1

Начало зимы было морозным. В январе столбик термометра часто опускался ниже отметки «минус пятнадцать». В декабре, однако, погода смягчилась, а на февраль синоптики запланировали оттепель.

Племянница подполковника Петренко Лена и две ее однокурсницы Вера и Надя собрались провести зимние каникулы в Санкт-Петербурге. Девушки учились в Новосибирском университете. Позвонив брату из Сибири, сестра Петренко попросила присмотреть за студентками и помочь им осуществить культурную программу. Мухомора немало озадачила эта просьба. Сам он бывал в театрах и музеях только по службе, и случалось это нечасто.

Подполковник попросил к себе майора Соловца.

– Вызывали, Юрий Саныч? – спросил оперативник, открыв дверь в кабинет шефа.

– Да. Проходи, садись.

Соловец сел напротив Мухомора.

Петренко начал издалека.

– Как у нас обстоят дела на культурном фронте? – спросил подполковник.

– Что вы имеете в виду? – не понял Соловец.

– Вы в театрах, музеях бываете?

– На выставке были, Юрий Саныч. Когда дело о художнике расследовали.

– Это я помню, – сказал Мухомор. – Ну а без расследований, так сказать, для себя? Для повышения собственного культурного уровня.

Соловец стал вспоминать, когда последний раз ему доводилось посещать места культурного отдыха. На память пришел поход в Театр юного зрителя с сыном три или четыре года назад. Милиционер плохо помнил содержание спектакля, но ассортимент буфета ему запомнился хорошо. Там были исключительно безалкогольные напитки, что огорчило майора и подпортило его впечатление от общения с искусством. На вопрос Мухомора Соловец только пожал плечами.

– Не знаю, как остальные, – сказал он, – но я предпочитаю телевизор.

Петренко вздохнул:

– Это плохо.

– Слишком много работы, – попытался оправдаться майор.

– Нельзя все валить на работу.

Мухомор вынул из ящика стола письмо сестры.

– Вот, – сказал он, – на неделе из Сибири должна племянница с двумя подругами приехать. Студентки. Сестра просит, чтобы я им помог провести культурную программу. Продумай, пожалуйста, этот вопрос и завтра изложи свои соображения.

Поручение Мухомора было неожиданным.

– Юрий Саныч, – сказал оперативник, – какие же у меня могут быть соображения по культурной программе для студенток?

– А вот тут ты не прав, – возразил Мухомор. – Я всегда говорил, что вы редко в устав заглядываете. А что там об этом сказано?

– Что, Юрий Саныч?

– Там сказано, что постоянное повышение культурного уровня есть задача командира во вверенном под разделении!

Взгляд Соловца погрустнел.

– Помнишь, как Глеб Жеглов с Шараповым в Большой театр ходили? – продолжил Мухомор.

– Они туда пошли преступника задерживать, – сказал майор.

Петренко не был расположен к дискуссии.

– Хватит разговоров, – резюмировал он. – Если задание понятно, иди выполняй.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

Соловец вышел из кабинета шефа и направился в помещение, где работали капитан Ларин и старшие лейтенанты Дукалис и Волков.

– Был сейчас у Мухомора, – обратился майор к коллегам.

– Что он говорит? – спросил Ларин.

– Говорит, что к нему три племянницы из Сибири приезжают, – сказал Соловец. – Точнее, одна племянница с двумя подругами.

– Молодые? – поинтересовался Волков.

– Студентки, – ответил Соловец.

– С этого места поподробнее, – попросил Дукалис.

– Мухомор поручил вам составить культурную программу для них. Театр, выставка, музей…

– А как быть с текущей работой? – спросил Ларин.

– Пока отложить, – ответил Соловец.

Сегодня майор с женой собирался навестить тещу, поэтому должен был пораньше уйти с работы.

– Так что подумайте, – сказал он, – и подготовьте к завтрашнему дню в письменном виде.

С этими словами Соловец достал из шкафа куртку и, одевшись, направился к двери.

– Счастливо, мужики, – сказал он на прощание.

Оперативники переглянулись.

– Вот так всегда, – сказал Дукалис. – Самую сложную работу взваливают на нас.

Ларин почесал затылок.

– Это дело надо перекурить, – произнес он.

– А может, по двадцать капель? – внес предложение Дукалис.

– Толян прав, – поддержал коллегу Волков.

– Без меня, – сказал Ларин.

Он кивнул на рабочий стол, заваленный бумагами.

– Брось ты, Андрюха, – махнул рукой Дукалис. – Всех дел все равно не переделаешь.

– Тем более что Соловец велел текучку пока отложить, – привел весомый аргумент Волков.

– Тоже верно… – засомневался Ларин.

– Пошли, – сказал Дукалис.

Ларин подчинился мнению большинства. Оперативники оделись и пошли в небольшое кафе на Шестнадцатой линии. Зайдя в питейное заведение, милиционеры подошли к стойке.

– Три раза по сто грамм, – сказал Ларин женщине в фартуке.

– И три томатных сока, – добавил Дукалис.

Взяв водку и сок, офицеры расположились за угловым столиком.

– Наше здоровье, – произнес тост Дукалис.

Друзья выпили.

– Что будем делать с этими племянницами? – обратился к коллегам Волков.

– Надо их в оперу сводить, – предложил Ларин.

– Только не в оперу, – возразил Дукалис. – Терпеть ее не могу. Помню, в школе нас повели на эту… на «Оптимистическую трагедию».

– Разве это не кино? – удивился Волков.

– Есть кино, а есть еще опера, – пояснил Дукалис. – Так я еле до конца высидел. Скукотища!

– Тогда на балет. На «Лебединое озеро», – сказал Ларин.

– Хрен редьки не слаще, – вздохнул Дукалис.

Оперативники задумались.

– Давайте еще по одной, – подвел черту Ларин. – Иначе ничего не придумаем.

2

На телестудии царила рабочая суета. Шла подготовка к съемке рекламного ролика депутата Государственной Думы, кандидата в депутаты на будущий срок Артема Филиппова.

В студии операторы настраивали световое оборудование. Звукорежиссеры подготавливали микрофоны. Монтажеры стучали пальцами по клавишам компьютеров. Режиссер Алексей Дубинин, молодой человек лет тридцати двух – тридцати трех с короткой прической, полной фигурой и очками в элегантной оправе, вместе с ассистенткой Инной курил в помещении, примыкающем к павильону. Одежда Дубинина состояла из джинсов, светлой рубашки и кожаной жилетки. Его ассистенткой была долговязая девушка лет двадцати восьми в пестром свитере и черных рейтузах. Инна делилась с шефом последними сплетнями. Режиссер вполуха слушал коллегу, наблюдая за подготовкой к съемке.

Из-под цепких рук Дубинина вышло немало телевизионной продукции. В профессиональной среде он зарекомендовал себя как человек, знающий свое дело. Режиссеру довелось снимать и рекламу промтоваров, и музыкальные клипы, и тематические передачи. Дубинин смело кидался в разные жанры. Чем выше был гонорар за работу, тем вдохновеннее работал мастер. Телевизионщик обладал непредсказуемым характером, в порыве энтузиазма мог накричать на участников съемки или рассыпаться в неожиданных комплиментах. Словом, это был художник с большой буквы. Заказы словно из рога изобилия сыпались на Дубинина. Режиссер ездил на роскошной машине и посещал дорогие рестораны.

Впрочем, Дубинин не всегда занимал столь завидное положение в обществе. Лет восемь назад он был скромным работником телевидения, едва сводившим концы с концами. Однажды Дубинину подвернулся удачный заказ. Одна молодая актриса, приехавшая из провинции в поисках заработка, познакомилась с богатым иностранным бизнесменом и вскоре вышла за него замуж. Звали актрису Элеонора Пануш. У Элеоноры была страсть к музыке и пению, ей очень хотелось, чтобы песни в ее исполнении демонстрировались по телевизору. Обладая бойким характером и вызывающей внешностью, актриса за недолгое пребывание в городе познакомилась со многими представителями богемы. Среди них оказался и композитор Артур Дымов, который уговорил девушку купить одну из его песен. Гонорар композитора составил тысячу долларов. Актриса убедила мужа заплатить автору, и вскоре на музыкальной студии была записана фонограмма. Несмотря на то что Элеонора старательно спела все песенные ноты, большая их часть на записи все-таки улетела «мимо кассы». Впрочем, Дымов убедил девушку и ее мужа, что песня состоялась, и познакомил супругов со своим приятелем Дубининым на предмет съемки видеоклипа.

Этот день стал главным в жизни молодого телевизионщика. Дубинин запросил за съемку три тысячи долларов, по тем временам немалую сумму за такую работу. Под давлением Элеоноры муж-иностранец нехотя согласился дать деньги, внес аванс, и работа закипела. Чтобы сэкономить на аренде павильона, решено было снимать на открытой сцене в Румянцевском саду. Съемки проводились ночью. Мощные осветительные приборы выхватывали из мрака деревянную сцену и Элеонору Пануш, исполнявшую песню Артура Дымова. Утром уставшие участники съемки разъехались по домам. А через неделю Дубинин торжественно вручил Элеоноре кассету с видеоклипом. Артистка обладала капризным характером, поэтому отснятый материал пришлось дважды перемонтировать. Однако окончательный вариант клипа неожиданно для режиссера очень понравился мужу Элеоноры. Заплатив гонорар, он сказал, что будет показывать его своим иностранным друзьям.

После этой съемки дела Дубинина пошли в гору. Теперь, спустя восемь лет, режиссер набрал вес и в прямом смысле, и как деятель телевидеобизнеса. Поэтому не случайно к нему в руки попал выгодный заказ – изготовить рекламный ролик председателя Партии Справедливости и Процветания (ПСП), депутата Государственной Думы Артема Филиппова.

Пока шла подготовка к съемке, Филиппов сидел в соседнем помещении перед зеркалом, и над Ним колдовали гримеры. Председатель имел высокую плотную фигуру, короткие жесткие волосы и широкое лицо с крупным носом, на котором красовались дорогие очки. Вид его излучал благополучие и уверенность в себе.

Дверь в гримерку отворилась, и на пороге появилась Инна.

– Вы готовы, Артем Генрихович? – обратилась она к Филиппову.

– Да, – кивнул председатель.

– Тогда пойдемте в студию.

Лидер ПСП последний раз взглянул на себя в зеркало и, поднявшись, проследовал за ассистенткой Дубинина. В студии уже колдовал режиссер, наводя последние штрихи в постановке света. Увидев вошедшего председателя, Дубинин показал ему кресло и столик, стоявшие перед камерой:

– Сюда, пожалуйста.

Когда Филиппов занял свое место, все, кроме оператора и осветителя, покинули студию. Лицо председателя было серьезно, глаза устремлены на экран с текстом выступления.

– Мотор, – дал команду Дубинин.

Над входом в студию зажглась надпись: «Тихо! Идет съемка».

– Уважаемые соотечественники, дорогие россияне, – начал свою речь Филиппов, – в этот непростой для нашей Родины час вам предстоит принять решение, от которого будет зависеть и ваша судьба, и судьба ваших детей. Каждый мыслящий человек сегодня обязан задать себе вопросы: что происходит в стране, кто виноват в том, что на безбрежных просторах нашей не когда могущественной державы нет покоя, и что делать, чтобы мы, россияне, обрели наконец достойную и счастливую жизнь? Да, это вечные российские вопросы, но в нашей стране есть партия, готовая ответить на них. Это Партия Справедливости и Процветания. – Филиппов перевел дыхание и продолжил: – Наш лозунг принципиально отличается от лозунгов, выдвигаемых другими партиями и движениями: «Все говорят, мы делаем!» Что означает этот лозунг? Он означает: если мы придем к власти, то каждый рабочий будет получать во время зарплату, каждому пенсионеру будет повышена пенсия, каждому нуждающемуся очереднику будет выделена квартира.

Постепенно председатель начал заводиться, в голосе его появился пафос, а в глазах загорелся огонь.

– Более того, – продолжил он, – мы задались целью обеспечить каждую незамужнюю женщину мужем, а каждому холостяку предоставить невесту! На протяжении всей истории нашей страны те, кто находился у власти, часто небрежно обращались с великим наследством, которое оказывалось у них в руках. Я имею в виду наши бескрайние просторы, богатые земли и густые леса. Взять хотя бы девятнадцатый век. Продажа Аляски Америке. Вы только вдумайтесь, огромный российский регион, заселенный православными россиянами, был передан Америке за смехотворную сумму, и ведь никто не понес за это ответственности! А спросил ли кто-нибудь у самих жителей Аляски, хотят они стать американцами или нет? Был ли проведен среди них референдум? Нет! Партия Справедливости и Процветания намерена исправить эту историческую несправедливость, добиться от правительства Соединенных Штатов проведения опроса среди аляскинцев и в случае, если те изъявят желание вновь стать россиянами, бороться за решение этого вопроса на государственном уровне! Такова наша точка зрения на международную политику. Что же касается политики внутренней, то особое место в ней мы отведем борьбе с организованной преступностью, которая стала тяжелейшим пороком нашего общества. Преступность опутала своими щупальцами все сферы жизни в стране. Самое страшное то, что она рвется во власть, где на законодательном уровне собирается решать свои проблемы. Поэтому очень важно, чтобы в Думу были избраны депутаты, которые имеют кристальную репутацию. Мы единственная партия, которая существует исключительно на народные деньги, на ваши, уважаемые соотечественники, пожертвования. В своей среде мы не допускаем никаких контактов с преступностью и будем бороться, чтобы навсегда избавить Россию от этой скверны! Все мои усилия, вся энергия Партии Справедливости и Процветания направлены на ежедневное, ежечасное, ежеминутное повышение вашего жизненного уровня, дорогие россияне. Сделайте правильный выбор, и уже на следующий день вы почувствуете изменения к лучшему. Служащим будет уменьшен рабочий день, предпринимателям снижены налоги. Для крестьян бесплатно предоставлена сельскохозяйственная техника. А рабочим улучшены условия труда и поднята зарплата. Мы первая и единственная партия в России, которая способна привести страну к счастливой жизни. Все говорят, мы делаем!

3

«Все говорят, мы делаем!» – прозвучало с экрана телевизора. После этого заиграла торжественная музыка и пошел видеоряд, где были перемешаны лесные просторы, купола церквей и улыбающиеся лица сельских и городских жителей на фоне развевающегося триколора.

Прошла неделя после того, как Артем Филиппов прочитал в студии предвыборную речь. За это время Дубинин и его бригада смонтировали отснятый материал и отдали ролик председателю Партии Справедливости и Процветания. Сегодня он продемонстрировал его главным спонсорам своей партии Александру Фирсову и Дмитрию Лисицу, двум мужчинам лет сорока пяти, внешне сильно отличавшимся друг от друга. Бывший спортсмен, широкоплечий и высокий Фирсов обладал квадратной головой с прижатыми к ней ушами, короткой прической и остро всматривавшимися в собеседников глазами-буравчиками. Тощий и сутулый Лисиц, напротив, имел узкое лицо и слегка оттопыренные уши. На голове его блестели длинные залысины, а уцелевшие кучерявые волосы были зачесаны назад.

Просмотр ролика состоялся в офисе партии, находившемся на набережной Обводного канала. Недавно построенное здание было выполнено «под старину», его украшали башенки и игривые лепные элементы. Партия Справедливости и Процветания занимала в доме второй этаж, помещения были отремонтированы дорого и со вкусом. В просторном кабинете Филиппова, кроме рабочего стола и стульев, находились кожаные диван и два кресла. На стене висел большой портрет председателя партии.

Фирсов и Лисиц сидели в креслах, Филиппов со своим помощником Игорем Золотаревым – на диване.

Золотарев был человеком лет сорока с подчеркнуто вежливыми манерами, правильными чертами лица и очками на прямом носу. Внешность его была незапоминающейся, а голос бесцветным. Филиппов ценил эти качества Золотарева. Председателю не хотелось иметь помощников, выглядевших ярче, чем он. Компания сидела в кабинете Филиппова перед видеодвойкой, на экране которой только что закончился ролик. Протянув руку с пультом, председатель ПСП выключил видеомагнитофон. На столике перед собеседниками стояли кофе, чай и минеральная вода. Лисиц сделал глоток кофе, Фирсов приложился к минералке.

– Ну что ж, – сказал Фирсов, – в целом мне нравится, хотя…

– Есть какие-то сомнения? – спросил Филиппов.

– Не слишком ли много обещаний, не отпугнет ли это избирателей? – пояснил Фирсов.

– Успокойтесь, Александр Степаныч, – обратился к нему Лисиц, – обещаний не бывает много. Народ любит, когда ему заговаривают зубы.

Фирсов пожал плечами.

– Реклама – двигатель торговли, – поддержал мысль Лисица Филиппов.

– Хорошо, – согласился Фирсов. – Какие еще программные мероприятия в рамках предвыборной кампании вы собираетесь проводить?

Золотарев открыл толстую кожаную папку:

– У нас запланированы встречи с представителями церкви, военными, молодежью, с творческой интеллигенцией. Отдельное внимание мы решили уделить журналистам. С ними мы встретимся в ресторане «Орбита». Там большой зал, хватит места на всех газетчиков и тех, кто придет с ними. Эта публика любит поесть и выпить за чужой счет.

– Верно подмечено, – согласился Лисиц.

– Так вот, мы решили, – продолжил Золотарев, – устроить для них богатый фуршет с выпивкой без ограничения.

– По поводу выпивки, – вставил слово Фирсов, – вопрос решим сами. У нас коньячный завод на Юго-Западе. Выкатим сколько потребуется.

– Потребуется много, – сказал Филиппов. – Пусть напиваются и пусть только попробуют после этого написать что-нибудь дурное про нашу партию.

– И еще, – продолжил Золотарев, – мы задумали провести рок-фестиваль в Ледовом дворце с привлечением наших и иностранных звезд. Вот список артистов, которые предположительно примут участие в фестивале.

Помощник председателя протянул бумагу каждому из спонсоров.

– Да… – сказал Лисиц, пробежавшись глазами по списку. – А что с наглядной агитацией?

– Мы договорились с администрацией Центрального района, – ответил Золотарев, – она предоставит место на слепой стене на Староневском.

– В каком месте? – поинтересовался Фирсов.

– Между Московским вокзалом и площадью Александра Невского. Там мы разместим огромный транспарант с портретом Артема Генриховича и нашим слоганом. Вот макет. – Золотарев положил макет перед спонсорами. – Кроме этого, – добавил помощник председателя, – по городу будут развешаны перетяжки. На всех основных магистралях. И конечно, сделаем заказ городской службе расклейки. Весь Петербург будет видеть лицо нашего кандидата.

– Я бы добавил еще листовки, – сказал Лисиц.

– Листовки предусмотрены! – кивнул Золотарев. – Они будут раздаваться девушками возле станций метро за два дня до выборов.

Фирсов и Лисиц были удовлетворены изложенной Филипповым и Золотаревым программой действий.

– Итак, Артем Генрихович, – сказал Лисиц, – каковы, по вашим оценкам, затраты, которые понесет ваша партия в ходе предвыборной борьбы?

Золотарев вновь открыл кожаную папку:

– Вот калькуляция наших расходов. Здесь гонорары артистов на рок-фестивале, прокат рекламных роликов по всем каналам и прочие затраты.

Спонсоры ознакомились с бумагами.

– Без малого полмиллиона долларов, – сказал Фирсов.

– Это серьезная сумма, Артем Генрихович, – сказал Лисиц. – Но, начиная работать с вами, мы предполагали, какие расходы нам предстоят, и были к ним готовы.

– Завтра вечером вам будут доставлены деньги, – произнес Фирсов.

– Но перед тем как передать их вам, нам бы хотелось еще раз обговорить условия, на которых они вам предоставляются, – сказал Лисиц,

– Да, конечно, – согласился Филиппов.

– Есть несколько законопроектов, – начал лысоватый спонсор, – которые необходимо внести на рассмотрение в Думе. Первый – «О льготном налогообложении игорных заведений».

– Второй, – сказал Фирсов, – «О двойном таможенном тарифе на импортные спиртные напитки».

– И наконец, третий – «Ь разрешении рекламы алкоголя на радио и телевидении», – продолжил Лисиц. – Ваша задача сначала провести мощную пропагандистскую кампанию в средствах массовой информации, а также агитацию среди других членов Думы. Затем следует вынести законопроекты на рассмотрение и сделать все, чтобы за них проголосовало большинство.

– Но мы не сможем отвечать за членов других фракций, – сказал Филиппов.

– Не волнуйтесь, среди других фракций тоже немало наших людей, – ответил Фирсов.

– В таком случае мы сделаем все от нас зависящее, чтобы оправдать ваши затраты на нашу предвыборную кампанию, – произнес председатель.

– Надеюсь, с вашей помощью мы добьемся успеха, – добавил Золотарев.

– Мы от души желаем его. вам, – сказал Лисиц, – и хотим напомнить, что в случае поражения вам придется вернуть все потраченные на вас средства.

– Раз уж мы втянулись в эту драку, то принимаем условия игры, какими бы суровыми они ни были, – ответил Филиппов.

– Должен сказать, по последним подсчетам, наш рейтинг очень высок, и он продолжает расти каждую неделю, – сказал Золотарев.

– Вот и замечательно, – ответил Фирсов.

– Если официальная часть закончена, – торжественно произнес Филиппов, – предлагаю выпить за общее дело.

Председатель подошел к бару и достал большую бутылку виски.

4

Племянница подполковника Петренко Лена и ее подруги Вера и Надя прибыли в Санкт-Петербург в четверг, в тринадцать часов пятнадцать минут. Они поселились в недорогой гостинице «Север», расположенной неподалеку от станции метро «Петроградская». Это было шестиэтажное здание постройки шестидесятых годов. Обстановка здесь граничила со спартанской, что, впрочем, не расстроило девушек, целью которых было знакомство с северной столицей, где они оказались впервые.

Из номера гостиницы Лена позвонила дяде на работу. Петренко сидел в кабинете, разбирая бумаги.

– Да, – сказал подполковник, сняв трубку.

– Могу я поговорить с Юрием Санычем?

– Слушаю.

– Здравствуйте, Юрий Саныч. Это Лена, ваша племянница.

– А… Леночка… Здравствуй, дорогая. – Лицо Мухомора расплылось в улыбке.

– Мы только что приехали. Мама сказала, чтобы я вам сразу позвонила, – отрапортовала Лена.

– Правильно сделала. Вы где поселились?

– В гостинице «Север».

– Где такая?

– На улице Чапыгина, рядом с «Петроградской».

– Вот и хорошо. Я уже подготовился к твоему приезду.

– Не стоит обо мне беспокоиться, Юрий Саныч. Я ведь уже взрослая.

– Лена, не забывай, что Петербург – криминальная столица. Тем более ты здесь первый раз. Я попросил своих коллег, чтобы они составили вам культурную программу и помогли в ее осуществлении. Дай мне номер своего телефона в гостинице.

Лена продиктовала дяде номер, указанный в гостиничной карте.

– В течение получаса тебе позвонит один из моих подчиненных и изложит план действий, – сказал Мухомор.

– Хорошо, Юрий Саныч.

– Ну, целую тебя. Вечером созвонимся.

Подполковник положил трубку, затем вновь поднял ее и набрал номер кабинета Соловца.

– Да, – ответил майор.

– Здравствуй, – сказал Мухомор, узнав голос подчиненного.

– Здравствуйте, Юрий Саныч.

– Час назад племянница с однокурсницами приехала в город. Запиши телефон, по которому она находится.

– Пишу.

Петренко продиктовал номер телефона в гостинице.

– Срочно начинайте действовать по утвержденному плану, – сказал Мухомор.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

В кабинете Соловца сидел капитан Ларин.

– Где Толян со Славой? – спросил его Соловец.

– Пошли в курилку.

– Вот что, ступай, найди их. Приехала племянница Мухомора.

– Да они сейчас сами придут.

– Мухомор сказал, действовать срочно.

Вздохнув, Ларин направился в курилку…

Через пятнадцать минут в номере гостиницы «Север» раздался телефонный звонок. Лена сняла трубку:

– Слушаю.

– Будьте добры, Лену, – сказал Ларин.

– Да, это я.

– Здравствуйте, Лена. С вами говорит капитан Андрей Ларин.

– Здравствуйте, капитан Ларин.

– Ваш дядя поручил нам подготовить культурную программу вашего пребывания в Питере.

– Да, я знаю.

– Когда мы можем начать ее осуществление?

– Хоть сегодня. Чем скорее, тем лучше.

– В таком случае мы подъедем за вами через полчаса. Спускайтесь вниз и ждите нас в вестибюле гостиницы.

– А как мы узнаем друг друга?

– Я буду в черном пальто.

– А я в красном пуховике. И куда мы направимся?

– В Эрмитаж, на выставку из Голландии.

– Что за выставка?

– Современная голландская живопись.

– Замечательно!

– Тогда до встречи. – Ларин положил трубку.

Через полчаса милицейский автобус прикатил на улицу Чапыгина. В автобусе, кроме водителя, сидели Ларин, Дукалис и Волков.

– Ну иди, Андрюха, иди, встречай, – сказал Дукалис.

Капитан вышел из автобуса и зашел в вестибюль «Севера». Он сразу увидел сидящих на диване трех девушек, одна из которых была в красном пуховике, и направился к ним. Лена встала навстречу оперативнику.

– Добрый день, – улыбаясь, сказал Ларин.

– Добрый, – ответила девушка.

Она повернулась к подругам, в свою очередь, вставшим с дивана.

– Познакомьтесь, – сказала Лена.

– Андрей, – представился оперативник.

– Надя.

– Вера.

Ларин рассмотрел девушек. Они были симпатичные, но Лена показалась оперативнику самой привлекательной. Высокая Надя носила длинные светлые волосы, темные волосы низкорослой Веры были коротко пострижены, а племянница Мухомора была среднего роста и носила волосы до плеч.

Ларин повел девушек в милицейский автобус.

– Знакомьтесь, – сказал оперативник коллегам, – это Вера, это Надежда, а это…

– Любовь, – подсказал Волков.

– Нет, Лена, – уточнил Ларин.

– Слава, – представился Волков.

– Анатолий, – сказал Дукалис.

Девушки и милиционеры с интересом рассмотрели друг друга.

– Давайте сразу уточним, кто из вас племянница Юрия Саныча? – поинтересовался Волков.

– Я, – ответила Лена.

– Понятно, – пробубнил старший лейтенант.

– Все в сборе, – констатировал Ларин, – поехали.

Оперативник кивнул шоферу, тот завел мотор. Автобус помчался по заснеженному Петербургу, миновал Большой проспект Петроградской стороны, проехал Тучков мост и, оставив позади Васильевский остров, оказался возле Эрмитажа.

– Приехали, – сказал Ларин.

Он первым вышел из машины и подал руку девушкам. Волков и Дукалис вышли из автобуса последними. Компания направилась ко входу в музей. На контроле оперативники показали удостоверения и вместе с девушками беспрепятственно прошли внутрь. Верхняя одежда была оставлена в гардеробе.

– Вы, наверное, часто здесь бываете, – обратилась Лена к Ларину.

– Конечно, – кивнул оперативник, – не пропускаю ни одной выставки. Вот недавно был на вернисаже… Как же его… Веласкеса!

Капитан действительно ходил на эту выставку несколько лет назад. Бывшая подруга Маша тогда чуть ли не силой затащила оперативника в музей. Теперь он был благодарен ей, потому что хорошо запомнил приглянувшийся ему буфет.

– А вы любите живопись? – спросила Надя Дукалиса.

Тот всплеснул руками:

– А как же! Разве можно ее не любить!

В глазах девушки возникло уважение к ценящему прекрасное милиционеру.

– У него дома целая галерея, – сказал Волков. – Т оля, ты пригласи девушек к себе. Заодно картины покажешь.

– Ну ты так сразу… – замялся Дукалис.

– А у вас дома есть картины? – спросила Вера Волкова.

– Раньше были, но я все отдал Толе.

Разговор происходил в вестибюле музея. Ларин решил направить посещение вернисажа в нужное русло.

– У меня есть предложение, – сказал он.

– Мы слушаем, – ответила Лена.

– Здесь за гардеробом есть буфет. Предлагаю перед началом культурной программы выпить по чашке кофе пли… по стакану сока.

– Я – за, – первым отреагировал Дукалис.

Ларин посмотрел на девушек.

– Мы тоже – за, – сказала за всех Лена.

– Тогда пошли, – подытожил оперативник.

Компания направилась в буфет. Там было безлюдно. Несколько человек сидели за столиками, буфетчица скучала возле стойки.

– Предлагаю выпить по рюмке коньяку за знакомство, – сказал Ларин.

– Дело хорошее… – робко произнес Дукалис.

– Спасибо, мы не пьем, – возразила Лена.

– Правильно, – сказал Волков. – Не спаивай девушек, а то нагоняй от Мухомора получишь, – обратился он к Ларину.

– От кого нагоняй? – поинтересовалась Лена.

– Мы так между собой называем Юрия Саныча, – осторожно пояснил Волков. – Так сказать, по-товарищески.

– Кстати, насчет Юрия Саныча. Я с ним беседовал на эту тему. Он сказал, по одной рюмке можно, – соврал Ларин.

– Правда? – спросила Лена.

– Честное милицейское.

– Ну если только по одной… – засомневалась Лена.

– Тогда вы садитесь за столик, – дал указание девушкам Ларин, – а мы здесь похлопочем.

Студентки опустились за ближайший столик, а оперативники купили выпить и закусить.

– За знакомство, – произнес тост Ларин, когда компания соединилась.

Девушки и милиционеры чокнулись, выпили и сразу почувствовали себя раскованнее.

– Значит, вы первый раз в Питере? – спросил Волков.

– Да, Но нам уже здесь нравится, – ответила Вера.

– Это только начало, – заметил Дукалис.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовалась Надя.

– Как чем? Ловим преступников, – сказал Ларин.

– Вы разве не знаете, что Петербург – криминальная столица? – спросил Дукалис.

– Мне дядя сегодня это уже говорил, – сказала Лена.

– Поэтому он и направил нас для вашей охраны, – объяснил Ларин.

– Получается, пока вы нас охраняете, у преступников будут развязаны руки, – сделала вывод Вера.

Эта реплика озадачила оперативников.

– Всех бандитов все равно не переловишь, – махнул рукой Дукалис.

– А у вас есть оружие? – спросила Надя.

– У Толи есть персональный автомат, но он его берет только на самые опасные задания, – ответил Волков.

– А служебная собака? – спросила Вера.

– Целая овчарня, – отреагировал Ларин. – Что мы все о нас? Расскажите лучше о себе.

– Нам нечего рассказывать, – вздохнула Лена. – Живем в Сибири, учимся в университете. Вы бывали в Новосибирске?

– Я был несколько лет назад, в командировке, – сказал Волков.

– И как вам наш город?

– Как вам сказать… Я жил в гостинице «Новосибирск» в самом центре. Знаете такую?

– Конечно, знаем, – ответила Лена. – Это самое высокое здание в городе.

– Так вот у меня номер был на одиннадцатом этаже. А из четырех лифтов работал только один. Приходилось стоять в очереди по полчаса или пешком подниматься.

– Это же полезно для здоровья! – отреагировал Дукалис.

– Я бы посмотрел на тебя… – вздохнул Волков.

Ларин решил сменить тему.

– Предлагаю еще по пятьдесят грамм, – сказал он.

На сей раз девушек уговаривать не пришлось. Тост произнес Дукалис.

– За то, чтобы ваши каникулы прошли удачно, – сказал старший лейтенант.

– Это во многом зависит от вас, – заметила Лена.

– Мы будем стараться, – заверил девушку Ларин.

Компания выпила. Настроение новых знакомых неуклонно поднималось.

– Между прочим, – сказал Волков, – здесь недалеко есть одно симпатичное кафе. Называется «Джон Сильвер». Там все как в трюме пиратского корабля. Думаю, нам стоит переместиться туда. Как вы на это смотрите?

– Мысль верная, – поддержал товарища Дукалис, – девушки наверняка проголодались, а тут все равно, кроме шоколадок, есть нечего.

– А как же выставка? – спросила Лена.

– Выставка никуда не убежит, – успокоил ее Ларин. – К тому же врачи не рекомендуют осматривать живопись на голодный желудок.

Несколько минут спустя девушки и милиционеры покинули буфет Эрмитажа и, одевшись в гардеробе, на правились в кафе «Джон Сильвер», чтобы продолжить взаимоприятное общение.

5

У председателя Партии Справедливости и Процветания Артема Филиппова был плотный распорядок дня. Сегодня ему предстояло выступить сразу в трех местах. В тринадцать часов намечалась встреча с военными. Текст речи, как всегда, подготовил Игорь Золотарев. В полдень Филиппов появился в офисе партии, где помощник передал ему бумагу с тезисами. Председатель попросил секретаршу принести кофе. Устроившись на диване с чашкой в руке, он пробежался глазами по тексту.

Год назад Филиппов бросил курить, с тех пор его время от времени нестерпимо тянуло к сигарете. Вот и сейчас, выпив кофе, председатель тяжело вздохнул и поморщился, думая о табаке. Находившийся рядом Золотарев за годы совместной работы научился читать мысли шефа.

– Может, сигарету, Артем? – предложил он.

– Нет, спасибо.

Филиппов решил не поддаваться соблазну.

– Если ты готов, то можем ехать, – сказал помощник председателя.

– Поехали, – кивнул Филиппов.

Машина председателя, где находились Филиппов, Золотарев и шофер Коля, он же охранник, тронулась от здания на Обводном канале в сторону центра города. Огромный черный «мерседес» поплыл в городском потоке, презрительно поглядывая на катящиеся рядом автомобили. Миновав пробку на Владимирском проспекте, машина выехала на Литейный. Выступление должно было состояться в Доме офицеров. Председателя встретил давний поклонник Филиппова и член его партии полковник Пузаков, опухший человек с мешками под глазами и красными прожилками на щеках. Пузаков помог организовать встречу председателя с военнослужащими. Чтобы обеспечить аншлаг в зале, были мобилизованы новобранцы из близлежащих воинских частей.

Полковник провел Филиппова, Золотарева и Колю в помещение за сценой. Там был накрыт стол, где имелись коньяк, бутерброды и фрукты.

– Прошу вас, Артем Генрихович, – сказал военный, показывая рукой на угощения.

– Спасибо, Василий Петрович, – ответил председатель, – до выступления я воздержусь. А то перепутаю текст.

– Ну одну рюмочку. За наше дело, – проявил настойчивость Пузаков.

Полковнику хотелось коньяка, но выпивать одному было неловко.

– Одну можно, – согласился Филиппов.

Офицер разлил коньяк в три рюмки – себе, председателю и Золотареву.

– Ваше здоровье, – сказал он, лихо опрокидывая рюмку.

Затем Пузаков съел виноградинку. Филиппов и Золотарев лишь пригубили свой коньяк.

– Много народу в зале? – спросил председатель.

– Обижаете, Артем Генрихович. Полный аншлаг! Уж я постарался, провел необходимую работу, – ответил Пузаков.

Полковник налил себе еще коньяка.

– И снова за вас! – сказал он, опрокидывая рюмку. – Я пойду посмотрю, готова ли техника. Через пару минут начнем.

Пузаков вышел из гримерки. Филиппов взял с блюдца и положил в рот дольку яблока.

– Пока я буду на сцене, – сказал он помощнику, – подготовь все следующие речи. Прочитаю в машине.

– Уже подготовил, – ответил Золотарев.

В комнату вновь вошел Пузаков.

– Можно начинать, Артем Генрихович, – сказал полковник. – Пора.

Посмотрев на себя в зеркало, Филиппов поправил галстук. Пузаков в это время поспешно наполнил и поднял рюмку. Председатель с помощником присоединились к военному.

– Давайте теперь за вас, Василий Петрович, – сказал Филиппов, – благодаря таким, как вы, нам удастся добиться победы. Спасибо вам!

Все трое выпили.

– Я готов, – сказал председатель.

Пузаков провел Филиппова сквозь пыльное закулисье на широкую сцену. Председателю приходилось выступать перед разной аудиторией и на стадионах, и в цехах, и в кабинетах. Он давно не чувствовал волнения перед выходом к публике. На сей раз она встретила появление Филиппова по-военному дружными аплодисментами.

– Спасибо, – поблагодарил председатель.

Филиппов с удовлетворением отметил, что зал заполнен процентов на девяносто.

– Уважаемые соотечественники! – начал председатель. – Дорогие россияне! Сегодняшний день для меня особенный. Особенный, потому что я имею честь выступать перед людьми профессии, которую ставлю выше других. Да, друзья мои, люди, защищающие свою родину, рискующие жизнью и переносящие все тяготы и лишения службы, для меня – лучшие граждане своей страны!

Зал взорвался аплодисментами.

– Что происходит сейчас на просторах нашей родины? – продолжил Филиппов. – Для того чтобы ответить на этот вопрос, достаточно одного слова – предательство! Предательство интересов человека, предательство государственных интересов и, главное, предательство интересов армии! А ведь армия испокон веку имела особое положение в России. Человек с мечом, с копьем, с ружьем был символом всего самого лучшего, самого благородного и высокого!

Снова аплодисменты заглушили последние слова председателя.

– Ошибки и просчеты политиков, – сказал Филиппов, – часто приходится исправлять вам, военным. Но порой к власти приходят люди, пугающиеся собственной армии, как огня боящиеся того, что она своим гневом сметет их со сцены истории. Такие правители начинают делать все, чтобы ослабить собственные вооруженные силы. Именно это происходит теперь в России. Поэтому у нас тонут подводные лодки, падают самолеты, а офицерам годами не выплачивается жалованье!

Не нужно далеко ходить за примерами. Обратимся к истории. Когда Аляска была продана Америке, это была непростительная ошибка тогдашнего руководства страны. Поэт сказал: «Большое видится на расстояньи». Действительно, на расстоянии двух с половиной веков мы видим этот большой политический просчет. Его необходимо исправить. Но как сделать это без мощной военной машины? На этот вопрос ни одна из существующих в России партий не может дать ответа. Ни одна, кроме Партии Справедливости и Процветания. Главная, приоритетная, самая важная задача, которую мы ставим перед собой, – увеличение и усиление армии!

Волна аплодисментов позволила Филиппову ненадолго прерваться и выпить пару глотков воды.

– Эту задачу, – продолжил председатель, – мы начнем выполнять сразу, как только получим мандат доверия от вас, уважаемые соотечественники.

Филиппов внимательно посмотрел на притихший зал.

– Скажите «да» нашей партии, – воскликнул он, – и уже через день, через час, через минуту вы почувствуете изменения к лучшему! Зарплаты офицеров будут увеличены вдвое, и каждому будет предоставлена квартира! Солдатам срочной службы будет улучшено питание! Офицерские жены будут получать ежемесячное пособие, размер которого составит пятьдесят процентов от зарплаты мужа!

И главное – мы заставим общество и политиков уважать армию! Мы заткнем рот бездарным писакам, порочащим людей в мундирах! Мы поставим человека с ружьем на пьедестал истории! Но… – тут Филиппов сделал многозначительную паузу, – все это случится только в одном случае – если вы проголосуете за Партию Справедливости и Процветания!

Последние слова председатель произнес с надрывом, и от этого они прозвучали особенно искренне. На сцену вышел Пузаков с огромным букетом роз. Военный вручил политику цветы, и они троекратно расцеловались. Затем полковник подошел к микрофону.

– Я думаю, – сказал он, – мы пожелаем Артему Генриховичу успехов в его нелегком благородном деле. Душой и телом мы с вами!

Под несмолкающие аплодисменты Пузаков и Филиппов покинули сцену. Полковник вновь провел председателя по серым коридорам закулисья в знакомое помещение с накрытым столом.

– Теперь, пожалуй, можно и выпить, – удовлетворенно произнес Филиппов.

Золотарев наполнил рюмки…

Вторая встреча с избирателями была намечена на пятнадцать часов. После взаимных комплиментов, рукопожатий и тостов с полковником и другими пришедшими за кулисы офицерами Филиппов в сопровождении Золотарева и Коли погрузился в «мерседес». Выпитый коньяк приятно согревал председателя, он чувствовал прилив сил.

– Кто у нас следующий? – спросил лидер ПСП у помощника.

– Общество «Патриотическое большинство»

Золотарев протянул патрону бумагу с тезисами речи. Филиппов бегло пробежался по ней глазами.

– С этими будет просто, – сказал он.

Общество «Патриотическое большинство» было небогатой организацией, для своих собраний оно арендовало кинотеатр «Вега», расположенный за Комендантским аэродромом, в далеком спальном районе. Когда-то, при Советской власти, «Вега» была культурным центром всей округи, на некоторые фильмы, демонстрировавшиеся в ней, выстраивались километровые очереди. Теперь кинотеатр влачил жалкое существование. Наибольший доход приносили иностранные проповедники, платившие немалые деньги за аренду, несмотря на то что их лекции порой проходили в полупустом зале. Как повелось на Руси, с иностранных арендаторов администрация брала больше, чем с соотечественников. Что касается «Патриотического большинства», то оно арендовало помещение за символическую плату, так как один из руководителей общества был родственником директора «Беги».

Автомобиль Филиппова подъехал ко входу в кинотеатр в четырнадцать пятьдесят пять. Возле дверей уже топтался ответственный за встречу с высоким гостем Иван Белозор, человек с окладистой бородой и стрижкой «под горшок», лицо которого излучало благостность, а поношенный серый костюм мечтал о химчистке. Увидев подъехавшую машину председателя, Белозор радостно шагнул навстречу.

– Здравствуйте, Артем Генрихович! – сказал он.

– Добрый день, – ответил Филиппов.

– Меня зовут Белозор Иван Сергеич, это я разговаривал с вами на той неделе по телефону.

– Очень приятно, Иван Сергеич.

– Проходите, пожалуйста.

Далее все повторилось по тому же сценарию. Белозор отвел Филиппова, Золотарева и Колю в помещение за сценой, служившее гримеркой. Там был накрыт стол, правда, поскромнее, чем в предыдущий раз. Бутерброды были не с сервелатом, а с вареной колбасой, вместо фруктов на столе лежали соленые огурцы подозрительного вида, а коньяк заменяла недорогая водка. Впрочем, Филиппов был человеком, который, начав пить, уже не мог остановиться, поэтому он не стал отказываться, когда Белозор наполнил рюмки.

– Артем Генрихович, – сказал хозяин застолья, – вы не поверите, как давно я ждал этого часа. Когда я увидел вас первый раз по телевизору, то сказал себе: «Иван, ты должен познакомиться с этим человеком и приобщить его к нашему движению!» И вот это случилось. Пью за вас и ваше правое дело!

– Спасибо, Иван Сергеич, – отреагировал Филиппов.

Председатель осушил свою рюмку и откусил кусок огурца.

В комнату вошли худая мужеподобная женщина и полный мужчина с кучерявыми волосами и массивным крестом на груди.

– Познакомьтесь, – обратился Белозор к Филиппову и Золотареву. – Это активисты нашего движения Анна Евгеньевна Подосинникова и Андрей Андреевич Аркатов.

Новые знакомые обменялись рукопожатиями.

– Скажите, Артем Генрихович, – обратилась к председателю Подосинникова, – вы выписываете нашу газету «За отечество»?

– Боюсь, что нет, но обязательно выпишу.

– Вот вам подборка за последние полгода. – Женщина протянула председателю стопку газет.

– Большое спасибо, обязательно прочту.

– Артем Генрихович, вас уже ждут в зале, – обратился к Филиппову Аркатов.

– Я готов.

– Может быть, по последней? – предложил Бeлозор.

– Пожалуй, – согласился председатель.

Белозор налил всем присутствовавшим, кроме шофера Коли, который жестом показал, что пить не будет.

– За вас, друзья, за ваше благородное и нужное России дело! – произнес тост Филиппов.

Компания выпила.

– Пойдемте, я провожу вас на сцену, – сказал Белозор.

Через несколько минут Филиппов вышел к немногочисленной публике, занимавшей менее половины зала. Зазвучали недружные аплодисменты.

– Здравствуйте, друзья, – начал председатель. – Я очень рад, что наша встреча, наша, можно сказать, долгожданная встреча, наконец состоялась. Я испытываю особые чувства к вашему обществу, потому что, как и вы, считаю себя патриотом. Каждый член вашей организации для меня не просто друг, но и товарищ по борьбе. А борьбу нам с вами придется вести нешуточную! То, что сейчас происходит в стране, можно назвать одним-единственным словом – предательство! Предано все! Достаточно оглядеться вокруг, чтобы увидеть: русский человек перестал быть хозяином своей земли. Выходя на улицу, мы видим вокруг вывески на иностранном языке. Включая телевизор, мы видим импортные фильмы или программы, сделанные нерусскими людьми. Но страшнее всего то, что инородцы рвутся во власть, чтобы окончательно осквернить и растоптать русскую землю!

Зал одобрительно загудел.

– Доколе нам терпеть это, братья? – Филиппов поднял сжатую в кулак правую руку. – Доколе?!

Слушатели ответили на риторический вопрос оратора аплодисментами.

– За ошибки политиков, – продолжил председатель, – приходится расплачиваться простому народу, то есть нам с вами. А ошибки эти бывают трагическими, и случаются они всякий раз, когда у власти стоят инородцы. Два с половиной столетия назад немка Екатерина отдала за гроши Аляску американцам. Отдала землю, на которой жили русские люди! Никто тогда не поинтересовался, хотят ли русские терять свою родину. Никто и сейчас не интересуется, как живется там, на чужбине, нашим братьям. Никто, кроме нас, Партии Справедливости и Процветания. Мы единственная политическая сила в России, способная наконец восстановить историческую справедливость. И мы ее вое-: становим, если получим мандат доверия от вас, дорогие соотечественники.

Зал поддержал Филиппова аплодисментами, которые с каждым разом становились решительнее и громче.

– Спасибо, братья, – сказал председатель. – В этих аплодисментах я слышу звон колоколов, который вскоре огласит необъятные просторы нашей страны и поднимет народ на священную войну с теми, кто хочет его погубить! Нет, друзья, я не призываю вас к топору. Сегодня мы имеем возможность добиться своей цели мирным путем. Для этого достаточно отдать голоса за нашу партию. Проголосуйте за Партию Справедливости и Процветания, и вы увидите, как с нашей победой буквально на следующий день ваша жизнь изменится к лучшему. Русский человек обретет достоинство! Мир начнет считаться с Россией! Каждый из вас, дорогие соотечественники, будет гордиться тем, что он – гражданин нашей великой отчизны!

Последние фразы Филиппова были сдобрены энергичной жестикуляцией и выразительной мимикой. Публика оценила это, и волна аплодисментов вновь прокатилась со зрительских рядов на сцену. Из-за кулис к Филиппову подошел Белозор. Он крепко пожал руку председателю и шагнул к микрофону.

– Как редко среди политиков нам приходится видеть порядочных людей, – обратился Белозор к залу. – Тем более приятно, что один из немногих честных партийных лидеров, человек, разделяющий наши убеждения и готовый за них бороться, сегодня здесь, среди нас.

Оратор посмотрел на стоящего рядом Филиппова.

– Дорогой Артем Генрихович, – сказал он, – раз решите мне от имени нашего общества пожелать вам успеха и горячо обнять вас.

Белозор и Филиппов обнялись. Слово вновь взял председатель.

– Спасибо, друзья, – сказал он. – Счастья вам и побед в нашем общем деле!

Через несколько минут товарищи по борьбе вновь оказались в помещении с выпивкой и закуской. Филиппов жестом дал указание Золотареву разлить водку и без тостов залпом осушил рюмку.

Вскоре в комнату набилось руководство «Патриотического большинства», зазвучали здравицы Филиппову, и рюмка председателя наполнялась вновь и вновь. Золотарев время от времени поглядывал на часы. В семнадцать часов предстояло еще одно выступление. Надо было спешить. Улучив момент, помощник главы партии подошел к шефу и что-то прошептал ему на ухо. Филиппов предложил присутствовавшим последний тост и, выпив на посошок, покинул собрание общества «Патриотическое большинство».

6

Как и обещали синоптики, в городе наступило потепление. На термометре было минус два. После пятнадцатиградусных морозов погода казалась ласковой. Мегаполис вышел из холодного оцепенения. Горожане гуляли по улицам, уличные продавцы вели бойкую торговлю.

Автомобиль Филиппова мчался из спального района обратно в центр, на Невский проспект, к особняку Белосельских-Белозерских. Там было намечено последнее сегодняшнее выступление председателя Партии Справедливости и Процветания. Выпитый в Доме офицеров коньяк и добавленная в кинотеатре «Вега» водка привели Филиппова в состояние эйфории. Он смотрел на город за окном машины и вполуха слушал, что ему говорит Золотарев. Между тем помощник председателя объяснял, какая предстоит встреча сейчас и какие выступления намечены на завтра. Зимний городской пейзаж умиротворяюще плыл перед взором партийного босса.

Наконец автомобиль подкатил ко входу в особняк. Филиппова встретили двое молодых людей в строгих костюмах.

– Здравствуйте, Артем Генрихович, – сказал один из них.

– Скорее, вас уже ждут на сцене, – торопливо произнес другой.

– Пожалуйста, я готов, – отреагировал председатель.

Компания сразу направилась за кулисы, откуда Филиппов выглянул на сцену. Там стоял длинный стол, за которым сидело несколько человек. Два стула были свободны.

– Вон ваши места, – прошептал один из молодых людей Филиппову и Золотареву. – Давайте я вас провожу.

Отдав верхнюю одежду Коле, председатель и помощник заняли свои места в президиуме. В это время очередной докладчик закончил речь. Слово взял ведущий, сидевший через одного человека слева от Филиппова.

– Только что, – сказал он, – и вы, наверное, это заметили, к нам присоединился наш уважаемый гость, глава Партии Справедливости и Процветания Артем Генрихович Филиппов. В зале раздались аплодисменты.

– С удовольствием передаю ему слово, – продолжил ведущий. – Нам очень интересно его мнение по поводу проблем, которые мы обсуждаем. Прошу вас, Артем Генрихович.

Перед председателем на столе на подставке стоял микрофон. Сидящий рядом Золотарев подвинул к шефу наполненную бумагами с тезисами выступлений кожаную папку. Филиппов, не торопясь, открыл ее и взял микрофон.

– Миру, в котором мы живем, давно стали тесны одежды традиционной морали! Свободу всем формам любви! Равенство всем формам брака! Вот лозунги, ставшие актуальными на сегодняшний день, – громогласно произнес партийный лидер.

Сказав это, Филиппов ожидал услышать из зала одобрительные аплодисменты, нов воздухе воцарилось глухое молчание. В этот момент председатель ощутил сильный удар в бок. Это Золотарев незаметно для окружающих стукнул шефа локтем и одновременно другой рукой поменял перед ним лист с тезисами. Опустив глаза на бумагу, Филиппов понял, что нынешнее выступление проходит перед представителями Русской Православной Церкви, а тезисы, с которых он начал, предназначены для завтрашней речи перед партией сексуальных меньшинств. Только сейчас Филиппов обратил внимание на то, что в зале немало людей в рясах. Холодная волна прокатилась по телу председателя. Он мгновенно протрезвел.

– Призывы, с которых я начал свое выступление, – сказал он, – все чаще и чаще звучат не только среди не которых слоев деклассированной интеллигенции и не только среди тунеядствующих молодых людей. Увы, они звучат по радио, по телевизору. Эти призывы произносят многие политики, а газеты тиражируют их на всю страну. Не пора ли нам, уважаемые соотечественники, положить этому конец?!

Зал дружно зааплодировал Филиппову. Слушатели были покорены эффектным началом речи председателя.

– Браво! – раздалось в зале.

– Правильно! – подхватил кто-то.

– Давно пора! – прозвучал чей-то бас.

– Услышав одобрение публики, Филиппов почувствовал себя в своей тарелке.

– Россия – страна традиций, – продолжил председатель. – Недаром наша церковь во всем мире называется ортодоксальной. Ортодокс значит хранитель традиций. И в этом заключается глубокий смысл. В то время, когда земной шар сотрясают перемены, от которых рушатся государства и страдают народы, когда возникают секты, развращающие умы и сердца людей, на свете остается одна-единственная религия, способная указать людям правильный путь к истине, и несет ее нам Русская Православная Церковь!

Гром аплодисментов заглушил последние слова оратора.

– Религия дарит народу свет гуманизма, – сказал Филиппов. – Однако это не означает, что она не должна уметь себя защищать от агрессивных нападок воинствующих атеистов, а также от ереси заокеанских проповедников. Вы должны быть сильными, и ваши интересы обязательно должны быть защищены на самом высоком уровне. Есть одна партия в России, которая не запятнала своей репутации сотрудничеством с безбожной властью, эта партия способна представлять ваши интересы в Государственной Думе, поэтому я призываю вас отдать голоса за нее – за Партию Справедливости и Процветания! Ошибки политиков дорого обходятся и церкви, и прихожанам…

Далее последовала история про Аляску, отданную Америке, где у православных прихожан забыли спросить, хотят они или нет стать иностранными подданными.

– Уважаемые соотечественники, дорогие россияне! – обратился к залу Филиппов. – Настало время сделать самый главный выбор в вашей жизни. Этот выбор следует сделать во имя России, во имя будущего наших детей и внуков. Я буду неустанно молиться, чтобы ваш выбор был правильным. Да поможет вам в этом Бог!

Последние слова председатель произнес со слезой в голосе. Это подействовало на зал, который ответил главе партии аплодисментами и похвальными возгласами.

Ведущий объявил перерыв, и сидящие на сцене вышли за кулисы.

– Дай мне сигарету, – обратился Филиппов к Золотареву.

Помощник молча протянул председателю пачку сигарет и дал прикурить. Филиппов жадно затянулся. Последняя речь нелегко далась лидеру ПСП, но профессионализм позволил ему выкрутиться из нелегкого положения. Филиппов и Золотарев стояли в коридоре, ведущем в служебные помещения. Двое священнослужителей, отец Викентий и отец Никанор, появившиеся рядом, были знакомы с председателем. Они сочувствовали Партии Справедливости и Процветания.

– Здравствуйте, Артем Генрихович, – сказал отец Викентий. – Слушал вашу речь и чуть не прослезился.

– Очень и очень верно сказано, – поддержал коллегу отец Никанор.

– Спасибо, – улыбнулся Филиппов.

– Пойдемте, уважаемый, такое замечательное выступление необходимо отметить, – предложил Викентий.

– В банкетном зале уже накрыт стол, – добавил Никанор.

Вскоре компания оказалась в уютном банкетном зале, где вокруг накрытых столов толкались люди в рясах и костюмах с одноразовыми тарелками в руках. Золотарев и тут проявил активность, добыв для шефа стаканчик с выпивкой и тарелку с закуской…

В тот же вечер курьер доставил в офис Партии Справедливости и Процветания деньги от спонсоров. Спрятав наличные в сейф, Филиппов достал початую бутылку виски из бара и наполнил два бокала – себе и Золотареву.

– Тяжелый был день, – сказал председатель.

– Не то слово, – согласился его помощник.

Товарищи по партии чокнулись и выпили.

– Что у нас завтра? – поинтересовался Филиппов.

Золотарев открыл кожаную папку и положил перед председателем расписание на завтра. Глава партии пробежался глазами по бумаге.

– Ничего, отдохнем после выборов. Дай сигарету.

Помощник протянул председателю пачку.

– Решил снова начать? – спросил он.

Филиппов махнул рукой. Собеседники закурили.

– Артем, – обратился к боссу Золотарев, – давно собираюсь с тобой поговорить.

– О чем?

– О своей доле.

– Что ты имеешь в виду?

Золотарев заговорил медленно, осторожно подбирая слова.

– Дело в том, – произнес помощник председателя, – что те усилия, которые я прилагаю, затраты труда, а также ответственность за результаты работы, которую я несу, не соответствуют моей доле в доходах.

Филиппов удивленно посмотрел на коллегу.

– Так-так… – сказал председатель.

– Исходя из этого, – продолжил Золотарев, – считаю, что я должен получать не десять процентов, а двадцать пять.

– И давно ты так считаешь?

– Честно говоря, да. Но в последнее время я окончательно убедился, что основная часть работы лежит на мне. Положа руку на сердце, Артем, без меня дело бы остановилось.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

Филиппов допил виски.

– Послушай, Игорь, – произнес он. – Я согласен с тем, что ты много делаешь для партии. Но сейчас не время обсуждать наши финансовые взаимоотношения. Давай перенесем этот разговор. Обсудим все после выборов.

– Нет, Артем, говорить мы будем сейчас. Когда состоятся выборы, этот разговор потеряет актуальность.

На лице Филиппова заиграли желваки. Председатель наполнил свой бокал.

– Вот что я тебе скажу, ты явно преувеличиваешьсвою роль в той игре, которую веду я!

– Я так не считаю.

– А я считаю! – взорвался партийный лидер. – Не забывай, что для людей лицо партии я! Останови человека на улице и спроси, что такое Партия Справедливости и Процветания. Тебе ответят – это Филиппов. А кто такой Золотарев? Кто знает его, кроме меня, Коли, да нашей секретарши?

– Кто такой Золотарев? – в свою очередь, закричал помощник председателя. – Да ты забыл, что тебя создал я! Я спланировал программу партии, я придумал твой имидж, я написал все твои речи!

– Я мог нанять на эту работу любого нищего журналиста, – возразил Филиппов.

– Который бы разболтал о всех твоих делишках первой попавшейся газете!

Злоба душила Филиппова, лицо его налилось кровью. Председатель хотел ответить Золотареву, но не смог произнести ни слова.

– Послушай, Артем, – твердо произнес помощник. – Для всех твоя партия существует на членские взносы. Мы с тобой знаем, что это не так. Вряд ли ты хочешь, чтобы об этом узнали твои избиратели.

Филиппов молча скрипел зубами.

– Я уж не говорю обо всем, остальном, о чем тебе ох как не хотелось бы прочитать в газетах, которые выпускают твои конкуренты. – Золотарев сделал паузу и посмотрел в глаза шефу. – Надеюсь, я тебя убедил, – продолжил он. – А теперь давай поговорим о моей доле.

Молчавший до сих пор Филиппов встал с дивана и подошел к сейфу.

– Хорошо, – устало сказал глава партии.

Он открыл сейф, ключ от которого был только у него.

– Сейчас ты получишь свою долю, – произнес Филиппов.

С этими словами председатель вынул из сейфа пистолет, направил его на Золотарева и спустил курок. В опустевшем к вечеру здании раздался выстрел, звук которого эхом прокатился по всем помещениям офиса Партии Справедливости и Процветания.

7

В этот вечер студентки Новосибирского университета Вера, Надежда и Елена вновь встретились с оперативниками Двенадцатого отделения милиции Лариным, Дукалисом и Волковым. Предыдущая встреча девушек и молодых людей, целью которой было посещение Эрмитажа, закончилась ужином в кафе «Джон Сильвер». Шампанское и коньяк вскружили голову студенткам и офицерам, и к концу вечера компания весело отплясывала под музыку местного ансамбля. На следующий день племянница Петренко позвонила дяде и отчиталась о походе в музей, в деталях описав картины, которые она и ее подруги увидели благодаря подчиненным подполковника. Мухомор остался доволен работой оперативников и дал указание продолжать в том же духе.

На сегодня было намечено посещение Мариинского театра. Ларин заранее позвонил администратору. Для милиционеров и студенток были забронированы билеты на спектакль «Лебединое озеро». Ларин договорился с племянницей Мухомора в восемнадцать пятнадцать встретиться возле гостиницы. Девушки были пунктуальны, и уже в половине седьмого машина с оперативниками и туристками мчалась по заснеженному городу. Без четверти семь компания очутилась на Театральной площади.

– Когда вы последний раз были в театре? – спросил Ларин у Лены.

– Месяц назад, – ответила племянница Мухомора. – У нас тоже есть театр оперы и балета, мы регулярно его посещаем.

– К сожалению, не могу похвастаться тем же, – сказал оперативник.

– Думаю, вам и на работе хватает ярких впечатлений, – отреагировала девушка.

Уже после первой встречи капитан отметил, что на фоне подруг Лена выгодно выделялась умением ввернуть в разговор едкую реплику.

Предстоящая встреча с прекрасным не слишком радовала оперативников. Однако делать было нечего, и они в сопровождении девушек направились к театру. Нарядная публика уже толкалась у входа, предвкушая радость приема духовной пищи.

Компания была метрах в двадцати от здания, когда возле нее на проезжей части притормозил милицейский «уазик». Из машины высунулась голова майора Чердынцева.

– Эй! – крикнул он. – Вы что здесь делаете?

Ближе всех к майору оказался Дукалис.

– В театр собрались, – ответил оперативник.

Чердынцев оценивающе посмотрел на девушек, сопровождавших милиционеров, и покачал головой.

– Понимаю, – сказал майор.

– А ты какими судьбами здесь? – поинтересовался Дукалис.

– Час назад позвонили из управления. Сейчас в городе американская делегация. Полицейские из Нью-Йорка, по обмену опытом. Сегодня они пошли на бокс в этот, как его… В клуб «Хук справа». Начальство велело кому-нибудь из нас там тоже поприсутствовать. На всякий случай.

– А где этот клуб находится? – спросил Волков.

– На Тележной улице.

– Где такая?

– Возле ДК милиции, параллельно Староневскому, – объяснил Чердынцев.

– Знаю я Тележную, – вступил в разговор Ларин.

– Ну мы поехали, – сказал Чердынцев. – Завтра расскажу, что там было. Счастливо!

– Пока, – ответил Дукалис.

Оперативники посмотрели вслед удаляющемуся «уазику».

– Кто это? – спросила Лена.

– Майор Чердынцев, – ответил Ларин.

Вера взглянула на часы.

– Начало через десять минут, – сказала девушка.

– Да, пошли, – согласился Волков.

Тут неожиданно для всех слово взял Дукалис, до этого пребывавший в вялой задумчивости.

– Слушайте, – сказал старший лейтенант, – а может, нам тоже пойти в этот боксерский клуб?

– То есть как? – не поняла Надя.

Дукалис задумался, мысленно подбирая аргументы в пользу своего предложения. Тут на помощь ему пришел Волков.

– Действительно, – сказал он. – На балет мы в следующий раз сможем сходить, а тут такая возможность и бокс посмотреть, и с американскими коллегами пообщаться. .

– Вы владеете английским? – спросила его Вера.

– На школьном уровне, – сознался Волков.

– Там наверняка переводчик будет, – сказал Дукалис.

Ларину не понравился такой оборот событий. Оперативник был ответственным за культурную программу вверенных ему туристок, поэтому решил внести порядок в дрогнувшие ряды.

– Разговорчики в строю! – сказал он. – Мне Мухомор голову снимет за отклонение от намеченного маршрута.

Впрочем, девушки тоже не сильно рвались на балет и предпочли бы посещение клуба.

– Честно говоря, – произнесла Лена, – мы неоднократно были на «Лебедином» в Новосибирске. Если Юрий Саныч попросит пересказать сюжет, я не запутаюсь.

– А если попросит показать программку? – возразил Ларин.

Вопрос вызвал замешательство, но ненадолго.

– Для того чтобы купить программку, не обязательно смотреть спектакль, – сказал Волков.

– Как это? – не поняла Вера.

– Пошли, – сказал старший лейтенант, показывая рукой на вход в театр.

Девушки и милиционеры вошли в вестибюль.

– Подождите пару минут, – попросил Волков.

Оперативник подошел к пожилой женщине, проверяющей билеты на входе, показал ей удостоверение и что-то объяснил, энергично жестикулируя руками. После этого он прошел мимо нее в сторону гардероба и через минуту вернулся обратно с программкой в руках.

– Молодец, Слава, – сказал Дукалис, когда Волков присоединился к компании.

Старший лейтенант протянул программку Ларину.

– Для отчета перед Мухомором, – сказал он.

Этому аргументу противопоставить было нечего.

– Ладно, – согласился капитан, – поехали на бокс.

8

Тележная улица располагалась в центре города, однако всегда была тихой и незаметной для туристов, гулявших по соседнему Невскому проспекту. С тех пор как полгода назад здесь открылся «Хук справа», покой полусонной магистрали стали нарушать посетители клуба, возле которого выстраивались ряды дорогих автомобилей. Оживленнее всего было по выходным.

В нынешнюю пятницу в «Хуке справа» ожидалось несколько поединков между начинающими и именитыми бойцами. Когда оперативники и студентки вошли в клуб, в нем было шумно и накурено. В центре просторного прямоугольного помещения на возвышении располагался ринг, вокруг стояли столы, в углу имелся бар. Состязания еще не начались. Посетители выпивали, закусывали, курили.

Оперативники огляделись.

– Ну и где эти американские полицейские? – спросил Дукалис.

Тут Волков заметил в зале Чердынцева и помахал ему рукой. Майор подошел к компании.

– О! – воскликнул он. – Вы же в театр собирались!

– Планы изменились, – сказал Ларин.

– Правильно, – кивнул Чердынцев. – Пойдемте, я вас познакомлю со своими друзьями из Нью-Йорка.

– Уже друзья? – удивился Дукалис.

– Только что за дружбу выпили.

. – Вы где сидите? – спросил Ларин

– Там, с той стороны ринга, прямо рядом с сеткой, – Чердынцев показал рукой.

– Ну пошли.

Компания последовала за майором и, обогнув ринг, оказалась возле столика, за которым сидели двое мужчин. Они встали, приветствуя подошедших к столу девушек и милиционеров. Первый, человек среднего роста, лет тридцати с небольшим, имел жесткие, коротко стриженные волосы, острое лицо и нос с горбинкой. Внешность второго была значительно ярче. Перед милиционерами и студентками стоял огромный неф средних лет с мощной фигурой и наголо бритой головой.

– Вот, познакомьтесь, – сказал Чердынцев. – Это Боб. – Майор показал на остроносого. – А это Луис. – Он кивнул на негра.

Туристки и офицеры назвали свои имена и обменялись рукопожатиями с американцами.

– Очень приятно, – сказал Боб. – Присаживайтесь к нам.

В его голосе чувствовался мягкий акцент.

– Вы говорите по-русски? – спросил Волков.

– Да, мои родители из России. Уехали в семидесятые годы.

Компания расселась вокруг стола.

– Вы переводчик? – спросил Ларин у Боба.

– Нет, я сержант полиции, – ответил тот. – И Луис тоже. Он, кстати, изучает русский язык. Готовится к операции против русской мафии в Нью-Йорке.

– Как интересно! – сказала Лена.

– Это есть мойа работа, – не без труда произнес Луис.

Подошедший к компании официант положил на стол меню.

– Что будете есть? – спросил девушек Дукалис.

Студентки переглянулись.

– Мы не голодны, – ответила Вера.

– Тогда так. – Ларин посмотрел на официанта. – Принесите, пожалуйста, бутылку водки и…

– Кока-колу, – подсказал Луис.

– Надо выпить за знакомство, – поддержал коллегу Чердынцев.

На сей раз девушки не стали отказываться, понимая, что возражать милиционерам бесполезно.

– Ваш друг объяснил нам, – сказал Боб, кивнув на майора, – что Петербург – криминальная столица России.

– Не стоит преувеличивать… – произнес Ларин.

– Если это так, то наши города – побратимы, – продолжил мысль сержант полиции, – Нью-Йорк ведь криминальная столица Америки.

– Наверное, благодаря нашим эмигрантам, – предположила Вера.

– Не без их помощи, – согласился Боб.

Официант поставил на стол водку, кока-колу и положил приборы. Дукалис разлил вожделенный напиток всем сидящим за столом.

– За знакомство! – произнес тост старший лейтенант.

Милиционеры лихо опрокинули рюмки, студентки сделали по нескольку глотков. Видя, как пьют российские коллеги, американцы решили не отставать и тоже выпили залпом. Оперативники оценили это.

– Не знаю, как насчет языка, – сказал Волков Луису, – но пить по-русски вы уже научились.

– Я для того и здесь, в России, – ответил негр, – чтобы лучше понять рашен… черектер.

– Тогда вам повезло, – заявил Дукалис. – Мы сможем объяснить вам, как у нас пьют.

– О! Повьертэ, в Амэрикэ пьют не мьеньше, чьем здесь, – улыбнулся Луис.

– У нас есть целый вечер, чтобы это проверить, – сказал Ларин.

На ринг вышел человек в костюме и объявил начало первого боя.

– У нас говорят, между первой и второй перерывчик небольшой, – сказал Дукалис.

Старший лейтенант разлил остатки водки.

– Предлагаю выпить за девушек, – сказал Ларин.

– Согласен с коллегой, – поддержал его Боб.

Компания опустошила рюмки, после чего Луис подозвал официанта и заказал еще бутылку. Ларин был прав, впереди оставался целый вечер, чтобы сравнить силу духа заокеанских и отечественных стражей порядка. Тосты становились длиннее и пышнее, выпили за каждого из присутствующих, а также за полицейское управление Нью-Йорка и Двенадцатое отделение милиции Санкт-Петербурга.

Тем временем бойцы чередовались на ринге, весовые категории увеличивались, а поединки становились ожесточеннее. Когда последний бой закончился, на ринг вновь вышел человек в костюме.

– Уважаемые дамы и господа, – обратился он к залу. – Наступает самый удивительный момент сегодняшнего вечера! После профессионалов на ринг выходят любители! Каждый из вас, друзья, может испытать себя в поединке с любым соперником, находящимся в зале. Есть желающие?

Человек в костюме обвел взглядом зал.

– Есть! – вдруг крикнул Луис.

Ведущий и посетители с удивлением посмотрели на огромного наголо бритого негра. Тот, в свою очередь, с вызовом посмотрел на Дукалиса. Старший лейтенант почувствовал недоброе и повернулся к коллегам, ища у них поддержки. Оперативник надеялся, что те отговорят задиристого американца от поединка. Случилось, однако, иначе.

– Давай, давай, Толян! – весело сказал Ларин.

– Покажи, на что ты способен! – улыбнулся Волков.

– Действительно, Анатолий, – произнесла Надя, – сразитесь с Луисом. Мы будем за вас болеть!

– Мы поддержим вас, – сказала Вера.

– Пожалуйста, Анатолий! – поддержала подруг Лена.

Дукалис тяжело вздохнул.

– Наливай, – обратился он к Ларину.

Когда капитан наполнил рюмки, Дукалис посмотрел на Луиса.

– Хорошо, – сказал оперативник. – Сейчас выпьем и пойдем.

Между тем человек в костюме на сцене проявил настойчивость.

– Итак, друзья, публика вас уже заждалась, – обратился он к Луису и Дукалису.

– Одну минуту! – крикнул ему старший лейтенант.

– За победу! – произнес тост Волков.

Оперативники, полицейские и девушки выпили. Луис был уже изрядно навеселе. Чернокожий страж порядка старался не подавать вида, однако, когда он поднимался на ринг, его изрядно «штормило». Луис обнажился по пояс, и публика смогла оценить гору мышц заокеанского гостя. Дукалис тоже снял куртку и рубашку. На участников поединка надели спортивные Перчатки. Прозвучал сигнал гонга, после которого полицейский и оперативник вышли навстречу друг другу из разных углов ринга.

Дукалис был не робкого десятка, но, когда увидел надвигающегося на него огромного черного монстра, по его спине пробежал холодок.

«Ничего, – успокаивал себя милиционер, – где наша не пропадала!»

Луис вплотную приблизился к Дукалису, тот встал в оборонительную позицию. Когда американец замахнулся, оперативник зажмурил глаза в ожидании сокрушительного удара. «Главное, не упасть сразу», – подумал милиционер.

Однако удара не последовало. Вместо него Дукалис услышал грохот падающего тела. Открыв глаза, оперативник увидел удивительную картину. Луис лежал посреди ринга с раскинутыми руками и закрытыми глазами. Замах на удар у полицейского оказался таким широким, что он не удержался на ногах. Выпитая водка дала себя знать. Никогда прежде чернокожий коп не пил горячительный напиток в таких количествах. Последняя рюмка, поднятая с Дукалисом за победу, сделала свое дело.

Американец лежал без движения, а русские друзья пытались привести его в чувство. Наконец Луис открыл глаза.

– Гдье здьесь туальет? – с трудом произнес негр.

Под дружные аплодисменты зала сержант полиции покинул ристалище, поддерживаемый с двух сторон российскими коллегами.

9

Выстрелив в Золотарева, Филиппов несколько минут стоял возле бездыханного тела своего помощника. Затем глава партии открыл ящик стола и положил туда пистолет. Движения председателя были медленными и усталыми. Он налил себе виски и залпом осушил бокал.

Спустя еще полминуты на звук выстрела в кабинет вбежали начальник охраны Аркадий Пискарев и двое его подчиненных – Вячеслав Хлебников и Александр Крячун. Пискарев, крепкий высокий мужчина лет тридцати пяти с широким лицом и короткой прической, был старше подчиненных лет на пять. Начальник охраны первым вбежал в кабинет Филиппова. За ним появился Хлебников, крупный верзила, чья фигура отличалась рыхлостью, а лицо имело сонное выражение. Замыкал троицу Крячун, низкорослый веснушчатый человек с глубоко посаженными глазами.

Увидев окровавленный труп Золотарева, Пискарев молча взглянул на Филиппова. Начальник охраны офиса давно работал с председателем и знал его вспыльчивый характер. Он понял все.

Между тем глава партии взял себя в руки и, встав, спокойно прошелся по кабинету.

– Золотарев давно потерял контроль над собой, – произнес Филиппов. – А сегодня он словно с цепи сорвался. – Председатель посмотрел на Пискарева. – Дай мне закурить, – сказал он.

– Извините, я не курю, – ответил тот.

Крячун услужливо протянул пачку Филиппову и дал ему прикурить.

– Мы с ним сидели, обсуждали финансовые дела, – продолжил председатель, – и вдруг он ни с того ни с сего набросился на меня и, начал душить. Я вырвался, вынул из сейфа пистолет и… – Глава партии тяжело вздохнул. – Нельзя, чтобы об этом пронюхала хоть одна живая душа. – Филиппов глубоко затянулся. – Иначе сорвется моя предвыборная кампания.

Пройдясь несколько раз по кабинету, председатель сел в кресло. Охранники все это время молча стояли, слушая шефа. Наконец Пискарев заговорил.

– Какие будут указания, Артем Генрихович? – спросил он.

Партийный босс быстро перебрал в голове возможные варианты решения возникшей проблемы.

– Увезите его отсюда. – Председатель показал рукой на труп Золотарева. – Выносите из здания осторожно, через заднюю дверь. Поезжайте на Малый проспект Васильевского острова и положите где-нибудь в безлюдном месте.

– Может, лучше за город? – сказал Пискарев.

– Делайте, как я сказал. – Голос Филиппова звучал властно. Он сурово посмотрел на подчиненных. – И еще, – продолжил председатель. – Повторюсь, о том, что здесь произошло, никто не должен знать.

– Конечно, Артем Генрихович, – произнес Пискарев.

– Никто! Не дай Бог кому-нибудь лишним словом обмолвиться! Я не угрожаю. Просто предупреждаю.

– Не волнуйтесь, Артем Генрихович, – заверил главу партии начальник охраны. – Никто ничего не узнает.

– Когда вас спросят, скажете, что видели, как Золотарев вечером вышел из офиса и сел в такси. Так как он часто добирался до дома таким образом, это не вы зовет подозрений.

– Понятно, – кивнул Пискарев.

Филиппов встал.

– Тогда за дело, – сказал он.

Председатель налил себе еще виски, однако, поднеся бокал к губам, почувствовал внезапную тошноту.

– Слава, Саша, тащите его к служебному выходу, а я подгоню машину, – дал указание охранникам Пискарев4 .

– Перед тем как выносить во двор, проверьте, чтобы там никого не было, – сказал Филиппов, выходя из кабинета.

Партийный босс быстрыми шагами направился в сторону туалета. Когда через десять минут он вернулся обратно, труп помощника уже был удален из помещения. Гулкую тишину, установившуюся в комнате, лишь изредка нарушали отдаленнее гудки машин.

Филиппов вышел на балкон. Перед председателем лежал ночной заснеженный город. Обводный канал был скован почерневшим льдом. Глава партии не увидел ни одного прохожего. Лишь редкие машины время от времени проносились вдоль холодной трещины канала.

Только сейчас Филиппов начал осознавать случившееся. Председатель проработал с Золотаревым больше восьми лет. Их связывала не только работа, они часто проводили вместе свободное время, ходили в бани и рестораны, ездили на пикники. Филиппов и Золотарев научились понимать друг друга с полуслова. Председатель знал, что ему будет невыносимо трудно работать, не ощущая надежного плеча и не слыша умного совета старого партнера.

Но больше всего Филиппова угнетало то, что он своими руками убил курицу, несущую золотые яйца. Положа руку на сердце, председатель понимал, что доля, получаемая Золотаревым, действительно была невелика. Может быть, помощник потребовал слишком много, но с ним можно было поторговаться, прибавить ему пять, семь или, на худой конец, восемь процентов…

Филиппов вздохнул. Дело было сделано. Оставалось теперь уповать, что никто не узнает правды.

Свежий воздух отрезвляюще подействовал на председателя. Он почувствовал, что начинает замерзать. Поежившись, он вернулся в кабинет и закрыл дверь на балкон.

Филиппов посмотрел на бутылку и налил себе остатки виски. С бокалом в руке председатель подошел к стенному зеркалу. В нем глава партии увидел уставшего человека с помятым лицом и потухшим взглядом.

– Надо взбодриться, – сказал сам себе Филиппов.

Председатель выпил виски. В глазах его просветлело. Завтра предстоял трудный день, нужно было выглядеть так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Филиппов внимательно осмотрел кабинет. В помещении не было ни пятен крови, ни других следов произошедшей трагедии. Единственной уликой, которую следовало уничтожить, оставался пистолет. Председатель подошел к столу и открыл ящик. В следующий миг холодный пот выступил на лбу партийного босса. Ящик, в который он полчаса назад положил орудие убийства, был пуст.

10

Утром на дежурный пульт Двенадцатого отделения милиции поступил вызов. В одном из дворов Малого проспекта Васильевского острова был обнаружен труп мужчины. На место происшествия выехали Ларин, Дукалис и Волков.

Труп с огнестрельным ранением в груди лежал среди кустов в сквере проходного двора. Осмотрев убитого, оперативники обнаружили при нем паспорт на имя Игоря Евгеньевича Золотарева, проживавшего, судя по прописке, в соседнем доме. В бумажнике Золотарева имелись визитки, из которых следовало, что он являлся вице-председателем Партии Справедливости и Процветания. Милиционеры знали о существовании такой партии, ее эксцентричный председатель Артем Филиппов постоянно появлялся на экранах телевизоров.

Первым свидетелем, с которым поговорили оперативники, был студент Виктор Нестеров, высокий молодой человек лет девятнадцати, с рассеянным взглядом и взлохмаченными волосами. Он обнаружил труп и позвонил в милицию.

– Расскажите, пожалуйста, что произошло сегодня утром, – обратился к нему Ларин.

Студент оглядел заснеженный сквер.

– Я снимаю комнату вон в том доме, – сказал он. – Утром возвращался с халтуры, увидел человека на снегу, подумал, что пьяный.

– Вы работаете по ночам? – спросил Волков.

– Да, в круглосуточном универмаге на Среднем. Подрабатываю грузчиком.

– Что было дальше? – поинтересовался Дукалис.

– Подошел, решил разбудить, чтобы не замерз. Смотрю, у него кровь. Пошел домой, позвонил в милицию.

– Из документов следует, что убитый проживал в соседнем доме, – сказал Ларин. – Вы встречались с ним раньше?

– Нет. Но я здесь снимаю всего четвертый месяц.

– Как с вами связаться в случае необходимости?

– Могу оставить свой телефон. Только не звоните позже десяти, хозяйка рано ложится…

После разговора с Нестеровым оперативники решили разделиться. Дукалис пошел по соседним квартирам, Волков отправился домой к Золотареву, а Ларин – в офис Партии Справедливости и Процветания, адрес которого был указан на визитках помощника председателя.

Золотарев был разведен, в просторной трехкомнатной квартире он жил один, поэтому попасть туда Волков в то утро не смог. Вскоре он присоединился к Дукалису, и вдвоем оперативники продолжили поиски свидетелей.

Приехав в офис ПСП, Ларин встретил заканчивающего ночную смену начальника охраны Аркадия Пискарева.

– Здравствуйте, Уголовный розыск, – сказал оперативник, раскрывая удостоверение, – капитан Ларин.

– Здравствуйте. Аркадий Пискарев, начальник охраны.

– Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Где мы можем присесть?

– Пойдемте в вестибюль.

Когда Пискарев и Ларин расположились друг против друга, оперативник протянул начальнику охраны визитную карточку Золотарева.

– Скажите, вы знакомы с этим человеком? – спросил милиционер.

Пискарев взглянул на визитку.

– Конечно. Игорь Евгеньевич второй человек в партии.

– Когда вы видели его последний раз?

– Вчера.

– В котором часу?

Пискарев задумался.

– В одиннадцать часов вечера. Он сидел с Артемом Генриховичем в кабинете, а когда они закончили дела, вызвал такси и уехал.

– У Золотарева нет своей машины?

– Есть. Но он не всегда ею пользуется. Во-первых, у нас имеется служебная, а во-вторых, Игорь Евгеньевич часто по долгу службы бывает на банкетах, после которых, сами понимаете, за руль лучше не садиться. А почему вы спрашиваете об этом?

– Дело в том, что Игорь Золотарев был обнаружен сегодня утром убитым во дворе возле своего дома.

Пискарев сделал удивленное лицо.

– Не может быть!

– К сожалению, "Это так. Я только что приехал с места преступления.

Начальник охраны покачал головой.

– Вот и до нас докатилось… Очередная заказуха, – вздохнул он.

– Пока рано делать выводы о характере преступления, – возразил Ларин.

Пискарев махнул рукой:

– Какой там рано! Выкашивают лучших людей…

– Подскажите, Аркадий, как мне встретиться с Артемом Филипповым, – сказал оперативник.

– Артем Генрихович полчаса назад приехал в офис. Он сейчас в своем кабинете на третьем этаже. Позвонить ему?

– Да, пожалуйста.

Достав из кармана трубку, Пискарев набрал номер телефона в кабинете Филиппова.

– Артем Генрихович, к вам из Уголовного розыска, – произнес начальник охраны.

Услышав ответ, он выключил телефон.

– Проходите на третий этаж в четырнадцатый кабинет. – сказал Пискарев.

– Вот вам моя карточка, можете звонить в любое время. – Ларин протянул охраннику визитку.

Поднявшись на третий этаж, оперативник оказался возле четырнадцатого кабинета. Он постучал в дверь и зашел в помещение, где за столом, работая с документами, сидел Филиппов. Председатель Партии Справедливости и Процветания поднял глаза на милиционера.

– Добрый день, – сказал Ларин, – я из Уголовного розыска. – Оперативник показал удостоверение. – Капитан Ларин Андрей Васильевич.

– Добрый день, проходите. – Филиппов встал и протянул руку оперативнику. – Филиппов Артем Генрихович, – представился он.

Новые знакомые пожали друг другу руки.

– Присаживайтесь, – сказал председатель.

Милиционер сел напротив главы партии.

– Если вы по поводу инцидента, случившегося на нашем митинге две недели назад, – произнес Филиппов, – то я уверяю вас, руководство партии не имеет к этому ни малейшего отношения.

– Что вы имеете в виду? – не понял Ларин.

– Я имею в виду, что зачинщики драки, произошедшей во время моего выступления, не являются членами нашей партии, как это утверждают некоторые газеты. Они написали, что драку начали боевики ПСП! Вот, полюбуйтесь. – Председатель положил перед оперативником газету с обведенной маркером статьей.

Ларин мельком взглянул на нее.

– На самом деле, – продолжил партийный вождь, – молодчики, учинившие беспорядки, были наняты моими политическими противниками, чтобы дискредитировать нашу партию и меня лично!

Оперативник с сочувствием посмотрел на председателя.

– Артем Генрихович, – сказал он, – я пришел к вам по другому вопросу.

– Я вас слушаю.

– Сегодня утром в проходном дворе, недалеко от своего дома, был обнаружен труп Игоря Золотарева.

Услышав это, Филиппов замер.

– Нет… – прошептал председатель. – Игорь… Как это случилось?

– Ему была нанесена смертельная рана в область сердца из огнестрельного оружия.

Филиппов резко встал, подошел к журнальному столику, на котором стоял графин, налил воду в стакан и сделал несколько жадных глотков.

– Подонки! – сказал он, стиснув зубы. – Последние подонки! Поднять руку на такого человека, самого честного, самого неподкупного!

Филиппов произнес это, едва сдерживая слезы.

– Артем Генрихович, я понимаю ваше состояние и сочувствую вам, – произнес Ларин. – Постарайтесь ответить на мои вопросы.

– Да-да… Конечно.

Председатель допил воду из стакана и вернулся в свое кресло.

– Скажите, когда вы последний раз видели Золотарева? – спросил оперативник.

– Вчера. Мы сидели с ним в этом самом кабинете. Знаете, у нас был очень тяжелый день, мы провели три встречи с избирателями. Нужно было подвести итоги, подготовить кое-какие бумаги… Ну а после этого, сами понимаете, немного выпили, чтобы снять напряжение.

– Вы вместе вышли из офиса?

– Нет, я задержался в кабинете, мне нужно было еще сделать несколько звонков. Простите, у вас нет сигареты?

– Да, пожалуйста. – Ларин протянул Филиппову пачку.

Собеседники закурили.

– Вообще-то я бросил, – сказал председатель, – но от такой жизни волей-неволей закуришь.

– Понимаю, – согласился оперативник. – Сам пытался с этим завязать, не получается. Скажите, Артем Генрихович, вы давно знали Золотарева?

Филиппов задумался.

– Около девяти лет, – ответил он. – Тогда мы вместе начинали. Помните те годы? Эйфория от наступившей демократии… Надежды… Грандиозные планы…

– И все эти годы вы работали вместе?

– Да. Случалось, без выходных и отпусков. Скажу вам откровенно, Игорь был моей правой рукой. Не представляю себе, как я буду жить без него…

Вновь слезы навернулись на глаза председателя.

– Кому, по-вашему, понадобилась его смерть? – спросил Ларин.

Филиппов всплеснул руками:

– Как кому! Конечно же, моим врагам! Они знали, что для меня значил Игорь, ведь я этого никогда не скрывал. Они понимали, что теперь, на финишной прямой в избирательном марафоне, самое страшное для меня – остаться одному, без самого близкого друга и соратника!

– Вы не знаете, были какие-либо угрозы в его адрес?

– Откройте любое периодическое издание наших конкурентов. Каждая газета – одна сплошная угроза!

– А конкретнее? – попросил оперативник!

– Конкретнее, к сожалению, сказать не могу. Видите ли, Игорь всячески старался оберегать меня отлишних волнений, боясь за мое сердце. Даже если кто-то угрожал ему, он бы скрыл это от меня.

– Есть в этом деле одно странное обстоятельство, – сказал Ларин.

– Какое же?

– Золотарев уехал из офиса на такси. Если он ехал домой, почему машина не подвезла его прямо к подъезду? Каким образом он оказался в проходном дворе?

– Пожалуй, я смогу это объяснить. Дело в том, что Игорь часто просил остановить автомобиль за два-три квартала до своего дома. Он любил прогуляться пешком перед сном. – Филиппов тяжело вздохнул. – Хотите виски? – неожиданно спросил он.

– Спасибо, на службе не пью, – ответил Ларин.

– А я, с вашего позволения, выпью.

Глава партии подошел к бару и вынул еще не распечатанную бутылку. Открыв ее, он наполнил бокал.

– Боже мой, – произнес Филиппов, – какая несправедливость! Ответит ли кто-нибудь за это?!

Председатель залпом выпил виски.

– Мы сделаем все возможное, чтобы поймать преступника, – сказал Ларин. – Вот моя визитка. Если вспомните что-то имеющее, по-вашему, отношение к убийству, звоните в любое время.

Собеседники обменялись визитными карточками.

– Извините мои эмоции, – сказал Филиппов. – Не каждый день теряешь близкого друга.

– Понимаю и сочувствую, – ответил Ларин, вставая.

Попрощавшись и пожав руку председателю, милиционер вышел из кабинета и зашагал по лестнице в сторону выхода.

11

На следующий день в кабинете подполковника Петренко состоялось оперативное совещание. Кроме Мухомора, присутствовали Соловец, Ларин, Дукалис и Волков. У подполковника было приподнятое настроение. Вчера он встречался с племянницей, и та рассказала, как познавательно протекает ее отдых в Санкт-Петербурге. Лена поблагодарила дядю за то, что тот доверил заботу о них своим подчиненным, которые отнеслись к порученному заданию со всей ответственностью.

– На повестке дня два вопроса, – сказал Мухомор. – Первый касается совместной культурной программы с новосибирскими студентами.

Оперативники насторожились.

– Мне доложили о посещении музея и театра, – продолжил подполковник. – Я остался удовлетворен полученным результатом.

Милиционеры с облегчением вздохнули.

– Скажу больше, от себя лично выношу вам благодарность. – Петренко посмотрел на подчиненных поверх очков.

– Спасибо, Юрий Саныч, мы старались, – сказал Ларин.

– Делали все возможное, – добавил Волков.

– Выкладывались, как могли, – вздохнул Дукалис.

– Однако нельзя останавливаться на достигнутом, – произнес Мухомор. – Какие у вас планы на ближайшее будущее?

– На выходные планируем посещение Царского Села с заходом в Янтарную комнату, – доложил Ларин.

– Хорошо. – Мухомор взглянул на капитана: – Продолжай оставаться ответственным за это направление работы.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

– С этим понятно, – подвел черту под первым вопросом Петренко. – Второй вопрос: что по вчерашнему убийству?

– Убитый, Игорь Евгеньевич Золотарев, являлся заместителем председателя Партии Справедливости и Процветания Артема Филиппова, – доложил Ларин. – Он был найден недалеко от своего дома, поэтому можно предположить, что Золотарева убили по дороге домой.

– Есть свидетели? – спросил Мухомор.

– Обошли все квартиры, выходящие окнами в проходной двор, – сказал Волков. – Никто из жильцов ничего не видел.

– Судя по почерку, мы имеем дело с заказным убийством, – предположил Соловец.

– Тем более что бумажник у него не взяли, – добавил Дукалис. – Типичная заказуха.

Подполковник знал, что заказные убийства, как правило, не раскрываются, поэтому доклад подчиненных поверг его в уныние. Кривая раскрываемости в этом квартале упрямо клонилась вниз, и еще одно нераскрытое убийство могло окончательно испортить квартальный отчет.

– Что вы намерены предпринять? – спросил Мухомор.

– Послезавтра из командировки должна приехать бывшая жена Золотарева, – сказал Ларин. – Может быть, встреча с ней выявит новые обстоятельства в деле.

– Может, и выявит… – грустно заметил Мухомор. – Ладно, идите. И хорошенько подготовьтесь к мероприятию, намеченному на выходные.

– Не волнуйтесь, Юрий Саныч, – заверил шефа Дукалис. – Не подведем…

Траурный митинг, посвященный гибели Игоря Золотарева, павшего от рук неизвестных убийц, состоялся возле Казанского собора. ЧленыПартии Справедливости и Процветания и сочувствующие им пришли с рукописными плакатами: «Убийц Золотарева – к ответу!», «Отомстим за соратника!», «Положить конец насилию в стране!».

Первым на импровизированную трибуну вышел полковник Пузаков.

– Друзья, – обратился воершый к слушателям, – то, что случилось, не укладывается в голове. Совсем недавно Игорь Золотарев был рядом с нами, выступал на наших митингах, произносил тосты за наше общее дело. Теперь его с нами нет. Враг выпустил пулю в спину, потому что знал, что в честном бою Золотарева не одолеть! Нет рядом соратника и друга, но он навсегда незримо останется с нами в одном строю. Мы отомстим за тебя, Игорь! Твоя смерть не останется безнаказанной! Пусть трепещет подлый убийца, пуля для него уже отлита!

Говоря речь, Пузаков время от времени сотрясал воздух кулаками. Когда полковник закончил, публика одобрительно зааплодировала и загудела.

Следующим на трибуну поднялся член общества «Патриотическое большинство» Иван Белозор.

– Россияне, – произнес оратор, – мы потеряли одного из лучших сынов страны. За что был убит Игорь Золотарев? Его убили за то, что он русский! Всю жизнь Золотарев боролся за право для своей страны на достойное место в мире. Но это слишком многих не устраивало. Коварная рука убийцы вырвала из наших рядов Игоря Золотарева, но мысли, идеи и талант, которые он без остатка отдавал служению отечеству, навсегда останутся с нами!

Вновь на площади раздались аплодисменты. Громче всех реагировали на речь соратника члены «Патриотического большинства» Подосинникова и Аркатов. Перед митингом они успели пропустить по стаканчику, и теперь у них энергия била через край.

На трибуну вышел отец Никанор.

– Братья и сестры! – обратился к публике священнослужитель. – Колокольный звон гудит сегодня в сердцах всех честных россиян! Лучший из лучших был зверски убит злодеями, для которых нет Бога, нет веры, нет ничего святого! Помолимся за душу Игоря Золотарева и попросим Бога, чтобы он покарал убийц, поднявших руку на этого великого человека!

Голос отца Никанора звучал напевно. Публика была зачарована словами священника. Когда он закончил, площадь забурлила.

Настала очередь Артема Филиппова. Председатель поднялся на трибуну и обвел взглядом толпу. Выражение лица глабы партии было скорбным, дыхание прерывистым, глаза горели огнем.

– Соотечественники, – обратился к слушателям Филиппов, – Игорь Золотарев был для меня не просто коллегой, не просто соратником по борьбе. Он был для меня братом! Наша партия осиротела, ибо лучшего ее члена сразила чья-то подлая пуля. Случайно ли, что произошло это в час, когда мы боремся за победу на выборах? Нет, это не случайно! Враг знал, что Золотарев был моей правой рукой и, отсекая ее, рассчитывал сломить меня и нанести смертельный удар по Партии Справедливости и Процветания. Я хочу, чтобы услышали те, кто совершил это гнусное злодеяние, – никто не сможет нас запугать и ничто не сможет нас остановить! Враги убили самого честного и неподкупного члена партии, но это только заставляет нас еще тверже сплотить ряды в нашей борьбе!

Последние слова оратора потонули в аплодисментах и овациях.

– Друзья, – продолжил Филиппов, – оглянитесь вокруг. Что мы видим на бескрайних просторах нашей некогда великой родины? Нищета, ложь, засилье иностранного капитала и иностранной идеологии. Кто вернет достоинство гражданам нашей страны? Кто заставит мир считаться с Россией? Кто сделает жизнь россиян лучше, богаче, справедливее? Может быть, это способны сделать политики, стоящие у власти и доказавшие свое неумение и нежелание вывести страну из перманентного кризиса? Может быть, это сделают политики, побывавшие у власти и отстраненные от нее, которые за годы правления показали, что они умеют только воровать? Нет, друзья. Стране нужны новые люди, новые идеи и новая энергия! Все это сегодня сконцентрировалось в одной партии – Партии Справедливости и Процветания!

Убит мой товарищ по борьбе Игорь Золотарев. Но выстрелы звучат сейчас по всей России. Преступность подняла голову, потому что понимает – никто не может дать ей достойный отпор. Бороться с преступностью нужно на государственном уровне, поэтому наша партия разработала программу мер, способную обуздать это зло. Мы существуем на народные, на ваши, друзья мои, деньги, и мы докажем, что каждая израсходованная нами копейка идет на народное благо. Но… – Филиппов сделал многозначительную паузу. – Но для того, чтобы случилось то, о чем все мы мечтаем, для того, чтобы наступило для страны счастливое завтра, вы должны сделать правильный выбор. Лозунг нашей партии – «Все говорят, мы делаем!». Помните об этом, когда пойдете голосовать. Только партия, ни в чем не скомпрометировавшая себя и не связанная с преступным миром, достойна представлять ваши интересы. Это Партия Справедливости и Процветания!

Председатель привык к аплодисментам, но эффект сегодняшней речи превзошел все ожидания. Публика неистово отреагировала на слова партийного босса. Восторженные крики затопили многолюдную площадь.

Филиппов спустился с трибуны и с помощью Коли стал пробираться к ожидавшему его «мерседесу». Вдруг сквозь толпу к председателю протиснулась молодая эффектная женщина, в руках которой была его книга «Годы борьбы и надежд».

– Артем Генрихович, – обратилась женщина к Филиппову, – подпишите мне, пожалуйста, вашу книгу.

Председатель с интересом посмотрел на поклонницу. Ей было около тридцати лет. Светлые волосы, приятные черты лица и пышные формы, угадывающиеся под шубкой, делали женщину привлекательной.

– Здесь не на что опереться, – сказал глава партии, – пойдемте в машину.

– Пойдемте, – согласилась женщина.

Они подошли к автомобилю Филиппова. Коля открыл заднюю дверь.

– Прошу вас, – сказал председатель.

Партийный босс и его неожиданная собеседница расположились на заднем сиденье.

– Как вас зовут? – спросил Филиппов, открыв книгу и приготовив ручку.

– Светлана, – ответила женщина.

Поразмыслив несколько секунд, председатель написал на первой странице книги: «Светлане с пожеланием радости, успеха и любви! Артем Филиппов». Он протянул книгу новой знакомой.

– Спасибо, Артем Генрихович, – сказала она.

– А вы читали мою вторую книгу? – спросил Филиппов.

– Еще нет. Нигде не могу ее найти.

Председатель улыбнулся:

– Она только что вышла из печати. Если хотите, могу вам подарить.

– Очень хочу.

– К сожалению, у меня нет ее с собой.

– Вот как… – огорчилась Светлана.

– Но это поправимо. Мы можем заехать ко мне в офис. Я дам вам даже два, три экземпляра!

Глаза молодой женщины загорелись.

– Не знаю, удобно ли это… – сказала она.

– Еще как удобно! Я вам покажу наш новый ролик, который мы недавно отсняли. Поставлю вам новый гимн партии!

Светлана не верила своим ушам.

– Ну, если новый гимн… – произнесла она, – тогда поедем.

Филиппов повернулся к шоферу:

– Коля, давай в офис.

Автомобиль председателя выехал с площади и тронулся в сторону Обводного канала.

12

Оттепель растопила зимний город. Жители охотно прогуливались по слякотным улицам. Заведения сверкали вывесками, зазывая выпить и закусить.

Миновав Невский и Лиговский, «мерседес» Филиппова оказался на Обводном канале. Вскоре машина остановилась возле входа в офис партии. Выйдя из нее, Филиппов подал руку Светлане.

Новые знакомые поднялись в кабинет на третьем этаже. Усадив гостью на диван, председатель сел в кресло напротив.

– Предлагаю выпить за знакомство, – сказал он.

– Не откажусь, – улыбнулась женщина.

Глава партии подошел к шкафу, достал виски и наполнил бокалы.

– Ваше здоровье, – сказал Филиппов.

– Спасибо, – выдохнула Светлана.

Они выпили.

– Это ваш кабинет? – спросила женщина.

– Да.

Светлана влюбленными глазами оглядела комнату, в которой трудился великий политик.

– За этим самым столом я написал львиную долю книги, которую надписал вам, – сказал председатель.

Партийный босс слукавил, сам он не написал ни одной страницы. Филиппов лишь пару раз общался с журналисткой Анкудиновой, которую Золотарев нанял для работы над книгой. По условиям контракта она не должна была никому говорить об этом заказе. Щедрый гонорар, выплаченный Анкудиновой, компенсировал ей отсутствие писательских лавров.

– Прямо за этим столом! – воскликнула Светлана.

– А на диване, где вы сидите, я обдумывал свои книги.

Женщина нежно погладила диван ладонью.

– Потрясающе… – прошептала она.

Филиппов встал с кресла и сел рядом с собеседницей.

– Как это приятно, – произнес председатель, – знать, что твои мысли и слова находят отклик в чьем-то сердце…

Он посмотрел в глаза Светлане, которая прерывисто дышала, слушая партийного босса.

Вдруг раздался сигнал, что получен факс. Из аппарата, стоявшего на столе председателя, начал выползать лист бумаги.

– Простите, – сказал Филиппов, вставая.

Он подошел к столу и взял в руки полученное сообщение. Когда глава партии увидел содержимое бумаги, его словно ударило током. В ушах председателя зазвенело. Больше минуты Филиппов молча стоял возле стола, уставившись на пришедший факс.

– Там что-нибудь важное? – прозвучало откуда-то издалека.

Партийный босс вздрогнул.

– Что? – спросил он.

– Пришло что-нибудь важное для вас? – повторила вопрос Светлана.

– Да, – сказал Филиппов. – Очень.

– Что с вами? Вы побледнели.

– Ничего. – Председатель наконец взял себя в руки. – Извините меня, Светлана, – сказал он. – У меня появилась срочная работа.

Филиппов подошел к книжной полке и снял с нее книгу.

– Вот то, что я обещал. – Председатель протянул гостье томик в суперобложке. – И простите, мне нужно работать.

На лице женщины появилось разочарование.

– Ну хотя бы надпишите мне ее… – сказала она.

– В другой раз! – неожиданно взорвался партийный босс. – Он подошел к двери и резким движением распахнул ее: – До свидания.

Светлана встала.

– До свидания, – сказала она, выходя в коридор.

Закрыв дверь, председатель вернулся к столу и вновь взял в руки факс. На полученной Филипповым бумаге была фотография пистолета, из которого он убил Золотарева. Над снимком стояла надпись «20 000 долларов».

Пошатываясь, председатель подошел к журнальному столику и залпом допил виски. Затем он рухнул в кресло и, откинув голову, глубоко вздохнул. Случилось то, чего больше всего боялся глава партии: кто-то завладел его пистолетом. Требуемая вымогателем сумма была невелика, не она беспокоила Филиппова. Председателя пугало, что в руках неизвестного находилась улика его преступления.

Филиппов вновь наполнил бокал и сделал несколько глотков. Минут пять партийный лидер молча сидел в кресле, уставившись в стену. Наконец он встал, подошел к телефону и снял трубку…

Вечером того же дня в кабинете Филиппова собрались спонсоры Партии Справедливости и Процветания Александр Фирсов и Дмитрий Лисиц.

– Я полагаю, – сказал Лисиц, – причина, по которой вы вызвали нас, очень серьезна.

– Да, – ответил председатель, – иначе я не стал бы беспокоить вас столь неожиданно.

– Не волнуйтесь, Артем Генрихович, – произнес Фирсов, – расскажите все по порядку.

– Это связано со смертью моего помощника Игоря Золотарева.

– Вам стало что-то известно? – спросил Фирсов.

– Мне с самого начала было известно все.

Спонсоры партии удивились, но сохранили каменные лица.

– Что вы имеете в виду? – спросил Лисиц.

– Сейчас я все объясню, – сказал Филиппов. – Золотарев последнее время часто проявлял недовольство своим положением и своей зарплатой. Он постоянно выводил меня из себя подобными разговорами, и это происходило на фоне неуклонного уменьшения доли его участия в текущих делах.

– Так… – произнес Лисиц.

– Наконец Золотарев перешел последнюю черту, – продолжил Филиппов.

– В чем это выразилось? – поинтересовался Фирсов.

– Он в категоричной форме потребовал увеличить себе зарплату в пять раз и в случае отказа пригрозил передать прессе материалы, компрометирующие партию и меня.

– Никогда бы не подумал, что он на это способен, – сказал Лисиц.

– Я тоже, – согласился с ним председатель, – но под маской добродетели скрывались коварство и алчность. Самое страшное, что Золотарев собирался раскрыть репортерам наши с вами отношения…

– Что вы ответили ему? – спросил Фирсов.

– Сначала я попытался уладить дело миром. Сказал, что готов вдвое увеличить его зарплату! Но он и слышать ничего не хотел. Более того, этот негодяй стал оскорблять меня и даже дал мне пощечину! Я не выдержал. В сейфе у меня лежал пистолет. Я выстрелил и убил подонка наповал.

В кабинете повисла пауза.

– Что было дальше? – спросил Лисиц.

– На звук выстрела прибежала бригада охранников. Я велел им отвезти тело на Малый проспект Васильевского острова и бросить во дворе, чтобы все подумали, что это заказное убийство.

– Правильный шаг, – отреагировал Фирсов.

– Охранники все сделали как надо. Смерть Золотарева даже подняла наш рейтинг и дала повод лишний раз засветиться в новостях и газетах. Но…

– Что «но»? – сказал Лисиц.

– В тот вечер, после выстрела в Золотарева, я положил пистолет в ящик стола. Когда охранники вынесли тело из кабинета, я хотел достать его, чтобы выбросить в канал. Но пистолета в столе не было.

– То есть как? – спросил Фирсов.

– Я отлучился в туалет всего на несколько минут, пока охранники были здесь. А сегодня…

Филиппов протянул спонсорам полученный факс с фотографией пистолета. Лисиц и Фирсов по очереди рассмотрели бумагу.

– Двадцать тысяч долларов, – прочитал Фирсов.

– Шантажист проявил скромность, – криво улыбнулся Лисиц.

Вновь воцарилась пауза, во время которой каждый из троих оценил сложившуюся ситуацию.

– И что вы обо всем этом думаете? – спросил Лисиц председателя.

– Думаю, это один из охранников, но кто… Ума не приложу.

– Мог еще кто-нибудь проникнуть в кабинет, пока вас не было? – спросил Фирсов.

Лидер партии отрицательно покачал головой.

– Исключено, – сказал он. – В здании никого не было. К тому же я отсутствовал всего несколько минут.

– Значит, это кто-то из тех троих? – произнес Лисиц.

– Убежден, что так, – ответил Филиппов.

– Вы знаете их фамилии?

– Только начальника смены. Аркадий Пискарев. Он работал с нами еще до того, как мы перебрались в новое здание. У него очень хорошая репутация.

– У вашего Золотарева тоже была хорошая репутация, – заметил Фирсов.

– Да, вы правы. Сейчас никому нельзя доверять.

– Нам можно, – сказал Лисиц.

– Кто же были двое остальных? – поинтересовался Фирсов.

– Это нетрудно узнать, достаточно посмотреть график дежурств.

– Вы сможете сделать это, не привлекая ничьего внимания?

– Думаю, смогу.

– Да, Артем Генрихович, – вздохнул Лисиц, – вы создали нам дополнительную проблему.

– Что же делать? – Филиппов растерянно посмотрел на спонсоров.

– Эта проблема требует решения, – сказал Фирсов. – Мы готовы взять ее на себя, но это увеличит ваши обязательства перед нами.

– Что я должен буду сделать?

– Думаю, мы сформулируем наши требования к следующей встрече, – объяснил Лисиц, – а пока необходимо срочно потушить возникший пожар.

– Но как? – спросил председатель.

– Насколько я понял, нам сложно определить, кто из охранников является шантажистом, – сказал Фирсов.

– Да, – кивнул лидер партии.

– На всякий случай лучше убрать всех, – закончил мысль спонсор.

13

С каждым днем столбик термометра упрямо поднимался вверх. Оазис оттепели, возникший посреди пустыни зимы, взломал лед на реках и каналах. Последний раз такую высокую температуру в феврале синоптики зафиксировали сто одиннадцать лет назад.

Особенно радовались наступившей передышке бомжи Петрович и Степаныч. Их зимняя одежда дышала на ладан, а на заснеженных обледеневших свалках трудно было найти что-нибудь съестное. Бледное зимнее солнце отогрело бездомные души завсегдатаев дворов и помоек.

В то утро Петровичу повезло, ему удалось выпросить деньги на бутылку у своей бывшей сожительницы. Вместе со Степанычем они расположились на набережной Мойки, возле спуска к воде, рядом со Вторым Садовым мостом. Бомжи уселись на ящики, поставив рядом початую бутылку. В руках у каждого была удочка. Поплавки колыхались в черной воде. По плавающим вокруг льдинам прогуливались чайки.

Первые пятнадцать минут рыбалки не принесли результата, но бомжи не унывали. Теплая погода и водка неуклонно поднимали настроение рыбаков. Разомлев, они смотрели на неподвижные поплавки.

– Ну давай еще по глоточку, – предложил Петрович.

– Давай, – согласился Степаныч.

Бомжи по очереди приложились к бутылке.

– Эх, хорошо… – выдохнул Петрович.

– Вот если бы каждая зима была такой, – мечтательно произнес Степаныч.

– И не говори…

– Хорошо тем, которые в Африке. У них зимы вообще не бывает.

– Зато у них этот, как его… Сезон дождей.

– Это в джунглях. А в пустыне всегда жарко.

– Когда жара без продыху, тоже плохо, – возразил Петрович.

– Я где-то слышал, – сказал Степаныч, – что человек произошел из Африки.

– Как это?

– Ну, он сначала путем эволюции там появился, а потом распространился по другим континентам.

Петрович усмехнулся.

– Если человек вышел из Африки, – сказал он, – на земле должны жить одни негры. А откуда тогда китайцы? Или мы?

– Из-за эволюции.

– Чего?

– Когда человек стал переселяться в холодные широты, его кожа от мороза начала светлеть. Вот и получилось, чем ближе к Африке, тем темнее люди.

Петрович почесал затылок.

– Как же все-таки быть с китайцами? – спросил он.

– Китайцы… – задумался Степаныч. – Сейчас выпьем, я тебе объясню.

Бомжи вновь приложились к бутылке.

– С китайцами все не так просто, – сказал Степаныч.

– Понятное дело.

– С японцами тоже. Они ведь как себя называют – Страна восходящего солнца.

– Ну и что?

– То-то и оно! У них солнце раньше, чем у нас встает, поэтому они на него щурятся. И из-за этого там сплошное узкоглазие.

– Ну ты даешь! – отреагировал Петрович.

– Точно тебе говорю.

В этот момент у Петровича дернулся поплавок.

– Погоди-ка, – сказал он.

Поплавок дернулся вновь.

– Клюет! – воскликнул бомж.

Оба рыбака напряженно уставились на воду. Когда поплавок окончательно скрылся, Петрович мощным рывком потянул удочку на себя.

– Зацепило! – воскликнул он.

Судя по весу, на крючок попалась большая рыба.

– Наверное, плотва, – предположил Степаныч.

– Нет, скорей окунь, – ответил Петрович.

На поверхности наконец показалось то, что поймал Петрович. Это была спина человека. Утопленник колыхался на черной глади ледяной воды.

– Вот так рыба… – ахнул Степаныч.

– Да… – протянул Петрович.

– Слышь, Петрович, там в саду есть платный туалет с телефоном. – Степаныч показал на кирпичное здание в Михайловском саду. – Я пойду в милицию позвоню, а ты этого покарауль.

– Давай, – согласился Петрович.

Степаныч направился в сторону платного туалета. Перейдя Мойку по мосту, бомж оказался в Михайловском саду, где подошел к одноэтажному зданию с надписью «М Ж». Зайдя в туалет, рыбак увидел мощную женщину лет пятидесяти, сидящую в предбаннике за столом и изучающую газету «Совершенно секретно». Перед женщиной стояло блюдце для денег.

– Добрый день, мамаша, – сказал Степаныч.

Женщина скептически посмотрела на посетителя.

– Бесплатно не пущу, – сказала она.

– Да я не за этим, – объяснил Степаныч. – Там в речке труп плавает.

– Какой труп? – не поняла работница туалета.

– Натуральный трупак. Раздулся весь от воды.

– Сам ты трупак.

– Да ты выйди, посмотри.

От туалета до места рыбалки бомжей было около пятидесяти метров. Женщине стало любопытно взглянуть на утопленника, и, покинув рабочее место, она вместе со Степанычем направилась смотреть страшный улов. Убедившись, что в Мойке действительно плавает труп, работница туалета позволила бомжу позвонить в милицию.

Звонок Степаныча принял дежурный майор Чердынцев.

– Дежурный Чердынцев слушает, – сказал он.

– Здорово, майор! – крикнул в трубку Степаныч. – Это Степаныч.

Чердынцев хорошо знал Степаныча, тот неоднократно ночевал в отделении в «обезьяннике».

– Чего тебе? – спросил милиционер.

– Слышь, майор, мы тут с Петровичем труп в Мойке обнаружили.

– Какой труп? Чего ты свистишь?

– Натуральный труп. Мы рыбу ловили, а он на крючок попался.

– Ты, видать, сегодня не опохмелился, – сделал вывод милиционер.

В это время по коридору в сторону выхода шли капитан Ларин и старший лейтенант Волков.

– Андрей, – обратился к Ларину Чердынцев, – поговори-ка ты с этим Степанычем. Говорит, они труп нашли.

Капитан взял трубку.

– Ларин слушает, – сказал оперативник.

– Василии, приезжай на Мойку, в район Михайловского сада. Тут в воде мертвяк плавает, – отрапортовал Степаныч.

– В каком месте?

– Туалет общественный возле моста знаешь?

Раньше Ларин часто гулял с бывшей женой в Михайловском саду и неплохо там ориентировался.

– Ну знаю, – сказал оперативник.

– Ждем тебя там.

Ларин вздохнул. Был обеденный перерыв, они с Волковым собирались прогуляться до соседнего кафе.

– Ладно, сейчас подъедем, – произнес милиционер. – Только смотри, если это шутка, будешь до конца дней в «аквариуме» сидеть.

– Какая шутка, Василич!

Ларин положил трубку и повернулся к Волкову:

– Надо ехать на Мойку, у нас труп.

– А как же пиво? Может, хряпнем перед выездом по кружечке?

– Придется отложить, – возразил Ларин. – И вот еще что… Где сейчас курсанты?

– На втором этаже, в семнадцатом стены красят.

Капитан набрал номер семнадцатого кабинета.

– Але, Сева, это Ларин, – сказал оперативник. – Как ваши дела?

– Красим, товарищ капитан, – ответил курсант. – Половину работы сделали.

– На сегодня завязывайте, спускайтесь вниз. Через десять минут выезжаем.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

Волков удивленно посмотрел на Ларина:

– Зачем нам курсанты?

– Труп в реке плавает, не самим же его вытаскивать, – ответил капитан.

Через десять минут милицейский «уазик» помчался в сторону Михайловского сада. В кабине, кроме шофера Вити, сидели Ларин, Волков и двое курсантов – Сева и Роман. Миновав Университетскую набережную, машина выехала на Дворцовый мост, затем пересекла Дворцовую площадь и по набережной Мойки подъехала к Михайловскому саду.

Оперативники увидели Петровича и Степаныча, стоявших на спуске к воде. Возле них уже собралось несколько любопытных. Метрах в полутора от берега на волнах колыхалось бездыханное тело.

– Приехали, – сказал Ларин.

Милиционеры вышли из машины. Капитан посмотрел на курсантов. Те уже поняли, с какой целью их оторвали от покраски кабинета в отделении.

– Ну, Сева и Роман, за работу, – дал указание Ларин.

Пока курсанты вытаскивали труп из воды, оперативник по рации связался с экспертом Калининым.

– Приезжай ко Второму Садовому мосту, тут для тебя работа, – сказал милиционер.

– Буду через полчаса, – ответил криминалист.

К счастью для курсантов, глубина Мойки на месте обнаружения трупа была невелика. Одолжив в общественном туалете багор, Сева с Романом подтянули к берегу и вытащили тело, почти не замочив ноги. Ларин и Волков осуществили общее руководство операцией. Когда покойник оказался на траве, курсанты перевернули его лицом вверх. На груди утопленника имелись две огнестрельные раны. Ларин сразу узнал убитого, это был начальник охраны офиса Партии Справедливости и Процветания Аркадий Пискарев.

– Так, – произнес оперативник, – знакомая личность.

– Ты знал его? – кивнул на покойника Волков.

– Начальник охраны офиса Филиппова, – ответил Ларин.

– Любопытно… – сказал Волков.

– Надо посмотреть, что у него в карманах.

Капитан и старший лейтенант вывернули содержимое карманов Пискарева. В одном из них оказалась фотография пистолета с подписью «20 000 долларов». Милиционеры внимательно рассмотрели снимок.

Задумавшись, Ларин достал из кармана пачку сигарет.

– Это дело надо перекурить, – сказал оперативник.

14

В тот же день милиционеры побывали дома у Пискарева. Начальник охраны жил на улице Марата с Татьяной Рюминой, девушкой лет двадцати восьми. Днем, когда подруга Пискарева была на работе, кто-то залез в квартиру и перевернул в ней все вверх дном. Когда Татьяна узнала, что Пискарев мертв, с ней случилась истерика, и оперативники решили отложить разговор на другой день.

А на следующее утро на городской свалке был обнаружен труп еще одного охранника офиса ПСП, Вячеслава Хлебникова. Смерть его наступила от пулевых ранений, а проведенная экспертиза показала, что Хлебников пролежал на свалке около суток, то есть охранник был убит в один день с Пискаревым. Хлебников жил в съемной однокомнатной квартире на Ржевке. Приехав туда, оперативники обнаружили разгром, как дома у Пискарева…

Когда Артему Филиппову сообщили, что двое охранников его офиса мертвы, он пришел в ярость. Председатель позвонил на телевидение своему старому знакомому Федору Бочарову и попросил, чтобы тот пригласил его в ближайший выпуск программы «Разговор о политике».

– Федя, – обратился Филиппов к телевизионщику. – мне нужно срочно выступить по телевизору.

– А что случилось?

– За последние несколько дней убито трое моих соратников. Я должен сделать политическое заявление.

Бочаров задумался.

– Сегодня вечером у меня намечена встреча с молодежным движением «Новая политика». Я могу передвинуть ребят на другой день.

– Вот-вот, пусть молодежь подвинется.

– Хорошо, приезжай на студию к семи часам…

Бочарову было около пятидесяти лет, он имел плотную фигуру, жуликоватое лицо и напористый характер. За свою жизнь телевизионщик перебрал много профессий. Когда-то он был рок-музыкантом, затем торговал подержанными автомобилями, и наконец судьба привела его на телевидение. Бочаров курировал редакцию политических новостей и имел авторскую передачу, у которой был неплохой рейтинг.

В семь часов работник телевидения, уже причесанный и загримированный, встретил в студии Артема Филиппова. Партийный лидер прибыл туда в сопровождении Коли. Увидев председателя, Бочаров всплеснул руками:

– Артем, сколько лет, сколько зим!

Филиппов нашел этот тон слегка фамильярным, но вида не подал.

– Здравствуй, Федя, – сдержанно произнес глава партии.

Старые знакомые обменялись рукопожатиями.

– Пойдем, я отведу тебя к гримеру. Через полчаса выходим в эфир, – сказал Бочаров.

Ведущий телепрограммы отвел Филиппова в соседнее помещение с зеркалами вдоль стен. Гримером была женщина лет сорока с сухой фигурой и крашеными волосами.

– Анечка, – обратился к ней Бочаров, – поработай с Артемом Генриховичем, пожалуйста.

– Садитесь, – сказал Анечка.

Председатель устроился перед зеркалом, и гример начала колдовать над его прической и липом.

Через полчаса Бочаров и Филиппов сидели в студии напротив друг друга с микрофонами в петличках. Свет и звук были отстроены, оператор ждал сигнала режиссера. В условленный час сигнал был подан, и передача «Разговор о политике» вышла в прямой эфир.

– Добрый вечер, уважаемые дамы и господа, – начал Бочаров. – Сегодняшние политические реалии заставляют каждого из нас задавать самим себе и обществу вопросы, ответы на которые найти очень нелегко. Может быть, предстоящие выборы депутатов помогут нам в этом. Впрочем, жизнь показывает, что выборы в России проходят болезненно, и порой они напоминают настоящую войну. Это война компроматов, война амбиций, война, идущая между партиями и людьми. Сегодня у нас в гостях председатель Партии Справедливости и Процветания Артем Генрихович Филиппов. Я давно знаком с Артемом, поэтому позволю себе называть его на ты. Итак, Артем, что, на твой взгляд, характеризует сегодняшнюю политическую жизнь в нашей стране?

– Добрый вечер, уважаемые телезрители, дорогие соотечественники, – начал Филиппов. – Сегодняшняя политическая жизнь отличается непримиримостью со стороны политиков, борющихся за власть. Никогда прежде методы, используемые в этой борьбе, не были столь изощренно жестокими, как сейчас.

– Почему, на твой взгляд, так происходит? – спросил Бочаров.

– Слишком невелик в нашей стране опыт демократии. Человеческая жизнь у нас ценится значительно ниже, чем в цивилизованных странах. Наплевательское отношение к народу имеет глубокие корни. Взять, хотя бы такой исторический факт. Двести с лишним лет назад Аляска была продана американцам. А поинтересовался ли кто-нибудь мнением рядовых жителей этой земли, хотят ли они становиться американцами?

– Не поинтересовался?

– Конечно, нет. Вот и сейчас решения, судьбоносные для страны, принимаются кучкой политиков, оторванных от реальных чаяний народа. Сегодня лишь одна партия способна исправить положение в обществе, это Партия Справедливости и Процветания. Мы намерены не только не допускать просчетов, за которые приходится расплачиваться населению, мы собираемся исправить ошибки, допущенные предыдущими правителями.

– Какие конкретно? – спросил Бочаров,

– Я уже упомянул отданную почти даром Аляску с ее жителями, в одночасье превращенными в иностранцев. Наша партия считает, что историческую несправедливость надо восстановить и начать с референдумана бывшей русской территории.

– Ты всерьез рассчитываешь, что население этого американского штата проголосует за возвращение в Россию?

– А почему бы и нет? Ты знаешь, какой процент жителей там исповедует православную веру? Не хлебом единым жив человек! Колбаса и жевательная резинка – хорошо, но есть и непреходящие духовные ценности, которые американская культура не может дать человеку. И понимание этого с каждым днем становится прочней как в нашем обществе, так и за его пределами.

– Вернемся к нынешней ситуации в стране и той политической борьбе, которая разгорелась вокруг нынешних выборов, – предложил Бочаров.

– Мне больно об этом говорить, но я не могу не прокомментировать события последних дней, – вздохнул Филиппов.

– Я думаю, слушателям будет интересно услышать это.

– Прошло всего лишь несколько дней с той страшной ночи, когда я потерял своего самого близкого друга, человека, который был рядом со мной многие годы и который, можно сказать, стал моим третьим плечом.

– Ты имеешь в виду гибель Игоря Золотарева?

– Да, я говорю о подлом заказном убийстве моего помощника, товарища по партии, моего брата.

– Газеты много писали об этом убийстве. Скажи, есть ли какие-нибудь сдвиги в следствии? Какие выдвигаются версии?

– Следствие ведут профессиональные и честные люди, но что они могут сделать против мощной политической мафии, стоящей за спиной исполнителей этого преступления!

– Ты считаешь это убийство политическим?

– Безусловно! Сейчас, когда до выборов осталось совсем немного, убийцы Золотарева рассчитывали сломить меня и выбить почву из-под ног нашей партии.

– Я знаю, что существует также уголовная версия.

– Она не выдерживает никакой критики! Как известно, у Игоря в кармане остался бумажник и ничего из личных вещей не пропало. Нет никаких сомнений, что гибель моего друга – дело рук наших политических противников. Но им показалось мало одной смерти! За вчерашний и сегодняшний день я потерял еще двух своих соратников, которые тоже были подло убиты чьей-то черной рукой.

– Расскажи об этом поподробнее, – попросил Бочаров.

– Вчера утром член нашей партии Аркадий Пискарев, работавший начальником охраны, был обнаружен мертвым с несколькими огнестрельными ранениями. А сегодня утром мертвым нашли другого нашего товарища, Вячеслава Хлебникова.

– Это уже похоже на настоящую бойню, – отреагировал Бочаров.

– Вот именно – бойня! Лучшего слова не приду мать, чтобы охарактеризовать произошедшее! Я хочу обратиться ко всем, кто смотрит и слушает нас в эту минуту. Если вы, соотечественники, не хотите жить в государстве, где безнаказанно убивают людей, если вы хотите идти по жизни с гордо поднятой головой, если вы хотите гордиться своей страной, отдайте свои голоса за Партию Справедливости и Процветания! Вместе с вами мы сделаем Россию двадцать первого века великой процветающей державой!

15

Выяснив, что в Ночь убийства Золотарева дежурили трое охранников, двое из которых были найдены мертвыми, оперативники взялись за поиски третьего – Александра Крячуна. Крячун проживал на Петроградской стороне в большой коммунальной квартире. Милиционеры несколько раз звонили туда, но соседи каждый раз отвечали, что Крячуна нет дома. В конце концов оперативники решили наведаться в жилище охранника.

Милицейский «уазик» с Лариным и Волковым на заднем сиденье подъехал на Чкаловский проспект, к большому обшарпанному зданию постройки начала прошлого века. Поднявшись на третий этаж, оперативники оказались возле двери со множеством звонков, под одним из которых стояла подпись «Крячун». Ларин позвонил. Ответа не последовало. Позвонив еще раз и подождав с полминуты, милиционер нажал на соседнюю кнопку. Прошло еще полминуты, прежде чем дверь отворилась и на пороге появилась растрепанная седая женщина лет шестидесяти пяти в халате с закатанными рукавами. До прихода оперативников она занималась стиркой и была недовольна, что ее оторвали от работы.

– Здравствуйте, капитан Ларин, Уголовный розыск, – представился милиционер.

– Старший лейтенант Волков.

Оперативники показали удостоверения.

– Вам кого? – спросила женщина.

– Нам бы хотелось узнать, где находится ваш сосед Александр Крячун, – ответил Волков.

– А… Сашка-то? Так и звонили бы в его звонок.

– Мы так и сделали, но его, видимо, нет дома, – сказал Ларин.

– Значит, нету.

– Вы не знаете, давно он не появлялся в квартире?

– Я за ним не слежу.

Тон пожилой женщины был не слишком приветливым. Но тут за дверью в коридоре появилась еще одна обитательница коммуналки. Это была женщина лет тридцати с подтянутой фигурой в спортивном костюме и хвостом темных волос.

– Катя, ты не знаешь, где Сашка болтается? – спросила пожилая дама молодую соседку.

– Не знаю, Мария Федоровна, – ответила Катя,

– Вот из милиции пришли, спрашивают.

Молодая женщина с интересом оглядела оперативников.

– Да что вы их на пороге держите? – сказала она соседке. – Пусть войдут.

– Поговори сама с ними, а мне надо идти стирать, – ответила Мария Федоровна.

Шлепая тапками, она удалилась по коридору. Милиционеры вошли в квартиру и представились Кате.

– Очень приятно, Катя, – ответила женщина. – А зачем вам понадобился Саша?

– Мы занимаемся делом об убийстве его коллеги, и нам хотелось бы задать ему несколько вопросов, – ответил Ларин.

– Саша уже несколько дней не появлялся дома.

– А где он, по-вашему, может быть?

Катя пожала плечами:

– Наверное, у своей подружки.

– У него есть подружка?

– Да. Ее зовут Валя. Она несколько раз заходила сюда.

– Как ее найти?

Катя задумалась.

– Один раз, – сказала она, – когда Саша уходил к ней, он оставил телефон и попросил меня позвонить туда, если будет звонок с его работы.

– У вас сохранился этот телефон? – спросил Ларин.

– Не помню… Сейчас посмотрю.

Катя ушла в свою комнату и вернулась через пару минут, неся в руках карманную телефонную книжку.

– Вот. Валя. Записывайте.

Она продиктовала оперативникам номер телефона.

– Большое вам спасибо, Катя, – сказал Волков.

– Не за что. Может быть, хотите чаю?

– Нет, спасибо. Если позволите, мы от вас позвоним, – произнес Ларин.

– Пожалуйста. Аппарат в коридоре. Пойдемте, я вас провожу.

Оперативники направились к телефону, что бы позвонить подруге охранника Крячуна.

Пятнадцать минут спустя милицейский «уазик» мчался по проспекту Стачек в сторону Автово. А еще через двадцать минут машина остановилась возле массивного здания постройки конца пятидесятых годов, расположенного напротив станции'метро.

– Когда-то здесь был ресторан «Нарва», – с ностальгией сказал Ларин. – Я, когда в академии учился, в дни стипендии сюда частенько заглядывал.

Теперь на месте некогда любимого оперативником ресторана располагался вещевой рынок.

«Уазик» въехал во двор и подрулил к железной двери, выкрашенной в грязно-коричневый цвет. Ларин и Волков вышли из машины.

– Какой она назвала код? – спросил Волков.

– Двенадцать сорок, – ответил Ларин.

Набрав код замка, капитан вошел в здание. Оперативники поднялись на лифте на четвертый этаж. Подойдя к нужной двери, Ларин позвонил.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Уголовный розыск, – ответил Волков. – Мы звонили вам полчаса назад.

Дверь открылась. На пороге стояла девушка невысокого роста, лет двадцати шести. Светлые волосы ее были коротко пострижены, курносый нос припудрен, а глаза полны удивления.

– Вы Валя? – сказал Ларин.

– Да.

– Капитан Андрей Ларин.

– Старший лейтенант Волков.

– Валя, нам необходимо с вами поговорить, – обратился к девушке Ларин.

– Заходите.

Сняв верхнюю одежду, оперативники прошли на кухню, куда пригласила их хозяйка, и расположились за столом напротив девушки.

– Скажите, Валя, когда вы последний раз видели Александра? – спросил Ларин.

– А почему я должна отвечать вам? – поинтересовалась Валя.

– Если вы знаете о местонахождении Крячуна, то вам лучше сказать нам об этом. Это в его интересах, – сказал Волков.

– А вам не кажется, что у людей может быть личная жизнь и милиции она не касается?

В голосе Вали зазвучали капризные нотки. Оперативники переглянулись. Они поняли, что девушка что-то знает, но не хочет говорить.

– Послушайте, Валя, – сказал Ларин, – дело обстоит слишком серьезно. Саше, если он еще жив, грозит смертельная опасность.

– От кого?

– К сожалению, мы не можем точно сказать от кого, – ответил Волков.

– Несколько дней назад, – сказал Ларин, – в офисе ПСП был убит один из лидеров партии, Игорь Золотарев. В ту ночь в здании дежурила бригада охранников, состоявшая из трех человек, среди которых был Крячун. За последние два дня двое из этой бригады найдены убитыми. Кто-то убирает людей, присутствовавших в офисе в ночь смерти Золотарева.

Слова оперативника поразили девушку. Несколько секунд она молча смотрела на милиционеров.

– То есть вы считаете, что Саше тоже грозит опасность и с ним может что-то случиться?

– Если уже не случилось, – пояснил Ларин. – Но если он жив, то помочь ему сможем только мы.

Валя задумалась.

– Хорошо, – наконец сказала девушка. – Я вам расскажу, где Саша. Он находится в квартире моей школьной подруги Иры Широковой. Ира уехала на несколько месяцев за границу, а меня попросила присмотреть за ее квартирой. Три дня назад Саша сказал, что ему угрожают какие-то люди, требующие вернуть карточный долг, и попросил меня спрятать его на время, пока он не вернет деньги.

– Где находится эта квартира? – спросил Волков.

– В соседнем доме.

– Проводите нас, пожалуйста, туда, – сказал Ларин.

Валя вздохнула.

– Только сначала я должна позвонить и предупредить его. Так мы договорились, иначе Саша не откроет дверь.

– Дверь запирается изнутри?

– Да, на задвижку.

– Звоните, – согласился Ларин.

Через десять минут оперативники и девушка вышли во двор и направились в сторону соседнего дома.

16

В субботу зима начала брать реванш. Резко похолодало. Ночной снегопад окрасил белым набережные и площади города.

Утром Ларин позвонил студентке Лене и договорился о встрече девушек и милиционеров в одиннадцать часов возле входа в гостиницу.

– Куда поедем сегодня? – спросила Лена, когда компания собралась.

Ларин был серьезен.

– На сей раз, – сказал оперативник, – никаких отклонений от намеченой программы.

Целеустремленность капитана передалась остальным.

– А какой будет программа? – поинтересовалась Надя.

– Мы отправимся в Царское Село и посетим Янтарную комнату, – ответил Ларин.

– Здорово! – отреагировала Вера.

– Я согласна с Андреем, – сказала Лена. – Сего дня не будем отклоняться от намеченного маршрута.

– Тогда – в машину, – дал указание Ларин.

Компания погрузилась в милицейский автобус.

В выходные город отдыхает от уличных пробок. Центральные проспекты, запруженные дымящими машинами по будням, дышат полной грудью в субботу и воскресенье. Автомобилисты на улицах чувствуют себя комфортно и уверенно, смело превышая допустимую скорость.

Милицейский автобус миновал Каменноостровский проспект, проскочил Троицкий мост, пересек центр и выехал на Пулковское шоссе. Через полчаса компания оказалась в парке, где некогда прогуливался юный Пушкин. Пройдя по заснеженным дорожкам, студентки и милиционеры оказались возле входа во дворец.

– Нам сюда, – сказал Ларин.

Оперативник сделал широкий жест рукой, приглашая коллег и девушек в музей, но тут его взгляд остановился на небольшом объявлении, прикрепленном с обратной стороны стекла на входной двери. Мгновение спустя табличку увидели и другие члены компании.

– Санитарный день, – прочитал Дукалис.

– А я думал, санитарный день только в буфете Главка существует, – сказал Волков.

– Черт возьми! – выругался Ларин.

Лена поняла, что капитан серьезно расстроился.

– Ничего страшного, – начала она успокаивать оперативника. – Сходим в эту комнату в другой раз.

– Давайте просто погуляем, – предложила Надя.

– Можем слепить снежную бабу, – сказала Вера.

Тут Волков обратил внимание на еще одно объявление, прикнопленное к дверям музея.

– Катание на санях, запряженных лошадьми, – прочитал старший лейтенант.

Далее в объявлении говорилось, что касса для желающих покататься находится в ста метрах от входа в парк.

– Может, прокатимся? – сказал Волков.

Оперативники и студентки переглянулись.

– А что Мухомору скажем? – спросил Ларин.

– Что-нибудь придумаем, – ответил Дукалис:

За отсутствием других предложений было принято это. Компания направилась к выходу из парка. Там, пройдя сто метров направо, молодые люди увидели две санные упряжки. Запряженные лошади переминались с ноги на ногу, рядом в огромных тулупах и валенках стояли два ямщика. Увидев потенциальных клиентов, они оживились.

– Покататься решили, ребята? – обратился один из них к компании.

– Пока еще не решили, – осторожно отреагировал Ларин.

Оперативник рассмотрел ямщиков. Стоявший ближе, дородный мужчина лет тридцати пяти с пышными усами и красным лицом, широко улыбался, обнажая желтые от табака зубы. Второй, сухой старик лет семидесяти, молча постукивал валенком о валенок.

– У нас как раз шесть посадочных мест, – сказал молодой.

Девушки и милиционеры осмотрели сани, в каждых, кроме ямщика, могли разместиться трое человек.

– Давайте прокатимся! – вдруг воскликнула Надя.

– С ветерком! – поддержала подругу Вера.

– И какой вы предлагаете маршрут? – спросил ямщиков Ларин.

– Можем вокруг парка, можем по дороге, мимо трактира, – ответил краснолицый.

– Зачем же мимо… – сказал Дукалис.

– Можем высадить вас там. Это пять километров отсюда, – предложил ямщик.

– Почем это удовольствие? – спросил Дукалис.

Ямщики переглянулись.

– По сто рублей с человека, – ответил младший.

– Ладно, поехали! – махнул рукой Ларин.

Компания стала размещаться в санях. Ларин, Лена и Волков сели в передние, которыми управлял словоохотливый усач. Дукалис, Надя и Вера разместились в задних, управляемых молчаливым стариком.

– Если по дороге потеряемся, встреча в трактире, – сказал Дукалис.

Ямщики ударили кнутами по лошадиным бокам, и сани понеслись по заснеженной царскосельской дороге. Ветер засвистел в ушах молодых людей. Настроение компании мгновенно поднялось, и сердца забились учащеннее.

– Перегоняй их, папаша! – крикнул ямщику Дукалис.

Пожилой ямщик впервые подал голос:

– Сейчас, на целину выедем, я их сделаю!

Метров через триста сани свернули с дороги на широкое заснеженное поле и понеслись, перегоняя друг друга.

– Здорово! – воскликнула Надя, крепко вцепившись в руку Дукалиса.

Оперативник сидел между двумя девушками. Вера держала его за другую руку.

– Как классно! – время от времени повторяла она.

Дукалис был доволен, что доставил сибирячкам столько удовольствия.

– Почаще приезжайте в Питер, мы вам не такое устроим! – улыбнулся оперативник.

Впереди появилась горка. Чтобы с лету ее преодолеть, ямщики начали усиленно хлестать лошадей. Значительно более тяжелые сани, в которых сидел Дукалис с девушками, начали отставать. Когда первый экипаж, преодолев естественное препятствие, скрылся из виду, экипаж Дукалиса только приступил к подъему.

– Давай, папаша! – подгонял ямщика оперативник.

Лошадь выбивалась из сил. Старик нещадно хлестал ее по спине и бокам. Хрипя, она усиленно перебирала ногами, утопая в сугробах.

Вдруг случилось неожиданное. Крепежи, соединявшие хомут с оглоблями, лопнули. Распаренная лошадь, таща по земле поводья, вырвалась вперед, поднялась на горку и исчезла с глаз пассажиров, застывших в одиноких санях посреди заснеженного поля.

Дукалис посмотрел на старого, сохранявшего философское спокойствие ямщика.

– Ремни старые, не выдержали, – произнес тот.

– Как же так, папаша? – обратился к нему оперативник.

– Да вы не волнуйтесь, Сивка конь умный, сам до конюшни доберется, – объяснил ямщик.

– А мы? – спросила Надя.

– Что будет с нами? – поинтересовалась Вера.

– Тут до трактира недалеко, километра три, не больше. У вас ноги молодые, быстро доберетесь.

Дукалис сошел с саней и подал руку Наде. Но тут выяснилось, что для прогулки по сугробам девушки обуты неподходящим образом. Туфли на высоких каблуках утопали в снегу, и студентки не могли сделать ни шага. Оперативник беспомощно огляделся по сторонам. Раскинувшемуся вокруг полю не было видно ни конца ни края. Помощи ждать не приходилось.

В конце концов милиционер принял единственно возможное решение.

– Слезай, старик, – сказал он ямщику. – Я твою колымагу у трактира оставлю.

С этими словами Дукалис впрягся в сани, взяв в руки оглобли. Ямщик спрыгнул в сугроб, а оперативник, подобно античному Геркулесу, потащил сани с сидящими в них Надей и Верой в гору по заснеженной целине…

Между тем Ларин, Волков и Лена, благополучно добравшись до трактира, расположились за столом и, заказав выпить и закусить, стали дожидаться друзей. Прошло немало времени, была опустошена бутылка и съедена закуска, а вторая половина компании все не появлялась.

– Куда они могли запропаститься? – удивлялся Ларин.

– Может, что-то случилось? – забеспокоилась Лена.

– Я пойду спрошу у уличных торговцев, – сказал Волков. – Может, они мимо проскочили.

Старший лейтенант вышел на улицу и минут через десять вернулся, держа в руках книгу в твердом переплете.

– Ну как? – спросил Ларин.

– Нет, торговцы их саней не видели, – ответил Волков.

– А что у вас за книга? – сказала Лена.

Оперативник протянул томик девушке.

– Василий Аксенов. Дело о Янтарной комнате, – прочитала название студентка.

– Продавщица сказала, что там есть все об этой комнате. Вечером полистаете, завтра расскажете Мухомору.

– Молодец, Слава, – похвалил коллегу Ларин.

Прошло еще полчаса, прежде чем на пороге трактира появились Надя и Вера.

– Ну наконец-то! – воскликнул Волков.

– Почему так долго? – спросила Лена.

– Где Толя? – поинтересовался Ларин.

– Не волнуйтесь, он идет, – дружно ответили Надя и Вера.

Дукалис появился минуту спустя. Оперативник так утомился тащить сани с девушками, что последние метры до трактира проделал еле дыша. Тяжело ступая, милиционер подошел к столу, опустился на стул и перевел дыхание.

– В чем дело, ребята? – обратилась к вошедшим Лена.

– Сейчас расскажем, – сказала Надя.

– С нами такое случилось… – прервала ее Вера.

Дукалис жестом остановил девушек.

– Налейте водки, – сказал оперативник.

17

В понедельник состоялось совещание у Петренко. Мухомор был собран. Сквозь очки он внимательно посмотрел на подчиненных.

– Сначала по поводу работы с молодежью, – сказал подполковник.

Он вынул из ящика стола и положил перед собой книгу «Дело о Янтарной комнате».

– Мне доложили о вашей поездке в Царское Село, – сказал он. – Что ж, я доволен результатами экскурсии. И место подобрано правильно. Так сказать, соединение духовного обогащения и физической прогулки.

– Мы старались, Юрий Саныч, – произнес Дукалис.

У старшего лейтенанта был изможденный вид. Оперативник до сих пор не пришел в себя после катания на санях. Мухомор обратил на это внимание.

– Плохо выглядишь, – сказал он, глядя на Дукалиса.

– Сосед попросил помочь мебель перетащить, – соврал старший лейтенант. – Она у него тяжелая, старинная, вот я и надорвался.

– Поосторожней с тяжестями, ты нам еще в работе пригодишься, – отреагировал Мухомор.

– Учту, товарищ подполковник.

– Теперь перейдем к следующему вопросу, – продолжил Петренко. – Что у нас по убийству?

Слово взял Ларин.

– После проведенных оперативных мероприятий нам удалось обнаружить свидетеля убийства, – сказал оперативник.

– Так. И кто же он? – спросил Мухомор.

– Александр Крячун, один из трех охранников, дежуривших в офисе ПСП в ночь убийства Золотарева. Двое других на прошлой неделе были обнаружены мертвыми, и показания Крячуна объясняют их смерть.

– Давай по порядку, – попросил Петренко.

– Вечером двадцать пятого числа, – сказал Ларин, – охранники услышали выстрел в кабинете Филиппова. Когда они поднялись к председателю, то увидели на полу труп Золотарева. Филиппов объяснил охране, что убил помощника, когда тот на него напал. Председатель решил скрыть убийство из-за надвигающихся выборов и приказал охране увезти труп и подкинуть его в проходной двор. Пискарев, Хлебников и Крячун выполнили задание шефа. А дальше, видимо, Филиппов стал избавляться от свидетелей.

– Почему же Крячун остался в живых? – спросил подполковник.

– На прошлой неделе Крячун уезжал к матери в Выборг, – ответил Волков. – Когда он вернулся и узнал о гибели Пискарева и Хлебникова, то понял, что ему тоже грозит опасность, и решил лечь на дно. Валентина, подруга Крячуна, предоставила ему пустующую квартиру подруги. Мы встретились с Крячуном, и тот рассказал все, что знал.

– Выходит, Филиппова надо брать, – сказал Мухомор.

– К сожалению, дело обстоит куда сложнее, – произнес Соловец.

– Что ты имеешь в виду? – спросил подполковник.

– Во-первых, Крячун может в любой момент изменить свои показания, если люди Филиппова на него надавят, – объяснил майор. – Во-вторых, Филиппов, как депутат, пользуется неприкосновенностью и не может быть подвергнут аресту.

– Что же вы намерены предпринять?

– Когда в Мойке был обнаружен труп Пискарева, при нем находилась фотография пистолета Макарова. Поскольку из аналогичного оружия был убит Золотарев, не исключено, что на снимке – орудие убийства, – сказал Ларин.

– А зачем Пискареву его фотография? – спросил Петренко.

– На снимке была надпись «20 000 долларов», – ответил Ларин. – Возможно, Филиппов поручил Пискареву избавиться от оружия, а тот оставил его, чтобы вымогать у председателя деньги.

– Но в этом случае орудие убийства могло сохраниться, – предположил Мухомор.

– К сожалению, это маловероятно, – сказал Соловец. – Квартира Пискарева была тщательно обыскана преступниками, и скорее всего они унесли пистолет.

– Каков же выход? – спросил Петренко.

– Пока пистолет остается единственной уликой, – ответил Ларин. – Будем продолжать его поиски.

– А что делать с депутатской неприкосновенностью? – поинтересовался подполковник.

Оперативники пожали плечами.

– С этим мы, к сожалению, ничего поделать можем, – ответил Соловец.

18

В тот же день Ларин вновь встретился с подругой убитого Пискарева Татьяной Рюминой, привлекательной девушкой с пышными волосами, правильными чертами лица и стройной фигурой, жившей на четвертом этаже мощного грязно-коричневого здания на улице Марата. Рюмина успела прийти в себя от шока после известия о смерти друга.

– Скажите, Татьяна, давно вы познакомились с Пискаревым? – спросил Ларин, когда собеседники расположились в гостиной напротив друг друга.

– Это случилось два года назад. Я устроилась секретаршей в фирму «Фортуна», Аркадий служил там охранником. Он сразу начал за мной ухаживать и через пару месяцев переехал сюда.

– В квартире было много вещей Аркадия?

– Нет. Он скромно одевался, не имел никаких предметов роскоши. Этот стереокомбайн был единственной вещью, принесенной им в дом.

Татьяна показала на стереоустановку, стоявшую в углу.

– Пропало ли что-нибудь из вещей, когда в вашей квартире кто-то побывал?

– Нет, но у меня и не было ничего ценного.

– А деньги, драгоценности?

– Все мои драгоценности на мне, а свои сбережения я недавно одолжила сестре. Она строит дачу под Сосново.

– Скажите, а Пискарев имел сбережения? Насколько я знаю, у него была неплохая зарплата.

– Аркадий предпочитал все тратить сразу. Поэтому меня удивило, когда он абонировал ячейку в банке.

– Он абонировал ячейку в банке? – переспросил Ларин.

– Да. В банке «Санкт-Петербург». Отдал мне ключ и попросил никому его не показывать и никому ничего не говорить.

– Значит, у него все-таки были деньги?

– Нет, он сказал, что собирается хранить там какие-то важные бумаги, – ответила Татьяна.

– Вас не удивило, что ваш друг хранил документы в ячейке банка?

– Честно говоря, мне хватало своих проблем на работе, чтобы еще разбираться с его делами.

– Значит, вы не знаете, что находится в банковской ячейке?

– Нет.

– Оперативник задумался.

– Хотите сигарету? – спросила девушка.

Предложение пришлось кстати, милиционер докурил пачку полчаса назад.

– Да, пожалуй, – сказал он.

Татьяна протянула сигареты Ларину, а оперативник дал девушке прикурить.

– Где находится ключ от ячейки? – спросил оперативник.

– У меня в сумочке, – ответила хозяйка квартиры. – С тех пор я так и ношу его с собой.

– Татьяна, в интересах следствия мне необходимо посмотреть содержимое ячейки. Может быть, это поможет раскрыть убийство вашего друга, – сказал капитан.

Девушка встала и подошла к дивану, на котором лежала сумочка. Вынув небольшой ключ, она положила его на журнальный столик перед милиционером…

Полтора часа спустя служащий банка «Санкт-Петербург» провел Ларина в помещение, где были расположены стальные ячейки. Оперативник открыл сейф. В прямоугольном металлическом ящике, принадлежавшем Пискареву, на стопке туго упакованных документов лежал пистолет Макарова, фотография которого была в кармане всплывшего в Мойке начальника охраны офиса ПСП.

19

Заместителем главного редактора газеты «Новая панорама» был мужчина средних лет с мощной головой, крупной фигурой и большой блестящей лысиной. Речь его была быстрой и остроумной. Звали мужчину Николай Бабенко.

Пару лет назад Бабенко приходил в Двенадцатое отделение милиции, когда писал статью о состоянии преступности в городе. А месяц назад Ларин встретил журналиста на улице, и тот оставил оперативнику свою визитку.

Капитан знал, что газета «Новая панорама» принадлежала партии «Российский центр» (ПРЦ), лидер которой Владимир Бурмистров был кандидатом в депутаты Государственной Думы и являлся конкурентом Артема Филиппова. Позвонив утром в редакцию, Ларин договорился о встрече с Бабенко в два часа дня.

Редакция «Новой панорамы» находилась в центре города на Малой Морской улице. В этом районе отсутствовал общественный транспорт. Ближайшая станция метро располагалась возле Сенной площади. Выйдя на улицу из подземки, Ларин зашагал по недавно выпавшему хрустящему снегу.

Стоял мягкий зимний день. Одинокие снежинки медленно плыли в морозном воздухе. Умиротворение, царившее в природе, передавалось прохожим, которые время от времени замедляли шаг, вдыхая свежий аромат февраля, чтобы потом, опустив взгляд под ноги, дальше спешить по делам.

Минут через пятнадцать Ларин подошел к трехэтажному особняку, где размещалась редакция. Это было здание, построенное в восьмидесятые годы девятнадцатого века. Ажурное лепное убранство украшало фасад. Мощные деревянные двери вели на мраморную лестницу с коваными перилами.

Когда-то здание принадлежало графу Еремею Каретину, чьи потомки владели им до семнадцатого года. У последнего Каретина во дворе здания имелся гараж, в котором стояли немецкие автомобили последних марок. По иронии судьбы их владелец тоже был депутатом Государственной Думы.

Потянув на себя тяжелую дверь, Ларин оказался в здании. Дореволюционный барский дух еще не до конца выветрился из просторного особняка. Вдохнув его, оперативник направился в кабинет Бабенко.

– Здравствуйте, Николай, – сказал капитан, войдя в небольшое помещение на втором этаже, где за столом сидел заместитель главного редактора.

Некогда широкий зал был разрезан деревянными перегородками на пеналы, в одном из которых работал Бабенко. На столе журналиста лежали стопки газет, стоял компьютер и валялись исписанные листы бумаги.

– Здравствуйте, Андрей, – ответил Бабенко.

Ларин оглядел кабинет, на стене которого висел

портрет Владимира Бурмистрова.

– Тесновато у вас, – улыбнулся оперативник.

– После победы на выборах собираемся присоединить себе соседнее здание, – сказал заместитель главного редактора.

– Для этого сначала надо победить.

– Совершенно верно, – согласился хозяин кабинета. – Присаживайтесь, Андрей.

Ларин сел напротив Бабенко.

– Итак, с чем пожаловали? – спросил журналист.

Оперативник вынул из сумки и положил на стол увесистую папку.

– Вы слышали об убийстве помощника председателя Партии Справедливости и Процветания Игоря Золотарева? – сказал он.

– Конечно. Филиппов все уши городу прожужжал убийствами людей из своей партии.

– Я занимаюсь расследованием этого дела.

– И каковы результаты?

– Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что в ходе расследования ко мне в руки попали весьма интересные документы, касающиеся деятельности Филиппова.

– Это связано с убийством Золотарева?

– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос. Скажу только, что напрямую – нет.

Ларин открыл лежащую на столе папку.

– Здесь собран компромат на Филиппова, связанный с его деятельностью за последние два года.

У Бабенко загорелись глаза.

– Любопытно, – сказал журналист.

– Более чем, – согласился оперативник. – Много интересного материала, связанного с финансовыми нарушениями в делах партии, но главное…

Капитан.сделал паузу.

– Что же главное? – спросил заместитель главного редактора.

– Свидетельства о тесных связях Филиппова с уголовным миром, – ответил милиционер.

– Я давно подозревал это, – произнес Бабенко.

– В своих выступлениях Филиппов постоянно говорит, что его партия самая честная в стране, не имеет преступных связей и существует на народные деньги, – сказал Ларин.

– Да, Филиппов любит порассуждать на эти темы.

– А документы в этой папке доказывают, что ПСП живет на деньги организованного преступного сообщества, которое хочет протащить во власть свою марионетку.

Бабенко благоговейно посмотрел на бумаги, принесенные оперативником.

– И вы предоставляете эти документы нам?

– Да, я хочу, чтобы они увидели свет.

– Вы прониклись идеями нашей партии?

– Увы, нет, – сказал милиционер. – Но обстоятельства сложились таким образом, что мы с вами временно стали союзниками. Поэтому передаю все это вашей газете.

Ларин подвинул папку Бабенко.

– Замечательно! – всплеснул руками журналист. – Думаю, следует отметить начало нашего союзничества посещением буфета.

– У вас есть буфет?

– Да, и если вы ничего не имеете против коньяка, предлагаю направиться туда.

Капитан улыбнулся:

– Против коньяка я ничего не имею.

20

Каникулы новосибирских студенток подошли к концу. Отдохнувшие и посвежевшие Лена, Надя и Вера собрались обратно за Уральский хребет. Впереди лежал четырехчасовой перелет на воздушном лайнере.

В пять часов милицейский автобус подъехал к гостинице. Ларин зашел в номер Лены. На полу в комнате лежал туго упакованный чемодан. Девушка, стоя в ванной перед зеркалом, наводила последние штрихи на лице.

– Здравствуйте, Лена, – сказал оперативник.

– Здравствуйте, Андрей, – ответила студентка. – Присядьте, я сейчас выйду.

– Нам нужно поторапливаться, самолет ждать не будет.

– Уже иду.

Лена вошла в комнату.

– Слушала сегодня прогноз погоды по телевизору, – сказала она. – У нас трескучие морозы.

– У нас тоже обещают похолодание.

– Ну ничего, до весны как-нибудь дотянем.

Поговорив о погоде, молодые люди спустились в вестибюль. Ларин донес до автобуса тяжеленный чемодан, набитый сувенирами из универмагов и подарками от Мухомора. Дукалис в это время доставил до машины вещи Нади, а Волков – Веры. Компания тронулась в сторону аэропорта.

– Не грустно уезжать? – спросил девушек Волков.

В ответ те пожали плечами и заулыбались.

– Хорошенького понемножку, – сказала Лена.

Миновав центр города, автобус выехал на Московский проспект и спустя пятнадцать минут оказался на шоссе, ведущем в аэропорт. Шофер Витя прибавил газу, и вскоре оперативники и студентки вошли в здание Аэровокзала.

Волков посмотрел на часы:

– До регистрации еще полчаса. Может, заглянем в буфет?

– Дельная мысль, – поддержал друга Дукалис.

– Пошли, – кивнул Ларин.

Компания зашла в буфет, где оперативники взяли бутылку коньяка и бутерброды с икрой.

– Ну и цены здесь, – проворчал Дукалис, отходя от стойки.

– Не мелочись, Толян, – сказал ему Волков.

– Гулять так гулять, – махнул рукой Ларин.

Когда рюмки были наполнены, возникла пауза.

– Кто скажет тост? – спросила Лена.

– Скажите вы, – ответил Ларин.

Подумав несколько секунд, девушка заговорила:

– Дорогие Андрей, Толя и Слава, полторы недели, проведенные с вами, пролетели как один день. Спасибо вам за все. Выпьем за вас. Пусть все ваши желания сбываются…

– А преступники ловятся, – подхватила Надя.

– И дружба крепнет, – произнесла Вера.

Петербуржцы и новосибирячки выпили.

– Теперь ваша очередь. Приезжайте в отпуск к нам, – сказала Лена.

– Обязательно, – согласился Ларин.

– А почему бы и нет? – отреагировал Дукалис.

– Если Юрий Саныч не будет возражать, непременно приедем, – сказал Волков.

По трансляции объявили о начале регистрации пассажиров на новосибирский рейс. Ларин наполнил рюмки.

– Ну, давайте на посошок, – улыбнулся милиционер.

21

Ларин отдал компрометирующие Филиппова материалы не только в газету «Новая панорама». Вскоре во все офисы конкурирующих с Филипповым кандидатов попали документы из папки оперативника. Появившись в печати, они произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Председатель Партии Справедливости и Процветания с треском проиграл состоявшиеся выборы и вследствие этого лишился депутатской неприкосновенности. У оперативников появилась возможность его арестовать. Впрочем, для Артема Филиппова арест стал не худшей развязкой разыгравшейся с ним драмы. Спонсоры лидера партии были полны решимости потребовать от председателя вернуть деньги, выделенные на его предвыборную борьбу.