Повеситься в раю

Умеют же люди находить себе занятия по душе! Конечно! Не за своих же знакомых душой болеть!

Он был в круглых очках, кипе, и иногда поглаживал свою почти седую бороду. На тумбочке лежал двойной свиток Торы с закладкой в виде металлической руки. Напротив сидел Иисус, а чуть в отдалении Скомарохов.

– Я знаю, почему прошлым разом вы появились именно среди евреев. Потому что все народы со временем войдут в царство божие, и разумные народы, и те, что сейчас совсем ещё дикие, но последним будет еврейский народ.

– Как? – от удивления проявил несдержанность Скомарохов. – Среди евреев так много талантливых, умных людей! Почему последним?

– Я Мойша Рабинович, мне 77 лет. У меня есть свой дом, хороший дом. У меня есть жена, дети и внуки. Я не бедный человек, меня уважают, и я мог бы свои последние годы наслаждаться жизнью в своём доме. Почему я предпочитаю находиться здесь, а не в своей семье? Вы думаете, я сошёл с ума?

Скомарохов пожал плечами.

– Все пожимают плечами, а я сижу здесь и плачу за свой народ. Да, среди евреев талантливых и умных, возможно, больше, чем среди других народов. Всё дело в воспитании. Вот среди русских, например, умные люди появляются не благодаря воспитанию, а вопреки вашему воспитанию, Скомарохов.

– Вопреки нашему воспитанию? – переспросил Скомарохов.

– Можете не пожимать плечами, я не про вас говорю. Именно вопреки бездарному воспитанию становятся умными, пробиваются талантливые. У нас всё иначе. Правильно воспитанный еврей становится умным, хитрым и изворотливым. Иначе наш народ не смог бы выживать во враждебном окружении. Нас бы просто уничтожили.

Старый еврей вздохнул и погладил рукой тору.

– Евреи научились быть умными, чтобы выживать в агрессивной среде, но никто и никогда не учил евреев, как нужно жить в атмосфере любви. Всегда нужно было бороться за выживание. И вот я сейчас здесь, поскольку в моей семье тоже агрессивная среда, при всём внешнем благополучии.

Мойша показал на Тору и сделал жест, который Скомарохов понял как «минимум».

– Хоть сколько-нибудь она учит этому?! Тора здесь бесполезна. Мой народ не умеет жить в неагрессивной среде и сам создаёт агрессивную среду даже внутри семьи. Я здесь чувствую себя комфортнее, чем в собственной семье.

Больше всего я ценил свой ум и интеллект, как и раввины две тысячи лет назад. Ваше учение казалось тогда невежественным, и только невежественные люди могли следовать за вами. Если бы еврейский народ последовал за вами, то как бы он смог существовать в агрессивной среде? И сейчас, когда на земле миллионы христиан, царство небесное не приблизилось и на йоту. Я понимаю, что не вы создавали христианскую церковь. Церкви создают политики для своих политических целей. А ничто, как известно, не выше сути своей.

Но вы возвещали миру приближение царства небесного, а я знаю, что царство небесное должно прийти, иначе бессмысленно существование всех народов на земле. Но я попытался создать маленькое царство любви внутри своей отдельно взятой семьи, и что же? В итоге я скрываюсь здесь от своей горячо любимой семьи, где все друг друга страстно любят. Всю силу своего ума, все старания я направлял на то, чтобы расцвела любовь в моей семье, но намного проще мне было бы построить финансовую империю.

– Конечно трудно, с вашим-то характером! – усмехнулся Скомарохов.

– Что да, то да, – ответил Мойша, – характер у меня не из приятных, в противоположность вашему. Вы общительны, обаятельны, всеми любимы. Только вот жена ваша почему-то бежит от вас как от чумы.

– Это другой вопрос, – сконфузился Скомарохов.

– А я не жду другого ответа. Так вот, мой дед был деловым партнёром Соньки Золотой Ручки. Это была умнейшая женщина. Её сгубила любовь к ничтожнейшему человеку. Из-за любви Сонька потеряла свой разум и в конце концов погибла. Две тысячи лет назад еврейский народ потерял бы разум, если бы последовал за вами. Между разумом и любовью всегда есть противоречие, как его ни сглаживай. И весь христианский мир был бы давно уничтожен, если бы жил в любви, согласно вашему учению. Этого не происходит потому, что на самом деле никто за вами не следует. Все только стремятся или делают вид, что стремятся, но мало кто имеет веру хотя бы в один карат.

Он опять скорбно вздохнул.

– Я много думал. Я думаю всю жизнь. Чем сильнее разум, тем труднее отказаться от него и сгореть, как мотыльку, в царстве любви. Скажите мне, пожалуйста: почему существует противоречие между любовью и здравым смыслом? Ведь Бог должен был это как-то предусмотреть. И что теперь с этим прикажите делать?

– Где вы видите царство любви? – спросил Иисус. – Только сумасшедшие могут говорить об этом, не видя, что происходит вокруг!

– Как? Но вы же сами говорили, что приблизилось царство небесное!!! В книгах написано!

– Не верьте тому, что написано. Я отказываюсь от всех своих слов!

Тут прямо за окном, сверкнула молния, и одновременно прогремел сильнейший гром. И тьма на несколько мгновений опустилась вокруг.

– Я разочарован в людях и не буду больше ни перед кем распинаться, что-то доказывая. Всё это, как вы видите, бесполезно. – Иисус встал, показывая, что беседа закончена.

– Всё бесполезно и бессмысленно, – ошарашено пробормотал старый еврей, – и царство любви не наступит никогда, даже в моей семье.

– Никогда, – подтвердил Иисус и направился к выходу. А Скомарохов поспешил выйти из палаты.

– Что же мне делать? – спросил старый еврей.

– Страдайте! – ответил Иисус, повернувшись снова к Мойше.

– За весь еврейский народ?

– За весь еврейский народ.

– Спасибо! Это очень щедрое предложение! Буду продолжать страдать.

– Вы не умеете страдать.

– Как?! А чем же, по-вашему, я занимаюсь здесь всё это время?

– Страдать нужно осознанно. Я рекомендую вам страдать натощак три раза в день перед едой по тридцать минут и вечером перед сном не менее полутора часов. И ни в коем случае не размышлять! В счёт идёт только Чистое Страдание!

– Вы, конечно, шутите?!

– Как бы я ни шутил и что бы я ни сказал, мои слова – это сама истина. Я не могу сказать ничего, кроме истины.

ОТВЕТ АДМИНИСТРАЦИИ

В больнице отключили электричество, и это вызвало бурю эмоций. Был светлый летний вечер. Отключение электричества пока отразилось только на приготовлении ужина. Было объявлено, что ужин переносится на неопределённое время.

В телевизионный холл стекался народ. Пронёсся слух, что сам Барабайс – главный электрик – страны прибыл в больницу, чтобы лично отключить электричество. Дмитрия это очень развеселило. Он заметил Станислава, стоящего у окна в коридоре, и подошёл к нему, чтобы поделиться новостью. В этот момент Станислав поспешно отпрянул от окна.

– Кого вы там увидели? Случайно не Барабайса? – со смехом спросил Дмитрий.

– Барабайса!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Дмитрий. – Барабайсу, конечно, делать больше нечего!Хлебом не корми – дай отключить свет в психушке!

Дмитрий сам посмотрел в окно. Во дворе стоял человек, которого довольно-таки часто можно было увидеть на экранах телевизоров. В этот раз Барабайс был одет в какие-то брезентовые штаны и рабочую куртку. Он деловито отдавал распоряжения рабочим, которые откапывали какой-то кабель. Увидев в окне Дмитрия, Барабайс, ехидно улыбаясь, помахал Дмитрию рукой.

И в этот момент где-то рядом сверкнула молния и одновременно прогремел сильнейший гром. Барабайс от неожиданности сел на четвереньки и отполз на несколько шагов в сторону.

Дмитрий повернулся к Станиславу, стоящему в стороне от окна.

– Действительно, очень похож, прямо вылитый Барабайс!

– Дима, он не просто похож на Барабайса – это и есть Барабайс.

– Но, Станислав…

– Я с ним знаком и неоднократно встречался – это он!

Дмитрий снова посмотрел в окно. Барабайс в рабочей спецовке поспешно садился в правительственный автомобиль.

– Уезжает, – сказал Дмитрий, и Станислав тоже взглянул в окно.

– Если бы мне кто-то рассказал, то я бы не поверил. Хорошо, если он меня не узнал.

– Это ему нужно бояться, чтобы его не узнали!

И оба отправились в телевизионный холл, где начинался стихийный митинг. Пророк Дядя Ваня терпеливо ждал, когда все рассядутся на свои места и наступит тишина.

– Братья мои… И сёстры, – добавил он, заметив Эллочку, – сегодня наш воин Самурай нанёс поражение самому Дьяволу! Он ударил в самое сердце Дьявола – убил мерзкую муху и тем самым уничтожил Долговязого! – Торжественным жестом Дядя Ваня указал на Самурая: Великий воин – Самурай!

Раздался грохот аплодисментов и выкрики:

– Ура Самураю!

– Слава Самураю!

– Мочить их всех, гадов!

– Да здравствует Самурай!

Самурай, не привыкший к такому вниманию, слегка покраснел. Он встал и с достоинством поклонился, видимо, так, как это делали древние самураи, и сел на место. Со всех сторон к нему тянулись с рукопожатиями.

– Это переломный момент в подлинной истории России, – продолжал Дядя Ваня, – и маглы об этом, конечно, ничего не знают. Но дебилы ещё сильны! Они продолжают свои дебильные игры с отключением электричества, с выборами и с собственностью! Почему они отключили нам электричество?

Мимо неудачно проходил Владимир Карлович, он решил, что этот вопрос относится к нему и счёл своим долгом ответить:

– Что касается отключения электричества! Администрация больницы занимается этим вопросом и лично главврач. Это недоразумение, больница исправно оплачивает все счета, и скоро всё разъяснится. Просьба сохранять спокойствие!

– А где же Долговязый? – выкрикнул кто-то из больных.

– Больной, которого вы называете Долговязым, сегодня сбежал из больницы в состоянии острого кризиса. Он случайно забрёл в одно из правительственных учреждений, с ним там случился сердечный приступ, и он умер. Скоро его привезут в наш морг. Так что сохраняйте спокойствие! – И Владимир Карлович удалился, изображая деловую походку.

Врачи считали неприемлемым для себя присутствие на выступлениях Пророка Дяди Вани, но в обязательном порядке и с большим удовольствием слушали пересказы этих выступлений от младшего персонала, воспринимали их как анекдоты и цитировали на пятиминутках. Владимир Карлович на этот раз поспешил удалиться ещё и для того, чтобы избежать скользких вопросов, на которые он сам не знал ответов.

Было непонятно, как сбежал Долговязый. Почему из тщательно охраняемого правительственного учреждения, где он каким-то образом оказался, сразу же позвонили в больницу и попросили не поднимать излишнего шума. Откуда они знают жалкого дебила, который двух слов не мог связать? И ведь документов при нём никаких не было! И почему в больницу приехал такой высокопоставленный чиновник, чтобы лично отключить электричество?

«Опять я общаюсь с людьми как дебил!» – огорчался Владимир Карлович.

А Дядя Ваня тем временем продолжал:

– К сожалению, все маглы таковы. Они не хотят видеть реальность, они щадят свою психику, они боятся преступить грань нормального человека. Мы преступили эту грань и мыслим свободно! Только мы можем противостоять дебилам в стране! Возможно, поэтому к нам сюда и явился Иисус Христос! А где как не здесь он может быть понят?! Где как не здесь он может найти себе последователей и учеников?! Если бы маглы знали, что явится Иисус Христос, то они бы заранее написали для него речи, как будто они лучше его знают, что он должен сказать, что он должен сделать и как он должен поступать в каждом отдельном случае! Они бы расписали, что он должен делать по протоколу, как расписывают каждый шаг президента или папы Римского. Не выйдет!

– Правильно!

– Иисус с нами!

– Мочить дебилов!

– Какие маглы тупые!

– Маглы принимают правила жизни, навязанные дебилами, – продолжал Дядя Ваня, – и живут по ним. Они считают, что такова жизнь! На самом деле это дебилы придумали такие правила жизни, по которым сама жизнь человека стала издевательством над его разумом!

ДВА ЕВРЕЯ

– Ты здесь один, Моисей? – в палату зашёл Михаил Иосифович.

– Не задавай идиотских вопросов. Что я тебе должен ответить, что здесь Феликс Дзержинский под кроватью?!

– Как ты себя чувствуешь?

– Миша, ты представляешь, он отказался! От всех своих слов отказался!

– Кто отказался?

– Иисус Христос отказался от всех своих слов! Ты понимаешь? Христианства больше не существует! Это покруче развала Советского Союза!

– Не мог он отказаться!

– Как не мог?! Гром гремел, молния сверкала – отказался! Он-то как раз и смог. Это папа римский не смог бы ничего подобного себе позволить, но он не папа римский!

– Но он и не утверждает, что он Иисус Христос.

– И не отрицает этого! Ведёт себя как вор в законе перед телекамерой. Я сразу понял, что это он! И сразу пришёл поприветствовать его, как бывшего знаменитого соотечественника. В тот раз он был неучем и голодранцем, вечно прикалывался, ездил на осле, отца своего не признавал за отца, семью игнорировал. Откуда и пошло неуважение родителей. И сейчас прикалывается! Не то что родителей знать не хочет – от своей биографии отказывается! В психушке тусуется. Конечно, это он!

– Какой же он национальности?

– Ясно какой! Если он поедет в Израиль, то там все будут считать его русским. Можно не сомневаться: Иисус Христос – русский!

– Опять он хочет всех нас подставить, как в прошлый раз. Почему он именно тебе сказал, что отказывается от всех своих слов? Если ты будешь говорить об этом, то потом все скажут: «Это Мойша Рабинович разрушил христианскую церковь!» Тебе это надо?

– Я никому не скажу. Но как же так? Столько народу будет ходить в церкви, и всё напрасно?!

– Это их проблемы! В конце концов, в церкви-то они ходят. Так они уже получают своё!

– Постой! А вдруг и наш Бог отказался от своих слов, и Тору теперь читать бесполезно? Иисус сказал не верить всему тому, что написано.

– Тора – это документ. А ты сам знаешь, как трудно изменить в документе хотя бы одно слово!

– Да, ты прав. Везде бюрократы!

ТАНЕЦ ДУХА И УЖИН ПРИ СВЕЧАХ

– Что вы поняли обо мне? – спросил Иисус.

Это был последний вечер пребывания Иисуса в больнице. На следующий день было запланировано подписание договора между Иисусом и Станиславом и представление Иисуса в финансовой компании Станислава. Завтра же Станислав должен будет снова вернуться в больницу на семь банковских дней.

Света в больнице по-прежнему не было. Все больные, за исключением лежащих в «элитке», уже поужинали и готовились ко сну. В элитной столовой ужин начался значительно позже – ждали, когда привезут свечи на высоких подсвечниках. В полумраке столовой свечи горели ровно, слегка потрескивая и создавая на стенах причудливые тени. Эллочка чиркнула спичкой и зажгла высокую массивную свечу в центре стола.

– Я хочу сказать, – начал Скомарохов, – я так переполнен впечатлениями, что их хватило бы на несколько моих жизней! Я не понимаю, как такое количество смысла помещается на таком незначительном отрезке времени. Когда я смотрю на вас, я понимаю истинность каждого слова, чувствую таинственную разумность каждого жеста, и мне начинает казаться, что я понимаю сокровенный смысл непостижимого. Но, когда я сам начинаю думать, рассуждать, анализировать, – всё смешивается, и возникают противоречия, которые я не могу разрешить.

Одним людям вы говорите одно, другим нечто противоположное по смыслу, но я чувствую истинность и того и другого! Но мой ум тонет в противоречиях, и я, пока что, ничего с этим не могу поделать. Вначале меня поражала ваша мудрость, потом она стала мне казаться естественной, как воздух. И тут я был поражён ничтожным разумом обычных людей. Это страшное убожество! И это самое сильное впечатление во всей моей жизни! Почему люди сами хотят жить ничтожной и безумной жизнью?! Для меня это неразрешимая загадка. Вы беседуете с ними и легко разрешаете все противоречия, все их смешные проблемы тут же исчезают. Они счастливы, но я с ужасом понимаю, что они сами тут же начинают создавать себе новые проблемы. Люди хотят быть убогими!

– Почему вы говорите обо всех людях? Скажите же что-нибудь о себе.

– Я увидел свет подлинного разума. Я записывал всё в свой блокнот. Этот свет разума я буду нести людям!

– Свет разума вещь очень тонкая, и если я вам не смог его передать, то что же вы будете передавать людям? А слова можно понимать по-разному. Каждому слову есть своё место и время. Пересказанные слова – мёртвые слова. Не лучше ли самому стать вначале подлинно разумным?!

– Я буду к этому стремиться всеми силами и всей душой! – заверил Скомарохов.

Потом заговорил Станислав.

– Раньше я видел вокруг себя только мерзкий мир, – Станислав вздохнул и поправил очки, – в котором никому нельзя доверять. Сожрут тут же! А доверяют другим только безнадёжные глупцы, которые поплатятся за своё доверие.

Дружба, товарищеские отношения, хорошее партнёрство – всё это тоже имеет место, но всегда можно доверять только до каких-то определённых пределов. Когда идёт борьба за деньги, за собственность, никогда невозможно заранее знать, на что может пойти человек ради денег, особенно ради больших денег.

Я перестал доверять всем. Я давал волю своей безудержной фантазии и всех подозревал в предательстве, измене и подлых замыслах. От этого я чуть было не сошёл с ума, у меня появились навязчивые мысли и действия… Теперь всё изменилось! Я уже говорил, что доверяю вам абсолютно. Так, как доверяют дети. Оказалось, что доверие – это великое благо! Во мне нет ни малейшего беспокойства. Вы будете смеяться, но я даже дышать стал иначе. Правда! В прямом смысле, я это сегодня заметил. Это потому, что я стал доверять самой жизни!

Раньше, когда я не доверял жизни, я постоянно ждал от неё каких-то подлостей, и это отравляло всё моё существование. Что я мог с этим поделать? Доверия-то не было!

Сейчас у меня с моей жизнью что-то вроде любовного романа. Я в неё влюблён, и она отвечает мне тем же. И что бы моя жизнь мне ни преподнесла – я этого не боюсь.

– Ах, милый! Как ты хорошо сказал! – Эллочка бросилась к Станиславу и расцеловала его. – Любовный роман с жизнью – это чудесно! Ты примешь меня в эту компанию?

– Ты часть моей жизни! Простите! – покраснев, сказал Станислав, – я пока что не привык к таким откровениям.

– Не стесняйтесь! – с улыбкой произнёс Иисус. – Это хорошо, что вы сказали об этом. Это укрепит ваше понимание, оно ещё очень несовершенно, а тонкие чувства очень изменчивы и не поддаются произвольному воспоминанию. Их легко потерять, а потеряв, их нужно искать заново.

Совсем иной была речь сурового Самурая.

– Когда я был в состоянии клинической смерти, я много чего видел, но потом стал всё забывать. Вас я сразу узнал, как только вы вошли в палату, хотя там вы выглядели совсем по-другому. – Самурай был подобен окаменевшему воину и смотрел прямо в глаза Иисуса. Иисус не улыбался.

– Ты, Станислав, – Самурай бросил взгляд в его сторону, – говорил, что твоя среда финансистов – это мерзкий мир, а я специалист по разборкам. Должен же и разборками кто-то заниматься. Это когда пошла непонятка и все хотят мочить друг друга или нужно выбивать деньги. Я работаю в крайних ситуациях.

Я уже не помню, что я должен был исправить в своей жизни, но то, что я изменился – это факт. Стал спокойным, стал рассуждать здраво. Могу сказать, что если бы не моё спокойствие и рассудительность, то трупов было бы гораздо больше. Это я не отчитываюсь – это так.

– Выходит, вы были знакомы! – вставила Эллочка.

– Знакомы! – вздохнул Самурай. – Что я понял? Если человек не ценит доброту, то с ним нужно обращаться сурово, иначе он может много бед натворить. Зверю нужна палка, и другого языка он не понимает. Все видят в тебе любовь, а я увидел ещё и суровость по отношению к некоторым. И для них это благо. Но я видел в жизни много жестокости, жестокости к неповинным людям. Мне непонятно, почему Бог допускает к людям излишнюю жестокость. Я с этим не согласен.

– Бог был несправедлив с вами или излишне жесток? – спросил Иисус.

– Нет. Со мной всё правильно, но я говорю о других.

– Других не существует! У каждого человека свои взаимоотношения с Богом, и в этих отношениях третьи лица не участвуют. Если Бог показывает вам жестокость, то, может быть, он этим хочет вам что-то сказать?

– Мне этим что-то хочет сказать?

– Конечно! Всё то, что вы делаете, и всё то, что происходит с вами в ответ, – это ваш диалог с Богом.

– Я подумаю над этим,– сказал Самурай. – И ещё, – спохватился он, – здесь я встретил духовно близких людей. Только ради этого мне стоило жить. Я понимаю, что это благодаря вам. Спасибо, Иисус!

Иисус улыбнулся.

– Я чувствую, теперь мне нужно что-то сказать, – начал Альфред. – Нам всем очень повезло – мы увидели то, чего нет в обычной жизни. И знаем теперь, что это не миф и не сказка. Это то, к чему мы должны прийти. В вас я увидел безграничный океан спокойной энергии. Только оттого, что я увидел ваше лицо, у меня прекратилась тяжкая депрессия. Но в поисках истины человеку не может помочь никто, он должен найти эту истину сам, и надежда на кого-нибудь ещё – это великое препятствие! Я предпочитаю состояние полной безнадёжности.

Альфред отпил из своего стакана глоток газированной воды, поморщился, как будто это была водка, и продолжал:

– В последние годы я забыл, как можно быть успешным, мне ничего не удавалось сделать, хотя всякий раз я старался до самого конца. Постоянные неудачи сделали меня истериком. Да, у меня свои отношения с Богом. Мне кажется, что меня он очень не любит. У меня было впечатление, что кто-то специально подстраивает мне неудачи на каждом шагу, за что бы я ни взялся. А краткие моменты, когда мне казалось, что дела налаживаются, были только для контраста, чтобы следующая неудача ещё сильнее втоптала меня в землю.

Альфред поднял свой бокал вверх и посмотрел сквозь него на пламя свечи.

– Вот на этой оптимистической ноте мне нужно было закончить своё выступление, но два дня назад произошло некоторое событие. Я потерял надежду. И заметил, что можно действовать, абсолютно ни на что не надеясь. Как совершенный бог! Во мне что-то умерло. Мне стало всё равно, что обо мне будут думать люди, их игры ума меня больше не волнуют. Они во мне не могут отразиться, этого во мне уже нет.

– От чего же умер Максимыч? – спросил Иисус.

– Он умер от сердечного приступа. Я хотел его убить, но он умер сам.

– Он умер от одного вашего взгляда. Вы не знаете своей теперешней силы. Имейте в виду, обратного пути к этим играм у вас уже нет.

– Однако! – сказал Дмитрий. – Все начинают с вас, а заканчивают своими проблемами. Очень показательно! Это потому, что человек соткан из проблем. У вас их нет, поэтому о вас и сказать-то толком никто ничего не может. То, что вы всё-таки существуете, – это фантастика! Вы уже не такой, как все мы. Раньше я пытался представить себе свою жизнь до конца. Было много разных вариантов, но ни один из них мне не нравился. Но если бы я не увидел вас, то и представить не смог бы.

– Никто не может представить, пока не увидит, не только ты, Дима, – сказал Альфред, – прости, что я тебя перебил. Я в этом деле могу считать себя специалистом, я видел много икон – близко ничего нет. Если в самом художнике чего-то не хватает – никакая фантазия не поможет.

– А что вы думаете о Софьином рисунке? – спросил Иисус.

– О Софьином? – изумился Альфред – надо же! Я забыл о нём!

После того как все посмеялись над Альфредом, Дмитрий продолжил:

– Я ещё хочу сказать вот о чём. Все христиане стремятся попасть в некий рай. Не нужны поиски истины, стремление к мудрости – делай всё, как учат, и попадёшь в рай. По-моему, рай – это ужасная чушь! Что, в раю их сущность изменится? Допустим, в раю все они будут молодыми и красивыми, но кто им сделает золотые характеры? Вот в это я ни за что не поверю! Я знаю некоторых таких верующих. Если бы я вместе с ними попал бы в этот рай, то мне было бы там весьма отвратительно! Я бы сбежал оттуда куда-нибудь ещё.

– Значит у вас проблема с раем? – засмеялся Иисус. – Вы боитесь туда попасть? Но если не захотите, то не попадёте. Это я вам обещаю!

– Но он всё-таки существует?

– Иллюзорный! Рай всегда иллюзорен. Истинный рай на земле!

– Вот это да! – теперь изумился Дмитрий. – Это как в анекдоте про светлые и темные полосы жизни! Значит, это у нас светлая полоса! А мы-то этого не понимаем, думаем, что тёмная! Вон Альфред всё время считал, что мы в аду живём, а оказалось – это ещё рай!

Все опять рассмеялись.

– У каждого человека есть в резерве возможность легкого решения всех своих проблем, – сказал Иисус, – но человек боится своей лёгкости и силы больше, чем бед и несчастий. Он боится потерять старые ориентиры, когда вдруг оказывается в счастливом расположении духа. Отваги, чтобы двигаться вперёд, хватает только у тех, кто ищет, и в счастливом расположении духа оказался не случайно.

– О! Как я это всё понимаю! – воскликнула Эллочка. – Только мне раньше никто не говорил об этом. Теперь меня не остановишь! Вот это то, что я хотела услышать, а то от ваших тяжеловесных откровений мухи дохнут!

Эллочка играючи соскочила со своего места и стала изображать ритмические фигуры какого-то танца.

– Дорогая, мне кажется, ты хочешь уйти от ответа! – заметил Станислав и пробарабанил пальцами по столу в такт неслышимой Эллочкиной музыке.

– Хорошо! – Эллочка села, продолжая покачиваться в такт музыки, – я тоже должна сказать?

– Человек никому ничего не должен, а тем более мне. – ответил Иисус.

– Это правильно! И я хотела промолчать, но всё-таки Вы задали вопрос.

– И мы тяжеловесно ответили, – добавил Самурай, хлопнув в ладоши в такт Эллочкиному танцу.

– Я не живу словами, и то, что я поняла, я никому не скажу. И слов таких люди ещё не придумали. Есть в человеке сокровенное, что нельзя рассказывать никому. Вы ведь меня понимаете? – спросила Эллочка Иисуса. – Я знаю, что понимаете. А для вас, мальчики, я могу сказать, что увидела Вечность. А по сравнению с Вечностью всё остальное – такая ерунда! Мы с вами можем хоть на ушах стоять! Всё, что бы мы ни делали – это полная ерунда!

– Прекрасная философия! – со смехом сказал Дмитрий. – Только ты помнишь, что Вечность – это одиночество?!

– Что ты, Дима! Какое в Вечности может быть одиночество?! Ты ничего не понял! – Эллочка соскочила с места и стала в грациозном танце прохаживаться вдоль стола.

– То, что поняла Элла, – есть танец Духа! – сказал Иисус. – Дух всегда ищет себе партнёра для мистического танца, неважно, мужчина это или женщина, и танцует с каждым, в ком загорается Божественный огонь! Распознайте в своей жизни танец Духа. Он всегда здесь, прямо перед вами – танцующий Дух. Возможно, в образе какой-то женщины? Ищите её.

– Я хочу танцевать с Духом! – пропела Эллочка, лёгким движением она включила магнитофон, и зазвучала волшебная мелодия.

– Что бы ни делал человек, танцующий с Духом – это всегда прекрасно, – продолжал Иисус, – он всегда прав, для него нет запретного или невозможного. Но это танец не в прямом, а в метафорическом смысле.

– А я хочу в прямом!

– Эллочка! Что это за музыка? Почему я никогда её не слышал? – спросил Дмитрий.

– Димочка! Откуда тебе слышать?! Это современный Моцарт!

Музыка завораживала! В ней звучали неземные мотивы. В дверь постучали. Этот стук как нельзя кстати подходил к мелодии, вписывался в её ритм и был её составной частью. Вошёл главный врач больницы, Евгений Петрович, с большим морским фонарём в руке.

– Мы все в заботах, можно сказать. Может быть, вам не хватает света?

– Спасибо, со светом всё в порядке! – отозвался Станислав, точно в ритм.

Эллочка, танцуя, сбросила халатик и набросила его на голову Самурая. Теперь она танцевала голой, в туфлях и медицинской шапочке.

– Вот это по-нашему, так сказать! – восхитился главврач.

В роговых очках, с торчащей бородкой, как у фавна, и глумливой улыбкой, он был похож на древнее мифическое существо. Эллочка стремительно приблизилась к нему, приглашая к танцу.

– Да ведь это настоящий фавн! – поразился Альфред.

Главврач с криком «И-ех!» сбросил пиджак и галстук и заскакал навстречу Эллочке.

– Сейчас самое время обсудить некоторые финансовые вопросы, – спокойным тихим голосом произнёс Станислав, обращаясь к Иисусу. – Не угодно ли пройти в люкс?

Иисус согласился, и они направились к выходу.

– Ну, вы даёте, Станислав! – удивился Дмитрий, – Здесь так интересно!

– Самое интересное, Дима, это финансовые вопросы, а они всегда решаются за кулисами, – ответил Станислав, и они ушли.

Столы отодвинули в сторону, танец нарастал! Фавн прыгал уже в одних больших полосатых трусах. Раздался стук в дверь, точно такой же. Вошёл старый еврей.

– Я ищу Иисуса и не нахожу его, – проговорил Мойша.

– Все христиане его ищут и тоже не находят, – отозвался Альфред.

– Мне было велено страдать, но у меня ничего не получается. Что же мне теперь – страдать оттого, что я не могу страдать? Это уже слишком! – посетовал старый еврей, обратившись к Альфреду. – Ого! А у вас здесь что-то происходит!

Эллочка теперь приглашала к танцу старого еврея. В музыке послышались и еврейские мотивы.

– За компанию жид удавился! – воскликнул Мойша и сбросил свой халат – и ещё лет 30-40!

Это фантастическое трио под ироническую мелодию современного Моцарта вызывало бурю восторга в зрителях. Фавн неистовствовал уже абсолютно голым, полностью отдаваясь мощным ритмам Маэстро. Комический Мойша, в кипе, очках, майке и трусах на подтяжках, вихрем кружился под щемящий душу мотив. Эллочка была душой танца, она выделывала нечто такое, что всем было ясно, что такой танец красивой женщине никак нельзя танцевать во что-либо одетой!

– Почему такие женщины одеваются?! Какая нелепость! – воскликнул Дмитрий – Как убоги человеческие отношения!

А маэстро Моцарт играл невидимыми лучами танца, которые соединяют душу человека с небом над головой. Он слегка дотронулся до них рукой, и танец захватил всех присутствующих.