- Что ж, сынок, ты неплохо поработал... - нефтепромышленник достал из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой. - Я оплачу младшему Трэйтолу оговоренную сумму... Ты не мог бы взяться за выполнение моего личного задания?
      - Нет, сэр! - твердо ответил Боксон. - При всем моем к вам уважении - нет!
      - Назови сумму, парень - мы сговоримся!..
      - Простите, мистер Шиллерс, но лучше всего будет, если этих латинос будут убивать другие латинос... Я и так слишком среди них засветился...
      - На счет латинос ты, пожалуй, прав... Ты видел, когда мы уходили в сад, к дому подъехал белый "шевроле"?
      - Да, похоже, это представитель правительственного учреждения...
      - Голова у тебя варит!.. Не поддавайся им, сынок, когда ты им будешь не нужен, тебя выбросят, как грязную салфетку...
      - Спасибо, сэр, я запомню ваш совет...
      ...Все ещё бледный и заметно похудевший Эдвард Трэйтол полулежал на кожаном диване, а Боксон и начальник отдела ЦРУ Ричард Сэргиссон расположились в таких же кожаных креслах. Библиотека, где они уединились, располагала к неторопливому и серьёзному разговору - дубовые книжные шкафы под потолок, камин, большой темно-малиновый ковер на полу.
      - Мистер Боксон, - начал беседу Сэргиссон, - из вашего отчета, а также из рассказов мистера Трэйтола я так и не смог сделать однозначный вывод Пеллареса убили вы или кто-то другой?
      - Простите мне мою бестактность, мистер Сэргиссон, но, боюсь, правды мы так никогда и не узнаем... - ответил, улыбнувшись, Боксон.
      - Неплохой ответ! - согласно кивнул Сэргиссон. - Вы меня убедили - больше подобного вопроса вы не услышите. А следующий вопрос таков: почему в вашем отчете абсолютно не упомянута Анджела Альворанте?
      - Потому что чиновники вашего ведомства могут начать судебное преследование упомянутых в отчете лиц, ведь вам сейчас очень нужен положительный образ, не так ли?
      - Да, положительный образ - это наша головная боль...
      - Так вот, я не хочу потерять мой личный контакт с журналисткой. В ближайшее время её связи среди латиноамериканских революционеров мне могут пригодиться.
      - Каким образом?
      - Я хочу присоединиться к гватемальской герилье...
      Услышав такие слова, молчавший до того Трэйтол усмехнулся, а Сэргиссон удивленно покачал головой.
      - Простите, Боксон, но какова причина столь необычного решения?
      - Я хочу изучить партизанское движение - такой ответ вас устроит?
      - Конечно - нет! Вы же не считаете нас дураками, Боксон?
      - Не считаю! Но причина - именно в этом. В ближайшее десятилетие во многих тропических странах предстоят разномасштабные вооруженные конфликты. Я хочу в них поучаствовать. Звание лейтенанта Иностранного Легиона дает мне возможность претендовать на офицерскую должность, но отсутствие более-менее продолжительного боевого опыта лишает меня главного достоинства наемного командира - личного авторитета. Гватемала - наиболее подходящая стартовая площадка - реальные боевые действия, отсутствие серьезного противника, возможность получить известность через журналистов популярной нынче левой направленности...
      - Жаль, что я ранен, я бы поехал с тобой - ты так убедительно говоришь, что хочется крикнуть: покупаю! - сказал Трэйтол и закашлялся - побежденная пневмония ещё давала о себе знать.
      - Действительно, - сказал Сэргиссон, - вы очень точно подметили особенности гражданской войны в Центральной Америке. Но почему вы считаете, что у партизан там нет серьёзного противника?
      - Потому что активная партизанская война продолжается там уже много лет, если бы правительственные войска воевали с партизанами, а не грабили бы и без того нищие деревни, то война бы уже закончилась. Не забывайте, что антикоммунистическое вооруженное подполье в Восточной Европе было все-таки реально уничтожено. Коммунисты учли ошибки своих врагов - надо воевать с партизанами, а не с населением.
      - А если это - одно и то же? - спросил Сэргиссон.
      - Партизаны и население - это далеко не одно и то же, не следует обманывать себя, мистер Сэргиссон. В конце концов, афро-американцы вообще и "Черные пантеры" Малькольма Экса - разные понятия...
      - Вы правы! - произнес Сэргиссон. - Мой учитель, Аллен Даллес, когда-то предпочитал набирать в фирму неординарно мыслящих людей. Вы не желаете сотрудничать с нами на постоянной основе?
      - Нет, мистер Сэргиссон, мне больше по душе одноразовые контракты. Когда я вернусь из Гватемалы, я позвоню Эдварду и с интересом выслушаю все ваши предложения...
      - Вы уверены в безопасности вашей, простите, авантюры?
      - Нет, конечно! Но, начиная любое дело, следует видеть конечную цель... Пока что моя цель мне видна.
      - Ваша целеустремленность похвальна, уверен, в ней залог вашего успеха! Как вы предполагаете присоединиться к гватемальской герилье, ведь нынче с британским паспортом в Гватемале крайне неуютно?..
      - Через Мексику. Наш друг Мартин Ренье имеет там некоторое подобие представительства, я обращусь к его агентам в Майами, думаю, они предоставят мне необходимую информацию.
      - Вероятно... Что ж, могу только пожелать вам удачи! А заодно могу подвезти вас до Ричмонда.
      - Предложения такого рода от человека вашего уровня не отвергают... Когда поедем?
      - Сейчас, вот только попрощаемся с гостеприимными хозяевами.
      Так как визиты Боксона и Сэргиссона носили исключительно деловой характер, то церемония прощания затянулась ненадолго. Старший мистер Трэйтол пригласил джентльменов на лисью охоту, а Аделина Трэйтол успела тайком подмигнуть Боксону и вручить визитную карточку со своим телефоном. Слуги по ранжиру не выстраивались, но, когда Боксон оглянулся взглянуть на роскошный дом в последний раз, то за окнами заметил много чернокожих лиц - очень часто прислуга знает о хозяевах больше, чем сами хозяева о себе...
      В автомобиле Сэргиссон спросил:
      - Как вам понравились действия Трэйтола во время операции?
      - Он вел себя достойно - если вас интересует именно это. Но больше всего мне понравилось, как он полчаса назад выписывал мне чек на двадцать пять тысяч баксов.
      - Уклончивый ответ, Боксон, не всегда самый лучший, но я уже привык к вашей манере красноречивого молчания.
      Через несколько километров Сэргиссон спросил:
      - Трэйтол рассказал мне о вашей проблеме с французской полицией, как думаете её разрешить?
      - Никак, пусть идет своим путем! Реально воздействовать на расследование я не могу, они тоже не могут предъявить мне реальное обвинение, так что весь вопрос сводится ко времени... Через определенный срок дело будет признано бесперспективным и сдано в архив. Я же постараюсь в течении ближайшего года не появляться во Франции, что очень жаль - я люблю эту страну...
      - Ваше мнение о латиноамериканской мафии?
      - Опасна, как и любая мафия! Латинос не считают Штаты своей страной, презирают американцев и ненавидят американское правительство, поэтому свою преступную деятельность считают благородным делом... Во Франции точно такая же проблема - арабы и африканцы живут в Париже десятилетиями и десятилетиями изо всех сил вредят этому прекрасному городу! Кончится это плохо... Поэтому вся болтовня о бесперспективности ку-клукс-клана - благие намерения, не более того, клан будет жить ещё очень долго...
      - Вы - расист?
      - Я - реалист, точнее, стараюсь им быть! Нельзя врать самому себе, даже если ложь звучит глубокомысленно и благопристойно...
      - Как собираетесь отметить Рождество?
      - Пока ещё не придумал. Скорее всего, куплю шампанского и жареного гуся, и постучусь со всем комплектом к какой-нибудь мисс в соседний номер отеля... Но сначала надо вернуться в Майами, я ещё успею переговорить с контрагентами господина Ренье. К Новому году мне необходимо быть в Мексике, на гватемальской границе...
      - Вы выбрали себе очень трудный путь, осознаете это?
      - Стараюсь осознавать...
      - Возможно, мои следующие слова покажутся вам менторским нравоучением, но вам придется стать лучшим - или погибнуть!..
      - Я понимаю это...
      - Рекомендую изучить опыт анти-нацистского подполья в Европе и анти-японского в Азии. По существу, вся современная герилья лишь жалкое подобие той войны: повстанческие колонны - это далеко не русские партизанские дивизии, а "эскадроны смерти" - совсем не спец-команды СС, и пока не появилось принципиально новое поколение пехотного оружия, опыт второй мировой войны бесценен...
      - Согласен...
      - Позвольте практический совет...
      - Буду рад любому совету!..
      - Возьмите с собой антибиотики и таблетки от расстройства желудка. Все европейцы, познакомившись с достоинствами центрально-американской кухни, страдают катастрофическим поносом. В Мексике его называют "месть Монтесумы"... В боевых условиях это не смешно...
      - Спасибо, я обязательно выполню вашу рекомендацию! Тем более, что подобный инструктаж я проходил в Африке. И очень хорошо помню: главной причиной гибели отряда Че Гевары была дизентерия - партизаны настолько ослабели от болезни, что попав в засаду, не смогли организовать должного сопротивления...
      - Не думаю, что мне следует предупреждать вас о крайней осмотрительности и осторожности - как войсковой разведчик, вы знакомы с этими понятиями не хуже меня, а события последних недель доказали вашу компетентность... Но все же постарайтесь вернуться из Гватемалы живым, впереди очень много очень интересных дел!
      - Я постараюсь, мистер Сэргиссон!..
      7
      Боксон вернулся в Майами поздно вечером, внес дополнительную плату за остающиеся в камере хранения вещи, переночевал в том же самом мотеле, что и несколько дней назад, утром вошел в маленький магазинчик лодочных моторов и запчастей.
      - Сеньорита, - по-испански спросил он толстую кубинку, скучающую с сигаретой за прилавком, - где я могу видеть сеньора Филиппа Оланцо?..
      - Это я, - раздался голос сзади, - что вам угодно?
      Боксон оглянулся и посмотрел на бесшумно появившегося из-за большой надувной резиновой лодки малогабаритного латиноамериканца с каскадом золотых цепочек на волосатой груди.
      - Я - Чарльз Боксон, сеньор Мартин Ренье порекомендовал обратиться к вам...
      - Сеньор Мартин мне звонил, пройдемте...
      Они зашли во внутренние помещения магазина, и Олонцо предложил присесть за маленький письменный стол, со всех сторон окруженный ящиками с маркировкой машиностроительных заводов.
      - Какие проблемы, парень? - спросил кубинец.
      - Мне нужно встретиться с кем-нибудь из гватемальских партизанских командиров.
      - Зачем?
      - Хочу записаться в герильеро.
      Кубинец недоуменно пожал плечами:
      - Партизанам нечего делать в Майами...
      - Я знаю, мне нужен мексиканский контакт...
      Кубинец достал из кармана сигару, неторопливо проделал все процедуры по прикуриванию, потом сказал:
      - Мартин рекомендовал тебе помочь... Я дам тебе адресок на мексикано-гватемальской границе, будешь разговаривать сам... Если этим людям ты не понравишься, тебя убьют... Ты согласен?
      - Меня уже предупреждали. Я согласен.
      - Запоминай адрес...
      - Я лучше запишу...
      - Записывать будут в протоколе осмотра твоего трупа! Запоминай...
      Филипп Олонцо два раза повторил адрес маленького бара в Тапачуле, что в десяти милях от гватемальской границы.
      - Бар называется "Текилито", найдешь там хозяина, Маркоса, скажешь, что от меня. Я ему сегодня позвоню, он будет тебя ждать. Спросишь у него про партизан. Если ты ему покажешься подходящим парнем, он поможет. Если он откажет, не настаивай и немедленно уезжай - не то ночью зарежут. Не удивляйся, ты уже знаешь слишком много, дорога назад идет через кладбище...
      - Я помню об этом ежеминутно, сеньор Олонцо...
      - И сними свои швейцарские часы! Ребята из Тапачуле могут подумать, что они настоящие, стоят не меньше сотни баксов, за такие деньги заезжего гринго и убить не грех...
      С уличного телефона Боксон позвонил Анджеле Альворанте. Журналистка была дома.
      - Мисс Альворанте, какого черта вы ещё не уехали из Майами? - с грубой откровенностью спросил Боксон.
      - Мистер Боксон, вы полагаете, что начать новую жизнь - это легко? спросила в ответ Анджела.
      - Предлагаю обсудить эту увлекательную тему за совместным рождественским ужином! Вы не могли бы порекомендовать какой-нибудь недорогой, но приличный ресторан?
      Анджела несколько секунд раздумывала, потом ответила:
      - Есть небольшой ресторанчик "Эрнесто Хем", там свечи на столах и к рождеству привозят из Монтаны еловые веточки... Заходите за мной в восемь.
      - Ваше согласие приводит меня в полный восторг! Я приеду в восемь непременно!
      До восьми ещё оставалось много времени, Боксон затратил его на поиск добротных и легких ботинок на толстой рифленой подошве и костюма цвета хаки из прочной хлопковой ткани - у гватемальских партизан вряд ли припасено обмундирование подходящего размера. В аптеке Боксон закупил строго рассчитанный комплект таблеток и мазей, причем продавец настоятельно рекомендовал приобрести какое-то наимоднейшее средство от бессонницы, на что получил ответ:
      - После сорока километров пешей прогулки с винтовкой на плече бессонницы не бывает...
      В часовом магазине наглухо застегнутый в сюртук пожилой еврей в ермолке порекомендовал Боксону недорогие водонепроницаемые часы со светящимся циферблатом и противоударной надежностью:
      - Молодой человек, чтобы снять такие часы с руки мертвого израильского солдата, египтяне форсировали Суэцкий канал...
      Перед такой рекомендацией Боксон не устоял. Свой швейцарский хронограф "Омега-Спидмастер" он специальной бандеролью отправил родителям в Лондон, сопроводив бандероль письмом, в котором рассказал о своем желании поехать в археологическую экспедицию к древним городам майя.
      В местном отделении "Чейз Манхэттэн банк" Боксон открыл счет, оставил на нем пять тысяч долларов, остальные двадцать тысяч перевел на номерной счет в Швейцарию. Этот швейцарский счет был транзитным, согласно условиям договора, банк немедленно переводил все поступившие деньги на другой счет в другой банк - таким образом, сохранялась секретность реального местонахождения денег; гномы альпийской республики умеют хранить тайну вкладов.
      ...В ресторане "Эрнесто Хем" на стене висел портрет Хемингуэя, подсвеченный силуэтно изогнутой неоновой трубкой, струнный квартет достаточно громко, но ненавязчиво играл латиноамериканские мелодии (Боксон искренне восхитился исполнением аргентинского танго - чистота мелодии была потрясающей), меню в кожаном переплете, на столах - букеты из роз и еловых веточек.
      - Интересно, запах ели и аромат роз не убивают друг друга? - спросила Анджела официанта.
      - Нет, сеньорита, красота юга и дикая природа севера в своем сочетании олицетворяют гармонию мира...
      Фруктовый салат с креветками, простое жареное филе тунца в сухарях и винном соусе, немного ямайкского рома, белое вино с виноградников Луизианы, пирожные с засахаренным ананасом, настоящий карибский кофе - густой и сладкий.
      - Если не учитывать возбуждающую красоту твоего красного платья, - сказал в самом начале ужина Боксон, - меня крайне волнует вопрос: ты работаешь на кубинскую разведку, нет?
      - У тебя слишком рано появились рождественские фантазии, Чарли... улыбнулась Анджела.
      - Несомненно! - согласился Боксон. - Но даже жар твоей груди и плавность прочих линий не могут избавить меня от тревоги - а почему ты все ещё в Майами? И почему ты сейчас со мной? По-моему, после сцены принудительной откровенности ты должна меня возненавидеть...
      - Быть может, потому, что после этой сцены ты вдруг стал мне очень и очень интересен...
      - Как объект мести?
      - О, женская месть бывает разной!..
      - Или ты мазохистка?..
      - Нет, не замечала за собой... Кстати, мне повезло - ты не садист, хотя в тот момент я тебе поверила совершенно искренне... Если бы я молчала, ты бы в самом деле?..
      - Не знаю, Анджела... Я не думал об этом... Но ты не ответила на мой вопрос: почему ты все ещё в Майами? Что держит тебя в этом городе?
      - Не преувеличил ли ты опасность, Чарли?
      - Возле твоего дома стоит маленький фургончик с эмблемой телефонной компании. Что делает телефонная служба в праздничный вечер? Или они смотрят не за тобой?
      - А у тебя уже мания преследования...
      - Да, особенно после того, как за нами от твоего дома как привязанный тащился синий "додж"... Уверяю тебя, Анджела, ты уже давно поставлена под контроль...
      - Если действительно давно, то тем более нет смысла куда-то убегать - они и так все знают, - она улыбнулась. - Пригласи меня на танец!
      Они медленно кружились по блестящему паркету, и Боксон вдруг увидел свое отражение в темноте оконного стекла - они были великолепной парой: смуглая красавица мексиканка и светловолосый англичанин с фигурой атлета.
      - Сегодня ко мне приходил Мартино. Он спрашивал про тебя, - проговорила она. - Не останавливайся, мне нравится танцевать с тобой!..
      - Почему он пришел к тебе? - спросил Боксон, и коснулся губами её щеки.
      - Я спросила его об этом. Он просто не знает, где тебя искать и спрашивает наугад всех, кто причастен к делу...
      - Спасибо, я запомню... А как его настроение?
      - Он корчил из себя Альфонса Капоне, но был напуган до смерти... Его очень интересовала судьба тех денег, что Пелларес увез в Европу... Похоже, он тоже в бегах...
      - И куда он будет бежать?
      - Не знаю, куда-нибудь!..
      Когда они вернулись за столик, Анджела спросила:
      - Тебя все ещё интересует, почему я остаюсь в Майами?
      - Безусловно! И почему же?
      - Потому что жена Карлоса Ираолы - родная сестра моей матери. Ты не удивлен?
      - Как ты можешь это доказать?
      - Тебя интересуют выписки из церковных книг о крещении?
      - Меня интересует все! В этом мире верить нельзя никому вообще, а ты так часто лгала мне в частности... Не обижайся, пожалуйста, но мне сомнительны такие крутые повороты!
      - Я не буду убеждать тебя, Чарли, даже если ты не веришь в истинность моего объяснения!
      - Допустим, ты сказала правду... - задумчиво проговорил Боксон. - И ты уверена в своей неуязвимости?
      - Предположим, что - уверена!..
      - Предположение допустимо, но требует подкрепления фактами. В противном случая - гипотеза не принимается как данность...
      Анджела засмеялась, и Боксон в очередной раз поймал себя на том, что любуется её улыбкой. Сочетание белизны зубов, ярко-красных губ и блестящих темных глаз напоминало волшебство.
      - Чарли, - спросила она, - ты изучал испанский язык по книгам Сервантеса и Лопе де Веги?
      Боксон смущенно улыбнулся:
      - Моей первой испанской книгой был бортовой журнал экспедиции Колумба, я взял его в школьной библиотеке...
      - И с тех пор тебя тянет в авантюры?
      - Нет, с тех пор я считаю покойного адмирала счастливейшим человеком - он все-таки открыл свою Индию!.. Мы отклонились от темы, Анджела...
      - Какой ты нудный, Чарли! Карлос Ираола оплатил мое обучение в университете - тебе достаточно?
      - Ага, оплатил университет и отправил в Европу с милейшим команданте Пелларесом!.. Не слишком ли он тебя любит?
      - У Карлоса нет своих детей, а в Европу я поехала без его персонального разрешения...
      - Анджела, я тебе не верю...
      - И черт с тобой, тупой англичанин! Пригласи меня на танец!..
      Он обнимал её, сквозь шелк платья чувствуя разгоряченное тело, она прильнула к нему с такой неподдельной страстью, с такой энергичностью стала давить на него своими выпуклостями и округлостями, что Боксон начал ощущать себя совершенно свихнувшимся от желания - в его голове даже мелькнула мысль о немедленной совместной прогулке на несколько минут в темнеющие за рестораном заросли какой-то флоридской растительности.
      - Подожди, я сейчас... - сказала Анджела, когда они вернулись к столику. Боксон только согласно кивнул головой и взглядом голодного волкодава смотрел, как она уходит в сторону гардероба. Движения её бедер по возбуждающей силе можно было сравнить только с ударной дозой кокаина перед штыковой атакой.
      Через несколько минут к нему вернулась способность спокойно соображать, ещё через несколько минут он отметил, что слишком долго сидит в одиночестве и ещё через несколько минут чувство тревоги заставило его подняться и пройти в гардероб. У дверей его нагнал официант:
      - Сеньор уже нас покидает?
      - Нет, - ответил Боксон, - я вдруг потерял свою сеньориту...
      - Момент, я спрошу у Оттавии...
      Оттавия - это было имя присматривавшей за туалетами пожилой мулатки. Она протянула Боксону сложенный вчетверо клетчатый листок из блокнота:
      - Сеньорита вышла через кухню, она просила передать вам, когда вы начнете искать...
      - Благодарю вас!.. - проговорил Боксон, в свою очередь, протягивая Оттавии купюру.
      В записке было несколько строк: "Чарли, пожалуйста, не выходи из ресторана хотя бы час, за это время я успею выехать из города! Все было так чудесно, спасибо тебе! Счастливого Рождества! Анджела".
      - Бог даст, свидимся! - сказал вслух Боксон. Стоящий рядом официант на всякий случай улыбнулся.
      Боксон просидел в ресторане "Эрнесто Хем" ещё два часа; познакомился с платиновой блондинкой по имени Джилли, которая утверждала, что приехала из Нью-Йорка; после каждой порции ромового коктейля начинала проклинать этот огромный город; пыталась бездарно танцевать и к финалу ужина страдала от выпитого так откровенно, что Боксон, укладывая её на кровать в гостиничном номере, почувствовал себя растлителем. Алкоголь, однако, не помешал Джилли получать удовольствие от секса, в пике наслаждения она пронзительно вскрикивала, её шея и плечи покрывались красными пятнами. На сигарету сил у неё уже не оставалось.
      8
      Джилли спала, когда утром Боксон уходил; в пустом баре отеля он выпил кофе; сидя у стойки, поговорил с барменом на тему о предстоящем праздновании Нового года, оставил более чем щедрые чаевые; вернулся в свой мотель за вещами; на такси, выслушивая рассказы таксиста о случившихся ночь происшествиях, доехал до аэропорта; купил билет; вычеркнул из памяти остающееся в камере хранения оружие (отпечатки пальцев с него были стерты заранее); сел в небольшой грузопассажирский самолет; не обращая внимания на гул мотора, спал до самой посадки в Мексике. Ближайший рейс до Тапачуле оказался через час, с билетами проблем не возникло, и поздним вечером того же дня Боксон снял номер в маленьком отеле около аэропорта этого городка. Неподалеку мелькало фарами проезжающих автомобилей знаменитое пан-американское шоссе, было пыльно и жарко, вентилятор в номере дребезжал всеми составными частями, под окнами какие-то местные кабальеро громко обсуждали какую-то Сониту, причем все сходились во мнении, что у неё слишком толстая задница, но вполне достойная грудь. Когда разговор о прелестях Сониты пошел по четвертому кругу, Боксон заснул.
      Хозяин бара "Текилито" Маркос, тучный мексиканец с роскошными усами и огромной сигарой во рту посмотрел на Боксона оценивающим взглядом:
      - Филипп Олонцо звонил мне. Приходи вечером, что-нибудь придумаем...
      Золотые зубы Маркоса сияли, как шитье на парадном мундире никарагуанского президента.
      Весь день Боксон провел в чтении старых мексиканских газет, взятых у портье; бродил по городку; забрел на местное кладбище, где читал эпитафии ("Семья Диего Марселоса в скорби своей безутешна, ангелы, плачьте о нем"); позагорал, расположившись недалеко от аэродрома. Прогулка, кроме обыкновенного времяпрепровождения, имела и утилитарную цель - следовало разносить новую обувь и привыкнуть к новой одежде. Так же оценивалась возможность носить в карманах минимум необходимых предметов - бритва, зубная щетка, мыло, лекарства - таскать по гватемальским джунглям чемодан крайне дискомфортно. Результат обнадеживал - перегруженность плечам Боксона пока не грозила.
      Вечером, в баре "Текилито", толстый Маркос указал Боксону на пустующий столик в углу:
      - Жди, может быть, к тебе подойдут...
      Боксон заметил его многозначительное "может быть". Что ж, таковы правила игры - сначала посмотрят со стороны, и только если убедятся в допустимости контакта, пойдут на разговор. Боксон сел лицом к двери, в одиночестве пил пиво и наблюдал за публикой. Ждать пришлось недолго - часа два с половиной, не больше.
      - Вы Чарли Боксон? - спросил, без разрешения усаживаясь напротив, невысокий мужчина с бородкой. - У вас есть документы?
      Обращение на "вы" показалось Боксону хорошим знаком, как и обветренное лицо новоявленного собеседника - в сочетании с чистотой рук оно свидетельствовало о частом пребывании на свежем воздухе и непричастности к крестьянскому труду.
      - Есть, - ответил он. - Но если размахивать ими перед каждым встречным, они теряют свою привлекательность...
      - Я не настаиваю... - пожав плечами, сказал бородач и сделал попытку встать.
      - Не уходите, пожалуйста, а то мы так и не узнаем, чего лишились в результате расставания!.. - попросил Боксон.
      - Хорошо, продолжим!.. Но все же я хотел взглянуть на ваши документы...
      - Давайте обменяемся нашими паспортами и определим позицию для переговоров... - предложил Боксон.
      - На таком классическом испанском, как у вас, наверное, не говорят даже в Мадриде... - усмехнулся гватемалец. - Вот мой паспорт.
      Они внимательно просмотрели документы друг друга.
      - Луис Гонсалес... - прочитал Боксон. - Скажите, такую редкостную испанскую фамилию вы выбрали сами, или она досталась вам по наследству?
      - Скорее, мне её подарили... - ответил Гонсалес, и в свою очередь спросил: - Вы понимаете, что с британским паспортом в свободной республике Гватемала вы рискуете исчезнуть бесследно?
      - Как раз с британским паспортом я не исчезну! - не согласился Боксон. Местные власти примут меня за шпиона и организуют громкий судебный процесс. Я соглашусь со всеми обвинениями и добровольно признаюсь в чем-нибудь ещё.
      - Что вам нужно в Гватемале?
      - Меня интересует современное партизанское движение, думаю, что могу принести некоторую пользу...
      - Ни больше, ни меньше... - Гонсалес достал из кармана самодельную сигару, закурил. Вообще-то ему понравился этот уверенный в себе англичанин, так не похожий на тех ошалевших от безделья бывших студентов, которые приезжают делать революцию и после первых десяти километров по джунглям роняют винтовку, падают на спину и требуют привала. "Пожалуй, этот парень винтовку не выронит!" - подумал гватемалец.
      - У вас очень весомые рекомендации... - сказал он Боксону.
      - В каком смысле - очень весомые? - не понял тот.
      - В том смысле, что за вас поручились весьма влиятельные люди.
      - Наверное, мне удалось расположить их к себе...
      - Наверное! Но почему вам должен поверить я?
      - Именно по той же причине, по которой я верю вам!.. - ответил Боксон. - К тому же, я пришел не с пустыми руками...
      - То есть?
      - Как у вас с пониманием английского? - спросил Боксон, доставая из кармана третью копию своего майамского отчета.
      - Почти свободно, я несколько лет жил в Штатах... - ответил Гонсалес.
      - Тогда ознакомьтесь... - Боксон развернул перед ним первую страницу.
      Через полминуты Гонсалес поднял от текста глаза.
      - Кто гарантирует правду? - спросил он.
      - Вы бы ещё спросили: что есть истина? - усмехнулся Боксон. Достоверность данной информации равноценна достоверности моих рекомендаций - и то, и это можно проверить только действием...
      - А вот сейчас ваш испанский уже не смешон... - очень серьезно сказал Гонсалес. - Последний вопрос: вы журналист?
      - Нет.
      - Вы - провокатор?
      - Нет.
      - Вы - сумасшедший?
      - Да! - сознался Боксон. - Вот заключение психиатра.
      Он продемонстрировал Гонсалесу офицерское удостоверение.
      - Ого! - не сдержал восхищения гватемалец, и тут же спросил: - Сколько человек должно быть в пулеметном расчете?
      - Зависит от типа пулемета, но во всех случаях рекомендуется не менее трех: пулеметчик, его помощник и подносчик патронов.
      - На той стороне ребята раздобыли почти новый американский механизм, но с его боевым применением возникли сложности. Справитесь?
      - Постараюсь.
      - Завтра вечером приходите в "Текилито", как стемнеет, выходим к границе. Как только вы перейдете на ту сторону, дороги назад уже не будет, и ваш рюкзак за вас никто не понесет...
      Боксон молча кивнул.
      - Отдыхайте, - сказал, вставая, Гонсалес, - здесь хороший кофе, но дрянное пиво и у всех проституток триппер. С врачами на той стороне тоже сложности, а заклинания индейских колдунов против европейских болезней не очень эффективны...
      Боксон посидел в баре ещё полтора часа, угостил текиловым коктейлем подсевшую к столику местную жительницу, затянутую в платье на три размера меньше необходимого - свобода дыхания обеспечивалась глубочайшим декольте.
      - Я живу тут недалеко, пойдем!.. - предложила взбодренная столь вызывающим знаком внимания мексиканка и колыхнула грудью.
      - Ещё раз, пожалуйста! - попросил Боксон.
      - Пожалуйста! - она повторила движение.
      - Впечатляет! - сказал Боксон. - Пошли!
      Он шагнул за порог бара вслед за ней, и, пройдя в кромешной тьме сотню метров, не сколько увидел, сколько угадал присутствие сбоку кого-то старающегося затаиться в тени, тотчас же заметил ещё одного с другой стороны, резко присел и сверкающий лезвием нож пролетел у него над головой. Мексиканка попыталась завизжать, но её сбили с ног ударом кулака, она повалилась на Боксона, и он оказался лежащим на земле. Нападавшие, как истинные кабальеро, не могли унизиться до наклона над поверженным противником, поэтому они предпочли пинать его ногами. Привыкшие грабить подвыпивших туристов, местные парни даже и не слыхали о таком сложном термине: взвод разведки парашютно-десантного полка Иностранного Легиона.
      Увертываясь от прямых ударов и стараясь не замечать скользящие, Боксон выдернул из носка спрятанный рыболовный нож, щелкнул пружиной клинка и одним взмахом перерезал подколенные сухожилия на первой же приблизившейся ноге. Удивленный крик повалившегося грабителя продолжился истошным воплем его напарника, которому нож Боксона вонзился в пах. Третий их приятель, догадавшись о некотором изменении ситуации, предусмотрительно отпрыгнул в сторону и выставив вперед зажатый в правой руке клинок, встал в крепкую боевую стойку.