— Вошел в здание, — сообщил Заболодин. — Опасности не вижу, двигаюсь наверх.
      — Ребенка брать? — спросил Касаев.
      Капитан снова осторожно выглянул — Касаев стоял в центре песочницы, держа девочку на руках.
      — Да, — сказал Капитан, секунду помедлив.
      Касаев тут же метнулся к зданию и пропал под козырьком. А еще через секунду оттуда вышла девочка, волоча за хвост длинного плюшевого удава. Голова удава безвольно моталась по земле, поблескивая двумя черными бусинками.
      — Касаев… — тихо позвал Капитан.
      Касаев не ответил.
      — Касаев!
      Ответил Ким.
      — Жив, двигаюсь к трассе, — сообщил он мрачно.
      — Жив, двигаюсь по второму этажу, — тут же откликнулся Заболодин.
      Касаев молчал.
      И тогда Капитан сделал то, что ему подсказывала интуиция. Он аккуратно поднял ствол, с ходу переводя на одиночные, и когда на линии огня возник затылок девочки с бантиком, аккуратно нажал спуск. Хладнокровно, без колебаний и без эмоций. Вдруг поняв, что это правильно.
      Сдавленный хлопок штурмовика разнесся по комнате, метнулся эхом по коридорам и увяз в тишине. Капитан знал, как все должно произойти: голова девочки аккуратно дернется, словно от короткого подзатыльника, затем подогнутся ноги, и она упадет лицом в песок. Но почему-то он уже был уверен, что этого не произойдет. И поэтому внутренне обмер, когда голова девочки все-таки дернулась. Убить ребенка, даже во время операции… Но девочка не упала. Она обернулась, подняла голову и уставилась на Капитана черными пустыми глазами. А затем неестественно широко распахнула рот в гигантской улыбке, как это бывает только в мультфильмах. И так, с распахнутым алым ртом, вдруг завыла на весь лес — хрипло, оглушительным сочным басом, с колокольными перекатами. И в такт ей загудели сквозняки по всему зданию и далеко в ельнике заорали собаки.
      Капитан отшатнулся от окна, машинально переводя штурмовик на стрельбу очередями. Время замедлилось. Казалось, прошла целая вечность. Наконец вой так же резко оборвался.
      — Артамонов жив, — раздался голос Артамонова одновременно в наушнике и за спиной.
      — Ким жив, — сказал Ким.
      — Заболодин жив, — сообщил Заболодин. — Нашел на третьем этаже место огневого контакта. Шесть гильз и очередь на потолке. Крови нет, следов борьбы нет. Гильзы наши, здесь был Тарасов.
      Капитан помолчал немного, а затем все-таки произнес:
      — Капитан жив.
      И только после этого выглянул в окно. Девочка теперь сидела на качелях, словно окаменев, и механически покачивала ногой. Капитан сунул руку глубоко за пазуху — под комбез, под бронник, под гимнастерку — и там, на волосатой груди, нащупал маленький серебряный крестик.
      — Заболодин жив. Иду наверх, — прозвучало в наушнике.
      — Артамонов жив, — раздалось в наушнике и одновременно за спиной.
      — Ким жив. Вышел на опушку к зданиям, — раздалось одновременно в наушнике и — тихо-тихо — вдалеке за окном.
      Капитан тут же выглянул — у самой кромки ельника стоял Ким, сжимая гранатомет.
      — Ким, стоп! — шепнул Капитан в микрофон. — В лес!!!
      Фигурка метнулась назад и исчезла в ельнике.
      — Что случилось? — спросил Ким в наушнике.
      — Идиот!!! - прошипел Капитан. — Я приказал уйти, а не подходить к «Кукушке»!
      — Я ушел к трассе, — ответил Ким не очень уверенно. — Вижу здание. Вижу ребенка на качелях… Здание заброшенное… В разбитом окне на пятом… человек?
      — Твою мать, это я! Ты вышел к «Кукушке»! Бойся девочки! Убирайся вон! К трассе!
      — Понял, — сказал Ким.
      Капитан еще долго глядел в ельник, но там не было движения.
      — Заболодин жив, — сказал Заболодин. — Поднялся на пятый, вижу Артамонова в конце коридора.
      — Артамонов жив, — сказал Артамонов. — Ко мне приближается Заболодин.
      Капитан еще раз окинул взглядом загаженную комнату и сильнее сжал крестик. А затем решительно вышел в коридор. Заболодин и Артамонов уже ждали его. Хмуро кивнув им, Капитан подергал соседнюю дверь. Та была заперта. Капитан шагнул к следующей — тоже заперто. Тогда он умело стукнул плечом, ловко подхватил вылетевшую дверь и прислонил ее к стенке. В этой комнате было чисто, окно целое, кровати аккуратно застелены и подушки торчали на них пирамидками. Капитан хмуро обернулся:
      — Ну, заходите, чего на пороге столпились?
      Артамонов и Заболодин переглянулись, но вошли. Капитан сел на кровать, задумчиво взял треугольную подушку и положил ее на колени. Штурмовик положил рядом. Артамонов тревожно оглянулся на коридор, но Капитан взглядом приказал сесть.
      — Ким! — сказал он в воротник. — Доложишь так: объект заброшен, исчез джип и Петеренко, исчез Касаев. По объекту ходит девочка — нечеловеческая. Огонь на поражение не действует. Ситуация не укладывается. Не укладывается… — повторил он задумчиво.
      — Понял, — ответил Ким. — Двигаюсь к трассе.
      — Так. — Капитан оглядел комнату и сложил руки на подушке, — Погибли Петеренко и Касаев. Ушел Ким. Нас осталось трое. Какие будут предложения?
      — Первое предложение, — негромко, но внушительно сказал Артамонов, — восстановить контроль над коридором. Такая полная беспечность приведет…
      — Валяй, — уныло перебил Капитан.
      Артамонов тут же выскочил из комнаты и занял оборонную позицию.
      — Ну, — Капитан перевел взгляд на Заболодина, — а ты чего скажешь?
      — Нет идей, — потряс головой Заболодин и тревожно сжал свой штурмовик.
      — Вот и у меня нет идей.
      Капитан снова вынул трансивер и повертел его в руках. Трансивер молчал.
      — Ким жив, — тревожно раздалось в наушнике. — Двигаюсь к трассе.
      — Мы тоже пока живы, — сказал Капитан и умолк.
      — Может, пора рассказать, что здесь случилось и зачем нас подняли? — хмуро произнес Заболодин.
      — Я объяснял перед выездом, — вздохнул Капитан. — Меня вызвал генерал. Велел поднять по тревоге группу и взять под контроль объект. Все, что я успел узнать про «Кукушку», — тут был пионерлагерь, а затем пансионат. Прошлым летом начались неприятности, стали пропадать люди. Оборвалась телефонная связь, исчез персонал и отдыхающие, затем пропали несколько местных. Ушли сюда и не вернулись.
      — И никто не возвращался?
      — Некоторые возвращались. Те, что возвращались, говорили, что объект пуст и заброшен. Но внутрь они не входили. Грибники. Затем приехал наряд милиции — исчез.
      — Вот этого я уже не слышал… — вставил из коридора Артамонов.
      — Поползли слухи, но дело замяли. Приезжали следователи из прокуратуры — осмотрели, прошлись по этажам, ничего не нашли и вернулись, оставив наблюдение. Наблюдение исчезло в тот же вечер. Недавно сюда отправилась группа сатанистов — по оперативным данным, не возвращались. Наконец генерал отправил группу Тарасова в полной выкладке. Связь утеряна, никто не вернулся.
      Воцарилась тишина.
      — А может, надо было все это раньше сказать?! - зло рявкнул Артамонов из коридора. — Я бы хоть с женой попрощался, знать такое!!!
      — Тихо!!! - прошипел Капитан. — Прекратить панику!!!
      — А чего мы ждем?! Бежать надо!!! - вскочил Заболодин, но тут же осекся и продолжил: — И докладывать…
      — Прекратить панику! — снова прошипел Капитан. — Уходит один Ким, ему нужно время. Мы — отвлекаем.
      — Кого отвлекаем? — спросил Артамонов. — Кого?!
      Капитан ничего не ответил. Артамонов заглянул в комнату.
      — А если она сюда поднимется?! - прошептал он, выкатив глаза.
      — Капитан! — раздался в наушнике голос Кима. — Она закольцована! Я опять вышел к «Кукушке»!
      — Кто закольцована?!
      — Дорога, — ответил Ким немного смущенно. — Пятьдесят метров вглубь от поляны и… я нашел место, где все начинает повторяться.
      — Объясни! — потребовал Капитан.
      — Там… как зеркало, — мялся Ким, подбирая слова. — Там, если встать на дороге, то вперед и назад стоят одинаковые деревья, и в какую сторону ни посмотреть — видна «Кукушка»…
      — Так уйди с дороги! — скомандовал Капитан.
      — Пробовал, в лесу то же самое. Пятьдесят метров вглубь — и как зеркало местности. «Кукушка» — опушка — «Кукушка» — опушка. До бесконечности.
      — Но мы же приехали сюда откуда-то?! - рявкнул Капитан. — Или мы здесь родились?!
      — Продолжать попытки?
      — Продолжай. — Капитан повернулся к Артамонову. — Вот видишь. Не в девочке дело…
      — Кэп… — тихо сказал Заболодин. — А это не похоже на галлюцинации? Отравление какими-нибудь психоактивными…
      Капитан задумался.
      — Не похоже, — помотал он головой. — И вообще, Ким-то не подходил к «Кукушке».
      — Но ведь Ким и… — начал Заболодин, но задумался. — Тогда я не вижу вообще никакой логики!
      — А здесь нет логики, — хмуро кивнул Капитан. — По-любому нет. Никто не заинтересован в происходящем. Никто здесь не скрывается. Никто не борется за это место.
      — Кому принадлежит «Кукушка»?
      — «Кукушка» принадлежала КБ «Металлопроект», — поморщился Капитан. — Его давно не существует. Никто не борется за «Кукушку». Ни один политик не сделает карьеру на этих событиях.
      — Люди не могут исчезать бесследно, — твердо сказал Заболодин и замер с открытым ртом.
      — Они не исчезают, — возразил Капитан. — Они…
      — Собака! Тварь! Мразь! — Заболодин со злостью бил кулаком подушку, затем остановился, тихо произнес «Ой…» и начал стремительно съеживаться.
      Все произошло в одну секунду. Капитан моргнул. Перед ним на кровати лежал сиреневый ослик из шершавого пластика.
      — Артамонов! — прошептал Капитан, не отрывая взгляда от ослика.
      Но встревоженный Артамонов и так уже стоял на пороге комнаты. Он непонимающе поглядел на Капитана, затем на соседнюю кровать. И замер.
      — Что с Артамоновым? — резко спросил Ким в наушнике.
      — С Артамоновым порядок, — ответил Капитан. — Погиб Заболодин.
      — Как же это так? — прошептал Артамонов.
      Капитан метнулся к окну. Девочка сидела на качелях. Она наполовину сползла и задумчиво ковыряла землю сандалией.
      — Вот так… — сказал Капитан обреченно. — Вот так. Никак. — Он тут же взял себя в руки и требовательно обернулся. — Артамонов! Осмотри его!
      — Кого? — шепотом спросил Артамонов.
      — Его. — Капитан кивнул на ослика.
      Оглянувшись на Капитана, Артамонов опасливо приблизился к ослику. Ослик лежал на боку, его мутные пластиковые глаза смотрели без выражения. Артамонов взял его в ладони и аккуратно повертел в руках. Затем сжал. Ослик пискнул. Артамонов перевернул его и осмотрел встроенную пищалку.
      — Сделано в Китае? — спросил Капитан и почувствовал неуместность этого вопроса.
      — Написано «ОТК-27», — прищурился Артамонов. — Обычный ослик, у моего младшего такой же.
      — Такой же?
      — Только зеленый.
      «Если выберемся — похороним с почестями» — подумал Капитан, отворачиваясь к окну.
      Девочка сидела на качелях. Солнце зашло, и теперь светилось лишь небо над ельником. На опушке снова стоял Ким, и по тому, как он стоял — открыто, не скрываясь, — Капитан понял, что Ким совершенно растерян и раздавлен.
      — Ким! — негромко позвал Капитан. — Не стой, поднимись в здание.
      Ким двинулся вперед, пожав плечами — тоже очень несвойственный для него жест. Путь его шел мимо качелей, но он специально сошел с тропинки, чтобы обойти подальше, метров за двадцать. Девочка заметила Кима, подняла голову и уставилась на него.
      — Не останавливайся, — быстро предупредил Капитан на всякий случай.
      Не вставая с качелей, девочка вытянула руку в сторону Кима — четыре пальца растопырены, большой прижат. Так поднимает лапу кошка.
      Ким не оглянулся, хотя наверняка следил краем глаза. Он подошел к зданию и скрылся под козырьком. Девочка еще немного посидела с поднятой лапой, затем так же неестественно опустила ее, скособочилась и уставилась за ельник, в сторону закатившегося солнца. Капитану подумалось, что приезжать сюда лучше было с утра, когда светло. Возможно, по свету удастся и выбраться…
      Сумрак сгустился окончательно. Девочка поднялась с качелей и тяжело опустилась на четвереньки. Капитан ощутил холодок — ему подумалось, что девочка сейчас поползет к зданию. Она действительно поползла, умело переставляя конечности, но не совсем к зданию — просто вдоль площадки. Капитан на секунду оглянулся на Артамонова — тот сидел на кровати, все так же держа в руках ослика. А когда Капитан повернулся обратно, то вздрогнул. Девочки не было. И в том месте, где она только что ползла, двигался здоровенный косматый зверь, напоминавший медведя с растрепанным конским хвостом.
      — Что там? — спросил Артамонов шепотом.
      — Да зачем тебе?.. - поморщился Капитан и сам отвернулся.
      Артамонов пожал плечами и уставился перед собой. В коридоре послышался шорох, и на пороге возник Ким.
      — Надо осмотреть здание, — заявил он сразу.
      — Командую здесь я, — напомнил Капитан.
      — Так командуй! — неожиданно взорвался Ким. — А не изображай в окне мишень!
      Капитан посмотрел на него с удивлением, и Ким смутился:
      — Виноват. Нервы. — Он уперся гранатометом в пол.
      — Ты лучше глянь на это. — Капитан кивнул за окно.
      Ким тут же оказался рядом с ним и долго смотрел в сгустившиеся сумерки. А Капитан смотрел на его лицо. Ким держался молодцом — лицо его оставалось каменным, только зрачки расширились. Капитан снова глянул на поляну. Чудовище стояло на задних лапах в профиль. Оно горбилось, передние лапы обвисли и лениво покачивались вдоль туловища. Под бурой медвежьей шерстью топорщились гроздья мышц, громадные когти неспешно рассекали воздух. Но это был не медведь. У чудовища была женская грудь, поросшая бурым мехом.
      — Что скажешь? — спросил Капитан.
      — Я не знаю, что видишь ты… — начал Ким задумчиво.
      — А ты?
      — Я вижу медведицу с женской грудью и девятью хвостами.
      — Девятью хвостами? — Теперь Капитан разглядел вместо конского хвоста пучок шевелящихся щупалец, кажется, их действительно было девять.
      Артамонов не выдержал, тоже подошел к окну и уставился на чудовище, открыв рот. Чудовище медленно развернулось, подняло морду и теперь рассеянно оглядывало здание.
      — Ну и что это?! - требовательно спросил Капитан.
      — Вы оба видите то же самое? — уточнил Ким. — Медведицу с женской грудью и девятью…
      — Да! Что это, твою мать?!
      — Если верить моему покойному деду, один из демонов корейских сказок, — спокойно ответил Ким. — Дед называл его Мамма Сонним — многоуважаемый гость оспа. Или просто — многоуважаемый гость.
      — Ах, многоуважаемый?! А что твой дед советовал делать при встрече с этой живой Маммой?!
      — Мамма Сонним не бывает живой. Она мертвая по определению.
      — Но что с ней делать-то?!!
      — А что ты на меня орешь?! - взвился Ким. — Я-то откуда знаю?!
      — А кто у нас эксперт?!
      — Я эксперт по технике и вооружению, где ты видишь оружие?! Кто у нас эксперт по стратегии?!
      — Да ты хоть понимаешь, что… — разъярился Капитан, но Ким успокаивающе поднял руку.
      — Если это демон из корейской сказки, то в корейских сказках с Маммой Сонним ничего не сделать. Что твой дед советовал делать со Змеем Горынычем?
      — Рубить все головы, — вместо Капитана ответил Артамонов. — Бабу Ягу — в печь. Кощею Бессмертному — ломать иглу.
      — Бессмертных не бывает, — подтвердил Капитан.
      — У вас все просто, — согласился Ким. — У нас сложно. С Маммой Сонним ничего нельзя сделать.
      — Так не бывает, — возразил Артамонов.
      — Так бывает. От нее можно убежать или умилостивить ее.
      — Убежать ты уже пробовал. А умилостивить — вон у нас… умилостивили уже троих… — Капитан махнул рукой на кровать, где лежал ослик.
      Ким резко повернулся и только сейчас заметил ослика. Он подошел ближе, волоча по линолеуму гранатомет, и постоял немного, склонив голову.
      — Как это случилось? — спросил он наконец.
      — Хлоп — и превратился, — ответил Капитан. — Был Заболодин — и нет Заболодина. Сам по себе, на полуфразе. Мамма твоя в здание не поднималась.
      — Пока, — вставил Артамонов.
      — Пока, — повторил Капитан.
      — То есть мы попали в корейскую сказку? — произнес Артамонов, и в голосе его Капитану почудились обиженные нотки.
      — Это ко мне вопрос? — уточнил Ким.
      — К тебе. Что про это говорят корейские сказки? — спросил Капитан.
      — Я ни о чем подобном не слышал.
      — А кто слышал?! Я слышал?! - заорал Капитан, но тут же осекся. — Виноват, нервы.
      В комнате воцарилась тишина.
      — В корейских сказках люди превращаются в игрушки? — спросил Артамонов.
      — В корейских сказках превращаются в разное, — пожал плечами Ким. — Я не знаток корейских сказок.
      — И не в какие-нибудь бамбуковые игрушки! — Капитан повернулся к Киму и прищурился. — А вот в таких вот, резиновых осликов с надписью «ОТК»? Превращаются люди в корейских сказках?
      — Если здесь поселился демон Мамма Сонним, — веско сказал Ким, — вряд ли он станет вести себя так же, как вел себя в древней Корее много веков назад.
      — А ты можешь с ней того… Спуститься и… разобраться как-нибудь? Поговорить? — Артамонов кивнул за окно.
      — Это приказ? — Ким сжал гранатомет и вопросительно посмотрел на Капитана.
      — Не приказ. Но… ты же кореец? — потупился Капитан.
      Ким вскинул голову и посмотрел ему прямо в глаза.
      — Я жду! — сказал Ким. — Ты меня не хочешь обвинить в саботаже и связях с противником?
      — Я совсем не об этом… — смутился Капитан. — Просто эта… с девятью хвостами… Мамма Сонним…
      — Она из Кореи? Она знает корейский? — Ким в упор смотрел на Капитана.
      — Не исключено, — твердо сказал Капитан.
      — А я из Кореи? — спросил Ким. — Я знаю корейский?
      — А ты знаешь корейский?
      — Впервые ты меня об этом спрашивал девять лет назад. — Ким повернулся спиной и встал у окна, опершись на гранатомет.
      — Что ж нам делать? — растерянно пробасил Артамонов.
      — Осмотреть здание, — решил Капитан и вдруг добавил: — Артамонов, возьми Заболодина, мы своих не бросаем.
      Ким смотрел в окно.
      — Она двигается, Капитан. Она роет землю.
 

***

 
      Сначала они вернулись в изгаженную комнату с пентаклем на полу — просто чтоб показать Киму. Ким задумчиво потыкал ботинком разбросанные игрушки, затем присел, разглядывая кости в углу.
      — Обломались сатанисты, — цыкнул зубом Артамонов. — Превратились в зайчиков.
      — А может, они для этого и пришли? — возразил Капитан.
      — Нет, — покачал головой Артамонов, — они обломались. Хотели пообщаться с Сатаной, а Сатана оказалась корейская… Ким, в Корее есть сатанисты?
      Ким не ответил. Он пружинисто поднялся, опершись о гранатомет.
      — Осмотрим другие комнаты?
      — Осмотрим, — вяло согласился Капитан, и они вышли в коридор.
      Остальные комнаты пятого этажа ничего собой не представляли. Когда под плечом Капитана падала очередная дверь, за ней оказывалась та же картина — пара аккуратно застеленных колченогих коек с подушками-пирамидками, две тумбочки, штатный пыльный графин и два стакана.
      — Я сутки не спал, — сказал Артамонов в пятой по счету комнате. — Вот бы лечь и уснуть…
      — Ты смог бы сейчас уснуть? — удивился Капитан.
      — Смог бы.
      — И проснуться осликом?
      — Кстати, не факт.
      — Кстати, вопрос, — вмешался Ким. — О чем говорили люди перед тем, как превратиться?
      Капитан задумался.
      — О чем говорил с ней Петеренко, мы, наверно, уже не узнаем… Касаев пытался войти в здание вместе с ней…
      — Мамма Сонним, — подсказал Ким.
      — Заболодин просто сидел на койке, о чем мы говорили?
      — Вы говорили, кому принадлежала «Кукушка», — напомнил Ким.
      — А сатанисты, наверно, просто песни свои пели и живого козла резали.
      — Собаку, — подсказал Ким. — Шелти.
      — Нет логики, — подытожил Капитан и ткнул плечом следующую дверь.
      Дверь не поддалась. Капитан выругался и ударил снова. Дверь упала, за ней оказалась комната горничной, заваленная штабелями белья.
      — Какая разница, о чем говорили. А вот о чем они думали перед тем, как превратиться? — спросил Артамонов, безуспешно щелкая разболтанным выключателем на стене, хотя было известно, что электричества в здании нет.
      — Уж наверно, Петеренко и подростки-сатанисты думали о разном… — Капитан сосредоточенно водил по углам фонарем.
      Ким вышел, зашел в соседний номер и вернулся.
      — Туалет и душ, — доложил он. — Этаж пуст. Осматриваем нижние?
      — Осматриваем.
      Они спустились на четвертый и распахнули первую дверь. Та же картина, только номера были одноместные. Одна кровать, одна тумбочка, один стакан возле графина.
      — У моего старшего, — начал Артамонов, — есть карманный компьютер.
      Капитан присел на корточки и заглянул под кровать — пустота, пыль. В стене обнаружился шкаф, Ким распахнул его и посветил фонарем — пустота, запах старой фанеры, скрюченные рассохшиеся вешалки на стальных крючьях.
      — Там у него компьютере есть такая игра, — продолжал Артамонов. — Надо двигать разноцветные шарики, и если встанут в ряд пять штук одного цвета — то исчезают.
      — К чему это ты? — Капитан вышел в коридор и пнул дверь напротив.
      Из темного проема резко пахнуло чем-то кислым, раздался громкий визг, и вдруг из пустоты ему в лицо метнулось пятно. Капитан не успел испугаться, рефлексы сработали сами — он кинулся на пол и в тот же миг услышал тихий хлопок. Капитан перекувыркнулся, привстал на одно колено и обернулся, сжимая штурмовик. На полу билась в конвульсиях крупная летучая мышь — как раздавленная бабочка, упавшая на спину. Ким деловито прятал под мышку личный пистолет. Артамонов нервно водил штурмовиком из стороны в сторону.
      Капитан со злостью расплющил ботинком останки летучей мыши и вошел в комнату. Такой же одноместный номер, лишь фрамуга в окне была распахнута, а пол и кровать завалены черным мусором и пометом. Артамонов кашлянул и опустил ствол.
      — Так вот, я и говорю, — продолжил он. — Может, у человека в голове тоже так устроено? Скачут мысли, скачут, а как сложатся в одну цепочку — хлоп, и нету. Ни мыслей, ни человека. Инфаркт.
      — У меня так бывает, — кивнул Капитан. — С мыслями. Если не спал долго.
      — Так вот я и говорю… — продолжал Артамонов. — А если здесь тот же принцип? Может, не мысли, может, складываются жесты или там…
      — Помолчи? — попросил Ким. — Работать мешаешь.
      — Да, — вспомнил Капитан, — ты лучше погляди, как там Мамма Сонним?
      Артамонов вошел в распахнутый номер, открыл балконную дверь, вышел на воздух и долго глядел вниз.
      — Ну? — не выдержал Капитан.
      — Валяется, — шепотом сказал Артамонов. — Может, подохла?
      — Мамма Сонним не живая, — напомнил Ким.
      — Она встает, — прошептал Артамонов и глотнул. — Мамма Сонним смотрит на меня.
      — Эй! — напрягся Капитан. — Эй!
      Артамонов молчал.
      — Артамонов, отставить! — вдруг оглушительно рявкнул Ким. — Слушать команду! Закрыл глаза! Два шага назад! Аккуратно, порожек. Еще шаг. Закрыл балкон. Открыл глаза, вышел к нам, в коридор!
      Вид у Артамонова был ошарашенный.
      — Что там было? — спросил Капитан шепотом.
      — У Маммы Сонним большие черные глаза… — протяжно завыл Артамонов, запрокинув голову.
      Ким резко, без замаха двинул его в скулу. Артамонов отлетел к стенке, но удержался на ногах.
      — Спасибо, — произнес он уже нормальным голосом, растирая скулу тыльной стороной ладони. — Там очень страшно. Когда на тебя смотрит Мамма Сонним…
      Ким энергично развернулся, вскинул гранатомет на плечо и решительно направился к балконной двери.
      — Отставить, — сухо произнес Капитан. — На четвертом этаже осталось четыре комнаты. Вы осматривайте их, а я спускаюсь на третий. Заболодин нашел на третьем огневой контакт Тарасова.
 

***

 
      Гильз он обнаружил не шесть, а гораздо больше — остальные лежали в дальнем углу за банкеткой. Но все гильзы родные — кто-то из людей Тарасова расстрелял тут целую обойму. Стрелял из укрытия, с колена, по движущейся цели. Точнее — по надвигающейся. И, судя по ровной трассе на потолке, так ни разу и не попал. Капитан еще раз осветил фонариком прошитый потолок и опустился на корточки. Угол самый удобный, он бы тоже выбрал для обороны именно его. А вот надвигающаяся цель была двухметрового роста. Если до этого у Капитана и оставалась надежда, что чудовище в здание не поднимается, то теперь умерла и она.
      — Капитан, у нас новости, — сухо произнес Ким в наушнике.
      — Что? — вскинулся Капитан. — Вы где?
      — Мы все еще на четвертом. Нашли жилую комнату, запертую изнутри.
      — Там люди? — насторожился Капитан.
      — Труп, — ответил Ким. — Его надо осмотреть.
      Капитан пружинисто поднялся, в два прыжка оказался у лестницы и поднялся на четвертый этаж. Это было странно, но одинокой покосившейся дверцы четвертого этажа не было на месте — вместо нее торчали обе матовые створки, как на третьем. Капитан посветил фонариком. На дальней стене была намалевана цифра «3».
      «Как же я так ошибся? Выходит, я был на втором?» — подумал Капитан, взбегая на этаж выше.
      Здесь тоже висели обе целые створки, и тоже за ними в полумраке коридора маячила цифра «3».
      «Все. Отпрыгался», — подумал Капитан без эмоций, взбежал сразу на три пролета вверх и замер. Лестница продолжалась все выше и выше. А здесь все та же картина — две матовые створки, третий этаж. Капитан зашел в глубь этажа, повернул направо и добрался до конца коридора. Все, как есть — прошитый двумя очередями протолок, шесть гильз на полу и россыпь за банкеткой. Он вернулся к лестнице и поднялся еще на один пролет. Покосившаяся створка, цифра «3». Капитан растерянно остановился.
      — Кэп, ты скоро? Мы ждем, — напомнил Ким в наушнике.
      — У меня проблемы, — сухо выдавил Капитан. — Не могу подняться.
      — Мамма Сонним в здании? — спросил Ким быстро, но Капитан слишком хорошо его знал и различил в голосе испуганные нотки.
      — Нет, — ответил Капитан. — Не знаю. Не видел. Замкнулась лестница, поднимаюсь все выше и снова оказываюсь на третьем.
      — Я выйду навстречу, — сказал Ким решительно, и в наушнике лязгнуло, словно с пола рывком подняли гранатомет.
      — Нет! — отрезал Капитан. — Не разделяйтесь и никуда не выходите. Просто подай голос.
      — Голос? — спросил Ким и вдруг заорал на все здание: — Ура-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
      Капитан непроизвольно дернулся, стараясь выкинуть наушник из уха, но наушник держался крепко.
      Голос Кима раздавался сверху, со следующего этажа.
      — Ура!!! - рявкнул Капитан в ответ.
      — Ура-а-а-а! Ура-а-а-а! — хором закричали сверху Артамонов и Ким.
      — Ура-а-а-а-а! — заорал Капитан и кинулся вверх.
      Голоса приближались. Взбегая по лестнице, Капитан все боялся, что они вдруг рывком переместятся выше, но они все приближались. Когда он достиг площадки, голоса четко звучали из глубины коридора. Капитан прикусил губу и поднял взгляд. Да, теперь перед ним висела всего одна створка! И за ней на стене была намалевана синяя четверка.
      — Эй! Я прорвался! — заорал Капитан и бросился вперед по коридору, пробормотав напоследок: — Нет логики, чертовщина работает странно, со сбоями…
 

***

 
      Одышки у Капитана никогда не было, но сейчас он долго не мог прийти в себя. В этой комнате стоял странный тяжелый запах — густая пряная смесь из запахов сушеной воблы, свежих кожаных ремней, старых книг и сухой пыли. На подоконнике горело яркое пятно лунного блика, подсвечивая сидящего рядом Артамонова мертвенным зеленоватым светом. На кровати лежала мумия — высохшие останки пожилого человека. В свете фонаря лицо казалось скорчившейся картонной маской. Человек лежал на спине, укрытый по грудь сереньким санаторным одеялом, с руками, сложенными на груди крест-накрест.
      — Это вы его так сложили? — поинтересовался Капитан.
      — Нет, — ответил Артамонов. — Его мы не трогали. Видимо, так и умер. Комната была заперта изнутри.
      — От чего умер? — спросил Капитан и тут же понял, что вопрос глуп: Артамонов и Ким не могли еще ничего толком выяснить.
      — Сердечная недостаточность, — спокойно ответил Ким. — На фоне острого невроза.
      — Откуда информация? — заинтересовался Капитан, внимательно освещая фонарем ссохшуюся маску.
      Вместо ответа Ким указал на высохшие кулаки мумии — они были крепко сжаты, причем большие пальцы находились внутри кулаков. Капитану стало стыдно, что он сам этого не заметил. Кулак с большим пальцем внутрь — «рука младенца» — глубокий инстинкт, который просыпается у человека в моменты острых потрясений.
      — И вот еще… — Артамонов осветил фонарем пол около кровати.
      Судя по темному ровному квадрату посреди выцветшего линолеума, здесь долгие годы стояла тумбочка. Теперь вместо нее стоял пересохший стакан, а рядом валялась капсула с нитроглицерином.
      — Ясно. — Капитан повернулся к двери. — А тумбочкой, значит…
      Теперь он внимательно осмотрел груду возле двери — тумбочка валялась на боку, рядом — перевернутый журнальный столик и стул, а на пороге почему-то валялся распотрошенный фонарь Кима без батареи.
      — Он баррикадировался, — закончил Артамонов, хотя Капитану и так уже все стало ясно.
      — Не молодой, лет шестьдесят, — задумчиво произнес Ким. — Чего его понесло на семинар?
      — Семинар? — резко повернулся Капитан.
      — Нам повезло, — кивнул Артамонов. — Мы нашли его записи. Только осторожнее…
      Капитан обернулся и только сейчас заметил, что на подоконнике рядом с Артамоновым светится вовсе не лунный блик, а экранчик маленького карманного компьютера. Рядом лежала увесистая батарея фонаря, аккуратно подсоединенная проводками.
      — А это… долго ли меня не было? — сглотнул Капитан.
      — Часа три с половиной. — Артамонов поднялся со стула, уступая место. — Мы прочли еще не все, но если вкратце…
      Капитан сел перед экранчиком. Он промотал текст в начало и погрузился в чтение. Вначале шла полная бессмыслица. Латинские буквы складывались в слова, а слова явно составляли фразы, которые кончались точкой, но чаще — гроздьями восклицательных или вопросительных знаков. Но не то чтобы произнести, и прочесть это не получалось.