И все-таки, когда начался отсчет последних секунд перед запуском ракеты, Ослик так волновался, что был готов закричать: "Стойте! Стойте!" -и он бы закричал, если б не сковавшее его оцепенение.
      -- ...три, два, один -- невесомость -- пуск! -- скомандовал Квантик.
      Послышалось шипение, ракету тряхнуло вправо, влево...
      -- Держись! Отстреливаемся! -- крикнул Квантик, предупреждая экипаж о катапультировании.
      Хлопок, удар снизу -- и верхушка ракеты с пятнадцатью гномами на борту отстрелилась от горящего корпуса.
      Квантик плавно посадил аппарат на лунную поверхность, все выскочили наружу и спрятались за развалинами древней каменной стены. Широко раскрыв глаза, гномы смотрели на взбесившийся огненный вихрь, закруживший разорванную в клочья ракету.
      Рассыпаясь искрами, падали вниз куски горящего металла, и развалины уже не могли служить надежным укрытием от огненного смерча.
      -- Эй! -- крикнул Ослик. -- Здесь рядом есть пещера! Идите за мной, я Десятый!
      По счастью, обломки никого не задели, и минуту спустя экипаж ракеты собрался в тесноватой, но вполне надежной пещере с радиостанцией.
      Убедившись, что все благополучно достигли укрытия, Квантик выглянул наружу и увидел, как на то самое место у каменной гряды, где они минуту назад стояли, упал огромный, полыхающий пламенем обломок корпуса. Квантик подошел к Ослику, пожал ему руку и сказал:
      -- Вы только что спасли всем нам жизнь.
      Ослик опустил голову и промолчал.
      Как только огненный вихрь утих, экипаж собрался в одной чудом уцелевшей палатке. Все были растеряны и подавлены, никто не находил слов.
      -- Плакали теперь наши денежки, -- промолвил кто-то наконец.
      -- Да уж, размечтались... -- вторил ему другой. -- Хорошо еще, что остались живы.
      -- Да чего теперь здесь сидеть, -- поднялся с места третий. -- Давайте вниз прыгать.
      -- Прыгать нельзя, -- поспешил предостеречь всех Квантик. -- Еще неизвестно, куда вы сейчас угодите, в океан или в болото. Внутреннее ядро-то вертится! Надо связаться с землей, чтобы нас встречали, да только как теперь... Что это там за радиостанция в пещере, Десятый?
      -- Это та, которую оставили гномы с Большой Земли, -- пояснил Ослик.
      -- Но ведь говорили, что ее накрыло метеоритом.
      -- Стало быть, накрыло какую-нибудь другую. А эта целехонька. Сейчас пойду туда и все разузнаю.
      -- Я пойду с вами, -- поднялся с места Квантик. -- Пшигль, оставайтесь с экипажем и проследите, чтобы никто не выкинул никаких глупостей.
      -- Не сомневайтесь, господин Квантик. Мне заплатили вперед, и я пока еще на службе.
      Ослик настроил станцию на волну Научного городка, и Квантик позвал к радиотелефону Сигму или Мемегу.
      -- Да, -- прошамкал Мемега, -- я слушаю.
      -- Господин академик! -- взволнованно начал Квантик. -- Нам необходима ваша поддержка! Вы видели, что здесь произошло?
      -- Кто это?
      -- Это я, Квантик!
      -- А, господин Квантик! Как ваши дела? Почему так редко у нас бываете в последнее время?
      -- Господин Мемега! Я пока еще здесь, на Луне! Вы видели, что произошло с ракетой? Запуск транслировали по телевидению?
      Мемега прикрыл трубку ладонью и что-то сказал своему коллеге. Рядом послышался недоуменный голос профессора Сигмы.
      -- Я вас плохо расслышал, -- сказал Мемега. -- О какой ракете идет речь?
      -- Господин Мемега, что с вами? Передайте трубку профессору Сигме!
      -- Алло! -- послышался некоторое время спустя голос Сигмы. -- Кто это?
      -- Это Квантик! Я нахожусь на поверхности Луны!
      -- Эка, голубчик, как вас далеко занесло! Как вы себя чувствуете?
      -- Вы что, издеваетесь надо мной?! -- потерял терпение Квантик. -- Я никогда не совал нос в финансовую подоплеку этого дела, но формально вы -вы лично и академик Мемега! -- являетесь учредителями и владельцами акционерного общества "Космические поставки"! Или вы все там сошли с ума?!
      -- Я не расслышал, голубчик: какие поставки? Вы все перепутали! Это Научный городок, здесь занимаются наукой, а не поставками! А кто, вы говорите, сошел с ума? Доцент Носик сошел с ума? Весьма, весьма прискорбное известие!..
      Квантик выдернул свои провода из передатчика и выругался. Ослик решил позвонить Джулио и начал крутить настройку. В эфир ворвались торжественно-приподнятые нотки диктора, зачитывавшего по Центральному радио какое-то важное сообщение. Ослик сделал знак Квантику, тот снова присоединил провода к станции, и оба стали слушать:
      "...Таким образом, высокие моральные качества нашего Возлюбленного Руководителя его сиятельства господина Пупса не оставляют сомнений в правильности выбора наших замечательных гномов. Всеобщее и единодушное голосование за избрание его сиятельства господина Пупса Верховным Правителем нашей страны в очередной раз продемонстрировало..."
      -- Что за ерунда... -- пробормотал Квантик, а Ослик, не находя слов, яростно почесал скафандр над макушкой.
      На волнах всех теле- и радиостанций разными голосами, но на один лад дикторы долдонили о выдающихся качествах "Возлюбленного Руководителя", о правильном выборе граждан и ожидающем их светлом будущем.
      -- Но ведь мы не выходили на связь не больше часа! -- растерянно прошептал Квантик. -- Что же могло произойти за это время? Может быть, взрыв ракеты привел к хроноаномальному сдвигу и мы оказались в будущем?..
      -- Это слишком мудрено, господин Квантик, -- покачал головой Ослик. -Сейчас я попробую связаться с одним гномом, который вертится поблизости от "его сиятельства". Он должен что-нибудь понимать...
      -- Как! -- воскликнул Джулио, услышав голос Ослика. -- Это вы?! Но я только что видел, как взорвалась ракета на старте!
      -- Весь экипаж успешно катапультировался, -- объяснил Ослик и поспешил прибавить: -- Рядом стоит господин Квантик, он нас слышит.
      Последовала пауза.
      -- Вот что, -- пришел к какому-то решению Джулио. -- Господин Квантик, если вы меня слышите...
      -- Да, я вас слышу.
      -- Уничтожьте радиостанцию и спускайтесь вниз на парашютах. Я укажу время, координаты и организую встречу экипажа.
      -- Что у вас происходит? Что за единодушное избрание верховного правителя?
      -- Почему вас это волнует? С каких пор вы интересуетесь политикой, господин Квантик?
      -- Объясните немедленно или мы сами все узнаем!
      -- Отложим этот разговор до нашей встречи.
      -- Встречи не будет! Ваши хозяева-капиталисты запугали или загипнотизировали гномов, и мы не спустимся до тех пор, пока не узнаем всю правду!
      -- Ах, как вы меня напугали, -- ухмыльнулся Джулио. -- К сожалению, никто, кроме меня, не сможет оценить столь оригинальную форму протеста. А вы, господин Ослик? Вы тоже не намерены спускаться?
      Ослику было стыдно, что он ввязался в это дело и едва не угробил весь экипаж. Надо было, набравшись решимости, выбираться из этой затянувшей его трясины вранья. И он принял решение:
      -- Я остаюсь с экипажем, господин Джулио.
      -- Вот как? Странно, я был о вас более высокого мнения, господин Ослик. Вы даже не догадываетесь, какой шанс вы сейчас упустили. Прощайте.
      Джулио выключил радиотелефон.
      -- Мы продержимся здесь еще недели две, -- сказал Квантик. -- От силы месяц. За это время необходимо во всем разобраться и что-то предпринять...
      -- А что если позвать на помощь гномов с Большой Земли? -- предложил Ослик. -- Земляне наши друзья, а своих друзей они нипочем не оставят в беде.
      Ослик запустил позывные и в ожидании ответа вышел из пещеры, чтобы посмотреть, в порядке ли космическая антенна. Подняв глаза, он оторопел: о ужас! Тарелка точно направленной межпланетной антенны была смята и искорежена обломками взорвавшейся ракеты.
      * * *
      Только неделю спустя отремонтированная общими усилиями антенна начала посылать в эфир короткое, но отчаянное воззвание:
      "Я ЛУНА! Я ЛУНА! ВЫЗЫВАЮ КОСМИЧЕСКИЙ ГОРОДОК! ЛУННЫЕ ГНОМЫ ПРОСЯТ У ЗЕМЛЯН ПОМОЩИ И ЗАЩИТЫ! ШАЙКА ДЕНЕЖНЫХ МЕШКОВ ВО ГЛАВЕ С ПРОВОЗГЛАСИВШИМ СЕБЯ ВЕРХОВНЫМ ПРАВИТЕЛЕМ САМОЗВАНЦЕМ ДЕРЖИТ НАСЕЛЕНИЕ В СОСТОЯНИИ ГИПНОЗА! МЫ НЕ ЗНАЕМ, ОТКУДА ИСХОДИТ ВРЕДОНОСНАЯ СИЛА, И ВСКОРЕ САМИ ПОПАДЁМ ПОД ЕЁ ВЛИЯНИЕ. НАЙДИТЕ ОТ НЕЁ ЗАЩИТУ И СПАСИТЕ НАСЕЛЯЮЩИХ ПОДЛУННЫЙ МИР ГНОМОВ! ТОРОПИТЕСЬ, ИЛИ ВСЕ ПОГИБНУТ, ОКОНЧАТЕЛЬНО ПОТЕРЯВ РАССУДОК!"
      Этот текст, внесенный в память и закольцованный, повторяясь бесконечно, уходил в космическое пространство. Огромный земной шар с удивлением взирал на горстку собравшихся на безжизненной лунной поверхности гномов. Как они туда попали и будут ли услышаны их отчаянные призывы? Впрочем, это дело не его, а самих гномов. Наступал вечер, и шар отворотился от них и от Солнца одним из своих полушарий, чтобы спокойно вздремнуть до следующего утра.
      КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
      КНИГА ВТОРАЯ ЗИМА В СТРАНЕ ГНОМОВ
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      Глава первая
      Не самый удачный день. Личная корреспонденция Пухляка.
      Карлуша видит сны, один из которых
      имеет отношение к ближайшему будущему, а другой -
      к отдаленному настоящему
      В стране, где живут волшебные человечки, зима бывает короткая: под Новый год выпадает снег, после случаются морозы, а потом начинается оттепель -- солнце припекает, снег подтаивает и по земле бежит столько ручьев, что Мутная река едва не выходит из берегов.
      Если на поверхности появляется наст -- плотная ледяная корка, -- все высыпают наружу с лыжами и санками. Если же снег рыхлый и его выпадает не очень много, на реке расчищают лед и устраивают большой каток с музыкой и иллюминацией.
      Стоял конец декабря, и выпавший ночью большой снег никого не удивил. Жители Песочного города привыкли к тому, что в это время года их дома, каждый из которых всего-то величиной с тыкву, заносит до самой трубы. Если же снег поднимается еще выше (а бывает и такое), то они разводят в своих печах столь жаркое пламя, что выходящий из труб дым пополам с искрами протапливает в снегу дырки. И тогда со стороны можно видеть, как от снежной поверхности то там то здесь струйкой поднимается дымок.
      В такие дни человечки роют между домами тоннели и ходят друг к другу в гости. В солнечную погоду снег светится, и внутри таких ходов бывает особенно красиво.
      * * *
      Из-за выпавшего ночью большого снега за окнами казалось темно, и Карлуша, к своему огорчению, проснулся только к полудню. В доме было пусто и тихо, только за стеной, в комнате Пухляка, слышался шум настройки радиоприемника.
      -- ...К вечеру температура воздуха повысится до плюс пяти градусов, однако ночью ожидаются заморозки до минус десяти, -- докладывала дикторша. -- В дальнейшем сохранится умеренно морозная погода с температурой от минус трех до минус семи градусов. Желаем вам приятной встречи Нового года!
      Пора было вставать и одеваться.
      В зимнее время Карлуша, как и все другие гномы, носил валенки. В валенках тепло и удобно, а главное, не нужно возиться со шнурками и застежками. Поверх рубашки он надевал толстый вязаный свитер мышиного цвета, растянутый едва ли не до колен, а вокруг шеи обматывал ярко-красный шарф в полоску -- столь длинный, что концы его путались в ногах. Зимнюю шапку Карлуша не любил, и даже в мороз разгуливал с растрепанными волосами.
      Одевшись, он заглянул к Пухляку. Тот уже позавтракал и теперь валялся на кровати, покручивая настройку стоящего на животе радиоприемника.
      -- Слушай, а куда все подевались? -- рассеянно поинтересовался Карлуша, позевывая в ладошку.
      -- Ходы роют, будто не знаешь, -- ответил Пухляк.
      -- А меня почему не разбудили?
      -- Глюк сказал, что ты дежурный по кухне.
      -- Да?.. -- Карлуша почесал затылок. -- Слушай, а сам-то ты чего здесь разлегся?
      -- Спина болит, -- соврал Пухляк.
      Карлуша спустился в столовую, поковырял без аппетита холодную кашу и занялся уборкой: подбросил в печку дров, поставил греться котел с водой, свалил в раковину грязную посуду, повозил мокрой тряпкой по столу.
      Из расположенного поблизости сарая, который Взломщик и Шестеренка приспособили под мастерскую, пахло краской и доносилось шипение распылителей. Почти месяц друзья-мастера сооружали там аэросани, а теперь красили корпус по вырезанному из бумаги трафарету.
      Через прорытый ими ход Карлуша перебежал в мастерскую и стал смотреть.
      На поверхность постепенно ложился яркий, похожий на рвущуюся вперед стрелу рисунок. "МЕТЕЛИЦА" -- прочел он выведенное красным по белому название снегохода.
      -- Скоро прокатимся с ветерком? -- сказал Карлуша, наводя мосты для последующих полезных контактов.
      Взломщик и Шестеренка оглянулись, но не ответили. Из-за шипения распылителей они ничего не расслышали. А если бы и расслышали, то не смогли бы ответить, потому что их лица были закрыты специальными фильтрами.
      Карлуша этого не понял и решил, что с ним не желают разговаривать.
      -- Только не надо делать умные лица, -- сказал он. -- Всем известно, что снегоход придумал Студент. И чертежи он вам нарисовал. По готовым чертежам любой дурак бы склепал.
      Взломщик и Шестеренка снова оглянулись и промолчали.
      Карлуша между тем распалялся сильнее:
      -- По чертежам бы и я сообразил, что к чему... Хотел бы я посмотреть, что бы вы без чертежей делали.
      Ни в каких чертежах он, конечно, не разбирался и говорил из вредности. Что же касается Студента, то его вообще не было в городе, и работы производились без его участия.
      -- Что ты говоришь? -- сказал наконец Взломщик, подняв на лоб очки и опустив маску респиратора.
      -- Я говорю, что такую ерундовину и любой дурак бы склепал, -- произнес Карлуша не совсем уверенно, догадываясь, что произошла путаница. Но из упрямства он решил идти напролом до конца.
      Взломщик удивился.
      -- Слушай, -- обратился он к своему другу Шестеренке, который тоже опустил маску и начал прислушиваться к разговору, -- слушай, ты случайно не помнишь, кто здесь вертелся целый месяц и мешал работать? Кто тут приставал и надоедал, когда можно будет покататься?
      -- Да, -- сказал Шестеренка, -- такая личность мне знакома.
      -- А не кажется ли тебе, что у этой личности от безделья начало развиваться слабоумие?
      -- Очень похоже на то. И знаешь, что я думаю, Взломщик?
      -- Да?
      -- Что такие личности представляют опасность и что их вообще нельзя подпускать близко к технике.
      -- Стало быть, о катании не может быть и речи?
      -- Категорически отказать. И знаешь еще что?
      Отложив распылители, Шестеренка, а за ним и Взломщик начали медленно приближаться к Карлуше.
      -- Да-да?..
      -- В целях скорейшего выздоровления предлагаю надавать этой выдающейся личности по ушам.
      Не дожидаясь исполнения угрозы, Карлуша выскочил за дверь. Припустив к дому, он на ходу крикнул:
      -- Не очень-то и хотелось! Катайтесь сами! Умники нашлись, как-нибудь обойдемся...
      Вернувшись на кухню, Карлуша увидел, что вся вода, гревшаяся для мытья посуды, выкипела а жестяной котел распаялся. Взломщик и Шестеренка могли бы запаять в два счета, но день, похоже, не клеился с самого начала.
      Карлуша взял накалившийся котел прихватом и бросил его за дверь, в снег. Послышалось яростное шипение и треск. Пожалуй, теперь его в два счета не запаять...
      Вконец расстроенный, Карлуша поднялся к себе и лег.
      Приемника за стеной не было слышно, теперь оттуда доносилось шуршание бумаги. Нетрудно было догадаться, что Пухляк занялся своей почтой, или, как он сам ее называл, "личной корреспонденцией".
      Тут тоже следует кое-что пояснить.
      После выхода на телевизионные экраны многосерийного фильма о путешествии на остров Голубой звезды все участники экспедиции сделались знаменитыми. Каждый из них получил огромное количество писем от зрителей. Но почти все, по разным причинам, кто из скромности, кто из-за занятости, а кто из-за лени, отвечать не стали.
      Иначе обстояло дело с Пухляком.
      В фильме было показано, как он, спасая от гибели своих товарищей, бросился под ноги вышедшему из-под контроля взбесившемуся роботу, и такой поступок, конечно, не остался незамеченным.
      Благодаря этому подвигу Пухляк обрел десятки и сотни поклонников, а вернее, поклонниц, которые буквально засыпали его своими восторженными письмами.
      Правду о его "подвиге" знали трое: корреспондентка Кроха, Студент и Клюковка-Огонек.
      Отсматривая по возвращении из путешествия рабочие материалы, Кроха несколько раз подряд прокрутила эпизод, предшествовавший гибели "Шестого". Момент, когда робот на бегу резко и внезапно изменил направление, ясно показывал истинную картину событий. А именно то, что Пухляк не собирался жертвовать собой, как это ошибочно поняли окружающие, а, наоборот, струсил и попытался убежать.
      После недолгих размышлений Кроха вырезала из фильма разоблачительные кадры, показав их только Студенту и Клюковке. Без этих кадров эпизод выглядел в самом выгодном свете для "героя". И хотя слава его была незаслуженна, это было все-таки лучше, чем выставлять на посмешище всех участников экспедиции.
      Письма, приходившие Пухляку, были запечатаны в изящные конверты, отчаянно пахли духами, и почти все до одного начинались словами: "Здравствуйте, господин Пухляк! Вы меня не знаете, но я все равно решила написать вам это письмо". Даже почерки (довольно аккуратные, надо признать) и грамматические ошибки были в этих письмах одинаковые. При помощи цветных карандашей и линейки текст заключался в рамку, а заканчивался игривой фразой: "Жду ответа, как соловей лета!"
      Таких писем приходило огромное количество, и поскольку Пухляк был впервые удостоен столь лестного и приятного внимания, то старался ответить на каждое, не растеряв ни одной поклонницы и, наоборот, подогревая их интерес к своей особе.
      Ввиду того что сам герой не мог связать на бумаге двух слов, однажды он явился к поэту Светику и рассказал ему о своих затруднениях.
      -- Нет ничего проще! -- сказал Светик. -- Я сочиню образец ответного письма, и тебе останется только переписывать. Не каждому ведь дано изящно и красиво изъясняться, -- прибавил он не без самодовольства. -- Приходи завтра.
      Образец Пухляку понравился, однако его смутило количество слов, которые ему предстояло переписывать собственноручно. Когда Светик закончил чтение, Пухляк его искренне поблагодарил, но тут же попросил текст сократить, поскольку такую писанину (а у него насчитывалось более ста корреспонденток) просто физически не осилить.
      Светик пожал плечами и вычеркнул несколько не самых удачных, по его мнению, абзацев.
      Сокращенный вариант Пухляку понравился больше, но все еще был чересчур обременителен.
      В конце концов, в результате долгих препирательств, письмо было сведено к нескольким абзацам. Оно начиналось словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!", а заканчивалось надрывным воплем: "Вы вселили в меня надежду и заставили биться сердце, очерствевшее в жестоких испытаниях! Благодарю Вас! О, благодарю..."
      Немного ошарашенный таким стилем, Пухляк все же от души поблагодарил автора и собрался уходить. Но Светик неожиданно предъявил ему условие:
      -- Вот что, братец, погоди. Я постарался, так уж и ты будь любезен, выполни мою просьбу.
      Пухляк нехотя вернулся; он уже раньше подумал, что даром ничего не делается и Светик обязательно потребует от него какую-нибудь услугу.
      -- Видишь ли, братец... -- начал развивать свою мысль Светик. -- Дело в том, что нас, поэтов, не очень-то жалует читатель. Для того чтобы получить широкую известность, нужно буквально в лепешку расшибиться...
      -- Зачем же в лепешку, -- возразил Пухляк. -- Тебя все и так знают.
      -- Ах, да кто меня знает! Знают только здесь, в этом захудалом городишке. А попробуй-ка заставь кого-нибудь, допустим, в Центральной директории взять с полки книжку никому не известного поэта Светика, когда рядом стоит роскошно изданный том стихов знаменитого Пегасика! В то время когда мои стихи ничуть, ничуть не хуже! Ты согласен?
      Пухляк поспешно закивал головой, хотя стихов никогда не читал, а о Пегасике слышал впервые. Он силился понять, чего именно может потребовать от него Светик.
      -- Так вот, не затруднит ли тебя, дорогой друг, дополнительно вкладывать в каждый конверт листок с моими стихами? Понимаешь, если мои стихи будут под рукой у столь огромного количества романтически настроенных читательниц, появится хороший шанс утереть нос этому зазнавшемуся Пегасику.
      Уяснив, что делать ему, в сущности, ничего не придется, Пухляк легко согласился вкладывать в письма стихотворения Светика. Тем более, рассудил он, что увлечение поэзией пойдет только на пользу его собственному образу.
      И Пухляк принялся за работу.
      Старательно, высунув язык, он выводил на бумаге текст, начинавшийся словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!" -- а затем вкладывал письмо вместе со стихотворением Светика в конверт.
      Помимо краткости текст письма был удобен еще и тем, что в нем не указывалось имя адресата, и это гарантировало от неизбежной путаницы с именами поклонниц. Имя и адрес он писал уже на конверте, каждый из которых аккуратно облизывал и приглаживал. (Эти облизывания не прошли даром: язык у него однажды распух от клея, и Пухляк не спустился к обеду, впервые в жизни лишившись аппетита. Осмотрев язык, доктор Глюк строго-настрого запретил ему лизать клей, посоветовав употреблять для этой цели кисточку и стакан с водой.)
      В описываемое время Пухляк работал уже над вторым кругом корреспонденции, и к этой теме мы вернемся, но несколько позднее.
      Под шелест бумаги и конвертов, доносившийся из-за стенки, Карлуша заснул. Ему приснилось, что Студент придумал воздушный шар, изготовленный из бумаги. Такой огромный заклеенный почтовый конверт с адресом и печатью. И адрес кажется Карлуше знакомым: "Зеленая горка, Ясноглазке".
      Вот гигантский конверт надулся, поднялся в воздух, и гномы полезли в привязанную к нему корзину. Один только Карлуша не успевает и хватается за болтающуюся из корзины веревку. Под ним оказываются санки, и веревка тянет его за воздушным шаром.
      Шар-конверт с трудом летит, вернее, тащится по ветру и теряет пассажиров. Наконец он окончательно рассыпается маленькими конвертами и листочками писем, а Карлуша отпускает веревку и продолжает скользить вперед. Он понимает, что скоро попадет в Зеленую горку и увидит Ясноглазку, с которой когда-то подружился, но так и не написал ей письмо, хотя обещал.
      Вот и ее дом, не дом, а дворец, весь ледяной. Ясноглазка встречает его на пороге, зовет в дом, но Карлуша отмахивается: "Сейчас, сейчас, еще чуточку посплю..." Откуда-то появляется доктор Глюк и говорит сердито: "Видали? Он спит! Натворил делов, а теперь спит!"
      Он хорошенько встряхивает Карлушу, пружины кровати взвизгивают, и тот просыпается.
      Никакого дворца и Ясноглазки. Над кроватью стоит Глюк, позади еще несколько любопытных.
      -- ...Когда все работали, он спал! Посуду не вымыл! Котел испортил!.. И опять спит! Ну что с таким лодырем и вредителем прикажете делать?..
      Карлуша вскочил с кровати и принялся тереть глаза.
      -- Сами вы все... -- огрызнулся он и выбежал из комнаты.
      На следующий день, после короткой оттепели, на снегу образовался наст. Это всех обрадовало, потому что теперь можно было подготовить на Мутной реке место для новогоднего праздника -- залить каток прямо на поверхности снежной корки. Такой метод для жителей Песочного города был не в новинку, поэтому за дело взялись дружно и уверенно. Карлуша тоже хотел пойти, но вспомнил о своей обиде и вместо того, чтобы трудиться вместе со всеми, целый день катался на санках с гор.
      Вернувшись домой голодный и усталый, он принялся искать в столовой свою порцию обеда, которую всегда оставляли опоздавшему. Но все уже было вымыто и прибрано, запаянный котел с остывшей водой стоял на плите.
      Карлуша взял хлеба отправился к себе в комнату, съел и заснул как убитый.
      За ужином Глюк поинтересовался:
      -- А где у нас Карлуша пропадает? Я и за обедом его не видел.
      -- Он весь день на санках катался, а теперь спит, -- сообщил Пухляк.
      -- Ну тогда пусть спит, -- сказал Глюк. -- Вы его не будите. Я вчера на него наорал сгоряча, вот он, наверное, и рассердился.
      -- На сердитых воду возят, -- заметил Шестеренка.
      -- Нет, нет, вы его не обижайте, -- заступился Глюк. -- Он хороший, только со странностями. Обед ему оставить не забыли?
      -- Не забыли, -- сказал дежурный по кухне Зануда. -- Я ему хорошую порцию оставил.
      -- Погоди, погоди, -- встревожился Шестеренка. -- Получается, что это я его обед стрескал. Я в мастерской задержался, а потом увидел на столе обед и съел... Я ведь подумал, что это для меня оставили.
      Все забеспокоились, что Карлуша остался без обеда, но Пухляк сказал, что волноваться тут совершенно нечего, поскольку он сам видел, как Карлуша нес в комнату хлеб.
      -- Ну тогда ничего, -- успокоился Глюк. -- Тогда пускай спит. Только вы ему ужин обязательно оставьте.
      Карлуша открыл глаза глубокой ночью. Он выспался, настроение было паршивое, и он стал думать обо всех своих обидах -- настоящих и выдуманных. А поскольку фантазия у него была очень богатая, выдуманных обид нагромоздилось такое количество, что его буквально прошибла слеза. И для того, чтобы страдания получили какое-то логическое завершение, он решил отомстить. Так, чтобы все почувствовали себя виноватыми.
      Карлуша выдрал из тетради листок и написал:
      Ухожу от вас навсегда. Если замерзну в лесу и не вернусь, обо мне не беспокойтесь. Спасибо вам за все.
      Последние слова показались ему настолько многозначительными и пронзительными, что слезы закапали из обоих глаз. Оставив записку на тумбочке, он влез в валенки, набросил на плечи полушубок, сгреб в охапку лыжи и палки и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился по лестнице.
      Из-за соседней двери высунулся Пухляк. Он тоже спал днем и от этого теперь мучился бессонницей. Увидев, что Карлуша уходит куда-то с лыжами посреди ночи, Пухляк растворил дверь в его комнату и включил свет. От легкого дуновения записка слетела с тумбочки и упорхнула под кровать. Не заметив этого, Пухляк тихонько вышел и спустился вниз. В темноте скрипнула наружная дверь и послышались удаляющиеся шаги.
      Пухляк включил свет, огляделся и увидел на столе ужин, оставленный для Карлуши. Недолго поколебавшись, он сел за стол и с удовольствием умял чужую порцию.
      Затем он вернулся к себе в комнату и лег на кровать. Приятное ощущение сытости заглушило тревогу, его снова стало клонить ко сну. По поводу увиденного он решил на всякий случай никому ничего не говорить.
      Выбравшись на ощупь из дома, Карлуша пробрался в мастерскую Взломщика и Шестеренки и залез в салон подсыхающей после покраски "Метелицы". От удушливого химического запаха голова у него слегка закружилась. Он лег на заднее сиденье, прикрылся полушубком и свернулся калачиком.
      И снова ему привиделся сон, но на этот раз не столько удивительный, сколько тревожный и страшный.
      Он увидел Ослика, который смотрел на него и силился что-то сказать.
      -- Ослик! -- одновременно обрадовался и испугался Карлуша. -- Ах, как давно мы не виделись! Прости, что я так долго о тебе не вспоминал...
      Тут он увидел, что вокруг зияет черное космическое пространство -- они находятся на внешней, безжизненной оболочке Луны. На Ослике не было космического скафандра, и Карлуше сделалось за него страшно.
      -- Ослик! -- закричал Карлуша. -- Почему ты здесь? Что случилось?
      Вместо ответа Ослик опустился на четвереньки и жалобно проблеял:
      -- Помоги-и-и-те!.. Спаси-и-и-те!..
      Карлуша бросился к другу, но в этот момент поверхность Луны треснула, раскололась надвое, и между ними с ужасным грохотом разверзлась и стала шириться пропасть. Все посыпалось, из расщелины ударила струя дыма, похожего на облако белого порошка. Ослика не стало видно, вся Луна затряслась, заходила ходуном и начала разваливаться на куски. Карлуша взмахнул руками и полетел в пустоту...
      Глава вторая
      Как Карлушу хотели высадить в снег, но пожалели и оставили.
      Как изобретатель Тормашкин потерял голос.
      Творческие мучения писателя Баяна.
      Карлуша выясняет, что кое-кто состоит с ним в переписке
      Сани тряхнуло на пригорке, и Карлуша с криком "ой!" скатился на пол. Когда он медленно поднялся и выглянул из-за спинки переднего сиденья, его взору открылась удивительная картина: навстречу стремительно летела сверкающая на солнце снежная равнина, а из водительской кабины на него в упор, широко раскрыв глаза, смотрели Взломщик и Шестеренка.
      Едва не зарулив в овраг, Взломщик заглушил двигатель и тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался:
      -- Послушай, Шестеренка, тебе не кажется, что к нам сюда забрался шпион?
      -- Да, смотри, сидит какой-то...
      -- А ты его, случайно, не знаешь?
      -- Нет... впервые вижу такого. Наверное, какой-нибудь вредитель. Надаем ему сейчас по шее, посадим в снег да и поедем дальше.
      -- Правильно, -- согласился Взломщик, -- нечего ему здесь делать. А ну давай его за руки, за ноги...
      Карлуша, тревожно переводивший взгляд с одного на другого, в испуге завопил:
      -- Стойте! Не надо в снег! Я не шпион, я не вредитель! Я -- Карлуша!..
      -- Ах, так ведь это же Карлуша! -- будто только что признал его Шестеренка. -- Та самая выдающаяся личность! Позвольте автограф. Распишитесь, не сочтите за труд. Во-он там, на снегу, подальше, за тем пригорком, будьте любезны.
      -- Да, теперь я тоже его узнал, -- сказал Взломщик. -- Надо эту личность развернуть обратно, в Песочный город. Только ведь мы уже проехали больше половины дороги... И когда он только успел спрятаться!
      -- Братцы! -- воскликнул Карлуша со всей искренностью. -- Честное слово, я не хотел прятаться! То есть я даже не знал, что вы куда-нибудь поедете, я только спрятаться хотел... то есть...
      Увидев, что Карлуша не врет, а только путается, Взломщик и Шестеренка решили оставить его в покое. "Метелица" рванула с места, и в дороге постепенно прояснилось следующее.
      Ранним утром, когда все спали, в коридоре задребезжали настойчивые звонки, и заспанный Взломщик поплелся к телефону.