Неотразим и порочен

Кара Эллиот

Неотразим и порочен

Пролог

– Вот, значит, как выглядит бордель. Честно говоря, я представляла его себе иначе.

– Боже правый! – воскликнул капитан Харли Стайлс и вытер рукой внезапно вспотевший лоб. – Надеюсь, вы не слишком много внимания уделили этому вопросу?

– Конечно, нет, – ответила леди Алекса Хендри. Она сделала шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть картину, висящую над антикварным столиком. – Но невозможно не почувствовать любопытство, видя, с каким удовольствием вы, джентльмены, обсуждаете подобные заведения между собой.

Друг ее брата сразу же вклинился между Алексой и проблемной картиной.

– Откуда, черт возьми, вам это известно?

Несмотря на серьезность их миссии, Алекса не могла не улыбнуться:

– Судя по всему, капитан Стайлс, у вас нет сестер, иначе вы не задавали бы таких наивных вопросов.

– Слава Богу, нет. – Прославленный солдат, ветеран войны на Пиренейском полуострове, он был слегка ошарашен тем фактом, что она сумела легко отклонить все его возражения и увязалась за ним в поход по заведениям Саутуорка, в которых благопристойной леди совершенно нечего делать. – Иначе я бы как следует подумал, прежде чем предлагать свою помощь Себастьяну, независимо от угрозы, нависшей над его семьей.

Алекса прикусила губу.

– Мне тоже любопытно. – Низкий бархатный голос, почему-то казавшийся темным и дымным, как тускло освещенный коридор, прервал неловкое молчание. – Что вы ожидали здесь увидеть?

Она резко обернулась. Собственно говоря, во внутренние помещения «Волчьего логова» их не пустили, а отвели в маленькую гостиную, где они могли дождаться ответа на записку капитана. Теперь дверь снова открылась, и хотя темнота скрывала фигуру человека, прислонившегося к косяку, мерцающий свет настенного канделябра осветил его небрежно причесанные черные с серебристыми прядями вьющиеся волосы.

Сталь на стали.

Алекса застыла, почувствовав покалывание вдоль позвоночника.

– Ну, скажем, я представляла себе что-то не столь… утонченное, – ответила она, каким-то чудом сохранив внешнее спокойствие. Она не покажет, что испугалась – не может себе этого позволить. Оглядев приглушенные краски и подобранную со вкусом мебель, Алекса снова уставилась на неприличную картину. – Кстати, это Франгелли?

– Совершенно верно. – Человек медленно вошел в комнату. – Вам нравится его стиль?

Алекса присмотрелась внимательнее.

– Техника безупречна. – Она еще несколько секунд всматривалась в изображение сплетенных в страсти тел и явно преувеличенную эрекцию у мужчин на картине, после чего добавила: – Что касается трактовки темы, мне она представляется несколько однообразной, а вы как думаете?

За коротким смешком последовало сердитое замечание – это мужчина обернулся к ее спутнику.

– Вы в своем уме, Стайлс? Какого черта вы привели сюда респектабельную юную леди? В вашем послании упоминался Бектон, а не…

– Вины капитана в этом нет, я не оставила ему выбора, – вмешалась Алекса. – Я сестра лорда Бектона Алекса Хендри, а вы кто?

– Это не гостиная какой-нибудь проклятой вдовствующей герцогини, леди Алекса Хендри. Мы здесь не соблюдаем светские условности. – На лице мужчины появилась сардоническая ухмылка. – Большинство посетителей нашего заведения предпочитают сохранять анонимность. Но если вас интересует мое имя, пожалуйста: меня называют Ирландским Волкодавом.

– Ах вот как!.. – Алекса решила не отступать перед этой намеренной грубостью. – А это ваше логово?

– Можно и так сказать.

– Превосходно. Тогда, полагаю, вы можете мне сразу сказать, здесь ли Себастьян. Мне очень нужно найти его.

– Могу. – Ирландский Волкодав скривил губы, продемонстрировав безупречно белые зубы. – Конечно, могу, но стану ли я это делать – совершенно другой вопрос. Этот бизнес не был бы столь успешным, если бы я сообщал подобную информацию каждой разъяренной жене или сестре, которой удается к нам прорваться.

– Он доходен? – после короткой паузы поинтересовалась Алекса.

– Бизнес? – Вопрос, казалось, ошеломил мужчину, но лишь на мгновение. – Мне… удается свести концы с концами.

– Послушай, Волко… – заговорил Стайлс.

– Вероятно, вы очень разумно ведете дела, – продолжила Алекса, игнорируя попытки своего спутника прервать эту сомнительную беседу. Мило улыбнувшись, она устремила долгий внимательный взгляд на чуть тронутые сединой волосы Волкодава. – Надеюсь только, что усилия, прилагаемые вами, чтобы удержаться на плаву, не слишком отразились на вашей выносливости.

– Могу вас заверить, – негромко сообщил Ирландский Волкодав, – что я в отличной форме.

– Проклятие! – процедил Стайлс сквозь зубы еще одно ругательство. – Неужели я должен напоминать, что леди Алекса – приличная молодая дама?

Холодный взгляд насмешливых глаз буквально пригвоздил капитана к полу.

– Неужели я должен напоминать, что не я болван, который привел ее сюда?

– Похоже, этот кошмар никогда не кончится, – простонал Стайлс. – Поверь мне, Волкодав, у нас бы и в мыслях не было злоупотреблять твоим гостеприимством, если бы не было так чертовски важно найти Бектона.

– Мой младший брат в большой опасности, – снова перебила Алекса. – Я обязана найти Себастьяна.

– У нас есть основания полагать, что он направился сюда, – продолжил Стайлс. – Скажи, он здесь?

Волкодав молча пожал плечами.

Алекса наотрез отказалась смириться с молчанием этого чудовища. Ведь жизнь ее младшего брата висела на волоске!

– Вы слышали, что сказал Волкодав, капитан Стайлс. Он занимается бизнесом, а значит, не выдаст столь ценную информацию бесплатно.

Почувствовав, что ни просьбы, ни обращения к лучшим чертам его характера, если, конечно, таковые имелись, не помогут, Алекса попыталась использовать против этого человека его же оружие – сарказм.

– Итак, сколько будет стоить эта информация? – спросила она. – Только имейте в виду, заоблачной суммы вам все равно не удастся из меня вытянуть.

– Что ж, мы можем поторговаться. – Волкодав говорил медленно, растягивая слова, и лишь немного сильнее, чем следует, сжатые зубы не позволяли ему полностью войти в образ самодовольного пресыщенного циника. – Стайлс, будь любезен, выйди. Нам с этой леди необходимо хотя бы отдаленное подобие уединения, чтобы заключить сделку.

– Не уверен, что я…

– Ты что, думаешь, я собираюсь немедленно задрать ее юбки и украсть девственность? – Волкодав обернулся к Алексе, и его губы растянулись в насмешливой улыбке. – Вы же, я полагаю, девственница?

– Вы можете полагать все, что угодно, – ровно ответила Алекса. – Мне наплевать, что думает блохастая дворняга, от которой я должна получить информацию.

– Черт! Попридержите язычок, леди Алекса, – шепотом предупредил Стайлс. – Вы имеете дело не с комнатной собачкой. Очень опасно злить Волкодава. Он может пустить в ход клыки.

У Алексы появилось ощущение, словно к спине прикоснулся ледяной стальной клинок. Или это был огонь? Что-то в этом высоком гибком мужчине заставляло ее чувствовать одновременно и жар, и холод.

Стайлс попытался взять ее за руку, но она отошла в сторону.

– Я вынужден настаивать… – начал капитан.

– Прочь, Стайлс! – приказал Волкодав и шагнул к юной гостье.

Алекса гордо выпрямилась перед лицом опасности. О да, она понимала, что под отлично сшитым вечерним костюмом прячется опасный хищник – весь его облик дышал скрытой силой. Она словно видела перед собой хищника, изготовившегося к прыжку. Однако ей не было страшно.

– Сделайте то, о чем он просит, капитан, – сказала она. – Я вполне способна за себя постоять.

Стайлс, явно сомневаясь, направился к двери.

– Ладно, но если понадоблюсь, я буду за дверью, – пробормотал он. – А через пять минут мы уйдем. И этому не помешает ни пожар, ни потоп.

– Вы всегда игнорируете разумные советы, леди Алекса? – спросил Волкодав, когда дверь захлопнулась.

– Я часто игнорирую то, что мужчины считают разумными советами. – Посеребренные сединой волосы вводили Алексу в заблуждение, она решила, раз уж получила такую возможность, рассмотреть загадочного Волкодава поближе. Ему, пожалуй, лишь немного за тридцать. – Чувствуете разницу? Хотя вряд ли. Для этого вы слишком самонадеянны.

– Возможно, я действительно самонадеян, но все же не дурак, – ухмыльнулся Волкодав. – Рискуя задеть вашу девичью чувствительность, я все же позволю себе напомнить, что, когда хочешь заключить с кем-нибудь сделку, не слишком разумно начинать с оскорблений.

У Алексы слегка порозовели скулы.

– Мне это известно. Просто я считаю, что любая попытка договориться с вами – пустая трата времени. Совершенно очевидно, что вы невысокого мнения о женщинах и не воспринимаете меня всерьез.

Несмотря на явное раздражение Волкодава, Алекса почувствовала, что в нем загорелась искра любопытства.

– Тогда зачем вы согласились остаться со мной наедине? – спросил он.

– Хотела доказать, что не все поджимают хвосты и убегают, если вы показываете клыки. – Она расправила плечи. – Кстати, а почему вас все так боятся?

– Потому что меня считают порочным и непредсказуемым, – ответствовал он. – Понимаете, если меня раздражают, я имею обыкновение кусаться. А мои зубы острее, чем у многих.

Насчет зубов Алексе думать не хотелось, но в его глазах уж точно было что-то дьявольское. Похоже, он дразнил ее. Насмехался, но она была не намерена отступать.

– Вы жуете несчастных молодых женщин, которым не повезло оказаться здесь, а потом выплевываете, когда больше не можете их использовать?

В какой-то момент ей показалось, что она зашла слишком далеко. Волкодав с гневом сжал челюсти и подался вперед. Однако сумел быстро справиться с эмоциями и лишь цинично фыркнул.

– Вы ничего не знаете о реальной жизни, поэтому не можете понять, что именно происходит под крышей этого дома.

– Тогда, может, вы не сочтете за труд объяснить мне?

Волкодав издал короткий смешок.

– Вы любопытный маленький котенок. Хорошо бы Себу запереть вас в доме, пока вы не угодили в какую-нибудь неприятность.

Алекса невольно сжала кулаки.

– Ха! Пусть попробует.

– У вас есть характер, этого нельзя отрицать. – Волкодав сделал паузу. – Вас все еще интересует сделка?

– Какова ваша цена?

– Поцелуй.

Должно быть, на лице Алексы отразилось искреннее изумление, потому что Волкодав злорадно ухмыльнулся:

– Разве вас раньше никогда не целовали?

Алекса с трудом сделала глубокий вдох – почему-то ей внезапно стало тяжело дышать – и ответила:

– Конечно же, целовали.

– А я думаю, что нет, – с подчеркнутой медлительностью проговорил Волкодав. – Могу побиться об заклад на все свое состояние, что ни один мужчина еще ни разу не погружал язык в ваш очаровательный ротик и не заставлял вас стонать от наслаждения.

– Что вы себе позволяете? Вы не волкодав! Вы дерзкий щенок!

Неожиданно Алекса обнаружила, что не может больше говорить, поскольку его губы уже накрыли ее рот. Она ощутила вкус табака и алкоголя – и странное, первобытное желание пронзило все ее существо. Алекса покачнулась и оказалась в крепких объятиях Волкодава. Он прижал ее к стене, и она услышала порочное шуршание шелка.

Алекса хотела закричать, но когда язык Волкодава уверенно раздвинул ее губы и проник в рот, протестовать расхотелось, и вместо крика она тихонько вздохнула. По непонятной причине ее тело уступило дерзким прикосновениям. Что это? Неужели она сама к нему прижимается? Но какая же у него восхитительная фигура! Широкие плечи, узкая талия, мускулистые бедра. Легкие Алексы наполнились запахом бренди и дорогого одеколона, а от прикосновений его сухих твердых губ ее охватил жар.

Алекса знала, что должна оттолкнуть его. Кусаться, царапаться, звать на помощь. И все же… все же…

И все же, когда его ладони накрыли ее грудь, она не смогла устоять перед искушением и запустила пальцы в его густую шевелюру. Ощущение было греховно чувственным.

Спустя мгновение – или прошло намного больше времени? – Волкодав выпустил ее из объятий и отстранился.

– Мужчина, выбравший на ярмарке невест вас, не прогадает. По крайней мере ему не будет скучно с вами в постели. – Он ухмыльнулся. – Я бы и сам не отказался весело провести с вами время, но девственницы не в моем вкусе.

Грубые слова в конце концов вывели Алексу из чувственного ступора. Тяжело дыша, она высвободилась из крепких объятий и вложила всю свою нерастраченную силу в одну весомую звонкую пощечину.

Звук показался ей оглушительным.

Голова Волкодава дернулась, на щеке появился ярко-красный отпечаток ладони.

– Это за оскорбление, – заявила Алекса и снова замахнулась, – а это, чертов цербер, за…

Волкодав легко перехватил ее руку.

– За что? За то, что вы, леди, впервые в жизни ощутили вкус настоящей страсти?

Алекса застыла.

– Вам доставляет удовольствие причинять боль?

Волкодав отпустил ее руку и отвернулся от света. По его суровому лицу – теперь она видела его в профиль – нельзя было прочитать ничего.

– Большинство людей думают именно так, – сказал он и отошел к столу.

– Я… не понимаю… – начала Алекса.

– Даже не пытайтесь, – отрезал он. – Для вас должно иметь значение лишь то, что я человек слова. Вы исполнили свою часть сделки, поэтому я отвечаю на ваш вопрос: в настоящее время вашего брата нет в «Волчьем логове», но если бы он здесь был, то не по той причине, по какой джентльмен обычно посещает подобные заведения. – Громко звякнуло стекло. На столе стояли бутылки и стаканы. – Как и вы, он ищет информацию и, насколько я слышал, думает, что я могу ему помочь. Если он сегодня появится, я непременно сообщу, что вы были в отчаянии, пытаясь его отыскать.

Алекса повернулась к двери, чувствуя себя смущенной и неуверенной.

Взяв одну из бутылок, Волкодав налил себе бренди и залпом выпил.

– А теперь убирайтесь отсюда, пока вас никто не узнал. Поверьте мне, юная леди, слухи в этом городе распространяются удивительно быстро, а когти сплетниц и сплетников куда острее, чем мои зубы.

– С-спасибо, – пробормотала Алекса, изо всех сил желая показать, что ее гордость – если уж не достоинство – осталась при ней. – Спасибо за то, что проявили честность и выполнили условия сделки.

– Не рассчитывайте на повторение такого благородства.

Алекса на мгновение замерла и вздернула подбородок.

– Я не боюсь рисковать, если ставки высоки. – Она все же не сумела удержаться от прощального выстрела. – И имейте в виду, я очень хорошо играю в карты.

– Здесь, в «Волчьем логове», мы играем в другие игры, не в те, что играют в ваших гостиных. Вы рискнули один раз – не советую делать это снова.

– Как это любезно с вашей стороны, дать мне столь мудрый совет.

Волкодав рассмеялся.

– Вы ошибаетесь в оценке моих чувств, леди Алекса. Я и не думал быть любезным. Я просто хотел подтасовать карты. Если мне повезет, они лягут так, что наши с вами пути больше никогда не пересекутся.

Глава 1

Четырьмямесяцамипозже

– Проклятие!

Тихое ругательство, приглушенное шелестом карт, вызвало улыбку джентльмена, сидевшего на дальнем конце стола.

– Итак, Ирландский Волкодав чувствует, как псы поражения кусают его за ляжки? – усмехнулся он.

Колкое замечание вызвало смешки зрителей.

– Что ты скажешь напоследок? – Погладив кучку монет, которую он только что придвинул к себе, джентльмен вопросительно взглянул на соперника. – Как насчет удвоения ставок?

В мигающем свете гаснущих свечей монеты мерцали самыми разными оттенками – от серебристого до синевато-серого. Полуприкрытые серые глаза Волкодава, казалось, были устремлены на непристойную картину на стене, а вовсе не на зеленое сукно стола.

– Почему бы и нет? – ответил он. Его слова звучали невнятно, хотя в действительности Коннор Линсли, граф Киллингуорт, был абсолютно трезв и производил в уме тщательные подсчеты.

Превратив в драматическое шоу процесс бросания последней смятой купюры в центр стола, Коннор скосил глаза на руки соперника.

«Проклятие».

Весь вечер он внимательно следил за тем, как капитан Шарп, называвший себя Девинтером, мошенничает. Но хотя графу были хорошо знакомы все существующие в карточной игре уловки, он не сумел заметить ни одного трюка.

«Черт! Черт! Лучше бы мне в самом ближайшем будущем понять, как это ему удается», – подумал Коннор. Он уже проиграл неприлично крупную сумму. Не такую, чтобы полностью опустошить кошелек, но все же достаточно большую, чтобы сделать ближайшие месяцы весьма неприятными, тем более что его обычные расходы, неизбежные для поддержания привычного уровня жизни, были весьма велики.

Свечи, в последний раз мигнув, погасли, и в комнате воцарился полумрак. Граф, которого в определенных кругах называли Ирландским Волкодавом, подвинулся в кресле, чтобы лучше видеть руки соперника. Но, хотя он со всем вниманием следил за пальцами Шарпа, его манжетами и рукавами, все же не мог понять, каким образом тот умудряется жульничать. Получалось, что его нагло обманывали, а он ничего не мог предпринять.

Такова была печальная реальность. Являясь собственником «Волчьего логова», одного из самых знаменитых игорных домов и борделей Лондона, граф был слишком хорошо знаком с играми, чтобы не распознать мошенничество. К тому же он сам был отличным игроком и никогда не проигрывал так много партий подряд. Факт его владения этим деловым предприятием хранился в секрете, но его умение играть было широко известно, и соответствующие доходы регулярно заносились в его бухгалтерские книги.

Однако сегодня, как он ни старался, ничего не складывалось.

– Еще карты? – поинтересовался Девинтер, сбросив две карты.

Граф позволил себе улыбнуться:

– Одну.

Ему нужна была девятка или меньшая карта любой масти, чтобы получить выигрышную последовательность. Почему ему не улыбается удача? Следует отметить, что эта капризная дама еще никогда не отворачивалась от него на столь длительный срок. Конечно, всем известно, что дамы знамениты своим непостоянством, но…

Он взял карту.

Дама червей.

Сукин сын. В последнее время дамы, особенно высокородные, приносят одни только неприятности. Интересно – почему?

* * *

Экипаж миновал еще один шлагбаум на Лондонской дороге, а Алекса продолжала размышлять, какую цену ей предстоит заплатить за это спонтанное решение.

Еще несколько месяцев назад она вела в высшей степени упорядоченную жизнь. Ее спокойное существование определялось неизменным ритмом повседневных обязанностей в родовом поместье.

А теперь?

Неожиданно для самой себя она совершила два безумных импульсивных поступка – один за другим.

Впрочем, первый был вполне понятным. Ее младший брат, ведя богемную жизнь, постепенно оказался среди подонков лондонского общества и вполне мог окончить свои дни с перерезанным горлом в придорожной канаве, если бы она со всех ног не бросилась из Йоркшира в Лондон, чтобы предупредить об опасности старшего брата.

Алекса прикусила губу, вспомнив, как впервые ощутила вкус опасности. И первый поцелуй. От одного из самых известных лондонских повес.

Годами она втайне мечтала о таком приключении.

Тогда почему она ощущает тревогу? И почему у нее так кружится голова?

Увидев в стекле, исчерченном косыми полосами дождя, свое размытое отражение, Алекса вздохнула. «Я знаю, что должна быть счастлива, – подумала она, – но я несчастна». Хорошо бы это как-нибудь объяснить. «Я счастлива, мне очень повезло – ведь отец предоставил мне свободу и позволил заниматься тем, что мне интересно, – мысленно сообщила Алекса своему внутреннему голосу. – Подумать только, как много часов я провела, изучая математику и сельское хозяйство, а не за шитьем и музыкой».

Внутренний голос с ней не согласился, и его слова не смогли заглушить капли дождя, барабанившие по крыше экипажа. «Вот именно. Ты посвящаешь все свое время работе и совсем не встречаешься с обществом, даже местным».

Это правда. Мода и легкий флирт – что может быть скучнее? Да и все знакомые джентльмены глупы и скучны.

Пресны, как вареный овес.

Иногда ее жизнь в Бектон-Мэноре начинала казаться ей такой же, появлялось желание изведать нечто необычное, испытать новые острые ощущения…

Испытала. Однажды.

Любящая семья, размеренное существование, определенная независимость. И, чтобы заполнить пустоту между наступлением темноты и рассветом, незабываемые воспоминания о поцелуе знаменитого распутника. Чего еще желать юной леди двадцати двух лет от роду?

Себастьян был потрясен, когда она заявила, что принимает давнее приглашение тетки приехать в Лондон на сезон. Удивление постепенно сменилось скептицизмом, и он выразил сомнение в том, что ей понравится кружиться в водоворотах лондонского высшего общества.

Вопрос – какого черта? – так и оставшийся невысказанным, тем не менее задел за живое. Мысленно поморщившись, Алекса признала, что ее поведение, особенно в последнее время, едва ли могло служить примером для подражания. Она была слишком своевольной и упрямой, иными словами, вела себя совершенно не так, как приличествует юной леди.

Тем не менее, должно быть, под влиянием своей молодой жены, Себастьян оставил собственные сомнения при себе. Тете Аделаиде было отправлено письмо; сундуки упакованы, экипаж подготовлен.

Алекса закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, прислушиваясь к звукам быстро двигающегося экипажа. С каждой минутой она была все ближе к Лондону, к миру светского лоска и приличий, веселья и блеска. Однако биение собственного сердца заглушало все остальные звуки.

Не совершила ли она ужасную ошибку?

* * *

Глаза Девинтера торжествующе блестели, когда он придвигал к себе изрядную груду банкнот.

– Похоже, у пса больше ничего не осталось – только голая кость.

Его слова были встречены громким смехом четырех молодых людей, явившихся вместе с ним.

Коннор проигнорировал явную попытку вывести его из себя. Он пережил несколько жестоких военных компаний в Пиренеях и научился держать себя в руках. Кроме того, он доверял своей интуиции, которая предупреждала, что спутники Девинтера – опытные профессионалы, скорее всего наемники, готовые к бою.

Он слегка приподнял уголки губ в улыбке. Что ж, явные провокации иногда бывают даже забавными, но сегодня Коннор слишком много потерял.

Большинство людей старались вовремя убраться с его дороги, чтобы не познакомиться с челюстями Ирландского Волкодава, но Девинтер, похоже, сам добивался, чтобы ему вцепились в горло. Интересно – почему?

– Бренди для меня и моих друзей, – громко приказал Девинтер. – Возможно, я даже налью глоточек его сиятельству, прежде чем он уползет в угол с поджатым хвостом.

Коннор кивнул двум коренастым охранникам, замершим у двери. Шотландец и мулат в свое время были наняты именно за мускулы, хотя у него на службе им довольно редко приходилось их применять.

Факт, что граф являлся владельцем заведения, тщательно скрывался. Его ежедневное, точнее еженощное, присутствие в клубе объяснялось легко – был пущен слух, что на этот счет существует договоренность с владельцем. Этот слух в отличие от множества других, касающихся его дел, по большому счету был правдой. Люди верили, что Волкодав находится в логове для привлечения клиентов и повышения интереса к игре. Присутствие знаменитого повесы и игрока всегда хорошо сказывается на подобном бизнесе.

Заметив сигнал Коннора, мулат выскользнул из комнаты и почти сразу вернулся с симпатичной девушкой, несущей стаканы и бутылку.

– Это мне тоже нравится. – Девинтер перешел от слов к делу. Он схватил девушку за руку, запустил руку в вырез ее платья и обнажил грудь.

– Извините, сэр, но вам придется держать руки при себе. Таковы правила. – Юная особа, привычная к подобным неприятностям, сумела поставить поднос на стол, не пролив ни капли. – Если вы хотите получить удовольствие такого рода, вы должны пройти наверх и заплатить за него.

– Невежественная сука! – воскликнул Девинтер и рывком разорвал платье девушки до пояса. – Она вздумала меня учить! Я буду получать удовольствие там, где захочу.

Коннор решил, что с него хватит. В один миг он вскочил со своего стула и освободил девушку из рук негодяя. Со стороны могло показаться, что он лишь небрежно взмахнул рукой.

– Ты можешь надувать меня, Девинтер, но не смей распускать руки с персоналом. Она же сказала, таковы правила этого заведения.

Девинтер прищурился:

– Ты меня в чем-то обвиняешь, ублюдок?

Кто-то из зрителей ахнул. Взрывной темперамент графа и его смертоносная точность в стрельбе были хорошо известны. А поскольку слух о стычке моментально разнесся по другим игровым комнатам, у дверей быстро собралась толпа.

Ярость окрасила щеки Девинтера в ярко-пунцовый цвет, и в какой-то момент граф подумал, что кровопролития не избежать. Но Девинтер колебался. Его взгляд метался между его спутниками, напряженными и готовыми броситься в драку, и двумя служителями, к которым уже подоспело подкрепление в лице еще двух таких же громил из соседней комнаты.

Четверо бывших солдат против четырех бывших боксеров.

Губы графа сложились в сардоническую ухмылку. Ни у одной из сторон нет перевеса. Неудивительно, что при равных шансах грязный негодяй не желал вступать в игру.

Коннор все еще не имел никакого понятия, с какой целью Девинтер явился в «Волчье логово», но, поскольку сам шулер вряд ли ему об этом расскажет, граф решил поскорее от него избавиться. В конце концов, есть разные источники информации.

– Проводи этого человека до дверей, Мактавиш. На случай если память у него не столь хороша, как руки.

Шотландец сжал кулаки.

– Если, конечно, этот человек не считает, что его честь требует более официального удовлетворения. – Коннор говорил с насмешливой вежливостью, уверенный, что противник не намерен встречаться с ним в честном поединке на пистолетах на рассвете. Он также не сомневался, что негодяй носит другое имя и не имеет титула и родословной, на которую претендует. Судя по его акценту, он вообще не англичанин.

Скрипнув зубами, Девинтер – или как там его звали – не ответил, а лишь окинул Волкодава еще одним злобным взглядом и направился к двери. Поравнявшись с графом – Девинтер подошел так близко, что задел его плечом, – он пробормотал:

– Всему свое время. Твое, Ирландская Дворняга, быстро подходит к концу.

Спутники Девинтера последовали за ним, и каждый, прежде чем выйти за дверь, одарил Коннора острым, словно кинжал, взглядом.

– Что, черт возьми, это было?

Граф медленно повернулся и уставился на взъерошенного человека, прячущегося в тени.

– Понятия не имею.

– Господь Всемогущий, Коннор, неужели ты теряешь хватку? – Гриффин Оуэн Дуайт, маркиз Хаддан, был одним из немногих людей, осмеливавшихся называть Волкодава по имени. – Я ни разу в жизни не видел, чтобы ты так плохо играл.

Коннор с досадой поморщился. Он и Грифф были друзьями с первых школьных дней в Итоне. Они дрались, ходили к девицам и буянили вместе до тех пор, пока преподаватели в Оксфорде не предположили, что их дурная энергия найдет самый лучший выход на военной службе. Их почти сразу прозвали «Полком повес» за бесшабашную лихость и на поле брани, и за его пределами.

– Возможно, ты впадаешь в старческий маразм и теряешь разум, так же как и цвет волос? – предположил Грифф. – Ведь даже вдрызг пьяный – а такое с тобой случалось множество раз – ты всегда умел считать до десяти.

– Оценю твое высокое мнение. – В мрачном голосе Коннора явственно чувствовался сдерживаемый смех. Он взъерошил угольно-черные волосы, едва тронутые сединой.

Седина начала появляться в его волосах во время первого года его учебы в университете. Необычный цвет волос, а также тот факт, что его мать была общепризнанной красавицей из графства Корк, вдохновил одного шутника из Мертона дать ему прозвище Ирландский Волкодав. Даже Коннор не мог не признать, что прозвище оказалось удачным. Десятки, может быть, даже сотни людей, и англичан, и французов, считали его опасным хищником.

– Между прочим, возможно, я действительно теряю разум, но это не отразилось на моем умении следить за картами, – продолжил граф. – В данном случае я мог бы считать до Судного дня, но все равно не выиграл бы.

В отличие от Волкодава Грифф выпил намного больше, чем пару стаканов виски, и ему потребовалось время, чтобы понять намек.

– Ты хочешь сказать, что он сумел обмануть тебя?

– Я бы поставил на это все содержимое своего бумажника! – объявил Коннор и, усмехнувшись, добавил: – Если бы там что-нибудь осталось.

– Значит ли это, что ты на мели? – озабоченно поинтересовался Грифф.

– Ну, я еще не совсем обанкротился. – Взяв друга под руку, Коннор провел его мимо игровых столов через узкую нишу в маленькую личную гостиную. – Как любой разумный купец, я держу небольшой неприкосновенный запас, который помогает мне справиться с непредвиденными обстоятельствами, – сказал он, плотно закрыв за собой дверь.

– Кстати, как идет бизнес? – спросил Грифф.

– Все лучше и лучше, – с сардонической улыбкой ответил Коннор. Грифф был одним из немногих людей, знавших правду о его деятельности. – Знаешь, по-моему, ирония ситуации уже граничит с абсурдом. Мне кажется вершиной лицемерия то, что титулованный лорд может проиграть семейное состояние и общество отнесется к нему со снисхождением и пониманием, но если этот самый лорд окажется достаточно предприимчивым, чтобы заняться торговлей, его подвергнут остракизму.

– Господь запрещает истинному джентльмену пачкать руки, занимаясь полезными делами, сообщил Грифф. – А значит, не остается почти ничего интересного. Мозги занять нечем.

«Топить мозги в алкоголе не лучшая альтернатива». Впрочем, эту мысль Коннор оставил при себе. Хотя друг все глубже погружался в пучину пьянства, Коннор был не тем человеком, который мог бы проповедовать умеренность.

– Пусть будет что будет, но в последние месяцы мои мозги были очень заняты. Воспользовавшись советом одного умного человека, я вносил в дело небольшие изменения, которые очень скоро должны привести к существенному росту доходов. – Коннор налил в два бокала бренди. – Но пока я не могу себе позволить больших потерь.

Грифф нахмурился и одним глотком осушил бокал.

– Но если эта грязная свинья Девинтер мошенничал, почему ты его не пристрелил?

Коннор поерзал в кресле.

– Была у меня такая мысль. Но если пройдет слух, что человек, крупно выигравший в «Волчьем логове», вместо выигрыша получил пулю, это может повредить бизнесу.

Его друг провел рукой по небритой челюсти.

– Полагаю, ты говоришь дело.

– Более того, я так и не смог поймать его на мошенничестве.

Признание вызвало удивленный возглас.

– Он обставил самого Волкодава? Должно быть, парень чертовски хорош в своем деле.

– Так и есть.

Грифф пошел к столу наполнить свой бокал, а Коннор, чувствуя невероятную усталость, принялся массировать затылок. Откинувшись на спинку кресла, он положил ноги на угол стола.

Возможно, к нему действительно подкрадывается старость. Раньше напряжение не оказывало на него такого сильного действия, а теперь было ощущение, что у него ныла каждая мышца.

Дьявол! Невоздержанность и пьянство, как видно, не требуют таких затрат сил, как честное исполнение ежедневной работы. Несколько лет назад, унаследовав гору долгов и изрядно запятнанный титул от распутного отца, Коннор оказался перед выбором: жениться ради денег или положиться на свою изобретательность, чтобы наполнить опустевшие денежные сундуки. Ему приходилось видеть достаточно браков без любви – начиная с брака собственных родителей, – чтобы содрогнуться от одной только мысли о возможности оказаться прикованным к некой скромной молодой леди ради ее приданого.

Так что сделать выбор оказалось легко.

– По крайней мере ты оказался перед необходимостью решить сложную задачу, а это не может не воспламенить кровь, – пробормотал Грифф.

Он дернул свой развязанный галстук и поправил смятый сюртук, выглядевший так, словно его хозяин несколько ночей подряд продирался сквозь кусты.

– Ты мог бы опубликовать свой…

Грифф перебил друга грубым ругательством.

– Ты не один предпочитаешь хранить свои секреты.

Коннор не настаивал.

– Владение игорным домом и борделем уже само по себе является уникальным набором сложных задач, – сказал он. – Может показаться странным, но мне нравится ответственность, связанная с ведением собственного бизнеса, хотя, конечно, факт, что я вынужден зарабатывать себе на жизнь, является маленькой грязной тайной, которую приходится хранить от общества.

– Плевать на общество, – заявил Гриффин. – Кстати, раз уж мы о нем заговорили, ты не знаешь, когда Бладхаунд* возвращается в город?

– Понятия не имею. – Коннор пожал плечами. – У него нюх на приключения. Если где-то происходит что-нибудь интересное, он может отсутствовать неделями.

Камерон Даггет вступил в «Полк повес» вскоре после его прибытия в Португалию, и очень скоро стало ясно, что он родственная душа и обладает тем же острым цинизмом и злым чувством юмора, что и Коннор с Гриффом. Трое мужчин сразу подружились, не обращая внимания на то, что прошлое Камерона оставалось окутанным тайной.

В бою родословная не имеет ни малейшего значения, считал Коннор. Пусть они ничего не знали о его прошлой жизни, он не раз выказывал дерзкую отвагу в бою, и это было главным.

Грифф, получивший прозвище Шотландская Борзая, за неустанное преследование замужних дам, раскатисто захохотал.

– Ты хочешь сказать, что у него нюх на неприятности. Кстати, боюсь, что когда-нибудь у него могут случиться проблемы.

– Не беспокойся о Каме. Как и мы, он знает все грязные маленькие трюки, позволяющие выжить на вражеской территории.

Все три «собаки» не слишком церемонились с окружающими и, как правило, не колеблясь шли на риск. Коннор знал, что общество считает их опасными и непредсказуемыми, и это его полностью устраивало. Слухи, окружавшие его имя, помогали скрывать источники доходов.

Грифф уставился на носки своих не слишком чистых ботинок.

– А как насчет тебя, Коннор? – спросил он после короткой паузы. – Скажи правду, насколько тяжелы сегодняшние потери.

– Девинтер высосал из меня немало крови, но рана не смертельна, – сообщил он и, не сумев подавить тяжелый вздох, закашлялся. Решив больше об этом не думать, Коннор, поднял бокал с бренди и стал наблюдать за причудливым преломлением света в гранях, который отбрасывало пламя свечи. – Да и хуже все равно уже не будет.

В этот момент раздался громкий стук в дверь, и это оптимистичное заявление оказалось опровергнутым.

– Простите, что нарушаю ваш покой, сэр. – Гигантский мулат был почти не виден в тени, если не считать белков глаз и золотой серьги в правом ухе. – Но у нас проблема.

– Ад и проклятие! – воскликнул Коннор и встал. – В чем дело, Руфус? Если Синглтон снова буянит наверху, я своими руками его кастрирую.

– Нет, сэр, с этим все в порядке.

– Что тогда?

Руфус дернул свою серьгу.

– Вам лучше самому это увидеть, сэр.

Без лишних слов Коннор отправился за мулатом. Грифф, хотя не очень твердо стоял на ногах, сделал еще один поспешный глоток и устремился следом.

Войдя в свой личный кабинет – маленькое помещение без окон, – граф прежде всего обратил внимание на осколки стекла и куски дерева – когда-то они были рамой картины, – разбросанные по полу.

«Если Удача на самом деле женщина, сегодня вечером она строит из себя недотрогу», – подумал он, но вскоре отвлекся от созерцания погибшего произведения искусства, поднял глаза на зияющее чернотой отверстие в стене и выругался. Покосившись на Мактавиша и главного бармена – ирландца О’Тула, он спросил:

– Вы проверили содержимое сейфа?

Мактавиш удрученно кивнул:

– Пусто.

– Черт бы все побрал! – вздохнул Коннор.

– Все уже и так пропало, – усмехнулся Грифф.

– Брось свои шуточки! – резко крикнул Коннор. Никогда не покидавшее его чувство юмора, похоже, исчезло вместе со всеми деньгами. – Сейчас у меня нет настроения трепать языком.

– Это уж точно. – Грифф наклонился и поднял черную перчатку, застрявшую между двумя стопками старых бухгалтерских книг. – Но похоже, твой вор все-таки не черт, а земное создание.

Осмотрев перчатку, Коннор бросил ее Мактавишу.

– Знаешь, кому это принадлежит? И как вор сумел сюда пробраться?

– Пока нет. Но когда узнаю… – Громила-шотландец стиснул кожаную перчатку в пудовом кулаке.

Коннор перевел взгляд на ирландца.

– Клянусь Богом, сэр, О’Лири и я действительно оставили свои посты, чтобы помочь разобраться с задирами в игровом зале. Но мы отсутствовали совсем не долго. За это время ягненок едва ли успел дважды махнуть хвостом.

– Что я точно должен смахнуть, так это ваши дурные головы. Разве я не говорил, что нельзя оставлять эту комнату без присмотра?

– Да, но я думал…

– Ты бы мог думать, если бы имел мозги, хотя бы вполовину такие же мощные, как бицепсы. – Отбросив ногой осколок стекла, граф раздраженным жестом отослал обоих мужчин. – Поскольку в высшей степени сомнительно, что здесь где-нибудь лежат ключи к разгадке, вы вполне можете заняться чем-нибудь полезным.

Те не заставили себя уговаривать и моментально исчезли.

Прищурившись, Коннор прикидывал размер ущерба. Похоже, он подвергся не одной, а двум атакам на свои финансы.

Случайное совпадение? Маловероятно. Между ними должна существовать связь. Но какая? И почему?

Вопросы не давали покоя, поскольку логичного ответа на них не было. За долгие годы он приобрел множество врагов, любой из которых с радостью уничтожил бы его, если бы подвернулся случай. Но в последнее время он не сделал ровным счетом ничего, чтобы разбудить старую вражду.

Ни одного обманутого мужа, размышлял Коннор. Даже ни одного обозленного графа или маркиза, обнаружившего, что его прелестная танцовщица теперь согревает чужую постель. Он настолько увлекся изучением бухгалтерских книг и основ ведения бизнеса, что ни на что другое не оставалось ни сил, ни времени. Что же касается других дел…

Грифф закашлялся.

– Послушай, Коннор, если ты оказался в стесненном положении, я с радостью одолжу тебе все, что нужно. Ты же знаешь, что у меня больше денег, чем я способен потратить.

Коннор стиснул зубы.

Почувствовав колебания друга, Грифф состроил страдальческую гримасу.

– Пойми, я уже несколько месяцев пью и играю – причем, если я правильно помню, ни разу не выиграл, но все равно не сумел нанести существенный урон своему состоянию. Уверяю тебя, если я дам тебе несколько гиней, это ничего не изменит.

Годы бедности обострили самолюбие Коннора. Он никогда не занимал денег у друзей, но совершенно неожиданно оказался в чрезвычайно опасном положении. Всего лишь месяц назад он использовал большую часть своих сбережений, сделав долговременное вложение, а другое обязательство потребовало большой суммы наличными. Он ожидал ее возврата в ближайшем будущем, но теперь кража и проигрыш грозили ему банкротством. Ему очень нужны были деньги для того, чтобы хотя бы некоторое время продержаться на плаву.

– Ну разве что на несколько дней, максимум на неделю, – с большой неохотой пробормотал он.

– Отдашь, когда сможешь, – отмахнулся Грифф.

– Нет. – Граф упрямо покачал головой. – Или мы заключим официальную сделку, или я ничего не возьму. – Он подошел к столу, набросал несколько строчек и размашисто подписался. – Долговое обязательство на половину «Волчьего логова» будет достаточным обеспечением для необходимой мне суммы.

– Черт подери, Коннор, твоего слова более чем достаточно. Мне не нужен этот клочок бумаги! – запротестовал Грифф. – Я только потеряю его, в очередной раз напившись.

– В любом состоянии – слегка навеселе или пьяный вдрызг – ты сможешь рассчитывать на это, – сказал Коннор и засунул бумагу в карман жилета друга.

Тот провел рукой по оттопыренному карману и вздохнул.

– Не уверен, что положить твои надежды на будущее в мой карман – хорошая идея.

– Учитывая регулярность, с которой ты в последнее время влипаешь в истории, меня она тоже не вдохновляет. Просто другой идеи у меня нет.

Глава 2

Не совершила ли она глупую ошибку?

Алекса не могла не задавать себе этот вопрос снова и снова, оглядывая переполненный бальный зал. Безошибочная в своих суждениях, когда речь шла о делах поместья, она чувствовала себя куда менее уверенно, принимая решения, касающиеся ее собственной жизни. Неужели она действительно вообразила, что высокий повеса с непокорными, тронутыми сединой прядями и несдержанным языком может появиться в высшем лондонском обществе, среди избранных?

Поправив выбившийся из прически локон, Алекса опустила глаза на носки своих туфелек. Музыканты заиграли первые такты веселого деревенского гавота, и ее губы страдальчески скривились. Сегодня она получила приглашения на танец только от лорда Бертрама и мистера Халлауэя, сыновей закадычной подруги тети Аделаиды. Все остальное время она просидела у стены между пальмами в кадках и почтенными матронами.

Ирония ее положения была очевидна. В Лондоне она чувствовала себя неловкой и никому не нужной, где бы ни находилась. Когда листья пальм начали плавно покачиваться в такт музыке, Алекса подумала, что вряд ли сумела бы двигаться так же согласованно.

– Мистер Гивенс предлагает принести нам освежающие напитки, дорогая. – Осторожное прикосновение теткиного веера отвлекло Алексу от грустных мыслей. – Хочешь стакан пунша?

Алекса вымученно улыбнулась.

– Да, спасибо. – На самом деле ей вовсе не хотелось тепловатого пунша, но ради тети он старалась быть вежливой.

– Не лучше ли тебе присоединиться к леди Фионе и ее друзьям, вместо того чтобы сидеть и слушать скучные разговоры старых клуш? – Леди Мертон махнула веером в сторону группы юных девиц, оживленно перешептывающихся у входа в комнату для игры в карты. В ее голосе слышалась искренняя забота.

В целом Алекса предпочитала общество тети и ее подруг. По крайней мере они глупо не хихикали, обсуждая последние сплетни. Тем не менее она кивнула, напомнив себе, что ее семья потратила столько времени и денег на то, чтобы удовлетворить ее прихоть, что она обязана хотя бы попытаться приспособиться к обстановке.

– Возможно, я ненадолго к ним присоединюсь, если вы не почувствуете себя брошенными.

– Нет, нет, ни в коем случае! Эвелин и я заняты очень интересной беседой, так что иди и повеселись. – Тетя настолько явно просветлела лицом, что Алекса почувствовала себя еще более виноватой. – Уверена, мистер Гивенс проводит тебя, когда вернется с нашими напитками.

Милая, дорогая тетя Аделаида! Она не упустила ни одного шанса привлечь к племяннице внимание приличных молодых людей. У Алексы не было желания постоянно повторять, что у синего чулка вроде нее вряд ли появятся толпы восхищенных поклонников, так что нечего и стараться.

Но возможно, имей она пухлые розовые щечки и губки бантиком, и ее ангельский ротик открывался бы лишь для того, чтобы произносить комплименты мужчинам, появившимся в поле зрения…

Алекса стиснула пальцами ремешок ридикюля и вздохнула. Она не должна превращаться в слишком уж циничную особу. Не то чтобы ей не хватало поклонников. Она не чувствовала и намека на симпатию ни к одному из молодых людей, с которыми ее знакомили. Все они, конечно, обладали безупречными манерами и одевались у лучших лондонских портных, но создавалось впечатление, что все они вырезаны из картона – было очень трудно отличить одного от другого.

Подняв глаза, Алекса убедилась, что ничего вокруг не изменилось.

– Леди Алекса… – Она увидела перед собой наполненный бокал и улыбающуюся физиономию мистера Гивенса. – Позвольте, я провожу вас к вашим друзьям.

Леди Фиона Эвершэм и ее подруги, четыре долговязые мисс, только что со школьной скамьи, приветствовали Алексу с должной вежливостью, но их истинный интерес вызвал мистер Гивенс, с которым они сразу начали флиртовать. Все сразу. Молодой человек некоторое время постоял рядом, явно наслаждаясь вниманием, но зазвучавшая музыка напомнила ему о взятых на себя обязательствах, и он поспешно откланялся.

– У него такие широкие плечи, – вздохнула мисс Кэтрин Уилбертон, провожая взглядом Гивенса, – и красивые голубые глаза.

– Да, но мама говорит, что он из совершенно обычной семьи. – Судя по тону, было очевидно, что леди Фиона пользуется в этой группе непререкаемым авторитетом. – Его отец обычный барон, а он к тому же второй сын. Так что смотри в другую сторону, Китти. Мы все можем рассчитывать на лучшую партию.

Несмотря на то что с ее языка готово было сорваться язвительное замечание, Алекса промолчала. Ей было любопытно послушать, какие еще житейские мудрости считаются очевидными для молодых девиц из общества. Однако прошло совсем немного времени, и она горько пожалела о том, что покинула свое удобное кресло рядом с тетушкой, потому что юные мисс принялись обмениваться слухами – один чудовищнее другого.

Наслушавшись глупостей, Алекса уже хотела извиниться и уйти, когда леди Фиона театрально взмахнула веером и заявила:

– Кстати, о неподходящих джентльменах: вы только посмотрите туда!

Алекса посмотрела на окруженный колоннами вход в бальный зал.

– У графа Киллингуорта самый злобный нрав во всем городе, – сообщила Фиона совершенно уверенным тоном. – Говорят, он сломал человеку руку только потому, что ему не понравился его взгляд.

– А я слышала, как папа говорил, что он застрелил мужа своей любовницы. – Леди Люсинда Ласситер не могла промолчать. – Но поскольку мужчина был итальянцем, Принни разрешил графу остаться в стране.

– Он известный игрок и, говорят, лишил нескольких невинных молодых людей семейных состояний, – задыхаясь от возмущения – или восторга? – проговорила мисс Уилбертон. – А еще говорят, что он занимается контрабандой спиртного!

Леди Мэрианн Дикерсон не могла не вмешаться. Активно обмахиваясь веером, она сообщила:

– Это еще не все. – Понизив голос, она с видом заговорщицы продолжила: – Все знают, что он безжалостен и ведет разгульную жизнь. Но мой брат слышал, что его выгнали из армии за поведение, недостойное офицера.

Девицы нервно захихикали.

– Мама заболеет, когда увидит, что он находится среди гостей. Лорд Киллингуорт принадлежит к людям, на которых она мне даже смотреть не разрешает, – заявила Фиона, не сводя, однако, взгляда с опального графа. – В менее изысканных кругах его называют Ирландским Волкодавом, и не напрасно: граф очень опасен.

«Можно подумать, эта дура боится, что граф прыгнет на нее и вонзит клыки в ее тощую шейку», – подумала Алекса. Она глубоко вздохнула, испытывая отвращение к обществу, верящему столь злобным слухам.

Бесшабашный сорвиголова, заядлый игрок, известный бабник – Киллингуорт, разумеется, не был святым, но не был он и сущим дьяволом. Хотя ее брат Себастьян не желал обсуждать своего бывшего товарища в ее присутствии, она все же сумела выяснить достоверную информацию о деятельности Волкодава и точно знала, что все перечисленные девицами грехи – ложь. Из всего перечисленного только слух о контрабанде был правдой.

– Какая напыщенная чепуха, – пробормотала она, не в силах сдержаться. – Вы же видите, у лорда Киллингуорта нет ни рогов, ни раздвоенных копыт. Я с ним беседовала, и его манеры показались мне очень приятными. – Последнее утверждение было правдой с большой натяжкой, но Алекса вовсе не собиралась в этом признаваться.

На нее уставились четыре пары потрясенных глаз.

– Вы говорили с Ирландским Волкодавом? – шепотом спросила леди Фиона.

Алекса кивнула, мысленно улыбаясь. На лицах четырех мисс застыла комичная смесь девичьего потрясения и вполне взрослого благоговения.

– Уверена, я бы умерла от страха, если бы он сказал мне хотя бы слово, – пробормотала леди Марианна.

Алекса ограничилась ответом, исполненным мягкой иронии:

– Не сомневаюсь, вам не о чем беспокоиться. Несмотря на множество слухов, графа еще никогда не обвиняли в том, что он набросился на невинную молодую девицу в середине переполненного бального зала.

Не зная, что ей следует испытывать, разочарование или облегчение, юная леди смущенно улыбнулась.

– Да, конечно. – После неловкой паузы леди Фиона все же решила успокоить подругу и похлопала ее по руке. Энергично кивая, остальные девицы тоже придвинулись ближе, предлагая, таким образом, свою поддержку. – Джентльмен не осмелится оказывать тебе знаки внимания, Бет. Не бойся.

Алекса отвернулась – ей до смерти надоела глупая болтовня. Обведя глазами зал, она увидела, что объект ее внимания идет в ее сторону.

Даже на расстоянии граф излучал странный животный магнетизм. Высокие скулы подчеркивали классическую красоту лица – жесткого и сурового. Только рот не казался высеченным из камня – губы кривились в насмешливой улыбке. Была некая первобытная привлекательность в опасном блеске его серых глаз и дикой грации хищника. В сравнении с ним другие мужчины казались… ручными.

Опасный и непредсказуемый. Поскольку ее жизнь являла собой полную противоположность, неудивительно, что Алексу неудержимо тянуло к этому человеку.

И не только ее. Еще несколько дам не сводили с графа горящих глаз.

Алекса быстро отвернулась. Не хватало еще, чтобы он заметил, как она на него таращится.

Она старательно убеждала себя, что не должна даже думать о лорде Киллингуорте. Здравый смысл приказывал ей забыть о первой и единственной встрече с этим мужчиной. Но никакой здравый смысл не мог заставить ее забыть его поцелуй. Судорожно сглотнув, она снова ощутила уверенное прикосновение его настойчивых губ, обжигающе горячих от бренди и животной страсти. Кожу начало покалывать от воспоминания о его длинных тонких пальцах, ловко проникших под корсаж ее платья.

Дьявол! Да что же это такое! По всему телу разлилось странное тепло.

Подняв голову, Алекса заметила, что граф уже близко. Он явно направлялся к ней. Она разгладила юбки и, стараясь выглядеть сдержанно серьезной, стала мысленно прикидывать подходящее невозмутимое приветствие…

Она вполне могла не беспокоиться.

Не узнав ее, граф прошел мимо, поклонился и поцеловал руку высокой статной брюнетке, чьи роскошные формы подчеркивались массивной бриллиантовой подвеской, сверкающей в ложбинке между грудей.

Низко склонив голову, чтобы ее не выдал яркий румянец, Алекса поспешила смешаться с толпой и вернуться к тетушке.

* * *

Коннор уверенно вел партнершу в танце.

– Ты великолепно танцуешь. Должно быть, это помогло тебе подтолкнуть Чатсуорта к решению.

Леди мягко засмеялась, ее глаза сверкнули так же ярко, как драгоценности.

– О, Дрю был готов, – сухо сообщила она. – Только мне не сразу удалось убедить его драконшу-мать в том, что я подходящая партия для ее сынка. Не то чтобы потребовалось много усилий… – Женщина двигалась с плавной грацией, над приобретением которой долго и упорно работала, желая выбраться из трущоб Саутуорка, в которых родилась. После очередного па она с очаровательной улыбкой добавила: – Ты же знаешь, мне всегда удавались импровизации.

Граф усмехнулся.

– Я так и не поблагодарила тебя должным образом, Коннор, – сказала она уже более серьезным голосом, – за то, что ты убедил Эндрю остановиться в моей гостинице.

Граф досадливо пожал плечами.

– Он был подавлен и нуждался в смене обстановки. Не говоря уже о приятной компании. Если можно так сказать, ему было необходимо ухо, в которое он мог выговориться.

– Подозреваю, что ухо не было той частью тела, которую ты упомянул, рассказывая ему обо мне. – Когда смех графа стих, она продолжила: – Серьезно, я тебе очень признательна. Если бы ты не дал мне денег, позволивших заняться более респектабельным делом…

– Не стоит об этом говорить, – резко перебил ее граф и нахмурился.

– Еще как стоит. – Нисколько не испуганная резкостью Волкодава, достопочтенная миссис Эндрю Блейк Чатсуорт из Хедертон-Клоуза, бывшая Сюзи Симмондс из «Волчьего логова», весело улыбнулась. – Но что это? Кажется, ты краснеешь? Ладно, тогда я повременю с изъявлениями благодарности. Однако если могу что-то для тебя сделать, только скажи.

Коннор бросил на Сюзи внимательный взгляд.

– Я надеялся, что ты это скажешь, но хотелось бы, чтобы Дрю никогда не узнал о наших прежних отношениях. Из всех моих бывших товарищей он лучший стрелок, а я бы предпочел сохранить свои легкие и печень невредимыми.

Улыбка осталась на лице Сюзи, но лоб слегка нахмурился.

– Знаешь, я никогда не могла понять, почему в ответ на малейшее проявление нежных чувств ты всегда лишь язвительно огрызаешься. Зачем защищаться, когда на тебя никто не нападает? Боишься, что твоя репутация погибнет, если люди узнают, что у тебя есть не только кости и хрящи, но и сердце?

Хотя все это было сказано шутливым тоном, граф посуровел.

Последовало напряженное молчание, которое нарушила Сюзи:

– Прости, пожалуйста, если я зашла слишком далеко. Я не хотела тебя обидеть и затрагивать слишком неприятные для тебя темы…

– Все в порядке, – чуть резче, чем следовало, сказал граф. – У меня есть свои причины, и я не намерен их ни с кем обсуждать. – Заметив, что лицо Сюзи исказила гримаса боли, Коннор решил перейти к интересующему его вопросу. – Вернемся к твоему предложению. Действительно ты могла бы мне кое в чем помочь.

Лицо Сюзи немного смягчилось.

– Это правда?

– Скажи, Дрю все еще поддерживает отношения с Брайтоном и его людьми? – Задавая вопрос, граф неожиданно почувствовал неловкость. Ему пришло в голову, что жена, пусть и любящая жизненные блага, может не одобрять отношений ее мужа с контрабандистами.

Его тревога была недолгой. Сюзи засмеялась.

– Мне иногда кажется, что я все еще держу гостиницу – так часто Бочка Гарри и Рябой Дик ночуют в Клоузе. А почему ты спрашиваешь?

– Мне бы хотелось выяснить, что они знают о картежнике, который называет себя Девинтером. Он среднего роста, коренастый, светлые каштановые волосы. – Подумав, Коннор добавил еще несколько характерных деталей внешности. – И еще у него весьма характерный акцент – парень немного грассирует. До недавнего времени он мог работать на противоположном берегу канала – может быть, в Антверпене или Амстердаме.

– Мы с Дрю завтра возвращаемся домой, так что я смогу прислать тебе ответ через несколько дней. – Сюзи больше не улыбалась, храня полную серьезность. – Какие нужны подробности?

Граф задумался.

– Хороший вопрос. Мне будет полезна любая информация о том, на кого он работал в прошлом. Но намного важнее узнать, кто в последние недели прибегал к его услугам.

Теперь задумалась Сюзи. Воздух был наполнен пронзительными звуками скрипок.

– Хочешь сказать, что кто-то попытался устроить неприятности в «Волчьем логове»?

– Он не только попытался, – нехотя признался Коннор. – Он обчистил меня до нитки. Причем не просто выиграл все, что у меня было, но еще и сумел проникнуть в мой рабочий кабинет и вынес все из сейфа.

Глаза Сюзи изумленно расширились.

– Кто же его нанял?

– Ну, об этом можно только гадать. – Взгляд графа медленно скользил по залу. – Вероятно, кто-то считает, что зубы старого пса затупились, поскольку слишком давно не использовались. – Неожиданно что-то привлекло внимание графа, и он внимательно вгляделся в угол, где стояли кадки с пальмами и сидели пожилые женщины. На мгновение задержав дыхание, он сдавленно выругался: несмотря на тусклое освещение и развесистые пальмовые листья, бледный профиль и копну пшеничного цвета кудряшек не узнать было невозможно.

– Ад и проклятие!

– Новые проблемы? – с тревогой спросила Сюзи.

– Еще какие, – последовал мрачный ответ. – Тот, кто назвал удачу дамой, был потрясающим идиотом.

* * *

Желая уединиться хотя бы на несколько минут, Алекса затравленно оглянулась и поспешила прочь из зала. Пройдя мимо дамской комнаты, она свернула в темный коридор, чувствуя, что больше ни секунды не может находиться в переполненном зале среди шелков, запахов, музыки и смеха, прижала ладони к щекам, горевшим от унижения. Она была здесь чужой. Она была другой.

Увидев впереди французские двери, Алекса ускорила шаг и выскользнула в сад. Маленькая терраса была пустой и темной. Ее освещала только полная луна.

Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, Алекса подавила рвущиеся из груди рыдания. «Ох, да прекрати ты себя жалеть», – приказала она себе. А чего, собственно, она ждала? Хотела ослепить лондонского джентльмена своей красотой и блестящим интеллектом?

Ха! Криво усмехнувшись, она смахнула с ресниц неизвестно откуда взявшиеся слезы. Кто она такая? По сравнению с великолепно отполированными бриллиантами общества всего лишь кусок необработанной грубой породы. Кварца, например. Вообразить, что…

Хлопнула дверь, и раздался возглас удивления.

Алекса резко повернулась.

– Извините, я знаю, что не должна быть здесь одна, но… – Она замолчала, увидев, кто вышел на террасу.

– Это вы! – прорычал Волкодав. – Похоже, вы намеренно стремитесь именно туда, где вам не следует находиться. – Легкий ветерок пошевелил его волосы, а от раскачивающихся побегов плюща по лицу побежали причудливой формы тени. Он выглядел жестоким. Грозным.

Алекса вздернула подбородок: она не позволит себя запугать.

– Мне необходимо подышать свежим воздухом, и садовая терраса вполне респектабельное место, где я могу находиться. – Она демонстративно оглянулась по сторонам. – Или вы рассчитывали здесь быстро перепихнуться с одной из подружек?

Губы графа сжались в тонкую линию.

– Вы позволяете себе весьма фривольные шуточки, леди Алекса. Острый язычок может довести вас до беды.

– Уже доводил, – призналась Алекса, – и не однажды. Если помните, вы меня поцеловали.

– Я целовал многих женщин, – сообщил граф.

– И хотите сказать, что я оказалась незапоминающейся?

Его глаза блеснули.

– А вы как думаете?

Алекса почувствовала, как краска заливает ее лицо, и разозлилась на саму себя. Нечего задавать глупые вопросы. Идиотка. Конечно, он не запомнил, как целовал неуклюжую деревенскую мисс. Что же касается ее воспоминаний об этом…

– Забыли, и слава Богу, – усмехнулась Алекса. Во всяком случае, она рассчитывала, что ее гримасу можно принять за усмешку. – Я тоже выбросила из памяти этот неприятный момент. Сделав паузу, она мстительно добавила. – Это было нетрудно.

– Да? – Темные брови графа слегка приподнялись. – А мне показалось, что вы уделили самое пристальное внимание новому опыту.

– Вы себе грубо льстите, сэр. Ваши поцелуи, как и вы сами, довольно быстро забылись.

– Забылись, – задумчиво повторил он.

– Полностью, – заверила собеседника Алекса.

– Тогда, возможно, вам необходимо напоминание?

Алекса от удивления открыла рот.

– Вы не посмеете!

– Я предупреждал вас, что острый язычок не доведет вас до добра. Вы сказали именно то, что ни в коем случае нельзя говорить известному распутнику.

Нет. Алекса, как завороженная, не могла отвести глаз от насмешливого изгиба его порочных губ. «Не смей думать о его горячих, сохранивших вкус бренди, чувственных губах. Не смей думать о его гибком, отлично тренированном теле».

– Нет… – запинаясь, начала она.

Но было слишком поздно. Нагло ухмыльнувшись, Волкодав схватил ее за плечи и привлек к себе. А потом его сладострастные губы впились в ее рот, и Алексу бросило в жар. Огонь охватил ее от корней волос до кончиков пальцев на ногах, вызывая странные неповторимые ощущения. На этот раз его поцелуй был медленным, мягким. Он всосал и слегка прикусил ее нижнюю губу, одновременно поглаживая подушечками пальцев шею. Издав тихий стон удовольствия, Алекса разжала губы, впустив в рот его язык. Ощущение оказалось невероятно чувственным. Сердце затрепетало, колени грозили вот-вот подогнуться.

Алекса плохо понимала, что с ней происходит. Дыхание Волкодава приятно касалось щек, и в этом нежном трепете слышался очень тихий шепот.

Она попыталась понять, что это за звук, но руки графа медленно двигались – он гладил ее плечи, спину… Его прикосновения зажигали внутри ее обжигающие искры и мешали соображать.

«Ох, да что же это такое?» Все было слишком порочным – слишком прекрасным, чтобы выразить словами.

Охваченной новыми необычными ощущениями Алексе потребовалось некоторое время, чтобы осознать: граф выпустил ее из своих объятий и даже отступил на шаг.

Судорожно вздохнув, она попыталась привести себя в чувство. Для начала надо сделать так, чтобы ноги не дрожали. Легко сказать. Ей казалось, что все кости в ее теле превратились в желе.

– Полагаю, вам больше не нужно напоминаний, чтобы оставаться в границах светского общества? – спросил граф. В его голосе явственно слышалась скука. – Вы сами имели возможность убедиться, что опасность таится на каждом шагу и может проглотить невинную девицу, которая рискнет углубиться в тень.

Повернувшись, граф легко сбежал вниз по каменным ступеням и скрылся в темноте сада. Минутой позже Алекса услышала, как звякнули, открывшись, а потом закрывшись, железные ворота – он вышел на улицу. Серебристый лунный свет проникал сквозь лозы плюща, в саду жалобно пел соловей, а из зала доносился тихий голос скрипки.

Глава 3

– Если бы взгляды могли убивать, этот бедный конь уже давно испустил бы свой последний вздох.

Постаравшись стереть с лица хмурую гримасу, Алекса подняла глаза от шахматной доски.

– Извини, пожалуйста. Сегодня я не слишком приятная собеседница.

– Это верно, – согласился ее кузен Генри. – По правде говоря, сегодня ты отвратительная собеседница. – Он подвинул пешку на место, освобожденное ее слоном, поставив мат королю. – И в довершение всего ты играешь, как глупый младенец, впервые увидевший доску и фигуры, хотя обычно разбиваешь меня наголову уже через четверть часа. Что случилось? Я-то думал, тебе понравится сезон в Лондоне.

«Ну почему все, кому не лень, напоминают мне об этом?»

Она провела пальцами по фигуркам из слоновой кости, еще стоявшим на доске, а потом резко их смахнула. Необходимо избавиться от этой странной хандры и расстаться с неподобающими мечтами о мужчине. Это только в любовных романах белый рыцарь является за дамой сердца и увозит ее с собой. Да и графа Киллингуорта с его чувственными взглядами и грубыми манерами вряд ли можно назвать белым рыцарем.

– Не то чтобы я скучала по горам навоза или милям дренажных канав, но… – Ее смутное недовольство было чертовски сложно объяснить. – Но Себастьян был в армии, а папу никогда не интересовали такие приземленные вопросы, как деньги, вот мне и пришлось трудиться, чтобы наше родовое поместье не превратилось в руины. Странно, но задача оказалась интересной.

Генри молча скривился.

– Мне нравится преодолевать трудности, – продолжила Алекса. – Для меня это способ самовыражения. Однако теперь все это по праву ложится на плечи Себастьяна и Николя.

– Себ и его жена поступят правильно, если наймут тебя на должность управляющего, – пошутил Генри. – Но как ты умудряешься сделать из свиного уха шелковый кошелек, для меня остается загадкой.

– Это потому, что я читаю книги о севообороте и сажаю гибриды…

– К черту книги! – воскликнул Генри. – От них одни неприятности. И я знаю, в чем корень проблемы. Ты занималась повседневной работой слишком долго. Пора сбросить оковы и просто развлечься. Здесь в Лондоне можно отлично провести время.

– Ты забываешь, что джентльменам предоставляется намного больше свободы, чем дамам, – пробормотала Алекса. – С таким же успехом я могла взять «королевский шиллинг»* – слишком уж много разных правил и предписаний регулируют мою жизнь. В армии я по крайней мере получала бы жалованье.

Генри рассмеялся. Он был на год младше Алексы и участвовал во многих юношеских эскападах ее братьев, поэтому уже давно привык к ее язвительной прямоте.

– Это плохо.

– В гостиных я задыхаюсь.

– Что ж, похоже, тебе не повредит глоток свежего воздуха, – решил он. – Как насчет верховой прогулки в парке?

– Где мы, руководствуясь соображениями приличий, будем ехать медленным шагом? – Алекса покачала головой. – Я бы сейчас отдала все на свете за бешеный галоп по нашей пустоши.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Вовсю наслаждаясь юношеской свободой, он едва не был отчислен из Оксфорда за какую-то особенно выдающуюся шалость. – В последнее время отец счел своим долгом укоротить поводок – это коснулось и моего кошелька! – и ужасно неприятно чувствовать…

– Как будто тебе не хватает воздуха? – подсказала Алекса. – Ха! – В ее голосе зазвучала горечь. – По крайней мере тебе не приходится затягивать себя в корсет и проводить бесконечные нудные вечера, слушая классическую музыку или танцуя пристойные танцы.

Генри лукаво подмигнул.

– Хочешь освободиться на вечер?

Алекса точно знала, что должна ответить «нет». Себастьян предупреждал, но она и без него знала, что в Лондоне малейшее нарушение этикета может погубить репутацию. Но сколько же можно скучать?

К дьяволу правила! Почему она не может хотя бы на один вечер избавиться от надоевших оков?

– Что ты задумал?

Генри ухмыльнулся:

– Сегодня одна дама, которую не принимают в обществе, устраивает вечеринку. Будет музыка и игра. Я уже бывал у нее в гостях и могу заверить, что там будет значительно веселее, чем в свете.

– Звучит заманчиво. – Алекса испытывала огромное искушение, но здравый смысл еще не окончательно ее покинул. – Хотя, если ты собираешься посетить эту вечеринку, туда могут прийти и другие джентльмены из нашего окружения. Поэтому мое присутствие не останется незамеченным. – Твое присутствие люди сочтут юношеской эскападой, а мое – позором.

Ухмылка Генри стала шире.

– Нет, если ты тоже оденешься как мужчина.

Алекса растерянно заморгала.

– Ты шутишь?

– Но ты же делала это раньше! Вспомни, как ты одевалась грумом и ездила вместе с нами на кулачный бой между Белчером и его соперником из Ливерпуля!

Генри был прав. Она уже облачалась в мужской костюм, чтобы посетить вместе с ним мероприятие, запретное для женщин ее социального положения. Но одно дело – бродить незамеченной в возбужденной толпе жаждущих крови зрителей, и совсем другое – появиться в мужском костюме на лондонской вечеринке.

– Здесь ничто не будет отвлекать внимание, – заметила она. – Маскарад должен быть чертовски хорошим.

– У меня есть друг, который часто устраивает любительские театральные представления, – сказал Генри. – Уверен, он сможет подобрать для тебя подходящее одеяние.

– Я не могу… я не должна…

– Давай! Риск не так уж велик, – настаивал Генри. – Комнаты будут плохо освещены, и тебя никто не узнает.

Алекса прикусила губу.

И тогда кузен достал из рукава козырную карту:

– Ты всегда говорила, что хочешь испытать свои силы против серьезных игроков. Там у тебя будет такая возможность.

Неужели она поставит на карту свою репутацию ради одной ночи безудержного веселья?

Управляя поместьем, Алекса всегда проявляла благоразумие, тщательно взвешивала все возможности, прежде чем принять решение, и предпочитала не рисковать. Теперь, когда на кону стояло ее собственное будущее, она решила забыть об осторожности.

– Очень хорошо. Я согласна.

– Ура! – восторженно завопил Генри. – Я знал, что ты решишься. Обещаю, ты здорово позабавишься. И кстати, с твоим мастерством и вниманием ты даже сможешь выиграть некоторую сумму себе на булавки.

– Иногда требуется нечто большее, чем мастерство и внимание, чтобы выиграть. – Юношеский энтузиазм в ней все же был приправлен изрядной долей прагматизма.

– Это верно. – Взяв с доски черную королеву, Генри подбросил ее высоко в воздух и, несколько мгновений понаблюдав за ее пируэтами, ловко поймал. – Иногда требуется еще и удача. Но ты, моя дорогая кузина, всегда была удачливой.

* * *

Цифры не складывались. Коннор оторвался от бухгалтерских книг и признал, что дело вовсе не в аккуратно записанных в колонки доходах и расходах, а в том, что он никак не может сконцентрироваться. Ему бы хотелось считать, что все это связано с внезапно обрушившимися на него неприятностями, но образ, то и дело всплывающий перед его мысленным взором, был настолько далек от цифр, что он со вздохом отодвинул книгу.

Черт, он и понятия не имел, что леди Алекса Хендри вернулась в Лондон. Само по себе это не было удивительным, поскольку он не слишком интересовался происходящим в обществе. Но ощущение, которое он испытал вчера, заметив ее сидящей в тени пальмы, было сродни удару молнии.

Или удару кулаком в челюсть.

Граф потряс головой. Вообще-то ему раньше не нужно было напоминать, что человеку с его репутацией следует держаться подальше от невинных молодых леди. Себастьян Хендри и не думал смягчать слова, говоря это несколько месяцев назад. Не то чтобы Коннор осуждал его за это. Какой нормальный брат позволит известному бабнику находиться рядом с собственной сестрой? Но в отличие от многих повес Коннор всегда старался придерживаться законов чести, хотя общественное мнение полагало иначе.

К тому же романтичных и наивных девиц он считал невыносимо скучными.

Тогда почему он поцеловал ее снова? Только дурак повторяет одну и ту же ошибку дважды. У него вполне достаточно проблем с бизнесом, чтобы предаваться безумным мечтаниям.

Коннор провел языком по нижней губе, но не почувствовал послевкусия шотландского виски и виргинского табака, как следовало ожидать. Вместо этого он вспомнил восхитительную мягкость ее чувственного рта.

Он никак не мог выбросить из головы мысль об Алексе Хендри. Даже сидя в дальнем углу бального зала, она излучала удивительную жизненную силу, а волевое, чуть тронутое загаром лицо выделялось своей непохожестью и совершенно ничем не напоминало лица абсолютно одинаковых безликих светских красоток. Еще более интригующими были яркие искры в ее сапфировых глазах, выдающие внутренний огонь.

Неужели Ирландского Волкодава удалось выбить из колеи случайным поцелуем? Проклятие! Коннор давно потерял счет женщинам, которых целовал. Среди них были совершенно потрясающие и опытные красавицы, по сравнению с которыми Алекса Хендри была не такой уж и яркой.

Но она оказалась незабываемой.

Это сводило с ума. Он помнил, как нервно дрожали ее губы. Сначала они были твердыми – Алекса пыталась сопротивляться, но потом смягчились, стали податливыми и чувственными. Он помнил, как рвущийся из ее губ возмущенный крик преобразился в тихий вздох.

Помимо воли Коннор вспомнил их первую встречу, как она на мгновение открылась его ласкам. Похоже, она доверилась ему, хотя повода для этого не было. Все же он не слишком вежливо прижал ее к стене. Тонкие пальчики, запутавшиеся в его волосах, робкое движение языка, изогнувшаяся спина. Ее невинность должна была стать суровым предостережением, заставить держаться от нее как можно дальше.

Коннор желал преподать дерзкой девице урок, показать, как много опасностей подстерегает в Лондоне юных леди, которые рискуют нарушать установленные в обществе правила. Вместо этого он в минуту безумия сам позабыл о правилах. Он расстегнул лиф ее платья и дернул вверх юбки, чувствуя острую необходимость коснуться ее груди, провести ладонью по нежным бедрам. Причем им владела вовсе не похоть. Это было что-то гораздо более сложное и мощное, чему не в человеческих силах противостоять. Он чувствовал настоятельную потребность в этой девушке и одновременно такую сильную всепоглощающую нежность, что щемило сердце.

Черт! Черт! Черт! Он не только страдающий поэт и жалкий романтик, но и непроходимый идиот.

Помассировав виски, Коннор решил принести для себя еще одну бутылку бренди, хотя теперь ему приходилось экономить спиртные напитки.

К дьяволу экономию. Судя по всему, ему потребуется гораздо больше, чем один глоток, чтобы погасить огонь желания, разгоревшийся в потайных глубинах его тела.

* * *

Прикрывая лицо полями высокой шляпы, Алекса неуверенно рассматривала входную дверь.

– Расслабься. Идея Регги выдать тебя за студента университета, недавно приехавшего из Швеции, просто гениальна! – заверил ее Генри. – Всех иностранцев у нас считают эксцентричными чудаками, так что все странности будут прощены.

– У твоего друга слишком богатое воображение, – пробормотала Алекса и сильнее надвинула на лоб шляпу. – Слава Богу, мы уговорили его не превращать меня в индийского набоба.

– Но признайся, ты бы выглядела изумительно в рубиново-красном шелковом тюрбане.

Алекса закатила глаза.

– Ну конечно. Замечательный выбор для того, кто не хочет привлекать к себе внимание.

– Мы оба признали, что ты говоришь дело. Так намного лучше. – Генри потянулся к медному дверному молотку. – Держись естественно, и все обойдется.

Прежде чем Алекса успела высказать еще какое-нибудь разумное опасение, дверь распахнулась, и Генри втащил ее в дом.

– Не тушуйся! – Кузен сам отдал их плащи дворецкому, после чего громко объявил: – Мой друг желает остаться в шляпе. – Понизив голос, он добавил: – Знаете, эти шведы странные создания.

Дворецкий кивнул.

– Пошли, Ларс. – Генри взял кузину за рукав и повел в гостиную.

– Ларс! – пробормотала Алекса себе поднос. – Неужели надо было выбирать имя, так похожее на слово «логово»*?

– Заткнись! – прикрикнул Генри. – Судя по громким голосам и звону хрусталя, они подходили к главной гостиной.

– Если уж я должна заткнуться, лучше всего сделать это с бокалом шампанского.

Вскоре Алекса почувствовала себя лучше – возможно, помогло вино. Генри оказался прав: остальные гости были слишком заняты собственными развлечениями, чтобы обращать внимание на новичка. Смех звучал все громче, разговоры становились более оживленными.

Уголком глаза она заметила, как мужская рука поглаживает обнаженное плечо женщины.

Закашлявшись, Генри встал между ней и откровенной парой и предложил:

– Пойдем в игровую комнату?

– Зачем спешить? – Алекса заметила, как на устроенной в углу сцене появился музыкант и заиграл веселую деревенскую джигу. Двое мужчин взялись за руки и принялись лихо отплясывать. Она обвела глазами комнату. – Здесь немного дам.

– Сказать по правде, здесь вообще нет дам в твоем понимании этого слова, – фыркнул Генри и снова наполнил свой и ее бокалы.

Увидев, как грудастая блондинка уселась на плечи своему спутнику – при этом ее юбки сбились на бедрах, почти полностью обнажив ноги, Алекса отвела глаза.

– Если ты имеешь в виду, что присутствующие здесь женщины по большей части блудницы и содержанки, так и говори. Это же очевидно.

Генри поперхнулся шампанским и долго откашливался.

– Можно подумать, ты когда-нибудь видела подобных женщин.

– Между прочим… – Генри ничего не знал о ее коротком визите в бордель, и Алекса решила не просвещать его на этот счет. Себастьян как-то говорил, что кузен становится чрезвычайно болтливым, когда выпьет. – Ладно, не будем об этом, – вздохнула она. – Вообще-то ты, наверное, понимаешь, что я не столь чувствительна, как воспитанная строгими родителями молодая мисс. Она снова посмотрела на танцующих и заметила сладострастный взгляд, который черноволосая девица устремила на Генри. – Кстати, если ты хочешь поближе познакомиться с одной из этих… женщин и уединиться с ней наверху, не стесняйся. Я найду, чем себя развлечь.

Слегка побледнев, Генри залпом допил шампанское.

– Возможно, привести тебя сюда не слишком хорошая идея.

– Только не надо занудствовать, – поморщилась Алекса. – То, что происходит между мужчиной и женщиной, не может являться тайной, если занимаешься разведением овец и…

– Попробуй ромовый пунш, – перебил ее Генри.

– Нет, спасибо. Предпочитаю сохранить светлую голову для игры в карты.

– Карты! Конечно! – Генри явно обрадовался возможности сменить тему разговора. – Давай посмотрим, как дела у игроков.

Но Алекса не хотела спешить. Воздух, наполненный соблазнительными ароматами сигар и духов, пьянил без вина, и она несколько мгновений просто вдыхала его, наслаждаясь манящим запахом свободы. Мужчинам все же здорово живется, решила она. Для них почти нет ограничений. А дамам приходится довольствоваться жизнью в тесных клетках.

Самое странное, что большинство женщин считают это нормальным, размышляла Алекса. Выходит, с ней что-то не так? Почему ее все время тянет вырваться на свободу? Почему ей тесно там, где другие чувствуют себя вполне комфортно? Она снова окинула взглядом помещение. Ей, наверное, следовало чувствовать глубочайшее возмущение царящей вокруг всеобщей распущенностью. Или даже упасть в обморок, как это принято у нынешних светских девиц.

Но ведь этим людям так весело!

Генри еще раз потянул ее за руку, и Алекса пошла за ним в комнату, где был поставлен стол.

Несмотря на тусклое освещение и висевший в воздухе дым сигар, она сразу поняла, что ставки довольно-таки высоки.

Генри внимательно рассмотрел игроков и шепотом сказал:

– Сегодня игра слишком серьезна для новичка. Мы немного понаблюдаем, а потом уйдем.

– Нет, – твердо заявила Алекса.

– Но…

– Я хочу попробовать.

Генри поморщился:

– Не советую. Нортингер и Хаддан всегда взвинчивают ставки.

Один из джентльменов за столом неожиданно вскочил, выругался и бросил карты. Алекса моментально скользнула на его место, не оставив своему кузену выбора.

– Юный Ларс совсем недавно приехал из Швеции, – сообщил он остальным игрокам и склонился над плечом кузины. – Хочет сыграть против вас, джентльмены.

– Да, – пробормотала Алекса.

– Он не слишком хорошо говорит по-английски, – объяснил Генри.

– Куинси тоже. – Замечание игрока, сдававшего карты, вызвало общий смех. – Я обычно и половины не могу разобрать из того, что он говорит.

– Если у парня есть деньги, пусть играет. – Таков был общий вердикт. И началась новая игра.

– Здесь очень жарко, – заметил Нортингер. – Зачем шляпа и перчатки?

– На удачу, – быстро ответил Генри.

– Да, удача, – эхом отозвалась Алекса.

Больше вопросов не было, и мужчины настроились на серьезную игру.

Радуясь воцарившемуся молчанию, Алекса довольно быстро уловила ритм. Ее не отвлекало спиртное, не интересовали женщины, иногда заходившие, чтобы понаблюдать за игрой. Она внимательно следила за всеми нюансами игры и очень скоро была вознаграждена. Стопка банкнот перед ней начала быстро расти.

– Ну вот и все. – После очередного проигрыша Нортингер бросил карты. – Пошли, Хаддан, посмотрим, может, дамы в соседней комнате будут к нам благосклоннее, чем проклятая дама пик.

– Нет, я пока останусь, – отмахнулся маркиз и приказал принести себе еще бренди. – Удача обязательно ко мне вернется.

Нортингер рассмеялся.

– Ты всегда так думаешь, Грифф, особенно когда накачаешься спиртным. – Он подошел к Генри и обнял его за плечи. – Ну на тебя-то я могу рассчитывать, старина. Составишь мне компанию наверху?

– Ну, понимаешь… – Генри тщетно пытался вырваться. – Я не могу оставлять Ларса одного.

– Чепуха! – Крепко обняв Генри за плечи, Нортингер направился к двери. – Парню вовсе не нужна нянька. Он прекрасно справляется сам.

Алекса, ободренная крупным успехом, махнула рукой.

– Да. Иди.

Не видя другого выхода, Генри вышел из игровой комнаты, напоследок бросив на кузину укоризненный взгляд.

Алексе очень хотелось показать ему язык, но она благоразумно сдержалась. Как же это прекрасно – быть восхитительно… порочно безответственной. Как и те бесшабашные парни в гостиной, ей захотелось сплясать джигу.

Гарри и Нортингер вышли из комнаты, едва не столкнувшись с высоким мужчиной, который как раз в нее входил. Покосившись на нового гостя, Алекса похолодела.

Глава 4

Подойдя к столу, окутанному дымным облаком, граф Киллингуорт кивнул игрокам.

– Кто этот щенок? – тихо спросил он, мельком взглянув на Алексу.

Она еще ниже наклонила голову и сделала вид, что внимательно изучает карты.

– Ларс. Дружок сэра Генри, – ответил Грифф и плеснул себе еще бренди.

– Судя по всему, ему везет, – заметил Волкодав, взглянув на банкноты, лежащие на столе.

– Кусает нас за яйца, – пробормотал Куинси, – и весьма чувствительно.

Коннор скрестил руки на груди.

– Как неприятно, – с усмешкой проговорил он. – Лично я ни за что бы не подпустил столь неопытного юнца к своим половым органам.

Замечание вызвало грубый хохот.

Алексу бросило в жар. Щеки ее горели, ладони вспотели. Самый сильный огонь поселился чуть ниже левого плеча, и ей даже показалось, что в этом месте у нее кожа обуглилась.

Волкодав слегка передвинулся и задел ее животом – его нижней частью.

Боже правый! Ей вовсе не нужно было напоминать, что он достойный представитель своего пола.

– Твоя очередь сдавать, – сообщил Куинси.

Алекса бросила случайную карту.

– Ха! Я так и знал! – Грифф сгреб со стола свой выигрыш. – Госпожа Удача наконец собирается поцеловать мою руку.

– И мою задницу, – проворчал Куинси.

– Возможно, тебе следует уйти, пока ты в выигрыше, – мягко сказал Коннор, заметив, что рядом с другом стоят две пустые бутылки.

Скорчив гримасу, Грифф ответил грубым ругательством.

– Ну как хочешь, – пожал плечами граф.

Алекса почувствовала тепло, исходящее от его тела – граф стоял совсем рядом, – и беспокойно заерзала. Господи, хоть бы он ушел. По спине потекла тонкая струйка пота.

– В чем дело, щенок? – резко спросил граф. – Я заставляю тебя нервничать?

Она покачала головой, не осмеливаясь открыть рот.

– Тогда перестань ерзать.

Алекса напряглась. Она кожей чувствовала опасность. Однако вовсе не страх воспламенял ее кровь. Это было нечто намного более сильное – взрывоопасная смесь волнения, ликования и еще каких-то эмоций, которым она и названия-то подобрать не могла.

Прошло несколько бесконечных секунд, и граф отошел, но, увы, не покинул комнату – остановился за креслом маркиза.

– Хочешь присоединиться к игре? – спросил его Грифф.

– Нет, ставки недостаточно высоки. – Волкодав, судя по всему, утратил всякий интерес и к игре, и к игрокам. В очередной раз обозревая комнату, он скользнул взглядом по Алексе, словно она была предметом мебели.

Алекса знала, что должна испытать облегчение, но…

– Ты видел Бэбкок? – спросил граф у друга.

– Не помню, – ответствовал Грифф.

– Если вам нужна компания, лорд Киллингуорт, не ходите так далеко. – Роскошная блондинка обошла двух мужчин, играющих в кости, и тронула Коннора за рукав.

Алекса попыталась сосредоточиться на картах, но не могла не заметить, что декольте искусительницы чуть ли не до пупка.

– Я с радостью составлю вам компанию, – проворковала блондинка.

– Сегодня я занят в другом месте, – ответил граф.

– Занят? – Блондинка погладила его по руке. – Но ведь здесь вам не надо платить за удовольствие. Она начала шутливо играть с застежкой его брюк, а потом ее рука опустилась и накрыла немаленькую выпуклость.

Волкодав довольно засмеялся, а Алекса затрепетала. Его голос стал источником новой волны тепла, которая сначала накрыла ее с головой, потом сконцентрировалась в животе и теперь медленно опускалась куда-то между ног.

Тихонько заурчав, блондинка начала поглаживать выпуклость. Реакция графа была очевидна, даже несмотря на тусклое освещение. Да и смех его стал чуть громче.

– Уверяю тебя, дорогая, куда бы я ни пошел, с меня еще никто и нигде не требовал платы за удовольствие.

– Надо же, – воскликнул Куинси, – а наш парень-то покраснел! Эй, Ларс, ты когда-нибудь спал с женщиной? Теперь у тебя достаточно денег, чтобы заплатить кому-нибудь вроде Салли.

– Послушайте, давайте больше не будем говорить о сексе, – сказал Грифф. – Будь хорошей девочкой, Сал, и убери свои прелести куда-нибудь в другое место. Ты спугнешь парнишку, а я хочу отыграться.

Женщина разочарованно вздохнула и величаво выплыла из комнаты.

– Ладно, я тоже вас оставлю. Играйте. – Волкодав бросил косой взгляд на Алексу и пожал плечами. – Наслаждайся вечером, щенок. Можешь дышать и моргать. Я не откушу тебе голову.

Скрипнув зубами, Алекса проводила Волкодава взглядом. Черт бы его побрал. Черт бы побрал всех мужчин!

Огонь внутри вроде бы погас, но кровь все еще шумела в ушах. Как он смеет относиться к ней как к неразумному ребенку, если она только что превзошла известных лондонских игроков?

Заставив себя успокоиться, Алекса сосредоточилась на игре.

– Дьявол! Я надену две пары проклятых черных перчаток, если они принесут мне такое же везение, – проворчал Куинси и откинулся на спинку стула. – Я на сегодня закончил, господа. Пойдем отсюда, Хаддан. Твоя тарелка так же пуста, как и моя.

– Нет. Я нутром чувствую, что мне вот-вот повезет. – Грифф взглянул на Алексу. – Не возражаешь, если мы продолжим, парень? Я желаю отыграться. Давай сыграем на все.

Алекса, немного подумав, кивнула, хотя стол перед маркизом был девственно пуст.

Проследив за ее взглядом, Грифф начал обшаривать карманы.

– Проклятие. Где-то еще должны быть деньги. Непременно должны. – Он извлек из кармана смятый лист бумаги, развернул, прочитал и тут же просветлел лицом. – Я поставлю это. Это куда больше, чем обычная ставка. Правда, я лишусь своего члена, если проиграю, но я не намерен проигрывать.

Алекса была уверена, что никто и никогда не начинал игру с намерением проиграть. Но даже если бы она доверяла своему голосу, все равно ни за что не открыла бы рта. Кто она такая, чтобы давать советы опытному игроку, даже если невооруженным взглядом было видно, что сегодня не его день.

– Примешь долговую расписку, парень? Слово джентльмена, она дорогого стоит.

– Да. – На самом деле она не думала о деньгах. Глубокое волнение, вызванное риском и усугубившееся из-за недавней встречи, заставило ее сердце трепетать. Она была так возбуждена, что едва могла усидеть на месте. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой… живой.

Грифф взял колоду и раздал карты.

Алекса немного помедлила, уставившись на даму червей – ей необходимо было дождаться, когда прекратится мелькание перед глазами.

Маркиз в отчаянии застонал.

У Алексы на руках, кроме дамы, оказались туз, король и валет.

Она едва могла поверить в такую удачу.

– Северные боги ему явно благоволят, – пробормотал Куинси. – Он опять это сделал.

– Ну да. – Грифф тихо выругался. – А я был так уверен.

Алекса собрала банкноты и вместе с листком бумаги сунула в карман. Коснувшись полей своей шляпы в небрежном приветствии, она встала и вышла из комнаты, искренне надеясь, что старания, которые она прилагала для подражания мужской походке, отвлекут ее от непреодолимого желания запрыгать от радости.

Чувствуя себя легкой словно перышко и свободной как птица, Алекса выпорхнула в коридор. Она была в таком прекрасном настроении, что обычный дверной проем показался ей воротами в некий волшебный мир. На самом деле здесь все было как в сказке. Где же еще правила и обязанности уступают местам и желаниям? Ее губы, полускрытые фальшивыми усами, скривились в счастливой улыбке, которая, правда, растаяла, не успела Алекса пройти и нескольких шагов.

Все сказки имеют конец. Когда часы пробьют полночь, смех стихнет, веселье замрет, а хрустальная туфелька – или в данном случае высокие гессенские сапоги превратятся в обычные кожаные туфли.

Алекса покосилась на часы, взяла со стола бокал шампанского и направилась в сад. Воздух был прохладным, и она несколько минут стояла освещенная лунным светом, потягивая маленькими глоточками вино и вдыхая запах лилий. Она хотела насладиться последними мгновениями драгоценной свободы в одиночестве, но неожиданно обнаружила, что не отказалась бы от компании… и от поцелуя сказочного принца. Того, у которого в черных волосах серебристые пряди…

– Глупая гусыня, – шепотом обругала она себя. Вероятно, она выпила слишком много шампанского, потому что обычно не позволяла себе предаваться девичьим фантазиям.

«Тоже мне, принц».

Ха! Если уж она так мечтает о поцелуе, можно, к примеру, облобызать каменного грифона, установленного в нише стены.

– Вот ты где! – Из темноты появился Генри. Он слегка запыхался – должно быть, долго ее искал. – Что ты здесь делаешь в одиночестве? И зачем забралась на эту плиту?

– Ничего не делаю. Просто стою. – Алекса мысленно порадовалась, что тень, отбрасываемая плющом, скрывает ее горящее от смущения лицо.

– Слезай. Надо поговорить.

Повелительный тон кузена рассердил Алексу. Ну почему он хочет испортить последние мгновения ее драгоценной свободы?

– Что случилось? Разве это не может подождать?

– Это не может.

– О чем ты?

– Я о долговой расписке Хаддана. Ты должна ее вернуть.

– Вернуть? – Он намерен лишить ее законного выигрыша? – Но я получила ее честно и справедливо!

Генри переступил с ноги на ногу.

– Ну, понимаешь, он был не в состоянии трезво соображать в тот момент и не собирался рисковать именно этой бумагой. – Кашлянув, кузен добавил: – Знай он, что играет с женщиной, ни за что не сделал бы такую ставку.

Щеки Алексы заполыхали от праведного негодования.

– А я думала, что если джентльмен сделал ставку, честь не позволит ему отказаться.

– Да, но…

И снова разные правила. Причем те, которые действуют среди мужчин, предоставляют им больше свободы, чем правила для женщин. Окончательно рассвирепев, Алекса выкрикнула:

– Ничем не могу помочь! Он несколько опоздал со своими сожалениями.

Физиономия Генри приобрела зеленоватый оттенок.

– Будь же благоразумной, Алекса.

– С какой стати?

– П-потому что… – Ошеломленный неожиданным сопротивлением, Генри в первые мгновения мог лишь бессвязно заикаться. Взъерошив волосы, он наконец вернул себе небольшую долю обычного самообладания и выпалил правду: – Черт возьми, Алекса, потому что это долговая расписка на владение половиной игорного дома и борделя! – Он нервно хихикнул. – Теперь ты понимаешь, что ее следует немедленно вернуть?

Алекса достала из кармана бумагу и развернула ее.

«Волчье логово». Не веря своим глазам, она смотрела на это название и на размашистую подпись. «Линсли».

Желая убедиться, что все это вовсе не игра воображения, Алекса прочитала расписку несколько раз, после чего аккуратно сложила бумагу и убрала в более надежное место.

Интересно, по какой причине граф Киллингуорт был вынужден пойти на риск?

Она мрачно ухмыльнулась.

Волкодав одерживал над ней верх уже трижды. Теперь они, мягко выражаясь, на равных.

– Алекса, ты ведь отдашь ее, не так ли?

– Конечно, нет.

Генри лишился дара речи. Потом, убедившись, что просьбы бесполезны, решил подольститься.

– Отец меня убьет, если узнает. Хотя Себастьян, вероятнее всего, сделает это первым, а потом скормит мои внутренности волкам.

– Не волнуйся, в Йоркшире нет волков, – успокоила его Алекса. От возмущения она сжала кулаки и, повернувшись к двери, пошла на выход. – Что же касается последствий, – бросила она через плечо, – тебе придется рискнуть.

– Алекса! Подожди!

Испуганная его воплем, она споткнулась и едва удержалась на ногах рядом с увитой розами решеткой. Шипы цепко ухватили ее шляпу и заставили поморщиться от боли – шляпа была натянута очень плотно, а под ней волосы удерживались множеством заколок.

Алекса сердито дернула головой, шляпа слетела, и заколки посыпались.

– По любым законам эта бумага моя, Генри. И мне плевать…

В горячке спора оба не услышали приближающихся шагов.

– Чтоб я провалился!

Алекса оглянулась и увидела маркиза Хаддана, пьяно таращившегося на ее рассыпавшиеся по плечам и спине волосы.

Грифф растерянно моргал.

– Боже правый! – удивленно пробормотал он.

– Боже правый! – эхом отозвался Генри. – Кажется, мы попали.

Видя, что не осталось ни одного шанса скрыть правду, Алекса отклеила от верхней губы надоевшие усы.

– Кто?.. – начал Грифф.

– Позвольте мне представить вам, маркиз, мою кузину леди Алексу Хендри, – сквозь зубы процедил Генри.

– Рад знакомству, – ошарашенно протянул Грифф.

– Сомневаюсь, – буркнула Алекса.

– Послушай, Хаддан, я понимаю, что это выглядит в высшей степени странно, но…

Маркиз скользнул взглядом по тугим бриджам Алексы и ухмыльнулся.

– …но я надеюсь, что ты окажешь любезность нам и твоему старому другу Себастьяну Хендри, пообещав сохранить эту маленькую шутку в секрете. Розыгрыш был совершенно безобидным, но если ты кому-нибудь скажешь хотя бы слово, репутация леди безвозвратно погибнет.

– Сестра Себа? – Выражение лица Гриффа стало серьезным. – Слово чести, от меня никто ничего не узнает.

Из уст Генри вырвался вздох облегчения. Но тут Алекса решила вмешаться в разговор мужчин.

– Кстати, о чести, лорд Хаддан. Думаю, нам следует обсудить еще одну проблему.

Грифф молча протянул руку.

– Не так быстро. – Алекса скрестила руки на груди. – Скажите, вы бы захотели пойти на попятный, если бы я была мужчиной?

Маркиз явно смутился. Генри со всем вниманием уставился на носки своих сапог.

– Я жду ответа!

– Нет, – честно ответил Грифф.

– Ну тогда нам не о чем больше говорить, – заявила Алекса.

– Ох, к сожалению, есть, – медленно проговорил Грифф. – Искренне надеюсь, что вы позволите мне выкупить расписку, предположим, за двойную стоимость.

Алекса покачала головой.

– Вы прекрасно играете в карты, леди Алекса. Очевидно, обладаете изрядным умом и крепкими нервами. – Маркиз тщетно попытался разгладить безнадежно измятый галстук. – Хочется верить, что ко всему этому у вас еще стальной хребет. Он вам понадобится, когда Волкодав обо всем узнает.

– Не беспокойтесь обо мне, сэр. – Она замолчала и принялась убирать под шляпу волосы. – Как вы уже поняли, я не боюсь столкнуться лицом к лицу с мужчиной, даже имеющим репутацию опасного.

Глава 5

Скрипя зубами и агрессивно прищурившись, Коннор вышагивал по периметру танцпола, прекрасно понимая, что как никогда похож на хищника, крадущегося к добыче. Другие гости поспешно убирались с его пути, настороженно, но с любопытством следя за его метаниями. Он отчетливо слышал возбужденные шепотки за спиной. Надо полагать, обсуждают, каким ветром Волкодава занесло в общество.

Зазвучали первые такты венского вальса, и Коннор еще сильнее стиснул зубы. «Черт бы побрал Гриффа и его выходки!» Проходя мимо музыкантов, Коннор испытал сильнейшее искушение пнуть блестящее полированное фортепьяно.

Повернувшись кругом, граф пошел вдоль украшенной колоннадой галерее. Его появление вызвало активное трепетание страусовых перьев, поскольку пара-тройка матрон в тюрбанах разбежались при виде него, как курицы от лисицы.

Завтра в гостиных только и будут говорить что об очередном проявлении злобного нрава Волкодава. Но по крайней мере эта история будет правдивой в отличие от множества других.

Его губы вытянулись в тонкую, как скрипичная струна, линию, когда он догнал Гриффа, только что завершившего обход холла.

– Ну? Ты ее видел?

– Нет. – Маркиз ухмыльнулся и продемонстрировал образчик мрачного юмора: – Но возможно, мне следует поискать ее за карточным столом?

– Тебе следует прежде всего придержать свой проклятый язык, иначе я вырву его и превращу в котлету.

Улыбка исчезла.

– Извини, я просто хотел чуть-чуть разрядить ситуацию.

– Даже не пытайся! – отрезал Коннор. – Не вижу ничего смешного.

– Да, да, конечно. – Грифф отвел глаза. – Я все знаю. Меня следует четвертовать, отрубить голову и насадить ее на кол.

– Невозможно насадить на кол пустоту.

Грифф поморщился.

– Черт тебя побери, Коннор! Я же говорил, чтобы ты не доверял мне этот проклятый клочок бумаги! – Его пальцы стиснули стакан, в котором, как заметил граф, был миндальный пунш, а не шампанское. Я знаю, что стал слишком много пить, но, честно говоря, не представлял себе возможных последствий. До сегодняшнего дня.

Грифф выглядел настолько подавленным, что гнев Коннора иссяк.

– Да, ты предупреждал меня, – мрачно буркнул он. – А я не прислушался. Так что не казнись. И я, между прочим, намерен полностью компенсировать свои потери.

Маркиз глотнул пунша и поморщился.

– Ты считаешь, она примет твое предложение?

– А много ты знаешь женщин, которые бы отказались от денег? – Уголки губ Волкодава дрогнули. – Зачем же еще нужны наряды и жеманство на ярмарке невест, если не для того, чтобы продать себя за самую высокую цену?

– Ты, конечно, дело говоришь, – маркиз наморщил лоб, – но сестра Себа показалась мне… другой. Наверное, все же есть женщины, которых интересует нечто большее, чем деньги и материальные блага.

Есть такие женщины? Коннор отвернулся и несколько минут следил за парами, кружащимися в водовороте богатых шелков, дорогих украшений и изысканных манер. Возможно, ему не следует быть столь циничным. Но жизненный опыт приучил его всегда предполагать в людях худшее, и эта привычка до сих пор его не подводила. Он редко ошибался.

Супруга герцога проплыла так близко, что ее развевающиеся юбки задели его вечерние туфли. Едва заметно повернув голову, герцогиня подмигнула Коннору. Движение ее ресниц отразили бриллианты, которыми она была увешана с ног до головы. Граф уложил в постель достаточно много таких дам из высшего света, чтобы точно знать: под роскошными формами и нежной улыбкой бьется корыстное торгашеское сердце.

Наверное, из любого правила существуют исключения, однако ему не доводилось их встречать.

А как же Алекса Хендри? Она действительно была иной.

Губы графа злобно скривились. Далеко не у каждой молодой женщины хватит смелости и дерзости, чтобы явиться в бордель, не думая об опасности для себя и своей репутации. Да и немногие женщины рискнут переодеться в мужской костюм и вступить в карточную игру с мужчинами, невзирая на высокие ставки.

Чего она хотела добиться?

Волкодав знал ее недостаточно хорошо, чтобы строить предположения. Судя по их встречам, девица упряма и отчаянно стремится к независимости, не говоря уже о живущих в ее душе страстях. Но что касается ее последней наглой эскапады…

Он напомнил себе, что леди Алекса всячески стремилась продемонстрировать к нему абсолютное равнодушие. Ну и пусть продолжает в том же духе, только пусть вернет ему тот проклятый клочок бумаги.

– У каждой леди есть своя цена, – тихо сказал он. – Вопрос лишь в том, готов ли мужчина ее заплатить.

Грифф о чем-то глубоко задумался и потому не ответил.

Спустя минуту к ним присоединился еще один джентльмен. Безукоризненно одетый в элегантный вечерний костюм, он являл бы собой воплощение аристократической изысканности, если бы не кричащий ярко-розовый шейный платок.

– Я получил твою записку. – Камерон Даггет насмешливо уставился на Гриффа. – Очень забавно. А я-то считал, что это у меня извращенное воображение.

Из трех «псов» Камерон Даггет был, пожалуй, самым эксцентричным. И самым загадочным. Известный своим острым умом и ярким стилем, он производил впечатление человека, рассматривающего жизнь как язвительную шутку. Коннор и Грифф были одними из немногих людей, способных выносить его житейский цинизм. Но даже они не знали всех секретов, таившихся под внешней отчужденностью Даггета.

– Возможно, тебе следует воздержаться от лирических очерков о природе и приступить к написанию романов, – посоветовал он маркизу и смахнул пылинку со своего шейного платка. – Так что случилось?

Грифф нахмурился. Ему не понравилось упоминание о его художественном творчестве.

– Оставь свой обычный цинизм, Кам. Волкодав и так скоро начнет кусаться. – Его физиономия еще сильнее скривилась. – Кстати, где ты нашел эту яркую тряпку? Прихватил у французской шлюхи?

В отличие от друзей, одетых только в черное и белое, Камерону нравилось вносить поправки в правила, касающиеся одежды и поведения джентльмена.

– Могу сказать, что эта, как ты изволил выразиться, тряпка, стоит целое состояние, – сообщил он. – Но оригинальность не каждому доступна.

– Как и чувство юмора.

Камерон вздохнул с преувеличенным трагизмом:

– Вы двое просто ничего не понимаете в моде.

– Ты похож на берберского пирата, – проворчал Грифф.

Даггет провел пальцем по крупной серьге в левом ухе.

– Тебе не нравится мое последнее приобретение? Возможно, мне следует вернуть эту вещь законному владельцу.

– Могу я поинтересоваться, где тебя носило всю последнюю неделю?

– Я просто развлекался, – ухмыльнулся Камерон. Он довольно часто уклонялся от ответа на вопросы относительно своего местонахождения и, бывало, неожиданно пропадал из виду на несколько дней или даже недель, после чего возвращался так же внезапно и никак не объяснял свое отсутствие. – Очевидно, мои игры оказались более полезными, чем ваши.

Обычно Коннор находил подобный обмен колкостями занимательным, но сегодня Волкодав был готов сомкнуть челюсти.

Заметив, что граф сжал кулаки, Грифф поспешно отступил на пару шагов в сторону.

– Жизнь перестанет казаться тебе забавной, если ты немедленно не прикусишь язык.

– Да? Значит, это правда? Половиной «Волчьего логова» теперь владеет некая леди? – Дьявольский блеск его насмешливых глаз погас, когда Коннор ответил мрачным кивком. – Господь милосердный! Я оставил вас всего на несколько недель, а вы умудрились устроить бог знает что!

– Только не надо читать мне мораль о вреде пьянства! – воскликнул Грифф.

Пожав плечами, Камерон устремил взгляд на танцующих.

– Итак, кто из них хозяйка «Волчьего логова»?

– Леди Алекса Хендри пока не изволила пожаловать! – рявкнул Коннор. При определенной доле везения он мог бы рассчитывать на то, что она все же обрела здравый смысл и вернулась в Йоркшир. Но поскольку удача в последнее время не жаловала его, он даже не надеялся на такой поворот событий.

– Сестра Себастьяна Хендри? – Взгляд Камерона стал острым. – Это, безусловно, придает делу дополнительную интригу. В Лиссабоне Себ показывал мне ее письма. Судя по ним, она разумная и образованная молодая леди.

– Ты изменишь свое мнение, познакомившись с ней.

– Как?..

Игнорируя вопрос, Коннор отвернулся:

– Ладно, хватить зубоскалить. Вы двое можете продолжать обмениваться любезностями у столов с напитками – заодно проверите, нет ли ее там, а я еще раз обойду зал.

* * *

Алекса почувствовала присутствие графа намного раньше, чем увидела его. Сначала она ощутила дразнящее покалывание в области затылка, потом по спине побежали мурашки. Она не сомневалась, что граф смотрит на нее – его взгляд создавал впечатление прикосновения холодного клинка к обнаженной коже.

Ощущение оказалось… нет, не пугающим… а пугающе чувственным. Хотя в этом не было никакого смысла.

Но потом ее способность соображать заметно снизилась из-за сумятицы противоречивых чувств. Сердце забилось гулко и часто. А когда Алекса попыталась вздохнуть, оказалось, что дышать она внезапно разучилась.

Надо же, как нервы расшалились. А ведь она давно вышла из детского возраста. Она отлично понимала, что граф будет ее искать, значит, нет никакой причины чувствовать… то, что она чувствует. Это что-то превращало ее колени в некую мягкую субстанцию, и в результате ноги отказывались ее носить. Похоже, ей все-таки не удастся держаться с ним на равных. Но попробовать все равно стоит.

– Леди Алекса.

Она мысленно поздравила себя с тем, что удержалась на ногах, и с нарочитой медлительностью обернулась.

– Лорд Киллингуорт.

Он подошел на шаг ближе. Его безупречный черный костюм являл собой разительный контраст с кипенной белизной лилий и алебастровых ваз, стоявших в нише.

– Если вы не слишком заняты изучением ботаники, быть может, доставите мне удовольствие и позволите пригласить вас на следующий танец? – За его безукоризненной вежливостью явно скрывалась насмешка, а слова были скорее приказом, чем просьбой.

– С радостью. – Алекса уже вышла из ступора и сумела ответить с вполне ощутимой язвительностью.

Губы графа чуть приоткрылись. Интересно, как это понимать: Волкодав показал зубы, или это все же была улыбка? Скорее, первое.

И все же ощутимое тепло его тела и прикосновение затянутых в перчатки рук странно успокаивали. Между ними установилась какая-то гармония, позволившая Алексе следовать за партнером в танце не думая, хотя она обычно чувствовала себя до крайности неловко на танцполе и всегда боялась наступить партнеру на ногу или сбиться с ритма.

Но после того как первые па вальса позволили им чуть удалиться от других пар, граф, не теряя времени, развеял все ее чувственные фантазии. Отбросив любезности, он коротко сказал:

– Довольно глупостей, леди Алекса. Вы уже позабавились с Хадданом, но не думайте, что сумеете заставить меня прыгать через обруч, как цирковую собачку. У вас есть кое-что, принадлежащее мне. И вы вернете это мне немедленно.

И на что она только рассчитывала?

Уязвленная его высокомерным тоном, Алекса моментально позабыла все свои хорошо отрепетированные объяснения.

– Вы, должно быть, ошибаетесь, сэр. У меня нет ничего, что бы не являлось моим по праву.

Его глаза метали молнии.

– Не стоит играть со мной, леди Алекса.

– Почему бы и не поиграть? Как оказалось, в игре я искуснее многих джентльменов, включая лорда Хаддана. – Ее ответ прозвучал раньше, чем Алекса успела понять, что говорит. Беседа принимала совсем не тот оборот, на который она рассчитывала.

– Предупреждаю… – Приближение другой пары заставило графа на время замолчать.

Взгляд Алексы скользнул по аккуратным складкам его шейного платка. Как обычно, она сначала говорит, а потом думает. Вместо того чтобы показать себя с лучшей стороны – разумной и умеющей себя вести леди, она только по-настоящему разозлила графа.

Алекса сделала глубокий вдох, что оказалось большой ошибкой, поскольку она сразу почувствовала его неповторимый запах – ром, пена для бритья и чистая кожа. На его шее часто пульсировала тонкая жилка – видимый признак гнева, пальцы напряглись и чуть подрагивали. Волкодав был готов на нее наброситься.

А он опасен. Ей не нужно было его предупреждение, чтобы это понять. И все же аура неприрученной непредсказуемой силы не пугала ее. Даже наоборот. Ирландский Волкодав был самым интересным человеком, которого ей доводилось встречать.

– Вы могли переиграть кучку пьянчуг, утопивших мозги в спиртном, но если вы считаете себя равной мне, вам предстоит жестокое разочарование, – продолжил граф, когда они снова удалились от других танцующих.

«Более жестокое, чем ваши слова? Вряд ли это возможно», – чуть было не сказала Алекса.

Граф уверенно провел партнершу через ряд довольно сложных танцевальных фигур, вероятно, желая показать, с какой легкостью он может ее контролировать.

– Возможно, я не совсем правильно выразился: я вовсе не собираюсь отбирать у вас бумагу безвозмездно. Я заплачу вам за нее хорошую цену, а также надбавку за беспечность Хаддана.

– Меня не интересуют ваши деньги, лорд Киллингуорт.

На его лице проступило искреннее удивление.

– А что же вас интересует?

«Вы. – Лишь каким-то чудом правда не слетела с ее языка. – Еще один пьянящий поцелуй. Прикосновение теплых пальцев к моей обнаженной коже». В общем, все то, что вряд ли выпадет на ее долю снова.

Интересно, если она повторит эти слова вслух, он решит, что она спятила? Или сочтет ее жалкой?

– Я не могу представить себе вас играющей активную роль в «Волчьем логове», – добавил он.

– Почему? – выпалила Алекса.

Судя по всему, такого поворота граф не ожидал, потому что на некоторое время задумался.

– Мне не кажется, что вы обладаете качествами, необходимыми для этой работы.

– Откуда вам знать? Вы же пока не дали мне шанса доказать свою полезность! – с излишней горячностью возразила Алекса. – У меня есть много навыков, которые могут оказаться очень полезными.

Она, разумеется, имела в виду практические навыки, необходимые для ведения бизнеса, но граф, очевидно, понял ее не так.

Его губы сложились в надменную усмешку.

– Вы, должно быть, шутите, леди Алекса. – Его руки снова напряглись. Даже если бы она захотела устроить сцену, все равно не сумела бы вырваться. – Если помните, я достаточно близко познакомился с вами, чтобы составить собственное мнение.

Ее открытая независимость за последние годы навлекла на нее так много критики и осуждения, что Алекса считала себя невосприимчивой к оскорблениям. Но вероятно, она ошиблась.

Неожиданно комната начала вращаться. Алекса точно знала, что не обладает физической привлекательностью, чтобы заставить джентльмена, такого как Ирландский Волкодав, взглянуть на нее дважды, но услышать эти слова из его уст ей все же оказалось очень больно.

Она ему не более интересна, чем мышь в норе…

К черту! Нет, в ней нет ничего мышиного. Мыши по крайней мере бывают пушистыми и очень симпатичными. Она же скорее похожа на цаплю – с такими же длинными и неуклюжими ногами.

Алекса зажмурилась. Почему, ну почему она не может быть больше похожей на других молодых леди с прелестными фарфоровыми личиками и грациозными ножками, с такой легкостью и уверенностью скользящими по паркету?..

Слезы жгли глаза. «Цапля, – повторила она. – Неуклюжая цапля с птичьими мозгами».

Хотя Алексе больше всего хотелось расправить крылья и немедленно вылететь в одно из распахнутых окон, она заставила себя открыть глаза. Мышь или цапля, но она не будет трусихой и не побежит!

Лицо Волкодава явно смягчилось. Теперь он смотрел на нее с каким-то странным выражением, которое она не могла объяснить и оттого еще сильнее расстроилась. Пусть он лучше злится на нее. Его жалости она не вынесет.

– Что-нибудь не так? – спокойно поинтересовался он. – Вам плохо?

– Мне вовсе не плохо. Просто меня раздражает ваша отвратительная надменность и чудовищная грубость, – проговорила она, пополняя негодованием иссякшие запасы смелости. – Мне никогда не бывает плохо. Как вы только что любезно заметили, во мне нет ничего от изысканной и элегантной молодой леди. Чувствительность тоже отсутствует.

К ее немалому удивлению, граф никак не отреагировал.

Глубоко вдохнув, Алекса продолжила:

– Что же вы замолчали, сэр, продолжайте оскорблять меня. Но это не изменит того факта, что, нравится вам или нет, я отныне владею половиной «Волчьего логова». И если вы не намерены отказаться от долга чести, то вряд ли сможете что-нибудь с этим поделать.

На его лице не отразилось ни одной эмоции – только щека начала еле заметно подергиваться.

– Моя честь в отличие от многих других качеств пока еще не подвергалась сомнению. – Его глаза стали темными и матовыми, как оловянные пластинки. – Что же касается моих дальнейших действий, все зависит от того, что вы намерены делать со своей половиной.

– Я еще не знаю, – пробормотала Алекса. – Как только решу, немедленно дам вам знать. А пока, пожалуйста, верните меня к тете, как только этот проклятый танец закончится. Пожалуй, сегодня нам не о чем больше говорить.

Учитывая, как часто за последние несколько секунд она спотыкалась и наступала ему на ноги, граф, по убеждению Алексы, теперь являлся обладателем не только уязвленной гордости, но и нескольких отдавленных пальцев. Обычно джентльмены не любят проигрывать, и Волкодав, учитывая его репутацию, вряд ли был исключением. Ее даже несколько удивило то, что он не попытался откусить ей голову, а вместо этого хранит стоическое молчание. Должно быть, это далось ему нелегко.

И лишь когда последние звуки музыки растаяли в шепоте толпы, Коннор наклонился к ней и прошептал:

– Возможно, не сейчас, леди Алекса. Но я удивлен, что такой хороший игрок, как вы, заявляет претензии на победу, когда в колоде еще так много карт. Это только первый раунд. Не сомневайтесь, игра еще далека от завершения.

Глава 6

Ад и проклятие!

Коннор допил бренди и нахмурился. Он никак не мог понять, почему Алекса едва не расплакалась? Следует отдать ей должное, она не попыталась использовать слезы, чтобы добиться для себя преимущества. Наоборот, она изо всех сил пыталась сдержать их, но они все равно блестели маленькими жемчужинами на ресницах. Странно, но графа охватило непреодолимое желание стереть эти слезы нежным прикосновением губ. И он с трудом сдержался.

Он вовсе не хотел ее обидеть. Но обидел.

Что ж, пусть это послужит девчонке уроком. Не его вина, если она приняла его утонченный цинизм за намеренную жестокость. Может быть, это даже к лучшему. Несмотря на несомненную энергию и присутствие духа, она не имеет никакого жизненного опыта. В ее возрасте пора уже узнать, что жизнь в большинстве случаев – это кулачный бой.

Бросив остаток сигары в камин, Коннор решил прогуляться и вышел на террасу.

Фонари, установленные вдоль резных балюстрад, отбрасывали неровный свет. Граф опустился на гранитную скамью, вытянул ноги и расправил плечи. Он провел всю вторую половину дня, согнувшись над бухгалтерскими книгами, что изрядно утомило мышцы и истощило терпение. Беседа с леди Алексой также не принесла ничего, кроме разочарования.

Разорванные клочья тумана и проникающий сквозь них мутный лунный свет придавали фигурно подстриженным живым изгородям и деревьям зловещий вид. Перед рассеянным взглядом Коннора проплывали странные размытые формы, а быстро расплывающиеся тени грозили накрыть всю землю покровом тьмы.

В общем, все вокруг отражало его настроение. Он так и не приблизился к разгадке и не знал, кто хотел уничтожить «Волчье логово» и почему.

Его бизнес, едва начавший приносить стабильный доход, никому не мешал, если не считать некоторых жен, которым не нравилось, что их мужья искали удовольствия вовсе не в супружеской постели. Однако, даже обладая развитым воображением, Коннор не мог представить себе в высшей степени положительную леди Бёрк или пуританку леди Уилфорд договаривающимися с бандой наемников. Когда они обсуждали проблемы меченых карт и взлома сейфов – за пятичасовым чаем со сливочным кексом?

Абсурд. Но ничего другого в голову не приходило.

– Я подумал, ты захочешь еще бренди, – негромко сказал Грифф, опускаясь рядом. – Если желаешь остаться наедине со своими мыслями, скажи, и я уйду.

– Они сегодня неудачная компания, – вздохнул Коннор. – Поэтому я рад тебя видеть. – Граф взял стакан и отпил добрую половину.

Маркиз удивленно поднял бровь.

– Она отказалась? Наотрез?

Утробное рычание подтвердило его догадку.

– Этого я и боялся. Никогда не встречал подобной женщины. У нее стальной хребет. – В голосе Гриффа звучало искреннее восхищение. – К несчастью для нас, у нее, вероятно, еще и стальные яйца, позволяющие ей не пасовать перед мужчинами.

Губы Коннора дрогнули. Да, скорее всего его друг прав. В фигуральном смысле, конечно.

Грифф почесал подбородок.

– Может, нам стоит обратиться к Себастьяну?

Идея графу не понравилась по многим причинам. По его мнению, это было бы низким предательством. Но, кроме этических вопросов, Коннора волновали и другие соображения. К примеру, ему совершенно не хотелось проверять, так ли искусно, как и прежде, его старый армейский товарищ владеет саблей. Они не были близкими друзьями, и, хотя Себастьян Хендри действительно был в долгу перед ним, ожидать, что мужчина бросит свою сестру на растерзание волкам, все же вряд ли следовало.

– Давай не будем вмешивать сюда Себа.

После недолгого размышления маркиз кивнул:

– Думаю, ты прав. Два закаленных в сражениях ветерана Пиренейской кампании должны сами справиться с одной-единственной девочкой. – Сделав короткую паузу, он оптимистично добавил: – Хотя нас теперь трое. Ведь в наши ряды влился Камерон. С его воображением он всегда придумает какой-нибудь неожиданный стратегический ход.

Коннор фыркнул.

– Этого я и боюсь. С меня, знаешь ли, хватит сюрпризов.

Грифф вопросительно покосился на друга.

– Кстати, о сюрпризах. Ты знал, что он ворует драгоценности?

– Да. На самом деле его разыскивают за воровство по крайней мере в четырех странах. Помнишь его поездку в Рим? Я слышал, что его стремительный отъезд как-то связан с тем фактом, что партнеры по контрабандному предприятию грозили сварить его в оливковом масле с чесноком.

Последовал взрыв смеха.

– Интересно, зачем он так рискует?

– Полагаю, у него есть на то свои причины. – Коннор допил бренди. – У каждого из нас они есть.

* * *

– Э… леди Алекса!

Она вздрогнула и подняла глаза на мистера Гивенса. Господи, все, что угодно, но только не еще одна лекция о русской перегородчатой эмали! Алекса была уверена, что больше не вынесет рассуждений о пигментах и сплавах.

Однако его следующие слова были совсем другими:

– Позвольте мне представить вам мистера Даггета.

Знакомиться с еще одним «псом» ей тоже не хотелось, но выбора не было.

Гивенс поспешно скрылся, оставив ее лицом к лицу с высоким элегантным джентльменом.

– Простите за то, что пришлось использовать этого молокососа, но иначе я никак не мог с вами познакомиться. Ни одна из старых сплетниц… простите, я хотел сказать, почтенных дам, не захотела бы бросить вас «псам». – Он изящно поклонился. – Учитывая, что я старый друг Себастьяна, могу я надеяться, что вы подарите мне следующий танец? Если, конечно, ваша карточка еще не заполнена.

Алекса увидела, как он покосился на кусочек картона, висящий у нее на запястье. Его нетронутую чистоту можно было увидеть, даже особенно не присматриваясь.

– Если это еще одна попытка запугать меня, можете не стараться, сэр, и заодно поберечь свои ноги. – Я не намерена плясать под дудку лорда Киллингуорта.

– Он был неуклюж? – Камерон двигался так стремительно, что Алекса и опомниться не успела, как оказалась в середине зала. – Волкодав обычно довольно-таки проворно двигается.

Желая получить передышку, чтобы восстановить равновесие, Алекса ответила вопросом на вопрос:

– У вас тоже есть прозвище, мистер Даггет?

– Да. Друзья прозвали меня Бладхаундом.

Алекса растерянно заморгала. Этот высокий стройный человек с красивым лицом и смеющимися глазами был нисколько не похож на унылого морщинистого барбоса.

Ее удивление явно рассмешило Камерона.

– Понимаете, у меня нюх на неприятности, – усмехнулся он, – и если я взял след, то обычно иду по нему до конца.

Джентльмен, который может посмеяться над собой? Это что-то новенькое. Алекса не могла не улыбнуться в ответ.

– И, как и бладхаунд, вы всегда ловите того, кого преследуете?

Его глаза потемнели.

– Бладхаунды очень упорные, настойчивые создания, леди Алекса. – Последовала короткая пауза. – В этом у нас с вами есть что-то общее.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.