Столь же тщательно они осмотрели конверт. Тот же результат. Девственная чистота, если не считать следов ржавчины и пыли.

Профессор вложил дискету обратно. Взяв её двумя пальцами, он потряс ею перед лицом Шурика и спросил:

— Где вы э т о взяли?

Шурик растерянно смотрел на него, подозревая, что он сделал что-то нехорошее, но не в силах понять, что именно. Профессор это заметил, поэтому его лицо смягчилось, а из голоса исчезли кровожадные нотки.

— Шурик! Родной вы мой. Откуда к вам попала эта вещь?

— Вовка дал, — тихо сказал Шурик.

— Какой Вовка?

— Вовка Колесо.

Профессор замолчал, видимо, пытаясь вспомнить, кто такой Вовка Колесо.

Судя по всему, ему это не удалось, потому что Войцех Казимирович задал новый вопрос:

— Кто это? Откуда он?

— С Варшавки.

Профессор повернулся к Сергею:

— Из Варшавской общины. Они занимают район Варшавки и юго-западную часть свалки. Понимаете?

Крутин кивнул. Ещё бы! Вполне могло выйти, что перед ними сейчас находилась именно та дискета, ради которой раскручен весь этот гигантский механизм. Если это так, то у судьбы, что ни говорите, а есть своё извращённое чувство юмора.

— А где он её взял? — продолжал допытываться Войцех Казимирович.

Шурик с потерянным, видом покачал головой.

— Не знаю. Он хотел эту штуку выбросить, а я попросил отдать мне. Она красивая и интересная. А он сказал: «На». Только попросил взамен. Я отдал ему ремень для штанов. Почти целый.

— Так, — сказал Профессор и потёр щеку, на которой проступила седая щетина. — Ну а когда это было?

— Вчера, — неуверенно ответил Шурик.

— А поточнее. Утром?

— Нет. К вечеру уже. Перед тем как темнеть начало.

— Шура, — обратился к нему Сергей, — ты чего-то путаешь. Вчера целый день после обеда мы были вместе. Помнишь?

Расстроенный Шурик кивнул, соглашаясь.

— Только с утра ты был один. Когда ходил на вокзал. Ты уверен, что не утром менялся с этим Вовкой?

— Уверен, — прошептал Шурик. — Стемнело тогда.

— Значит, не вчера это было. Так?

— Позавчера.

— А не раньше? — вмешался Войцех Казимирович. — Вы подумайте как следует, Шурик. Может быть, вы менялись дня два назад? Или три?

Шурик покачал головой и упрямо, хотя и дрожащим голосом, повторил:

— Позавчера.

— Ну-ну-ну, — похлопал его по руке Войцех Казимирович, а затем наклонился и обнял Шурика за плечи. — Не расстраивайтесь, Шурик. Ничего страшного не произошло. Наоборот. Вы себе даже не представляете, какую ценность может иметь этот предмет.

— Да? — Шурик начал приходить в своё прежнее состояние.

— Совершенно верно. Просто… Просто с его помощью нам, возможно, удастся освободить Клару.

— Да-а?! — Шурик уже не просто повеселел. Он сиял так, что рядом с ним медный таз выглядел бы ржавой рухлядью.

— Точно, — подтвердил Сергей и в свою очередь посмотрел на Войцеха Казимировича.

— Может быть, совпадение, — сказал он. — Мало ли таких штук сейчас развелось?

— Но ведь есть шанс.

— Да, возможность имеется, тем более что время совпадает. Но нужно проверить. Вовку мы, наверное, вряд ли найдём, чтобы расспросить. Скорее всего, он сейчас там, где и все наши. Поэтому нужно посмотреть, что на дискете. Вот только где? У нас на вокзале? Но там сейчас не появишься. Сергей, вы не знаете, где бы мы могли на неё взглянуть? — Профессор указал на дискету.

— Ну, у нас на телецентре, конечно. Там это можно было бы сделать без проблем, но сами понимаете… Для нас что телецентр, что вокзал — табу.

Войцех Казимирович промолчал, лишь кивнул головой.

— К знакомым тоже не подойдёшь, могут ждать…

— Правильно, Серёжа. Поэтому нам необходимо найти место или человека, не связанного напрямую с вами или со мной.

— Да, но где найти такое место? Мы же не сможем зайти в первый попавшийся офис и попросить, чтобы они дали нам поработать на их компьютере.

— А вы подумайте, Сергей. Напрягите память. Вам ведь по роду ваших занятий, вероятно, приходилось сталкиваться с большим количеством людей.

Встречи, интервью, съёмки… Вы человек достаточно контактный и в ходе выполнения профессиональных обязанностей должны были устанавливать приятельские отношения с целым рядом людей. Заметьте, что вас с этими людьми ничего не связывает. Они чисты, и на них никто не должен выйти. А теперь подумайте, кто из этих людей может помочь нам?

Сергей задумался. Если хорошенько порыться в памяти, можно найти кое-кого, к кому они могли бы обратиться с подобной просьбой. По крайней мере, две фамилии у него всплыли почти сразу. И лишь минуты через две Крутина осенило.

— Есть! Есть такой человек, вы правы. И это именно тот человек, который нам нужен. Вот только застанем ли мы его сейчас дома?

— Телефон? — спросил Войцех Казимирович, доставая свой мобильник.

Странно, он уже обращался с ним так, словно всю жизнь не расставался с этой трубкой. Хотя Сергей понемногу начал привыкать ко всем необычайным свойствам личности Профессора.

— Не помню. Давно это было.

— Жаль, — Войцех Казимирович убрал аппарат обратно в карман.

— Вот где живёт, могу найти.

— Далеко отсюда?

— Как раз нет. Доберёмся минут за двадцать.

Войцех Казимирович взглянул на часы.

— До встречи четыре часа десять минут. Время есть. Собираемся и пошли!

— А доедать? — спросил Шурик.

— Клади все обратно в сумку, — распорядился Сергей. — Потом доедим.

Уже через три минуты компания бодро шагала прочь от полигона, так и не ставшего их прибежищем на ближайшее время.

Правда, насчёт того, что идти недалеко, Крутин немного промахнулся, и вместо обещанных двадцати минут друзьям пришлось топать более получаса. И вот они уже стояли перед стандартной девятиэтажкой, на третьем этаже которой, в квартире под номером сорок один, проживал Юра Костаниди.

С Юрой Костаниди по прозвищу Хват, чистопородным россиянином, несмотря на благородно-пряный аромат греческой фамилии, Сергей познакомился, дай бог памяти, году в девяносто пятом. Или девяносто шестом. В общем, это было на заре его трудовой деятельности. Их группа (главным в ней тогда был не Леопольд, а Стае Мещерский, который позже перебрался в Питер) делала репортаж о хакерах.

Словечко это было тогда оч-чень модным, и все из шкуры вон лезли, чтобы показать, что подобные личности водятся не только на Западе и в столице, но и на местных благодатных землях тоже. В связи с чем Стае разыскал в городе группу ребят, повёрнутых на компьютерах, и одним из наиболее «повёрнутых» был Хват.

Ребята щеголяли в чёрных банданах, сыпали жаргонизмами, непонятными широкой публике, но никакими хакерами они, естественно, не были. Кроме одного-единственного случая, когда из озорства, а не корысти ради взломали файлы МРЭО ГБДД. Никакие деньги при этом не испарились, их там попросту не было. Более того, вскрытая информация не была засекреченной. Однако перед пацанами грозно замаячила тень Уголовного кодекса. Но как раз подоспели телевизионщики со своим репортажем. Стае постучался в двери милицейских начальников, Крутин обратился к своему однокашнику Генке Козачинскому, оперу, бывшему в хорошем контакте с теми, кто вёл это дело, и все обошлось относительно благополучно.

За годы, прошедшие с тех пор, большая часть этих ребят разъехалась из города кто куда в поисках лучшей жизни. Но Хват остался. Может быть, он бы тоже сорвал когти, но явившийся спустя короткое время во всей своей красе Интернет с его неограниченными возможностями уничтожил, по словам Хвата, «всю необходимость двигаться куда-либо в поисках заработка». Теперь он работал на дому, но в чем заключалась эта работа, Сергей не догадывался. Во-первых, Хват о ней особо не распространялся, а Крутин не выпытывал, а во-вторых, то, о чем он все-таки упоминал, было таким туманным и расплывчатым, что составить какое-то конкретное представление о роде его занятий являлось для Сергея непосильной задачей.

Виделись Крутин и Костаниди редко, от случая к случаю, но отношения их были тёплыми, как у людей, незнакомых близко, но хорошо относящихся друг к другу.

Сергей нажал кнопку звонка Юркиной квартиры. За его спиной находились Профессор и Шурик, окутанные полутьмой коридора.

Звонок отозвался из-за массивной металлической двери нежно затухающими пассажами. Сергей переступил с ноги на ногу, прислушиваясь. Ничего. Он нажал второй раз. Результат был все тот же.

— Никого нет, — сказал Крутин разочарованно, хотя именно этого и следовало ожидать.

Профессор и Шурик молчали. Сергей ещё раз, для очистки совести, нажал на кнопку, собираясь уходить.

Однако теперь свет в «глазке» на двери мелькнул, выдавая там что-то живое и движущееся, и глухой, вероятно из-за толщины металла, голос Хвата спросил:

— Кто там?

— Не бойся, Юра, не гости, — ответил Крутин.

Примерно с полминуты друзья слушали щелчки, доносящиеся от двери, затем она мягко распахнулась, и на пороге предстал Хват.

За то время, что Сергей с ним не виделся, внешность Юры претерпела существенные изменения. Он располнел и обзавёлся намёком на брюшко, что являлось верным признаком возросшего материального благосостояния. Длинные некогда волосы сейчас были коротко обстрижены, зато, как бы компенсируя это, Хват завёл баки на полщеки и тонкую полоску тщательно ухоженных усов. Если раньше в своей бандане, с длинной косой и в неряшливом прикиде Юра походил на пиратского юнгу, то теперь он тянул на поручика Ржевского в пору расцвета его подвигов.

Слегка щурясь и помаргивая, Хват осмотрел троицу, стоявшую в полутьме коридора, не высказал никакого удивления по поводу их появления и сделал приглашающий жест:

— Заходите. В прихожей Юра торопливо пожал всем руки и сказал:

— Идите в комнату и располагайтесь где сможете. Мне сейчас по е-мылу должно прийти сообщение, я им сброшу реплюй, и тогда поговорим.

С годами речь Хвата яснее не стала.

Они гуськом вошли в единственную имевшуюся в этой квартире комнату и расселись на старом широком диване с вытертой кожаной обивкой. Профессор широко расставил ноги и, уперев свою трость в пол, сложил на ней руки. Шурик примостился рядом с ним. Поставив сумку на колени и сложив ладони лодочкой, он принялся робко озираться по сторонам.

А смотреть здесь было на что. Хотя сама комната тоже претерпела значительные изменения и несколько подрастеряла былой колорит, зато стала более представительной и обустроенной. Завалы горбатой, слепленной на коленях аппаратуры уступили место другой — заводской сборки, сдержанно отливающей матовыми поверхностями, не такой многочисленной и без знакомого Сергею переплетения шнуров и нагромождения всевозможных «примочек» и «девайсов».

Исчезла из Юриной комнаты и почти вся старая мебель, остался лишь диван, на котором они сейчас восседали. Вместо неё появилась другая, офисная, по всем признакам, очень удобная и практичная и, как Сергей догадывался, страшно дорогая. Но это уже, конечно, по его меркам. Крутин обычное кресло собирался купить уже больше чем полгода, а денег на это все никак не хватало.

Юра перестал стучать по клавишам, с шумом выдохнул воздух и повернулся к гостям.

— Все, — сказал он, потягиваясь, и тут же, безо всякого перехода, как будто Крутин виделся с ним не далее как на прошлой неделе, спросил:

— Ну, Серёга, как живёшь?

— Регулярно, — ответил Сергей. — А у тебя тут изменения…

— А то.

— Бабки пошли?

— Ты знаешь, Серый, немного перепадает. Я сейчас на «Дельта-банк» работаю, вылизываю им программы, ну и для себя кое-что верчу по сети. Так что денежка понемногу капает. Правда, почти все уходит вот сюда, — Хват качнул головой в сторону аппаратуры. — Апгрейдить приходится постоянно. Ты не поверишь, буквально за полгода все устаревает. Вот сейчас уже аппарату нужно бердан менять, так придётся в долги полезть… Ну а ты как? Все там же? Снимаешь?

— Снимаю, — подтвердил Сергей. — Пока в отпуске. До двадцать шестого. Но вопрос не в этом.

— Разумеется, — сказал Хват. — Стал бы ты просто так заходить, про мои дела расспрашивать. Ладно, выкладывайте свою траблему.

— Собственно, никакой «траблемы» нет, — подал голос Профессор.

Он царственным жестом опустил руку во внутренний карман пальто и вынул оттуда дискету.

— Нам бы хотелось взглянуть, что здесь записано, — сказал он и добавил:

— Если это вас не затруднит.

— Всего-то? — Хват развёл руками. — Без вопросов. Давайте свою мухобойку.

Он вставил дискету в дисковод. Сергей с Профессором взволнованно поднялись с дивана и подошли поближе к монитору. Шурик остался сидеть на месте, прижимая к груди сумку.

Экран вспыхнул голубым, и на нем появился длинный пронумерованный перечень.

— …прирост валового продукта за… темпы реализации основной… график использования фондов… — одновременно забубнили Крутин с Профессором.

Дойдя до конца списка, они остановились. Здесь не было ничего необычного или криминального. Самый обыкновенный перечень заводской документации. Ровным счётом ничего, что могло бы представлять хоть малейший интерес для кого бы то ни было.

— Юра, — Профессор наклонился над плечом Хвата, — будьте так добры, покажите, что там под этими номерами.

— Пожалуйста, — Хват пробежался по клавишам.

Экран мигнул и высветил разноцветную диаграмму с цифрами и пояснительными надписями. С минуту они всматривались в неё, затем Профессор вздохнул и сказал:

— Дальше.

Картинки сменяли одна другую. Везде было одно и то же: графики, диаграммы, таблицы.

— А что вы ищете? — спросил Хват, выводя на экран следующий пункт из списка.

— Если бы мы знали, — покачал головой Войцех Кази-мирович, внимательно вглядываясь в очередной график.

— Хотя бы примерно?

— Даже примерно, Юра, — ответил Сергей. — Что-то должно быть, но вот что и как оно выглядит, мы не знаем.

— Тогда беда, — посочувствовал им Хват. — Поиск на ощупь — это, братцы, дело дохлое. Так вы можете до второго пришествия проковыряться.

— До второго пришествия — это вряд ли, — сказал Профессор, рассматривая следующий рисунок. — Не дадут нам столько.

Таблицы сменяли одна другую. Юра Хват постепенно убыстрял темп. Дойдя до конца списка, Сергей с Профессором разогнулись, чувствуя ломоту в пояснице и резь в глазах.

— Ничего нет, — сказал Крутин, зажмурившись и потирая пальцами веки. — Может, это не та дискета?

— Вряд ли, — задумчиво возразил Войцех Казимирович, — похоже, что именно та. Вы заметили, Сергей, что вся отчётность относится к нашему химкомплексу?

— Но это же иллюстративный материал. Здесь нет никакой полезной информации. Ничего, что могло бы составлять коммерческую или военную тайну. Ни описаний, ни разработок…

Крутин подумал о вирусе, выпущенном из секретных химлабораторий. На дискете даже близко не упоминались данные каких-либо лабораторных исследований.

— Здесь даже контрольно-ревизионное управление заинтересовать нечем. В плане хищений… — продолжал доказывать он. — Строго говоря, это даже и не документация вовсе, а лишь приложение к ней.

— И все-таки, мне кажется, что-то мы проглядели, — гнул своё Войцех Казимирович. — Что-то должно там быть.

Юра Хват внимательно смотрел на них, поглаживая свой бачок, и в конце концов не выдержал:

— Я вижу, вы серьёзно попали, пацаны, — прервал он разгоравшуюся дискуссию. — Судя по вашим разговорам, траблема у вас из разряда крупных и особо неприятных?

— Вроде того, — склонил голову Войцех Казимирович.

— Так послушайте старого Визарда, — сказал Юра. — То, что вы ищете, не должно обязательно находиться на поверхности.

— То есть, — заинтересовался Профессор, — вы хотите сказать, что какая-то информация может быть скрыта под всем этим?

— Точно. Любой компьютерный файл, графический или звуковой, может оказаться контейнером. То есть содержать скрытую текстовую или графическую информацию.

— А мы можем сейчас проверить, не спрятано ли что-нибудь под тем, что записано на этой дискете? — спросил Сергей.

— Так сразу вряд ли. Слишком большой объём, нужно много времени. Конечно, я могу ради вас пошарить сейчас в этой макулатуре, авось на что-нибудь и наткнёмся, но это так, от полового бессилия. Шансов почти никаких. Все равно что слепому бабочек ловить. Вот если бы у вас был какой-нибудь ориентир…

— Ну, попробуй, Юр. А вдруг…

— Пожалуйста. — Хват повернулся к монитору.

Крутин с Профессором снова опустились на диван. Шурик печально посмотрел на них и шмыгнул носом, показывая, что он хоть и не врубается в детали, но понимает — ни черта у них не выходит.

— Пива хотите? — не поворачиваясь, спросил Хват.

— Да, — ответил Сергей и спросил у остальных:

— А вы как?

Профессор, погруженный в какие-то размышления, лишь отрицательно качнул головой, а Шурик жалобно взглянул на Крути на.

— А кока-колы у тебя нет? — спросил Сергей у Юры.

— По-моему, пепси должна быть, глянь на кухне в холодильнике.

Крутин вышел на кухню. Чуть ли не четверть малогабаритной кухоньки Хвата занимал белоснежный гигант «Сам-сунг». Этой громадины тоже раньше не было.

Отворив дверцу, Сергей присвистнул. Понятно, почему Юра так округлился.

Несколько бутылочек «Балтики» стояли в специальных углублениях, а бутылку пепси он обнаружил за грудами всевозможных упаковок со съестными припасами.

Открывалку Сергей искать не стал, отщелкнул крышечки своим ключом от квартиры и вернулся в комнату.

Юра продолжал жать на клавиши. Крутин отдал пепси Шурику, чьи глаза загорелись от радости, и протянул бутылку «Балтики» Профессору, предлагая сделать глоток.

— Послушайте, Юра, — сказал Войцех Казимирович, жестом отказываясь от предложенного пива, — а зелёный цвет может иметь какое-нибудь отношение к тому, что мы ищем?

— Может, — отозвался Хват. — А в какой связи?

— Не знаю, — признался Войцех Казимирович.

— Ладно, сейчас проверим.

Сергей отпил пиво. Оно было прохладным и очень приятным на вкус. И Крутину вдруг так пронзительно захотелось ни от кого не убегать, не прятаться, а просто сидеть здесь, пить пиво и болтать с Юрой Хватом о жизни, о девчонках, о разных пустяках, которые кажутся совсем обыденными и которые так безнадёжно недосягаемы сейчас.

И тут Хват откинулся на спинку стула и удовлетворённо сказал:

— Есть.

Троицу ураганом смело с дивана, и даже Шурик с бутылкой пепси в руке выглянул из-за спин Профессора и Сергея, пытаясь рассмотреть, что же там происходит.

— Ди Дрезденер Коммерцбанк, Заальштрассе, 14, № 53600248-357844, — медленно прочитал Крутин, глядя на мерцающий экран монитора.

— Та-ак, — процедил Войцех Казимирович. — Немцы. Коммерцбанк. Чего-то в этом духе я и ожидал. А это все, Юра? Там больше ничего нет?

— Сейчас посмотрим, — ответил Хват. — Может, и есть. Места там ещё ого-го.

Стадо слонов поместится… Кстати, вы были правы, запись спрятали под зелёным цветом на четырнадцатой диаграмме. Между прочим, если вдумчиво пошуршать, можно было догадаться. На всех схемах увеличение показателей дано красным, а здесь зеленое… Опа, вот ещё одна… Сейчас…

Следующая запись была сделана совсем неизвестным Сергею языком. Крутин кое-как знал английский, ещё хуже — немецкий, который учил в школе, и больше ничем, кроме родного посконного, не владел. — Черт, не понятно ни фига, — расписался он в собственной беспомощности.

— Чего тебе тут непонятно? — спросил Хват и ткнул пальцем в экран. — Это турки. Вот тебе Истанбул, то есть Стамбул по-нашему, а вот какой-то там банк…

— А почему номер двузначный? — спросил Войцех Казимирович.

— Скорее всего, здесь места не хватило, — объяснил Хват. — Сейчас под следующей картинкой найдём продолжение.

И действительно. Следующая, имевшая элементы с зелёным цветом таблица высветила им остаток цифр и новый адрес — Амстердам.

— Турки скачут по гробам прямо в город Амстердам, — пробормотал Сергей и повернулся к Войцеху Казимировичу. — Ну и что же, по-вашему, это такое?

«Теневые» деньги какого-нибудь воротилы?

— Почему именно воротилы? — вопросом на вопрос ответил Профессор. — Мало ли кто мог набить карманы, дорвавшись, например, к государственной кормушке? Да и деньги ли там? Юра, а вы не можете это проверить?

— Знаете что, — сказал Хват. — Впрямую интересоваться этими вкладами мне не очень-то хочется. Но вот через кого-нибудь сейчас попробуем поспрошать. Вот хотя бы про дрезденский, счёт. Есть у меня в Щецине один корешок, Геня. Сейчас я ему сделаю запрос через «Анус», пусть поинтересуется.

— Через что? — шёпотом спросил Сергей.

— Через что у нас обычно все елается? — так же тихо ответил ему Войцех Казимирович.

В ожидании ответа они продолжали просматривать таблицы на дискете. Везде было одно и то же: адреса банков и номера счётов. Практически все банки находились в Западной Европе. Разбросаны они были по ней хаотично, безо всякой видимой системы.

Минут через сорок пришло сообщение из Щецина.

— Та-ак, что нам тут Генрих раскопал? — проговорил Хват, читая текст, в котором Крутин с трудом находил знакомые слова. — Так и есть, это номерные счета, вторая половина номера является паролем. Здесь может быть как денежный, так и вещевой вклад и даже просто информационное сообщение. Можно проверить, назвав пароль, но в таком случае мы засвечиваемся.

— Не надо, — быстро проговорил Профессор.

— Я тоже так считаю, — согласился Хват. — Не знаю, что там, но если что-то ценное, то у этого наверняка есть хозяин.

— Даже несколько, — сказал Профессор и взглянул на часы. — Время поджимает. Давайте досмотрим, что там дальше записано. Может быть, в конце будет ещё что-нибудь, кроме банковских адресов.

— А мы уже почти у финиша, — отозвался Хват. — Сейчас ковырнём последний рисуночек и…

Следующая надпись продолжала предыдущую, оборванную на названии улицы, и начинала новый адрес:Dusseldorf, die landwirtscha… Слово «сельскохозяйственный» не было дописано до конца.

— А это точно все? — спросил Сергей у Хвата.

— Точнее не бывает, — ответил он. — Вот смотри. Мало того, что это последний рисунок с зелёным цветом, это вообще последняя диаграмма из списка.

Дальше ничего. Мухобойка забита до отказа.

— Не понимаю, — сказал Крутин. — Фигня какая-то. Получается…

В этот момент Профессор внезапно развернулся к дивану.

— Шурик, — спросил он, явно пытаясь сдерживаться, — сколько таких дискет… «подставок» вы выменяли у Вовки?

— Две, — ответил тот, сжимая в руке пустую бутылку из-под пепси.

— Где вторая?

— Дома. Под ящичком лежит.

Крутин подумал, Профессор выдаст сейчас несколько залпов отборного мата, но вместо этого тот издал губами звук, похожий на заводящийся двигатель, и повернулся к Сергею.

— Моё упущение, — сокрушённо сказал он, — не додумался спросить сразу.

— Что же теперь делать? — Крутин взглянул на Профессора. — Нужно забрать её оттуда, и как можно быстрее, пока к ней никто не добрался.

Войцех Казимирович отвернул обшлаг пиджака, бросил взгляд на часы и тихо выругался.

— Не успеваем. Осталось меньше часа… Разве что…

В этот раз они одновременно посмотрели на Шурика.