберта и Салливана, снова поставил ту же пластинку. Но Фей не обратила это внимания.
      - Перестань, Гэррет! Лучше подумай. Говоря о фигуре в маске и черной мантии, ты использовал слово "визитер". Это самое неудачное определение. Это существо не было визитером, и мы оба это знаем. Вы вчетвером - ты, Дейдри, Ник Баркли и мистер Долиш - приехали из Брокенхерста в "бентли", так что "призрак" не мог быть кем-то из вас. Я права?
      - Могу поклясться, что да.
      - Тогда кто это был? Если мы отказываемся от мысли, что это кухарка или одна из горничных, то остаются только трое - мисс Баркли, доктор Фортескью и я. И ты ведь знаешь, что все скажут, не так ли? Они скажут, что это была я. Не говори мне, как это нелепо, потому что это так и есть! Хотя меня даже не было здесь - я пропустила один автобус и вынуждена была ехать более поздним, но как это доказать? Когда полиция возьмется за дело...
      - Что ты имеешь в виду? Никто не обращался в полицию!
      - Дорогой, она уже здесь - в лице мистера Эллиота. Я уже рассказала тебе, что меня тревожит. Может быть, они все еще подозревают меня в том, что произошло в Сомерсете. Дейдри тоже беспокоилась из-за этого - она хорошая подруга. И Дейдри, и мистер Баркли знакомы с суперинтендентом Уиком кажется, его так зовут - из хэмпширского отдела уголовного розыска. Дейдри предложила пойти к нему, чтобы узнать, каково мое положение. Но я сказала ей: "Ты что, Дей, с ума сошла? Не смей даже близко подходить к полиции!" Она согласилась и позже поклялась, что не делала этого. Я ей верю. Но происшедшее этим вечером все меняет. Вся грязь и все подозрения вернутся снова. Можешь представить, что теперь все про меня подумают? Что я... как это теперь называют по телевидению... "прирожденная убийца". Но прости меня, Гэррет! Я не хочу надоедать тебе моими глупыми и мелкими неприятностями.
      - Твои неприятности, какими бы они ни были, значат для меня так же много, как и для тебя. Я ведь влюблен в тебя, моя сладкая колдунья. Но повторяю, ты волнуешься без причины. Если та история когда-нибудь всплывет, что маловероятно, кондуктор подтвердит, что ты была в автобусе во время происшедшего. Прошлое забыто.
      - А я тебе повторяю,- воскликнула Фей,- что оно не забыто и никогда не будет забыто! Теперь они обо всем догадаются. Твой друг Ник догадается первым, если он так умен, как ты, кажется, думаешь.
      - О чем же догадается или не догадается его друг Ник?- осведомился чей-то голос. ПО
      Дверь в коридор была открыта. В проеме стоял взъерошенный Ник Баркли и внимательно их разглядывал.
      Фей подошла к бильярдному столу и взяла сумочку.
      - Вы мистер Николас Баркли, не так ли? Да, Гэррет и я были знакомы раньше. Насколько я понимаю, он рассказал вам об этом, как я рассказала своей подруге, взяв с нее обещание хранить тайну. Хотя при нынешних обстоятельствах я едва ли смогу отрицать это перед кем бы то ни было.
      - О, так вы таинственная мисс Икс? Так я и думал!- Ник посмотрел на Гэррета.- Мои поздравления, старина,- твоя склонность к блондинкам полностью оправдана. Но я должен поговорить с тобой, приятель, о чем-то, что ты, кажется, скрывал.
      - А я хочу поговорить с тобой,- отозвался Гэррет,- о том, что ты, безусловно, скрывал.
      - Значит, мы оба...- Ник оборвал фразу.- Что, черт возьми, за грохот в соседней комнате?
      - Доктор Фортескью слушает по второму разу попурри из Гилберта и Салливана. Оно начинается с "Пинафора", как ты можешь слышать, продолжается "Микадо" и заканчивается хором полицейских из...
      - Ну, тогда нам обоим придется подождать.- Ник повернулся к западной стене.- Выключите эту чертову штуку!- крикнул он.
      Но доктор Фортескью никак не мог его услышать. В сопровождении оркестра голос громко, хотя и не слишком выразительно, пел о том, что его обладатель, будучи капитаном "Пинафора", являет собой образец благопристойности. Ник отчаялся в своих попытках - на его виске пульсировала голубая жилка.
      - С нашими выяснениями придется подождать. Я только что рассказал обо всем доктору Феллу - этого человека считают способным разобраться в том, что кажется невероятным. Но, Гэррет, уже одиннадцать! Тетя Эсси ноет из-за своего приема, а дядя Пен... Не мог бы ты протянуть руку помощи?
      - Помощи в чем?- осведомился Гэррет, следуя за ним к двери.
      Тускло освещенный пустой коридор тянулся от занавешенного окна в западном конце до такого же окна в восточном.
      Ник, окинув его взглядом, указал на закрытую дверь в библиотеку слева от них.
      - Когда дядя Пен выставил нас оттуда без двадцати одиннадцать, я закрыл эту дверь. Он запер ее на засов. Подожди минуту!
      Ник подбежал к двери и взялся за ручку.
      - Дядя Пен!- окликнул он, отпустив ручку и стукнув в дверь кулаком.- Я также помню,- бросил он через плечо,- что там две задвижки - одна сверху, другая снизу. Так как дядя не выходил, я делаю блистательный вывод, что он все еще там. Но почему он не отзывается? Дядя Пен!
      Коридор уже не был пустым. Помимо Ника, Гэррета, стоящего у входа в бильярдную, и Фей рядом с ним, тут был доктор Фортескью, вышедший из музыкальной комнаты и остановившийся с неуверенным видом. Мелодия заполнила коридор, но теперь она утратила матросскую удаль и словно сжалась в глупом напевчике:
      На дереве синичка
      Все пела: "Чик-чирик..."
      В тот же момент Дейдри Баркли вышла из столовой.
      - Что происходит?- изумилась она.- Где мой муж?
      - Не знаю!- крикнул в ответ Ник.- А где тетя Эсси? Все еще хнычет?
      - Понятия не имею, что она делает, так как здесь ее нет. Она исчезла.
      - Что?!
      - Я сказала, что она исчезла.- Дейдри подошла ближе.- После того как вы воспользовались вашим правом хозяина поместья, чтобы выставить ее из гостиной, Эстелл была сама не своя.
      - Черт возьми, я не...
      - Вы выставили ее, чтобы монополизировать доктора Фелла. И неужели обязательно кричать во весь голос?
      - Прошу прощения,- вмешался доктор Фортескью, массируя лоб,- но мне показалось, я слышал... Вы возражаете против музыки, сэр?