Что касается тех случаев, когда органические субстанции околдованного лица попадают в руки колдуна, то здесь приходится констатировать такой факт: вместе с органическими субстанциями в руки колдуна переходит жизненный двигатель, так что устанавливается известное взаимоотношение между двумя лицами, из которых один только колдун приобретает первенствующее влияние в упомянутом процессе. В различных процедурах с изображениями человека роль внушения является крайне случайной. Вопрос о том, какие именно материальные субстанции применимы в подобных случаях, лишен для нас всякого значения. В "Hexenhammer" мы находим пример одной женщины, которая "не только околдовала, но и убила трех аббатов, да и вообще всех монахов, находившихся в монастыре. Четвертого аббата она точно таким же способом свела с ума, в чем она сама открыто созналась. Ведь она нисколько не побоялась открыто заявить: "Да, я это сделала и сделаю еще! Вам никак не удается убить в себе любовь ко мне, ибо вы сожрали такую массу моих экскрементов". Этому можно было бы противопоставить пример, приводимый Киндом. Один его знакомый, юрист, называл faeces dominae "манной небесной"; он вкушал эту "манну" как приятнейшие южные фрукты. Но это противопоставление ничего не объясняет. Правда, психологическая восприимчивость вполне объясняет конрофагическую страсть; но она не дает никаких объяснений в тех случаях, когда человек не знает, кому принадлежат органические субстанции, попавшие в его руки. Кроме того, колдовство всегда связано с определенной личностью, чего не видно в случаях половых аномалий. Поэтому необходимо предложить здесь наличие более тесного, внутреннего взаимоотношения.

Но область половой магии далеко еще не исчерпывается одними любовными чарами. Борин уверяет, что существует целых 50 способов, с помощью которых люди расстраивают почему-либо нежелательную свободу. С этой целью берутся ленты самых разнообразных материй; их связывают в запутаннейшие узлы, которые прячутся и зарываются вблизи того места, где живет данный человек.

Очень часто пускают в ход иголку, которой шьют саваны. Ее сгибают в колечко так, чтобы острый конец прошел в ушко, и затем ее закапывают в том месте, где мочился человек, которому хотят причинить неприятность.

Навести порчу – обряд, известный и в Вест-Индии. Идя в поход против главного города Мексики, солдаты Корта проходили какую-то сосновую рощу, деревья которой были увешаны различными узлами, бумажками и т.д. Им объяснили, что чародей Тлаксколы хочет навести на них порчу и лишить их мужества и силы. Это вызвало среди солдат гомерический хохот. По этому поводу Столь замечает: "Если бы этот же обряд совершили их собственные испанские колдуны, то им, пожалуй, было бы вовсе не до смеха. Из этого примера можно видеть, каково значение этого обряда. Он, естественно, относится к категории способов внушения".

В 113 главе Корана мы находим статью о "женщинах, которые плетут узлы". Это, как и следующая, 114 глава, было, вероятно, опубликовано лишь после того, как Магомет сам освободился от порчи, наведенной на него. По свидетельству арабского писателя Гелаля, виновницами этой порчи были две еврейские девушки, которые связали для Магомета веревку в одиннадцать узлов. Гелал при этом замечает: "Они дули на эти узлы и приговаривали какие-то незнакомые слова".

Бесчисленны также способы поднятия половой потенции человека. Khodja Omer Habely Abu Offunan предлагает такой совет: "Если ты хочешь пробудить половую потенцию в человеке, прикажи ему совершить обычные омовения и молитвы: затем положи указательный палец правой руки на самый конец его члена, а левой рукой прикрой его живот; пусть он при этом смотрит тебе прямо в глаза. Затем, вперив в своего пациента пристальный взор, читай про себя две последние главы Корана и скажи ему громким, внятным голосом: иди! колдовство уничтожено – ты обрел половую силу".

У южных славян существует такой обычай: если муж не способен к деторождению, то жена, нарвав кленовых листов и размахивая ими над его половым органом, причитает: "О клен, зеленое дерево! Подобно тому, как цветут твои почки, пусть расцветет и сила моего мужа!" Для этой же цели применяются также ивовые прутья. Если житель северной Далмации не в состоянии удовлетворить свою молодую жену, то его теща делает вот что: она разводит огонь и нагревает на нем воду. Нагрев ее, она берет три горячих угля и бросает их в эту воду. При этом все мысли ее сосредоточены на тех людях, которые навели порчу на ее зятя. Затем она вымывает его половой орган в этой воде, и к нему возвращается его прежняя сила.

А иногда в подобных случаях применяется следующее заклинание: в сумерки жених и невеста выходят на пашню, где пахарями оставлен плуг. Они разнимают плуг, разбрасывают его составные части направо и налево и идут вперед, держась за руки. Разрушая плуг, они тем самым хотят раздавить силу того злого духа, который причиняет им неприятности в их любви. Одна северо-далматская колдунья советует следующее: она передала одной матери, искавшей помощи для своей дочери и зятя, терновник и боярышник с тем, чтобы ее дочь сделала из этих растений маленький кружок, причем отверстие его должно быть так широко, чтобы через него мог пройти половой орган зятя. Этим отверстием он должен пользоваться в течение целых суток всякий раз, когда ему нужно будет спускать мочу. Это принесет ему спасение. В этих случаях главную роль играют различные растения, которые являются символами духа дерева.

В Западной Богемии существует поверье, что бедствие, ниспосланное колдовством, можно устранить, спуская мочу на старую метлу.

В Хорватии женщины, которые хотят оставаться бездетными, поступают следующим образом: во время менструации они берут три горячих угля и тушат их в своей крови. Но если она переменит свое решение, то ей достаточно бросить один из этих углей в огонь. В последнем случае она родит ребенка еще в настоящем году. Или она достает у какой-нибудь женщины шнурок, которым были перевязаны руки мертвеца в первую ночь, и перевязывает им свое голое тело. Теперь она уже может сделать со своим мужем все, что угодно, – детей у нее не будет.

Если невеста в будущей своей супружеской жизни не хочет рожать детей, то она в день свадьбы, во время купания, берет к себе в ванну висячий замок, ключик к нему и одну серебряную монету. После купанья она прячет это у себя за пазухой и отправляется на свадьбу. Она останется бездетной до тех пор, пока на те деньги, которые в свое время взяла с собой в ванну, не купит себе чего-нибудь съестного и сама этого не съест. Но если она теряет монету, то детей у нее не будет никогда.

В комитете Пест невеста, желающая остаться бездетной, бросает во время свадьбы из своего свадебного венца рис в огонь. Или в своей крови она тушит розмарин, который, по народному поверью, служит средством предохранить себя от беременности. В Кремнице мать бросает запертый замок в воду с тем, чтобы дочь ее не рожала детей. В Бекезер-ском комитете невеста получает в руки запертый замок, скважину которого заполняют просом. Если замок как-нибудь случайно откроется, то колдовство не удалось.

Точно так же поступает покинутый мужчина, горящий местью к той девушке, которая отдала предпочтение другому человеку. Он берет висячий замок, открывает его и подкарауливает свадебный кортеж. Затем он бросает из своей засады этот замок в брачную чету. Ключик он оставляет у себя, а иногда бросает вместе с замком. Этот вид колдовства ведет к тому, что невеста теряет способность принять семя или жених оказывается импотентом. Их полное исцеление может произойти лишь тогда, когда чародей, найдя этот замок, откроет его. Или в день свадьбы он бросает запертый замок в море со словами: когда этот замок всплывет на поверхность моря и будет кем-нибудь отперт, только тогда удастся жениху лишить свою невесту девственности! Мужчина теряет при таких обстоятельствах способность к половому сожительству с женой. Точно так же поступают и девушки.

Южный славянин всюду применяет половые чары. Должен ли он изгнать беду, хочет ли попытать счастья – во всех этих случаях он одинаково пускает в ход половые чары. Если он боится судебного приговора, он обращается к своему половому органу и поручает ему принять кару, сваливая ее таким образом с себя. Ищет ли он покупателя, хочет ли он богато жениться – всюду он зовет на помощь половые органы. Недаром он окрестил их именем "жизнь" и "сила". Иными словами, в этом для него воплотилось решительно все в мире.

Все, что имеет какое-нибудь отношение к половым органам, эксплуатируется в интересах колдовства. На первом месте здесь, конечно, стрит менструальная кровь женщины. Если фруктовые деревья засыхают и не приносят плодов, то молодая женщина, вымывая во время менструации свои половые органы, обливает этой водой деревья и приговаривает: "Этим цветком вас никогда еще не обливали! Смотрите – вот пришел цветок, и вы пышно расцвели перед всем миром. Без цветка моего я жить не могу – ивы не живите без плодов!" Отправляясь в поле пахать, заворачивают зерна в рубаху молодой девушки, подвергшейся первый раз в своей жизни менструации; это, согласно народному поверью, дает богатый урожай. Или закапывают несколько булок, испеченных в менструальной крови, на пороге дома – это приносит удачу предпринимаемому делу.

Менструальная кровь употребляется в качестве целебного средства против всякого рода болезней: перемежающейся лихорадки, водобоязни и т.д. Это средство вернее всего действует в тех случаях, когда женщина, у которой взята кровь, не знает, какое применение дадут этой крови, особенно целительна кровь молодой девушки, первый раз перенесшей менструацию.

С другой стороны, менструальной крови приписывают целый ряд отрицательных качеств. Она окисляет вино, наводит ржавчину на железо, портит посевы.

"Даже всепожирающий огонь, и тот не в состоянии уничтожить силу этой материи. Умойте пурпурную материю, намазанную ее пеплом, и краска спадет; даже цветы теряют свою краску. Сами женщины ясно ощущают на себе действие этого яда: намазанные в определенных частях пеплом этой материи, они теряют способность донашивать своих детей".

Большой ценностью обладает семя. Строя дом, человек кладет под первый фундаментальный камень семя. Если женщина хочет иметь умных, рассудительных детей, то она должна взять к себе в кровать семя мужчины. Человек, желающий отвратить от себя колдовское наваждение, должен сам себя удовлетворить, приговаривая при этом: "Пусть счастье поможет мне в жизни, пусть ни одна женщина не учинит мне зла, а наслаждение я сам себе доставлю".

Южные славяне делают амулеты из половых органов животных. Яички кота носят обыкновенно в записной книжке, чтобы дело преуспевало. Козлиные яйца кладут в голубятню, чтобы предохранить себя от дьявола. Против половой импотенции употребляются половые органы самых разнообразных животных: лисы, волка, оленя и т.д.

Но если на низшей ступени культурного развития главную роль играют половые органы животных, то на высшей ступени эта роль отведена fascinum'y (амулету). Он является предохранительным средством против разнообразнейших видов колдовства, а особенно против "дурного глаза". Талисману придавали самые разнообразные формы. Рядом с самым простым изображением мужского члена мы встречаем здесь крайне причудливые комбинации, центром которых все же является половой орган. Рука, сложенная в фигу, также являлась излюбленной формой талисмана. В Португалии фига до сих пор еще играет роль амулета, предотвращающего "дурной глаз" и всякие другие чародейские происки. Этот жест очень распространен во всех романских, германских и славянских землях; конечно, в повседневной жизни человек, выставляя фигу, вовсе не имеет в виду спугнуть и отвратить дьявольское наваждение. Фига представляет собой соединение мужских и женских половых органов. Употребление подобных жестов и талисманов покоится на старом предрассудке, будто человек, обнажая свои половые органы, тем самым разгоняет злых духов и устраняет разрушающее влияние отъявленных чародеев.

Колдовство применяется и против венерических болезней, да и вообще во всех тех процессах, которые непосредственно связаны с половой жизнью человека.

Предположим, что у девушки была менструация первый раз в жизни; она хочет несколько сократить этот процесс – для этого достаточно ей начертить своей менструальной кровью крест на щеке. Если же кто-нибудь спросит ее, что у нее на щеке, то она должна ответить словами: "день и ночь!", причем она повторяет эти слова в течение такого времени, которое, по ее мнению, достаточно для завершения менструального процесса. Или тотчас же после менструации она, не переводя дыхания, произносит три раза: 24 часа! 24 часа! 24 часа! В таком случае менструальный процесс у нее продолжится не более 24 часов, т. к. дух, вызывающий этот процесс, должен, согласно народному поверью, подчиниться повелению молодой девушки.

В верхней Венгрии большим распространением пользуется следующее средство против сифилиса: больной отправляется к "мудрой женщине". Она усаживает его на самой середине комнаты, лицом к открытой двери. Далее она старательно мелет воск и кладет его в новый горшок. Это она проделывает семь раз, причем трогает больного за голову, спину, руки и ноги. Наконец, больной плюет в горшок и вместе с колдуньей отправляется к ручью; тут он раздевается и голым входит в воду. Тем временем женщина льет больному на голову воду и при этом приговаривает: "Во имя Отца, Сына и Святого Духа – Аминь! Господи, избави раба Твоего от тяжкой болезни", – затем она бросает горшок в воду; но она должна постараться сделать это так, чтобы течение унесло его от больного.

Тунисские арабы в подобных случаях поступают таким образом: они делают из свинца маленькое изображение своей жены, надписывают на нем ее имя, имя ее матери и Таира, покровителя этой болезни. Это изображение они держат некоторое время перед огнем и затем зарывают его где-нибудь на старом кладбище. Этим дело и кончается – араб глубоко убежден, что ни у него, ни у жены его нет больше сифилиса. Часто думают вылечить триппер или сифилис с помощью полового акта с юной, непорочной девушкой. В этом несомненно заключается известный оккультный момент. Дело в том, что человек, вступая в связь с непорочной девушкой, глубоко уверен в том, что эта чистота перейдет на него и подавит в нем результаты его прежней порочной жизни.

Один старый немецкий автор рекомендует следующее средство против поллюций: попроси какого-нибудь совершенно целомудренного юношу собрать для тебя щавелевые семена и носи их всегда при себе – ночные поллюции у тебя сразу прекратятся. Если ты даже до того обессилен, что семя у тебя выделяется и не во время сна, то послушайся моего совета – он принесет тебе большую пользу. Богемские немцы еще до сих пор пользуются этим средством.

В Пруссии мальчики, страдающие грыжей, должны три раза пройти сквозь молодой дубовый ствол, расщепленный надвое. Когда дерево совершенно срастается, проходит и болезнь. Этим обрядом хотят перенести страдания мальчика на дерево. Грыжа, понятно, не единственная болезнь, которая лечится подобным образом.

Когда у хорвата заболевает ребенок и есть основание предполагать, что эта болезнь явилась результатом дурного глаза, колдовства и т.д., то поступают таким образом: отец и мать срезают у себя несколько волос, растущих в сфере половых органов и под мышками. При этом необходимо соблюдать такой порядок: сперва срезают под правой подмышкой, затем с левой стороны половых органов. В противном случае колдовство окажется безрезультатным. То же самое проделывает и жена. Волосы эти кладут на горящие угли, раскуривают их около больного, причитая при этом: "Прочь, злой дух! Тебе здесь не место! Отец и мать… создали эту жизнь, защищают ее и гонят всякое зло от нее! Прочь, злой дух! Здесь не место тебе!" Эта формула повторяется три раза. Основной смысл этого обряда заключается в том, что дитя, рожденное их "силой" и "жизнью", не может умереть, раз оно защищается различными частями, взятыми из сферы той же "силы" и "жизни".

Все эти колдовские церемонии всецело покоятся на внушении. Что касается вопроса об импотенции, то, кроме различных физических и психических факторов (как-то: боязни околдования, мысли об измене своей прежней возлюбленной), здесь следует принять во внимание еще один психический момент, названный Мантегазом "идиогамией". "Сущность идиогамии заключается в том, что мужчина может удовлетворить только одну женщину или несколько определенных женщин, по отношению же ко всем остальным он является совершенным импотентом". Т к. и в деревне браки очень часто заключаются далеко не по любви, а в силу соображений материального характера, то весьма нередко бывает так, что жених является полнейшим импотентом по отношению к своей невесте. Подобные факты рассматриваются как обыкновенные случаи колдовства. Дело в том, что простой человек нисколько не представляет себе, как велика сила отвращения и антипатии, заложенная в нем; он глубоко убежден, что его мужественность не знает никаких границ. Чтобы свергнуть с себя это проклятие, необходимо заняться колдовством. Спасение придет лишь тогда, когда человек будет глубоко уверен в действительности применяемого им чародейского средства. В противном случае, необходимо пустить в ход другое заклинание. Строго говоря, к тому же заклинанию прибегает и терапевт в своей борьбе со случаями "идиогамии"; разница заключается лишь в том, что он прекрасно понимает сущность применяемого им метода, к тому же метод его строго научного характера.

В область половой магии входит и изготовление Jungfernpergament. Особенно подробно разработал эту область Калиостро. К нему нередко обращались люди с вопросом, как продлить человеческую жизнь; всех их он снабдил чрезвычайно обстоятельными рецептами по этому вопросу. Но здесь дело не исчерпывается одним только продлением жизни: "яйцо счастья" приносит много других радостей.

Мадьяры готовят это яйцо следующим образом: мужчина берет яйцо, делает в нем маленькое отверстие и тщательно выливает оттуда белок. Затем он вливает туда несколько капель своей спермы, законопачивает отверстие гипсом или воском, а яйцо кладет под наседку. Через 21 день это яйцо каменеет. Если коснуться этим яйцом какого-нибудь предмета, то это приносит счастье его обладателю. Но с этим яйцом необходимо обращаться крайне осторожно. Если оно ночью как-нибудь попадет в воду, тогда все пропало: человек умирает или теряет рассудок.

Половая магия не только ничего не создает – она все разрушает. Даже те случаи, когда два человека вовлекаются в процесс взаимного колдовства, неминуемо влекут за собою зло. Ибо принуждение – это основное ядро всякого волшебства – является несчастьем для той или другой стороны. Магия редко приносит человеку спасение. Ибо она вся основана на силе. Но что такое сила в руках человека, не сумевшего себя осилить? Ответ здесь может быть один: она – зло.

В колдовстве связь между оккультизмом и сексуальностью особенноразительна. Я хочу тут же заметить: колдовство и вера в него являетсяглубоким человеческим предрассудком, свойственным не одному толькохристианству и средневековью. Пышный расцвет колдовства в средниевека объясняется исключительно социальным неустройством, столь характерным для того времени.

Уже Зенд-Авеста и Пятикнижие жестоко громят колдунов, не принадлежащих к официально признанному жречеству. Этих преступных соперников необходимо было устранить во что бы то ни стало. С этой целью было официально объявлено, что они несут с собою в мир зло и проклятие. К этому средству очень часто прибегала христианская церковь в своей борьбе с различными сектами. Парсы до сих пор справляют праздник избиения магов (дозороастрово жречество); левиты не могут в достаточной степени нахвалиться той решительностью, которую проявляли короли в истреблении жрецов Ваала и всех прочих посягателей на веру Иеговы. Страшное подозрение тяготело над жрецами и целыми общинами, отвергавшими государственный культ; их общим уделом была смерть.

Особенно дурной славой пользовались в Греции орфеотелесты; отношение к ним официально признанного жречества было проникнуто исключительной враждебностью. Эти жрецы – главари секты орфиков, слившейся с сектой пифагорейцев, – странствовали по всей Греции и провозглашали перед народом тайны своей мудрости. Они исцеляли самые серьезные, неизлечимые болезни, вроде эпилепсии, умопомешательства и т.д., отпускали людям грехи, предотвращали зло и проклятие. Своих врагов они низвергали различными колдовскими формулами и заклинаниями; они даже похвалялись, что в состоянии сорвать луну с неба, помрачить солнце, вызвать бурю и непогоду, дождь и засуху. Их церемонии и заклинания сопровождались жертвоприношениями и танцами, доходившими иногда до крайних пределов полового излишества. Впоследствии против орфеотелестов пошли всякие преследования и гонения. Подобной участи не избегли и люди более возвышенных взглядов; даже Сократ, обвиняемый в том, что он будто бы отрицал богов своей родины, – и тот поплатился своей жизнью. Аналогичное явление приключилось с одной чужестранкой; она подверглась преследованию за различные преступления: отрицание государственного культа, подстрекательство афинских рабов и колдовство. Делрио и другие исследователи процессов против ведьм стараются возможно шире использовать этот случай. Все они выдвигают его в качестве неопровержимого доказательства в пользу того, что эти процессы были очень многочисленны даже в древние века. От себя заметим, что этот вывод вовсе не лишен оснований.

Мало того. Рассматривая процессы против ведьм, относящиеся к древним временам, мы находим в них абсолютно те же черты, которые свойственны средневековым процессам. Дело иногда доходит до полнейшего сходства в деталях. Разница заключается лишь в том, что древние века выгодно отличаются от средних юридической изобретательностью и теологической глубиной. В греческой литературе мы находим подробные сведения относительно деятельности фессалийских ведьм. В одном месте мы, например, читаем, что благодаря их маслам люди обращаются в птиц, ослов, камни и т.д., что наиболее страстные среди людей проносятся ночью по воздуху, держа свой путь к ложу страсти и наслаждений. Точно так же и Рим, помимо жрецов государственного культа, знает многочисленных странствующих жрецов, которые, подобно греческим орфеотелестам, за небольшое вознаграждение предлагали свои услуги в области магии. И здесь любовные чары практикуются в самых широких размерах: люди занимаются ими или самостоятельно, или при содействии странствующих жрецов. В греко-римском культе мы встречаемся с Эмпусами и Ламиями, этими дьяволами страсти и вампирами. Предмет их страсти – это молодые, красивые юноши, с которыми они хотят вступить в половое общение. Насладившись половым актом с каким-нибудь юношей, ламия убивает его и с преступным наслаждением упивается его кровью. Римский закон налагает кару на чародея лишь в одном случае: когда его магические действия причинили кому-нибудь вред.

o Распространение христианства не внесло в эту сферу никаких перемен. Единственная перемена заключается в том, что колдовские обряды были признаны суеверием; но дальше этого не шли. Только в царствование Льва Философа между 887 и 893 годами был издан указ о полнейшем запрещении всяких колдовских церемоний. Огромную роль в этом отношении сыграли отцы церкви. Описывая дионисии и вакханалии, они тем самым создали стройную систему колдовского действа; они, кроме того, дали законченную картину ведьмина шабаша. Христиане обвиняли язычников в половых излишествах; отцы церкви ответили на это тем, что разрешили подобные эксцессы первоначальным христианским общинам. Для христианской церкви этот спор прошел совершенно бесследно: впоследствии она выдвинула против еретических сект обвинения в подобном разврате. Стороны находились между собою в самой напряженной, убийственной вражде. Одна партия рисовала картины того оргического безумия, которое будто бы совершалось у другой; но эти картины послужили прототипом ведьмина шабаша.

Особенно резко нападает на христиан Минукиус Феликс. В своих ночных собраниях они вкушают нечеловеческую пищу, высмеивают своих богов, кощунствуют; их культ – безбожие, а не богопочитание. Они приветствуют друг друга, как братья и сестры; но это святое общение оскверняется гнуснейшим развратом. Некоторые утверждают, что они поклоняются половому органу своего верховного жреца. Их праздники – это сплошная разнузданность; в них принимают участие все: сестры, матери, жены и дети. Наедаясь и напиваясь, они вызывают в себе преступное сладострастие. После пиршества огни гасятся, и все его участники предаются безумному разврату.

Церковь нередко обвиняла еретиков в том, что их вера в Бога глубоко проникнута половым содержанием. Справедливость требует заметить, что эти обвинения в большинстве случаев были совершенно неосновательны. Теперь уже достоверно известно, что только некоторые христианские секты исповедовали принцип, согласно которому "порочность является необходимым условием человеческого спасения". К этим сектам прежде всего относится секта карнократианцев. Однако Иреней, человек в общем враждебно настроенный по отношению к еретикам, говорит, что практика карнократианцев во всех отношениях превосходит их теорию. Принимая кого-нибудь в свою секту, кар-нократианцы совершают над ним следующий обряд: раскаленным железом, ножницами или иголкой они отмечают его знаком, который наносят в нижней части правого уха. Этот обряд напоминает нам предписание Ветхого Завета, согласно которому иудей должен был сделать пометку на ухе своего раба не-иудея в том случае, если последний отдавался в вечное рабство. Этот знак имеет громадное значение и в другом отношении: он является прототипом тех дьявольских знаков, которые так тщательно разыскивали у ведьм. На основании одного только знака церковь определяла принадлежность того или иного человека к еретической секте.

Кроме карнократианцев, здесь следует упомянуть и адамитов. К сожалению, об этой секте ничего достоверного неизвестно. Говорят, что в своих собраниях они появлялись совершенно голыми; там будто бы происходили самые опасные испытания целомудрия. В этом отношении они сильно напоминают кенигсбергских ханжей. Подобно этим ханжам, адамиты также не всегда выходили из этих испытаний победителями.

В церемониях посвящения, практиковавшихся у катаров, мы находим одну черту, перешедшую впоследствии в культ дьявола: освобождение человека от всех заветов и уз, связывавших его с римской церковью. В подобном отрицании папской власти церковь, естественно, узрела отрицание Бога и христианства. Вообще катарская община, устраивавшая самостоятельные заседания и имевшая своих собственных епископов, представлялась католической церкви в виде союза людей, объединенных поклонением дьяволу; эта секта дала непосредственный материал для создания картины ведьмина шабаша. Булла Георга IX, инспирированная Конрадом Марбургским и призывавшая к крестовому походу против чародеев и поклонников дьявола, дает подробную картину катарских торжеств:

"Когда в эту школу гнусности и разврата вступает новичок, перед его глазами появляется лягушка или, как иные ее называют, жаба. Некоторые целуют ее своими грязными устами в задние части, а иные-в губы, втягивая к себе в рот язык и слюну этого животного. Размеры этой лягушки весьма различны; то она появляется в свою натуральную величину, то она достигает размеров гуся или утки. Далее новичок видит перед собой чрезвычайно бледного человека с громадными черными глазами; он неимоверно худ; на нем нет ни куска плоти, только морщинистая кожа безобразно покрывает его кости. К нему подходит новичок и целует его: после этого поцелуя у него пропадает всякое, даже самое отдаленное воспоминание о католической вере. Затем идет пиршество. После пиршества появляется черный кот с вздернутым хвостом, величиной с среднюю собаку. Его целует новичок, а затем по порядку и все катары; но к этому коту допускаются лишь наиболее достойные и совершенные. Склонив свои головы перед котом, катары снова усаживаются на свои места. Тем временем главный жрец среди других заклинаний провозглашает: "Пощади нас!" Это он говорит своему соседу; третий же катар отвечает: "Мы это знаем!", а четвертый добавляет: "Мы должны быть послушны!" После этого обряда в комнате гасится свет, и катары предаются разврату, не сообразуясь ни с возрастом, ни с родством. Если мужчин случайно оказалось больше, чем женщин, то мужчины вступают в преступную связь между собой. Ту же противоестественную гнусность совершают и женщины. Совершив этот безбожный грех, катары снова зажигают огни и возвращаются на свои места. В это время в темном углу комнаты появляется человек, верхняя часть которого сияет ярче солнца; нижней частью своей, покрытой густыми космами, он напоминает собою кота. Своим ослепительным блеском он наполняет все пространство. Главный жрец подходит к новичку, отрывает от его платья маленький лоскуток и, обращаясь к сверкающей фигуре, говорит: "Владыко! Это мне дано, а я возвращаю тебе! Ты честно служил мне, но ты еще будешь служить мне. Поэтому поручаю тебе сохранить то, что ты передаешь мне!" После этих слов фигура немедленно исчезает".

В таких красках рисовали себе картину ведьмина шабаша наиболее интеллигентные представители тогдашнего мира. В применении к условиям германской жизни эта картина имела вполне реальное основание. Если отцы церкви, желая опозорить ту или иную христианскую секту, смешивали ее основные принципы с глубокой развращенностью античного мира, то в народной психике все эти картины живейшим образом связывались с воспоминаниями о культе демонов, столь недавно сошедшем со сцены. С появлением христианства дело приняло совершенно Другой обррот: демоны были признаны носителями злого начала, их жрецы – чародеями, а альвруны и гаадисевы – ведьмами. Несмотря на всенародную анафему, провозглашенную с высоты церковной кафедры старому народному культу, все же находились люди, которые продолжали верить в старых кумиров и которые устраивали в честь их пышные торжества, хотя бы они официально всячески открещивались от своего культа. Этот культ, естественно, постепенно вырождался, подобно тому, как вырождается все, загнанное в подземелье. Могучим стимулом впоследствии явилось глубокое враждебное отношение к церкви. Придирчивость и нетерпимость духовенства привели к тому, что тайные союзы начали приобретать сильное влияние на народные массы.

Элементом, связывающим поклонников старых кумиров, были, прежде всего, майские торжества. С этими праздниками связаны "многочисленные народные обычаи, многочисленные предания и верования… длинные процессии тянулись по полям, бесчисленный скот проходил по ним… а ночью в темных местах справлялись оргии".