– А что, в этом есть что-то такое… многознаменательное – шагать вот так по дну моря, – разглагольствовал Снорк. – Возможно, мы находимся сейчас где-то около самой глубокой его части.
Местность круто пошла под уклон и вдруг сорвалась в пропасть, полную пара и мрака. Быть может, там вовсе не было дна… Быть может, там внизу притаились в грязи самые большие океанские каракатицы – чудовища, которых еще никто никогда не видал.
Путники бочком, в полном молчании обошли, пропасть и прибавили шагу. Уже начинало вечереть.
А фрекен Снорк несколько раз оглянулась назад, потому что на краю пропасти лежала, мерцая, самая большая и самая красивая раковина моря.
Она была окрашена в нежно-бледные тона, какие можно встретить лишь на самых больших морских глубинах, куда не проникает солнечный свет, а изнутри мерцала темно и заманчиво. Она лежала и тихонько напевала про себя древние песни океана.
– Ах! – вздохнула фрекен Снорк. – Как бы я хотела жить в этой раковине! Как бы я хотела забраться внутрь и посмотреть, кто это там шепчет!
– Это море так шепчет, – сказал Муми-тролль. – От каждой волны, которая умирает на берегу, в какой-нибудь раковине рождается маленькая песня. Ну, а забираться внутрь нельзя – там лабиринт, и еще неизвестно, найдешь ли дорогу обратно.
На морское дно пали сумерки, и теперь все старались поближе держаться друг к дружке.
Стояла необычайная тишина. Все было мягкое и мокрое. Не слышно было знакомых звуков, которые так оживляют вечера на суше: шарканья торопящихся домой ног, шелеста листвы на ветру, пения птиц или шороха выкатившегося из-под ноги камня.
Страшно было развести костер, страшно было улечься спать среди всех тех неведомых опасностей, которые могли подстерегать их здесь.
В конце концов они решили заночевать на вершине скалы высотой с ходулю.
Чтобы спать спокойнее, договорились дежурить по очереди. Муми-троллю досталось нести первую вахту и он решил отдежурить также и за фрекен Снорк.
Все тесно прижались друг к дружке и заснули, а он сидел и обозревал пустынное морское дно. По песку, залитому красным светом кометы, угрожающе стлались черные тени скал. Глубокая печаль охватила Муми-тролля при виде этого мрачного ландшафта, и он живо представил себе, как, должно быть, испугалась Земля, увидев приближающийся к ней огненный шар.
Он думал о том, как сильно он любит все – лес и море, дождь и ветер, солнце, траву и мох – и что жить без всего этого никак нельзя!
«Ничего, – думал он. – Уж мама-то знает, как все это спасти».
Глава одиннадцатая
Проснувшись утром, Снифф перво-наперво сказал:
– Завтра она достигнет Земли.
Комета стала ужасающе огромной. Теперь вокруг нее отчетливо виднелась корона из дрожащих огненных языков. Весь пар улетучился от зноя, и морское дно хорошо просматривалось на многие мили вперед. К берегу оно начало постепенно повышаться. Идти оставалось недалеко. Сегодня даже фрекен Снорк не останавливалась полюбоваться раковинами, а Снифф ни разу не пожаловался, что у него устали ноги.
Вот вдали завиднелась какая-то полоска, она становилась все шире и шире. Это была опушка леса, настоящие зеленые деревья!
Через некоторое время путешественники стали различать березы и ели, морское дно круче пошло вверх. Они отбросили ходули и побежали.
– Теперь-то уж до долины недалеко! – воскликнул Муми-тролль и начал карабкаться вверх по береговой круче.
Снорк стал насвистывать, а фрекен Снорк торопливо сорвала несколько цветков и пристроила себе за ухо. Затем они пошли напрямик к долине.
По пути им встретился домовой на велосипеде. Он весь взопрел и раскраснелся (домовой, видите ли, пожизненно обречен носить на себе свою шубу). Багажник велосипеда был завален саквояжами, на руле болтались узлы и пакеты, а за спиной домовой вез в мешке сына.
– Переезжаешь? – крикнул ему Снифф.
Домовой слез с велосипеда и поспешно сказал:
– Все жители Муми-дола снимаются с места. Я не знаю никого, кто хотел бы остаться и дожидаться кометы.
– А откуда известно, что она ударится о Землю именно там? – спросил Снорк.
– Так сказал Ондатр, – ответил домовой.
– Как бы там ни было, папа и мама не съедут, – сказал Муми-тролль. – Да, кстати, мама просила тебе кланяться.
– Спасибо, спасибо, – сказал домовой. – Передавай привет твоей бедной маме. Возможно, это будет ей последний привет от меня. Но ты можешь не поспеть вовремя…
– Что ты хочешь сказать? – спросил Муми-тролль.
– Я хочу сказать, что вам еще остается изрядный кусок пути, – пожал плечами домовой. – И на всякий случай следовало бы попрощаться телеграммой. Я могу отправить за вас телеграмму, если мне попадется по пути почтовое отделение.
– Тогда уж на художественном бланке, – сказал Муми-тролль.
– Если успею, – ответил домовой, вскакивая на велосипед. – Да хранит вас покровитель всех троллей!
И домовой что есть силы покатил дальше, спасаться от кометы.
Они постояли немного, глядя вслед удаляющемуся родственнику (видите ли, домовой – это тоже тролль, только по домашним делам).
– Саквояжи! – сказал Снусмумрик. – Узлы! И так спешить по жаре. Бедняга!
Им встречались толпы беженцев. Большинство шло пешком, но некоторые ехали в тачках или в тележках, а иные даже везли с собой целый дом.
Все в страхе поглядывали на небо, и почти никто не находил времени остановиться поболтать.
– Чудно, – сказал Муми-тролль. – Мы направляемся в самое опасное место и боимся меньше, чем те, кто бежит оттуда.
– Конечно, это оттого, что мы ужасно храбрые, – сказал Снифф.
– Ты так думаешь? – сказал Муми-тролль. – А мне кажется, это оттого, что мы лучше знаем комету. Мы первые узнали о том, что она летит к Земле. Мы видели, как она росла из малюсенькой точки… Наверное, она страшно одинока. Представьте, как одиноко себя чувствуют те, кого все боятся.
Фрекен Снорк вложила свою лапу в лапу Муми-тролля и сказала:
– Ну и пусть. Но пока тебе не страшно, мне тоже не страшно.
В час завтрака они повстречали какого-то хемуля; он сидел на обочине, держа в охапке альбом с почтовыми марками.
– Буза, беготня…– бормотал Хемуль себе под нос. – Повсюду шумные толпища, и никто не желает обьяснить, что, собственно, происходит.
– Добрый день, – сказал Муми-тролль. – Вы, дяденька, случайно не родственник Хемулю в Одиноких Горах? Тому, что с сачком?
– Он мой двоюродный брат по отцу, – сердито ответил Хемуль. – Осел, каких мало. Но мы с ним больше не родственники: я прекратил с ним всякие отношения.
– Почему? – спросил Снифф.
– Он ничем не интересовался, кроме своих тухлых бабочек, – ответил Хемуль. – Ему хоть земля тресни под ногами, он все равно ничего не заметит.
– Именно это она теперь и намерена сделать, – заметил Снорк. – Точнее говоря, завтра вечером, в восемь часов сорок две минуты.
– Ась? – переспросил Хемуль. – Так вот, как я уже сказал, тут поднялась ужасная буза. Я целую неделю приводил в порядок свои марки, просмотрел все опечатки и водяные знаки – и что же получается? У меня отнимают стол, за которым я работаю! Из-под меня выдергивают стул! И в конце концов заколачивают весь дом. И вот я сижу здесь, мои марки в полном беспорядке, и никто не желает мне растолковать, в чем дело.
– Слушай, Хемуль, – медленно и внятно произнес Снусмумрик. – Дело в том, что на нас летит комета, завтра она столкнется с Землей.
– Столкнется? – переспросил Хемуль. – А это имеет какое-нибудь отношение к коллекционированию марок?
– Нет, не имеет, – сказал Снусмумрик. – Речь идет о комете, понимаешь? Это такая сумасшедшая звезда с хвостом. Если она грохнется на Землю, от твоих марок мало что останется.
– Боже упаси! – сказал Хемуль, подбирая юбки. (Ибо хемули всегда ходят в юбках, неизвестно почему. Быть может, они просто никогда не задумывались над тем, как это – носить брюки.) – Что же делать?
– Пойдем с нами, – сказала фрекен Снорк. – Мы знаем хороший грот, ты спрячешься там со всеми твоими марками.
И Хемуль пошел с ними на запад, к Муми-долу. Один раз им пришлось вернуться на несколько километров назад и отыскивать драгоценную опечатку, выпавшую у Хемуля из альбома, а один раз он поссорился со Снорком (Снорк-то утверждал, что это был диспут, хотя все отлично слышали, что это ссора), они и сами толком не знали из-за чего. Но в общем и целом все отлично поладили с Хемулем.
Они давно уже оставили большую дорогу и шли по родным лесам, как вдруг Снифф остановился и повел носом в воздухе.
– Слышите? – спросил он.
Откуда-то издалека доносился слабый шелест, что-то вроде пения со свистом. Он приближался, нарастал, гремел, как целый оркестр.
Фрекен Снорк судорожно схватила Муми-тролля за лапу.
– Смотрите! – крикнул Снифф.
Багровое небо внезапно затмила черная туча. Она летела, она снижалась, она пикировала прямо на лес!
– Да ведь это кузнечики! – воскликнул Снорк. Казалось, будто деревья ожили. Они шевелились и ворошились, они кишмя кишели прыгающими, карабкающимися кузнечиками.
– Они что, с ума сошли? – прошептала фрекен Снорк.
– Мы едим! – ответил кузнечик, что был поближе.
– Мы едим! – протянул другой.
– Мы едим! – заскрежетали сотни тысяч миллионов кузнечиков, с невероятной быстротой изгрызая листья, траву, цветы.
– Час от часу не легче, – сказал Хемуль. – Надеюсь, они не едят альбомы с марками?
– Раньше они никогда так себя не вели, – сказала фрекен Снорк.
– Это саранча из-за границы, – объяснил Снорк. – Дикая саранча из Египта.
Жутко было смотреть, как саранча объедает лес. Через некоторое время бедные деревья уже тянули к небу голые ветви, а земля была черна и нага. Уцелел лишь цветок за ухом фрекен Снорк.
– Кометы обычно всегда вызывают катастрофы, – торжественно изрек Снорк.
– А что это такое – катастрофа? – спросил Снифф.
– О, это все, что угодно, ужасное: стаи саранчи, землетрясения, наводнения, ураганы и так далее, – ответил Снорк.
– Иначе говоря, буза, – сказал Хемуль. – Никогда-то тебя не оставят в покое.
– Как там, в Египте? – спросил Снифф у кузнечика, что был поближе.
– Голодно! – ответил кузнечик. – Сильные ветры! Берегитесь сильных ветров, которые летят за нами!
– Мы поели! – пропели кузнечики.
Они с шелестом поднялись в воздух; туча снова затмила небо и понеслась над пустым голым лесом, который был теперь даже еще непригляднее, чем зимой.
Молчаливые и печальные, двинулись путники дальше.
А Муми-тролль впервые за все время усомнился, поспеют ли они вовремя домой.
– Сыграй что-нибудь грустное, Снусмумрик, – попросил он. – Сыграй «Трали-вали», у меня сейчас такое настроение.
– Да ведь гармошка-то неисправна, – возразил Снусмумрик. – Только несколько нот и возвратились.
– Все равно сыграй, – просил Муми-тролль.
И Снусмумрик сыграл:
Мы кути… мы гуля…
………… трали-ва…
……… пять.
Одиноко…………
……… устали…
……… искать!
– Это звучит ужасно, – сказал Хемуль.
И они побрели дальше на своих усталых маленьких ножках.
А в далеком Египте летел через пустыню неистовый смерч на черных крыльях.
Он грозно ревел, проносясь над землей, он закручивал в воздухе столбы песка, он рос и набирал силу. Скоро он уже ломал деревья, срывал крыши с домов. Он перебрасывался с одного побережья на другое, он летел все дальше на север и так добрался до тех краев, где лежал Муми-дол.
Снифф, у которого были длинные уши, первым услышал его.
– Опять саранча, – сказал он. – Только эта опоздала к обеду.
Все задрали носы и прислушались.
– Нет, – сказала фрекен Снорк. – Теперь это буря.
Первые вестники смерча с ревом пронеслись по опустошенному лесу. Они сорвали с Муми-тролля медаль и закинули ее на верхушку сосны, они вихрем завертели Сниффа и чуть не сорвали шляпу со Снусмумрика.
Хемуль изо всех сил вцепился в свой альбом, и юбки вздулись вокруг него, словно воздушный шар.
Упираясь и спотыкаясь, они пролетели по ветру через лес прямо на торфяное болото.
– Во всяком случае, мы летим в нужном направлении! – весело сказал Муми-тролль.
– Какая досада! – проговорил Снорк. – Такой отличный попутный ветер, а мы не можем им воспользоваться по-настоящему.
– Вот если б у нас был планер…– сказал Муми-тролль.
– Или воздушный шар, – сказала фрекен Снорк.
В эту минуту к ним подлетел маленький гадкий смерчонок, схватил альбом с марками и вихрем закрутил его в воздухе. Бедный Хемуль вскрикнул от ярости и испуга и бросился за своим сокровищем. Ветер раздул его широкие юбки; они захлопали, затрепыхались, и Хемуль, как бумажный змей, воспарил над землей.
– Идея! – воскликнула фрекен Снорк. – Надо прицепиться к Хемулю и лететь вместе с ним!
Они нашли его через несколько километров. Он застрял в кусте.
– Милый Хемуль, – сказал Снорк, – мы тебе ужасно сочувствуем. А ты не одолжишь ли нам на немножко свою юбку? Мы сделаем из нее воздушный шар.
– Мои марки! – вопил Хемуль. – Моя коллекция, дело моей жизни! Ценная, уникальная, неэаменимая! Самая ценная на свете.
– Послушай, – сказал Снорк. – Сними на немножко свое платье.
– Ась? – спросил Хемуль. – Снять платье?
– Ну да! – хором закричали все. – Мы сделаем из него воздушный шар и спасемся!
Хемуль прямо-таки побагровел от гнева.
– Я сижу и горюю, – сказал он. – Из-за всей вашей бузы меня постигло страшное несчастье, а теперь вы еще хотите оставить меня без одежды!
– Нам нужен парус, – стала объяснять фрекен Снорк. – Мы должны успеть домой раньше кометы. Если ты окажешь нам эту любезность, мы поищем твой альбом с марками… Ну, когда-нибудь потом…
– Начхать мне на вас и на вашу комету! – сказал Хемуль. – Много вы понимаете в марках!
Но тут все разом набросились на Хемуля и через голову стащили с него платье. Это было платье с оборками, доставшееся ему в наследство от тетушки. Когда связали рукава, получился отличный воздушный шар.
Все произошло в последнюю минуту, потому что с горизонта уже налетал смерч. Он имел вид спиралеобразного вращающегося облака, он с ревом крутился над лесом и ломал деревья, как спички.
– Держись крепче! – крикнул Муми-тролль. Все что есть сил ухватились за оборки платья и для верности связались хвостами. И вот смерч налетел! В мгновение ока их поглотила ревущая, клубящаяся тьма. Платье Хемуля взмыло ввысь и со страшной быстротой понеслось на восток. Немного погодя его уже никто не мог бы увидеть.
В сумерки смерч выдохся и завязался узелком на самом себе.
Воздушный шар плавно снизился и застрял в кроне дерева. Шесть ошалелых путешественников медленно расползлись по веткам и долго сидели, приходя в себя. Наконец Муми-тролль произнес:
– Мы целы или мне только так кажется?
– Я цел, – ответил Хемуль. – И я раз и навсегда заявляю, что отказываюсь участвовать во всех ваших штуках. Если вам охота бузить, бузите без меня.
– Мое зеркальце цело, – сказала фрекен Снорк.
– И шляпа с гармошкой тоже, – сказал Снусмумрик.
– А мою тетрадь унесло, – мрачно сообщил Снорк. – Ту самую, в которой записано, как спасаться от комет. Как же мы без нее?
– Где Снифф? – тревожно спросил Муми-тролль.
– Я здесь! – пропищал из мрака тоненький голосок. – Если только это я, а не какая-нибудь дрянь, подхваченная смерчем…
– Уж как не ты, – сердито сказал Хемуль. – Попробуй от тебя избавься! А теперь меня интересует вопрос, могу ли я получить обратно свое платье.
– Пожалуйста, и спасибо за выручку, – сказал Снорк.
Ворча себе что-то под нос, Хемуль через голову натянул платье.
– Терпеть не могу мятых оборок, – сказал он.
Должно быть, сразу после этого они заснули. А проснулись они лишь на другой день в двенадцать утра.
Глава двенадцатая
День седьмого октября был очень тихий и жаркий. Муми-тролль широко зевнул и вдруг громко эахлопнул пасть. Глаза у него сделались совсем круглые и пустые.
– Сегодня, – сказал он.
– Комета, – прошептал Снифф.
Казалось, она заполнила собой все небо и сверкала так ярко, что на нее было боязно взглянуть. Озаренный ее дрожащим светом, лес стоял затаив дыхание и ждал.
Муравьи заползли в муравейники, птицы попрятались в гнезда, каждая букашка нашла себе норку, ища спасения от кометы.
– Который час? – спросил Муми-тролль.
– Десять минут первого, – ответил Снорк. Больше никто ничего не сказал. Они слезли с дерева и пошли прямо на запад. Хемуль шел и без конца брюзжал то из-за погибшего альбома с марками, то из-за помятого платья.
– Заткнись, – сказал Снорк. – Сегодня у нас есть заботы поважнее.
– Как по-твоему, она не опередит нас? – шепотом спросила фрекен Снорк.
– Нет, нет, – ответил Муми-тролль. – Не беспокойся.
Но он не смел поднять на нее глаз. Лес был тут зеленый и цветущий – саранча облетела стороной эти края. Местность понемногу понижалась, вокруг было полно синих полевых цветов.
– Хочешь цветок за ухо? – спросил Муми-тролль.
– Ой нет! – ответила фрекен Снорк. – Я вся как на иголках, где уж тут думать об украшениях.
В это мгновение до них донесся вопль Сниффа, который бежал впереди всех.
– Опять, наверное, какая-нибудь буза, – проворчал Хемуль.
– Эй! Гей! – кричал Снифф. – Скорее сюда! Бегом!
Он сунул лапы в рот и пронзительно засвистел. Муми-тролль пулей бросился к нему.
Но что это? Он принюхался. В нос ему пахнул приятный запах свежевыпеченных булок. Лес поредел – и Муми-тролль стал на месте как вкопанный.
Внизу под ним лежала родная долина. А посреди стоял их голубой дом – такой же голубой, такой же тихий и уютный, как и в тот день, когда он покидал его. А в доме его мама тихо-мирно пекла булки и пряники.
– Ведь я же говорил, что все будет хорошо! – сказал Муми-тролль.
– А вон ваш новый мост! – воскликнула фрекен Снорк. – А вон дерево, про которое ты мне говорил. Ах, какой чудесный у вас дом!
– Еще бы! – гордо сказал Муми-тролль. И они начали спускаться в долину, голодные и полные ожидания.
Муми-мама стояла на кухне и украшала большой торт светло-желтыми сбитыми сливками и райскими грушами. На стенках торта красовалась надпись из шоколада: «Моему милому Муми-троллю», а на самой верхушке сияла сахарная звезда.
Муми-мама тихонько насвистывала про себя и нет нет да и выглядывала в окошко.
Муми-папа беспокойно прохаживался из комнаты в комнату и без конца мешал.
– Им давно бы пора быть здесь, – говорил он. – Уже половина второго.
– Будут, будут, – успокаивала его Муми-мама. – Подержи-ка вот, я переставлю торт. Блюдечко вылижет Снифф, он это любит.
– Только бы он вернулся, – сказал Муми-папа и вздохнул.
В эту минуту вошел Ондатр и сел на ларь для дров.
– Ну, как обстоят дела с кометой? – спросил Муми-папа.
– Она приближается, – сказал Ондатр. – Дети земные могут сетовать и страшиться, философ – никогда!
– Не хочешь пряничка? – спросила Муми-мамкаа.
– Мм… пожалуй, можно штучку, – согласился Ондатр и, съев восемь, проговорил: – Кажется, вон там по склону прошел Муми-тролль в весьма пестрой компании.
– Муми-тролль? – вскрикнула Муми-мама. – Что же ты мне сразу не сказал!
И она бросилась на веранду, а с веранды в сад.
А они уже бежали по мосту! Сперва ее любимый сын, потом Снифф, а за ними куча незнакомого народу.
Муми-тролль бросился в материнские объятия.
– Родной мой Муми-сын! – сказала Муми-мама. – Я так тебя ждала!
– А я дрался! – восхищенно заговорил Муми-тролль. – С ядовитым кустом, и я победил! Руки у него так и отлетали – раз-раз! – и под конец остался один пенек!
– И откуда только смелость взялась! – сказала мама. – А кто эта маленькая девочка?
– Это сестра Снорка, – ответил Муми-тролль. – Поклонись папе и маме, фрекен Снорк!. Это ее я спасал от ядовитого куста! А это мой лучший друг Снусмумрик. А это Хемуль. Он собирает почтовые марки.
– В самом деле? – любезно отозвался Муми-папа. – Ну-ну, в молодости я тоже собирал марки. Очень интересное хобби.
– У меня это не хобби, а профессия, – прошипел Хемуль. Он плохо выспался.
– Тогда я должен показать вам целый альбом, который принесло вчера ветром, – сказал Муми-папа.
– Альбом с марками? – оживился Хемуль. – Принесло ветром?
– Да, да, – подтвердила Муми-мама. – Я выставляла тесто, чтобы оно поднялось, а утром гляжу – в нем полно каких-то противных липких бумажек.
– «Противных липких бумажек»! – воскликнул Хемуль. – Они целы? Где они? Надеюсь, вы не выбросили их?
Муми-мама указала на перила веранды. Там аккуратно просушивался целехонький альбом с марками.
Хемуль издал радостный вопль и бросился на веранду.
– Во как запрыгал, – сказал Снорк. – Небось не запрыгает так и от самой кометы.
– Ах да, комета…– озабоченно сказала Муми-мама. – Ондатр рассчитал, что она упадет вечером прямо в наш огород. Так что я не стала пропалывать его.
– Предлагаю провести по этому поводу собрание, – вылез Снорк. – И, пожалуй, лучше в помещении, если хозяева не возражают.
– Конечно! Само собой разумеется! – сказал Муми-папа. – Входите, пожалуйста! Все наше – ваше!
– Вы, надеюсь, не откажетесь от пряников? – сказала Муми-мама, расставляя на столе новый кофейный сервиз с розами и лилиями. – Ах, милые дети, как хорошо, что вы вернулись домой!
– А вы получили телеграмму от домового? – спросил Снифф.
– Да, – ответил Муми-папа. – Только буквы в ней стояли как попало, и все больше восклицательные знаки. Домовой, как видно, нервничал, и ему было не до грамматики.
– Кофе подан! – крикнула в окно Муми-мама.
Но Хемуль только проворчал в ответ, что ему некогда: он разбирает свои почтовые марки.
– Итак, – сказал Снорк, – приступим к делу. К сожалению, я утратил свою тетрадь, где записаны правила спасения от комет. Но если спокойно обдумать вопрос, станет совершенно ясно, что пункт первый правил гласит: найти хорошее место, где можно спрятаться.
– Зачем же начинать все сначала? – сказала сестра. – Разве мы не договорились спрятаться в гроте Муми-тролля?
– И взять с собой все драгоценности! – крикнул Снифф, крепко сжимая в лапах золотой кинжал. – Кстати сказать, грот мой.
– Что вы говорите! – воскликнула Муми-мама. – У вас есть грот?
Тут Муми-тролль и Снифф пустились наперебой рассказывать о том, как они нашли грот, какой он мировой и как хорошо в нем можно спрятаться. Они старались переговорить друг друга, и Снифф опрокинул на скатерть чашку с кофе.
– Ай-яй-яй, – сказала Муми-мама. – Впрочем, не все ли равно, раз Земля-то погибнет. Садись на коврик и вылизывый блюдечко из-под торта, дружок. Оно на столике для мытья посуды.
– Пункт второй, – сказал Снорк. – Разделение труда. Надо как можно скорее отнести в грот ценные вещи: ведь уже три часа. Мы с сестрой позаботимся о постельном белье.
– Прекрасно, – сказала Муми-мама. – Я захвачу банки с вареньем. А Муми-тролль пусть очистит комод.
И тут началась небывалая беготня, укладывание и переноска вещей.
Муми-папа складывал все в тачку, а Муми-мама сновала по дому, отыскивая то бечевку, то старые газеты.
Можно было подумать, тут замышляется бегство за границу или даже что похуже – так они спешили.
Раз за разом Муми-папа откатывал тачку через лес к берегу моря и вываливал ее на песок. Муми-тролль и Снусмумрик на веревке поднимали пожитки в грот, а остальные тем временем отрывали все, что только можно оторвать в Муми-доме, включая завитушки от шкафа и веревочки от вьюшек.
– Ничегошеньки-то я тебе не оставлю, вредная комета, – пыхтела Муми-мама, волоча в гору ванну. – Снорк, дорогой, сбегай на огород, вытащи редиску. Всю-всю, даже самую мелкую. А ты, Снифф, отнеси в грот наш торт. Только смотри поосторожней!
Муми-папа с такой скоростью летел через мост, что тачка так и подпрыгивала.
– Не мешало бы поторопиться, – сказал он. – Скоро стемнеет, а еще надо заделать потолок в гроте!
– Сейчас, сию минуту! – отвечала Муми-мама. – Вот только захвачу ракушки с клумб да комнатные розы, что получше…
– Все это, к сожалению, придется оставить, – сказал папа. – Садись в ванну, дорогая, и я мигом домчу тебя до грота. А где Хемуль?
– Считает марки, – ответила фрекен Снорк.
– Эй, Хемуль! – крикнул Снорк. – Прыгай в ванну, а то скоро здесь так трахнет, что от твоих марок ничего не останется!
– Боже упаси, – сказал Хемуль и прыгнул в тачку с альбомом в охапке.
И Муми-папа доставил весь воз к гроту.
Мрачно было на морском берегу. Мертвое и голое, лежало на виду дно моря. Небо было багровое, деревья задыхались от жары. Комета была совсем близко. Огромным, раскаленным добела шаром неслась она прямо к Муми-долу.
– А где же Ондатр? – испуганно спросила Муми-мама.
– Он не захотел с нами, – ответил Муми-папа. – Он сказал, бегать туда-сюда унижает его философское достоинство, и я оставил его в покое. Гамак я оставил ему.
– Так-так, – сказала Муми-мама. – Все философы такие чудаки! Ну-ка, посторонитесь, ребятки, папа поднимет ванну.
Муми-папа обвязал ванну в полтора оборота, и ее потянули наверх к гроту.
– Майна! Вира! – покрикивали Муми-тролль, Снифф и Снусмумрик наверху.
– Вира! Майна! – вторили снизу Муми-папа и снорки, а Муми-мама сидела на берегу и вытирала вспотевший лоб.
– Такой тяжелый переезд! – вздыхала она.
А Хемуль забрался в грот, сел в уголке и принялся разбирать свои опечатки.
– Вечно буза да беготня, – ворчал он про себя. – Ума не приложу, какой бес в них вселился.
А на берегу становилось все жарче и все темнее, время подвигалось к семи…
Ванна оказалась слишком велика и не проходила в грот. Снорк хотел провести по этому поводу собрание, но его пресекли – времени было в обрез. Ванну попросту взгромоздили на крышу грота, и очень кстати. Она закрыла дыру в потолке с точностью до четырех сантиметров! Муми-мама постелила для всех на мягком песчаном полу, зажгла керосиновую лампу и завесила вход шерстяным одеялом.
– Ты думаешь, оно выдержит? – спросил Муми-тролль.
– Постой-ка, – сказал Снусмумрик и достал из кармана маленькую бутылочку. – Вот немного подземного подсолнечного масла, о котором я говорил. Смажьте одеяло снаружи, и оно выдержит любой жар.
– А оно не оставит пятен? – с тревогой спросила Муми-мама.
В эту минуту перед гротом что-то заворошилось, задышало, и из-под краешка одеяла показался сперва нос, потом два блестящих глаза, а потом и весь Ондатр целиком.
– Ага, дяденька все-таки пришел! – сказал Снифф.
– Да, что-то жарко стало в гамаке, – ответил Ондатр. – Вот я и подумал, что в гроте-то, пожалуй, прохладнее будет.
И он с достоинством протопал в угол и уселся там.
– Теперь мы совсем готовы, – сказал Муми-папа. – Который час?
– Двадцать пять минут восьмого, – ответил Снорк.
– Тогда мы еще успеем разъесть торт, – сказала Муми-мама. – Куда ты его поставил, Снифф?
– Туда куда-то, – ответил Снифф и махнул рукой в угол, где сидел Ондатр.
– Куда – туда? – спросила Муми-мама. – Я его что-то не вижу. Ты не видел здесь торта, пророк?
– Вот уж не интересуюсь тортами, – ответил Ондатр, важно оправляя усы. – Я никогда их не вижу, не пробую и даже не дотрагиваюсь до них.
– Так куда же он делся? – изумленно воскликнула Муми-мама. – Снифф, голубчик, не мог же ты съесть его, пока нес!
– Еще бы, такой огромный! – невинно заметил Снифф.
– Значит, ты все-таки куснул от него? – вскипел Муми-тролль.
– Только самую верхушку, звезду, она была здорово твердая, – сказал Снифф и юркнул под матрац.
– Фу-ты ну-ты, – сказала Муми-мама и опустилась на стул, вдруг почувствовав себя очень усталой. – Кругом сплошные неприятности.
Фрекен Снорк критически оглядела Ондатра.
– А вы не встанете на минутку, дяденька? – сказала она.
– Зачем? Я сижу себе и сижу, – сказал Ондатр.
– Вы сидите на нашем торте! – сказала фрекен Снорк.
Ондатр поспешно вскочил, и – о боже! – какой он имел задний вид! И какой вид имел торт!
– Вот это уж слишком так слишком! – крикнул Снифф, вылезая из-под матраца. – Наш торт!
– В мою честь, – мрачно заметил Муми-тролль.
– Теперь я останусь липкий на всю жизнь! – возмутился Ондатр. – И в этом вы виноваты!
– Да успокойтесь вы все! – воскликнула Муми-мама. – Неужели вы не понимаете, что это комета заставляет нас так нервничать. Ведь торт-то остался совершенно тот же, он только немножко видоизменился. А ну-ка, подходите ко мне с тарелками, и мы по справедливости разделим его!
И Муми-мама разрезала видоизмененный торт на девять совершенно равных частей, и каждый получил по куску. Потом она налила в умывальный тазик воды, и Ондатр уселся в него.
– Вы нарушили мой душевный покой, – сказал он. – В жизни мыслителя просто не должно случаться подобных вещей.
– Пустяки, – утешала его Муми-мама.
– Как – пустяки? Я не считаю, что это пустяки! – сказал Ондатр и съел большой кусок торта.
В гроте становилось все жарче и жарче. Они сидели каждый в своем углу, вздыхали, говорили о том, что всем давно уже было известно, и ждали.
Вдруг Муми-тролль так и подскочил на месте.
– Мы забыли про Мартышку! – воскликнул он.
Муми-мама в ужасе заломила лапы.
– Ее надо спасти! – продолжал Муми-тролль. – Кто знает, где она живет?
