Если бы кто в пещере посмотрел на колдуна, то приметил бы мужчину лет около тридцати пяти с виду, недурно сложенного и весьма довольного жизнью. Но смотреть было некому - Рондель свернулась калачиком под вновь накрывшей её медвежьей шкурой и лишь сладко причмокнула во сне губами. А старый солдат спал в боковом отнорке - да и вообще, тот мужскими прелестями ничуть не интересовался в принципе.
      Грендель почесал лохматую спросонья бородку и принялся облачаться - в пещере под утро стало всё-таки весьма прохладно. Эх, что-то поизносилась одежда - надо будет опять кочевников пощипать, уж тех не жалко. Колдун с удовольствием взвесил в руке сапоги и надел их. Вот эти другое дело. Самолично сшитые из дублёной кожи тролля, да топлёным салом демона сазаны - век им износу не будет!
      – Ещё и меня переживут, - Грендель тихонько подошёл к выходу, отодвинул растянутый на деревянной рамке полог и шагнул наружу…
      Нет, определённо, это какой-то бред! Колдун протёр глаза и безнадёжно уставился в прежнюю сторону. Ладно бы, если б по ущелью ковылял заблудившийся кочевник на своей лохматой и злой как голодный орк лошадке - таковое бывало. Не озадачил бы Гренделя и вонючий клыкастый, уж те бестолковые и напрочь дурные. Хоть и стереглись они непонятной лощины, откуда не возвращались и где бесследно пропадали их собратья - но случалось и такое, ведь орки с головой откровенно не дружат.
      Но чтоб по обжитому колдуном ущелью довольно бодро топал молодой солдат-наёмник в полном облачении, такого себе хозяин и в кошмарном сне привидеть не мог. Мало того, что здоровенный как лось парняга беззаботно пёр со стороны реки, огибая валуны и покрученные сосны, так ещё и сиплым голосом умгукал какую-то песенку. Чародей прислушался к этому весьма и весьма незамысловатому исполнению - надо же, "Шлюхи Майзинга", сто лет не слышал! Впрочем, солдат был один - без лошади и даже собаки, и никакого беспокойства от него вроде бы не предвиделось. Потому Грендель бросил удивляться и, прикрывшись на скорую руку отводом глаз, поспешил наперерез…
      – Э! У? - молодой солдат охнул и отшатнулся, когда колдун объявился перед ним в своей излюбленной манере - подобравшись поближе и лишь перед самым носом убрав свою невидимость прочь.
      Наёмник ухватился было за свою шипастую палицу, но распознав во внезапно объявившемся обыкновенного человека - не елфа и уж не коренастого орка - да ещё и на целую голову ниже себя, лишь нахмурил погрознее брови и уставился на того. Ну в точности, как тот козёл на новую калитку!
      – Да вот шёл мимо - смотрю, чел непонятный по моим горам шастает, - заметил колдун и неспешно обошёл здоровяка вокруг.
      Черноволос, здоров как бугай, слегка потрёпан… ага! Вон на наплече полустёршаяся эмблема гильдии наёмников Фальберга имеется… сбежал или ненароком от своих отбился, понятное дело.
      – Ну, чего молчишь? - насмешливо поинтересовался Грендель, закончив свой осмотр.
      Брови багровевшего от натуги что-либо сообразить солдата сошлись уж совсем близко к переносице.
      – Если солдат и есть рот - значит, обязан уметь говорить, - назидательно заметил колдун.
      Парняга крякнул в полном недоумении, и с шумом выдохнул.
      – А ещё, я туда ем, - кое-как озвучил он результаты своих просто-таки неимоверных усилий и, словно в подтверждение, зычно колыхнул воздух.
      Грендель в полнейшем возмущении умственными способностями чужака задрал глаза к небу - но оно, как чаще всего и бывает, осталось хмурым и полностью безучастным. Впрочем, чего роптать? Всё верно. Сила есть, ума не надо - и всё такое… вон, какие кулачищи, да и в плечах - не всякая рубаха налезет.
      – Ну да, к такой богатырской стати ещё и мозги, то уже роскошь будет, - покорно признал чародей своё полное тут бессилие, и призадумался. Вот же ж послали боги прохожего… прост, как полено сосновое!
      – Чё-чё буровишь? - оказалось, что по крайней мере со слухом у чешущего в затылке парня всё в порядке. Но обидеться он всё же не сообразил.
      Грендель мимолётно заметил, что в такую дрянную погоду пригласить путника в тепло - обогреться и подкрепиться - долг каждого почитающего Вёсенку-мастерицу и богатыря Чаруту человека. А затем, приметив как от усилий что-то сообразить вновь стали сползаться к переносице брови парня, лишь поморщился.
      – Жрать будешь, герой?
      – Гы! - довольно осклабился мгновенно уловивший знакомое солдат. Тут же он вытер ладонь о себя в жалобном звяканьи кольчужки, и протянул к колдуну. - Эта, давай.
      Безнадёжно вздохнувший Грендель пошёл по неприметной тропинке к пещере, ведя солдата за собой, словно козлёночка на тонкой ниточке обещания. Хорошо хоть, парень не злой. Здоровый и добродушный - такому бы толкового сержанта, может из двоих и толк получиться. Может, к тому старому солдату его приспособить?…
      Рондель уже встала, громыхала чем-то у очага. Отмахнулась от солдата, восторженно и громогласно заметившего "о, баба!" и тотчас протянувшего к той руки. Правда, оба они - и девица, и колдун - испуганно схватились за сердце, когда здоровяк, от одного только присутствия которого в пещере стало как-то тесновато, едва не своротил шкаф, всего лишь мимолётно задев тот плечом.
      Впрочем, апоплексический удар самой Рондель не грозил по причине молодого ещё возраста - а чародею ввиду регулярного употребления некогда изобретённого и с тех пор собственноручно изготовляемого эликсира против такой въедливой болезни, как старость. Но если б гость побил все горшки, убытку и в самом деле оказалось бы вдосталь, ведь не все порошки и мази в шкафу колдуна отличались безобидностью…
      Аппетит у солдата оказался подстать его размерам - ел гость торопливо и жадно. Оно конечно, всю ночь по такой погоде ногами махать, жор нагуляешь ещё тот. А колдун сидел на лавке напротив, и всё пытался сообразить - мерещится ему, или же кольцо на пальце у гостя и в самом деле похоже на те, которые некогда носили позабытые ныне даже в легендах Первые Маги? И отчего парняга каждую седьму шкварку, да поаппетитнее, всё в левый рукав совает? Чудные где-то в дальних землях обычаи…
      – Можно посмотреть? - всё же не утерпел он и указал на столь заинтересовавший его предмет.
      – Аумг… ык! - рыкнул на него парень, не озаботившись даже прожевать наваристую со шкварками и луком кашу, а не то чтобы проглотить.
      Естественно, поперхнулся. Глаза сразу полезли из орбит, и пришлось проворно подскочившей Рондель хлопнуть кулачком по спине гостя. Отбила руку о кольчугу, понятное дело, запричитала и заверещала на солдата - чародей глядел на этот стремительно набирающий обороты скандал и тихо давился со смеху. Но когда парень наконец запил солидным глотком (вернее, полукувшином) козьего молока и с визгом кольчуги утёр рукой рот, то выразился уже куда более понятно:
      – А по шее, деда?
      После пространной речи, в течение которой Грендель излил всю глубину переполняющей его горечи по причине того, что гость в ответ на самый что ни на есть радушный приём и угощение так и норовит заехать по жизненно важным частям организма; а также выразил неимоверное сожаление по поводу столь полного падения нравов у нынешней молодёжи - после всего этого брови у парня опять прочно срослись на переносице.
      – Ну эта… ну ладно, чё там… - похоже, обоих к этому моменту уже давящихся от хохота хозяев только что удостоили не менее изысканных извинений, чем могла бы высказать какая-нибудь велеречивая маркиза. После чего парень примирительно засопел и заворочался на лавке.
      – Ох и вояка! - простонала Рондель в совершеннейшем восторге. - Грендель, где ты такое диво и откопал-то?
      Колдун с ухмылкой ответствовал сначала в том духе, что хвала всем богам - парниша не догадался у входа сапоги грязные снять. Как пить дать, от вони портянок звери передохли бы, а шкуры на стенах облезли… да вот, топал солдатушка через ущелье невесть откуда и невесть куда. Ну как такого одного отпустить? Чисто тебе телок неразумный, ещё обидит кто.
      – Ну да, обидит - с такими махалками на плечах скорее он сам любого обидит, и вовсе не малехо. А если за дубину свою возьмётся, ховайтесь все, - заметила раскрасневшаяся от смеха Рондель под взглядом уже забывшего обо всём и восторженно уставившегося на неё парня, и принялась убирать со стола.
      – Так где колечко взял, служивый? Ублажи хозяев беседой, расскажи чего, - вновь осторожно принялся за расспросы колдун.
      Гость уже распустил ремень и теперь сыто и вполне добродушно улыбался. Ну да, что ещё надо солдату? Из такой погоды да в тепло, забросить в брюхо достаточное для иных двоих количество еды - эх, хорошо! Ещё б покемарить чуток… Выяснилось, что кольцо парню подарил колдун - да старый, старый, куда уж там старее…
      – Эта, деда - точно, железное. Самый боевой металл, даже лучшее чем гномский чугуний, - авторитетно заявил парень, сопроводив свои слова достойной бога грозы отрыжкой.
      Грендель весьма сомневался, будто есть на свете металл лучше гномьего железа. Всем известно - подгорные рудокопы каждый слиток год работают, перековывают, а потом ещё пять лет в земле сырой томят. Да в особой, после кострища из нужного дерева, чтобы ржа выела примесь всякую. Потому и нет железа лучше… ну, разве что которое в адских кузницах, огненным дыханием дракона Снимнира калёное.
      – Да ну? - озвучил колдун свои размышления. - А всё ж, Чарута-богатырь свой молот именно у коротышек бородатых заказывал.
      Неслышно промелькнувшая за спиной гостя Рондель задержалась на полушаге, сделала неслышно пару-тройку жестов. Колдун одними лишь ресницами кивнул - вижу, мол - и продолжил свою немудрёную беседу. И лишь когда солдат уже осоловело от тепла и сытости покачнулся на лавке, Грендель резко переменил тему и свой тотчас зазвеневший металлом голос.
      – А вот скажи мне, служивый, отчего тебя мои звери боятся? Да и солдат из тебя аховый, как в балагане у лицедеев - одна только видимость и есть…
      Лен всё же не выдержал, улыбнулся и моргнул виновато. Пожав плечами, он выудил из левого рукава притаившуюся там Скарапею, и она уже сама мягко перетекла на стол.
      – Хозяев не трогать, зверей тоже, - негромко распорядился он змее, которая совершенно по-хамски приняла стойкуи зашипела на отшатнувшегося колдуна. Ну чисто тебе благоверная башмачника Линдера, когда упирала воинственно руки в боки и для разминки начинала вполголоса и полсилы, с простеньких и самых незамысловатых ругательств…
      – Это она так, больше для порядку, форс держит, - заметил он и в свою очередь поинтересовался - а отчего солдат из него аховый?
      Брови колдуна напротив сначала скакнули вверх, потом медленно сползли на своё место, и лишь потом он отозвался. Известие о том, что любой настоящий солдат в случае чего сначала за оружье хватается, а уж пугается потом, Лен проглотил молча. Ну да, пожалуй, что и так… На замечание Рондель, что кислятиной и застарелыми портянками от него не прёт - у женщин нюх всегда острее - он лишь кивнул. Но окончательно добили его слова хозяина, что любой солдат без вина и за стол-то не сядет. Всю душу вымотает, но вытребует - по крайней мере, пива.
      – Н-да! Знатно обложили, как волка… - Лен усмехнулся и пожал плечами под изрядно тяготившей их кольчугой. - Лаен я, или Лен. Всё верно, то личина была - маскировался я. Не знал точно, кто тут живёт. И в порядке ли у него…
      Видя его заминку, хозяин тоже усмехнулся и закончил фразу.
      – С головой? Ну и как, в порядке?
      Лен криво усмехнулся, покивал и заметил, что в одиночестве-то мозги чаще всего и становятся набекрень. А раз подруга жизни есть…
      – Да, у вас, как я приметил, ещё кто-то живёт?
      Колдун не видел особого смысла крыться.
      – Да, кстати, Рондель - а где Слав?
      Девица отмахнулась и беззлобно проворчала, что старик отправился за дровами, как с вечера и обещал.
      – Ах ну да, точно, - колдун повернулся опять к Лену и выжидательно посмотрел на него. Этак с хитринкой, с подначкой - ну, мил человек, а ты что за зверь-птица и чего тебе тут надобно?
      Не раз и не два рот у него открывался было, но потом, словно спохватившись, захлопывался опять. Какую правду или часть её сообщить местному колдуну? Вроде и нормальный чел, без особой червоточинки, но и раззваниваться совсем тоже не след… и наконец, Лен решился.
      – Какие ветры последнее время веют с полудня?
      Колдун в ответ зыркнул остро, внимательно. Заметно подобрался и даже посерьёзнел. Точно так же он ответил не сразу, всё рассматривал гостя, как-то незаметно скинувшего личину простого и незамысловатого увальня.
      – Недобрые, парень, ох как недобрые. Смертушкой веет - лютой да многой.
      Лен медленно кивнул и ещё медленнее протянул к лениво перетекавшей по столу змее ладонь.
      – Верни кольцо, милая - не жмотничай…
      Снова Скарапея покосилась своим странным взглядом, снова судорожные движения комком в горлышке - и точно так же, как и раньше, на ладонь хозяина выпало очередное драгоценное увлечение змеи.
      – Ох, матушка… - Рондель ухватилась за щёки и тихо опустилась рядом с колдуном на лавку.
      Всё верно, всё верно. Не узнать кольцо королевской воли невозможно - даже тому, кто ни разу его не видал. А Лен пошевелил его на ладони, словно не замечая, как кроваво-алые брызги бросили сполохи на лица хозяев, и осторожно выдохнул:
      – То, что было у шаманов степняков, уже у них отобрано - и на корабле с надёжными людьми уплыло подальше. Теперь остались орки…
      Колдун с расширившимися от удивления глазами ошеломлённо кивнул, поддерживая под руку свою попеременно то красневшую, то бледневшую подругу. Положение спас топот и грохот откуда-то снаружи пещеры, а затем чей-то надтреснутый голос рявкнул:
      – Рондель, да помоги! Откинь полог, а то у меня руки заняты!
      Та спохватилась, метнулась к выходу. Сначала там шуршали и топали, потом тихий сбивчивый шёпот прервался солидным мужским хмыканьем.
      – Сейчас посмотрим, что тут за гости странные…
      Поуобернувшийся Лен с интересом и странно заколотившимся сердцем смотрел на кряжистого крепкого дедка в потёртом зипуне, а тот стоял замерев не хуже, как твой каменный столб. И лишь с негромким стуком сыпались из слабеющей хватки того насобранные валежины.
      – Лаен - разрази меня гром - Лаен!
      Стены пещеры ощутимо покачнулись в тот миг, когда вдруг пришло узнавание. Странно даже, что и вовсе не кувыркнулись - с изумлением Лен признал в старике Мечеслава, грозного и таинственного учителя по головорезным делам.
      "Надо же, уж и в живых-то не думал увидать" - Лен потряс головой, даже зажмурил на миг и протёр глаза - но перед ним и впрямь стоял старый вояка, некогда обучавший графских следопытов и лазутчиков. Да и самого парня тоже погонял-помучил вдоволь…
      – Ну, деда, спасибо тебе… - только и прошептал расчувствовавшийся Лен, ощутив вдруг как разжалось что-то в груди. Что-то тёплое и полузабытое шевельнулось, когда он неловко подхватился с лавки, едва не опрокинув стол и переполошив замершую там змею.
      "А ослаб, ослаб" - некстати отметил он, тиская Мечеслава в объятиях и вопя что-то бессвязное, но вроде бы радостное и без особых, не при женщинах будь сказанных, слов. Это ж надо, какая удача! Один из вернейших людей - и жив! Если и есть в мире что-то настоящее, надёжное, так это вот такие неброские с виду мужчины, на надёжных плечах которых держится мир, и за плечами же которых укрывается в случае чего.
      – Грендель, это Лаен, ученик мастера Колина - помнишь, я рассказывал? - Мечеслав поспешил объяснить хозяевам причину столь бурной встречи.
      И понеслось… разговоры и рассказы без утайки, воспоминания и горечь потерянных друзей. В принципе бесконечные, но потом словно помолодевший Мечеслав вдруг хлопнул себя по лбу.
      – А, погоди - мы тут тоже зимой ворон не считали. Раз такое дело… - Грендель по его знаку пошарил где-то в глубине пещеры, бормоча какие-то заклятья и старательно загораживая что-то спиной. - Вот, смотри!
      На оструганную до древесной белизны столешницу с негромким стуком лёг камешек, и Лен радостно выдохнул. Ещё один шёлковый алмаз! Он потрогал неярко светящийся сгусток Силы, брезгливо полыхнувший светом от прикосновения, и кышкнул от него змею - потеряв вместе с королевским перстнем и свою сногсшибательную расцветку, Скарапея теперь, словно застеснявшаяся в неглиже девица, хоронилась за пустой чашкой. И с тоски, похоже, уже согласна была на простую гальку или кусок угля.
      – В середине зимы сюда сунулся орочий шаман с десятком подручных - ну, мы им и показали дорожку… в одну сторону, - пояснил с ухмылкой Грендель. - Пока я того отвлекал да пакостил по-мелкому, Слав подкрался с тылу, ну и того-этого.
      – Укоротил каждого на голову, - беззаботно пояснил Мечеслав и, переглянувшись с хозяином, решительно подвинул камень поближе к Лену. - Раз прислан по воле короля, камень твой.
      И потом снова Рондель подала на стол, и снова пошли разговоры. Молодой ведун уже совсем не крылся - люди тут верные, настоящие. Ах, какая ж незадача, что немного таких. Слишком уж вдосталь иных, с подленькой душою, которые втихомолку не против и напакостить.
      А там и вечер снаружи пришёл вкрадчиво, незаметно. И всё же, в пещере свету оказывалось вдосталь. Свечи в стареньком бронзовом канделябре, да пара волшебных светлячков обоих чародеев - но пуще всего светились лица и глаза людей. Тем особым сияним, который дарует проснувшаяся надежда…
      – Оно конешно, большой грех ты на душу взял, Лен - сразу стольких упокоить. Тем более людей, хоть они и степняки, - Мечеслав степенно огладил бородку и прокашлялся в ладонь. - Но когда это мы боялись крови? Коль решается - мы или они, тут сомнения прочь.
      Если сказать честно, старый головорез всё же немного облегчил терзавшие Лена сомнения. Да шутка ли? Король королём, а совесть тоже забывать не след.
      – Ладно, Меч, не мельтеши словами - что-то ты суетлив стал в суждениях, - скрывая досаду ответил Лен и зевнул. - Ладно, хозяева - спасибо за угощение. Но если я сейчас же не закемарю, то… впрочем, нет. Грендель, пошли наружу, пару слов, что только меж чародеями, молвить надо.
      Снаружи пещеры оказалось холодно и сыро. Хотя накликанная колдуном с корвета буря давно унялась, но после себя оставила не лучшие воспоминания. И вот в этой кромешной для невооружённых магией глаз темноте Лен проворно цапнул скукожившегося и откровенно перетрусившего чародея за бородку.
      – Ты что ж это творишь, старый пенёк? Думаешь, если я молодой ещё, так не распознал, что в ущелье запретным попахивает? А из шкафа твоего так и вовсе прёт чёрным колдовством…
      Тот запетушился, дёрнулся, сверкнул сердито глазами. Но потом кое-как высвободил бородку из цепкой пятерни чуть ослабившего хватку Лена.
      – Знаешь, парень… закон законом, оно дело пятое.
      Ну, допустим, каждому ведомо, что закон, он как дышло - как поворотил, так и вышло. И всё же, молодой ведун слушал недоверчиво, настороженно.
      – А вот супротив совести я никогда не шёл. Токмо для себя и делал зелье, чтоб скостить лет полсотни. И не из людей, токмо орков поганых да демонов в расход пущал… тьфу! - Грендель брезгливо сплюнул.
      Из темноты неслышно появился волк. Вдумчиво обнюхал гостя, теперь не соседствовавшего с той столь наводившей дрожь змеёй. Тихо фыркнул, дохнул тугой тёплой струёй в опущенную ладонь парня, и снова канул в ночь.
      – Ладно, дед - вижу, что не мелешь пустое. Пусть так, я молчать буду, коль ты и дальше не станешь по тёмной стёжке-дорожке сильно бродить. А что, Мечеславу не мог такого же зелья соорудить втихомолку?
      Колдун покосился снизу вверх, пожал плечами и снова стал выглядеть средних лет обыкновенным человеком.
      – Так он точно тот самый, из графских людишек?
      Лен отчего-то разозлился. Да, да, тот самый, чтоб на тебя Вёсенка бессилие мужское напустила! Верный человек Мечеслав, надёжный. Если вдруг выпадет случай выбирать, чью жизнь спасти - его или свою - без колебаний на смерть пойду… колдун слушал хмуро, озабоченно.
      – Да понял, понял - я-то его допрежь не видал, только слухи о нём да горлорезах его… не, по ранней весне соорудить не выйдет.
      Молодой ведун сграбастал колдуна за плечи, развернул себе и глухо процедил сверху вниз:
      – Выйдет, и завтра же - если мы вдвоём с ним остальные камни у орков отберём, там выйдет полное королевское отпущение всех грехов. И ты нам в том…
      – Помогу, помогу, - чуть суетливо, меленько закивал колдун. - Но придётся тебе тож вплестись в обряд. А то я не вижу будто, что ты и сам по делам ненашенским, нетутошним - найлепший спец?
      Не кривя душой, Лен признал, что да, есть у него кой-какие способности, о коих не след трезвонить на каждом углу. Чего уж там… тут такой случай, что надо последние закрома и ухоронки вытрясать, но в дело пустить. Верно? Верно - колдун кивнул и вновь принялся слушать.
      – И ещё. Я зиму у друидов провёл. Тайн они мне своих не открывали - но у меня и у самого глаза есть и уши, а к ним впридачу и голова вроде не самая дурная. Кой-чего понял и на ус намотал.
      – Ну так и отрастил бы себе усы, а то лицо босое, - полог у входа откинулся, и из слабых отблесков света наружу выглянула Рондель. - Хватит вам лясы точить, мужчины, давайте почивать уже…
      Как ни намаялся Лен за бессонную ночь и непростой день, а так и не смог уснуть сразу. Лежал без сна, слушая тихое, словно вкрадчивое дыхание Мечеслава рядом. Будто даже во сне тот таился, подкрадывался к супостату. Оценил парень сполна и осторожное посюркивание сверчка откуда-то из дальнего угла пещеры, редкое капанье со свода совсем уж в глубине.
      "Нет, определённо, кто-то из небожителей ворожит втихомолку. Встретить Мечеслава живым - да о такой удаче и мечтать нельзя было" - подвёл он итог своим думам и не без вздоха подпустил на себя привычно отразившееся от потолка и бесшумно обрушившееся сверху слабенькое сонное заклятье…
      – Ты это, двоих малолеток оставь, - буркнул на прощание Грендель и отчего-то отвёл взор.
      Двое чародеев стояли у входа в большую, раскинувшуюся меж гор долину. Сама по себе, поросшая редким лесом, она ничем особо примечательным не выделялась. Ну прогалина меж камня, с трёх сторон сжатая высокими, этим утром словно нахмурившимися горами. Ну зелёное пятно жизни среди нагромождения скал и валунов.
      Да вот, в склонах долины и облюдовал себе жильё враг. Орки, грозное и непримиримое племя. Спасибо творцам всего сущего, что хоть не отличались те особой сообразительностью да присущей другим расам некоей житейской мудростью. Существовали сегодняшним днём - налетели оравой, порезали-пограбили, и опять в свои вонючие норы. Некоторые кланы, впрочем, умели строить простенькие временные жилища из жердей и набросанных сверху шкур. Мосты и грубоватые лодьи, ковали железо и выращивали рожь - но большей частию жили тем, что удавалось отнять у соседей…
      – Ладно, жди меня три часа, - Лен уже с трудом сдерживал так и пробиравшую дрожь.
      Здесь и сейчас Грендель ему не помощник, скорее помеха. Как ни умудрён тот жизнью, как ни опытен, однако силы колдун был средненькой, брал больше хитростью. Ну да, плеснул кой-чего из склянок своих, не поскупился - а всё же, полагаться приходилось на себя. И вот уже хмельное предвкушение хорошей заварухи мягко било поддых и заставляло подрагивать в нетерпении руки-ноги.
      А лес и горы вокруг словно звенели негромко, перекликаясь - пришёл тот, кто умеет повелевать…
      Он вошёл в долину с полуденного заката, самоуверенный чужак, и сотни ненавидящих глаз тотчас приметили, как тот вышел на просторную среди редколесья поляну и словно замер в задумчивости или нерешительности.
      Неслыханное свершилось - никогда ещё на памяти орков живые пришлецы не попадали сюда. Перешёптывались, глухо порыкивая, воины, и едкий пот стекал по ощетинившимся бокам. Крепче стискивались массивные дубины и грубовато откованные ятаганы, раздувались в сомнениях ноздри. А вождь отчего-то медлил, поглядывая на застывшего в камлании шамана. Весь увешанный бусами и лентами с привязанными к ним самыми разнообразными, долженствующими внушать почтение предметами, тот трясся как в лихорадке, а стиснутый в когтистой ручище огненный камень сиял всё ярче.
      Наконец, тот открыл мутные глаза. От него пахнуло жаром, ненавистью. И страхом.
      – Окружить, - негромко рыкнул вождь, и слово это разнеслось по всем пещерам, долетело до ушей каждого.
      Это в обычное время самые здоровые или же безрассудные могли огрызнуться недовольно, прежде чем выполнить приказ. Но коль пришёл враг-хомо, клан должен быть послушен и силён своим единством… и из пещер потоками хлынули орки.
      – И сотня витязей прекрасных ценою подвигов напрасных едва ль могла б тут уцелеть…
      Лен стоял замерев, боясь расплескать собранную по капельке и накопленную силу. Вот-вот перельётся… Он словно из-под воды наблюдал плотную толпу, окружившую его в несколько рядов и ощетинившуюся оружием. А всё же, они медлят, как чувствуют, что погибель пришла… и когда за особо тесно сгрудившимися воинами замаячили двое тех, кого ведун и ждал, только тогда он позволил себе чуть пошевелиться и сменить позу. Шевельнул для верности пальцем, указуя направление.
      Всё, возврата нет - чародейство потекло во все стороны, выплеснулось словно вода из резко перевёрнутого ведра. Долетело до стен долины, взметнулось возмущёнными сполохами.
      А всё же, тот пустоголовый шаман не заметил ничего. Ну ровным счётом ничегошеньки, как ни вчувствывался в непонятного своей смелостью чужака. Ещё бы - магия леса это не грубое повелевание стихиями, и не душащая прахом сила чернокнижья. Это, братие и сестрия совсем иное… мягкая просьба - придите на помощь! Ты, ты - и вот ты!
      И они пришли. Сначала взметнулись опавшие ветви, колыхнулись над травой под недоумёнными взглядами. С хрустом и скрежетом свернулись в тугие клубки - а потом вдруг прянули к замершим оркам…
      Лен довольно оскалился. Как ни простенько было это чародейство, а совладать с ним нелегко. Это не живая плоть, которую можно ранить острым или ушибить тупым - с каким-то болезненным, огорчившим самого себя интересом молодой ведун следил, как призванные им стражи с хрустом лопающихся костей давили в своих объятиях здоровенных и сильных воинов, словно кукол швыряли их о стволы вековых сосен и рвали на части. Бесполезными оказывались против них и удары оружия, и броски крепких копий. И лишь потом кто-то из орков с верещанием притащил из пещеры горящие факелы.
      Таки сообразили, стервецы…
      "А вот это вам как?" - ладонь парня под плащом наконец шевельнулась и приняла другое положение. И тотчас, тонкой пеленой разлитая вокруг Сила словно вскипела.
      Отозвался каждый опавший листик, каждая обронённая деревьями хвоинка и травинка - вокруг замершего чародея закружился вихрь, и сам воздух словно потемнел в этом движении. Поначалу несерьёзным показался он сонмищу оскаленных морд, которые тесной грудой уже бились с исполинами из горящих ветвей почти на равных.
      Да вот, каждый лист оказался словно из острейшей закалённой стали - первая же волна орков просто исчезла во взметнувшемся фонтане алых брызг и нелепо-белых костей… и убедившийся в действенности своего оружия Лен отпустил этот кипящий вихрь на волю.
      И всё же, против шамана оказалось мало даже этого. В ошметьях изрезанной и забрызганной кровью одежды, тот стоял почти столь же недвижно и отбивался щедро возвращаемой ему алмазом силой. Уж никого не осталось вокруг - словно потоп, листвяный вихрь хлынул в пещеры, и лишь донёсшиеся оттуда вопли свидетельствовали о незавидной кончине оставшихся там самок и детёнышей. Только клочки плоти и ещё подёргивающиеся конечности остались от воинов и даже самого вождя - но окружённый слабыми остаточными сполохами шаман держался в завывающем вокруг него вихре, и мрачный огонь всё ярче разгорался в его глазах.
      – Ну-ну, - уважительно пробормотал Лен и сделал шаг.
      Нет, не вперёд. Не назад, да и вообще ни в какую иную сторону. Шаг на ту сторону бытия. На ту тропочку, которой страшится каждый, но по которой каждому суждено в конце концов пройти…
      Во всё восприятие привычно удадрило холодом. И леденящим воем мириад терзаемых душ - но ведун не стал отвлекаться и даже глядеть в ту сторону, где сияли озарённые потусторонним пламенем две половинки Хрустальной Горы. Нет, он пристально и кропотливо осматривал ближайшую к себе окрестность, пинками отгоняя так и кишавшую под ногами мелкую нечисть. Ага… рука его потянулась и всего лишь дёрнула, распустила тот невидимый узелок, который и скреплял доселе незримую нить, держащую на себе жизнь.
      Не вышло с той стороны - выйдет с этой… обратно Лен шагнул осторожнее, с опаской. А вдруг тот шаман успел учудить чего? Пожар устроить или землетрус, с него станется.
      Нет, обошлось. Отстранённо ведун смотрел, как озиравшийся шаман недовольно взрыкнул, вновь обнаружив исчезнувшего было, оказавшегося столь грозным чужака. Затем волосатые ноздри того недоуменно расширились, втянули не дающий жизни воздух. Почти свинячьи глаза полезли из орбит, меж желтоватых клыков от усилия брызнула розоватая пена… и в этот миг шаман сломался. Словно надутый воздухом пузырь, бессильно опал он к земле, и в тот же миг по-прежнему пилящий его вихрь во мгновение ока изрезал того в клочья, разметал по сторонам и смешал с останками тысяч других.
      – Довольно, - Лен уже почти задыхался, когда вымолвил это слово. От усилий всё держать под своим руководством, от усталости, от вида крови.
      От ненависти к самому себе, в конце концов…
      Лен посмотрел по сторонам, и внезапно его замутило. Насколько хватало глаз, вся долина оказалась завалена самым что ни на есть неприглядным подношением, который так обожает бог войны - изорванной в клочья и ещё только что живой плотью. А теперь она остывала, угасала в ней жизнь, и становилась всего лишь останками.
      "А есть ли у орков душа?" - Лен с трудом оторвал взгляд от постепенно стекленеющего взора чисто под шею отрезанной клыкастой головы, которая, казалось, даже сейчас смотрела на него с ненавистью и немой укоризной. Вопрос, конечно, философский… одни жрецы в общем соглашались, что да - наверняка есть. А другие, вроде служителей Белого Бога, отрицали таковую ересь с негодованием и напрочь. Отродья, исчадия тьмы, и все дела…
      Сбоку раздалось хныканье и визг, то уже умирающий вихрь пригнал из дальнего отнорка орочьих пещер пару на диво грязных и замурзанных детёнышей.