Идеальное благополучие

– Теперь ты рассказать про твой смерть! – попросила Людвика.

Людвика всегда говорила легко и свободно, нисколько не заботясь о правильности своей речи. В дверь в это время позвонили.

– Здравствуйте! Я собираю деньги с подъезда на похороны Маргариты Сергеевны, – заявила заспанная старушка с серьёзным лицом.

– Очень хорошо! – выступил вперёд Антонио. – Просто великолепно! Сколько вы хотите собрать?

– На поминки ведь ещё хоть сколько-нибудь нужно! – озабоченно лопотала старушка.

– Вот, возьмите, пожалуйста!

– Ой! Это очень много! – Она начала неумело считать, рискуя всё рассыпать. – Это ж два раза похоронить можно!

– Было бы просто замечательно!

– Какой добрый молодой человек!

– И непременно с оркестром! Я хочу слышать музыку!

Они снова расположились в кабинете.

– Я думала, что, выйдя на пенсию, буду жить так, как мне нравится, что всё у меня будет по-другому, – начала Людмила Петровна. – До этого я никогда не была лентяйкой, а тут решила, что сначала нужно отдохнуть и позаботиться о своём благополучии.

Мне было достаточно малейших признаков благополучия, чтобы облениться и ничего не делать. Вернее, я считала, что я думаю. Ну как человек может думать, если у него всё благополучно?!

Людмила Петровна развела руки в стороны. Очень эмоционально.

– Такая простая мысль мне тогда в голову не приходила! Я много спала, ела. Когда я смотрела на себя в зеркало…

– В простое зеркало? – уточнил Константин.

– …в простое зеркало, то я себе очень не нравилась! Как я могла нравиться кому-то ещё?! Я ненавидела своё лицо – ужасная смесь довольства и страдания! Можно по-разному читать книги, слушать музыку, посещать театры и выставки. Если в итоге твой разум укладывает всё это на полочку твоего благополучия, то нет никакой разницы в том, что ты делаешь. Проще смотреть телевизор и читать детективы – результат тот же самый! Разум будет стремиться к упрощению. Ему нужны впечатления, он разборчив, но не настолько!

– Это очень понятно! – согласился Константин.

– Я хочу рассказать об одном своём впечатлении ещё школьного периода. Я иногда заходила в гости к одной своей школьной подруге, Розе. Она жила на соседней улице, в коммунальной квартире. Почему-то я обратила внимание на одну неприятную старуху, которая жила в этой квартире. Какая-то она была неприветливая, всегда сонная и раздражительная.

Однажды я наблюдала, как она стоит на кухне и на массивной чугунной сковороде жарит массивные толстые котлеты, и сама она в велюровом халате до самого пола, такая же, как и её котлеты, массивная и толстая. И вся такая всем недовольная! И у меня вдруг мелькнула мысль: «А зачем она живёт? Зачем же жить, если всё не нравится?» И тогда я подумала: «Вот такой я не буду никогда!»

Я почему-то долго помнила эту сцену, как я стою с портфелем у дверей, а она у плиты жарит свои котлеты. Почему я её так помнила? Не только потому, что она умерла через несколько дней!

– Чудесная у вас способность – отправлять старушек на тот свет! – заметил Антонио.

– И вот стою я перед зеркалом, смотрю на себя и вдруг вижу то же самое! Я вспомнила её! Я такая же, как она! И мне себя ничуть не жаль, и выхода не вижу никакого! Такое отчаяние я пережила! Такую безысходность! Как будто кто-то подшутил над моей самоуверенностью! Я незаметно для себя стала такой, какой мне меньше всего хотелось бы быть. Многие люди со старостью начинают больше беречь себя, лелеять свою слабость, ни в чём не упускают своей выгоды. Моя подруга говорила, что это люди, умудрённые жизненным опытом, но сейчас я понимаю – никакой мудрости здесь нет. Это наш разум заводит нас в тупик. Только скажи своему разуму: «Я хочу, чтобы у меня всё было благополучно!», и он приведёт тебя в самый ад!

– Интересно! – сказал Константин. – А если мы захотим «жизни вечной», где мы окажемся?

– Ты действительно это хотеть знать? – спросила Людвика.

– Нет-нет! Это я так! Размышляю! – спохватился Константин.

– Когда умерла моя подруга, – продолжала Людмила Петровна, – я решила, что настало время вернуться в свою квартиру, где каждая вещь что-то мне напоминает о моей жизни. Вошла и подумала: «Вынести все вещи из квартиры, и от моей жизни не останется ничего! И нет ничего, что не умерло бы вместе со мной!»

– Но вы умерли как-то удачно! – сказал Антонио. – От вас кое-что осталось!

– Я кое-что нашла. Когда я была молодой и смотрела, как некоторые люди прозябают, влачат жалкое существование, я думала: почему? Я решила: значит, это их устраивает! У каждого человека в любой ситуации есть выбор: вверх или вниз! Всегда человек может этот шаг сделать. Если человек вообще может что-то сделать – это именно такой шаг!

– Но не всегда понятно, какой это шаг, – возразил Константин. – Какой ведёт вверх, а какой куда-нибудь в сторону. Иногда не знаешь, где верх, где низ!

– Это всегда понятно! Можно сказать по-другому – это шаг к духу! А это понятно всегда! Наш разум слишком старательно выполняет своё предназначение, даёт нам возможность существовать, осуществлять наши стремления, создаёт условия для чего-то, а для чего – этого он постичь уже не может. «Для чего» – это уже внутри нас. Разум не знает, что существование – это ещё не всё.

– И какой же шаг вы сделали? – спросил Константин.

– Я видела, что превратилась в какую-то дрянь и что скоро умру. И ничего в жизни больше не будет. Я решила хотя бы умереть по-своему, а не так, как мне предназначено судьбой, высшим разумом или кем-то ещё. Я вернулась в свой внутренний мир, а у него совсем другая логика. И вся моя никчёмная жизнь приобрела смысл.

– Не понимаю, – возразил Константин, – какая же здесь логика? Ваш последний шаг имеет смысл, а предыдущая жизнь – она и осталась такой, какой она была! Как можно задним числом внести смысл в свою прошедшую жизнь?

– Здесь есть одна тонкость! Сейчас я вижу, что вся моя жизнь вела меня к этому шагу, но если бы я этот шаг не сделала, то оказалась бы, что моя жизнь вела меня куда-то ещё.

– Где здесь логика? – недоумевал Константин. – Человек, допустим, делает какой-то случайный шаг в своей жизни, а потом ему кажется, что к этому шагу его подвела вся предшествующая жизнь. Это всего лишь его интерпретация! Он, конечно, может всё что угодно думать о своей прошедшей жизни, но она от этого не изменится!

Он посмотрел на Людвику и понял, что всё может быть не обязательно так – может быть как-то ещё.

Ритмы, которые мы выбираем

Если человек сбился со своего жизненного ритма – он представляет собой весьма жалкое зрелище: и в жизни ему не живётся, и всё-то ему не так. Но пока много раз не собьешься с ритма и не найдёшь его снова, никогда не задумаешься ни о каких ритмах. Найти подходящий ритм – дело не простое, но чаще всё происходит само собой, какие-то события вовлекают человека в свои ритмы. Подхватит такой ритм человека, а человеку кажется, что это его ритм, это он такой и жизнь у него такая. А бывает, что не втягивает человека в водоворот нужных событий, обошёл его стороной «Его Величество Случай», и прозябает человек на задворках жизни. Такой ритм Антонио называл «никакой».

Человек с «никаким» ритмом чего-то ждёт в жизни, сам не знает чего, будто что-то изменится и всё будет по-другому, а сам продолжает жить в случайных ритмах, которые преподносят ему ничтожные обстоятельства.

Антонио менял свои ритмы сам, в отличие от тех, кто эксплуатирует свои удачные ритмы до конца, а потом, волею случая, они в один миг становятся «никакими».

Чтобы нужные обстоятельства возникали, считал Антонио, нужно, ни с чем не считаясь, поддерживать нужный ритм, быть слегка сумасшедшим.

И это у него получалось. Он всегда был в каком-то своём ритме.

Приглашенный оркестр ожидал репетиций, но их не было. Все были на взводе, никто не знал, что нужно будет играть и как. Но пришли и заняли указанные места, чтобы не сорвать мероприятие. В последние минуты дирижёр поймал за руку помощницу Антонио, неадекватно спокойную и какую-то расслабленную, и взволнованно объяснил ей ситуацию.

– Да? Оркестр? – сонно переспросила она.

– Что нам делать???

– Смотрите на него: покажет на вас пальцем – играйте; поднимет ладонь – остановитесь.

– Что мы должны играть?

– Ну, «Калинку-малинку» какую-нибудь! Я сейчас пойду, всё выясню и вам скажу!

И ничего она не выяснила! Мероприятие началось!

– Что будем играть?

– «Калинку-малинку»!!! – раздражённо ответил дирижёр. – Принципиально!

И когда в момент напряженной тишины Антонио торжественно указал пальцем на оркестр, оркестр вразнобой заиграл «Калинку-малинку».

– «Мы играем на свадьбах и похоронах!» – гнусаво прокомментировал Антонио и сделал из своего лица нечто невероятно кислое.

Зал лопался от смеха!

– Какой позор! – прошептал дирижёр.

Антонио издалека махал руками, скакал, кривлялся и гримасничал, изображая нужную мелодию. Всякий раз оказывалось не то! Антонио сокрушался, народ хохотал до слёз, в оркестре никто не смеялся.

– Он из нас идиотов делает! Я отказываюсь играть!!! – воскликнул пожилой саксофонист, дрожа от негодования.

– Всё-ё-ё!!! – как-то неестественно завопил дирижёр и в гневе сломал свою палочку. – Мы уходим!!! Собираемся! К чёрту контракт!

Музыканты стали беспорядочно собираться под хохот публики.

– Что ты сидишь? Я сказал «собираемся»!

– Вон!!!

– Что вон? – дирижёр повернулся.

К нему, как нашкодивший кот, на четвереньках приближался Антонио. Дирижёр не в силах был удержаться от истерического смеха, вмиг переполнившего его от кончиков ногтей на ногах до кончиков седых волос.

– Нам не объяснили… мы приехали за полтора часа… мы думали, будет репетиция…

Антонио со всем соглашался и послушно кивал. Кивал, кивал и кивал! А публика заходилась от хохота!

Когда оркестр наконец-то правильно и даже виртуозно сыграл нужную мелодию, овациям не было конца! Дирижёра восторженно поздравляли, говорили о том, как гениально он разыграл сцену вместе с шутом Антонио.

Ему никто не верил, включая музыкантов оркестра, что эта сцена не была спланирована и отрепетирована.

– Нам-то зачем говорить это?! – сказали музыканты.

– Такие условия контракта! – бросил кто-то.

И всем сразу всё стало ясно, и больше дирижёру никто вопросов не задавал, а он сам перестал говорить на эту тему.

– Ну ты хоть, Палыч, признайся! Ты кричал: «Из нас идиотов делают! Отказываюсь играть!» Знал ведь всё и никому не сказал! Что «нет»?! Ты нас за дураков считаешь? Между прочим, это уже оскорбление!

Антонио никогда ни к чему не готовился, достаточно быть в ритме. И если это сильный ритм, тогда в него впишется всё, что бы ни произошло. Когда выступал «шут Антонио», не было такого времени, чтобы внимание зрителей было не приковано к его выступлению, даже когда он молчал и сидел за столом с кислой физиономией. Он сидел как надо!

И когда все присутствующие звенели бокалами и оживлённо беседовали между собой – у всех было ощущение, что выступление продолжается. Одно его движение могло всё изменить. Некоторые даже спиной чувствовали – опять что-то начинает происходить. С Антонио не мог сравниться никто!

– Давай выпьем за тебя, Антонио! – предложил однажды президент. – Мы с тобой на равных! Никто, кроме меня, этого не понимает. Я один знаю, почему ты самый лучший шут в мире! Ты никогда никого не развлекаешь – ты всегда развлекаешься сам!

За несколько дней до встречи с Людмилой Петровной и Константином Антонио вспоминал Георгия по какому-то совершенно незначительному поводу. Он замечал, что значительные события начинаются с событий едва заметных, которые повторяются с нарастающей интенсивностью. Что-то ещё напоминало в эти дни о Георгии. Именно следуя ритму Антонио решил наудачу «заехать к Георгию».

Константину не верилось, что Антонио впервые за несколько лет посетил квартиру Георгия и именно в нужный момент. Он так и хотел сказать слово «случайно», но не сказал.

В глазах Антонио Константин был похож на воинствующего динозавра. У него не было своего ритма, никакого. Он был тот самый «никакой» и не имел понятия ни о каких ритмах. Его паузы в разговорах, когда ему в голову внезапно приходила какая-нибудь мысль, могли кого угодно вывести из себя. Он не замечал, что у него часто меняется настроение. Слова Антонио о том, что нужно хотя бы немного обращать внимание на своё настроение, он просто игнорировал. Он шёл напролом, раздирая ритмы, сомнения, внутренние противоречия.

День шута

«Я самое жалкое, самое ничтожное существо на свете! Зачем я существую? Почему я не могу пребывать в вечном покое, превратиться в точку, исчезнуть из мира, погрузиться в абсолютное небытие? Мне ничего и ни от кого не нужно. К чему эта мука? Зачем? Я абсолютно беззащитен, я не в силах защитить себя от мира! У меня есть тело, которое может страдать, я могу испытывать боль, недомогания. Мне необходимо дышать, принимать пищу и жидкости. Этого требует моё тело, но не я! Зачем мне всё это? Для физических мучений? Со мной могут сделать всё что угодно!!!

Я могу испытывать душевные муки, у меня легкоранимая чувствительная душа, меня так легко задеть, обидеть. Душевные страдания для меня невыносимы! Для чего я такой чувствительный, для больших страданий? Зачем мне душа? За что мне дана жизнь?

О, боже! Сюда идут! Шаги! Сейчас начнётся пытка! Мой покой будет безжалостно нарушен самым наглым и бесцеремонным образом! Меня будут терзать! Ужас! Скрипнула дверь! Им опять от меня что-то нужно! Сейчас весь мир будет терзать меня!»

– Ваше Величество! Ваше Величество! Не изволите ли проснуться, Ваше Величество?

– У-у-у! – «Вот они, мучения!!!»

– Прикажете ли подать завтрак в постель или ночной горшок?

– У-у-у! Убирайся вон!

– Слушаюсь, Ваше Величество! Но Ваше Величество будет гневаться на меня за то, что я не смог разбудить Ваше Величество к началу казни. Народ на площади, преступники уже доставлены к эшафоту. Прикажете начинать казнь?

– Начинать!

– Может быть, Ваше Величество пожелает кого-нибудь помиловать?

– У-у-у!

– На сегодня назначена казнь сорока бунтовщиков и одного философа!

– Философа?

– Того самого, Ваше Величество, который посмел утверждать, что его, ничтожного червя, и Ваше Величество ожидает одинаковая судьба.

– Завтрак!

– Подать завтрак Его Величеству!!!

– Завтрак Императору!!!

– Почему ты не дрожишь, философ?! Ты небось знаешь, что нас ожидает после того, как наши головы упадут на помост?!

– Можешь не волноваться – хорошего ничего! К плохому ты привык, а если и будет что-то хорошее, то лишь для того, чтобы потом больнее было.

– Ты умеешь утешать лучше священника, – усмехнулся хмурый бунтовщик, – видно недаром тебя казнят!

– А ну-ка, заткнитесь все! – рыкнул стражник. – Идёт глашатай Императора!

– Его Величество, Величайший Император Мира, Завоеватель всех стран и Повелитель всех народов, Дэвид Великолепный повелевает: преступников перед казнью накормить завтраком, философа доставить во дворец к Его Величеству!

– Я слышал, что философия – это наука о мудрости. Как же ты, философ, эту мудрость не усвоил, а так глупо оказался среди преступников, идущих на казнь?

– Во-первых, Ваше Величество, вас кто-то ввёл в заблуждение: философия – это не наука о мудрости, это наука о невежестве!

– Вот как? Зачем же нужна такая наука? Обоснуй свои слова!

– Философия не даёт знаний, она лишь строит предположения, которые либо оказываются неверными, либо их невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Но именно философия показывает людям глубину их невежества и тем самым может способствовать стремлению людей к обретению подлинных знаний.

– Продолжай!

– Во-вторых, я сам пожелал, чтобы мне отрубили голову. Такова моя воля!

– Ты больше похож на шута, чем на философа! Но объясни мне, откуда у тебя такое странное желание?

– Я говорил лишь то, что соответствует истине. А чиновникам не нравится истина, поскольку империя основана на насилии и лжи. Я считаю, что эта империя не имеет права на существование. Она должна быть разрушена! Всё в мире движется, в соответствии с моими представлениями и моей волей. В этом движении есть и моя казнь, и гибель империи. Ничто не может заставить меня поступать не так, как мне бы этого хотелось, на всё будет моя воля. Я должен быть казнён.

– Много ли людей слушало твои речи?

– Совсем немного.

– Кто-нибудь понял тебя?

– Думаю, что никто.

– Откройте балкон! Я буду разговаривать с народом! Я хочу показать тебе истину, философ!

– Слава Императору!!! Слава!!! Слава!!! – Дворцовая площадь дрожала от восторга, охватившего всех, включая приговорённых к смерти.

Император поднял ладонь – воцарилось молчание.

– Кто из вас готов умереть за Империю и Императора?

Площадь захлестнула волна нескончаемого ликования.

– Что скажешь на это, философ?

– Они не понимают! Но достаточно понимания одного человека.

Император снова поднял ладонь.

– Я прощаю тех неразумных, которые сейчас раскаются и поклянутся перед вами, что никогда не будут чинить кровавых преступлений и выступать против власти!

Император покинул балкон, который, казалось, сотрясался от грохота толпы.

– Ты можешь идти, куда тебе вздумается, философ! Твои рассуждения смешны!

– Я не прошу милости!

– Ты не заслужил смерти! Просишь ли ты её у меня?

– Истина осуществляется без просьб!

– Я мог бы запереть тебя в дом для умалишённых, но хочу посмотреть, насколько сильна твоя воля. Ты можешь надеть костюм шута, пойти на площадь и просить, чтобы тебя казнили. В костюме шута перед собственной казнью ты можешь излагать людям все свои идеи, никто тебя не остановит! Но вряд ли у палача поднимется рука на невинного человека, у которого помутился разум!

– Благодарю вас, Ваше Величество!

– И всё-таки странно! Ты знаешь, что толпе твоя истина не нужна! Так зачем всё это?

– Это моя прихоть!

– Прихоть??? Так это прихоть!!! Ха-ха-ха-ха!!! Чудесно! Чудесно! Это я могу понять! Ты очень меня порадовал, философ! Ты не скучный человек!

– Почему прекратился смех?

– Ваше Величество, один из помилованных преступников отрубил шуту голову! Преступник схвачен! Прикажете его казнить или отпустить на волю?

– Всё равно! Это не имеет никакого значения!

В хрониках говорится, что через шесть лет после описываемых событий Империя Дэвида Великолепного распалась на несколько отдельных самостоятельных государств. По приговору сената бывший император был казнён на Дворцовой площади. Известны его последние слова: «Палач! Отруби мне голову! Такова моя воля!»

Опять космос

– Мне не нужны все эти преобразования! Я хочу лишь знать точное расстояние от поверхности Земли до границ вашей Ассоциации в километрах! Только цифру!

Капитан объяснил мне, что это за цифра.

– Спасибо, Капитан! Такой информации о размерах числа мне вполне достаточно!

Больше я подобных вопросов не задавал. Что-то есть неправильное в цифрах, как-то они плохо действуют на всё живое в человеке. У меня даже заболел живот и испортилось настроение.

Я смотрел на бесстрастного Капитана.

«О чём он думает, всё зная и просчитав каждый волос на наших головах?»

Я почувствовал себя очень тоскливо среди всего слишком разумного и попросил Капитана скопировать бутылку хорошего грузинского коньяка, которая стояла у меня в шкафу на кухне, и пару бокалов.

– А что, Капитан, ни выпить ли нам коньячку?! – предложил я ему.

Капитан поблагодарил и вежливо отказался. Конечно, ему нельзя! А то он такого может натворить, что мало не покажется! Да и физиология у него какая-то другая, более разумная, чем наша. Наверно, если бы он выпил, то каждая разумная молекула его тела забила бы тревогу: «Неразумный поступок!» И каждая молекула коньяка была бы ещё во рту изолирована и преобразована во что-нибудь чрезвычайно полезное.

Но на лице Капитана в тот момент возникла кислая улыбка. Так она на его лице и осталась. Теперь он, может быть, миллион лет будет ходить с кислой улыбкой на лице от того, что отказался от коньяка. А кто ему ещё предложит такое в этой сверхразумной суперцивилизации? Никто! Это был единственный случай в его жизни! За миллионы лет!

Капитан мне всё рассказал о человеческих генах. Всё – это, конечно, преувеличение. Я имею в виду то, что мне было интересно. Я могу указать Капитану на любого человека – и тут же в пространстве, как на экране, появится генный портрет этого человека, сделанный на основании характеристик всех его генов, со схематичным описанием его ментальности. Да! Наша психика, наша ментальность полностью определяется нашими генами. А изменения в генах происходят автоматически, в зависимости от изменений окружающей среды. Так считают они.

Смешно! Взгляды, склонности, убеждения, типы восприятия и эмоциональных переживаний, типы предпочтения судьбы и жизненного сценария – всё это в нас запрограммировано, а мы этого и не знаем и считаем чем-то своим.

Благодаря исследованиям генов им не надо дёргать ни за какие рычаги, чтобы управлять, например, этой «летающей тарелкой», достаточно даже не подумать, а просто захотеть. Я таким способом теперь делаю записи в своей тетради. Вот и поспорь с ними!

Ментальностью можно управлять, можно её конструировать! Получалось, что все мы марионетки, которых можно дёргать за верёвочки, а мы будем поступать строго в соответствии с обстоятельствами.

– Не крутите мне мозги, Капитан, – сказал я ему в конце концов, – я не робот!

Он улыбнулся своей кислой улыбкой и сказал, что чем совершеннее гены, тем более разумно поступает человек, его деятельность более предсказуема, и ему легко существовать в сложноорганизованном обществе. Но у нас гены дикие, так как нами никто не занимается. С их точки зрения, наша культура неразумна и хаотична. Мы вроде как юные сорняки в этой галактике.

Видимо, в ответ на моё предложение выпить коньяку Капитан обратил моё внимание на рассекреченные архивы. Каждый раз, когда у них меняется правительство, обязательно какая-нибудь секретная информация делается доступной для всех.

– Эта информация держалась в секрете больше времени, чем какая-либо другая, – объяснил Капитан.

Мне стало интересно. Это была старинная притча.

Преодолев все трудности пути, странник отыскал пещеру, в которой жил мудрец.

– Что привело тебя ко мне? – спросил старец.

– Я хочу знать, как устроена Вселенная.

– Представь себе, что ты сядешь за парту, имея безграничное терпение и неутомимое внимание, а всезнающий учитель в течение миллиардов лет будет непрерывно объяснять тебе сложнейшие вещи на пределе возможностей твоего разума. Но в это время Вселенная не будет стоять на месте, она живёт, и ты должен будешь улавливать в своём понимании всеобщие закономерности изменения взаимосвязей важнейших процессов и явлений, происходящих во Вселенной. Этого ли ты желаешь? Или тебе достаточно узнать кое-что из законов Вселенной, чтобы решить свои проблемы?

– Я знаю, что мудрый человек может дать простой ответ на самый сложный вопрос. Что касается моей жизни – она мне безразлична.

– Хорошо. Я сберегу твоё время. Задай свой вопрос!

– Как устроена Вселенная?

– Никак!

Представим себе, что у нас на Земле была бы общедоступной информация о простейших способах изготовления смертоносного оружия. Например, о том, как каждая домашняя хозяйка на своей кухне или неуравновешенный подросток в подвале своего дома в течение нескольких минут могли бы изготовить водородную бомбу из подручных средств. У нас такая информация считалась бы крайне опасной, и её постарались бы засекретить.

У них такого рода информация не считается опасной. Разумные люди! Но все их правители, начиная с древнейших времён и до наших дней, держали в секрете эту старинную притчу! Чем же она так опасна?

– Эта притча бессмысленна! – сказал Ааир. – Все знают, что Вселенная устроена очень и очень сложно, и по этому поводу ни у кого не возникает никаких сомнений. Концепции строения Вселенной постоянно совершенствуются, над этим работают лучшие умы нашей Ассоциации. Мудрец просто пошутил над странником!

– Но почему эта притча держалась в секрете?

– Возможно, считалось, что она может негативно повлиять на незрелые умы. Разве ты видишь в этой притче хоть какой-то смысл?

– Пока не знаю, но притча мне нравится! Если мы будем познавать Вселенную только при помощи разума, то мы не узнаем, как она в действительности устроена, – это наш разум будет её по-своему «устраивать», и так будет продолжаться бесконечно.

– И ты по-прежнему будешь утверждать, что «познавший себя – познал Вселенную», что «познать Вселенную можно, не выходя со двора своего дома»? Это очень поэтично, но у тебя есть возможность увидеть людей более разумных по сравнению с вашим человечеством, увидеть их достижения. Они действительно очень продвинулись в познании Вселенной! Можно ли их сравнивать с вашим философом, который, скорее всего, считал, что Земля плоская? Он познал Вселенную и продолжал считать, что Земля плоская? Скажи, Георгий, что же он познал?

Антонио закончил чтение, поскольку Людвика уже приготовила бутерброды. Они сидели у небольшой речки. Пахло рекой, травами, и в голубизне неба растворялись перистые облака.

– Хорошо! – сказал Константин, глядя вдаль.

На разные голоса стрекотали кузнечики, дул легкий ветерок.

– Мне кажется, что вот это облачко находится сразу в нескольких мирах, и не только мы одни его видим, – сказала Людмила Петровна.

Они ездили разговаривать с «Бабой Матрёной». Зеркало отвечало на заданные вопросы не прямо и неоднозначно. Чаще всего они находили каких-то необычных людей и о чем-нибудь с ними беседовали. Вот, например, «Баба Матрёна» в раннем детстве потерялась в лесу и какое-то время воспитывалась в стае волков. Живёт в деревне как обычная крестьянка. Разговаривает с дикими и домашними животными.

– Животные-то поумнее людей будут! Люди всё мечутся, живут долго, а всё равно ничего не успевают понять. А животные всё понимают.

– А что понимают? – спросил Константин.

– Всё! – ответила Матрёна, выразительно глядя Константину в глаза.

– И все животные всё понимают?

– И звери, и птицы всё понимают, все живые существа! Только люди ничего не могут понять! Всё ищут того, что им не дано, а то, что им природой дано, – этим пренебрегают.

Она выглядела очень естественно здесь, в своём царстве, среди русской природы, в резиновых кедах, которым не меньше двадцати лет, без шнурков, на босу ногу, в таком же плаще. Она сливалась в единое целое с хаосом русской деревни, с обломками цивилизации в виде покорёженного ржавого автомобильного кузова, с мордочкой бурёнки Степаниды и стрёкотом трактора на краю бескрайнего поля.

«Наверно, у неё и другой одежды-то нет», – подумал Константин.

Она угощала ботвой от моркови зашедшую к ней в гости на огород бурёнку Степаниду, такую же, как она сама. Поговорили. Попрощались. Корова ушла.

«Баба Матрёна» поблагодарила Людмилу Петровну за деньги, сказала, что будет теперь на них покупать хлеб и «баловать» животных и птиц. Такое вот пиршество «Бабы Матрёны»!

Посмотрев на Людвику, Константин подумал:

«Неужели и она вот так, одна среди кошек где-то в горах?»

Они попрощались с Матрёной и шли к машине.

– А в прежние времена её бы считали колдуньей, – сказала Людмила Петровна, – или святой, если бы она в церковь ходила и крест носила.

– Я сейчас! – Константин побежал обратно, к Матрёне.

– Я забыл спросить! А в Бога вы верите?

– Жалко мне вас всех! – вздохнула «Баба Матрёна».

– А может быть, это иллюзия такая бывает, когда человеку кажется, что он всё понимает – весь мир, всю Вселенную, а на самом деле это просто чувство такое? – рассуждал Константин, лёжа на траве.

– Точно! Разновидность тихого помешательства! – жуя бутерброд, Антонио поднял вверх свой глубокомысленный палец.

Светский бал

Всё было очень зрелищно! Сверкало, блестело и происходило без видимых причин. Звучала ритмичная приятная музыка, возникающая прямо из чувств и настроений присутствующих. Конечно, Капитан мог бы всё объяснять, но Георгий решил, что важнее получить своё впечатление без каких-либо комментариев.

Живая фантастика! Чего стоит хотя бы бассейн-фонтан с его непрерывно меняющимися композициями! Не подчиняясь физическим законам или играя с ними, потоки разноцветных вод в соответствии с музыкальными ритмами перетекали в сложнейшие фигуры или архитектурные сооружения, рассыпаясь в фигурные брызги, носились над зеркальной поверхностью бассейна. Фигуры из воды и света, похожие на наших русалок, нимф и сатиров, устраивали танцы и вновь превращались в тихие или бурные воды. А то становились туманом и сновали среди людей в виде скучающих официантов с подносами. Но напитки разносили настоящие.

Из воздуха тоже возникали фигуры, похожие на наших героев мультфильмов. Только это были настоящие плотные фигуры. Капитан, видя недоумение Георгия, что-то говорил о преобразовании каких-то полей и энергий, но Георгий и не думал в этом как-то разобраться. Ему было непонятно, как они отличают друг друга от этих поддельных фигур. Капитан сказал ему, что с этим у них нет никаких проблем.

Настоящие люди были не совсем настоящими. Это был маскарад из живых человеческих тел. В жизни у них другие тела. Эти настоящие человеческие тела были выращены или изъяты из дикой среды специально для одного бала-маскарада. Они одноразовые.