А картофельный фермер еще долго сидел на крыльце с открытым ртом, пощипывая себя за разные части тела, чтобы убедиться, что это не сон и не видение.
      По мере приближения к городу Огонек обратила внимание на то, что вдоль шоссе рабочие устанавливают новые рекламные щиты. В ярких изображениях она краем глаза уловила что-то знакомое и велела "Дружку" притормозить перед одним из них. Ослепительно улыбающиеся Карлуша и Пухляк смотрели прямо на Клюковку, держа перед собой сверкающий хромированными деталями велосипед.
      -- Вот так штука! -- удивилась Огонек. -- Интересно, чем это они уже успели здесь так прославиться?
      И она стала читать подпись:
      САМОХОДНАЯ ДВУХКОЛЁСНАЯ ТЕЛЕЖКА "ВЕЛОСИПЕД" СИСТЕМЫ ПУХЛЯКА И КАРЛУШИ!
      ТОЛЬКО НА ЗАВОДАХ ПУДЛА!
      БЫСТРО, УДОБНО, ДЁШЕВО!
      -- Так-так-так, -- сказала себе Огонек, трогая дальше. -- Ничего не понимаю.
      Она поехала дальше и по ходу рассмотрела еще несколько щитов, на которых изобретатели велосипеда красовались в разных позах, но с неизменной белозубой улыбкой.
      -- А ну-ка, "Дружок", -- приказала она роботу, -- настройся на местное радио.
      "Дружок" поймал местную радиостанцию, и Огонек услышала голос диктора:
      "...Но тернистый путь Карлуши и Пухляка был усеян колючками и шипами. Не сразу приняло общество поделки талантливых изобретателей, не сразу оценило их мудрость и дальновидный конструкторский талант..."
      Огонек слушала диктора, разглядывала щиты, которые рабочие крепили на дороге, и постепенно до нее начал доходить смысл происходящего. Одновременно ее начал разбирать смех. Сначала она недоверчиво улыбалась, потом начала время от времени фыркать, но вскоре ее окончательно прорвало, и она начала смеяться так, что "Дружок" несколько раз останавливался и спрашивал, не может ли он чем-нибудь помочь.
      Добравшись до города и утерев слезы, Огонек решила немедленно встретиться с Карлушей и Пухляком.
      Через справочную службу гостиниц она узнала место проживания изобретателей. Прибыв на улицу Лоботрясов и поднявшись на двадцать девятый этаж гостиницы "Изумруд", перед самым номером она поосторожничала и пустила вперед "Дружка", который докладывал ей об увиденном внутри по рации.
      Вскоре она была в курсе всех дел и заторопилась обратно в зармок.
      -- Меня там ждут, -- сказала она. -- А пока вы будете ловить свою банду, я потихоньку сама разгипнотизирую всех наших. А то противно на них смотреть, уж лучше бы велосипеды изобретали. Вот эти грибы, -- она вытащила из рюкзака несколько сорванных в лесу козленков, -- эти грибы содержат в себе нейтрализующее вещество. Достаточно съесть хотя бы штучку, чтобы в течение суток не испытывать на себе действия гипнотического...
      Огонек внезапно замолчала, глядя на Пухляка, который, внимательно слушая, жевал наваленные в вазу сушеные козленки. Они с Карлушей прикладывались к грибам уже по привычке, будто в вазу был насыпан изюм или хрустящий картофель. Услышав слова Клюковки, но не поняв их смысла, Пухляк перестал жевать, а лицо у него сделалось испуганное.
      -- Что... -- сказал он, -- в течение суток? Грибы ядовиты?
      Клюковке очень хотелось сказать, что да, ядовиты, а затем полюбоваться им еще минутку, но она пожалела Карлушу и успокоила обоих:
      -- Грибы не ядовиты. Но достаточно съесть хотя бы один, чтобы в течение последующих суток не испытывать на себе действия гипнотического порошка. А зачем же вы их ели?
      -- Мы их ели просто потому, что они вкусные, -- сказал Карлуша. -Только лучше подсушить немножко...
      -- Некоторым удивительно везет, -- вздохнула Огонек. -- Даже непонятно, как это у них получается.
      Тут послышался шум, и в номер без стука ввалились Мига и Кролл.
      Глава двадцатая
      Самый последний визит,
      после которого мы уже едва успеваем
      следить за событиями
      В номер без стука ввалились Мига и Кролл. На них было жалко смотреть: грязные, худые, в изорванной одежде, с красными, обезумевшими глазами.
      -- Где господин министр? -- просипел Кролл, тяжело дыша. -- Нам сказали, что он здесь...
      -- А который вам нужен? -- поинтересовался Фокс. Вместе с Буравчиком они сидели на диване и прикрывались развернутыми газетами.
      -- Господин Тайный министр, это вы!
      -- Допустим, это я. А вы кто такие?
      -- Господин министр! В полиции нас даже не стали слушать, но, по счастью, кто-то из ваших личных сотрудников оказался рядом и посоветовал, где вас можно найти...
      -- Так в чем же дело?
      -- Господин министр...
      -- Послушайте, Кролл, на кого вы похожи! -- шагнул к нему Фокс. -- Я вас едва признал!
      -- Ах, господин министр, вы даже не представляете себе, чего мы натерпелись с того самого дня, когда вы посоветовали нам обратиться к этим...
      -- Ни слова больше! -- Фокс предостерегающе поднял руку. -- То, что вы намерены сейчас сказать, является государственной тайной!
      -- Хорошо, хорошо, господин министр, ни слова больше, как прикажете.
      -- Так что же, вам удалось сбежать из банды?
      -- Мы с самого начала хотели сдаться, но Ханаконда удерживал нас насильно, он бил нас!..
      У Кролла из глаз брызнули слезы, он разрыдался, не в силах больше говорить.
      -- Может быть, вы, господин Мигель, объясните нам, в чем дело? -обратился Фокс ко второму чумазому субъекту.
      -- Они собираются захватить телебашню, -- угрюмо доложил Мига.
      -- Когда?! -- вскричал Фокс.
      -- Да может статься, что они уже там...
      -- Что?! -- Фокс бросился к телефону, а Кролл поднял заплаканную физиономию на второго министра.
      -- Им нужен был ветр-аха-лет, -- выговорил он, всхлипывая и размазывая слезы по грязным щекам. -- Они хотели угнать верт-аха-алет и лететь к ба-ашне. Мы спрята-ались в лесу, а потом за нами гнался Рос-амаха...
      -- Это какой Росомаха? -- поинтересовался Буравчик. -- Тот, который пропал без вести?
      -- Да, дикий г-гном.
      -- Чего-чего?..
      -- Росомаха стал ди-иким гномом...
      А Фокс в это время уже отдавал по телефону судьбоносные для всего подлунного мира распоряжения:
      -- Внимание, внимание! Передать информацию по цепочке: СИРОП В ТРУБЫ! СИРОП В ТРУБЫ! Срочно!
      Фокс отстучал на трубке еще один номер:
      -- Ригль, вы готовы? (Лейтенант Ригль руководил обороной телецентра.) Что? Уже?!. Почему!!!
      Фокс уронил трубку. Он был бледен, по его лицу катились капли пота.
      -- Они уже там, -- произнес он еле слышно. -- Никто не ожидал... все произошло слишком быстро.
      Двадцать первая
      Как Жмурик и Тефтель выполнили работу,
      которую согласно плану должны были выполнять
      Мига и Кролл
      Часом раньше в пустынном переулке остановился темно-зеленый "Циклоп" повышенной проходимости и из него вышли двое гномов. Они молча осмотрелись по сторонам, достали из багажника четыре канистры с бензином и, сгибаясь под их тяжестью, засеменили к автостоянке, занимавшей всю площадь перед телевизионной башней. Остановившись в проходе между тесными рядами автомобилей, первый начал отворачивать крышки. Но второй, одноглазый, сказал ему:
      -- Погоди, Тефтель, осталось еще четыре минуты. Шеф любит, чтобы все было точно.
      Оба присели на канистры, и Тефтель проворчал:
      -- Что толку с этих минут, если полыхать будет всю ночь? Этих минут хватит, чтобы нас здесь арестовали: полицию наверняка уже подняли на ноги. Надо было пристукнуть Мигу и Кролла еще тогда, когда они в первый раз к нам заявились.
      -- Пора, -- сказал Жмурик, поднялся и начал откручивать крышки.
      Опрокинув канистры, они начали щедро поливать асфальт. Бензин глухо булькал и струился под машины, готовый вспыхнуть от малейшей искры.
      -- Эй, что вы делаете! -- крикнул сторож, высунувшись из своей кабинки и принюхиваясь.
      -- Беги отсюда, студент, -- посоветовал Тефтель, едва на него взглянув. -- Сейчас здесь будет жарко.
      Несколько секунд сторож еще стоял, силясь что-то сказать, но потом повернулся и молча припустил прочь во все лопатки.
      Когда весь бензин оказался на асфальте, Жмурик достал спички и поджег закатившийся на край стоянки ручеек. Синее пламя скользнуло под брюхами автомобилей и внезапно ахнуло ярким заревом.
      Поджигатели спокойно вернулись в переулок и залезли в машину. Свое дело они сделали, оставалось только ждать от шефа новых распоряжений.
      Вот взорвался первый бензобак, второй, третий... "Циклоп" содрогнулся, в окрасившемся заревом пожара вечернем небе замелькали обломки -- колеса и куски искореженного металла. Беспорядочный грохот нарастал с каждой минутой, небо заволокли черные клубы дыма.
      -- Ну где же они? -- забеспокоился Тефтель. -- Тебе что-нибудь слышно?
      Жмурик опустил стекло и с улыбкой закивал: за канонадой, криками и сиренами слабо, но прослушивался рокот скрытого за дымовой завесой вертолета.
      Глава двадцать вторая
      Как Ханаконда перехитрил всех
      и осуществил свой план. Почти осуществил.
      Не наверняка
      -- Прыгай, -- приказал Ханаконда.
      -- Ничего... -- гортанно прорычал Росомаха, -- не видно...
      -- Прыгай!
      -- Дым... темно... я не вижу...
      Ханаконда взвел затвор и приставил дуло автомата к виску заросшего шерстью полугнома.
      -- Хорошо, -- прохрипел тот, -- я прыгну. Опуститесь ниже. Еще ниже.
      В клубах дыма совсем рядом показалась мачта антенны, Росомаха сжался пружиной и прыгнул. Вертолет пошел вверх, но Ханаконда успел заметить, что Росомаха всеми четырьмя конечностями ухватился за металлическую арматуру.
      Этим утром, когда Росомаха приплелся в лесную хижину с поджатым хвостом и новой двойной порцией соли в мягкой части, Ханаконда в ярости едва не зашиб его кочергой. Казалось, все планы рухнули и придется еще неделю вымачивать проклятую соль из ягодиц этого бестолкового звереныша. Но прошел час, другой, и всем стало ясно, что новый заряд соли не причинил Росомахе никакого вреда, за исключением душевных и физических мучений.
      Жмурик, Тефтель и Ханаконда начали совещаться и вскоре пришли к совершенно правильному выводу о том, что в данном случае зловредный фермер использовал патроны старого образца, в которых соль еще не была отравлена гипнотическим порошком. И они решили действовать по оговоренному раньше плану.
      По этому плану Мига и Кролл должны были взорвать автостоянку, чтобы отвлечь внимание полиции. Тем временем остальные, пользуясь дымовой завесой, темнотой и грохотом взрывов, могли незамеченными совершить посадку на вертолетной площадке, расположенной в верхней части башни. Но для этого кто-то должен был включить на площадке сигнальные огни, а прыжок с вертолета на верхушку мачты антенны был способен совершить только наполовину превратившийся в обезьяну Росомаха. Как мы уже знаем, он проделал это с успехом.
      Ловко цепляясь за железо пальцами рук и ног, Росомаха спустился на площадку. За дверцей электрического щитка он нащупал рубильник и решительно рванул его в верхнее положение. Посадочная площадка вспыхнула кольцом сигнальных огней.
      За штурвалом сидел Хорек; в школе телохранителей он прошел курс пилотирования вертолета, поэтому посадка в центр светящегося кольца не вызвала у него затруднений. Сам вертолет они тоже угнали легко, купив билеты для обзорного полета над городом и прогнав из машины экскурсантов вместе с пилотом.
      Бандиты спрыгнули на бетонное покрытие и с автоматами наперевес двинулись по коридорам верхнего этажа студии. Росомаха скакал рядом, но безоружный -- доверять автомат ему пока не решались. Коридоры были пусты: охрана и персонал, как они и рассчитывали, спустились вниз, где продолжали греметь взрывы.
      Заметив в одной из аппаратных гнома, Ханаконда подошел к нему, смахнул дулом автомата с его головы наушники и прошипел:
      -- Студия прямого эфира.
      Гном моментально понял вопрос и указал дрожащей рукой в сторону лифта.
      -- Номер, -- прошипел Ханаконда.
      -- Пятьсот тридцать шесть, -- пролепетал гном.
      -- За мной, -- сказал Ханаконда. -- Это на пятьдесят третьем этаже.
      -- То есть, -- поправился гном, -- я хотел сказать, шестьсот тридцать пять!..
      Но бандиты уже шагали к лифту, и его никто не расслышал.
      Глава двадцать третья
      Выясняется, что цифра 536
      совсем не одно и то же, что 635,
      обстановка обостряется
      Сломленный своим внезапным поражением, Фокс сидел в кресле и расширенными глазами смотрел в одну точку. Буравчик включил телевизор. Как министр Связи и участник сопротивления он разделял с Фоксом ответственность за свершившееся злодеяние.
      Экран вспыхнул, но вместо зачитывающего новые установки бандита там замелькали кадры включенного в вечернюю программу веселенького кинофильма.
      Министры быстро переглянулись. Фокс схватил трубку, лихорадочно отбил номер и закричал:
      -- Ригль! Что у вас происходит? Они еще не в студии?
      -- Они на пятьдесят третьем этаже, -- отвечал Ригль, перекрикивая грохот все еще рвущихся на стоянке бензобаков.
      -- Почему они не вышли в эфир?
      -- Мы этого не понимаем, господин министр! Студия прямого эфира десятью этажами выше!
      -- Прекрасно, Ригль! Их оплошность может спасти всех нас!
      Буравчик выхватил у Фокса трубку и простучал по кнопкам. Министры прекрасно понимали друг друга, и теперь все решали секунды.
      -- Алло, аппаратная?
      -- Господин министр, это вы... -- залепетал перепуганный, но не покинувший свой пост главный администратор Масленка. -- Сейчас они будут здесь, они выйдут в эфир, что делать, что делать!..
      -- Слушайте меня внимательно, Масленка, -- твердо заговорил Буравчик. -- Выходите в эфир прямо сейчас, под мою диктовку. Быстро к микрофону и радиосуфлер в ухо! Остальным баррикадировать двери; нам потребуется на все про все меньше минуты. Готовы? Три-два-один -- поехали! "Дорогие телезрители..."
      -- Дорогие телезрители, -- заговорил появившийся на экране гном. -- В это вечернее время вы, как всегда, у своих экранов. Если же кто-то по своей надобности отлучился, позовите, позовите его скорее к телевизору, потому что сейчас мы сообщим вам нечто особенно важное. Ну вот, теперь вы все в сборе. Наверняка вы успели поужинать, и на столе перед вами расставлена чайная посуда. Сейчас каждый из вас возьмет в руки чашку или стакан, подойдет к водопроводному крану, наберет воды и выпьет. Но вот непременное условие: вы должны позволить воде протечь не меньше двух минут, только после этого вы наберете воды и выпьете весь свой сосуд до дна. Итак...
      В эфире послышались выстрелы и треск разбиваемой двери.
      -- Итак, действуйте!
      В следующее мгновение Масленка исчез, и на экранах появились улыбающиеся Карлуша и Пухляк. В эфир пошел блок рекламы.
      Глава двадцать четвертая
      Крысс пытается спасти от позора своего правителя,
      но вынужден сам испить эту чашу до дна. Студент выпивает стакан воды, и ему тоже становится стыдно
      В этот день путешественников с Большой Земли возили на экскурсию к Хрустальным озерам -- на фешенебельную туристическую базу для богачей и высокопоставленных чиновников. Там они играли в мяч, в жмурки, в догонялки, катались на лодках и кормили птиц. А на обратном пути в автобусе дружным хором пели песни. Вернулись вечером усталые и раскрасневшиеся. За ужином, а правильнее сказать, за ежевечерним банкетом наперебой провозглашали здравицы в честь Верховного Правителя, его министров и нерушимой дружбы между гномами двух планет.
      Кроха и Циркуль, тоже растягивавшие губы в идиотских улыбках, на самом деле очень волновались. Огонек во дворец не вернулась, а ее отсутствия будто никто и не заметил. Студент пытался несколько раз окликнуть ее на экскурсии, но Крысс неизменно оказывался рядом и говорил, что видел г-жу Огонек буквально минуту назад. Пупс не хотел волновать гостей рассчитывал вернуть беглянку до наступления темноты. А ночью в ее комнату должны были пустить снотворный газ и сделать укол, который навсегда лишил бы ее памяти.
      После ужина Верховный Правитель уединился с Крыссом и раздраженно потребовал у него отчета о проведенной работе. Пупс уже видел, что почва уходит у него из-под ног, что он зарвался, зашел слишком далеко и не сегодня завтра его невиданная, гигантская авантюра рухнет... Но он уже вкусил дурман безграничной власти и понимал, что вопреки здравому смыслу и даже собственной воле будет цепляться за эту власть до последнего.
      -- Крысс, -- сказал Пупс, нервно кусая себе губы, -- почему вы до сих пор ее не поймали?
      Министр открыл рот, чтобы ответить, но Пупс его перебил:
      -- Я знаю, весь день вы были заняты: прохлаждались на озерах. Бегали, смеялись, размахивали руками... Вместо того чтобы спасать от позора своего правителя!
      -- Но ваше сиятельство сами велели мне находиться возле землян неотступно. Господа Тайный министр и министр Связи могли бы в мое отсутствие...
      -- Не могли! Банда Ханаконды намерена захватить телевидение и диктовать условия моему народу! Эти двое готовят ему засаду, а не прохлаждаются, как некоторые, на озерах. Ах, какой ужас! -- Пупс застонал и обхватил голову руками. -- Враги, враги обступили меня со всех сторон! Они щелкают зубами, они готовы прыгнуть и вцепиться мне в горло!!. -- Пупс схватил себя за горло и задергался.
      Зазвенел телефон, он тут же перестал кривляться и взял трубку. Но от услышанного ему пришлось задрожать по-настоящему.
      -- Что? Как захватили? Как же вы... -- от волнения он стал задыхаться и схватился за грудь. -- Они захватили телецентр... банда Ханаконды...
      Крысс схватил пульт и щелкнул кнопкой. Огромный, в полстены, экран вспыхнул, на нем появилась голова гнома с аккуратно прилизанным пробором.
      -- ...Сейчас каждый из вас возьмет в руки чашку или стакан, -- говорил он, прижимая к уху радиосуфлер, -- подойдет к водопроводному крану...
      -- Это не Ханаконда! -- слабо произнес Пупс, указывая на прилизанного гнома.
      -- Это администратор прямого эфира, -- сказал Крысс. -- И он говорит под чью-то диктовку. Вода, вода... Ах, чтоб тебя! -- До Крысса внезапно дошел смысл происходящего. -- Нельзя, чтобы они пили эту воду!!
      И он выбежал из кабинета.
      Первой по коридору была комната, в которой остановился Студент. Крысс распахнул дверь, но никого не увидел, только администратор Масленка с экрана включенного телевизора заканчивал свое обращение командой "действуйте!".
      И скорее всего, что гномы уже действовали: дверь в ванную комнату была открыта, оттуда доносилось журчание льющейся из крана воды.
      Крысс шагнул в ванную и увидел, как землянин, послушно вытряхнув из стаканчика зубную щетку, полощет его, одновременно пропуская воду положенные две минуты.
      -- А, это вы, господин Первый министр! -- улыбнулся ему Студент. -- Вы, случайно, не знаете, что это за странное пожелание прозвучало только что в эфире? Наверное, это еще одна форма заботы мудрейшего Верховного Правителя о здоровье гномов. Стакан водопроводной воды перед сном -- гениально и просто! Нужно будет сказать Глюку, чтобы он распространил этот опыт у нас в Песочном городе. А что это у вас такой странный вид? Может быть, вам тоже надо выпить воды и лечь спать?
      Студент протянул Крыссу наполненный стакан.
      -- Нет, не хочу, -- сказал тот неожиданно резко. -- И вы не будете пить эту воду. Она... отравлена!
      Студент с изумлением на него уставился.
      -- Враки, она не отравлена! -- послышался рядом писклявый, но решительный голос. -- Не слушайте его, пейте!
      В дверях стояла Кроха, и вид у нее был довольно-таки угрожающий.
      -- Он не будет пить! -- повысил голос Крысс и замахнулся, чтобы выбить стакан у Студента из рук.
      Но тут Кроха внезапно сделала ему подсечку, и Крысс, не успев ахнуть, загремел на пол.
      -- Ах ты... да я тебя сейчас... -- зашептал он в ярости, вставая на ноги.
      Но едва он только протянул руки, чтобы схватить дамочку за горло мертвой хваткой, как та ловко увернулась и в стремительном развороте ударила его ногою в живот. Крысс согнулся в три погибели, застонав от боли и унижения.
      -- А теперь ополоснись немножко, -- сказала Кроха и легонько толкнула его ладошкой в лоб.
      Первый министр кувыркнулся спиной в наполненную водой пенную ванну и забарахтался.
      Кроха обратилась к Студенту, который смотрел на все происходящее, не зная, верить ли своим глазам:
      -- Пейте же скорее, что вы смотрите!
      Студент послушно выпил до дна весь стакан, Кроха отвела его в комнату и усадила в кресло. На экране телевизора в это время Карлуша и Пухляк читали стишок про велосипед, и Студент почувствовал, как ум у него заходит за разум.
      Но вот в следующее мгновение он ощутил, как пальцы его ног свела легкая судорога, как она горячей волной пробежала по ногам и по животу, руки непроизвольно задергались, напряглась шея и ходуном заходила голова. Он забормотал что-то нечленораздельное, спина вдруг выгнулась мостиком, Студент весь напрягся, как струна, затем осел, расслабился и обмяк. На его бледном лице заблестели крупные капли пота.
      -- Как вы? -- прошептала с испугом следившая за его превращением Кроха.
      Студент посмотрел по сторонам, кивнул и, опустив голову, стал сосредоточенно протирать платочком стекла очков. В одно мгновение он все вспомнил, и ему стало стыдно. На его бледном лице начала быстро проступать густая краска стыда.
      -- В водопроводной воде было нейтрализующее вещество? -- спросил он тихо, не поднимая глаз.
      -- Да, -- подтвердила Кроха. -- Огонек позвонила и предупредила нас об этом.
      -- Где она?
      -- В гостинице "Изумруд", с Карлушей и Пухляком. Там с ними еще два министра, они тоже против Пупса.
      -- Значит, теперь все кончено?
      -- Надеюсь, что так.
      -- И нашего вмешательства не потребовалось...
      -- Что ж, и это неплохо.
      Захлюпали ботинки: через комнату прошагал Первый министр. Он был весь в пене, а в сторону дорогих гостей даже не посмотрел.
      -- Теперь они, наверное, сбегут, -- сказал Студент.
      -- А это уже не наша забота, -- ответила Кроха. -- Пусть с ними разбираются сами лунатики.
      Телевизор продолжал работать, но блок рекламы внезапно прервался. На экранах появился гном с жестоким, неприятным лицом. По его удлиненному туловищу прошло легкое волнообразное движение, он снял маленькие темно-зеленые очки, вперил суженные, разбегающиеся в стороны зрачки в объектив и зашипел:
      -- А вот и я, мои дружные и послушные гномы. Меня зовут Ханаконда, я ваш новый возлюбленный Верховный Правитель. Забудьте все, что было раньше; с этой минуты для вас начинается новая жизнь, новый порядок. Те из вас, кто служит в полиции, больше не будут подчиняться гномам из так называемой касты неприкасаемых. С этой минуты больше не будет никаких каст. Вы должны арестовать всех, кто работал на прежнюю власть, они будут сосланы в такие места, где больше не смогут причинить вам вреда. Все ваше имущество -- дома, автомобили, одежда, мебель, фабрики, заводы, земля и вода -- с этой минуты принадлежит государству. Государство -- это я. Все, что вам нужно, вы будете получать от меня, поровну. Не будет больше ни бедных, ни богатых; вы все наденете форму одинакового покроя, удобную и свободную; каждый из вас получит удобную и компактную ячейку для жилья. С отменой собственности вы больше не будете испытывать зависти друг к другу. Каждый из вас будет подчиняться единому для всех порядку. Если же кто-то узнает про другого, что тот не соблюдает распорядок или, хуже того, допускает невежливые высказывания по адресу новой власти...
      Ханаконда продолжал говорить, а Студент и Кроха с испугом смотрели на экран.
      -- Послушайте! -- воскликнула Кроха. -- Да ведь наш возлюбленный господин Пупс был по сравнению с этим настоящим подарком!
      -- Надеюсь, что все успели выпить воду... -- проговорил Студент, еще сильно смущенный проявленной слабостью.
      -- Воду из-под крана? Думаю, что все успели, и теперь для лунатиков его выступление будет хорошим уроком на будущее.
      В коридорах дворца послышались шаги и взволнованные голоса.
      -- Похоже, что наши тоже очухались. Давайте соберемся все вместе и поговорим наконец не только о мудрости и скромности господина Пупса.
      Студент снова густо покраснел.
      Глава двадцать пятая
      Страсти продолжают накаляться.
      Их сиятельство и Первый министр бегут из города,
      воспользовавшись общим замешательством
      -- А ведь господин Пупс был по сравнению с этим настоящим подарком! -слово в слово одновременно с Крохой произнесла Огонек.
      Два министра, два изобретателя и Ослик напряженно смотрели в телевизор, и каждый чувствовал, как по спине у него бегают мурашки. Пухляк зачерпнул из вазы горсть сушеных грибов и запихал в рот. Поспешно разжевав и проглотив, он забежал в ванную, пропустил воду из-под крана и выпил залпом стаканчик. Подумав немного, набрал еще один и выпил. "Это не помешает, -- сказал он, глядясь на себя в зеркало. -- Так-то оно вернее будет".
      Когда он вернулся в гостиную, министров уже не было -- они помчались на телевидение, где страсти продолжали накаляться с каждой минутой. Не было здесь и "Дружка" -- по общему решению "железный гном" отправился вместе с ними для усиления.
      -- Едемте во дворец, -- предложила оставшимся Огонек. -- Если их сиятельство еще не сбежало, я вас с ним познакомлю. Кроме того, пора бы вам уже присоединиться к экипажу: как ни крути, а вы еще члены спасательной экспедиции.
      Оставшиеся не возражали. Но едва они шагнули за дверь, как на изобретателей налетела и закружила обратно в номер стая телевизионщиков, которыми верховодил, размахивая тростью, господин Скупердфильд. Карлуша и Пухляк совсем уже про него забыли, а теперь надо было держать данное слово.
      -- Ладно, поезжайте пока без нас, -- решил Карлуша. -- Мы после подъедем.
      Огонек покачала головой, но ничего не сказала. Все-таки гномы, которые сумели здесь в несколько дней разбогатеть и прославиться, вызывали некоторое уважение.
      А их сиятельство все-таки сбежало.
      Будучи умным гномом, Пупс давно уже поручил Первому министру заготовить для него новые документы на вымышленное имя. Будучи гномом осторожным и предусмотрительным, Крысс изготовил фальшивые документы не только для него, но и для самого себя.
      Когда Первый министр, покрытый мыльной пеной и несмываемым позором, вернулся в кабинет, Верховный Правитель сидел в своем похожем на трон кресле и с ужасом смотрел на Ханаконду, зачитывающего с экрана телевизора манифест о перемене власти и основных положениях нового порядка.
      -- Эй, вы! -- грубо окликнул его Крысс. -- Собирайтесь, пора сматываться отсюда.
      -- Как... вы смеете! -- испуганно произнес Пупс, пораженный как увиденным и услышанным с экрана телевизора, так и немыслимым поведением Первого министра. -- Это мятеж! Я прикажу сейчас же...
      -- Ах, оставьте, ничего вы не прикажете.
      -- Что такое! В своем ли вы уме, господин Крысс? -- Пупс задергал шнурок колокольчика.
      -- Одевайтесь, ваше сиятельство, одевайтесь, никто не придет. Все разбежались, словно зайцы.
      -- Нет, нет, этого не может быть!
      Крысс открыл сейф и начал шарить по полкам.
      -- Держите. -- Он протянул Пупсу документы. -- Это ваше новое удостоверение личности: с этого момента вас зовут Пуфик и вы старший приказчик галантерейного магазина в Сан-Комарике.
      -- Пуфик!.. А почему только приказчик?.. А вы думаете, они все выпили воду?..
      Теперь Пупс говорил только для того, чтобы не молчать. Он все понял и теперь быстро одевался. Надев на себя добротный шерстяной костюм, он окликнул Крысса, продолжавшего рыться на полках огромного сейфа:
      -- Что вы там ищете?
      -- Как это что! Где у вас тут наличные деньги?
      -- Наличные деньги? -- удивился Пупс. -- Я как-то уже и забыл, что это такое -- наличные деньги. На банковском счету есть какие-то миллиарды...
      Крысс перестал рыться и проговорил, глядя на Пупса с нескрываемой неприязнью:
      -- Вы понимаете, что мы теперь нищие?
      -- А у вас самого, что же, нет наличных денег?
      Крысс вынул пухлый бумажник и пересчитал купюры:
      -- Четыре тысячи шестьсот пятьдесят фертингов. И это вместо того, что у нас было...
      -- Ничего, на первое время хватит, -- заметил Пупс примирительно.
      Разыскав в гардеробе пузатый чемодан-саквояж, Крысс принялся сгребать в него все, что подворачивалось под руку: золотые и серебряные безделушки с полок; статуэтки, чернильницу и пресс-папье с письменного стола. Пупс снял со стен несколько картин, отодрал холсты от рам, кое-как свернул и тоже уложил в саквояж.
      Внезапно и громко зазвонил телефон. Оба вздрогнули и переглянулись.
      -- Не подходите, -- сказал Крысс.
      Но не успел замолкнуть первый телефон, как его трель на свой лад подхватил второй, третий, четвертый... Кабинет наполнился тревожным и пронзительным перезвоном стоящих на письменном столе телефонных аппаратов.
      -- Идемте, -- сказал Крысс. -- Сейчас сюда придут.
      Они вышли в пустой коридор, и Пупс направился к парадной лестнице.
      -- Не туда! -- схватил его за рукав Крысс. -- Сюда, через кухню!
      Пробравшись через опустевшую кухню и подсобные помещения, они вышли на хозяйственный двор и, перескакивая через грязные лужи и отбросы, заторопились в сторону темнеющего за каменной оградой леса.
      -- Если пойдем напрямик, выйдем к железнодорожной станции, -- объяснил Крысс. -- Помогите мне забраться.
      Пупс подтолкнул Крысса на кромку стены, подал ему саквояж и протянул руку.
      -- Ну, помогайте же теперь мне! -- зашептал он в нетерпении.
      Но Крысс не спешил давать ему руку. О чем-то задумавшись, он медлил.
      -- Вы даже не знаете моего нового имени, -- сказал он, переживая внутренние колебания.
      Но, как бы там ни было, Пупс стоил немножко больше, чем Крысс.
      -- Опознать ваш труп не составит труда, -- заверил он своего бывшего министра, взводя курок огромного револьвера, извлеченного из-за пазухи, и прицеливаясь. -- Новое имя вам даже не понадобится.