Лунные часы

      И вот (это было как раз в день, когда нам с Петровой исполнилось по сорок пять сказочных лет), Волк привел нас к высокой каменной стене с дозорными башнями и бойницами.
      На воротах метровыми буквами было начертано:
      ВХОДА НЕТ!
      НЕ ВЛЕЗАЙ, - УБЬЕМ!
      - Лес! Там наверняка Лес! - запрыгала Петрова, - Пришли, ура!
      На этот раз возразить ей было нечего: - Волк лег на брюхо и уставился прямо на ворота.
      Значит, нам туда.
      Макар с Варварой тоже стали прыгать, а мы с Суховодовым медлили.
      Эти неприступные стены, пушки, грозные надписи...
      На стук из башни выглянул Стражник и спросил, что нам надо. Мы сказали, что нам надо войти в ворота.
      - Вы что, дураки?
      - Сам дурак! - огрызнулся Суховодов, который совершенно не выносил грубости.
      Однако Стражник, в свою очередь, нисколько не обиделся, а сказал, что он-то, разумеется, дурак, иначе его не взяли бы в стражники. Что в их царстве называться дураком очень даже почетно, что это - единственное место на Куличках, где дураки едят пироги, а умные - объедки, потому сюда дураки и стремятся со всех Куличек. Но сейчас граница на замке и даже дуракам вход воспрещен. Потому что слишком много их развелось.
      - Мы не дураки, - сказал я.
      - Вот как? А дважды два сколько будет?
      - Четыре, - сказал я.
      - А сколько пятниц на неделе?
      - Одна, - сказала Петрова.
      - А какого цвета облака?
      - Белого, - сказала Варвара.
      - А сажа?
      - Черного, - сказал Бедный Макар.
      - Верно, не дураки. Тогда, значит, шпионы, - Стражник сунул в карман пирог, который все время жевал, и навел на нас пушку.
      - Ну-ка от ворот поворот, а то ка-ак выстрелю!
      На башне появился еще один Стражник. Первый отдал ему честь.
      - Вот, ваше блюстительство, шпионы.
      - Эти? - другой тоже жевал пирог, - Прритворяются дураками?
      - Никак нет.
      - Какие же это шпионы? Шпионы всегда притворяются дураками.
      - Вот именно, - сказал я , - Вот вы, как умный че...
      - Тс-с! Сам ты умный! Кха! Кха! - Главный Стражник подавился пирогом. Закатив глаза, хватал ртом воздух, - Белое - черное, черное - белое. Дважды два - пять, на неделе - семь пятниц. Кхе! Кхе!
      Мы переглянулись.
      - Очень любопытная точка зрения, - сказала Варвара, - А почему вы так думаете?
      - Я не думаю, я знаю, - сказал Главный, снова принимаясь за пирог, Настоящие дураки не думают, а знают.
      - - Может, не пойдем туда? - засомневался Суховодов, - Какое-то дурацкое царство!
      - Но туда смотрит Волк... Эй, послушайте, у нас важное дело!
      - Изложите ваше дело в письменном виде, опустите в Долгий Ящик, что висит у входа, и ждите себе.
      - Долго ждать-то?
      - Это уж пока нам не надоест дурака валять. Одного поваляем, потом другого - куда торопиться. Их вон сколько, дураков-то!
      И оба Стражника скрылись, давая понять, что разговор окончен.
      Устроили мы совещание. Думали-думали, так ничего и не придумали.
      - Кар-р! Утр-ро вечер-ра мудреннее!
      Послушались мы и легли спать. А встали наутро - Макара нет. Пропал. Видно, опять приключилась с ним беда, спасать надо.
      Но от чего спасать и где спасать?
      Петрова ворчала, что вот, с этим Макаром вечные неприятности, что это я его потащил Тайну искать, и воообще, если б не я , она бы эту Тайну давно разыскала и загорала бы сейчас на черноморском пляже нашей турбазы.
      Варвара отправилась на разведку, и уж не знаю, каким образом, но ей удалось выяснить, что Бедного Макара схватили стражники, избили и куда-то уволокли.
      Суховодов закричал, что сейчас он этим стражникам покажет. Пусть хоть из пушек по нему стреляют - он их нисколечки не боится, потому что с ним ничего никогда не случается. Вот захватит их пушку и ка-ак пальнет!..
      Но тут на башне появился Стражник и очень вежливо сообщил, что ее Сверхсовершенство царица Правда приглашает нас к себе во дворец.
      Нас посадили в роскошную карету. Петрова с Варварой едва не подрались за место у окна, но увидеть ничего не удалось, потому что, как только карета тронулась, сопровождающий нас Стражник стал пускать нам из пульвелизатора пыль в глаза. Мы даже друг друга не могли разглядеть, не то что местные пейзажи. Стражник объявил, что это у них в царстве такой обычай - самым почетным гостям пыль в глаза пускать.
      Ого, почетные гости!
      Потом Стражник велел нам взяться за руки и повел куда-то, как слепых, потому что запорошенные пылью глаза не открывались.И когда, наконец, их удалось разлепить, первое, что мы увидели - это нечто распухшее, перевязанное, все в синяках и ссадинах, но очень счастливое. Оно кинулось нас обнимать, и мы поняли, что это наш Бедный Макар.
      Оказалось, Макар думал-думал, как нам проникнуть в царство, и не придумал ничего лучшего, как разбудить ночью стражников и заявить, что он действительно шпион. Макар не сомневался - ему поверят. Ведь он такой невезучий! Так и получилось. Макара сразу схватили, избили до полусмерти и стали допрашивать, каково его шпионское задание да кто его послал. Макар с честью вынес все истязания, - к чему он только ни привык за свою несчастную жизнь! И заявил, что расскажет всю правду лишь самой царице Правде.
      - Неужели ты ее видел? - в восторге спросила Варвара.
      - Как тебя. Ох, и красавица! И добрая. Я ей все рассказал. И про нас, и про Тайну, и что шпионом назвался, чтоб к ней попасть. Она сразу приказала всех доставить во дворец.
      - Не нравится мне все это, - сказал Суховодов.
      - А тебе вечно что-то не нравится, вечно ты недоволен, - сказала Петрова, - Просто тебе завидно, что на этот раз Макар нас выручил, а не ты. Что он такой герой, собой пожертвовал.
      И звонко чмокнула Макара в распухшую щеку. Варвара - в другую. А Суховодов вздохнул и пожал Макару руку. И я пожал. Даже Ворон восхищенно прокаркал:
      - Др-рузья познаются в беде!
      Мы находились в коридоре, по бокам которого было много дверей, а в конце одна, большая, на которой было золотом выгравировано:
      ЕЕ СВЕРХСОВЕРШЕНСТВО ЦАРИЦА ПРАВДА.
      А ниже - табличка:
      НЕ ВХОДИТЬ! ИДЕТ РАЗГОВОР В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ!
      Стражник сказал, что "разговор в пользу бедных" царица проводит со своими министрами ежедневно и отложить его не может. Но как только он закончится, она нас сразу примет.
      Мы сказали, что не можем долго ждать, что близится время кормить Волка, и если не дать ему сырого мяса, Волк может слопать кого-либо из находящихся в коридоре.
      Стражник ответил, что во дворце сырого мяса не достать, что здесь едят только пироги с мясом, а поскольку пироги Волк не ест, то он, Стражник, больше ничем нам полезен быть нее может.
      И побыстрей скрылся за одной из дверей. Щелкнул изнутри замок.
      Ждали мы час, другой. Волк встрепенулся, поднял морду. Глаза его нехорошо заблестели зеленым.
      Петрова захныкала. Макар стал ее утешать, сказав, что вначале Волк, разумеется, съест его, Макара, а пока успеет снова проголодаться, Разговор в Пользу Бедных, глядишь, и закончится. Я сказал, чтоб он не молол чепуххи, и велел Варваре как-нибудь разнюхать, можно ли выбраться из дворца за мясом.
      Варвара сказала, что не знает, какая дверь ведет во двор. А Суховодов шепнул, что знает - третья слева. Что когда глаза у нас были запорошены пылью, с его глазами все было в порядке, и он прекрасно запомнил, каким путем нас вели.
      Варвара вскоре вернулась со двора и сообщила, что познакомилась с Сердитым, то есть с недовольным порядками в здешнем царстве. На Сердитых здесь в наказание возят воду. Так вот, этот Сердитый только что привез во дворец воду и согласился тайком вывезти за мясом кого-либо из нас в пустой бочке за пределы дворца, а затем привезти обратно. Что он будет ждать под окнами и чтоб этот "кто-то" влез на подоконник и прыгнул оттуда прямо в бочку.
      Суховодов сказал, что это может сделать только он, но я возразил, что он нужнее здесь - пусть охраняет всех от Волка. А за мясом пойду я.
      И полез на подоконник.
      Сердитый внизу увидел меня, помахал рукой. Было довольно высоко, а отверстие у бочки сами знаете какое. Все смотрели на меня.
      - Кар-р! Назвался гр-руздем - полезай в кузов! - поддразнивал Ворон.
      - Алик? - Он прыгнет! - уверенно сказала кому-то Петрова.
      - Алики в валенках, - сказал я и прыгнул. Мне после ее слов почему-то стало совсем не страшно. Попасть-то я в бочку попал, но она почему-то вместе со мной опрокинулась с телеги и даже сшибла с ног Сердитого.
      Этого, к счастью, никто не видел.
      - Сногсшибательно! Сногсшибательно! - злорадствовал Ворон, кружась над нами. Я на лету поймал его и сунул за пазуху, чтоб помалкивал. Сердитый побыстрей вкатил бочку снова на телегу, закрыл крышкой, и мы покатили.
      - Как тебя зовут?
      - Олег Качалкин.
      - Правда, что ты не дурак?
      - Во всяком случае, дважды два - четыре, - сказал я. - Это уж точно.
      - Ого! Что ж ты, и пирогов не ешь?
      - Дались мне ваши пироги!
      - А я бы съел. Только уже не дают.
      - Почему? Или ты тоже считаешь, что дважды два - четыре?
      Это мне до фонаря, хоть семнадцать в минус тридцатьтретьей
      степени. Мне не нравится, что у них на неделе семь пятниц. Сплошь пятницы и ни одного выходного. Вкалываешь, вкалываешь... Вот я и рассердился. Сказал, что я им не дурак по семи пятниц на неделе пахать. Хоть бы шесть сделали...
      - Ну и что?
      - Что-что... Пирогов лишили, раз не дурак. Да еще вот заставили воду возить.
      - А ты кем работал?
      - Пирожником. Пироги пек. В нашем царстве почти все пирожниками работают. А вообще-то я по профессии - сапожник.
      - Слушай, почему у вас все шиворот -навыворот?
      - А ты разве не знаешь? Это же царство Непроходимой Глупости. Не пойму, что вас-то сюда принесло, раз вы не дураки?
      Я сказал, что нам надо в Лес.
      - А-аа, ну тогда другое дело. Я тоже слыхал, что путь к Лесу лежит через наше царство. Но... Царство Глупости недаром называют Непроходимым. Вам отсюда не выбраться!
      Я вытащил из бочки пробку, глянул в отверстие. Жилых домов нет учреждения да пекарни. Здания, витрины, заборы, стволы деревьев --все выкрашено в черный цвет. Наверное, чтоб не так бросались в глаза грязь и темные стены, закопченные дымом пекарен.
      - До чего мрачный черный город! - вырвалось у меня.
      - Кар-р! Ешь пир-рог с гр-рибами, а язык дер-ржи за зубами!
      Сердитый вздрогнул и огляделся.
      Я сказал, чтоб он не пугался, что это всего-навсего наш говорящий Ворон, Который Всегда Прав. Сердитый ответил, что Ворон и на этот раз прав - здесь язык надо держать за зубами.
      - И запомни: наш город - белый. Черное - это белое, а белое - это черное. Это каждый дурак знает. А то гляди, попадешь в Сердитые!
      Поехали мы дальше. Сердитый пояснял:
      - Это - здание научно-просветительского общества "Не знаю и знать не хочу". А это - Виловодная площадь. Здесь вилами по воде пишут дуракам разные царицыны обещания. Видишь фонтан со статуей царицы? В одной руке у нее - Пирог Изобилия, а в другой - Чаша Вечного Терпения. Из чаши в бассейн льется вода, вот по этой воде и пишут вилами. А здесь - Столовая.
      ДУРАКИ ЕДЯТ ПИРОГИ! - висело над Столовой.
      - А умные - объедки? - спросил я.
      - Скажешь тоже - "умные"! Ну какой дурак признается, что он умный?
      ПОЛЕЗНЕЙ, ЧЕМ С РЫБОЙ,
      ВКУСНЕЕ, ЧЕМ С МЯСОМ,
      ПИРОГИ С НЕРЫБОНЕМЯСОМ!
      - Что такое "нерыбонемясо"?
      - Начинка такая. Настоящее мясо и рыбу приберегают для Круглых дураков, то есть элиты, а всем остальным пекут пироги с нерыбонемясом.
      - Интересно попробовать.
      - Вылези да попробуй.
      - А мне дадут?
      - Дадут, если докажешь, что дурак. Чего смеешься - это проще простого. Надо только запомнить, что белое - это черное, а черное - белое, что дважды два - пять, что на неделе - семь пятниц, а наша царица - самая прекрасная и правдивая женщина в мире. Запомнил? Ну, иди.
      И я пошел. Уж очень хотелось узнать, что это за "нерыбонемясо".
      Столовая как столовая. За столиками сидели дураки и жевали пироги. Я подошел к окошечку, у которого стоял Повар в черном халате и колпаке.
      - У меня два уха, у тебя два уха - сколько у нас с тобой ушей? - спросил Повар.
      - Пять ответил я , как и велел Сердитый.
      - А какого цвета твоя птица?
      - Белого, - я надул щеки, чтобы не смеяться.
      Но Повар, к счастью, не стал больше ни о чем спрашивать и сунул мне пирог. Я откусил. Начинка была так себе, безвкусная. Настоящее "нерыбонемясо".
      - Вр-раки! Я Чер-рный Вор-рон!
      Дураки за столиками перестали жевать и уставились на нас. Я цыкнул на Ворона - куда там!
      - Я Чер-рный Вор-рон!
      - Вы только послушайте, что городит эта Белая Ворона!
      - Я Чер-рный Вор-рон! Чер-рный Вор-рон, Котор-рый Всегда Пр-рав!
      - Ну, на этот раз ты, ворона, ошибаешься. Эй, дураки, какого цвета эта птица?
      - Бе-ло-го! - хором отчеканили Дураки.
      - Может, найдется хоть один Дурак, который думает иначе?
      - Бе-ло-го!
      Ворон потерянно озирался, тяжело дышал. Мне было его очень жаль, но я испугался всяких неприятностей и промолчал. Я всегда недолюбливал Ворона, но сейчас, когда встретился с его потерянным взглядом, почувствовал себя самым последним гадом.
      Поняв, что от хозяина ждать поддержки нечего, Ворон слетел с моего плеча и заметался по столовой, хрипло выкрикивая:
      - Чер-рный Вор-рон всегда пр-рав!... Чер-рный Вор-рон!
      Толпа свистела и улюлюкала. Некоторые подпрыгивали, стараясь его поймать.
      - Держи ее! Хватай Белую Ворону!Ха-ха-ха!
      - Как вам не стыдно, прекратите! Дураки!
      Хоть для них это слово и означало комплимент, Дураки испуганно от меня шарахнулись и разом замолчали. Ворон сидел в углу, нахохлившись и распластав крылья. Я поднял его , погладил и сунул за пазуху. Его сердце у меня под рукой стучало быстро-быстро. Еще никогда в жизни мне не было так скверно и стыдно, даже когда попался со шпаргалкой на сочинении.
      Я зашвырнул подальше свой пирог.
      - Что, не понравилось? - спросил Сердитый.
      - Сыт по горло. Где бы нам достать настоящего мяса?
      - Слушай, а баранина тебя устроит?
      - Баранина? Еще бы!
      - Тогда немедленно в суд.
      - Зачем в суд?
      - Потом поймешь.
      Над зданием суда висело:
      ДУРАКАМ ЗАКОН НЕ ПИСАН!
      В приемной сидело четверо посетителей. У каждого в руках ворочалось и блеяло что-то, завернутое в бумагу.
      - Это у них барашки в бумажке, - шепнул Сердитый, - Судья с тобой даже разговаривать не станет, ели ему не подсунуть такого барашка.
      - Почему?
      - Эх ты, это же любой дурак знает! Подсунуть барашка в бумажке на языке Куличек означает "дать взятку". Вот здесь и собрались Круглые Дураки, у которых водятся свои бараны.
      - Будто мне кто-либо отдаст барана!
      - Ясное дело, не отдаст. Но ведь ты, вроде бы, не дурак. Вот и подумай. А я пока за водой съезжу.
      Я сел на скамью, будто тоже занял очередь к Судье, и стал думать. В самом деле, неужели я, пионер Олег Качалкин, член клуба авиамоделистов, не смогу перехитрить четырех Круглых Дураков? Думай, Качалкин, соображай!
      И я придумал.
      Встал и громко спросил:
      - А где же пятый баран?
      - Какой-такой пятый?
      - Так ведь справа от меня на скамье сидят двое, слева от меня на скамье сидят двое, а дважды два, как известно...
      - Пять! - хором сказали Дураки.
      - Значит, Дураков у нас пять, а баранов четыре. Раз, два, три, четыре. Все принесли по барашку?
      - Все!
      - Так где же пятый баран?
      - Ну, лично у меня барашек имеется, - сказал Первый Дурак.
      - И у меня, - сказал Второй.
      - И у нас, - сказали Третий с Четвертым.
      - Правильно, баранов четыре. Раз, два, три, четыре. А Дураков - справа двое, слева двое, а дважды два, как известно...
      - Пять!
      - Так где же пятый баран?
      Дураки растерянно молчали.
      - Или, может, дважды два - не пять?
      - Пять! Пять! - испуганно замахали руками Дураки.
      - Так где же, в таком разе, пятый баран?
      - В самом деле, - сказал Первый Дурак, заглядывая под лавку, - Где он?
      Остальные Дураки тоже полезли под лавки.
      - Зря ищете, - сказал я сурово, - Любому Дураку ясно, что пятого барана здесь нет. Так что вам или придется срочно его принести, или я доложу Судье, что, по вашему мнению, дважды два - не пять.
      Дураки закричали, что не надо докладывать, что они сейчас принесут пятого барана, и стали спорить, кому идти. Я предложил посчитаться. Дураки стали в круг и начали свою дурацкую считалочку:
      Ты - Дурак и я - Дурак,
      Не придумаем никак,
      Что нам делать, как нам быть,
      И кому из нас водить?
      Выпало принести пятого барана Первому Дураку.
      - Как же я пойду,ох! Очередь-то у меня первая, ох! Не поспею.
      - Пиши домой записку, - сказал я,- Так и быть, я сбегаю.
      - А с меня чего?
      - Да ничего. Просто любезность с моей строны.
      - Ну, ты и Дурак!
      Как там ребята справляются с Волком? Торопись, Качалкин!
      На записке был адрес: Улица "Крайняя глупость", 83-я хата с краю.
      Я спросил прохожего, как пройти на эту улицу.
      - Так она с краю. Иди в любую сторону - дойдешь до "Крайней глупости".
      Что-то Дураки опять напутали...Но я действительно попал на какую-то странную улицу. Длиннющая, насколько хватает взгляда, тянется и вправо и влево. Глухие заборы, на домах - никаких номеров. На колодце висит объявление:
      НЕ ПЛЮЙ В КОЛОДЕЦ!
      Из какого-то дома вышел Дурак с ведрами, набрал воды, огляделся и плюнул в колодец. Ну и ну! Я к нему:
      - Где здесь 83 хата?
      - Моя хата с краю, ничего не знаю, - попятился он.
      - Мне и надо с краю. А номер какой?
      Но Дурак уже нырнул в калитку.
      Я пошел дальше. Опять табличка:
      НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ - САМ В НЕЕ ПОПАДЕШЬ!
      А неподалеку - свежевырытая яма, лопата валяется. В яме Дурак плачет видно, рыл и сам попал. Я его вытащил и спросил насчет 83-й хаты. А Дурак даже спасибо не сказал. Тоже убежал в свою калитку, крикнул оттуда:
      - Моя хата с краю - ничего не знаю!
      На следующей калитке было написано:
      ЗДЕСЬ ЗИМОЙ СНЕГУ НЕ ВЫПРОСИШЬ!
      Я постучался. Стучаться пришлось долго. Наконец, в калитке приоткрылась щель, оттуда выскочила дощечка:
      - ?
      И карандашик привязан.
      Я написал, что не нужно мне никакого снегу, а нужна
      83-я хата. В ответ выскочило:
      "Моя хата с краю, ничего не знаю!"
      И добавлено на всякий случай: "Снега нет!"
      83-я с краю... Где ж мне ее найти, с какого краю искать?
      Вот устроились - у всех с краю! Ответить им трудно...Или вправду здесь никто ничего не знает - чего возьмешь с Дураков?
      А там, во дворце, ребята наедине с голодным Волком... Что же делать?
      Я побежал вдоль улицы искать край. Тянулись стеной глухие заборы, колодцы, куда нельзя плевать, вырытые другим ямы...И тут я понял - у этой улицы никогда не будет ни конца, ни края, потому что она кольцом опоясывает царство и замыкается, подобно наручнику. Вот и получается, что все дома - с краю.
      Все в стороне. Никто ничего не хочет знать. Царство Непроходимой Глупости. А меня наши ждут.
      Был бы я Петровой, я бы, конечно, заревел. Лучше бы вместо меня пошел Суховодов - он бы наверняка что-либо придумал. Только не останавливаться, на Куличках нельзя останавливаться! Хоть бы одна хата "не с краю"! Откуда-то ведь должен вестись отсчет...
      И все-таки я ее нашел, маленькую хатку, которая не сумела втиснуться в общую улицу и была расположена чуть отступя, как бы в переулке.
      На стук мне открыла девчонка, впустила в хату, выслушала, посочувствовала, а потом откинула платок и отвела прямо к 83-й хате с краю. Так ее и звали: "Дурочка из переулочка". Хорошая девчонка, хоть и Дурочка. Если б не она пропал!
      Я мчался со всех ног, под мышкой у меня ворочался великолепный толстый бапашек в бумажке. Я очень беспокоился, что Сердитый меня не станет дожидаться, но он терпеливо ждал в условленном месте.
      Наверное, в любой стране, даже самой дурацкой и несправедливой, встречаются хорошие люди!
      Стоящая на телеге бочка была наполовину заполнена водой. Когда я в нее забрался, вода поднялась мне по грудь. Барашка я положил на плечи, как воротник, а Ворона вытащил из-за пазухи и посадил на барашка, чтоб не захлестывала вода.
      Ворон сидел нахохлившись и молчал.
      Я мучился морально и физически. Морально из-за Ворона и потому что очень беспокоился, как там ребята, а физически - потому что вода была мокрая и холодная, а барашек на моей шее - вертлявый и тяжеленный.
      Вот когда я по-настоящему завидовал Суховодову!
      ГЛАВА 8
      В которой мы отпускаем на волю Ворона, но не отступаем от своих принципов
      Волк выл на весь дворец, а я сразу успокоился - значит, голодный, пока никого не сожрал. От его воя Стражники, виджимо, разбежались кто куда, и я свободно проник во дворец. Вверх по лесьнице, по коридору, побыстрей отпер дверь, за которой слышался вой, и...
      Петрова, Макар и Варвара, совсем белые от страха, стояли на подоконнике, готовые в любую минуту прыгнуть вниз, во двор, а Суховодов самоотверженно отражал атаки разъяренного Волка, который бросался на Суховодова, тут же с визгом отскакивая, будто его током било, но от суховодовской неприкосновенности еще больше свирепел.
      Как же я был прав, что оставил Суховодова здесь!
      Я швырнул Волку несчастного барашка, которого тот тут же проглотил вместе с бумажкой. Брюхо у Волка раздулось, глаза погасли. Он зевнул, лег на толстое свое брюхо, положил голову на лапы и грустно уставился в Лес.
      Петрова свалилась с подоконника мне в руки и заревела в голос.
      - Что тут бы-ы-ыло! Ты нарочно так долго шлялся, чтоб он меня сожра-ал! У, тварь!
      Петрова пнула Волка ногой в бок. Тот даже не шевельнулся.
      Понемного все успокоились, и я стал рассказывать про царство Непроходимой Глупости, про черный город, про то, какие в нем дурацкие порядки. Как Дураки обманывают друг друга и самих себя, про пироги с нерыбонемясом, про поселок "Крайняя глупость", где у всех хата с краю...
      - А что с Вороном, - вдруг спросила Петрова, - Почему он такой грустный? И молчит...Ну, пожалуйста, скажи что -нибудь.
      - Я - Белая Ворона, - едва слышно произнес Ворон.
      - Что? Какая еще Ворона?
      - Белая. Всегда непр-рава. Белая Ворона всегда неппр-рава.
      - Алик, что с ним? Он болен. Что ты с ним сделал?
      Конечно, можно было бы соврать, но, как говорит папа, надо иметь мужество. Пришлось рассказать правду.
      - Эх ты! - только и сказал Петрова. Остальные молча смотрели на меня, а я бы охотно провалился сквозь землю, если бы знал, как.
      - Ты был прав, - вытирая слезы, уговаривала Петрова Ворона, - Ты конечно же Черный Ворон, ты всегда прав. А они - Дураки. Ну скажи что-нибудь правильное, умное...
      - Невер мор! - каркнул Ворон.
      - Это он по - английски, - перевел я хмуро, - Что означает "никогда".
      - Что "никогда"?
      Этого Ворон не стал объяснять. Только вяло, без выражения повторял:
      - Невер мор. Невер мор. Белая Ворона.
      Видимо, бедняга сошел с ума. Немудрено, конечно, когда ты всю жизнь был Черным Вороном, Который Всегда Прав, а тут весь мир твердит, что ты - Белая Ворона, что ты вовсе не права, что ты - вовсе не ты, и даже твой хозяин от тебя отрекается. Ох, до чего было тошно!
      - Невер мор. Я - Белая Ворона.
      - Хочу Белую Ворону! Хочу в свой зверинец!
      Это кричал толстопузый мальчишка, который вбежал в коридор, волоча за собой на веревке такую же пузатую бутылку с себя размером.
      - Сам ты Белая Ворона! Это наша птица, она больна. Отвали!
      - Хочу-у! Дайте! Я Федот!
      - Федот, да не тот. Отвали, тебе говорят.
      Я пнул его совсем легонечко, а Федот так завизжал, что на люстре зазвенели подвески, а Волк ощетинился и оскалил зубы.
      Мальчишка визжал, вопил, топал ногами, и его вой оказался посильнее волчьего. Дверь, за которой шел Разговор в Пользу Бедных, распахнулась, из нее посыпались Круглые Дураки, и к мальчишке.. А тот залез в свою пузатую бытылку и оттуда продолжал вопить. Из восклицаний да причитаний я понял, что Федот царицын сын и что Ворона у нас все равно отберут.
      - Я Белая Вор-рона! Невер Мор.
      Я взял Ворона на руки и шепнул.
      - Лети-ка назад к Чьейтовой Бабушке. Она тебе скажет, кто ты н самом деле. Ведь она всезнающая!
      Ворону мое предложение понравилось. Он оживился, каркнул, забил крыльями и выпорхнул в окно. Федот взвыл пуще прежнего. Стражники бросились к нам. И вдруг откуда-то сверху послышалось грозное:
      - Замрите, Дураки! Пусть гости из мира Людей войдут.
      Мы с Петровой вошли в зал заседаний.
      Раскрасавица-царица сидела на троне. Длинное черное платье, золотая корона на золотых локонах, лицо даже на настоящее непохоже, до того красивое. Говорила царица как-то странно, одними губами. Она сказала, что рада приветствовать в своем царстве гостей из Мира Людей. Что она нас, так и быть, пропустит к Лесу. Но мы, со своей стороны, должны ей обещать, что, когда вернемся, расскажем людям, какое у нее замечательное и правдивое царство.
      Тут меня и прорвало. Так приятно было после истории с Вороном отвести душу, что я , не обращая внимания на предостерегающие гримасы Петровой, заявил, что в Непроходимой Глупости ничего замечательного нет. И вообще - что это за страна, где дважды два - пять, где на неделе - одни рабочие пятгицы и нет права на отдых, где дураки едят пироги, а умные - объедки, где у всех хата с краю и даже Черному Ворону врут, будто он - Белая Ворона, и все такое.
      Говорил я, говорил, а у царицы на лице по-прежнему ничего не изменилось. Ни удивления,ни возмущения, ни гнева... Будто я не с самой царицей общаюсь, а с ее портретом.
      Мне стало не по себе, и я замолчал.
      - Кто ему позволил выйти из дворца? Господин Держатель Ухо Востро!
      Из-под трона выполз господин с огромным торчащим ухом, похожим на лопух.
      - Не могу знать, Ваше Сверхсовершенство! Расследую и доложу. Виноват, Ваше Сверхсовершенство! Вы сегодня прекрасны, как никогда, Ваше Сверхсовершенство!
      - Ладно, ладно, - голос у царицы смягчился, - А ты, Качалкин? Ты тоже находишь, что я - раскрасавица?
      - Нахожу, - сказал я, - Вы даже красивее Стакашкиной из шестого "А". Но все равно внешность не главное.
      А Петрова как-то странно на меня взглянула, хмыкнула, но промолчала.
      - Так как мы поступим с этими Умниками? - спросила царица Держателя Уха Востро.
      - Предлагаю вправить мозги, Ваше Сверхсовершенство!
      - Не годится. Что тогда про нас подумают в мире Людей? Нет, раз уж они так хорошо изучили наше царство, то...пусть признают и наши принципы!
      - Сверхглупо, Ваше Сверхсовершенство! - восхитился Держатель Уха Востро.
      - Что признать? - спросил я, - Что дважды два - пять?
      - Что дважды два - пять, что на неделе - семь пятниц и ни одного выходного, что черное - это белое, а белое - черное, что порядок, при котором Дураки едят пироги, а умные - объедки - и есть подлинная демократия...
      - И что наша царица - раскрасавица, - закончил Лопоухий.
      - Тем более, что с последним утверждением вы уже согласились, - улыбнулась голосом царица, - Подумайте. Мы с господином Держателем Уха Востро даже выйдем покурить, чтобы не мешать вам думать.
      Мы остались в зале одни.
      - Ну, Петрова?
      - Слушай, может, признаем их дурацкие принципы, и дело с концом?
      - И у тебя повернется язык подтвердить, что дважды два - пять? Что ты восхищаешься порядками в стране, где нет права на отдых?
      - Ой, не знаю. Но зато... Зато мы отыщем Тайну и спасем нашу страну.
      - Значит, ври, предавай свои убеждения, лишь бы добиться своего? А еще пионерка!
      - Так я разве для себя? - закричала Петрова, - Мы же для всех ее ищем! Для человечества!
      Неужели права Петрова? Нет, не права! Я вспомнил Ворона, какую-то там птицу надоедливую, и как мне было скверно. А ведь я его тоже предал "для дела"!
      - Нет, Петрова, - сказал я, - Тайна. С ней мы даже фашистов победили. Это что-то такое...Разве можно, чтобы такое - и вранье? Чтобы такое - и подлость?
      - Ладно, решай сам. Я - как ты, - сказала Петрова.
      Так она всегда говорила, когда мне удавалось ее в чем-то убедить.
      - Ну что ж, с вами все ясно, - по-прежнему улыбаясь прекрасным лицом, но ледяным голосом сказала царица, когда мы ей сообщили наше решение, - Пусть войдут остальные.
      Вошли Суховодов, Макар и Варвара.
      - Ваши спутники отказались признать замечательные принципы нашего демократического царства, - объявила им царица. - Поэтому мы вынуждены их задержать. Их задержим, а вас пропуситим. Вот такие пироги. Идите себе спокойненько к Лесу, и желаю вам найти то, чего вы ищете.
      Все трое молча смотрели на нас с Петровой.
      - Так надо, ребята, - сказал я, - Мы иначе не могли. Не обижайтесь, ладно? Идите к Лесу одни. Забирайте Вылка и идите.
      - А как же вы?
      - А они пусть подумают, - сказала царица, - У них еще двенадцать лет в запасе.
      - Додумаются, что персонажами станут, - захихикал Лопоухий, - Вечными мыслителями. Шибко умные, видишь ли. Они будут думать, а вы эту, как ее... Тайну меж собой делить.
      Хоть мне и было невесело, но я расхохотался. Что он понимает в Тайне? Небось, представляет ее в виде огромного пирога. Или слитка золота. Или мешка с деньгами.
      - Я, конечно, очень хотел бы найти Тайну, - сказал Бедный Макар, - Найти и узнать - почему мне всегда не везет? Почему я такой несчастный, что все шишки на меня валятся? Но без вас, Олег и Петрова, я никуда не пойду. Потому что , пока мы были все вместе, я понял - нет ничего дороже дружбы. И никакие беды не страшны, когда рядом друг.
      - И я мечтал о Тайне, чтобы она меня избавила от одиночества и тоски, сказал Суховодов, - Но, путешествуя с вами, я узнал, что когда помогаешь друзьям, делишься с ними своей удачей, ты вовсе не одинок. Я согласен с Макаром - нет ничего дороже дружбы. Поэтому я тоже остаюсь с вами.