— Господин капитан! Я протестую! Вы допускаете нечестность в игре. Вы делаете какие-то приемы, подтасовывающие естественный ход игры. По теории математической вероятности у вас просто не может быть такого количества выигрышей!

“Ишь ты как заголосил, — удивился про себя капктан Крон, — мы, видите ли, нечестно играем! А когда сам считывал наши карты, это было честно? Нет уж, дружок, как ты к нам, так и мы к тебе!”

— Позвольте, господин хрюндель, а что говорит теория вероятности о тех пяти циклах, когда вы регулярно подряд брали по три партий? Там тоже было не слишком чисто. Хорошо, что нам помогли вот эти народные талисманы. — И капитан Крон с совершенно издевательским выражением на лице постучал костяшками пальцев по кастрюле на голове Кену: — И к тому же у вас нет никаких серьезных подтверждений в нечестности нашей игры. Так что не продолжить ли нам эту партию?

— В таком случае, если вы не признаете нечестности своих: действий и не снимете для дальнейшей игры этого железа, я отказываюсь продолжать партию и платить деньги. Кроме того, но прибытию в ближайший порт я подам на вас в суд за мошенничество. Вот так!

Поверхность тела Том-Тома приобрела какой-то невиданный раньше землистый оттенок, разукрашенный бурыми пятнами. Это, наверное, произошло от волнения.

— Подавайте куда хотите. Все равно у вас нет никаких доказательств. А все причитающиеся деньги уже давно переведены на надежный счет нашим компьютером. — И капитан Крон кивнул на так и оставшуюся торчать в компьютере после проверки на финансовую состоятельность кредитную карточку, — Кстати, в крайнем случае мы можем показать на суде видеозапись всей этой игры. Поверьте, она все это время велась в таком ракурсе, что никто не сможет найти криминала в наших действиях. Так что не советую угрожать нам, если хочешь долететь целым до порта назначения…

Капитан Крон сознавал, что говорит уже излишне жестка, но злость на, этот кусок студня, что еще совсем недавно так беспардонно влезал им обоим в мозги, уже давно превысила прежнюю невинную затею просто немного обыграть в карты дурно пахнущего пассажира, чтобы тот в дальнейшем не так мозолил лаза в отсеке управления. Вместо безобидного пассажира этот экземпляр оказался довольно наглым типом. А таких капитан не любил и старался побыстрее поставить на место.

После ею жестких слов по телу пассажира пошли синеватые круги и поясок из щупалец пришел в лихорадочное движение.

— Это угроза физической расправы! Вы нарушаете несколько положений Устава космических сообщений! Я это так не оставлю? В следующий раз мы встретимся в суде! противно дребезжал в головах обоих космонавтов шамкающий голос Том-Тома, пока его обладатель пробирался к выходу из командного отсека.

—Давай, давай вали отсюда в свой изолятор, хоть вонять перестанет! — уже совсем нетактично напутствовал пассажира Кену.

И тут произошло что-то не вполне понятное Хрюндель на секунду остановился в проеме переходного люка, его макушка с сосредоточием нервных центров покрылась складками, выдавая большое внутреннее напряжение, и посредине зала возникло странное видение.Вначале перед глазами обоих опешивших приятелей на месте Том-Тома появился большой кукиш, а потом — проекция зарешеченного тюремного окна, за которым явно просматривались убитые горем физиономии обоих членов экипажа.

— Вот паразит, еще издевается, справившись с первым изумлением, пробормотал Крон, поспешно натягивая на голову проволочную корзину. Видение сразу исчезло. Приободрившийся капитан бойко подскочил к отверстию люка и бросил в след ковыляющему по коридору пассажиру: — И если ты еще будешь выделывать подобные фокусы, я, как капитан, ответственный за безопасность экипажа, буду вынужден высадить тебя на ближайшей необитаемой планете. Так что советую…

И капитан еще долго и пространно высказывал в гулкий туннель перехода все, что думает о таком неприятном пассажире, его ближайших и отдаленных родственниках во всех уголках необозримой Вселенной.

Оставшиеся пару недель перелета до космопорта Цейса экипаж транспортника “Трейл” провел в благодушном настроении. Тем более, что кругленькая сумма, выигранная у хрюнделя, вполне располагала к приятному расположению духа. Пассажир все это время не показывался из своего изолятора, что тоже вполне устраивало экипаж.

Сближение с космопортом и посадочные маневры прошли вполне благополучно, и скоро, подняв с площадки вокруг причального модуля тучу пыли, корабль уткнулся кормой в твердь гостеприимной планеты. Быстро выполнив причальные и таможенные формальности и прежде чем от транспортировать корабль к разгрузочному терминалу, экипаж поспешил избавиться от пассажира. На всякий случай сопровождающий его к выходу Кену водрузил на голову корзину для бумаг, и поэтому они не обменялись ни единым словом или впечатлением.

Скоро корабль был преяпровожден в ведение разгрузочной команды, и на несколько вожделенных дней экипаж был полностью свободен. Как всегда, впереди был салун старого добряка Гарри Шульца, а по соседству — непременный дом романтических встреч мамы Розы. Надо сказать что почти за год с их прежнего посещения местное правительство осознало, что несколько перегнуло палку в борьбе за незапятнанный моральный облик своих граждан. Тем более оказалось, что и казна чрезвычайно зависит от налоговых поступлений с оборота горячительного и иных небольших слабостей местных жителей. Поэтому во многих местах традиционного отдыха благопристойных граждан уже во всю торговали пивом, а по вечерам дозволялось принимать кое-что и покрепче.

Так что вечером оба приятеля основательно расположились в салуне у старины Шульца в компании таких же, как они, космических бродяг с отдаленных рудников и принялись делиться серьезными новостям и маловероятными байками со всех концов мироздания:

— Представляете парни, — выпучив уже слегка покрасневшие глаза, излагал какой-то абсолютно лысый старатель в потрепанном комбинезоне, — я не первый год работаю на разных молодых планетах с высокой сейсмической активностью и повидал всякое. Даже пережил знаменитое извержение вулкана на планете номер 3 у звезды ТР-12, которое полностью разрушило шахты и обогатительную фабрику компании “Никаро”… Вы, наверное, слышали об этом? — И он обвел пытливым взглядом окружающих. В ответ те недружнозакивали головами, вспоминая о знаменитой катастрофе. Рассказчик удовлетворился подобной поддержкой соседей и продолжил. — Но таких колебаний грунта еще никогда не встречал. Представляете — земля просто волнами скачет под ногами, как поверхность воды во время шторма? Основной генератор накрылся после первого толчка, здание полностью обесточилось и разгерметизировалось, а колебания грунта продолжаются с неменьшей силой… Вокруг тьма, холод! Мм даже поначалу решили, что нам хана…

— Да это еще что! — перебил его громадный дылда со свежим пунцовым шрамом через всю щеку, в который он ткнул пальцем. — Видишь это? Так вот, мы на своей планете у звездочки Т-12 сначала тихо ковыряли грунт, как и все, а потом обнаружили, что астероидный пояс вокруг соседней планетки состоит из глыб с вкраплениями почти чистой платины!.. Эдакие кусочки порой в два—три килограмма весом… Ну, мы, конечно, раскатали губы на скорую поживу. Хотя, конечно, и знали, что достать платину из пояса астероидов будет очень непросто. Но мы усилили противометеоритные экраны корабля, шестикратно продублировали основные его системы и сунулись сразу в самый центр пояса астероидов! Что там было — даже не передать словами… Я до сих пор удивляюсь, как мы вообще оттуда выбрались живыми. Но самое невероятное…

Но скоро голос и этого правдивого рассказчика утонул а общем пьяном гвалте, шипении крана, непрерывно исторгающего струи пенистого напитка и смачном бульканье его в десятках голодных глоток. Капитан Крон со своим вторым пилотом тоже сидели за одним из таких сдвинутых в длинный ряд столов, слушали и сами рассказывали одну на другой бесконечные байки, отхлебывали большими глотками пиво и были на самой вершине блаженства. В конце концов не всю же жизнь зарабатывать деньги грубым мужским трудом, временами надо уметь не менее по-мужски и расслабиться…

Неожиданно в помещении появились два полисмена в сумрачной черно-желтой форме. Оба явно находились при исполнении служебных обязанностей. Молча проследовав сквозь малость поутихший зал, они спросили что-то у бармена, тот показал пальцем на стол, где сидел экипаж “Трейла”. Служители закона оказались у столика и обвели холодными взглядами окружающих:

— Кто из нас экипаж транспортника “Трейл”, прибывшего сегодня утром?

— Ну вот я и он… — озадаченно ответил капитан Крон. — А что за проблемы? С таможенными делами у нас все в порядке, весь груз полностью задекларирован и досмотрен.

— Вы арестованы по обвинению в групповом изнасиловании вашего пассажира. Утром он сделал на вас заявление. Вам придется следовать за нами.

От неожиданности Кену громко икнул, а капитан Крон, не зная, что ответить, принялся хватать ртом воздух и наливаться пунцовой краской. Окружающие, кто пришибленно, кто со скабрезным выражением на лице вытягивали шеи то в сторону полисменов, то в сторону обвиняемых собутыльников. Видя, что шокированные новостью арестанты не собираются выполнять команду, старший полисмен с сержантскими нашивками шагнул к капитану, отстегивая от пояса наручники. Это движение наконец вывело капитана из состоянии легкого стопора, и к нему вернулся дар речи:

— Стон, стоп! Господин сержант, мы, конечно, уважаем закон. Только это какая-то ошибка! Давайте разберемся, ведь наш пассажир совсем другого биологического вида, с ним вообще ничего невозможно… ну, это сделать. Вы его сами-то видели?

— Нет, не видел, — насупился сержант, протягивая капитану Крону раскрытые наручники. — Да это и не мое дело. У меня есть постановление судьи, который разбирался с вашим потерпевшим. Раз судья решил, что изнасилование было возможно, значит, так оно и есть!

— Да когда я его впервые увидел, меня едва не стошнило! — уже приободрился капитан Крон. — Он же похож на помесь жирной свиньи с вонючей медузой! Похоже, что они вообще размножаются почкованием, там ему и засунуть-то некуда!

Последние слоев внесли всеобщее оживление среди окружающих работяг, и они одобрительно зашумели, поддерживая капитана. А полисмены явно не были готовы к таким следственным подробностям и потеряли былую угрюмую решительность.

— Ладно, — уже более примирительным тоном заявил полисмен. — Пошли к судье, у нет должен быть этот ваш потерпевший, там на месте во всем и разберетесь. Если вы не виновны, через час—два снова окажетесь здесь. Суд — дело правое!

И подчеркивая пафос последней фразы, полисмен поднял указательный палец и вытянулся почти по стойке “смирно”, как при церемонии приветствия флага. Друзьям ничего не оставалось как согласиться с подобной глубокомысленной фразой и отправиться к выходу в сопровождении полисменов. До самой двери их провожали сочувственные слова и взгляды присутствующих.

Здание суда находилось недалеко от салуна на той же главной улице городка и располагалось в двухэтажном мрачноватом здании с серыми колоннами по фасаду. Пока приятели шагали но пыльной улице, им удалось перекинуться несколькими фразами, и они решили, что озлобленный крупным проигрышем хрюндель решил отомстить им любым образом. А так как факт нечестной игры вряд ли был доказуем, тем более что закон ко всем участникам азартных игр относился без большого участия, то Том-Том решил ударить обидчиков с совсем неожиданной стороны и заявил об изнасиловании своей персоны. Что и говорить, обвинение было серьезным и грозило экипажу “Трейла” большими неприятностями.

Скоро обвиняемые в сопровождении конвоя дошли под своды здания суда. В зале судебных заседаний, обставленном старинной и скрипучей деревянной мебелью, которую из соображений престижа и солидности, везли во времена освоения дальних галактик через всю Вселенную только для официальных учреждений, обвиняемых за высокой кафедрой ждал судья в черной мантии и классическом парике, внизу расположились адвокат и несколько судебных чиновников, а на отдельной скамеечке — бесформенный Том-Том.

—Ага, вот и обвиняемые! — явно обрадовался заскучавший было судья. — Спасибо, сержант, за оперативную работу.

Судьей оказался не в меру располневший человечек неопределенного возраста с маленькими очками на широкощекой пунцовой мордашке. Говорил судья каким-то совершенно бабьим фальцетом и при этом старался иметь неприступный, холодно-официальный вид, Видимо, в этом городке не всегда удавалось найти дела, соразмерные по значимости его светлости, поэтому каждое серьезное судебное разбирательство было настоящим праздником в жизни Аверала Гайзера. Именно так звали судью.

Полисмены разместили обоих космонавтов за невысокой деревянной загородкой — видимо, скамье подсудимых. Когда они уселись на ней, судья громко откашлялся, поправил свою черную шапочку и обвел всех присутствующих немигающим взглядом. Можно было начинать разбирательство.

— Итак, здесь находятся капитан космического транспорта “Трейл” Крон и второй пилот Кену? — Судья вопросительно поверх очков взглянул на обоих приятелей.

— Абсолютно верно, ваша честь, — закивали те головами.

— Вы знакомы с этим, э-э-э… — судья несколько замялся, не зная какое определение лучше употребить в данном случае, — господином?

— Знакомы, — слово от лица экипажа по старшинству взял капитан Крон. — Он был нашим пассажиром на пути сюда.

— Отлично, — судья, даже откинулся на спинку кресла. Похоже, такой ответ полностью удовлетворил его. — В таком случае вы обвиняетесь в изнасиловании вашего пассажира. Вам есть что сказать в свою защиту или вам нужен адвокат?

— Нет, мы сами будем защищать себя и полностью отвергаем это нелепое обвинение. Голос капитана Крона прозвучал даже с некоей гордостью.

— Защита обвиняемыми самих себя допускается судебной процедурой, — одобрительно констатировал судья и продолжил уже более суровым тоном. — Значит, не признаетесь? Что у вас есть в свое оправдание?

Капитан Крон уже успел освоится в атмосфере судебного зала и теперь кипел от негодования и стремления восстановить справедливость. Поэтому его голос под сводами не слишком хорошо освещенного зала звучал почти торжественно.

— В свое оправдание у нас есть многое чего сказать. Но самое главное, — капитан даже сделал паузу, чтобы перевести дух и с пафосом изложить свой главный аргумент. — Ваша честь. посмотрите на это существо и скажите, что, кроме омерзения и чувства брезгливости, оно может вызвать? Как может человек в здравом уме и твердой памяти покуситься на акт половой любви с подобным чудовищем?

— Прошу не высказываться в адрес потерпевшего подобным образом! — запротестовал судья.

— Извините, ваша честь, — законопослушно согласился капитан Крон и продолжил с еще большим жаром, тыча пальцем в сторону хрюнделя: — Вы только посмотрите, господа, на формы этого обитателя далеких и чужих нам миров! Ведь в нем нет ничего подобного, что могло бы вызвать не только светлое чувство любовной страсти к прекрасному противоположному полу, но даже самое примитивное похотливое желание.

Критическая ситуация, в которой оказался капитан Крон, явно активизировала в нем красноречие и, наблюдая, как лицо многих присутствующих оттаивают от такой проникновенной тирады, подсудимый все более и более проникновенно вещал.

— Да и вообще неясно, к какому полу принадлежит что существо, и возможно ли в принципе с ним половое сношение. Если вас, господа, не убедит мои слова, я готов пойти на следственный эксперимент, чтобы практически доказать невозможность приписываемого нам преступления.

Капитан с удовольствием заметил, как при этих его словах у стоящего рядом полисмена зябко передернулись плечи. Видимо, тот представил, как будет проходить возможный эксперимент, и содрогнулся от ужаса. Капитан решил еще больше усилить торжество своей речи и повернулся к сторону хрюнделя. И тут же осекся от невероятной картины.

На месте бесформенного студенистообразного тела сидела прекрасная обнаженная девушка с пышными светлыми волосами. От неожиданности глаза капитана полезли на лоб, и только через несколько секунд легкое подрагивание силуэта незнакомки выдало наведенную телепатическим образом картинку, и Крон сумел окончательно прийти в себя. Он яростно обвел взглядом всех окружающих и обнаружил, что те совершенно обалдело смотрят на невероятное видение, а у судьи даже с носа свалились очки.

— Не верьте ему! Господин судья, это блеф, это мираж! — почти сорвался на визг капитан Крон. — Он и у нас на корабле такие штучки выделывал, а когда мы его доставили на место — вот так решил отомстить нам и подставил под статью! Это провокация! Надувательство!..

Присутствующие уже тоже понемногу начали приходить в себя, но зато и прекрасная девушка на месте инопланетянина шевельнулась, приняла еще более обольстительную позу, и в головах всех окружающих затрепетал немного картавый голосок:

— Ах, господа, вы же видите — я так беззащитна и застенчива, а эти два мужлана, с которыми я провела три недели в тесном корабле, принуждали меня к таким мерзким вещам, что об этом говорить просто невозможно. Ах, ах…

— Господа, не слушайте вы этот змея!!! — взвыл капитан Крон, потрясая кулаками. — Это дьявольское наваждение, и все мы попали под его воздействие. Надо немедленно прервать судебное заседание и принять необходимые меры предосторожности!

Судья недоуменно то надевал очки, таращась на прекрасное видение, то стаскивал их с носа и принимался усиленно протирать носовым платком и одновременно прислушиваться к переполоху в зале заседаний. Судейские чиновники и полисмены совсем растерялись и совершенно затравленно озирались по сторонам, не зная, что же им делать.

И тут капитан Крон понял, что единственно правильное ему надо совершить в данном случае. Подобная галлюцинация может существовать только в зрительных образах и совершенно однозначно проявит свою иллюзорную природу в настоящем действии. Поэтому капитан Крон одним прыжком перемахнул через загородку скамьи подсудимых и ринулся к обольстительному видению. Он нырнул в клубящийся причудливыми формами мираж, оказался нес к носу с напряженно замершим хрюнделем и со всего маху ринулся на него. Толчок получился мягким, словно капитан шлепнулся о большую горячую перину, и оба неприятеля покатились на пол.

Кену обалдело наблюдал, как его капитан нырнул куда-то между ног томной блондинки и почти тут же ее образ померк, и на этом месте сначала возникло смутное изображение быстро перетасовываемой колоды карт, потом совсем уже раскачивающийся большой образ неясного человеческого лица, а потом видения в середине комнаты совсем исчезли, открыв двух сцепившихся в яростной борьбе представителей разумных космических рас. Капитан Крон со всего маху колотил недруга кулаками по пухлому туловищу, сыпля при этом нечленораздельными проклятиями, а хрюндель обхватил того всеми полутора дюжинами коротких щупалец и явно старался подобраться к горлу человека.

Наконец пришедшие в себя полисмены и судейские чины спохватились и растащили драчунов в разные стороны. Капитан Крон еще долго сыпал в адрес инопланетянина самыми последними словами, а над взбешенным хрюнделем в ответ распалившемуся капитану мелькали самые невероятные и оскорбительные образы, из которых кукиши, голые обезьяньи задницы и козлиные морды были самыми невинными картинками. И при этом любая смена кадров такого невероятного фильма сопровождалась разъяренным хрюканьем и карканьем Том-Тома: “Сам такой!”, “Чтоб у тебя выросла такая рожа” и т.д.

Самым последним из всех присутствующих пришел в себя судья и отчаянно зазвонил в колокольчик.

—Это что еще за дебош! Да я вас обоих за одну решетку упрячу только за неуважение к суду, дикари несчастные! Прекратить немедленно! — И судья яростно потрясал в воздухе колокольцем, требуя немедленной тишины и уважения к своей персоне.

Наконец в судейской зале воцарился относительный покой и порядок. Все взгляды постепенно обратились к возвышающейся в благородном гневе над судейским столом фигуре Аверала Гайзера. Выждав солидную паузу, законник величественным жестом водрузил на нос очки и, чеканя каждое слово, дребезжащим фальцетом изрек:

— Ввиду безобразного дебоша, учиненного в здании суда этими двумя господами, прерываю судебное заседание до следующего дня, а обоим буянам назначаю меру административного наказания в виде трех суток ареста с содержанием под стражей.

Судья взглянул на висящий рядом календарь и уточнил:

— Сегодня пятница, как раз до следующего понедельника. Господин сержант, прошу увести задержанных.

Полицейские резво принялись выполнять указание, и не успел капитан Крон прийти в себя от потасовки, как его уже куда-то поволокли из судебного зала по темному коридорчику, и скоро он оказался на холодном полу в конуре с невысоким потолком и грубой решеткой вместо передней стенки. В противоположном углу тесного помещения усиленно пыхтел и отдувался хрюндель. Капитан Крон вскочил и бросился к гремящему ключами у решетчатой двери полицейскому:

— Эй! Вы что, оставляете меня вместе с этой образиной?

— Ничего, — пробурчал полисмен, щелкая замком. — За пару суток здесь вы окончательно выясните отношения. Как раз к следующему заседанию в суде будете в норме.

Капитан Крон высказал в спину удаляющемуся полисмену все, что о нем думает, и устало осел на узкие тюремные нары. Впереди были долгие три дня ареста…

Через минуту у капитана от неудобной позы заболела спина, и он, меняя положение, мельком взглянул на хрюнделя. Тот понуро угнездился на краю своей койки и, казалось, совершенно не замечал недавнего противника…

“Черт, — пробормотал себе под нос капитан Крон, — как же вместе с этим боровом сидеть три дня? Даже серьезно обдумать положение не удастся…” Перспектива что три дня подряд все его мысли будут прослушиваться хрюнделем совсем не радовала капитана. Когда ой второй раз украдкой взглянул на сокамерника, то отметил, что поверхность кожных покровов того в районе чувствительных центров на макушке пульсирует мелкой рябыо, выдавая напряженную работу телепатических центров. А совсем не думать о своем нелепом положении у капитана не получалось, и он все больше и больше злился на судью, на соседа по камере, на себя я вообще на весь свет вместе взятый. Где-то через полчаса вовсе отчаявшись победить в изматывающей борьбе свой думающий исключительно о настоящем затруднительном положении мозг капитан Крои решил принять какую-то радикальную меру по его усмирению. Спиртного, наркотиков или чего-то другого подобного под рукой совсем не было, поэтому приходилось рассчитывать исключительно на свои внутренние резервы. И тут капитан Крон припомнил уроки саморегуляции, преподаваемые как один из дополнительных предметов на курсах профессиональной переподготовки пилотов космических кораблей. Тогда инструктор говорил, что одним из наиболее быстрых и легких методов концентрации является речевая медитация на каком-либо звуковом сочетании — мантре, фразе или даже, песне. “Отлично! Песня — лучшее, что можно придумать в моем случае”, — обрадовался капитан Крои и тут же вполголоса затянул первую попавшуюся на язык старинную песню о том, что:

Потом были бесшабашные частушки из фольклора арестантов с урановых копей:

Где-то на третьей песне капитан неожиданно осознал, что его подавленное состояние куда-то улетучилось, прежние навязчивые мысли о недавних событиях уже не заполняют голову, а сам он с явным удовольствием почти горланит слова очередного разухабистого куплета.

Через некоторое время, не переставая выводить проникновенную балладу о том, как бывалого звездного пилота полюбила простая девушка-туземка из племени трехногих головастиков с далекой планеты Юм капитан Крон украдкой глянул на хрюнделя. Внешний вид того был явно не самый лучший, макушка накрылась темными пятнами точно так же, как во время карточной игры на корабле в момент, когда хрюндель потерял возможность телепатически контролировать экипаж. Ободренный этим, капитан еще решительнее принялся горланить очередную песню.

А тем временем выпущенный под залог в тысячу кредиток до следующего судебного заседания Кену не терял времени даром и буквально через несколько часов нашел на Цейсе медика, время от времени исполняющего обязанности судебно-медицинского эксперта по поручениям местных органов охраны порядка. Им оказался сухопарый сутулый дядя с желтыми прокуренными кубами и немигающими такими же желтоватыми глазами. Весь его облик говорил о приверженности к медицинскому спирту и иным непременным атрибутам профессии. Оба выходных дня Кену без устали поил эскулапа неразбавленным виски и втолковывал, как нужно провести следственный эксперимент, от которого, как без устали повторял Кену, зависит честь и достоинство всей человеческой расы.

— Ты только пойми, доктор Меклер, — шипел прямо в отверстие докторского уха, из которого щетиной перли жесткие волосы, сам уже изрядно пьяный Кену, — если у этой свинюки пройдет подобный номер, то у каждой поганой твари с любого конца Вселенной появится соблазн обвинить любого нашего пилота в изнасиловании, а экспертная практика совсем не готова на фактах подтвердить — так это на самом деле или нет!?. И если ты, не сумеешь пресечь в самом зародыше эту скверну, тогда на род человеческий непременно обрушатся самые неисчислимые беды и напасти.

И чтобы придать весомость этим своим словам, он и конце фразы поднял выписывающий в пространстве неверные круги указательный палец.

— Научно р-р-рассуж-ждаешь! — активно закивал в ответ доктор Меклер. — Не дадим посрамить род человеческий всяким там уродцам… Так, говоришь, надо э-э-э… подтвердить факт дефлорации какой-то шестиногой скотины?

— Да нет, наоборот! — взвыл от такой непонятливости доктора второй пилот “Трейла”. — Наоборот, засвидетельствовать техническую невозможность самого процесса сношения двух разных биологических видов. Понял?!!

— А-а… Ясно, — потряс головой, доктор. — Так бы сразу и сказал… Все сделаем в лучшем виде — у меня богатый опыт. Вот я тебе расскажу один оригинальный случай из практики… Как-то вызывают меня ночью в полицейский участок. А там фараоны поймали двух каких-то козлов рогатых с транзитного рейса. Те занимались чем-то непонятным в кустах у общественного сортира, ну и копы решили позвать меня для прояснения обстановки… — Меклер пьяно хихикнул и потребовал налить себе для ясности мышления.

Оба загулявших собрата по помутненному разуму выпили и снова принялись то слушать, то перебивать друг друга под методичное звяканье стаканов.

Вечером в субботу Кену пришел в отделение полиции и настоял у дежурного полисмена на свидании с командиром экипажа. Констебль, гремя громадной связкой ключей и недовольно ворча под нос, скоро вывел в помещение участка капитана Крона и заявил, что в их распоряжении десять минут и что если разговор будет содержать неуважительные к власти и полиции обороты, то он добавит арестованному еще пару дней содержания под стражей. Кену заверил полисмена, что разговор будет пристойнее, чем воскресная проповедь в храме и принялся вполголоса рассказывать капитану о своей договоренности с доктором.

— Главное, чтобы ему удалось убедить судью пойти на следственный эксперимент. А то что судья обратится на помощью эксперта в таком необычном деле — в этом доктор не сомневается. Так вот, после этого главное дело будет за тобой.

— А что я там должен буду делать? — немного неуверенно спросил капитан Крон.

— Как что? В так сказать натуральную величину показать, что совокупляться с этим боровом нет технической возможности. Ну, попытайся для пущей убедительности взобраться на него или постараться разыскать там у него ноги

— До ты что? Чтоб я с этой свиньей… — уже не па шутку обозлился капитан Крон. — И вообще! Почему я? Может, тебе самому попробовать?

— Да не шуми ты так… — зашипел на капитана Кену, вполоборота оглядываясь на торчащего за своей загородкой констебля. Все-таки это лучше сделать тебе. Во-первых, ты главный в экипаже и тебе по должности положено выручать и себя, и меня. А во-вторых, я уже сделал первую половину дела и уже обо всем договорился с доктором. Тебе только остается выполнить чисто техническую работу. Не все же дерьма только мне разгребать?

— Ладно, чрт с тобой, — примирительно проворчал командир экипажа. — С такими помощниками, чувствую, придется не только заниматься сексом с жуткими созданиями, но и совершать вообще Бог знает что…

— Ну вот и отлично, — довольно потер руки Кену. — Теперь главное, чтобы наш доктор не проспал в понедельник на судебное заседание от ежевечернего виски, а судью не прошиб понос после воскресного пудинги. Судя по его брюху, он им явно злоупотребляет.

— Ладно, кончай трепаться, — поднялся со своего стула капитан Крон, — а то похоже наше свидание уже кончается.

И действительно констебль, гремя ключами, объявил, что время их свидания уже завершено, и арестованному пора возвращаться в карцер.

Утром в понедельник, как и рассчитывал Кену, судья для прояснения обстоятельств дела назначил следственный эксперимент. Доктор Меклер, несмотря на предыдущие неблагоприятные для здоровья и самочувствия дни, как главная фигура такого ответственного дела был сосредоточен и пунктуален. В зале суда собралось несколько судебных чинов, “потерпевший” и обвиняемые. По настоянию подговоренного Кену доктора эксперимент проводился в пределах большой клети, затянутой тонкой металлической сеткой для исключения телепатического воздействия потерпевшего на окружающих. Когда капитан Крон наконец понял, что ему нужно попытаться сделать, он даже немного опешил, и когда, неуверенно подойдя к инопланетянину, постарался расстегнуть брюки, то совсем растерялся. Но тут его выручил доктор Меклер.