Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дефицит белка

ModernLib.Net / Научная фантастика / Каганов Леонид Александрович / Дефицит белка - Чтение (стр. 18)
Автор: Каганов Леонид Александрович
Жанр: Научная фантастика

 

 


      — А то. Зачем вы снова отправили письмо Пауле?
      — Снова отправил письмо Пауле… — понимающе усмехнулся профессор. — Зачем я снова отправил письмо Пауле… Я отправил письмо своей жене.
      — Зачем вы отправили в письме научные материалы? — хмуро спросил майор, подойдя вплотную.
      — Я отправил письмо своей коллеге. Почему вы можете перекидываться материалами со своими американскими коллегами, а я — нет? Ведь это ваши коллеги находят мои письма в компьютере Паулы и стучат вам?
      — Здесь небольшая разница, профессор, — прищурился майор. — Наши коллеги передают нам оперативную информацию. Вы же передаете за границу секреты.
      — Свои секреты! — Профессор угрожающе поднял палец. — Заметьте: свои! Своей жене!
      — Я со своей женой не обсуждаю служебные вопросы… — веско сообщил майор.
      — А вот я — обсуждаю со своей женой.
      — Да с какой женой? — взорвался майор. — Кто вас венчал? Где вы расписаны?
      — Для нас это не имеет значения!
      — Да вы ни разу не встречались лично!
      — Это тоже не имеет для нас никакого значения!
      — Что, баб хороших мало в нашей стране?! Только в лаборатории НАТО?!
      — А вот это не имеет никакого значения для вас, — холодно отрезал профессор.
      — Имеет значение! — Майор топнул ботинком. — Потому что вы передаете материалы, которые представляют военную тайну!
      — Чихать я хотел на вашу военную тайну! — произнес профессор с чувством и широко распахнул рот. — АПЧХИ!!!
      Сжав челюсти, майор вынул из кителя носовой платок камуфляжной расцветки и демонстративно стер брызги с лица. Была б его воля — профессора следовало засадить в настоящий карцер на недельку. Но приказ запрещал даже грубить профессору. А разговор по душам снова не получался.
      — Профессор… — опять начал майор.
      — Не мешайте мне работать, — Профессор развернул кресло и показал майору свой блестящий затылок, давая понять, что разговор окончен.
      Очень хотелось врезать по этому затылку. Ладонью, кратко, без размаха, с оттягом.
      — Профессор… как вам удалось передать Пауле последнее письмо? — угрюмо повторил майор, глядя на свои ботинки.
      — Последнее — это которое? — Профессор заинтересованно обернулся.
      — Ну, где обозвали меня полицейским маразматиком… На режим ругались… На президента… И сорок страниц секретных исследований.
      — Маразматиком? Так это не последнее, это предпоследнее… — скис профессор и задумался, глядя сквозь майора. — В последнем я про вашу контору матом, матом… Что ж, выходит, последнего она не получила?.. Да и по работе там было пятнадцать страниц…
      Майор сжал зубы и мысленно досчитал до десяти.
      — Профессор… — процедил он сквозь зубы еще утром заготовленные фразы. — Вы же русский человек… Вы же талантливый человек… Вы же двигаете вперед военную биологию нашей с вами Родины… У нас бы с вами не было никаких проблем, если бы вы не передавали свои наработки за границу Пауле. Зачем вы это делаете?
      — Да чихать я хотел на ваши секреты! Апчхи!!!
      На этот раз профессор даже перестарался. Но не смутился, достал клетчатый платок и натужно, с ревом, высморкался.
      — Будут приняты меры, — угрожающе сказал майор.
      — Какие меры? — глухо сказал профессор сквозь платок. — Какие еще, к чертям, меры? Вы поселили меня в закрытом корпусе. Отключили интернет. Поставили круглосуточную охрану. Я сижу в тюрьме!
      — Не в тюрьме, а в лаборатории! В своей шикарной лаборатории! Лучшей в стране, между прочим! Среди своих, между прочим, учеников! Чего вам еще надо? А изолированы в целях пресечения утечки!
      — Помогло? — прищурился профессор.
      — Не помогло, — глухо сказал майор. — Как вы это делаете? Каким образом через океан идет переписка?
      Профессор молчал.
      — А меня из-за вас мое начальство знаете как… — неожиданно вырвалось у майора.
      Профессор молчал.
      — Хуже будет, — пообещал майор.
      Он сам прекрасно понимал, что разговор безнадежный. И знал, что это понимает и профессор. Профессор аккуратно сложил платок и спрятал в карман.
      — А что вы мне сделаете? Уволите? Пытать будете? Тогда кто вам будет двигать науку? Так что чихать я хотел на ваши угрозы… Апчхи!!!
      Майор брезгливо отшатнулся.
      — Я найду на вас управу! — сказал он. — Вы меня знаете! С завтрашнего дня вас перестанут выводить на прогулку!
      — Что вам от меня надо? — спросил профессор устало.
      — Мне надо знать, как вы передали последнюю шифровку.
      — Так же, как и все предыдущие.
      — Как?
      — Очень просто. Телепатически. Усилием воли.
      — Это в каком смысле? — нахмурился майор.
      — В прямом смысле. — Профессор уставился ему в глаза. — Могу передать мысль на расстоянии. Могу вам внушить что угодно! Хотите головную боль? Вы чувствуете, как у вас болит голова! — Профессор театрально растопырил руки, выпучил глаза и зашипел. — Вы чувствуете, как вашу голову сдавливает обруч!
      — Отставить паясничать!
      — Ага, действует! — зашипел профессор, не переставая раскачивать руками. — У вас болит голова! У вас заложен нос! Вы это чувствуете! У вас поднимается температура! Вы чувствуете себя плохо!
      — На себя посмотри! Весь в соплях! Сморчок лысый!
      Профессор медленно отвернулся к монитору и застучал по клавишам. Майор постоял еще немного, а затем махнул рукой и вышел из лаборатории. Чеканя шаг, спустился по лестнице и вышел из корпуса. Часовой захлопнул за ним дверь и запер ее на два засова и один электронный замок.
 

***

 
      Генерал расхаживал по кабинету, заложив за спину ладони — маленькие и красные. Наконец он остановился вплотную перед майором, приблизился к его лицу и начал сверлить глазами. Майор шмыгнул носом и вытянулся. Наконец генерал отвел взгляд, отошел к окну и постоял там немного, глядя, как внизу автомашины месят весеннюю слякоть.
      — Где?! - воскликнул он, резко обернувшись. — Где факты? Завтра я встречаюсь с президентом. Если он опять спросит про их переписку, что я ему скажу?
      — Работаем, товарищ генерал… — просипел майор.
      — Где гарантия, что больше писем не будет?
      — Он говорит, что усилием воли передает эту… как ее… телепатию.
      — Всю телепатию, — генерал постучал костяшками пальцев по столу, — запеленговать. Расшифровать. Положить мне на стол. Ясно? Это приказ!
      — Но…
      — Без но! Или ты у меня поедешь прапорщиком на Камчатку!
      — Прошу прощения, товарищ генерал… — шмыгнул носом майор. — Я всего лишь майор госбезопасности, а не экстрасенс. Какими средствами я запеленгую телепатию?
      — Средства у нас не ограничены! — рявкнул генерал. — Нанять в консультанты экстрасенсов! Провести перехват! Выставить боевое охранение в окружающем интернете! Я что, сам этим должен заниматься?
      Майор поморгал глазами и не нашелся что ответить.
      — Какие меры приняты на сегодня? — смягчился генерал.
      — Первое: я опять сменил персонал охраны… — просипел майор, но тут в горле у него щелкнуло, и он закашлялся.
      Генерал брезгливо смотрел, как майор вытаскивает камуфляжный носовой платок, прикладывает к носу и трубно сморкается.
      — Прошу прощения, товарищ генерал, — сказал наконец майор. — Весна. Простыл.
      — Иди! — поморщился генерал и кивнул на дверь. — Выпей аспирину.
 

***

 
      Встреча шла энергично и конструктивно. На этот раз президента больше всего интересовал ход весеннего призыва, а также почему-то вопросы снабжения военных частей на Камчатке. «Намекает… — думал генерал с тоской. — Ой, намекает… Ой, прости-прощай мои погоны…» И когда уже в самом конце разговора президент неожиданно спросил: «Что-нибудь там выяснилось с утечкой информации из научного корпуса?» — генерал от неожиданности закашлялся.
      — Работаем… — прохрипел он. — Сменили охрану гарнизона, обслугу и поваров. Поставили радиосканеры вокруг здания. Усилили внешнее наблюдение. Привлекаем для консультаций экстрасенсов…
      — Ну-ну, — рассеянно сказал президент. — Это правильно.
      Генерал шмыгнул носом, вынул из кармана трехцветный бело-сине-красный платок и облегченно высморкался прямо в герб.
 

***

 
      — Цель поездки? — спросил усатый таможенник, листая паспорт.
      — Туризм! — гордо ответила дама, зябко кутаясь в норковый полушубок.
      — Бывали уже в Японии? В каком году?
      — Там все дописано… — раздраженно кивнула дама.
      — Дописано? — Таможенник перелистнул последнюю страницу загранпаспорта, но никаких пометок не нашел. — Какую валюту везете?
      — Даличные! — рявкнула дама на весь зал. — Вам де кажется, что это де ваше дело?!
      Таможенник опешил, брови его съехались к переносице, и он открыл было рот, но тут его похлопали сзади по плечу. За спиной стоял начальник смены аэропорта. Он нагнулся к его уху и сквозь зубы произнес тихо и отчетливо:
      — Двоюродная сестра жены президента. Пропустить.
 

***

 
      Паула совсем не собиралась подъезжать к проходной. Да и зачем? Она просто ехала мимо, в бар. Проходная уже осталась позади, когда в зеркале заднего вида появилась скучающая фигурка сержанта на фоне шлагбаума. Паула, как обычно, проехала бы мимо, но именно в этот миг фигурка закрыла лицо руками, натужно согнулась и вновь распрямилась…
      Это Пауле понравилось — она ждала этого давно, уже пару месяцев. Паула резко нажала на тормоз, включила заднюю передачу, вернулась к проходной и вышла из машины.
      — Добрый день, мэм! — улыбнулся сержант, шмыгнул распухшим носом и снова чихнул, закрыв лицо ладонями.
      — Мне бы хотелось съездить в город на полчасика. В интернет-кафе… — Паула очаровательно улыбнулась.
      — Простите, мэм, — опешил сержант и развел руками. — Вы же знаете, вам нельзя покидать территорию базы… И вам категорически запрещен доступ в интернет!
      — А если я вас поцелую? — Паула лукаво прищурилась.
      — Право, не надо, мэм, — растерянно улыбнулся сержант. — К тому же я немного простужен.
      Широко улыбаясь, Паула подошла к сержанту вплотную и чмокнула его в щеку.
      — Простите, мэм, — виновато пробормотал красный сержант. — Но я никак не могу вас пропустить… Приказ, мэм…
      — Сорри. Бай-бай! — взмахнула рукой Паула, садясь в машину.
      Ехидно облизываясь, она нажала акселератор и унеслась в глубь территории — через парк, к высотке института военной биологии.
 

***

 
      Наутро Паула проснулась с головной болью. Вставать не хотелось, горло словно протерли наждачной бумагой. Но за окнами было солнечно, и Паула отправилась в рабочий корпус пешком, оставив машину. И сразу пожалела об этом — головная боль только усилилась, а виски пульсировали в такт каждому шагу.
      В лаборатории она первым делом послала одного своего ассистента за горячим чаем с ромом, а другого — за таблеткой от гриппа. Когда они вышли, Паула взяла чистое стеклышко, с чувством плюнула на него, бережно закрыла вторым стеклышком и укрепила в недрах лабораторного стенда.
      Затем села за компьютер, вывела на экран картинку с электронного микроскопа и взялась за манипулятор. Вскоре она нашла то, что искала — теперь на весь экран пульсировала изогнутая бляшка, поросшая иголочками и от того напоминавшая кактус, — вирус сезонного гриппа.
      Момент — и лазерный луч рассек поверхность бляшки, проник внутрь и начал сканировать спираль генокода. Компьютер пискнул, сообщая об успешном считывании. Паула запустила транскодер, и тут же по экрану поползли невнятные символы. Паула с замиранием сердца промотала громоздкий код вируса до конца, и наконец по экрану замелькали осмысленные строчки на английском: «Дорогая Паула! Если б ты знала, как я тебя люблю и как без тебя скучаю… Кстати, будь осторожна — твой компьютер все время просматривают… Из новостей: усилил стойкость клеток к радиации в девяносто раз, но пока только на мышах… Прилагаю выкладки и снимки…» Потекла тушь. Паула достала платочек и прижала к глазам. Спешить было некуда, до следующего сезона месяца три. Но она все равно придвинула поближе клавиатуру и начала писать ответ.
      «Милый Саша! — набирала Паула. — Я люблю тебя! Не теряю надежды тебя увидеть! С базы меня теперь тоже не выпускают. Исследования идут успешно, прилагаю подборку отчетов, снимки и графики. Насчет РНК митохондрий ты оказался прав! Теперь о главном — я твердо решила иметь от тебя ребенка. Пожалуйста, пришли мне свой генокод. Заархивируй, пронумеруй и шли частями, я буду здесь собирать потихоньку. Твоя Паула».
       апрель 2003, Москва
 

ФЛЭШМОБ-ТЕРРОР

      На столе лежала маленькая хаба-хаба гражданского образца. Ваня вздохнул, обхватил ладонями стриженую макушку и вновь склонился над планшеткой, в который раз изучая личное дело Всеволода Петровича Трохина. Ване было понятно далеко не все, но блестящий выход он уже придумал, а значит, все должно получиться. Ваня перечитывал дело уже в шестой раз и чувствовал, что не зря выпросил Трохина тебе, вызвав удивление начальства. Чутье Ваню подводило редко. Сейчас ему снова показалось, что на хабу-хабу брякнется долгожданное сообщение, и чутье не подвело — сверкнул огонек и включился динамик. «Извини, сегодня у меня флэшмоб», — на весь кабинет объявила хаба-хаба равнодушным голоском Инги.
      Ваня покусал губу, вздохнул еще раз, а затем решительно хлопнул по столу обеими ладонями и объявил:
      — Всеволода Трохина в кабинет!
      Не прошло и пяти минут, как пара робокопов ввела Трохина. В реальности он оказался еще колоритнее, чем на голограмме, — седые волосы, горящий взгляд и хитрый прищур глаз, неожиданно синих для его возраста. Но довольно бодрый, пожалуй, даже чересчур. Робокопы козырнули и удалились. Ваня щелкнул пальцами, вызвав кресло, изящным жестом пригласил Трохина сесть и для приличия помолчал немного.
      — Теперь все будет хорошо, гражданин Трохин! — сказал он. — Я ваш новый следователь. Не смотрите, что я такой молодой. Я действительно только из корпуса, и это мое первое дело. Но обещаю, что справлюсь и помогу вашей беде!
      Трохин сидел хмуро и никак не реагировал на эту заготовленную речь. Но Ваня не терялся.
      — У меня для вас прекрасная новость, гражданин Трохин. Дело в том, что я отыскал для вас лазейку в законодательстве и уже переговорил с кем надо. Если вы мне доверитесь, то наберете столько бонусов, сколько понадобится для погашения вашего долгового счета.
      Трохин посмотрел на Ваню исподлобья и сжал челюсти.
      — Выпустите меня немедленно и верните обратно! — рявкнул он и вскочил, сверкая глазами. — Вы не имеете права!
      — Ну, ай-ай-ай… — печально произнес Ваня. — Что ж вы, гражданин Трохин?
      — У вас отвратительное полицейское государство!!! - орал Трохин.
      — Прямо уж полицейское? — удивлялся Ваня, задумчиво щелкая под столом клавишей детектора лжи, горевшей ровным зеленым светом.
      — Вы не имеете права сажать в тюрьму чужих граждан!!! - орал Трохин.
      — Прямо уж чужих? — удивлялся Ваня, задумчиво водя пальцем по планшетке с личным делом.
      — Вы очень пожалеете, что держите меня в тюрьме ни за что!!! - орал Трохин.
      — Прямо уж в тюрьме? Прямо уж ни за что?
      Трохин выдохся и замолчал. Постоял еще немного и сел. Ваня задумчиво поправил светодиодик, торчащий из стола на гибкой проволочке.
      — Вы ж у нас какого года рождения? — спросил он наконец.
      — У вас все написано… — Трохин хмуро кивнул на планшетку и отвернулся.
      — Верно, гражданин Трохин, написано! — улыбнулся Ваня, показав крепкие белые зубы. — Одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
      — Уберите этот диодик, раздражает, — поморщился Трохин и снова отвернулся.
      — Положено по инструкции, — вздохнул Ваня, — Светить подследственному в лицо диодиком. Никто не помнит, откуда пошла эта традиция. Ну, вы уже успокоились?
      — А я и не беспокоился! — заявил Трохин так уверенно, что даже клавиша детектора лжи не мигнула.
      — А от чего ж вы так раскричались? Прямо как маленький?
      Трохин повернулся к нему и оглядел стриженую голову с торчащими ушами, которые даже чуть зарумянились от смущения.
      — А тебе-то сколько? — брезгливо процедил Трохин сквозь зубы.
      — Скоро двадцать, — с достоинством кивнул Ваня, — Но к нашему с вами делу это…
      Тут хаба-хаба подпрыгнула на столе, сверкнула огоньками и снова громко объявила на весь кабинет: «Извини, сегодня у меня флэшмоб». Ваня совершенно смутился, закусил губу и покраснел окончательно. Он быстро схватил хабу-хабу, отключил ее, спрятал в карман кителя, и только тогда поднял глаза на Трохина, ожидая новой волны презрения. Но Трохин улыбался.
      — Поди, девушка твоя?
      — Девушка, — уныло кивнул Ваня. — Дубль сообщения почему-то брякнулся…
      — Поди, на свиданку не придет? — снова понимающе усмехнулся Трохин.
      — Не придет… — вздохнул Ваня.
      — Ну-ну, — подмигнул Трохин, — не расстраивайся так. Дело молодое.
      — С чего же это вы взяли, что я расстраиваюсь? — спросил Ваня, чувствуя, как голос предательски дрожит.
      — Да уж мне так показалось… — усмехнулся Трохин.
      — Э нет! — запротестовал Ваня. — Вы только не думайте, будто у меня какая-то проблема с этой девушкой! И будто я вам жалуюсь на эту свою проблему!
      — А я и не думаю.
      — И не думайте! Никаких у меня проблем! И никаких жалоб, вот!
      — Я вам завидую. Всем. Я уже понял, что в вашем мире нет проблем ни у кого. Кроме меня. У вас слишком легкая жизнь…
      — Что? — Ваня вздрогнул и сурово взглянул на Трохина.
      — Я опять сказал что-то не то? — насторожился Трохин.
      — Да уж, — пробормотал Ваня. — Совсем не то. Вот это слово не надо было говорить.
      — Какое слово?
      — Вот это, на «ж»…
      — Которое? Ах, на «ж»… — Трохин задумался. — Нет, не понимаю! Чем и оно вам не угодило?
      — Я здесь для того, гражданин Трохин, чтоб помочь вам освоиться в нашем мире, — выдал Ваня еще одну заготовленную фразу. — Поэтому сцудиться с вами я не буду, в сцуд не подам.
      Трохин уже привык, что слово «суд» на местном диалекте произносили через «ц». Ваня тем временем продолжал:
      — Просто запомните: это слово на «ж» и похожие слова нельзя произносить никогда и нигде!
      — Спам?
      — Хуже. Моральный травматизм.
      — Каким образом?!
      — Э-э-э… — Ваня замялся. — Как бы так, попроще… Ну, вот если мы скажем: «утро». То это означает, что неизбежно наступит и вечер, правильно? А там уж, чего греха таить, и ночь… Так же и здесь: если произнести это слово…
      — На «ж»?
      — Да, на «ж»… То этим самым вы как бы намекаете собеседнику, что и для него когда-нибудь наступит вечер… Ну и… ночь.
      — Пардон?
      — Объясню. Если все, что с нами происходит, это «ж», то когда-нибудь это наше «ж» закончится, верно, гражданин Трохин?
      — То есть слово «ж» намекает на слово… — начал Трохин, но Ваня замахал руками.
      — То слово тем более произносить нельзя!!!
      — Но почему? — искренне удивился Трохин, и его мохнатые брови полезли вверх.
      — Есть проблема, которую человечество пока решать не научилось. Каждый человек несет в себе стресс осознания этой проблемы. Вечный страх перед…
      — Не продолжайте, я понял, — кивнул Трохин. — Я как бы наступаю собеседнику на больную мозоль, напоминая о том, что его неизбежно ожидает?
      — О! — обрадовался Ваня, — Кажется, мы с вами достигаем полного взаимопонимания! Остается лишь напомнить, что любой нормальный собеседник, услышав от вас подобное слово, непременно обратится в ближайший моральный травмпункт. Зарегистрирует травму и вместе со своим адвокатом-психоаналитиком подаст заявление в сцуд о причиненном ущербе. Меньше, чем полсотней бонусов, дело не кончится. Ну а если адвокату-психоаналитику удастся доказать, что клиент из-за ваших слов впал в депрессию, не смог работать и упустил выгоду…
      — Вы на меня тоже подадите в суд? — сурово перебил Трохин.
      — Что вы, гражданин Трохин! — покачал головой Ваня. — Я ж все понимаю, вы человек древний, ошибаетесь по незнанию. Но уж если вы второй раз это слово повторите — то нам придется с вами расстаться навсегда. Тогда, к моему глубокому сожалению, мне придется вернуть ваше дело прежнему следователю и…
      — Ага, — сказал Трохин. — А с какой стати мое дело отбирают у моего следователя и передают следователю-мальчишке?
      — Вы — сложный случай в нашей сцудебной практике, товарищ Трохин. Я сам вызвался работать с вами, а ваш следователь рад был от вас отделаться.
      — Ага, — сказал Трохин. — Если ты вызвался работать со мной, значит, у тебя какие-то свои интересы? Или просто юношеское любопытство?
      Ваня глубоко вздохнул.
      — А вы не так уж просты, гражданин Трохин! — сказал он. — Буду честен. Вы меня интересуете по служебной линии. Если вы поможете мне — я помогу вам. Если нет — что ж, пусть ваше дело пытаются уладить другие.
      — Чем я могу вам помочь? — удивился Трохин. — Я провел в вашем мире всего сутки и уже попал на восемьдесят тысяч бонусов!
      — На сто двадцать тысяч… — потупился Ваня. — Инфоканал «Сурен» подал иск…
      — Вы одурели? — разъярился Трохин и даже вскочил с кресла, — Я не выступал на канале «Сурен»! Я выступал на канале «ПТК»!!!
      — Но вы же обещали затем выступить на «Сурене»? Это для них — упущенная выгода.
      — Но как я мог выступить на «Сурене», если меня повязали прямо в студии «ПТК» по их команде?!! Пусть «Сурен» подает иск на «ПКТ»!!!
      — Он и подал иск на «ПТК», — терпеливо пояснил Ваня. — А «ПТК» добавило этот иск вам, потому что вы — причина скандала. Так что — плюс сорок тысяч.
      Трохин схватился за голову и начал бегать по кабинету. Наконец подскочил к столу, нагнулся над Ваней и зашипел:
      — Слушай, ты! Но если мое выступление на канале стоит сорок тысяч, почему мне ничего не заплатили? А?
      — Как же вы не понимаете, гражданин Трохин? — удивился Ваня. — Я слышал, что в вашем далеком веке уже существовала юридическая наука? Постараюсь объяснить. Ваше выступление не стоит ничего. Напротив, это — чистая благотворительность канала, который дал вам, знаменитому писателю, слово в прямом эфире. Но вы занялись спамом, получился скандал, на этом скандале «ПТК» заработал огромное количество бонусов. Восемьдесят тысяч — это рекламный иск вам. Но куда больше «ПТК» получил за счет общественного внимания. Ведь скандал — прекрасная имиджевая реклама. Поэтому канал «Сурен» полагает, что и он тоже мог на вас заработать, если бы вы занялись спамом у них тоже. Но вам это не дали. Он подает иск на «ПТК» в размере половины той суммы, которую «ПТК» взыщет с вас. Что ж здесь непонятного?
      Всеволод Трохин молча схватился за сердце, отступил назад и упал в кресло.
      — Я ничего не понимаю… Я ничего не понимаю! — повторил он с отчаянием. — Сначала мне говорят, что канал потерпел убыток из-за моего спама в прямом эфире! Теперь оказывается, что он получил с меня такую прибыль, что всем прочим завидно? Так почему же я сижу в тюрьме, в немыслимом долгу, который мне никогда не погасить?!
      — Успокойтесь, гражданин Трохин! — проникновенно сказал Ваня. — Я же вам обещал — погашу ваш долг и верну вас обратно в прошлое. А прибыль — что ж тут непонятного? Убыток от вашего спама потерпела рекламная служба канала, она и предъявила иск на основании действующих расценок. А прибыль от скандала получила имиджевая служба, но прибыль имиджевая точной оценке не поддается. И вы не сможете доказать, что она была получена, потому что заказать имиджевую экспертизу на всей территории мира обойдется во много раз дороже.
      — Но как тогда «Сурен»… — начал Трохин, но Ваня его перебил.
      — Гражданин Трохин! Вы скажите главное: вы верите, что хоть я и молод, и только окончил корпус, и впервые веду дело, но неплохо разбираюсь в тонкостях? И смогу вам помочь?
      — Верю… — вздохнул Трохин. — А что мне остается делать? Как любил говорить мой коллега…
      — Стоп! — сурово прервал Ваня и поднял ладонь. — Скандал на канале вас ничему не научил? Шаг первый: сразу и навсегда отучаемся спамить собеседника! Даже если это не прямой эфир, а приватная беседа! Не называйте никаких имен, товаров и услуг! Кроме собственных. Собственные — можно. Я вам помогу научиться свободно говорить. Давайте попробуем прямо сейчас. Кто вы?
      — Меня зовут Всеволод Петрович Трохин, — хмуро начал Трохин.
      — Пока все правильно, — одобрил Ваня.
      — Я мужчина пож…
      — Не касаемся половых различий, это дискриминация.
      — Я человек пож…
      — Дискриминация зверей. Этот закон введен лигой защиты зверей давным-давно.
      — А кто же я?
      — Вы — гражданин.
      — Я гражданин уже пож…
      — Внимательней! — одернул Ваня. — Избегаем запрещенных слов!
      — Уже не молодой, — поправился Трохин.
      — Тоже плохо, — вздохнул Ваня. — Дискриминация собеседника по возрастному признаку.
      — Я гражданин, который провел всю свою ж…
      — Я прибыл ненадолго из своего далекого века, — поправил Ваня.
      — И оказался не знаком с местными обычаями, — поддержал Трохин. — У меня возникли большие проблемы…
      — Слушать о чужих проблемах — работа адвоката-психоаналитика. Частный собеседник может потом выставить счет.
      — А как сказать? — растерялся Трохин.
      — Никак. Никогда и никому не говорите о своих проблемах. Говорите об успехах.
      — Я гражданин из двадцать первого века… Писатель… Дискриминация по профессиональному признаку?
      — Нет, пока такой закон не принят. Хотя вопрос уже не раз обсуждался в мировом парламенте.
      — Меня зовут Всеволод Петрович Трохин. Я гражданин двадцать первого века, приглашенный на встречу с далекими потомками, известный писатель, автор таких книг, как…
      — Вот, очень хорошо! Ведь можете, когда хотите! — улыбнулся Ваня. — А меня зовите просто Ваня. А дел у нас впереди много, дорогой товарищ, а времени мало. Возвращайтесь в камеру, соберите вещи, вас освобождают под мою ответственность, мы отправляемся осматривать наш свободный мир. Я пока переоденусь в штатское. Главное — ни с кем больше не общайтесь! Захотите что-то сказать — только мне на ухо.
      — Я надеюсь на тебя, Ваня, — вздохнул Трохин.
      — И я не подведу! Все будет просто сцупер!
 

***

 
      Трохин думал, что Ваня повезет его в полицейском каре, но Ваня взял личный — невзрачную плоскую капсулу без полицейских знаков. Когда они уселись, прозрачный люк над головой упруго чавкнул, и Ваня стремительно повел кар вверх. Трохин почему-то подумал, что модель у Вани гоночная.
      — Гоночная модель? — спросил он, чтобы начать разговор.
      По лицу Вани проползла удовлетворенная улыбка, а уши чуть порозовели.
      — Меня устраивает эта машина. Я счастлив! — произнес он наконец. — А более подробные описания будут спамом. Вот если бы я был рекламным агентом, имел лицензию на беседы с частными лицами и платил налог на рекламу, я бы рассказал больше.
      — А мне и так все ясно, — кивнул Трохин.
      — Посмотрите вниз, — предложил Ваня. — Все эти башни — это Новгород, столица Московской губернии.
      — Очень красиво, — сказал Трохин.
      — Вы представляете, в каком госцударстве мы находимся?
      — В этом… Всемирном! — вспомнил Трохин. — Я уже слышал про Объединение!
      — Плохо слышали, — нахмурился Ваня. — Последнее Великое Объединение, которого мы ждали так долго, состоится через трое суток на стадионе острова Пасхи. Мы сейчас туда летим.
      — Зачем?
      — Вы все поймете. Гражданин Трохин, у нас мало времени, не отвлекайтесь. Итак, мы находимся на территории свободного госцударства, которое называется Евро-индо-афро-китайский союз. Сокращенно: ЕИАК.
      — Можно шепотом вопрос? — Трохин наклонился к Ване. — А вот было такое государство — Россия…
      — Россия давно вошла в ЕИАК.
      — А вот был такой язык — русский…
      — Весь мир, да и мы с вами, говорим сегодня на лингвике, великом и могучем, седьмой версии. Когда вас вынимали из машины времени, его вписали прямо в мозг.
      — Помню, — кивнул Трохин и нервно почесал виски.
      — Вернемся к нашим делам. Существует второе госцударство, тоже совершенно свободное, оно называется СШП. Есть идеи?
      — Соединенные штаты… э-э-э… политики?
      — А еще писатель… — недоуменно поморщился Ваня, склонившись над штурвалом. — Чего вдруг политики? Соединенные Штаты Планеты!
      — Очень разумно, — на всякий случай кивнул Трохин и начал глядеть вниз.
      Внизу мелькали дороги, леса, поля и купола населенных полисов.
      — Хотя постойте! — обернулся Трохин. — Какой планеты? А этот наш ЕИАК что, на другой планете?
      — СШП называется так очень давно, с момента объединения с Австралией. Ну, захотелось им так. А по размеру территория СШП намного меньше, всего треть земного шара! — Ваня усмехнулся, но тут же спохватился. — Мы их очень, очень любим! Очень любим!
      — А я в этом и не сомневался! — громко сказал Трохин.
      — Не бойтесь, прослушивания здесь нет, — проворчал Ваня. — Но ход вашей мысли мне нравится.
      — А я и не боюсь прослушивания! Да здравствует ЕИАК и СШП!
      — Да! У нас с ними не может быть никаких разногласий! — подтвердил Ваня.
      — Мир и дружба, — заявил Трохин. — Просто как родные братья! То есть… Я хочу сказать, конечно же, и сестры тоже! В том смысле, что независимо от пола…
      — Абсолютно родные нам граждане и их звери! — облегченно закончил Ваня. — Наконец произойдет долгожданное Объединение.
      — И как будет называться окончательное государство?
      — Это пока госцударственная тайна. Но вам я по секрету скажу. Так и будет называться: Госцударство.
      — Я счастлив! — сказал Трохин.
      — А вы делаете неплохие успехи в общении! — улыбнулся Ваня.
      — Тогда можно вопрос? А в СШП какие деньги?
      — Деньги?
      — Ну, вот у вас… то есть у нас — бонусы, а в СШП?
      — Оба госцударства совершенно одинаковы во всем. И у нас единая система бонусов. Но бонусы — это не деньги. Деньги давно отменены на всей планете! Весь соцминимум бесплатен!
      — Как это? — изумился Трохин. — Все бесплатно? Кушать бесплатно? Ходить в это… в гала-кино бесплатно?
      — Так и есть. Свободный равноправный мир.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20