Генералиссимус (№2) - Генералиссимус. Книга 2

А. Перова украсил орден Красного Знамени. Наплавной мост действовал около года, затем был заменен временным мостом, а впоследствии и капитальным. И это еще не все! В разгар битвы за Сталинград ряд железнодорожных подразделений снимался с технического прикрытия порученных объектов и становился на рубежи обороны. Так, 5 сентября 1942 года 84-й железнодорожный батальон, которым коман довал майор П. М. Шейн (он сменил погибшего капитана Н. Д. Жандарова), был направлен по приказу заместителя командующего фронтом по тылу в распоряжение начальника Сталинградского гарнизона — командира 10-й дивизии НКВД полковника А. Сараева для использования в обороне города. Участник тех событий полковник в отставке М. Н. Грищен-ко вспоминал: «ПолковникА. А. Сараев довооружил нас противотанковыми ружьями, станковыми и ручными пулеметами, гранатами, бутылками с горючей смесью, заменил наши видавшие виды винтовки автоматами, приказал занять оборону в центре Сталинграда на опорных пунктах у площади Павших борцов революции, у Астраханского городского моста и у железнодорожного моста через реку Царица и Госэлеватора. Таким образом, весь наш 84-й путевой батальон с оружием в руках защищал город...» Бывший командир 3-й роты путейцев полковник в отставке Ф. В. Приходько писал: «...Первым у нас принял бой взвод лейтенанта Шпанюка, который оборонял железнодорожный мост через реку Царицу и оперативно подчинялся командиру пехотной части. Его личный состав дрался стойко, храбро и до конца выполнил свой долг. Только несколько израненных бойцов взвода возвратились в расположение роты. Остальные, в том числе и лейтенант Шпанюк, пали смертью храбрых». Таких эпизодов было немало. «И если наша победа под Сталинградом была воспринята за рубежом как величайшее чудо, — писал один из наркомов путей сообщения военных лет генерал-лейтенант И. В. Ковалев, — то не меньшим чудом явилось транспортное обеспечение этой стратегической операции, в результате чего слабые и неподготовленные кусочки сети превратились в непрерывно действовавший крупный выгрузочный район и послужили базой для развертывания контрнаступления невиданной силы». В это чудо весомый вклад внесли военные железнодорожники. Огромную работу, проделанную ими в период битвы на Волге, ярко показывают следующие цифры. С июля 1942 года по 1 января 1943 года в район Сталинграда было доставлено 3269 эшелонов с войсками и 1052 поезда с боеприпасами, вооружением, горючим, продовольствием, медикаментами и другими материально-техническими средствами. Когда было принято решение окружить и уничтожить трехсоттысячную армию Паулюса, то для осуществления этой грандиозной операции надо было создать свежую, мощную группировку войск (причем сосредоточить ее за короткий срок, чтобы противник не успел противодействовать), обеспечить эту ударную группировку всем необходимым до начала операции и в ходе ее. Без долгих доказательств очевидно: если бы рокадная железная дорога на берегу Волги не была построена, не состоялось бы ни окружение, ни уничтожение немецкой армии. Вот такова цепа предвидения Сталина и таковы — нет, не скромность, не беспечность людей, — а сверхбогатство наше подвигами защитников Отечества, их было так много, что порастают они, как их братские могилы, травой забвения даже при жизни поколения победителей. Что же будет дальше?.. * * * Сталинградская битва длилась двести дней. В ходе ее были разгромлены 6-я полевая армия, 4-я танковая армия немцев, 3-я и 4-я румынские армии, 8-я итальянская армия. Общие потери противника убитыми, ранеными, пленными составляют почти полтора миллиона солдат, офицеров и генералов! С этой крупнейшей в истории битвы начинается перелом в ходе Великой Отечественной войны, стратегическая инициатива с этого момента перешла на сторону советского командования. Значительно вырос международный авторитет Советского Союза среди стран-членов антигитлеровской коалиции. Эта победа показала выдающееся мастерство нашего военного руководства и блестящую боеспособность советских воинов. Германская военная машина была потрясена до основания. Союзники Германии — Япония, Италия, Румыния, Венгрия, Испания и Турция — сильно засомневались в успехе развязанной войны, стали искать возможности выскользнуть из-под власти Гитлера. И наоборот, у стран, оккупированных фашистами, появилась надежда на освобождение, в них активизировалась освободительная борьба против оккупантов. Советский народ радостно вздохнул полной грудью, расправил плечи, уверенность в победе помогала преодолевать трудности в ходе дальнейших сражений. Верховный Главнокомандующий Сталин внес очень большой вклад в осуществление этой блестящей стратегической операции, с момента замысла и разработки плана до практического ее осуществления. Он повседневно руководил ходом боевых действий в динамике сражения. Особенно велика его роль в создании и введении в бой стратегических резервов, что определяло не только успех в кульминационные моменты, но и победное завершение всей операции.

На стороне противника...(В дни Сталинградской битвы)

Удивительно, необыкновенно сложное дело — военное искусство. Полководцы, которые стоят во главе армии, или даже государства, когда строят и разрабатывают план войны или отдельной большой операции, располагают вроде бы всеми необходимыми данными. На них работает широко разветвленная сеть разведки самых разных видов: от агентов, которые находятся в расположении противника, до авиации, которая летает над расположением врага и фотографирует его силы. Генеральный штаб — это учреждение, в котором собраны самые талантливые и образованные военные профессионалы. Вес они тоже являются ближайшими помощниками и советниками полководца. И вот, обладая вроде бы всем необходимым, полководцы тем не менее чаше ошибаются, чем одерживают победы. Даже на примере того, что мы уже разобрали, можно убедиться в справедливости этого суждения. План «Барбаросса» долго и тщательно разрабатывался и в высших органах военного и государственного управления, и сам Гитлер, и его ближайшие советники, казалось бы, вложили все свое умение и опыт в составление этого грандиозного плана. А вот при осуществлении все-таки окончательно добиться того, что предусматривалось, не удалось. Москву, как это планировалось, гитлеровцы с ходу не взяли и в несколько месяцев войну победно не завершили. Затем была разработана специальная операция «Тайфун» для окружения и взятия Москвы, и в этом случае, хотя все планировалось на основании данных разведки, точного подсчета наших сил и возможностей обороны, всех других условий, способствовавших или усложнявших осуществление этой операции, командование группы армий «Центр», да и все армейское руководство гитлеровцев, постигла неудача. Москва не была взята, и наступательные группировки, направленные в обход столицы, были разгромлены и отброшены от Москвы. И вот новый грандиозный план, опять-таки составленный на основании достоверных данных разведки и анализа сил Советской Армии, которые остались у нее после всех предыдущих сражений, а также на основе подготовки резервов, которые могла создать наша страна в глубине территории. Этот новый план — удар на Кавказ, к нефтеисточникам, и вспомогательный удар, в сторону Сталинграда, — как видим, хотя и был вроде бы разработан как вполне реальный, гитлеровцам осуществить не удалось. Здесь я бы хотел напомнить читателям многие выступления наших полководцев, военных ученых в печати и с трибун об авантюристичной стратегии гитлеровцев. Я не согласен с этими утверждениями. Да, в политике и стратегии гитлеровского руководства, самого Гитлера авантюризм проявлялся, но не всегда и не везде. Представьте себе, что Гитлер после молниеносного разгрома Польши, а затем Франции остановился бы на этом, прекратил свою завоевательную агрессивную политику в Европе. Ну и что бы тогда сказали ученые и теоретики о «молниеносной войне»? Разве можно было бы назвать эти быстрые и победоносные действия гитлеровской армии авантюристичными? Авантюризм — это когда средства не соответствуют намечаемой цели. А вот в таких случаях, о которых мы говорим, гитлеровцы добились победы. Добились именно молниеносными действиями своих частей и соединений, и теория молниеносной войны, разработанная ими, оправдалась. Но, как я уже сказал, если там средства для выполнения поставленных задач соответствовали целям, то на Кавказском и Сталинградском направлениях такого соответствия не было. За два дня до начала нашего наступления, 17 ноября, Гитлер воодушевлял 6-ю армию на последний и решительный бросок: «Мне известны трудности борьбы за Сталинград и упавшая боевая численность войск. Но трудностей у русских сейчас при ледоставе на Волге еще больше. Если мы используем этот промежуток времени, мы сбережем в дальнейшем много собственной крови. Поэтому я ожидаю, что руководство еще раз со всей энергией, которую оно неоднократно продемонстрировало, а войска с искусством, которое они часто проявляли, сделают все, чтобы пробиться к Волге и по меньшей мере у артиллерийского завода и металлургического предприятия и захватить эти части города». Этот приказ был зачитан всем находившимся под Сталинградом командирам, и на нем была резолюция Паулюса: «Я убежден, что этот приказ вызовет новое воодушевление в наших храбрых войсках». Но непредвиденное свершилось. Два мощных и неожиданных удара по сходящимся направлениям буквально в несколько дней соединились и захлопнули 330-тысячную армию. Командующий группой армий "Б" Вейхс пытался не допустить замыкания кольца окружения. Единственным резервом был 48-й танковый корпус (его называли еще корпус "X") под командованием генерала Гейма. В его составе были 1-я румынская танковая дивизия и 22-я немецкая. Корпус был брошен в горловину закрывающегося окружения, но оказался буквально смят не только частями Красной Армии, но и своими — бегущими в панике румынскими, немецкими, отступавшими в беспорядке частями. Корпус не только не выполнил задачу, но, пытаясь упорно продвинуться вперед, сам пополнил число пленных, угодивших в окружение. Начальник генерального штаба Цейтцлер первым очень осторожно высказал Гитлеру предложение об отводе 6-й армии, пока окружение не состоялось. Гитлер возражал: — Подождем. Корпус Гейма сделает свое дело — не допустит окружения. Спустя некоторое время Цейтцлер, имевший постоянную связь с группой "Б", доложил: — Как я предполагал, корпус "X" не выполнил непосильной задачи, он разгромлен и почти весь попал в окружение. Гитлер побледнел от ярости и закричал: — Кейтель, сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него генеральские погоны и посадите в тюрьму! Это он во всем виноват! Приказ Гитлера был выполнен: генерал-лейтенанта Гейма привезли в ставку. Специальный трибунал под председательством Геринга (он, как у нас Мехлис, был опытным исполнителем таких дел) «провел расследование» и приговорил Гейма к смертной казни. Был издан специальный приказ о провинностях командира корпуса и о суровом приговоре. (Через несколько месяцев Гейм был помилован. Приказ о его казни, как считал Гитлер, сыграл свою воспитательную роль). Цейтцлер, несмотря на гнев фюрера, предлагал отвести 6-ю армию. Но Гитлер, придя в ярость, кричал: — Я не уйду с Волги! Войска 6-й армии, окруженные в Сталинграде, впредь именовать войсками крепости Сталинград! 22 ноября Паулюс доложил в штаб группы армий "Б": «Армия окружена... запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое... Прошу предоставить свободу действий на случай, если не удастся создать круговую оборону. Обстановка может тогда заставить оставить Сталинград и северный участок фронта, чтобы обрушить удары на противника всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой, и соединиться здесь с 4-й танковой армией. Наступление в западном направлении не обещает успеха в связи со сложными условиями местности и наличием здесь крупных сил противника»... 26 ноября Гитлер с помощью своих ближайших военных советников начат создавать группу армий для проведения наступательной операции по спасению 6-й армии Паулюса. В эту группу вошли 4-я танковая армия и 3-я румынская армия, находившиеся в окружении. Командующим этой группой, которой было присвоено имя «Дон», был назначен фельдмаршал Манштейн. Гитлер очень надеялся, что один из талантливейших его военачальников спасет положение и развяжет критический узел на Волге. В группу армии «Дон», кроме указанных, были включены 6-я армия и остатки 4-й румынской армии, находившиеся в окружении. Ей также передавались одна танковая и две-три пехотные дивизии, которые должны были прибыть позже. На совещании по утверждению плана операции, разработанной Манштейном, начальник генерального штаба Цейтцлер еще раз попросил фюрера представить свободу действий 6-й армии, чтобы она прорывалась навстречу группе Манштейна. Гитлер категорически отверг эту просьбу, возразив, что сил 4-й танковой армии и других частей вполне достаточно для того, чтобы прорваться к окруженным. Фюрер также запретил брать части из группы армии "А", находившиеся на Кавказе, для освобождения армии Паулюса. 12 декабря Манштейн нанес первый удар танковой группой Гота. Ее продвижение началось таранным ударом на узком участке фронта, по танки не смогли пробиться больше чем на 50 километров в сторону Сталинграда, где были остановлены контратакующими советскими частями. Цейтцлер вновь попросил у фюрера разрешения на прорыв 6-й армии изнутри. И опять фюрер упрямо отказал. Манштейн просил передать ему из группы армий "А" Кавказского направления хотя бы две танковые дивизии. Как буд то они могли что-то изменить! Но даже эти дивизии не были ему переданы. Он получил ответ, что дивизии в боях так истрепаны, в них осталось всего 58 танков и нет никакого смысла их передислоцировать. Да они и там, на Кавказском направлении, еле-еле удерживают оборону на достигнутых позициях. Кризис назрел и на Кавказском направлении, где находилось ни много ни мало — около 700 тысяч человек. И, напомню, в это время как раз проводил частную операцию на Западном направлении маршал Жуков. Начальник генерального штаба Цейтилер очень испугался этого наступления и оценивал ситуацию следующим образом: «Русское командование теперь приоткрыло свои карты. Оно хотело сначала окружить немецкую 6-ю армию под Сталинградом. Затем оно намеревалось нанести удар в направлении Азовского моря, чтобы уничтожить весь южный фланг немецких войск на востоке». Вот как Жуков перепугал немецкое командование организацией наступления на Западном направлении! На основании такой оценки начальник генерального штаба, понимая, что деблокада Сталинградской группировки обречена на провал, теперь уже думал, как бы поскорее отвести группировку с Кавказа — всю группу армий "А", пока ее там не захлопнули. Цейтцлер прямо сказал Гитлеру: «Если вы сейчас не прикажете отвести войска с Кавказа, там возникнет новый Сталинград». Гитлер наконец понял, что весь его грандиозный план — сзахватом нефтеносных районов Кавказа, с выходом в Иран и далее — провалился. И теперь уже речь шла не только о его престиже, а о необходимости как-то выпутываться из создавшегося положения— После долгих совещаний со своими ближайшими помощниками — Кейтелем, Йодлем и Цейтцлером — он издает очередной приказ: «Оперативный приказ ставки вермахта № 2 от 28 декабря 1942 г. о дальнейшем ведении боевых действий на южном крыле восточного фронта». Здесь я бы еще раз применил обидное слово — авантюризм. В первом пункте нового приказа говорилось: "Как и прежде, моим намерением остается удержать 6-ю армию в ее крепости (в Сталинграде) и создать предпосылки для се освобождения. (Попутно замечу, что упрямство Гитлера просто-таки поразительно. Уже все убедились и всем ясно, что 6-я армия должна прорываться или погибнуть, а Гитлер все упорствует, не дает разрешения на ее выход). 104 Группе армий "А", сохраняя и особенно усиливая свой фронт по побережью и в горах, отойти на некоторых участках постепенно, шаг за шагом, на сокращенный рубеж... (Далее указываются пункты этого рубежа. — В. К.)Группа армий «Дон» по-прежнему обязана сделать вес, чтобы сохранить предпосылки для освобождения б-й армии". Вера Гитлера в полководческие способности Манштейма просто неограниченна. В этом же приказе он, по сути дела, передает под командование Манштейна все силы Юго-Восточного фронта и создает новую группу армий «Юг». В нее входят группа армий "А" и группа «Дон». В ставке Гитлера некоторые представители высшего руководства, в частности Цейтцлер и Йодль, высказывали робкую мысль, что пора бы уже Паул юсу, невзирая на запрещение, ради спасения армии, принять самостоятельное решение на прорыв, поскольку гибель армии проступает очевидно. Но никто не решился все-таки дать такой совет. Сам Паулюс на совещании с командирами корпусов, когда возник вопрос о принятии самостоятельного решения на прорыв, тоже не решился взять на себя лично такую ответственность. 17 января Паулюс записал в своем дневнике: «Район окружения уменьшился наполовину. Бои велись пока еще планомерно, несмотря на тяжелое состояние войск. Командные органы были еще дееспособны». Отдадим должное немецким солдатам, хотя они — наши противники. Самокритично вспомним, что наши части в многочисленных котлах, которые нам устраивали гитлеровцы в первый период войны, не могли должным образом организовать сопротивление, часто командованию в окружении не удавалось твердо взять руководство в свои руки, а если и удавалось, то ненадолго.

Операция «Кольцо»

Сталин понимал: надо найти способ быстрого уничтожения окруженного под Сталинградом противника. Был разработан план операции «Кольцо». 19 декабря, после окончательного обсуждения, Сталин утвердил этот план и принял решение назначить представителем Ставки для осуществления данной операции генерала Воронова, который был артиллеристом. При уничтожении окруженных главную задачу должны были выполнять артиллерия и авиация, поэтому и было принято решение назначить артиллериста. В указании Сталина был такой пункт: "Товарищу Воронову, как представителю Ставки и заместителю товарища Василевского (Василевский руководил всей операцией. — В. К.),поручается представить не позднее 21.12.42 г. в Ставку план прорыва обороны войск противника, окруженных под Сталинградом, и ликвидации их в течение 5—6 дней". Сроки давались, прямо скажем, сжатые: за 5—6 дней уничтожить группировку — это было нереально. Окруженные были полны решимости стоять до тех пор, пока не придут им на выручку. Сталин спешил, ему хотелось как можно скорее довести дело до победного конца. Он еще раз спросил совета на очередном совещании: — Руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела. Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника? Кто-то предложил Рокоссовского. Жуков сказал: — Еременко будет, конечно, обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского. — Сейчас не время обижаться. Позвоните Еременко и объявите ему решение Государственного Комитета обороны. В тот же вечер Жукову пришлось провести этот неприятный разговор. Еременко обиженно говорил: — Товарищ генерал армии, я все же не понимаю, почему отдается предпочтение командованию Донского фронта. Я вас прошу доложить товарищу Сталину мою просьбу оставить меня здесь до конца ликвидации противника. — Андрей Иванович, я думаю, в таком деле тебе лучше поговорить с Верховным самому. — Я уже звонил, но Поскребышев сказал, что товарищ Сталин распорядился говорить по всем этим вопросам с Жуковым. Выполняя просьбу Еременко, Жуков позвонил Верховному и передал свой разговор с Андреем Ивановичем. Но Сталин очень сердито ответил: — Я уже сказал вам один раз, что сейчас не время заниматься обидами. Давайте немедленно директиву о передаче трех армий Сталинградского фронта под командование Рокоссовского. В штаб Сталинградского фронта к новому командующему Рокоссовскому и прибыл представитель Ставки генерал Воронов для окончательного составления плана операции «Кольцо». Такой план был разработан и представлен в Ставку, но не был сразу утвержден, и Воронов получил следующее указание: "Главный недостаток представленного вами плана «Кольцо» заключается в том, что главные и вспомогательные удары идут в разные стороны и нигде не смыкаются, что делает сомнительным успех операции. По мнению Ставки Верховного Главнокомандования, главной вашей задачей на первом этапе операции должно быть отсечение и уничтожение западной группировки окруженных войск противника (дальше указывался район, где находилась эта группировка. — В. К.),а другой удар направить навстречу главному удару и сомкнуть оба удара в районе станции Карповская. Наряду с этим следовало бы организовать удар 66-й армии через Орловку в направлении поселка Красный Октябрь, а навстречу этому — удар 62-й армии, с тем, чтобы оба удара сомкнуть и отсечь таким образом заводской район от основной группировки противника. Ставка приказывает на основе изложенного переделать план. Предложенный вами срок начала операции Ставка утверждает: операцию по первому этапу закончить в течение 5—6 дней после ее начала. План операции по второму этапу представьте через Генштаб к 9 января, учтя при этом первые результаты по первому этапу. Подписи: И. Сталин, Г. Жуков.28.12.42 года". В этом документе явно просматривается сталинский стиль: строгость, конкретность, ясность задач и рекомендаций по их осуществлению. Не знаю, по каким причинам, но Воронов явно за что-то обижался на Сталина. Это просматривается в его книге воспоминаний «На службе военной», которая была издана в 1963 году. Обида отчетливо вырисовывается из таких его слов: «На Сталинградском фронте огромную работу провел член Военного совета фронта Никита Сергеевич Хрущев. Он очень серьезно и вдумчиво отнесся к подготовке планов наступления и многое сделал, чтобы их выполнение было наиболее надежно обеспечено в военном и политическом отношении». Книга Воронова издавалась после XX съезда партии, что явно довлело над автором: Хрущев в те дни был всесильным Первым секретарем ЦК КПСС. У Воронова возникла мысль — до начала операции «Кольцо» вручить окруженной группировке ультиматум с прелло-жением, чтобы она прекратила бессмысленное сопротивление и сложила оружие. Причем ультиматум этот он намеревался не только вручить командованию, но и напечатать массовым тиражом в виде листовок и разбросать с самолетов, чтобы они попали в руки и рядового состава и чтобы солдаты принимали решение каждый за себя. Было известно: среди окруженных ведется активная работа, дабы убедить их — помощь придет, фюрер не бросит; и, самое главное, распространялась ложь о том, что все они будут расстреляны, если попадут в плен к русским. О своем намерении вручить такой ультиматум и просьбу отпечатать листовки Воронов доложил в Ставку. Необходимые боеприпасы и подкрепления для фронта Рокоссовского запаздывали, и поэтому Воронов обратился с просьбой еще и лично к Сталину, чтобы тот разрешил отсрочить начало операции на 6—7 суток. Сталина, видно, обозлила эта просьба Воронова, и он, ничего не сказав, кроме «до свидания», повесил трубку. Но Воронов был настойчив и тут же после разговора послал донесение Верховному Главнокомандующему в письменном виде: "Приступить к выполнению операции «Кольцо» в утвержденный Вами срок не представляется возможным из-за опоздания с прибытием к местам выгрузки на 4—5 суток частей усиления, эшелонов с пополнением и транспорта с боеприпасами... Наш правильно рассчитанный план был нарушен также внеочередным пропуском эшелонов и; транспортов для левого крыла товарища Ватутина. Товарищ Рокоссовский просит срок изменить на +4. Все расчеты проверены мною лично. Все это заставляет просить Вас утвердить начало «Кольца» +4. Прошу Ваших указаний. Воронов".Как только была получена эта шифровка, тут же вызвали Воронова к телефону. Сталин, не поздоровавшись, стал ругать Воронова: — Вы там досидитесь, что вас и Рокоссовского немцы в плен возьмут! Вы не соображаете, что можно, а что нельзя! Нам нужно скорее кончать, а вы умышленно затягиваете! И что это значит у вас в телеграмме «+4»? — Нам нужно еще четыре дня для подготовки. Мы просим начать операцию «Кольцо» не шестого, а десятого января. Последовал краткий сердитый ответ: — Утверждается! — И Сталин бросил трубку. 10 января утром 7 тысяч орудий и минометов открыли ураганный огонь по расположениям противника. Это продолжалось 55 минут. После артиллерийской подготовки войска начали наступление. Пять суток продолжалось это наступление, но противник упорно сопротивлялся. Несмотря ни на какие трудности, в том числе на недостаток продовольствия и боеприпасов, гитлеровцы продолжали обороняться. За пять дней, кроме боевых действий, на расположение врага было сброшено более 1,5 миллиона листовок и около 300 раз по радио окруженным объявляли, что в случае прекращения этого бессмысленного сопротивления к ним будут относиться гуманно. Но на той стороне тоже велась большая политическая работа. Вот какой приказ был обнаружен у одного из пленных:

"За последнее время русские неоднократно пытались вступить в переговоры с армией и с подчиненными ей частями. Их цель вполне ясна — путем обещаний в ходе переговоров о сдаче надломить нашу волю к сопротивлению. Мы все знаем, что грозит нам, если армия прекратит сопротивление: большинство из нас ждет верная смерть либо от вражеской пули, либо от голода и страданий в позорном сибирском плену. Но одно точно: кто сдается в плен, тот никогда больше не увидит своих близких. У нас есть только один выход: бороться до последнего патрона, несмотря на усиливающиеся холода и голод. Поэтому всякие попытки вести переговоры следует отклонять, оставлять без ответа и парламентеров прогонять огнем. В остальном мы будем и в дальнейшем твердо надеяться на избавление, которое находится уже на пути к нам. Главнокомандующий Паупюс".

К 16 января кольцо было сильно сжато, и группировка немцев рассечена на несколько небольших котлов. Рокоссовский собрал совещание, чтобы уточнить задачу и договориться, как действовать дальше. Некоторые командиры предлагали остановиться на двое-трое суток, собраться с силами, так как наши части тоже несли потери, да и снабжение боеприпасами и другим необходимым было налажено не лучшим образом. Рокоссовский, обычно спокойный, на этот раз, видимо, помня гнев Сталина по поводу отсрочек, коротко приказал: — Никаких остановок и пауз! Продолжать наступление! Не давать противнику опомниться! Использовать образовавшиеся бреши, с помощью артиллерии, танков, авиации непременно громить противника. Все, идите, исполняйте! 18 января 1943 года Воронова, отдыхавшего после посещения передовых позиций, разбудили и сказали, что по радио было передано о введении нового звания «маршал артиллерии» и что Воронову первому присваивается это высокое звание. Спустя некоторое время позвонили из Москвы, поздравили с присвоением нового звания, да еще и просили подумать: какую форму он предложил бы ввести для маршала артиллерии. Воронов ответил: — Пусть специалисты подумают. Им должно быть виднее. А в воспоминаниях по этому поводу Воронов пишет: «Было досадно, вместе с тем и смешно. Досадно потому, что в разгар серьезной операции отвлекали такими пустяками». Конечно же, Воронов под пустяками имел в виду форму, а не то, что ему присвоили высокое звание. В эти дни, видя уже бессмысленность сопротивления, Паулюс неоднократно запрашивал разрешение на свободу действий. Под свободой действий ом имел и виду не капитуляцию, а создание ударных группировок, с помощью которых он попытается вырваться с теми, кто еще способен держаться на ногах и держать в руках оружие. Но ответ был неизменным: Гитлер лично требовал — держаться в крепости (как он теперь назвал Сталинград) до последнего! Дисциплинированный Паулюс выполнял приказ. Более того, он до последнего часа подтверждал свою преданность фюреру. 20 января в Германии был праздничный день — отмечалось десятилетие прихода Гитлера к власти. Паулюс отправил телеграмму:

"По случаю годовщины взятия Вами власти 6-я армия приветствует своего фюрера. Над Сталинградом еще развевается флаг со свастикой. Пусть наша борьба будет нынешним и будущим поколениям примером того, что не следует капитулировать даже в безнадежном положении. Тогда Германия победит. Хайль, мой фюрер! Паулюс, генерал-полковник".

Гитлер немедленно ответил: "Мои генерал-полковник Паулюс! Уже теперь весь немецкий народ в глубоком волнении смотрит на этот город. Как всегда в мировой истории, и эта жертва будет не напрасной... Только сейчас германская нация начинает осознавать всю тяжесть этой борьбы и то, что она принесет тягчайшие жертвы. Мысленно всегда с вами и вашими солдатами, Ваш Адольф Гитлер".

В те часы, когда начальники обменивались такими высокопарными посланиями, в «котле» происходила самая настоящая агония. Мне кажется, особенно наглядно свидетельствуют о ней очень печальные, но достоверные документы — выписки из неотправленных писем окруженцев. А не попали эти письма в Германию по цензурно-политическим соображениям: дабы не сеять панику, не снижать моральный дух немецкого народа. «...Я был потрясен, когда взглянул на карту. Мы совсем одни; никакой помощи извне. Гитлер нас бросил. Это письмо дойдет до вас, если аэродром еще в наших руках...» «...Нам остается только ждать; все остальное не имеет смысла. На родине, конечно, кое-какие господа будут потирать руки и радоваться, что сохранили свои посты. В газетах будут публиковаться напыщенные статьи, окаймленные жирной черной рамкой. Нам будут воздавать честь и хвалу. Но не верь этой проклятой болтовне!» «Ты — жена немецкого офицера, и ты должна понять все, что я тебе скажу сейчас. Ты должна знать правду. Правду об отчаянной борьбе в безнадежном положении. Грязь, голод, холод, крах, сомнения, отчаяние, смерть... Я не отрицаю и моей собственной вины за все это. Она стоит в пропорции 1 к 70 млн. Пропорция мала, но вина есть. Я не собираюсь укрываться от ответственности и именно поэтому лишь своей собственной жизнью покрою эту вину...» На следующий день после поздравительной телеграммы Паулюса, 31 января 1943 года, Гитлер спохватился — как же это он оплошал и сразу же не поощрил такого преданного служаку! И полетела в Сталинград еще одна телеграмма — фюрер присвоил Фридриху Паул юсу высшее звание генерал-фельдмаршала! С одной стороны, это было сделано для укрепления боевого духа командующего 6-й армией, а с другой — была тайная надежда: «фельдмаршалы в плен не сдаются». Но замысел фюрера не оправдался — именно в день присвоения этого высокого звания новоиспеченный фельдмаршал сдался в плен. Когда Гитлер получил сообщение об этом, его едва не хватил инфаркт. Он бился в истерике. Он кричал в исступлении: — Как он мог сдаться большевикам!.. Какое малодушие!.. Если отказывают нервы, не остается ничего другого, как сказать: «Я ничего не мог больше сделать» и застрелиться... Это же так просто сделать... Теперь он подал такой пример, нельзя ждать, чтобы солдаты продолжали сражаться... И чтобы солдаты и немецкий народ продолжали сражаться, от них был скрыт факт сдачи фельдмаршала в плен вместе с 95 000 его подчиненных.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.