Грешники

Как только он поравнялся с парикмахерской, Ирина шагнула со ступеньки и подвернула ногу. Хрустнул сломавшийся каблук, Ирина ойкнула, зажмурилась от боли и будто невзначай цепко схватилась за свободную, без «дипломата», руку проходившего мимо курьера. Когда он попытался освободить руку от цепких Ирининых пальцев, она глянула на него снизу полными слёз глазами и простонала:

— Помогите, пожалуйста!

Курьер, увидев перед собой привлекательную женщину, да ещё в таком плачевном состоянии, не мог бросить её на произвол судьбы.

— Давайте я заведу вас в парикмахерскую или, лучше всего, усажу здесь на крылечке, а минут через пятнадцать вернусь на машине и отвезу в больницу.

— Хотя бы помогите добраться и сесть на крылечко, — Ирина обдала горячим дыханием щеку наклонившегося к ней курьера.

Виталий же, увидев из-за куста сирени, как цепко она держит в руках свою жертву, воткнул импортную сигарету в правый угол рта, надел тёмные очки и завернул за угол: высокий мужчина в сером костюме, при бабочке и с черным «дипломатом» в левой руке. Минуты через три он встретился с подручным из магазина. На мгновение остановились, прикурили сигареты, обменялись «дипломатами» и разошлись в разные стороны.

Как только Виталий метров через десять свернул в следующий переулок, то на ходу снял очки, отклеил усы носовым платком снял грим с лица. Ещё метров через двадцать пять он свернул в какие-то кривые проходы-лабиринты и, вынырнув из-под арки большого дома уже без пиджака и светлой бабочки, лишь с дипломатом в руке, сел в припаркованный на небольшой стоянке «жигуленок» и уехал.

Ирина же, продержав курьера возле себя минут пять, наконец сказала с обворожительной улыбкой:

— Благодарю вас! Скорее возвращайтесь. Я буду ждать! Курьер бросился бегом к углу перекрёстка. Следом за ним и оперативники во главе с Шуровым.

Курьер, добежав до места встречи и не найдя там связного из магазина, стал слоняться взад и вперёд вдоль улочки, а потом направился в магазин скобяных товаров, хотя этого по инструкции и не полагалось. Его не выпускали из поля зрения оперативники Купряшкина.

Ирина же, проводив взглядом скрывшегося за углом курьера и последовавших за ним оперативников, сняла с ног туфли с заранее надломленным каблуком и поспешила убраться в другом направлении. Через два квартала, в скверике, её поджидал Виталий.

Рация ожила, и майор Купряшкин услышал голос Сергея:

— Человек, уходивший из магазина, вернулся назад, и, по-видимому, доволен встречей, потому что улыбается.

— Что?! — заорал старший следователь и грохнул кулаком по столу. Рация замолчала. Не успел ещё майор Купряшкин обдумать случившееся, как Сергей опять включился:

— Ташкентский курьер подходит к магазину. — Сергей замолчал, молчал и ничего не понимающий в происходящем Купряшкин. Но тут он снова услышал голос Сергея. — Он вошёл в магазин.

— Ничего не понимаю, — ответил на это майор и, спохватившись, быстро приказал:

— Прикрой вход и выход! И ещё: где Шуров? И тут же услышал голос Шурова:

— Я с опергруппой у скобяного магазина.

— Хорошо! — ответил на это старший следователь. — Блокируйте объект! — И ещё строже добавил: — И чтобы ни одна муха оттуда не вылетела до меня! Выезжаю! — почти бегом бросился из кабинета.

Пока Купряшкин ехал к обложенному со всех сторон оперативниками магазину, в кабинете Фирста ташкентский курьер выяснял отношения с якобы не вышедшим с ним на встречу связным.

Человек из магазина, числившийся по документам грузчиком, вытаращил на гостя глаза:

— Чего ты плетёшь, чурка вонючая?! Как и всегда прикурили, обменялись товаром — и в разные стороны. Без задержки. Вот товар твой! — и он показал на «дипломат», который только что принёс.

— Не знаю, что там у тебя за товар! Тот, который я привёз, вот в этом «дипломате», потому что я его никому не передавал, так как на месте встречи тебя, падла паршивая, не оказалось?!

— Да я тебе, чурка, за такие слова шнифты выколю! — в свою очередь взорвался человек из магазина. — Если не веришь — смотри! — и он сорвал замки с «дипломата», откинул крышку и закричал: — Смотри, косоглазый! Что здесь?! Товар или шулемка лагерная?!

Курьер, глянув в распахнутый «дипломат», расхохотался и, положив плашмя на стол свой «дипломат», аккуратно открыл замки и тоже откинул крышку:

— Сам ты чурка! Хоть погляди на то, что показываешь?! Если ты и в самом деле ходил на встречу, откуда же у тебя это дерьмо, — и он ткнул пальцем в прозрачные кульки с этикетками: «Сода».

Связной наконец-то глянул в свой раскрытый «дипломат», а потом на курьера и, обращаясь к молчавшему все это время Фирсту, заорал:

— Это козлы косые подставили! Точняк они! Больше некому! Потому что тот, которому я «дипломат» передал, а он мне этот, тоже чуркой был! Так я тебя за это сейчас!… Живого съем! — и медленно начал обходить стол, чтобы добраться до курьера.

В это время вошёл старший следователь с группой оперативников и строго сказал:

— Всем руки за голову и оставаться на местах!

Тут же два оперативника стали обыскивать находившихся в кабинете бизнесменов. Купряшкин заглянул в оба «дипломата» и с улыбкой сказал:

— Тому человеку, кто это сделал, по силам, мне кажется, даже невозможное. Да-а-а! Такого ещё в моей практике не было, чтобы на глазах у сыщиков, — и он косо глянул на Шурова, — вот так просто, без выстрелов и насилия, взять у крутых парней деньги и уйти как ни в чём не бывало. Ну, Фирст, как тебя облапошили, а? — и майор сочувственно развёл руки в стороны. А потом повернулся к стоявшим на пороге оперативникам: — Приступайте, ребята! Сожалею, господин Фирст, но у меня ордер на обыск магазина.

Фирст, так и не открывший рта во время всей сцены, попытался было что-то сказать на это, но язык ему, видимо, не подчинился, и он безнадёжно махнул вялой рукой и медленно сел в кресло.

Первым майор допрашивал ташкентского курьера. Он подробно, в деталях, рассказал, как его задержала женщина. По описанию Купряшкин понял, что это была Ирина. Без сомнения, этот случай — тоже её рук дело. «Ну и Самойлова! Ну и Ирина! — мысленно восхищался майор. — Ведь я это сразу же понял, когда Шуров сообщил по рации, что какая-то женщина, чуть ли не падая, задерживает курьера у парикмахерской. Понял?! А ничего не предпринял! — вдруг оборвал он в мыслях самого себя, а потом самому же себе признался; — Если по-честному, то эта чертовка достойна восхищения. Так ловко все обделала!…»

Потом Купряшкин с азартом принялся за допрос Фирста и его помощников. Без устали до ночи проводил совещания в управлении, выслушивал рапорты подчинённых, читал заключения экспертов.

Никаких следов, ведущих к Ирине, не было.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Прошло дня три после операции «Курьер и связник», проведённой Ириной и Виталием «совместно» с уголовным розыском, хотя и не согласованной, но успешной для обеих сторон.

Купряшкин, можно сказать, с поличным поймал преступную группу, занимающуюся наркобизнесом в их городе, а Виталий с Ириной взяли немалую сумму денег, которую на другой день отослали наиболее нуждающимся учреждениям.

Первые два дня после операции Виталий ходил радостно-взволнованный. Он то уходил в свою комнату, то, возвращаясь, шутил с названой сестрой, которая теперь, как заколдованная, не отходила от плиты. Что-то стряпала, а сготовив завтрак или обед, принималась за стирку, хотя грязного в обеих квартирах, казалось бы, давно уже ничего не было.

А потом часами могла рассказывать о рецептах блинов, особенностях стиральных порошков и прочей, как она выражалась, «ерунде», доставлявшей ей теперь истинное наслаждение. Виталий с интересом слушал, смаковал блины, нюхал свежевыстиранные полотенца и хвалил Ирину.

У них появилась какая-то апатия к окружающему миру. Оба, хотя и отдельно друг от друга, хорошо понимали, что к прошлой разгульной жизни, которую они вели до посещения ада, возврата у них нет. Они пресытились всеми грешными поступками, которые существуют на земле. Никакие развлечения их не манили к себе, как это было прежде.

Встав на путь обворовывания богатых, они вначале заполнили пустоту в своей жизни. Но и это было лишь временным заполнением создавшегося вокруг них вакуума. Не хватало чего-то главного, определяющего. А где это главное, они пока не знали. Поэтому хандрили и тосковали. И душа Ирины разрывалась на части. Не могла найти себе места в этой новой для неё жизни.

То же самое происходило и с Виталием, хотя они ещё ни разу не обмолвились об этом друг другу.

Однажды, уже на четвёртую ночь после операции «Курьер и связник», когда Ирина крепко спала, ей приснился сон, в котором она вместе с Виталием сидит на той самой залитой солнечным светом лужайке между раем и адом. Они знают, что в рай их не пускают и только что выгнали из ада. Ирина спрашивает Виталия:

— Куда же нам идти теперь?

И тот же самый ангел с прекрасным детским личиком и почти бесцветными крылышками за спиной, который, когда они были изгнаны из ада, велел им от имени Бога возвращаться на землю и творить добро, опустился почти над самой её головой и тихо, но внятно сказал:

— Иди в храм Божий! Только в храме Божьем ты спасёшь свою душу!

Ирина вскинула глаза на ангела и спросила:

— Но Бог же не пустит меня туда?

— Бог милостив! И он прощает души заблудших. Простил он и тебя. Но для полного прощения, ты должна отныне и всегда служить только Богу!

— Спасибо! — только и успела прошептать она, как ангел исчез из её поля зрения.

Ирина открыла глаза. Вскочила с постели. Накинула на себя халат и, не включая свет, бросилась к проходу в квартиру названого брата. И только она хотела нырнуть в дыру, как стукнулась головой о голову Виталия.

Сначала, испугавшись, они отскочили друг от друга, а потом в один голос спросили:

— Что с тобой!

Первым опомнился Виталий:

— Мне приснился ангел…

— И мне тоже! — не дав договорить ему, вставила Ирина.

— И что же будем делать? — спросил Виталий.

— То, что велит ангел! — твёрдо ответила Ирина.

— Тогда надо собираться в дорогу.

— В какую дорогу?

— Искать монастырь, — ответил Виталий и, чуть помолчав, добавил: — Тебе женский, а мне мужской.

Через месяц, продав квартиры, заделав перед этим соединяющий их проход, автомобили и все, что было у них ценного, а потом, поровну разделив деньги, чтобы каждый мог внести свою посильную лепту в избранную обитель, наши герои отправились на вокзал.

С купленными заранее билетами они коротали оставшиеся минуты до своих поездов в зале ожидания за тихой беседой.

Они ни на кого не обращали внимания и не заметили, что за ними давно наблюдает майор Купряшкин. Последнюю неделю он знал о каждом их шаге, о каждой мысли. Теперь ждал завершения их последнего «дела».

Объявили посадку на 62-й скорый.

— Ну вот и мой! — вскочила со своего места Ирина. — Можешь не ходить за мной на перрон. Я сама сяду.

— Нет уж, идём вместе! Мой тоже вот-вот подойдёт. — Он поднял небольшой Иринин чемодан, повесил на плечо свою спортивную сумку и первый двинулся к выходу.

В последнюю минуту, перед тем как спрыгнуть с подножки тамбура на перрон, Виталий сказал Ирине тихо:

— Прощай, сестрёнка! Надеюсь, в следующий раз мы встретимся с тобой в раю.

Ирина только кивнула, говорить от волнения она не могла. В глазах были слезы и нежность.

В одном вагоне с Ириной уехал сотрудник угро.

Через полчаса в сопровождении другого милиционера сел в свой поезд Виталий.

Утром майору Купряшкину доложили, что объекты прибыли на место: она — в К… монастырь, он — в Н… После этого старший следователь вызвал машину и поехал в Ново-Спасскую церковь. Он хотел поговорить с отцом Филаретом и посмотреть на икону Божьей Матери.