Москва, Новый Арбат, 2 января 1994 г., 1.30

 
      В половине второго ночи у ресторана «Арбат» не было ни души. Все добропорядочные жители досматривали сны, и только две одинокие мужские фигуры маячили на тротуаре. По всей видимости, мужчины только что покинули ночное заведение и теперь раскачивающейся походкой медленно шли к стоянке машин.
      Один из них был крупного спортивного телосложения, под ладно сидящим костюмом бугрились узлы мышц. Лицо его казалось простым и открытым. Второй – щуплый и худощавый. Кожа лица его была смуглой, а разрез глаз выдавал текущую в жилах восточную кровь.
      По всей видимости, идущие неплохо провели время – походка их была неуверенной. То одного, то другого заносило в сторону.
      Подойдя к своей машине, один из мужчин – тот, что был покрупнее, остановился и, опустив руки в карманы, стал что-то тщательно искать.
      – Антон, – пьяненько ухмыльнувшись, обратился к нему его смуглолицый спутник, – если ищешь ключи от машины, то, должен тебе сказать, ты их оставил в ресторане.
      Антон отмахнулся и отрицательно покачал головой, совершенно не соглашаясь со своим приятелем. Он продолжал упорно шарить по карманам.
      Внезапно рядом с машиной появился еще один мужчина. Это был невысокого роста человек, одетый в темную кожаную куртку и темные джинсы. На голове его красовалась черная вязаная шапочка, надвинутая почти на глаза.
      Не успели подвыпившие приятели опомниться, как незнакомец быстрым движением достал из бокового кармана куртки пистолет с навернутым на ствол глушителем и поднес его к затылку крупного мужчины.
      Раздались еле слышные хлопки, и Антон медленно стал опускаться на влажный от недавнего дождя асфальт. Половина его головы теперь представляла собой жуткое месиво крови, мозгов и дробленых костей. Его спутник застыл неподвижно, словно парализованный кровавой сценой, происшедшей у него на глазах.
      Тем временем убийца навел пистолет на смуглого.
      – Где он?
      – Кто? – также еле слышно переспросил смуглолицый.
      – Сам знаешь, – пояснил киллер, и в голосе его послышались явные нотки угрозы.
      – А, понял… – еле двигая губами и не спуская взгляда с дула пистолета, пролепетал смуглый. – Так он не приехал… Дома остался…
      Он хотел было сказать что-то еще, но не успел – киллер нажал на курок. Опять прозвучало два еле слышных хлопка. Через несколько мгновений на земле лежало уже два трупа.
      Незнакомец наклонился над мертвыми, проверяя качество проделанной работы, затем положил свой пистолет с глушителем у ног жертв. Еще раз внимательным взглядом окинув залитый кровью клочок асфальта, убийца перешел на противоположную сторону улицы и заспешил прочь.
 

Москва, стрелковый клуб на Волоколамском шоссе, 17 января, 17 часов

 
      Крыша металлического гаража пружинила под ногами, вибрировала, мелкие камешки и куски смолы летели вниз, и киллер, сгруппировавшись, распластался на огромном металлическом листе. Взглянул на лежавший рядом автомат Калашникова, отодвинул в сторону футляр для теннисных ракеток (в котором «АКСУ» и был принесен сюда среди бела дня), перевел взгляд вниз, на дорогу…
      Вот уже полчаса он лежал тут, в засаде, рядом с тиром на Волоколамском шоссе, ожидая появления машины авторитета Бобона, лидера бауманской ОПГ.
      Владислав Выгорбин, он же Бобон, он же Ваннер, признанный авторитет бауманской бригады, был правой рукой покойного Глобуса. Процветающий бизнесмен, соучредитель «Тринити Моторз» и совладелец ресторана «Фидан», этот человек, имевший, кстати говоря, три судимости, занимал серьезное место в крапленой колоде криминальной Москвы – где-то между козырной десяткой и валетом. Бауманская бригада славилась в столице как огневой мощью, так и количеством бизнесменов, под нее подписанных. После убийства Длугача часть подконтрольных вору фирм и банков, естественно, перешла под Бобона.
      Ваннер, как и его покойный босс, ориентировался на «лаврушников», кавказских воров, многих из которых в Москве считали «апельсинами», то есть ворами-скороспелками, и потому не любили. Выгорбин, ориентированный на кавказцев, автоматически выступал оппонентом традиционному российскому криминалитету. Назревал конфликт, который неизбежно должен был вылиться в стрельбу и кровь…
      Бобона искали долго и упорно – выставили засады во всех местах, где только мог появиться авторитет бауманских: у казино «Черри», рядом с подъездом его квартиры, у офиса фирмы «Тремо». Но Выгорбин, прекрасно понимавший, что ему грозит, умело обходил расставленные силки.
      И лишь сегодня утром стало доподлинно известно: бауманский авторитет должен непременно появиться в стрелковом тире. Причем за рулем «Форда» наверняка должен оказаться Глодин, один из немногих людей, которым Ваннер-Бобон действительно доверяет. И у Глодина, и у Выгорбина есть стволы с официальным разрешением, и тот и другой ожидают возможного нападения, оба понимают, что терять им уже нечего, и потому будут защищаться до последнего…
      А стало быть, эти минусы можно и должно перевести в плюсы.
      Они ожидают стрельбы? Она будет, и любой человек, окажись на их месте, начнет стрелять в ответ. Но тут, по замыслу киллера, и должно прозвучать его веское слово…
      Вдруг со стороны бетонного забора, за которым прятались пацаны, послышался тихий свист, что означало: «готовься». Киллер привычно взвесил в руке автомат, снял его с предохранителя и осторожно взглянул вниз. Огромный серебристый «Форд» показался на узкой дороге со стороны шоссе. Сейчас он минует пустырь, проедет метров двадцать и свернет направо, в сторону неприметного одноэтажного строения – тира.
      Киллер свистнул в ответ – спустя несколько секунд в отверстии, загодя выдолбленном в бетонном заборе, показался тупой ствол «калашникова». Еще мгновение – и он выплюнул в сторону «Форда» сгусток ярко-оранжевого пламени. Машина Ваннера резко остановилась, словно наехав на невидимое препятствие, и спустя секунду со стороны «Форда» раздались ответные одиночные выстрелы.
      Расчет киллера оказался блестящим: пацаны, которые вели огонь из-за бетонного забора, лишь отвлекали на себя внимание пассажиров «Форда», создавая шумовой эффект. Прицельно стрелял один он, киллер. Впрочем, тут, стоя на крыше гаража и стреляя из автомата с бедра вниз, мудрено было промахнуться. Он выпустил в крышу «Форда» весь рожок, тридцать три патрона – машину буквально изрешетило пулями.
      Вся операция заняла не больше минуты. Швырнув ставший ненужным автомат, киллер пружинисто спрыгнул с крыши и бросился в сторону от гаражей – туда, где, как он знал наверняка, его поджидала молочная «девятка», загодя угнанная на этот случай. Ржавые коробки гаражей, длинный бетонный забор, унылый пустырь, мертвое пространство, забранное в жесть и бетон, отделяющее его от спасительной дороги. А вот и дверца машины, загодя открытая…
      – Давай! – Плюхнувшись на сиденье, киллер кивнул водителю – все в порядке, поехали.
      Через несколько секунд «девятка», описав полукруг, уже выезжала на Волоколамское шоссе…
 

Подмосковье, Балашиха, 21 января, 9 часов 10 минут

 
      Единственный среди чеченцев вор в законе 38-летний Султан Даудов в то утро со своим телохранителем Дерябиным ехал в аэропорт, чтобы улететь в Крым на встречу с одним из местных авторитетов. Однако по пути Султан решил заехать в Балашиху в фирму «Росинтер» по делам.
      Когда их джип остановился у дверей фирмы, Султан приказал своему телохранителю выйти и проверить, все ли спокойно. Дерябин вышел из машины первым и вошел в здание офиса. Султан на несколько минут задержался с водителем в машине. Телохранитель не появлялся. Султан начал нервничать, он посмотрел на свои часы – до вылета оставалось мало времени. Они могут опоздать. Ладно, время раннее, вряд ли будет засада. Султан вышел из машины, вошел в двери офиса и скрылся за ними. В тот момент, когда он хотел открыть дверь приемной офиса, его встретил шквал автоматной очереди. Султан упал сразу.
      Тем временем один из стрелявших подошел и выстрелил Султану в затылок. Другой киллер выскочил на улицу и начал стрелять по машине. Но водителю джипа повезло – пуля попала ему в бедро и он успел на большой скорости уехать.
 

Москва, Центр, 22 января, 12 часов, совещание спецслужб

 
      Майор Владимир Лучин сидел на секретном совещании своего управления и внимательно слушал докладчика. Совещание проводилось в кабинете генерала Березкина. Среди приглашенных, помимо полковника Цветкова, были несколько оперативников из управления по разработке и пресечению преступных структур ФСК, в котором служил Лучин, а также из аналитического управления.
      Доклад делал майор Надеждин, один из главных аналитиков по организованной преступности.
      Лучин слушал докладчика очень внимательно. Предстояла разработка важнейшей операции, в которой он должен был участвовать и играть одну из ведущих ролей.
      Тем временем майор Надеждин продолжал свой доклад.
      – Сейчас в столице, – говорил он, – представлено более тридцати преступных группировок. Москва была тогда поделена между группировками и бригадами. Юг и юго-запад контролируют ореховская, солнцевская, восток – измайловская, центр города держат таганская, бауманская группировки. На севере работала коптевская. Кроме этого, были и небольшие бригады – из Останкина, Медведкова, Сокольников.
      Помимо этого, в Москве действуют и несколько группировок, сформированных по национальному признаку. Это чеченская, грузинская, армянская, азербайджанская и другие.
      В столице имели свои интересы и подмосковные группировки – подольская, люберецкая, долгопрудненская, одинцовская.
      В городе стали появляться приезжие – казанская, красноярская, кемеровская, новокузнецкая и курганская организации. Все они находились пока в тени, то есть никакого самостоятельного дела в Москве не имели, кроме, пожалуй, новокузнецкой. Те сразу заявили о себе как о самостоятельной единице, никого не боящейся, пытающейся поставить под свой контроль многие другие структуры. Приезжали на стрелку, начинали стрелять – в общем, на крови делали свой авторитет.
      Крупных группировок пока две. Самый большой вес имеют так называемая ореховская преступная группировка во главе с авторитетом Сергеем Тимофеевым по кличке Сильвестр, и бауманская, во главе которой до убийства стоял вор в законе по кличке Глобус. Проанализировав имеющиеся у нас материалы, мы пришли к выводу, что для нашей дальнейшей операции наибольший интерес представляют ореховская и бауманская группировки. Между ними существует конфликт по поводу раздела сферы влияния – ночной клуб «Арлекино».
      Конфликт по этому клубу назревал давно и сейчас находится в высшей стадии. Теперь фактически решается вопрос, кто кого «положит» первым. Кроме того, бауманцев поддерживает известный авторитет Отари Квантришвили, выдающий себя за крестного отца московской мафии. Кстати, по оперативным данным, Отари имеет прочные связи в Главном управлением внутренних дел Москвы, а также среди ответственных работников МВД. Встречался Отари и с некоторыми представителями Службы безопасности Президента…
      – Я в курсе, – перебил его Березкин, чтобы майор не заострял внимание на встрече Отари с одним из руководителей Службы безопасности Президента. Генерал прекрасно знал об этой встрече, и хотя представитель Администрации Президента оформил ее как деловую и представил подробный отчет, у Березкина были сомнения по поводу истинных целей контакта.
      Аналитик замолчал. Березкин продолжил:
      – Ну что же, думаю, всем ясно: основная операция будет проходить вокруг Отарика и Сильвестра. Что у нас по агентурным связям? – обернулся он к своему заместителю полковнику Цветкову.
      – У нас есть два агента, – ответил тот. – Один – информатор, второй просто внедрен в ореховскую группировку. Внедренным я рисковать не хочу. Мы имеем на этот счет другие планы. Вы в курсе…
      Генерал кивнул головой.
      – А вот агент мог бы нам пригодиться, – продолжил Цветков.
      – Что с твоими людьми? – Генерал перевел взгляд на Лучина.
      – Мои люди, – Владимир, тяжело вздохнув, встал, – полностью завязли в конфликте с местным криминальным авторитетом того города, откуда они приехали. В настоящий момент один из них находится в Москве и ожидает наших указаний о привлечении своих боевиков.
      – Я думаю, – заговорил генерал, – операцию по внедрению этих людей в ореховскую группировку можно начать. Попробуйте через агента свести своего человека с Сильвестром.
      – Таким образом, мы можем сказать, что операция у нас уже начинается. Я попрошу вас, – обратился генерал к Цветкову, – разработать полный план операции. До завтра сделаете?
      – У меня план уже готов, – привстал полковник. Он протянул Березкину папку с бумагами. Генерал открыл папку и быстро просмотрел содержимое.
      – Ну что же, очень хорошо, – кивнул он. – Заместителем полковника Цветкова по операции и непосредственным координатором назначается майор Лучин. Я попрошу вас, товарищ майор, очень внимательно отнестись к своим обязанностям. Мы проводим один из первых экспериментов, на который получено согласие руководства, поэтому провала этой операции допустить нельзя.
      – Провала не будет, товарищ генерал, – ответил Лучин.
      – Хорошо. Тогда все в рабочем порядке. И главное, согласуйте наши действия с коллегами по линии Министерства внутренних дел.
      Генерал встал, показывая, что совещание окончено. Через несколько минут все разошлись по рабочим местам.

      Вот уже неделю Андрей Прохоров, бывший офицер Российской армии, а ныне криминальный авторитет из провинциального города Уральска, находился в Москве. Дни он проводил в однокомнатной квартире, которую снял недалеко от центра. Вечерами посещал увеселительные заведения столицы – ночные клубы и казино. Конечно, жизнь в Москве очень отличалась от быта его небольшого городка.
      Андрей ловил себя на мысли, что всего за неделю он привык к красивой столичной жизни, и возвращаться в захолустье ему не хотелось. Но он прекрасно понимал: чтобы жить в Москве, нужно иметь средства к существованию, и немалые.
      Андрей сидел около телевизора и время от времени поглядывал на часы. На сегодня была назначена встреча с майором ФСК Лучиным, который начинал свою службу в том самом маленьком уральском городке. Наконец он услышал звонок в дверь.
      Подойдя к ней, Андрей посмотрел в «глазок» и увидел улыбающегося Лучина.
      Майор вошел и протянул руку.
      – Отдыхаешь, Андрей? – спросил он. – Пойдем чайку попьем…
      Они прошли на кухню. Андрей достал чашки и включил чайник.
      – Ну, как тебе столица? – спросил Владимир, усаживаясь за стол.
      – Красивая тут жизнь, с нашей не сравнить! – ответил Андрей.
      – Как твои ребята?
      – Позавчера звонил, вроде там все нормально.
      – Я тебе вот что хочу сказать. Твоя кандидатура утверждена, будем работать вместе. Все «инстанции» дали «добро». Так что скоро вызовешь своих ребят и начнете разбираться с местными авторитетами.
      – Да, бандиты у вас живут красиво, – вздохнул Андрей. – Особенно никто и не скрывает, кто он есть…
      Лучин внимательно посмотрел на него.
      – А с чего ты это взял?
      – Да был я в нескольких ночных клубах. Так они, как мне кажется, даже хвастают друг перед другом, что они бандиты. Ходят стриженые, одеты в черное, цепи, браслеты, распальцовка… А разговаривают как! Братан, базар…
      – Это мода сейчас такая, – улыбнулся Лучин. – Со временем она, я думаю, пройдет, и бандиты исчезнут.
      Андрей улыбнулся:
      – С трудом верится…
      – Так, а мы на что?
      – Я понимаю… Ладно, поживем – увидим.
      – Я хочу тебе сказать, – продолжил Лучин, – плохой ты хозяин – чаем гостя не угощаешь!
      Андрей выключил огонь под кипящим чайником и стал готовить заварку. Лучин продолжил разговор:
      – Вызывай своих ребят в Москву, есть для них работа.

      Вернувшись после судебного заседания домой и легко поужинав, я решил посмотреть какой-нибудь фильм. Подвинул к себе ящичек, где у меня лежали кассеты, и стал перебирать их. Остановился на фильме «Однажды в Америке». Хотя я его неоднократно смотрел, но этот фильм расслаблял меня, давая возможность поразмышлять. Я вставил кассету в видик и включил воспроизведение. Подошел к бару, решив выпить чего-нибудь легкого. Выключив два мобильных телефона, я достал бутылку джина «Гордон», плеснул в стакан немного, разбавил тоником, выжал немного лимонного сока и добавил чуть-чуть ликера «Киви». Бросил в стакан кусочек льда и, развалившись в кресле, стал следить за развитием событий на экране телевизора.
      Было около половины первого ночи, когда неожиданно запищал пейджер. Я взял его и посмотрел на экран. Там высветилось: «Включи мобильный телефон!»
      Я тут же взял мобильник.
      – Добрый вечер, – услышал я взволнованный голос. – Я от Алексея Кретова звоню. Алексея «приняли».
      – Где, кто?
      Первой моей мыслью было, что его задержали в той гостинице, где сегодняшним вечером проходила встреча. Я назвал гостиницу.
      – Там? – спросил я.
      – Нет, в другом месте. Он сейчас в сорок шестом отделении милиции находится. Вы можете приехать?
      – Конечно, могу. А где это отделение?
      – На Ордынке.
      Вскоре я несся на Ордынку.
      С Алексеем Кретовым я был знаком около года. Порекомендовал меня ему знакомый коммерсант Григорьев. Тогда он мне представил Кретова как руководителя частной охранной структуры. Но на самом деле Кретов был владельцем нескольких коммерческих структур и охранной фирмы, впрочем, никаких официальных должностей там он не занимал. Даже в ЧОПе был оформлен простым охранником. Я понимал, что светиться он не хотел, а охранником оформился, чтобы официально носить оружие. Кретов был близко и хорошо знаком с московскими криминальными авторитетами и пользовался у них большим уважением. Я предполагал, что на самом деле Кретов руководил ОПГ, или бригадой.
      Он сразу заключил со мной соглашение об обслуживании, причем копию нашего договора постоянно возил с собой, затем я выдал ему персональную карточку адвокатской защиты, в которую были вписаны моя фамилия и телефоны. Кроме того, по условиям нашего договора, я ежемесячно выписывал на его имя ордер, который, в свою очередь, я возил постоянно, и, кроме того, он передал еще один мобильник, который у меня был включен круглосуточно. Пару раз я выезжал ночью, когда у Алексея были проблемы – один раз с гаишниками, другой раз с ОМОНом, который устроил шмон в одном из ночных клубов. Каждый раз все проблемы решались легко. Но мне казалось, что Алексей ожидает более серьезных неприятностей. Похоже, они наступили.
      «Но у меня же нет с собой никаких документов! – подумал я. – Вернее, мои документы всегда при мне, а ордера нет, даже чистого бланка! Единственное, что я могу, – узнать, в связи с чем задержали Алексея».
      Раздался еще один звонок. Тот же самый голос дал информацию:
      – Его тут допрашивает следователь, фамилия Смирнов. Алексей выдал себя за охранника частного детективного агентства. При нем нашли ствол и документы.
      Вскоре я подъехал к небольшому дворику, где стояло несколько милицейских машин. У входа в отделение узнал знакомый джип. Из машины тут же выскочили двое парней. Они подбежали ко мне и поздоровались.
      – Алексей в тридцать шестой комнате. Смирнов его допрашивает, – сказали они.
      – Так за что его взяли? – спросил я.
      – Мы сидели в гостинице, – парни назвали гостиницу, – отдыхали. Вдруг начался шмон. Омоновцы ворвались. У Алексея ствол нашли, и Гарика забрали вместе с ним. Короче, их сейчас допрашивают. Поможете?
      – Это моя работа, – коротко ответил я и направился в отделение милиции.
      Подойдя к дежурному, обратился к нему:
      – Привет, начальники! – Я произнес это со свойской интонацией, как будто сам был сотрудником милиции. Дежурный офицер бросил на меня взгляд и снова склонился над журналом, записывая что-то. – Где тут охранника задержали из гостиницы?
      – На втором этаже. Смирнов его допрашивает, – ответил дежурный.
      Вскоре я нашел комнату с табличкой «Следователь Смирнов» и стал стучать в дверь. Но она была на замке и обита дерматином, так что стук был еле слышен. Я стал барабанить сильнее. Через несколько секунд дверь открылась, и показалось испуганное лицо мужчины. Я заглянул в кабинет. Алексей сидел за столом.
      Мужчина был испуган. Конечно, испугаешься – кто в такое время решится изо всей силы барабанить в дверь кабинета в отделении милиции? Скорее всего, он решил, что приехало какое-то начальство.
      Я тут же перешел в наступление. Достав свое удостоверение – красную книжечку, на которой было написано «Московская городская коллегия адвокатов», я строго спросил я:
      – По какому праву вы его задержали?
      Следователь замялся. Алексей понял, в чем дело, неожиданно встал и подошел к двери.
      – Все нормально, – сказал он. – Меня уже выпускают. Я обо всем договорился!
      – Да? Действительно так? – спросил я.
      Следователь закивал головой:
      – Да. Небольшая формальность осталась, сейчас он подпишет…
      – Хорошо, – сказал я, видя, что Алексей был в хорошем настроении. Он подошел к столу, подписал какую-то бумагу и направился к выходу из кабинета.
      Мы стали спускаться вниз.
      – Так за что тебя взяли? – спросил я.
      – Потом все расскажу.
      Мы прошли мимо дежурного офицера. Тот посмотрел на Алексея.
      – Тебя отпустили, что ли, охранник? – спросил он.
      Алексей кивнул.
      – Отпустили, отпустили, – ответил за него я, придерживая Алексея за рукав, как делают обычно оперативники, освобождающие своих подшефных.
      Вскоре мы вышли на улицу. Ребята подбежали к нам и стали обнимать Алексея.
      – Все, пацаны, поезжайте! – сказал им Алексей и повернулся ко мне: – Я как-то неспокойно себя чувствую.
      – Поехали, я тебя провожу.
      – Одну минуту!
      Мы увидели, как из другого выхода отделения выводят Гарика. Это был телохранитель Алексея. Он был в наручниках, лицо в крови. Гарика повели в сторону милицейской машины. Алексей поднял руку со сжатым кулаком, что-то наподобие жеста кубинских революционеров – мол, фашизм не пройдет!
      Мы сели в мою «БМВ».
      – Куда поедем? – спросил я, посмотрев на часы. Было около половины пятого утра.
      – Давайте где-нибудь позавтракаем! – предложил Алексей.
      Вскоре мы остановились у ночного кафе. В зале было много людей. В основном – девчонки с молодыми ребятами. Они то ли завтракали, то ли поздно ужинали. Судя по всему, они пришли из ночных дискотек и клубов. Многие говорили по мобильным телефонам, обмениваясь информацией, как они провели вечер.
      Мы сели за столик. Заказав омлет с двойным кофе и по стакану сока, мы стали завтракать.
      – Так как тебя задержали? – спросил я.
      – Мы в ресторане сидели. Вдруг ворвались омоновцы, стали всех шмонать. У меня ствол был и у Гарика. Правда, у меня было разрешение на ношение оружия, чоповское. А у Гарика разрешения не было. Нас «приняли», отвезли в отделение милиции. Следователь попался лох. Я его развел, и он меня выпустил.
      – Но как же он тебя выпустил? Ты же почти в розыске!
      – Да вот так. Выпустил, и все.
      – Ну ладно. Знаешь, что я хочу тебе сказать? Чувствую, что после того, как он тебя выпустил, все же может начаться шмон. Может быть, тебе лучше уехать?
      – Я подумаю, – сказал Алексей. – Может, и уеду.
      На следующий день позвонил Алексей.
      – Тут вот какое дело, – сказал он. – Действительно, поднялся шмон. Меня уже ищут, а следователя, который меня освободил, допрашивают.
      – Кто?
      – Сам понимаешь кто, – ответил Алексей, намекая на ФСБ. – Так вот, парня надо выручить. Ты не можешь как-то забросить расписку? Я тут ее написал, чтобы ему как-то легче было.
      – А как я это сделаю? Если тебя в розыск подали, меня тут же могут задержать на предмет получения от меня информации о твоем местонахождении.
      – Я не в розыске, а только в разработке. У меня по этой теме точные сведения, – сказал Алексей и добавил: – Придумай что-нибудь! Ты же адвокат, в конце концов!
      – Хорошо. Пусть от тебя привезут расписку, постараюсь ее передать в ментовку.
      Примерно через час ко мне приехал нарочный от Алексея с листком бумаги, на котором было написано: «Я, Алексей Кретов, получил обратно от следователя Смирнова пистолет системы "макаров", номер… и десять тысяч долларов». «Все понятно, – подумал я, – ни пистолет, ни десять тысяч долларов Алексей, конечно, обратно не получал».
      Теперь нужно было придумать, как эту расписку передать. Я долго размышлял, но никакой идеи в голову не приходило.
      Я сел в машину и поехал к сорок шестому отделению милиции. Остановив машину неподалеку, продолжил перебирать в уме возможные варианты. По тротуару возле отделения милиции шли люди. И тут мое внимание привлекла девушка, которая шла не спеша и ела мороженое. Я решил обратиться к ней. Ведь если сам занесу расписку, то меня могут задержать. А так – пришла незнакомая девушка… Попробовать можно!
      – Девушка, можно вас на секундочку?
      Она подошла к машине.
      – Отличная погода! – улыбнулся я.
      Девушка улыбнулась в ответ.
      – У меня к вам небольшая просьба. Мне нужно записку в отделение милиции передать. Я сам этого сделать не могу по некоторым причинам. Не могли бы вы мне помочь? Хотите, я вам заплачу?
      – Ну что вы! – улыбнулась девушка. – Я могу это сделать бесплатно. А что за записка?
      – Да это, собственно, не записка, а расписка, что мы получили деньги от сотрудника милиции. У него сейчас неприятности, и ему нужно помочь.
      – Хорошо, давайте вашу расписку! – сказала девушка. – Что я должна сделать?
      – Вы, когда войдете, просто положите эту расписку в дежурную часть и сразу идите обратно. Только я вас очень прошу – ни в какие разговоры не вступайте!
      – Хорошо, я все так и сделаю.
      Девушка взяла расписку и направилась к отделению милиции. «Смелая!» – подумал я.
      Включив двигатель, я стал ждать. Главное – увидеть, как она выходит. Если я ее увижу, то сразу поеду. А вдруг ее задержат? Тогда, как только покажется кто-то из сотрудников милиции, я сразу же уеду. Самое главное – передать эту расписку.
      Минут через пять в дверях появилась девушка. Она шла так же неторопливо и спокойно. «Интересно, – подумал я, – успели уже прочитать расписку?»
      Когда она отошла от отделения милиции метров на пятьдесят, неожиданно на крыльцо выскочили два милиционера и, увидев ее, хотели окликнуть.
      – Девушка, – сказал я, – садитесь в машину!
      Почувствовав по моему тону, что случилось что-то неладное, она подбежала и села на переднее сиденье. Я тут же нажал на газ. В зеркале заднего вида видел, как милиционеры рванулись к милицейскому «уазику». Точно, сейчас будет погоня!
      Но я уже ехал на большой скорости. Через минуту свернул в один из переулков, затем еще в один.
      Девушка удивленно смотрела на меня.
      – Что, за нами кто-то гонится? – спросила она.
      – Нет, это просто мера предосторожности, – ответил я. Остановил машину и вышел.
      Мы оказались на Октябрьской площади, рядом с популярным кафе.
      – Пойдемте выпьем кофе с пирожными, – предложил я.
      Мы сели за столик, и я стал внимательно рассматривать девушку. На вид ей было лет двадцать, темные длинные волосы выделяли ее голубые глаза на фоне немного смуглой кожи. С фигурой у нее было все в порядке. Одета просто: короткая кожаная куртка и синие джинсы.
      Заказав несколько пирожных и две чашки кофе, я узнал, что девушку зовут Нелля, что она учится в юридическом.
      – Надо же! Значит, мы с вами коллеги!
      – А вы юрист?
      – Да, я адвокат.
      – Мне очень нравится профессия адвоката, – улыбнулась Нелля.
      – Вы очень смелая и отчаянная.
      – Почему вы так решили?
      – Ну как же – понесли записку в отделение, тем самым помогли одному из моих клиентов. Теперь я ваш должник.
      – Ну что же… Чем долг отдавать будете? – кокетливо улыбнулась Нелля.
      Я, не поняв ее, полез в карман, чтобы достать бумажник. Но Нелля, замахав руками, сказала:
      – Нет, что вы, деньги мне не нужны.
      – А что вы хотите?
      – Если честно… – задумалась девушка. – Пока ничего.
      – Нелля, вы отчаянный человек и мне понравились. Вот моя визитная карточка. Если у вас будут какие-то проблемы – звоните!
      Через несколько минут мы простились. Я поехал домой.
      Вскоре я забыл об этой встрече. Но я тогда не знал, что через какое-то время Нелля напомнит о себе, позвонит мне, и жизнь сведет нас с ней достаточно близко. Но об этом – позже…

      Оперативник РУОПа Максим Калинин подъехал к месту работы без четверти десять. Поставив свою бежевую «шестерку» напротив здания, у троллейбусного парка, он перешел улицу и направился к входу. Войдя в вестибюль, Максим поздоровался с дежурным офицером, стоящим у дверей, и собрался пройти дальше, но тот неожиданно окликнул его:
      – Одну минуточку!
      Максим оглянулся и подошел к дежурному.
      – Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – сказал милиционер.
      Максим достал свое удостоверение сотрудника РУОПа, раскрыл его и протянул дежурному. Тот, в свою очередь, внимательно рассмотрел фотографию, наклеенную на удостоверении, проверил подпись. Наконец вернул удостоверение, взял под козырек и растянул губы в улыбке.
      – Прости, коллега, – сказал он, – просто я тебя не знаю, ты ведь у нас не больше месяца работаешь?
      Максим утвердительно кивнул головой.
      – Организация у нас серьезная. Поэтому требуется проверка всех новых лиц, – продолжал дежурный. – Так что не обижайся…
      Дежурный похлопал Максима по плечу.
      Максим положил удостоверение обратно в карман и пошел своим путем. Поднявшись на третий этаж, он подошел к двери пятого отдела. Здесь, собственно, Максим и работал.
      Пятый отдел РУОПа, созданный меньше года назад, занимался делами, в которых фигурировала элита криминального мира. Сотрудники отдела участвовали в разработке и задержании уголовных авторитетов и воров в законе, не занимаясь более мелкими представителями этой категории. Сначала в отделе было всего шесть человек, но теперь число сотрудников увеличилось.
      Возглавлял пятый отдел Федор Михайлович Рыбкин, в прошлом подполковник милиции, ветеран МУРа.
      Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Рыбкин.
      – Так, – сказал он, оглядев с ног до головы Юрия, который как раз в этот момент ставил банку на шкаф после очередного приема жидкости внутрь, – значит, после вчерашнего работать тяжеловато будет?
      – Товарищ подполковник, – начал оправдываться Юрий, – вчера день рождения жены был, вот мы с ребятами…
      – А что, из ребят кто-нибудь еще был? – повысил голос Рыбкин.
      – Только Сашка с Олегом и я… Николай вчера на дежурстве находился…
      – Значит, сегодня только Николай в рабочем состоянии, – констатировал Рыбкин.
      – Почему? Еще Сергей Мальков.
      – А где он, кстати? – поинтересовался подполковник, оглядев сотрудников.
      – У него же сегодня первый рабочий день после отпуска, – пожал плечами Николай.
      – И почему же он так опаздывает в свой первый рабочий день, интересно было бы узнать? Может, собирается продлить свой отпуск? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, осведомился Рыбкин.
      – Нет, он вчера звонил, сказал, что сегодня обязательно выйдет, – заступился за коллегу Олег. – Может, он того… в пробку попал?..
      – Ну и работнички! – покачал головой Рыбкин. – Ладно, как только приедет Мальков, пусть ко мне зайдет. И ты, Максим, и все остальные, – неожиданно продолжил подполковник, – срочно на совещание к руководству.
 
      Москва, Ваганьковское кладбище, 22 января, 12 часов дня К полудню главная аллея и небольшая площадь у входа на кладбище были забиты народом. Люди пришли проводить в последний путь известного боксера Олега Каратаева, убитого две недели назад в Нью-Йорке.
      Свежевырытая могила была окружена народом со всех сторон. Венков и цветов было столько, что рябило в глазах.
      Присутствующих на похоронах можно было легко поделить на различные категории – сюда пришли спортсмены, тренеры, бизнесмены, журналисты, а также люди с явно криминальной внешностью и представители правоохранительных органов, наблюдающие за обстановкой и снимающие происходящее на видео.
      Позже в своих отчетах журналисты напишут, что проводить Каратаева в последний путь пришел весь цвет криминального мира столицы. Но, пожалуй, самый большой интерес со стороны журналистов и сыщиков был проявлен к одному из присутствующих.
      Это был мужчина средних лет, высокого роста, широкоплечий, с массивной шеей и громоздкой, но удивительно подтянутой фигурой. Последнее выдавало его принадлежность к спортивному миру.
      Мужчина стоял без головного убора. Его череп уже начал лысеть, оставшиеся волосы были цвета воронова крыла, черты лица были характерны для выходца с Кавказа. То, что мужчина почти всю панихиду простоял в головах у покойного, рядом с его родственниками, с безутешной вдовой, наводило на мысль о том, что мужчина тесно знаком с убитым и узы, связывающие их, были очень крепки.
      На самом деле этот человек не только распоряжался похоронами, но и с самого начала организовывал их, считая это единственным, что он может сделать для безвременно почившего друга.
      Его звали Отари. Он был основателем и руководителем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, считался меценатом и бизнесменом. Во всяком случае, Отари хотел, чтобы его считали таковым. Однако, кроме подобной славы, за Отари тянулся длинный хвост слухов, из которых становилось ясно, что, кроме личины щедрого мецената, Отари носит еще одну маску. Многие считали его лидером криминального мира столицы.
      Имидж Отари как крестного отца мафии раскрутили в основном журналисты. В перестроечный период криминальная тема быстро вошла в разряд сенсационных и модных. Ею занимались многие издания. Для пишущей братии был срочно нужен живой и действующий собеседник – представитель криминальной среды нового времени.
      Понятно, что желающих пообщаться с журналистами среди криминалитета было немного. Всякие попытки журналистов выйти на первоисточники оканчивались провалом – никто из братвы не желал светиться.
      А вот Отари встретил журналистов, как говорится, с распростертыми объятиями. Он стал охотно раздавать свои интервью, стараясь преподнести себя публике обаятельным человеком, кем-то средним между крестным отцом русской мафии и Робин Гудом. Нужно сказать, что это ему удалось.
      Отари стал для журналистов очень большой удачей. С одной стороны, он являлся типичным и весьма колоритным представителем новой волны преступной элиты – спортсмен, тренер по борьбе, человек, имевший криминальное прошлое.
      С другой стороны, Отари был человеком, который не только не отрицал, а, наоборот, сам афишировал свои связи с криминальной элитой, что было по тем временам необыкновенно редким явлением.
      Потому Отари и пользовался у журналистов ошеломляющим успехом. Его без конца приглашали на телевизионные программы, к нему стояла очередь журналистов за интервью, о нем писали самые престижные издания.
      Сам же Отари быстро понял, что нужно от него журналистам, и начал создавать свой собственный имидж. Тип экранного дона Корлеоне удался ему на славу.
      Кроме того, Отари был известен как создатель благотворительного Фонда защиты спортсменов.
      Это стало самой удачной «крышей» Отари, которая действовала по беспроигрышной схеме. Представьте себе такую типичную картину: к какому-нибудь удачливому бизнесмену приезжает Отари и просит у коммерсанта деньги на нужды спортсменов-инвалидов, при этом он показывает на сопровождающих его двухметровых амбалов, чьи кулаки напоминают кувалды, и с милой улыбкой на лице добавляет, что спортсмены рано уходят из большого спорта, а о них нужно заботиться, чтобы они, не дай бог, не пошли по неправильному пути…
      Потом Отари надоело самому ездить по коммерсантам, и он стал просто звонить по телефону и выдвигать свои требования. Нередко в шутку Отари представлялся «бедным грузином», что сам считал весьма смешным.
      В помощи фонду Отари почти никто не отказывал. Попробуй откажи такому авторитетному просителю! Как-никак, а жизнь дороже всяких денег!
      Олег Каратаев был близким другом Отари. Его гибель Отари переживал очень тяжело и сам взялся за подготовку и проведение похорон. Подготовил он и речь, которую произнес на траурном митинге.
      – Олег был известным человеком… – начал Отари, и в хриплом голосе его слышалась боль. – Он был одним из выдающихся советских боксеров. В 1974 году одержал победу на чемпионате мира над самим Мохаммедом Али. Только на официальных соревнованиях Олег отправил в нокаут 160 соперников. Он был неоднократным чемпионом СССР, Европы и мира. Его первым из советских боксеров официально пригласили в США работать в профессиональном боксе, и он много бы еще сделал для нашего спорта, если бы не предательская пуля, так нелепо оборвавшая жизнь этого мужественного и смелого человека. Кроме того, хочу сказать несколько слов о личных его качествах. Олег был мне другом, причем Другом с большой буквы. Таких людей мало, и их нужно беречь… А мы вот не сберегли! У Олега остались жена и дети. Я обещаю, что не оставлю несчастную семью в беде и, чем смогу, буду помогать ей. Пусть дети вырастут достойными преемниками своего отца. Что ж, Олег, пусть земля будет тебе пухом… Спи спокойно, дорогой друг! – закончил традиционными словами свою речь Отари.
      После него выступили еще несколько человек, близко знавшие Олега Каратаева. Все они сказали немало теплых слов в адрес покойного, отдавая дань его профессиональным и человеческим качествам. Но никто ни разу не упомянул о том, почему, собственно, Олег так рано закончил свой жизненный путь, чем занимался после того, как ушел из большого спорта.
      Мало кто знал, что Олег Каратаев имел две судимости и дважды отбывал наказание. Первый раз – за ограбление, а чуть позже – за хулиганство, то есть за банальную драку. Имя Олега Каратаева в криминальном мире тесно связывалось с бауманской группировкой. Хотя были сведения о том, что близок он и к группировке из Екатеринбурга, города, в котором родился.
      Через час официальная часть похорон авторитетного спортсмена закончилась, и родственники, друзья и знакомые погибшего стали покидать кладбище. Им предстояло еще помянуть усопшего в одном из престижных ресторанов Москвы.
      Отари не спешил присоединяться к толпе, продвигающейся к кладбищенским воротам. Он отстал от основной массы людей и перешел на другую аллею. Там Отари остановился перед могилой, на которой стоял внушительных размеров памятник черного мрамора.
      – Здравствуй, брат! – тихо произнес Отари. – Вот я и снова здесь. Олежка Каратаев теперь рядом с тобой будет… Ты уж, Амиран, присматривай за ним…

      Максим вылез из-за стола и вместе с коллегами направился к кабинету руководства.
      Вскоре все они уже сидели в просторном кабинете начальника РУОПа полковника Вадима Борисовича Селиверстова. Сам он возвышался над своим рабочим столом и был занят просмотром каких-то бумаг, изредка делая в них пометки. Время от времени звонил один из телефонов. Ушаков, не глядя, снимал трубку и бросал несколько отрывистых фраз.
      Постепенно все участники совещания расположились за длинным столом, стоящим в центре кабинета. Здесь практически ежедневно проводились планерки с начальниками отделов. А те, в свою очередь, раз в неделю проводили подобные мероприятия с личным составом каждого подразделения.
      На сей же раз совещание касалось какого-то важного оперативного вопроса. Полковник Селиверстов окинул взглядом присутствующих.
      – Вроде все в сборе, – сказал он, сверяясь с бумагой, в которой были записаны фамилии всех участников совещания. Помимо начальника отдела Рыбкина, Сергея и Максима, на совещании присутствовали еще три человека. Одного из них Максим узнал сразу. Это был Игорь Николаев, отвечающий за спецтехнику РУОПа, с помощью которой проводилось оперативное наблюдение и прослушивание.
      Тем временем полковник Селиверстов открыл совещание. Он начал свое выступление лаконично:
      – Значит, так, есть указание возобновить оперативное дело по одному из авторитетных фигурантов. Мы решили, что основными разработчиками операции будет спецбригада, которая создается приказом начальника РУОПа, в составе, – и он начал перечислять фамилии участников совещания. – Эта бригада, в свою очередь, будет разделена на группы, наделенные соответствующими функциями и полномочиями.
      Через несколько минут Максим узнал, что они с Сергеем попали в бригаду, которая будет заниматься наружным наблюдением. Неожиданно Рыбкин обратился к Селиверстову:
      – Извини, Вадим Борисович, ты забыл самое главное – назвать имя фигуранта наших действий.
      – Как, разве я об этом ничего не сказал? – удивился Селиверстов, бросив почему-то косой взгляд на начальника РУОПа. – Вы должны его хорошо знать, – обратился он к Рыбкину.
      – Мы-то, предположим, знаем, кто это, – ответил Рыбкин, – но молодые товарищи понятия не имеют, о ком вы говорите.
      – Конечно, – сказал Селиверстов. – Вот наш фигурант. – И, достав из большого конверта несколько фотографий, он положил их на стол.
      Там был изображен лысоватый мужчина средних лет, явно грузин по национальности, небезызвестный Отари Давидович.
      Фотографии были разные. На одной он стоял рядом с милицейскими генералами, на другой – с известными эстрадными певцами, а также в президиуме на каком-то торжественном заседании. Все говорило о том, что будущий фигурант вращался в достаточно высоких сферах общества.
      Участникам совещания передали краткую справку на будущего фигуранта, с которой все по очереди ознакомились.
      В конце концов этот листочек с надписью «секретно» в верхнем правом углу попал к Максиму. Текст был немногословен и сух.
      «Отари… родился в 1949 году в небольшом грузинском городке, где и провел свое детство. В юности активно занимался спортом, в частности греко-римской борьбой, успешно участвовал в различных соревнованиях, имеет звание мастера спорта.
      После переезда в Москву имел сомнительные связи с криминальными элементами, часто принимал участие в азартных играх.
      В 1966-м привлекался к уголовной ответственности за групповое изнасилование, однако был освобожден от ответственности из-за того, что был признан психически ненормальным.
      По агентурным сведениям, в настоящее время продолжает заниматься противоправной деятельностью, но прямых доказательств, позволяющих привлечь его за конкретные преступления к уголовной ответственности, пока нет. В последнее время пытается заняться политикой, с этой целью создал свою политическую партию «Спортсмены России». Часто выступает в средствах массовой информации.
      Отари имеет определенный авторитет в криминальных кругах, особенно среди новой волны криминальных сообществ, но в то же время у него остаются весьма натянутые отношения с некоторыми ворами в законе и авторитетами».
      Далее шел список фамилий и кличек уголовных лидеров, с которыми у Отари имелись конфликты.
      – Отари Давидович, – продолжал Селиверстов, когда увидел, что все участники ознакомились с краткой информацией, – считает себя крестным отцом московской мафии. Знаете, в чем феномен Отари? В чем успех и популярность его личности? – И, не дождавшись ответа, Селиверстов ответил сам: – Успех его в том, что он позволил журналистам раскрутить свое имя, а те сделали ему такую рекламу, которая иным даже и не снилась. Вчера же произошло событие, выходящее за рамки приличий и каких-либо понятий о совести. Отари открыто и нагло выступил по телевидению с угрозами в наш адрес, после чего любой телезритель, не посвященный в курс дела, может сделать вывод, что существует Отари Давидович, крестный отец московской мафии, которого боятся все, даже столичная милиция. – Селиверстов перевел дыхание и продолжил: – Так вот, раз он считает себя крестным отцом, давайте поможем ему и подобрать соответствующую статью в Уголовном кодексе, достойную столь значительной и уважаемой личности! Тем более, по оперативным источникам… (Максим прекрасно знал, что скрывается под этой фразой. Значит, по информации стукачей, осведомителей)… по оперативным источникам, кое-какие делишки за нашим фигурантом числятся. Однако нам необходимо подобрать такие доказательства, которые в дальнейшем могут быть расценены судом как весомые и аргументированные для дальнейшего привлечения этого человека к уголовной ответственности.
      К тому же – еще раз хочу подчеркнуть, коллеги, – задание получено нами сверху. Поэтому прошу отнестись к нему с большим вниманием и ответственностью. Вся операция будет проходить под грифом «Совершенно секретно». То есть никакой информации о ходе ведения дела, да и вообще обо всем, что касается вашей работы, вы никому, кроме своих начальников, передавать не имеете права.
      Кроме того, вы должны учитывать, что у нашего фигуранта имеется достаточно широкий круг влиятельных знакомых как среди офицеров московской милиции, так и в органах прокуратуры, через которых может произойти утечка информации.
      Отсюда вывод: если кто-нибудь из ваших коллег будет интересоваться ходом ведения дела, об этом необходимо сразу же докладывать непосредственно мне или полковнику Ушакову лично. Итак, еще раз повторю распределение обязанностей…
      Максим и Сергей Мальков вошли в группу наружного наблюдения за Отари. Игорь Николаев обеспечивал всю техническую сторону их действий. Руководство будущей разработки было возложено на Рыбкина, начальника пятого отдела.
      Вскоре, подробно расписав обязанности каждого участника операции, Селиверстов закончил совещание.
      В конце, когда все уже поднялись с мест, Селиверстов обратился к присутствующим:
      – Попрошу остаться Рыбкина и Калинина.
      Когда все остальные вышли, Селиверстов неожиданно обратился к Рыбкину:
      – Федор Михайлович, я думаю, мы не ошибемся, если человеком, отвечающим за ведение досье в отношении Отари Давидовича, будет назначен лейтенант Калинин. Как вы на это смотрите?
      Рыбкин, помолчав, проговорил:
      – Я считаю, что Максим может справиться, хотя и работает он только месяц. Но за это время он зарекомендовал себя серьезным и вдумчивым сотрудником. К тому же, насколько мне известно, он не болтлив.
      – А это в нашем деле самое главное, – подытожил Селиверстов. – Максим… Как тебя по батюшке?
      – Да можно и без батюшки, – улыбнулся Максим.
      – Так вот, Максим, у этого человека очень многочисленные и крутые связи. Я уже говорил это на совещании. Конечно, к тебе будут подходить многие и интересоваться тем, как идут дела. Поэтому еще раз повторяю: обо всем сразу докладывать лично мне или Ушакову. Или, если к нам не прорвешься, Рыбкину докладывай. Даже если это будет наш сотрудник, все равно необходимо об этом знать. Далее, никому никакого материала не давать. Он по первой степени секретности проходит. Допуск к нему будут иметь лишь некоторые. И еще, – Селиверстов повернулся к Ушакову, как бы ища поддержки, – не случайно мы тебя назначили в группу наружного наблюдения. Работаешь ты месяц, тебя мало кто в московской милиции знает, в МУРе ты не засветился, бандиты тоже тебя еще не вычислили. Поэтому веди себя осторожно, особенно на ОФП в «Динамо». Именно там у нашего Отарика очень много друзей. Поэтому мы не исключаем, что вас, ребята, спортсмены будут, в свою очередь, разрабатывать достаточно серьезно. Если только они о чем-нибудь догадаются, – добавил Селиверстов. – И последнее: сейчас ты получишь в областной прокуратуре санкцию на ведение оперативных мероприятий в отношении Отари.
      Неожиданно в разговор вступил Рыбкин:
      – Вадим Борисович, а чего так далеко таскать, аж в облпрокуратуру? Давай в городскую.
      – Нет, – отрицательно покачал головой Селиверстов, – в городскую прокуратуру нельзя. Есть оперативная информация, что наш фигурант и там уже завел нужные связи. Так что через горпрокуратуру может произойти утечка информации. А в областной я пока такую возможность исключаю. Короче, – повернулся он к Максиму, – подъедешь к главному прокурору или к его заместителю. Отдашь вот это письмо, – он протянул Максиму запечатанный конверт, на котором стоял гриф «Совершенно секретно». – Письмо оформишь через нашу канцелярию, отдашь лично в руки или прокурору, или его заместителю, только им! После этого с санкцией вернешься в штаб и начнешь работать вместе с Мальковым. А тем временем, – обратился Селиверстов к Рыбкину, – пусть Мальков принимает автотранспорт со всеми техсредствами и во всем разбирается. Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Всю информацию, которую вы соберете по Отари, ежедневно будешь фиксировать в нашей секретной части, перебрасывая ее на специальный компьютер. Со временем мы поставим туда пароль к доступу, который будет известен всего нескольким людям, среди которых будешь и ты. Думаю, лишнее тебе объяснять, что разглашать этот пароль нельзя. И вот еще что, – Селиверстов неожиданно подошел к Максиму, – для всех остальных – я имею в виду сотрудников нашей конторы и особенно твоих коллег из отдела – вы с Мальковым идете в разработку вот по этому человеку. – Полковник взял фотографию, на которой был изображен парень с крупным лицом и массивной шеей. – Это уголовный авторитет Сережа Музыка. Все не вовлеченные в операцию сотрудники должны думать, что вы работаете по нему. Когда начнете осуществлять «наружку», документы оставляйте в сейфе. Взамен возьмете у Игоря Николаева два удостоверения: одно работника ОБХСС, другое на имя сотрудника охранной фирмы с разрешением на ношение оружия. Это на тот случай, если вас кто-нибудь из дружков Отарика сам возьмет в разработку. Тогда вы сможете отбрехаться тем, что вас какой-то фирмач нанял пасти Отарика. Типа вы с Мальковым – частные детективы. Ну что, – полковник оценивающе оглядел Максима, – не страшно за такое опасное дело браться?
      – Нет, – бодро ответил Максим, хотя чувство беспокойства, появившееся сразу же после того, как он узнал, чем ему придется заниматься, не оставляло его до сих пор.
      – Тогда начинай работать – поезжай в облпрокуратуру.

      Утром меня разбудил настойчивый звонок мобильного телефона. Я посмотрел на часы – было восемь часов.
      На дисплее высветилось: «Кретов».
      – Алексей, что у тебя случилось? – спросил я.
      – У моих дверей опера с понятыми. Срочно приезжайте.
      – Диктуй адрес. Я буду через полчаса. Дверь им не открывай. Скажи, что твой адвокат выехал. Если что, дай им мой мобильник. Держись!
      Быстро одевшись, на ходу схватив свое адвокатское удостоверение и чистый бланк ордера, я спустился к машине.
      Я старался понять, почему оперативники пришли к Кретову, ведь после его освобождения и передачи расписки о получении оружия и денег прошло несколько дней, и, похоже, Алексея и меня никто не искал. Конечно, я предполагал, что Кретов просто откупился тогда и на него имеют определенные виды оперативники, иначе не было бы этой истории с распиской. Но раз Кретова вычислили и к нему пришли, значит, дело серьезное и ему нужна помощь.
      Через сорок минут я был на месте. Оперативники открыли мне дверь, впустили внутрь. Их было двое. Один – высокий усатый мужчина с темными волосами, другой – пониже ростом, светловолосый.
      Войдя в коридор, я сразу бросил взгляд на Алексея. Тот стоял спокойно, засунув руки в карманы спортивных брюк. Тут же стояли понятые. Один из оперативников, который назвался Олегом, предложил мне пройти на кухню.
      Там оперативник уточнил:
      – Вы адвокат?
      – Да.
      – А можно ваши документы посмотреть?
      – Конечно, пожалуйста! – И я достал свое удостоверение.
      – А ордер у вас есть? – поинтересовался второй оперативник.
      – Ордер? Конечно. – Я вытащил его, заполненный заранее на Алексея Кретова, с печатью юридической консультации. Тем временем первый оперативник, который взял удостоверение, прилежно переписывал его данные в блокнотик.
      – Можете исходные не записывать, – сказал я. – Ваша контора меня уже хорошо знает.
      – В этом мы не сомневаемся, – съязвил второй оперативник, – если вы имеете таких клиентов!
      – Каких таких? Он что-то нарушил? Вы что-то нашли?
      – Пока еще не нашли, – ответил оперативник, – но не исключаем такой возможности.
      – В таком случае я тоже хотел бы посмотреть ваши документы.
      – Наши документы? – удивился оперативник.
      – Я же не знаю, с кем имею дело!
      – Что ж, это можно. – Оперативник достал из кармана удостоверение, на обложке которого сияла надпись «Московский уголовный розыск». Раскрыв удостоверение, я сразу посмотрел на срок действия. Чутье не обмануло. Удостоверение оперативника было просрочено – датировано прошлым годом.
      – Извините, – сказал я, – но ваше удостоверение недействительно. Оно просрочено.
      Оперативник занервничал:
      – Понимаете… Вы же знаете нашу систему… У нас корочек не хватает, проблемы с бланками… У меня есть вкладыш, – засуетился он и стал доставать из бокового кармана вкладыш. Там было написано, что срок действия настоящего удостоверения кончился и оно подлежит продлению.
      – Да, но на этом вкладыше нет фотографии! – вновь начал придираться я.
      – Знаете что, – сказал второй оперативник, который назвался Александром, – давайте закончим эту канитель! В конце концов, ваше присутствие здесь необязательно и никак не регламентируется Уголовно-процессуальным кодексом. И вы это прекрасно знаете! Мы и так пошли вам навстречу, в порядке вежливости! Но наше настроение может измениться, если вы будете препятствовать нашей работе.
      Я не стал пререкаться.
      – Хорошо, – сказал я. – Вы можете приступать к своим делам. Но прежде я хотел бы узнать, что вы собираетесь искать у моего клиента.
      – Как что? Стандартный набор, – сказал оперативник. – Оружие, наркотики и иные предметы, добытые преступным путем.
      – А что вы имеете в виду под иными предметами?
      – Ваш клиент это прекрасно знает.
      – То есть вы уверены, что найдете то, что ищете?
      – Конечно! – сказал оперативник. – А для чего же мы сюда пришли! – Он обратился к понятым: – Сейчас мы начинаем следственные действия – обыск у гражданина Алексея Кретова.
      – Одну минуточку, – сказал я и отозвал клиента в сторону.
      – Алексей, послушай, я уверен, практически на сто процентов, что они пришли заряженные.
      – В каком смысле? – спросил он.
      – В том, что они сейчас могут тебе что-нибудь подложить. Поэтому скажи, у тебя нормальные соседи?
      – Нормальные.
      – Тогда подойди к понятым и попроси их, чтобы они внимательно смотрели за руками оперативников. И ты ни в коей мере не упускай ничего из виду! Если он осматривает шкаф – не давай ему залезать в него, пусть все выдвигает оттуда.
      Таким образом, я и Алексей распределили между собой «фронт работы» – за одним оперативником смотрел Алексей, другого контролировал я. Понятые же смотрели за третьим милиционером, участковым районного отделения милиции. Но он спокойно сидел на кухне и не обращал никакого внимания на коллег.
      Обыск проходил вяло. Когда один из оперативников нашел пистолет Макарова, он моментально схватился за подмышку.
      – Спокойно, – остановил его я. – Мой клиент имеет разрешение на оружие.
      – Пусть предъявит!
      Алексей достал разрешение. Оперативник внимательно изучил его.
      – Так… Дата выдачи… Срок действия… Все в порядке. – И, обратившись к напарнику, сказал: – Саша, давай протокол! Занеси туда, что найдено огнестрельное оружие.
      Я добавил:
      – Уточните, что данное оружие с разрешением, которое предъявлено.
      – Мы это уточним. Значит, так. Оружие мы изымаем для проведения экспертизы.
      – Какой экспертизы?
      – Баллистической. Может быть, из него ваш клиент грохнул кого!
      – Хорошо, – сказал я. – Давайте тогда подробно опишем это оружие – с номерами и так далее.
      Второй оперативник стал подробно описывать пистолет Алексея.
      – Для чего это? – спросил Алексей у меня.
      – А чтобы тебе пушку не подменили!
      После подробного описания оперативники продолжили обыск. Большое внимание они уделили записной книжке Алексея.
      – Записные книжки изымаются! – сказал один из оперативников.
      – На каком основании? – спросил я.
      – На основании того, что ваш клиент проходит по оперативной разработке в связи с уголовным делом.
      – Каким? – поинтересовался я.
      – По убийству одного коммерсанта.
      – И вы можете его назвать?
      – Конечно, – оперативник назвал фамилию Лунева. Я тут же записал ее в свой блокнот, при этом я старательно скрыл, что эта фамилия мне хорошо знакома.
      – А что вы собираетесь делать? – спросил оперативник.
      – Я буду проверять, насколько ваша информация соответствует процессуальным документам, оформленным по этому делу.
      Обыск проходил уже минут сорок. Оперативники стали нервничать. У Александра даже затряслись руки. Я сразу понял, что именно Саша должен был подбросить какой-то запрещенный предмет. Но благодаря тому, что наблюдение распределили между понятыми, Алексеем и мною, такой возможности у него не оказалось.
      Оперативники ушли несолоно хлебавши. На прощание один из них сказал Кретову:
      – Мы уверены, что в ближайшее время опять встретимся, но при других обстоятельствах.
      – На что вы намекаете? – спросил я.
      – Этот человек занимается преступной деятельностью и, соответственно, возит с собой запрещенные предметы. Так что наша встреча с ним неизбежна.
      Мы с Алексеем остались одни и прошли на кухню.
      – Давай хоть кофе выпьем! – улыбнулся я.
      Алексей сварил кофе.
      – Слава богу, пронесло! – сказал он.
      – Погоди, еще неизвестно, пронесло или нет! Сейчас мы с тобой посидим немного, поговорим… Тебе нужно переехать с этой квартиры на несколько дней.
      – Почему?
      – Ты думаешь, они просто так ушли? Думаешь, они тебя не могут ждать внизу, в машине?
      – Ну и что, пускай ждут!
      – Вот какой ты умный! Сейчас ты выйдешь за дверь, сделаешь пару шагов, а они неожиданно выйдут из машины и найдут патрон или наркотик!
      – Как? У меня же этого нет!
      – Нет – появится, с их помощью. Смотрел фильм «Место встречи изменить нельзя»? Помнишь, как Жеглов вору кошелек в карман подбросил?
      – Да, помню, – сказал Алексей.
      – Ты думаешь, такой вариант с тобой не пройдет? Неси сюда нитки с иголкой!
      – Зачем это? – удивился Алексей.
      – Неси, мы сейчас на улицу выходим!
      Алексей принес требуемое.
      – В чем ты пойдешь?
      – В куртке и в этих брюках.
      – Так, бери иголку и зашивай все карманы в куртке и в брюках!
      – Зачем?
      – Чтобы никто тебе ничего не подложил!
      Алексей стал крепко зашивать все карманы на своей одежде.
      – Вот теперь ты готов к выходу, – улыбнулся я. – Поехали!
      Мы спустились вниз и вышли из подъезда. Я хотел поймать такси, но неожиданно около Алексея снова возникли оперативники, которые делали обыск.
      – Гражданин Кретов! Вы задержаны по 122-й статье УПК!
      – У вас нет ордера! – успел крикнуть я.
      Но оперативники уже примеряли наручники на руки Алексея. Неожиданно Алексей резко оттолкнул одного из них и быстро побежал в сторону улицы.
      – Стой! Стрелять буду! – кричал ему вслед оперативник.
      – Вы не имеете права. У вас нет ордера на арест, – громко сказал я.
      – Ордер уже везут наши коллеги. А вот то, что он сбежал, ему боком выйдет, – сказал другой оперативник и добавил: – И вам тоже…
 
      Именно в этот период, в середине 80-х годов, на юге Москвы появилось немалое число молодежных бригад, или банд, состоящих из физически крепких и не шибко умных ребят, которые сначала демонстрировали силу.
      По мнению муровцев, именно ореховские группировки можно считать первыми «отморозками». Кстати, так их стали называть в то время не только милиционеры, но и преступные авторитеты других группировок, объясняя это тем, что ореховские вообще не признавали авторитетов – ни своих, ни чужих, – только грубую силу.
      Вначале преступный мир Орехова представлял собой многочисленные мелкие отряды, ничем между собой не связанные. Этим обстоятельством воспользовались нагатинские и подольские группировки, которые не воспринимали всерьез разрозненные ореховские структуры и решили взять под свой контроль наиболее крупные коммерческие предприятия района. В результате на юге столицы началась настоящая гангстерская война, в которой сражались между собой не только ореховские с подольскими и нагатинскими, но и ореховские группировки между собой. В этот период по району прокатилась мощная волна умышленных и заказных убийств и иных проявлений бандитизма. Однако непосвященные люди, обыватели, понятия не имели о том, что под окнами их домов происходит самое настоящее побоище, и продолжали искренне удивляться высокой смертности в районе.
      Сергей Тимофеев перебрался в Москву по лимиту в 1975 году. Сначала он прописался в одном из орехово-борисовских общежитий и работал спортивным инструктором в управлении жилищно-коммунального хозяйства Главмосстроя. В то время Тимофеева можно было часто встретить у ресторана «Арбат». Тогда он являлся безобидным лохом. Позднее, заимев некоторые связи, взял под свою опеку арбатских проституток, и те начали платить ему дань.
      Среди ореховской шпаны Тимофеева в то время знали как Сережу Новгородского. В начале 80-х годов он сошелся с некоторыми ореховскими группировками и вступил в одну из них, к ныне покойному, никому не известному рецидивисту Ионице. Впоследствии, когда Ионица спился и отошел от дел, Сергей занял его место, исключительно благодаря силе своего характера и авторитету, завоеванному к тому времени среди братков этой бандитской группы.
      Ореховская группировка изначально, как и многие другие столичные «команды», существовала за счет наперсточников и картежников. Сережа Новгородский сам нередко принимал участие в наиболее выгодных делах. Вскоре он преуспел – подобрал под себя некоторых наиболее верных ореховских и постепенно стал превращаться в авторитетного Сильвестра.
      Уже в то время Сильвестр начал понимать: для того чтобы вести успешную и активную борьбу против чеченцев, как ему подсказывали многие влиятельнейшие авторитеты и воры в законе, необходимо пройти путь, которым прошли солнцевские, то есть объединить отдельные, разрозненные бригады в мощную структуру. Поводом для такого слияния Сильвестр видел именно будущую войну с чеченским криминалом.
      Необходимо было собрать мощный костяк своих приближенных и направить их в различные группировки и бригады. Эти гонцы должны были внушить другим авторитетам мысль о необходимости скорейшего объединения. Поводом для него являлась перспектива будущей войны.
      За короткое время Сильвестр и его ближайшее окружение составили для себя некий план. Сначала надо было выявить все очаги вражды между кланами и группировками. Затем Сильвестр начал заниматься посредничеством при заключении перемирий между враждующими кланами. Мало того – он сам выдвигал предложение о заключении перемирия. Например, если четвертый микрорайон враждовал с третьим, то Сильвестр засылал гонцов в оба микрорайона, которые убеждали лидеров враждующих группировок в необходимости временного прекращения бойни, отстрела – то есть нейтрализации всех взаимных претензий.

      Прохоров сидел в машине, время от времени поглядывая на часы. Уже прошла неделя с тех пор, как он познакомился с Сильвестром. Знакомство прошло достаточно гладко. Агент, которого порекомендовал Лучин и представил его как Химика, назвал Андрея своим дальним родственником. Прохоров почувствовал, что приглянулся Сильвестру. Бывший военный, ранее не связанный с разборками, сам попавший в переделку – в конфликт с ворами. Андрей знал, что Сильвестр не любил воров. Поэтому его подробный рассказ про взаимоотношения с уральскими ворами и про убийство Законника порадовал Сильвестра. Тот даже улыбнулся, выслушав рассказ. Дальнейший разговор шел уже в деловом ключе. Сильвестр сказал, что он нуждается в услугах Прохорова и его бригады. Но его сначала необходимо проверить. Поэтому Сильвестр поручил Андрею ликвидацию бригадира бауманцев по кличке Тоша.
      На подготовку и исполнение этого задания Сильвестр отвел Андрею не более двух недель. Но Андрей решил выполнить задание раньше. Сразу же созвонившись с Лучиным, он рассказал обо всем. Владимир пообещал помочь. Он достал оружие, и через некоторое время Андрей получил все маршруты Тоши. Тот отвечал за стрелки, которые бауманские проводили с другими группировками.
      Почему Сильвестр выбрал именно Тошу, Прохоров не знал, так же как и Лучин. Скорее всего, Сильвестр все же решил проверить Прохорова на мелком объекте.
      Андрей поглядывал на часы и ждал, когда появится Тоша. Из машины, припаркованной недалеко от одного из домов в Строгине, был хорошо виден угол дома. Там маячил Марат. Того, в свою очередь, прикрывал его напарник Гена. Сам Андрей сидел за рулем. Он решил проконтролировать первую акцию – уж очень большое значение она имела.
      Андрей осмотрелся. Машины, на которой ездил Тоша, пока не было. Он снова начал вспоминать…
      Сразу же после встречи с Лучиным он вызвал из Уральска ребят. Приехали шестеро пацанов, с которыми он начинал свои дела. Ребят устроил на двух съемных квартирах, по трое в каждой. На деньги, полученные от Лучина в качестве аванса, купил им кое-что из столичных шмоток, возил их ежедневно в подмосковный лес на стрельбище.
      Наконец Андрей заметил, как рядом с его машиной проехал черный джип «Гранд Чероки». Прохоров взглянул на номера. Конечно, это Тоша. Не зря Лучин назвал ему данные всех Тошиных машин. У того, кроме джипа, был еще «Лексус». Теперь самое главное, чтобы в машине был он сам, а не его шпана…
      В лицо Тошу Андрей почти не помнил, уж очень плохого качества оказалась фотография, которую ему показал Сильвестр. Правда, Лучин достал фотографии наружного наблюдения, более четкие. По местам, которые посещал Тоша, можно было вычислить его образ жизни. С утра он занимался бандитскими делами – стрелки, совещания, которые проводили его руководители, вечером же полностью отдавался досугу – ночные клубы, казино, проститутки. Вот и сейчас, около половины первого, Тоша приехал откуда-то на машине.
      Прохоров внимательно всматривался в темноту. Джип остановился недалеко от угла дома. Видимо, подъезд Тоши был крайним. Из машины медленно вышел долговязый парень, который сидел за рулем. Вроде на Тошу не похож… Тот пониже ростом и более крепкий. Открылась передняя дверца, оттуда появилась смазливая девица, на ногах у нее, несмотря на холод, были туфли на высоком каблуке, на плечи накинут полушубок. Из задней дверцы вылез полный высокий парень, без головного убора, коротко стриженный. Скорее всего, это и был Тоша. «Ну что же, – подумал Прохоров, – теперь дело за ребятами. Только бы не промахнулись! Но тут трое человек, как ребята решат?»
      Через несколько мгновений вся приехавшая компания направилась к подъезду. Прохоров увидел, как водитель, будто вспомнив что-то, повернулся к джипу. Вот сейчас и надо начинать! В тот же момент у подъезда появился Марат и, держа пистолет в вытянутой руке, быстро пошел в сторону Тоши. Тот сразу же увидел киллера и громко крикнул что-то водителю, который моментально вытащил пистолет и направил его на Марата. «Все, – обреченно подумал Андрей, – провалилась операция!»
      Два выстрела прозвучали почти одновременно. Оба – и водитель, и Тоша – стали медленно опускаться на землю. Прохоров понял, что стрелял Гена, стоящий за углом дома на подстраховке, и Марат. Оба парня подбежали к лежащим на земле и сделали еще по одному, контрольному выстрелу. Андрей перевел взгляд на девушку. Та, обхватив голову руками, бросилась на землю. У нее начиналась истерика.
      Парни посмотрели в сторону машины Андрея. Он открыл дверцу и махнул им рукой.
      – Садитесь быстрее, поехали! – скомандовал Андрей. Парни выполнили приказ. Прохоров нажал на газ и рванул с места.
      Проехав немного, Андрей сказал:
      – Генка, ты выходи здесь. Возьми у Марата ствол. А мы дальше поедем. – Он остановил машину на неширокой улочке, по одной стороне которой стояли металлические гаражи. – Ты со стволами по городу не ходи. Спрячь в надежном месте, запомни его, а завтра с ребятами заберете.
      Гена кивнул.
      Андрей поймал себя на том, что очень волнуется. Ладно, все уже позади. Теперь главное, чтобы Гена спрятал оружие.
      Через несколько минут Прохоров гнал машину дальше по ночным улицам. Марат молча смотрел вперед.

Москва, Смоленская площадь, ресторан, 10 марта, 14 часов

 
      Отари подъехал к гостинице на стрелку с чеченцами ровно в два часа. До этого он в течение нескольких дней через посредников вел переговоры о месте и условиях стрелки с чеченцами.
      Но Отари, впрочем, как и любой другой авторитет, не имел никакого влияния на чеченцев. «Чехи» не признавали над собой давления и не подчинялись никому, кроме собственных командиров. При таком раскладе Отари не мог диктовать свои предложения. Наоборот, должен был принимать те условия, которые предлагали ему.
      В итоге стрелка состоялась днем в ресторане на Смоленской площади. Отари хорошо знал этот ресторан, как и то, что там чеченцы чувствовали себя словно дома.
      На встречу вместе с Отари приехали Вахтанг, Дато и двое охранников. Остальных Отари оставил в машине прикрытия, снабженной рацией. Кроме того, в качестве резерва Отари подтянул три бригады дружественных группировок, которые на всякий случай расположились неподалеку.
      Со стороны чеченцев на стрелку пришли трое – лидер их бригады Умар, его младший брат Аслан и еще какой-то боевик, видимо, пользующийся среди чеченцев авторитетом. У Отари не было ни малейшего сомнения в том, что за стрелкой наблюдают люди Умара, готовые при необходимости вступить в бой с людьми Отари.
      Стороны при встрече холодно поздоровались друг с другом. Все сели за большой стол, накрытый белой скатертью. Официанты принесли только кофе и чай. У одного из них так тряслись руки, что он даже расплескал чай.
      Впрочем, парень волновался не зря. Отари знал, что «чехи» могут пойти на любое вероломство – от них можно ожидать чего угодно, только не честности и порядочности. Отари хорошо заучил этот урок, поскольку одной из жертв чеченцев был его брат.
      Первыми разговор начали чеченцы. Суть их претензий Отари уже знал. Его обвиняли в том, что он кинул прибалтов, тем самым лишив определенного дохода их «крышу», то есть людей Умара.
      Отари не оставалось ничего иного, как только все отрицать. Он настаивал на том, что никого не кидал, чеченцев видит впервые и, соответственно, о том, что они покровительствуют прибалтам, ничего не знал. Что же касается доли прибалтов-бизнесменов в нефтяном бизнесе, то она не была отнята насильно. Прибалты добровольно передали свои доли Отари, придя к выводу, что они не смогут участвовать в нефтяном бизнесе, не имея должного влияния и авторитета.
      Умар слушал Отари молча. На его лице время от времени появлялась хищная усмешка. Было ясно, что он не верит ни одному слову, сказанному Отари.
      – Все это очень хорошо, – сказал Умар после того, как Отари закончил свой монолог. – Но у меня совершенно другие сведения.
      – Информация может быть неверной… – начал было Отари, но Умар прервал его жестом. Затем он кивнул своему человеку, и тот покинул ресторан. Вскоре вслед за чеченцем вошли оба пострадавших прибалта. Отари понял, что ситуация складывается не в его пользу.
      Следующие пятнадцать минут Костя и Андрис, запинаясь и стараясь не смотреть в глаза Отари, рассказывали о том, как их обманули. Умар плотоядно улыбался, вальяжно развалясь на стуле и переводя взгляд с прибалтов на Отари и обратно.
      Отари понимал, что «чехи» взялись за это дело серьезно, раз смогли найти прибалтов за границей, приволочь их в Москву и заставить говорить.
      – Ну, что скажешь? – осведомился Умар, когда прибалты закончили свое скорбное повествование.
      Отари несколько секунд молчал, затем окинул прибалтов презрительным взглядом и, обернувшись к Умару, сказал:
      – Хорошо. Я признаю, что кинул этих лохов. Но я настаиваю на том, что предмета спора не существует!
      – Как так? – Умар удивленно приподнял бровь.
      – Я кинул этих придурков, а не чеченцев! Ваши претензии необоснованны, поскольку вы не имеете никакого отношения к нефтяному бизнесу!
      – А вот здесь ты ошибаешься! – спокойно заметил Умар. – Эти, как ты их называешь, придурки работали на наших бабках, а значит, и кинул ты нас!
      На это Отари ответить было нечего. Переговоры зашли в тупик. Ни Отари, ни чеченцы не хотели уступать своих позиций и идти на компромисс. Продолжать разговор было бессмысленно, и Отари решил, что настало время уходить. Он холодно простился с Умаром и его людьми и поднялся было со стула, но чеченец окликнул его. Отари опустился обратно, надеясь, что Умар все же решил пойти на уступки. Вместо этого Умар приподнялся, опираясь на стол руками, и, нависая над Отари, сказал:
      – Говорят, ты в Москве самый крутой? Запомни, мы еще круче! По-хорошему, надо бы тебя наказать… Но мы люди мирные и гуманные. Поэтому даю я тебе, Отарик, две недели на то, чтобы ты бабки наши вернул. Если же не вернешь, придется пересмотреть наши принципы гуманизма и разобраться с тобой по совести. Все понял? Ну так иди… – Умар сел обратно на свое место и как ни в чем не бывало поднес чашку с чаем ко рту.
      Отари не проронил ни слова. Молча он вышел из ресторана, сел в машину. Всю дорогу до офиса он тоже безмолвствовал. Никто не решался расспросить его о том, что произошло. Подъехав к офису, Отари, погруженный все в то же гробовое молчание, поднялся на двадцатый этаж. Он не поздоровался ни с охранниками, ни с секретаршей, чего ранее с ним не случалось никогда, прошел в кабинет и, прикрыв за собой дверь, заперся на замок.
      Никогда еще Отари не чувствовал себя настолько униженным. В данной ситуации он не мог сделать ничего. На чеченцев не распространялось ни его влияние, ни влияние любого из его авторитетных знакомых. Чеченцы вели себя так, как считали нужным, делали то, что хотели, и Отари не знал способа оказать на них давление.
      Как ни печально, но Отари пришлось признаться себе в том, что он не в состоянии защитить своих людей, попавших в лапы к чеченцам. Он даже не имел возможности заикнуться о судьбе Антона и других ребят. Оставалось отдать чеченцам деньги, но этого Отари делать не хотел.

      Максим выскочил из кабинета и помчался вниз. Вылетев на улицу, он повернул за угол здания и увидел серую «Волгу», рядом с которой переминались с ноги на ногу Игорь Николаев и Сергей Мальков.
      – О, Максим, привет! – сказал Сергей. – Давай впрягайся, а то мы тут как проклятые вдвоем вкалываем.
      Максим заглянул в багажник. Там находился какой-то небольшой предмет, напоминающий передатчик. Рядом лежало несколько разных номерных знаков. Таким образом оперативники имели возможность время от времени менять их. Кроме этого, Максим углядел в багажнике синий проблесковый маячок и еще какой-то прибор, напоминающий телескоп или фоторужье. Как понял Максим, это была камера для дальнего наблюдения. Еще в багажнике лежал бинокль и предмет, похожий на телевизионную тарелку с ручкой, как у зонтика.
      – Что это за прибамбасы? – спросил Максим.
      – Сейчас я тебе все покажу и расскажу, – сказал Игорь. – Вот это бинокль, на, посмотри.
      Максим взял в руки аппарат, действительно несколько напоминающий бинокль, и взглянул в окуляры. Как ни странно, все вокруг стало видно в зеленом цвете.
      – Что это он такой зеленый? – удивился Максим. – Сломался, что ли?
      – Эх ты, лапоть, – ухмыльнулся Игорь, – сразу видно, что работаешь у нас совсем недавно!
      – Ладно, хватит меня подкалывать! – начал раздражаться Максим.
      – Это не бинокль, а прибор ночного видения. Работать с ним нужно ночью.
      – А это что за труба? – ткнул Максим пальцем в другой аппарат.
      – А это приспособление для скрытого наружного наблюдения. Дает многократное увеличение. А вот это, – Игорь указал на следующий предмет в своем арсенале, – зонд для прослушки разговоров. Смотри, – он взял прибор, напоминающий зонтик, надел наушники и стал быстро всматриваться в улицу.
      – Видишь на той стороне улицы телефон-автомат? Сечешь, там мужик пасется? Вот смотри, сейчас мы направляем этот прибор куда нам нужно, включаем…
      – И что? – заинтересовался Максим.
      – Черт возьми, сигнала нет. Слишком далеко будка стоит. В общем, если будет приемлемое расстояние, то вы будете прекрасно слышать, о чем говорит, к примеру, этот человек.
      – И даже его разговор по телефону?
      – Нет, вы будете слышать только голос человека, который находится в телефонной будке. Что же касается телефонных собеседников нашего фигуранта, то расшифровку всех его разговоров ты будешь получать ежедневно и заносить в компьютер.
      Следующие полчаса Игорь объяснял оперативникам основные приемы работы с техникой. В конце инструктажа он сказал:
      – Ребята, к технике относитесь внимательно и ласково, потому что все эти прибамбасы легко ломаются. Если что случится, обращайтесь ко мне. Ну, сыщики, желаю вам удачи! – И Игорь протянул руку на прощание.
      – Спасибо, Игорек, за консультацию, – ответил Сергей, – если бы не твоя неоценимая помощь, то мы бы с этими железяками вовек не разобрались!
      – Ладно вам прибедняться, – усмехнулся Игорь. – Вы мне лучше скажите, санкцию на «наружку» получили или еще нет?
      – Получили! – ответил Максим. – Сам за ней к прокурору мотался. Так что, думаю, прослушивание можно начинать, – важно закончил он.
      – Да что ты говоришь? – ухмыльнулся Игорь. – Ну, спасибо тебе, благодетель! Я уже месяц слушаю его разговоры безо всякой санкции.
      – Ты что, правда? Как же это? Без санкции? – удивился Максим.
      – Ну да… И что в этом такого?
      – Но ведь теперь, наверное, санкцию нужно будет задним числом оформлять? – предположил обескураженный Максим.
      – Зачем? – улыбнулся Игорь. – Вот это уже будет противозаконно. Мы пока его слушали просто так, для общего развития. А с сегодняшнего дня, когда есть официальное разрешение, прослушивание становится средством доказательства. Да, самого главного я вам не показал! – Игорь достал из небольшой сумки, стоящей в багажнике машины, несколько коробочек. – Вот это – скрытый микрофон. Лучше всего его крепить за воротничок рубашки или пиджака. А сам диктофон, который записывает беседу, лучше носить либо под мышкой, либо на поясе. – Игорь снова полез в ящик и достал оттуда пару небольших приборов, напоминающих то ли колпачок от шариковой ручки, то ли часть мундштука. – Это радиомикрофоны. Работают на приемнике.
      – Как это? – поинтересовался Максим.
      – Смотри. Кладешь его в карман, настраиваешь приемник на УКВ и ловишь сигнал. Так и слушаешь. С помощью обычного диктофона можно вести запись разговора.
      Игорь сложил приборы обратно в коробку.
      – Так, по-моему, теперь я все сказал. Но если что неясно – обращайтесь в любое время. Желаю удачи! – Игорь заспешил к входу в здание.
      – Ну что, Калина, – сказал Сергей, – поехали?
      – Как ты меня назвал? – переспросил Максим.
      – А что? – удивился Сергей. – Ты разве не в курсе, что тебя в отделе так зовут?
      – До сегодняшнего дня был не в курсе, – чуточку обиженно ответил Максим.
      – Ну, значит, теперь будешь знать. Ладно, поехали! Начинаем работу.
      – Куда же мы поедем? Откуда ты знаешь, где его искать? – поинтересовался Максим.
      – Отарика? Ну, его найти несложно! У нас с тобой есть целый список мест, где он часто бывает. Сейчас мы нашу старушку заправим и поедем к офису. В это время Отарик обычно бывает там.
      Через несколько минут служебная машина, в которой ехали оперативники, повернула с Шаболовки налево и, не доезжая Крымского моста, свернула направо, где совсем недавно была открыта большая заправочная станция.
      – Куда ехать? – спросил Максим после небольшой паузы.
      – К «Интуристу», на Тверскую. Там у нашего клиента офис.
      Когда машина уже поворачивала к отелю, неожиданно зазвонил телефон.
      – Слушаю, – сказал Мальков. – Так… Понял тебя. На какой машине он поехал? – Он стал что-то быстро записывать в блокнот. – Все, будем минут через десять! Вы можете сваливать. – Он положил трубку и обратился к Максиму: – Давай, Калина, к «Арагви» сворачивай.
      – К какому «Арагви»?
      – Ресторан «Арагви» на улице Тверской. Несколько минут назад Отари вышел из своего офиса вместе с каким-то мужиком и поехал в сторону ресторана «Арагви». Наверное, проголодался, а может быть, просто деловая встреча.
      – А кто звонил?
      – Бригада сменщиков. Мы сейчас будем вместо них. Они доведут Отари до «Арагви», а там уж мы работать начнем.
      – Значит, мы всего лишь вдвоем пасти его будем?
      – Почему вдвоем? – удивился Мальков. – На нас с тобой целая бригада землю роет.
      – А кто еще, кроме нас? – не отставал с расспросами Максим.
      – Это неважно. Много будешь знать – скоро состаришься, – улыбнулся Сергей.
      Доехав до телеграфа и повернув налево, машина стала подниматься вверх. До ресторана оставалось всего пара кварталов, когда Мальков попросил Максима немного притормозить.
      Максим стал притормаживать, хотел уже повернуть руль направо, чтобы подъехать к тротуару, но Мальков вовремя остановил его.
      – Не останавливайся, езжай прямо.
      – Зачем? – не понял Максим.
      – Езжай и не задавай лишних вопросов!
      Проехав еще несколько метров, миновав памятник Юрию Долгорукому, они повернули направо. Отсюда в сторону отходила небольшая улица, в начале которой находился большой книжный магазин. Заканчивалась же улочка жилым домом, который раньше принадлежал ЦК.
      – Поставь машину здесь, – сказал Мальков. – Так припаркуйся, чтобы капот смотрел на подъезд дома, а багажник – в сторону ресторана.
      – А почему мы ближе не подъехали? – спросил Максим. – Отсюда же видно плохо…
      – Куда же еще ближе? – раздраженно ответил Сергей. – Нас же сразу запеленгуют!
      – С чего это вдруг?
      – Да по той же кондовой антенне!
      – Какой антенне? – переспросил Максим, чувствуя себя полным идиотом.
      – Антенна радиотелефона «Алтай», – сказал Сергей. – Это же антенна милицейского телефона. И об этом прекрасно знают все бандиты. Так что, если мы с тобой подъедем ближе, нас тут же вычислят!
      – А почему нельзя поставить машину передом к ресторану? – не отставал дотошный Максим.
      – А потому, что ты сейчас в трубу будешь наблюдать за ним через заднее стекло, а я тем временем пойду прогуляюсь поближе к ресторану.
      Максим достал специальную трубу для скрытого наблюдения и, пересев на заднее сиденье, раздвинул темные шторки. Теперь ему были хорошо видны подъездной путь к ресторану «Арагви» и сама входная дверь.
      – А где же машина Отари? – поинтересовался Максим.
      – Сейчас пойду посмотрю, – ответил Сергей. – За памятником плохо видно.
      С этими словами он вышел из машины и прогулочным шагом направился в сторону ресторана.
      Тем временем Максим раздвинул специальный штатив, укрепил на нем трубу и, направив ее на входную дверь ресторана, принялся внимательно наблюдать за входящими и выходящими посетителями. Ничего подозрительного не происходило, и человека, похожего на Отари, заметно не было.
      Единственное, что привлекло внимание Максима, – девяносто процентов сегодняшних посетителей ресторана были лицами кавказской национальности.
      «Может быть, Отари устроил что-нибудь типа встречи с земляками? – усмехнулся про себя Максим. – С другой стороны – ничего удивительного. Ведь это же грузинский ресторан с грузинской кухней. Почему бы туда не ходить грузинам?»
      Время шло, но Отари так и не показывался.
      Максим уже устал вглядываться в окуляр. Глаз начало щипать от непривычного напряжения, и он приник к биноклю вторым глазом.
      «Странная у нас какая-то слежка получается, – размышлял он про себя. – Нас посылают на "наружку", на секретное наблюдение и выдают машину с антенной, по которой сразу видно, что машина милицейская. Значит, операция в какой-то мере заранее обречена на провал? Приходится прятать машину, чтоб ее, не дай бог, не опознали… Чушь какая-то!»
      Размышления Максима были прерваны появлением милиционера с жезлом, бодро направляющегося в сторону «Волги». Максим отпрянул от трубы. Мент подошел к машине вплотную и постучал в боковое стекло.
      – В чем дело, командир? – спросил Максим, выходя из машины.
      – Ваши документы! – обратился к нему гаишник.
      – А что случилось? Я что-нибудь нарушил? – поинтересовался Максим.
      – А ты что, не видишь, что здесь знак висит – «Стоянка запрещена», – гаишник жезлом ткнул в сторону висящего неподалеку знака.
      – И что из этого следует? – спросил Максим, нервно поглядывая в сторону, куда ушел Сергей.
      – Из этого следует, что вы нарушили правила, – злобно сощурившись, ответил мент. – Документы у вас есть?
      – Конечно, вот, – Максим достал свое водительское удостоверение.
      – А техпаспорт?
      – И техпаспорт есть. Возьмите, пожалуйста.
      – А доверенность на машину имеется? – осведомился гаишник, внимательно изучая документы.
      Тут до Максима дошло, что как раз доверенности-то у него и нет. По сути, машину должен был вести Мальков. Но не объяснять же этому менту, что он здесь просто сидит и наблюдает за входом в ресторан в подзорную трубу, а тот, у кого есть доверенность на машину, занимается слежкой вплотную. Операция была секретной, и об этом Максим помнил.
      Что же оставалось делать? Можно было предъявить удостоверение детектива из охранной фирмы, но это вряд ли помогло бы делу. Скорее, наоборот, ухудшило бы положение Максима, так как менты явно недолюбливают тех, кто работает в частных охранных структурах, получая за ту же работу, что делают и они, несоизмеримо большую плату.
      Тут Максим вспомнил о том, что у него еще имеется при себе удостоверение.
      – Командир, да ты не нервничай, свои – погоны, – сказал он, доставая удостоверение и протягивая его гаишнику. Капитан внимательно всмотрелся в ксиву.
      – Ну, если свои, тогда другое дело, – сказал он примирительным тоном, беря под козырек. – Что, ресторан «Арагви» пасете?
      – Нет, – сказал Максим.
      – Что же, книжный магазин?
      Максим неопределенно пожал плечами.
      – Ладно, понятно – служебная тайна, – усмехнулся гаишник, медленно отходя от машины.