Сын цирка

Именно тогда в палате госпиталя для детей-калек, доктору Дарувалле выпала возможность познакомиться с Вайнодом как с будущим героем легенд, связанных с вождением автомобиля. Мог ли он подумать, что в Бомбее станет явью фантастическая история о карлике, управляющим шикарным лимузином. Конечно, чтобы сказка стала реальностью, потребовалось немало времени. Дипа также перестала выступать, но не порвала связи с цирком. Их сын, когда вырос, даже не помышлял уйти оттуда. Итак, будущие изменения в судьбах этих людей оказались связаны с тем, что доктор Дарувалла решил собрать для исследований кровь карликов.

3. НАСТОЯЩИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

Миссис Догар напоминает Фаруку кого-то

В течение последующих пятнадцати лет доктору становилось легче на душе, когда он вспоминал эпизод с падением Дипы в страховочную сетку. Разумеется, это было совершенно неординарное событие. Столь же невероятным было удивление доктора, узнавшего, что в Бомбее Вайнод стал легендарным водителем лимузина. Когда карлик только осваивал управление машиной, никому бы и в голову не пришло, что он сядет за руль дорогой машины. И никакой фантаст не мог додуматься до того, что Вайнод станет владельцем автомобильной компании. Однако это случилось — бывший клоун оказался владельцем примерно десятка машин, среди которых не было «мерседесов». На одном «мерседесе» карлик ездил сам, используя ручное управление.

Вайнод получал умеренные доходы от компании, предоставлявших услуги частных такси. В Бомбее машины называли «роскошными», однако в нескольких подержанных автомобилях, которые карлик купил на деньги, занятые у доктора Даруваллы, не было ничего «роскошного». Причина становления Вайнода легендарной личностью не зависела ни от количества, ни от качества легковых машин его компании, явно не дотягивавших до дорогих моделей. Причиной был знаменитый клиент Вайнода — актер с невероятным именем Инспектор Дхар, временами живший в Бомбее.

Карлик так и не смог отряхнуть прах цирка со своих ног, и этим обязан был своему сыну, уже превратившемуся в подростка. Как всякого человека в подобном возрасте Шивайи терзала жажда постоянной смены желаний, причем самых противоположных. Если бы его отец остался в цирке, настырный и противоречивый мальчишка мог выбрать себе профессию водителя такси в Бомбее, ненавидя саму мысль о том, чтобы работать карликом-клоуном. Но оттого, что отец предпринял попытку основать дело с использованием личных такси и избежал ежедневного риска в цирке «Большой Голубой Нил», его сын преисполнился решимостью стать клоуном. Дипе приходилось часто сопровождать сына во время гастролей по штатам

Гуджарат и Махараштра, в то время как ее муж посвящал себя проблемам ведения бизнеса в Бомбее.

За все пятнадцать лет карлик так и не научил жену водить машину. После неудачного падения Дипа уже не выступала, в цирке ей платили за подготовку детей к выполнению акробатических номеров. Шивайи осваивал тайны клоунского мастерства, его мать тренировала девочек для номера «женщина-змея». Когда Вайнод ощущал, что ему не хватает жены и сына, он возвращался в цирк и обучал молодых клоунов, в том числе и Шивайи.

Вообще-то клоуны учатся на собственном трагическом опыте: их сбрасывают с досок слоны, за ними гоняются обезьяны, их толкают медведи. Конечно, есть навыки, требующие тренировки — любой клоун должен уметь прыгать с падающего велосипеда, накладывать на лицо грим, иметь хорошую координацию движений и правильно падать. Вайноду казалось, что в «Большом Голубом Ниле» это было главное — научиться падать.

В то время, пока карлик гастролировал с цирком, его предприятие в Бомбее несло убытки, и Вайнод возвращался в город. Он так и жил в разных местах, разъезжая с цирком и возвращаясь в Бомбей, поэтому доктору казалось, что Вайнод попал в ловушку постоянно сменяющих друг друга клоунских номеров — в цирке и в жизни. Приезжая в Индию, Дарувалла всякий раз не знал, где ему искать своего бывшего пациента. Что оставалось постоянным, так это привычка мысленно возвращаться в ту далекую ночь, когда доктор ткнулся носом в лобковую кость Дилы. Яркие блестки на плотной, облегающей майке актрисы, мгновенно смутивший его возбуждающий аромат женщины оказались самыми стойкими впечатлениями о цирке. К ним доктор обычно прибегал, когда случалось что-либо неприятное в жизни.

Сейчас Дарувалла вдруг обнаружил, что за все пятнадцать лет Вайнод не дал ему ни одной пробирки своей крови. Дарувалле удалось взять пробу крови почти у всех клоунов, работавших в цирках штата Гуджарат и Махараштра, но он не выпросил ни капли у Вайнода. Эта мысль неприятно его поразила, и все же доктор предпочел задержаться на ней, только бы не думать о другой, недавно возникшей более неприятной проблеме.

Доктор Дарувалла был труслив. Хотя мистер Лал на поле для гольфа «упал мимо сетки», не это мешало ему сообщить неприятное известие Инспектору Дхару. Он просто-напросто боялся.

Обычно Дарувалла, чувствуя внутреннее беспокойство, вымученно шутил, на что Инспектор Дхар тоже «характерно» молчал, словно в своих фильмах. Актер знал, что доктору нравился мистер Лал и что его юмор говорит о том, что таким образом он пытается избежать неприятностей. Актер уже прослушал немало вариантов шутки о том, что смерть мистера Лала нанесла новый удар по традициям клана Парси, что грифы-стервятники бросили этнических персов в Башнях Безмолвия и прилетели к мистеру Лалу на поле для игры в гольф. Фарук находил мрачный юмор в том, что представлял себе негодование ревностных последователей Зороастра: мертвый игрок в гольф отвлек от священных обязанностей всю стаю стервятников. Доктор Дарувалла хотел даже спросить старшего официанта Сетну о его отношении к случившемуся.

Старый официант в течение всего ленча проявлял недовольство, но не из-за нарушения традиций, а из-за того, что ему не нравилось поведение миссис Догар.

Непонятно почему за столом она села таким образом, чтобы иметь возможность глазеть на Инспектора Дхара, который ни разу не ответил на ее взгляд. Доктор предположил, что, как и множество других нескромных женщин, миссис Догар пыталась заинтересовать собой актера. Дарувалла знал, сколь бесполезны подобные попытки. Ему хотелось остановить женщину, тем более, что вторая миссис Догар даже отодвинулась от стола, чтобы был виден ее пупок сквозь яркие тона полупрозрачного сари. Пупок уставился на Инспектора Дхара, подобно единственному решительному глазу. Хотя актер не заметил наступательных действий миссис Догар, Дарувалла старался не смотреть в ее сторону.

Как это неприлично для замужней женщины средних лет! Дарувалла прикинул, что Догар уже пятьдесят, однако она еще так привлекательна, что Фарук с трудом отводил от нее взгляд. Дарувалла не мог бы сказать, что именно привлекало его в этой даме. Руки у нее казались длинными и мускулистыми, в худом лице с резкими чертами читался какой-то наглый вызов, свойственный уверенным в себе мужчинам. Без сомнения, грудь ее имела внушительные размеры, а попка выпирала из-под сари и казалась непривычно упругой для женщин ее возраста. Талия хорошо просматривалась, пупок усиливал приятное впечатление, которое она производила в своем ярком сари. Портили общую картину слишком высокий рост и развитые плечи. Большие ее руки не находили себе места. Женщина не выпускала серебряного ножа и вилки, играя ими, как скучающий ребенок.

Дарувалла увидел голую ступню миссис Догар. Должно быть она сбросила обувь под столом. Доктор заметил, что ступня женщины искривлена, тонкая золотая цепочка свисает с полной коленки, а широкое золотое кольцо на другой ноге болтается, как на когтистой лапе птицы.

Может быть, миссис Догар привлекла внимание доктора тем, что кого-то ему напоминала. Но он не мог вспомнить, кто бы это мог быть. Какая-нибудь давняя кинозвезда? Или он видел эту женщину совсем юной? Он ведь лечил много детей. Хотя нет, она лет на шесть-семь моложе его и в прошлом они могли вместе играть.

— Если бы со стороны ты увидел, как смотришь на эту женщину, то, думаю, сильно бы смутился, — внезапно прервал его рассуждения голос Дхара.

— А сам-то! Лучше бы ты увидел себя со стороны! — Дарувалла имел привычку резко менять тему разговора, когда его что-нибудь смущало. — Ты выглядишь, как поганый полицейский инспектор, как настоящий ублюдок, — добавил он.

Дхара раздражал акцент, с каким доктор выстрелил эту тираду. Акцент и интонация не напоминали никакого варианта английского, не было и намека на мелодичность хинди. Слова звучали фальшиво, будто на индийский вариант английского языка наложился особенный колорит типичного британского говора. Обычно так говорят молодые выпускники колледжей, работающие консультантами по продовольствию и напиткам в фирме «Тадж» или техническими директорами фирмы «Британия бисквите». Дхар знал, что подобный акцент появлялся у доктора в Канаде, но он никогда не говорил так в Бомбее.

— Какой слух обо мне будем распускать сегодня? Может, мне заорать на тебя по хинди? Или для скандала более подходит английский? — тихо поинтересовался Инспектор Дхар, обращаясь к своему взволнованному компаньону.

Злобный тон и усмешка актера неприятно поразили доктора. А ведь он их сам создал, такого киногероя, которого возненавидели жители Бомбея. Тайный сочинитель сценариев не знал, что еще может сотворить его персонаж, но не показывал своих опасений, демонстрируя дружеские чувства к Дхару как публично, так и в частной беседе без свидетелей.

Но сейчас язвительность и злобность актера его задели, хотя он по-прежнему видел перед собой привлекательное лицо молодого друга — Дхар перевел свою усмешку в некое подобие улыбки. Со странным выражением лица доктор схватил актера за руку, испугав этим наблюдательного официанта, чей рабочий день начался битвой с изгадившей скатерть вороны.

— Извини, мне очень жаль тебя, мой мальчик, — прошептал доктор на безукоризненном английском языке.

— Не надо жалости. — Улыбка Инспектора Дхара снова превратилась в усмешку, когда он освободил свою руку от твердой хватки доктора.

«Самое время сказать ему сейчас», — подумал доктор, но так и не осмелился, поскольку не знал, с чего начать.

Так они молча сидели, попивая чай с конфетами, когда настоящий полицейский приблизился к их столу. Доктора и актера уже допрашивал дежурный офицер отделения полиции района Тардео, фамилию которого они не запомнили, так как он не произвел на них никакого впечатления. Тот инспектор приехал на двух джипах с кучей помощников и констеблей, и доктор подумал, что для смерти одного игрока в гольф внимания явно многовато. Инспектор держался вкрадчиво и снисходительно с Дхаром и раболепствовал перед доктором Даруваллой.

— Надеюсь, вы простите меня за назойливость, доктор, — начал дежурный офицер на плохом английском. — Извините, что отнимаю ваше время, сэр, — обратился он к Дхару, который ответил ему на хинди.

— Вы не осматривать тело, доктор? — полицейский продолжал говорить на своем ломаном английском.

— Конечно, нет, — пожал плечами Дарувалла.

— А вы никогда не трогаете тело, сэр? — спросил дежурный офицер известного киноактера.

— Моя не трогала его, — в тон ему ответил Дхар.

Грубые башмаки инспектора, когда он уходил, громко стучали по полу столовой клуба Дакуорт, что вызвало вполне естественное недовольство старшего официанта Сетны. Несомненно не одобрил он и внешнего вида дежурного офицера полиции. Его рубашка цвета хаки хранила все следы недавнего ленча, а на грязноватом воротничке неряхи красовалось оранжевато-желтое пятнышко от съеденного плода турмерики.

Полицейский инспектор, подходивший к столу джентльменов в Дамском саду, был более высокого звания, по-видимому, заместитель комиссара полиции, и выглядел совсем по-другому. Наметанный глаз Фарука моментально определил, что их будет допрашивать заместитель комиссара криминального отдела штаба полиции района Крауфорд Маркет. Вряд ли он ошибался в своем предположении, поскольку сценарии потребовали от него знания многих тонкостей жизни полиции, — в этом плане до сих пор нареканий у него не было.

— И это все из-за одного игрока в гольф? — прошептал Инспектор Дхар в ухо доктору.

Неподходящий объект для насмешек

В последней серии его полицейского киносериала называлась официальная зарплата полицейского инспектора в Бомбее — 2500-3000 рупий, что примерно соответствует ста долларам. Продвижение на вышестоящую должность требует взятки. В отделе особо опасных преступлений за подношение руководству в размере 75-200 тысяч рупий (это менее семи тысяч долларов) инспектор может получить должность, приносящую ему в год 300-400 тысяч рупий (примерно 15 тысяч долларов). Каким же образом, получая лишь три тысячи рупий в месяц, инспектор может собрать 100 тысяч рупий, необходимых для взятки? По сюжету фильма особенно лживый и продажный полицейский инспектор получает требуемую сумму, выступая одновременно в качестве сводника и владельца публичного дома на Фолкленд-роуд, где роль проституток выполняли евнухи-трансвеститы.

Судя по едкой улыбке на лице второго полицейского, приближавшегося к столу доктора Даруваллы и

Инспектора Дхара, полиция Бомбея пришла в ярость. Сообщество городских проституток негодовало не в меньшей степени, поскольку имело для этого веские основания — тот же последний фильм «Инспектор Дхар и убийца девушек из клетки». Так называли самых низкооплачиваемых проституток Бомбея. В фильме убийца, прикончив очередную «девушку из клетки», рисовал на ее голом животе веселого слоника. К несчастью, ситуация повторилась, но уже не на экране, а в жизни. Теперь реальный, а не вымышленный убийца рисовал на животе погибших «девушек из клетки» веселого слоника. Все работающие в поте лица шлюхи из района красных фонарей на Фолкленд-роуд, Гранд-роуд, из борделей Каматипура выражали сильное желание убить Инспектора Дхара.

Волнение охватило и евнухов-трансвеститов. Именно один из них в фильме и оказался убийцей, рисовавшим слоников, что чувствительно задело евнухов-трансвеститов — не все из них занимались продажной любовью. Никогда в истории Индии евнухи не выступали в роли платных убийц.

Людей подобного «среднего рода» называли в стране «хиджры», что в переводе с урду означает гермафродит, однако эти существа не являются ими с рождения. Таких людей лишают их мужских достоинств, поэтому более правильно говорить о них как о евнухах. Кроме того, хиджры имеют отношение к культу матери-богини Бахучара Мата. Посвященные ей, они приобретают власть либо благословлять, либо проклинать людей, будучи нейтральными, не принадлежа ни к мужчинам, ни к женщинам. Традиционно хиджры зарабатывают на жизнь подаянием, либо выступая с танцами и песнями на свадьбах и праздниках. Больше всего евнухи зарабатывают, благословляя новорожденных младенцев, особенно мальчиков.

Обычно хиджры одеваются, как женщины, и ведут себя совершенно как женщины, только более грубо и раскованно. Они бесстыдно флиртуют, раскрывают интимные части своего тела самым безобразным образом, какой индийская женщина никогда себе не позволит. Хиджры особенно не стараются походить на женщин, не принимают гормональных препаратов, препятствующих росту волос, а некоторые забывают побриться, поэтому нередко можно увидеть «женщину» с бородой, которую не брили несколько дней. Бывают случаи, что когда хиджру оскорбляют или выводят из терпения, он бесстыдно поднимает подол женского платья, показывая свой изувеченный член. Так же реагируют хиджры на обидные выпады при встрече с теми индийцами, которые подчинились влиянию западной цивилизации и вышучивают веру в «священную» способность евнухов благословлять или проклинать человека.

Сочиняя сценарий последнего фильма, доктор Дарувалла меньше всего хотел задеть или оскорбить хиджр, которых в Бомбее насчитывалось до пяти тысяч. У него, как у врача-хирурга, было свое отношение к этому явлению. Он считал такой способ лишения половых органов совершенно варварским, как и то, что операции по изменению пола и кастрации, в Индии запрещенные, осуществляют хиджры. Во время экзекуции пациенту дают изображение матери-богини Бахучара Мата и велят кусать свои волосы, поскольку иные средства обезболивания отсутствуют, хотя человеку дают успокоительное в виде алкоголя или опиума. Выступающий в роли хирурга хиджра, не имеющий никаких медицинских навыков, обвязывает тесемкой член и мошонку пациента, чтобы отрезать их одним ударом. После процедуры кровь не останавливают, считая, что мужской род человека должен вытечь из него вместе с кровью. Швы не накладывают, а кровоточащую рану обрабатывают горячим маслом. После того, как разрез начинает заживать, мочеиспускательный канал оставляют открытым, делая постоянные проколы в этом месте. Образовавшийся шрам по виду напоминает влагалище.

Хиджры не только трансвеститы, общеизвестно их презрительное отношение к педерастам, которые ходят в женских платьях, но не претерпевают оперативного вмешательства. И стоят они дешевле. По законам иерархии, существующим в сообществе проституток, хиджры ценятся гораздо дороже, что всегда удивляло доктора Даруваллу. Он знал, что в прошлом уже шли дебаты по поводу того, являются ли хиджры гомосексуалистами. Те, кто говорили «да», приводили в пример факты, когда в публичных домах их использовали именно таким образом. Кроме того, у подростков-хиджр бывали гомосексуальные контакты и тогда, когда у них еще не отрезали половой член.

Дарувалла полагал, что многие индийцы предпочитали проституток-хиджр, поскольку те больше походили на женщин, чем настоящие индианки, и в постели были намного смелее, используя свое отверстие, весьма напоминающее влагалище.

Если хиджры являлись гомосексуалистами, тогда зачем они отрезали половой член? Хотя многие клиенты борделей и были гомосексуалистами, не каждый из них посещал такие увеселительные заведения, чтобы получить удовольствие с хиджрой в положении сзади. В этом Дарувалла не сомневался. Что бы ни говорили или ни думали о хиджрах, они все же составляли третий пол, то есть казались людьми третьего пола. С течением времени в Бомбее все меньше хиджр могли зарабатывать на жизнь благословением или прося милостыню, все больше евнухов-трансвеститов становились проститутками.

Что же все-таки заставило Даруваллу сделать такой выбор? Хиджра — платный убийца и злодей, рисующий веселых слоников на животе жертвы? Теперь, когда настоящий убийца вошел в роль киноперсонажа, действуя по схеме фильма, доктор по-настоящему втянул Инспектора Дхара в неприятности. Речь шла уже не о ненависти к нему — проститутки-хиджры не только хотели убить Дхара, но вначале они желали сравнять его с собой.

— Они хотят отрезать у тебя член и яйца, мой дорогой мальчик. Будь осторожен, когда ходишь по городу, — предупреждал доктор своего любимца.

— Да что вы говорите! — ответил Дхар с сарказмом, в полном соответствии со своей ролью. Эти слова зрители по одному разу неизбежно слышали в каждой серии.

Появление настоящего полицейского среди добропорядочных членов клуба Дакуорт выглядело довольно прозаично по сравнению с сильнейшим скандалом, вызванным последним кинофильмом про Инспектора Дхара. Не может быть никаких сомнений в том, что хиджры-проститутки не убивали мистера Лала! Не было никаких признаков того, что тело сексуально осквернено. Не могли же хиджры по ошибке принять старого мистера Лала за Инспектора Дхара — тот никогда не играл в гольф.

Настоящий детектив за работой

Как и предположил Дарувалла, детектив Пател занимал должность заместителя комиссара полиции отдела тяжких преступлений штаба полиции района Крауфорд Маркет, а не служил в ближайшем отделении полиции района Тардео. Видимо, нашлись улики, которые оказались настолько серьезными, чтобы такое значительное лицо в полиции заинтересовалось смертью несчастного игрока в гольф. Трудно было сказать, что привлекло его в этом деле, а сам представитель закона не изъявил желания прояснить ситуацию.

На вид полицейскому чину было лет сорок пять. Он производил приятное впечатление. Лицо у него выглядело бы миловидным, если бы не некоторая угловатость и выступающие скулы. Настороженный взгляд, осторожная, неспешная интонация, казалось, свидетельствовали о характере этого человека.

— Пожалуйста, извините меня, доктор и Инспектор Дхар. Кто из вас первым обнаружил тело? — спросил настоящий полицейский.

— Мне кажется, первым обнаружил тело стервятник. — Доктор редко пропускает возможность пошутить.

— Точно, — поддержал его заместитель комиссара и невесело улыбнулся. Не дожидаясь приглашения, он занял кресло поближе к Инспектору Дхару. — После стервятника, по-видимому, именно вы оказались следующим, кто заметил тело, — обратился он к актеру.

— Я не трогал труп и даже не прикоснулся к нему, — произнес Дхар, отвечая на еще не заданный следующий вопрос, который звучал из его уст во всех фильмах.

— О, очень хорошо, спасибо. А вы, наверное, осмотрели тело? — перенес полицейский чин свое внимание на доктора Даруваллу.

— Можете не сомневаться, я его не осматривал. Моя профессия — ортопед, а не патологоанатом. Я только удостоверился в том, что мистер Лал мертв.

— Конечно, конечно. И вы ничего не предполагаете о причине смерти? — спросил Пател.

— Он умер от гольфа. В случае с мистером Лалом можно сказать, что он умер от излишнего желания улучшить навыки игры. Вполне вероятно, что другой причиной явилось высокое сердечное давление. Мужчине его возраста нельзя так волноваться при ошибках во время игры, — сказал Дарувалла, который сам не играл в гольф, но ненавидел эту игру, даже глядя на нее издалека.

— Сейчас по-настоящему холодно… — начал Пател.

— А тело не пахло. Запах шел от стервятников, но не от трупа. — У Инспектора Дхара был такой вид, будто он обдумывал эту проблему долгое время.

— Именно так, — удивленно откликнулся заместитель комиссара, словно давая высокую оценку наблюдательности актера.

— Мой дорогой заместитель комиссара, почему бы вам не сказать нам того, что вам уже известно? Не начать разговор с этого, — теряя терпение, произнес доктор Дарувалла.

— О, так мы никогда не поступаем, не правда ли? — доброжелательно откликнулся полицейский и посмотрел на Дхара.

— Разумеется, этого нельзя делать. Как вы предполагаете, когда случилось несчастье? — спросил Инспектор Дхар.

— Трудный вопрос! По нашим предположениям, сегодня утром, меньше чем за два часа до того, как вы обнаружили тело, — произнес Пател.

Обдумывая его слова, Дарувалла прикинул, что мистер Лал проследовал к девятой лунке и кустам бугенвиллей в то время, когда мистер Баннерджи искал по клубу своего соперника по игре и старого друга в жизни. Лал хотел еще раз потренироваться, чтобы избежать своего вчерашнего конфуза. Разумеется, мистер Лал, не опоздал к назначенному матчу. Бедняга оказался на поле слишком рано и проявил излишнее рвение.

— Но в таком случае не прилетели бы никакие стервятники, поскольку еще не появился запах разложения, — сказал Дарувалла.

— Конечно, запах бы не появился, если бы не обилие крови, и не открытая рана у трупа, лежащего под палящим солнцем. — Инспектор Дхар многое почерпнул при съемках бездарных полицейских фильмов.

— Именно так. Около тела имелось много крови. — Похоже, полицейский начал ценить наблюдательность киноактера.

— Кровь разлилась, когда мы нашли тело, особенно много крови я заметил вокруг глаз и рта. Мне показалось, стервятники уже начали клевать его. — Дарувалла все еще ничего не понимал.

— Грифы начали клевать там, где разлилась кровь, и где тело кровоточило, — произнес полицейский на хорошем английском, далеко не характерном для работников полиции даже высокого уровня.

Даруваллу это сильно изумило. Как сценарист он обращал внимание и на язык хинди, которым Дхар владел лучше него. Сложилась неприятная для него ситуация, когда все диалоги актеров доктор писал по-английски, а на хинди их переводил Дхар. Непереведенными он оставлял те немногие фразы, которые ему нравились. И вот появился необычный полицейский, на равных разговаривавший по-английски с жившим в Канаде доктором. Фарук хотел сказать ему какую-нибудь шутку на языке хинди, однако Дхар перебил его, обратившись к заместителю комиссара на классическом английском. Только тогда доктор обратил внимание на то, что в течение всего разговора Дхар не прибегал к индийскому акценту.

— Около одного уха разлилось особенно много крови. — Киноактер говорил с таким видом, будто все еще удивлялся этому факту.

— Вот именно! Мистера Лала ударили в голову за ухом и еще раз ударили в висок, вероятно, уже после падения, — сказал детектив.

— Чем его ударили? — спросил Дарувалла.

— Чем ударили, нам известно. Его же клюшкой для гольфа. Неизвестно, кто ударил, — ответил Пател.

Никогда за всю более чем вековую историю спортивного клуба Дакуорт в нем не случалось убийства! Этого не было ни во время подавления англичанами борьбы за независимость Индии, ни в какие другие напряженные моменты, способные привести к насилию. (Например, когда леди Дакуорт показывала свои голые груди.) Доктор Дарувалла уже обдумывал, как он сформулирует свое сообщение о чрезвычайном событии на заседании комитета по приему в клуб новых членов.

Характерно, что своего отца Фарук никогда не считал первой жертвой за всю 130-летнюю историю клуба. Он вообще старался не думать об этом убийстве. Доктору не хотелось, чтобы ужасная смерть отца омрачала его благосклонные чувства в отношении клуба Дакуорт. Ведь только в клубе и в цирке Дарувалла чувствовал себя, как в домашней обстановке.

Помогало ему то, что отец был убит не на территории клуба Дакуорт. Машину, в которой он ехал, взорвали в районе Тардео, а не в Махалакшми, хотя это очень близко. Однако, по общему мнению, которое разделяли и члены клуба, бомбу в машину старшего Даруваллы подложили на их автостоянке. Обсуждая эту мрачную историю, члены клуба неизменно подчеркивали, что при взрыве погиб еще один человек, не имевший никакого отношения к клубу Дакуорт. Убитая женщина даже не входила в штат обслуживающего персонала. Это была строительная рабочая. Она несла на голове корзинку с камнями, когда отлетевший передний буфер машины старшего Даруваллы снес и голову, и корзину.

Все это было давно. Первым членом клуба, убитым на его территории, оказался мистер Лал.

— Мистер Лал держал в руках клюшку для гольфа и замахнулся, чтобы ударить по мячу и послать его в девятую лунку. В этот момент кто-то сзади нанес ему удар второй клюшкой! Мы нашли эту вторую клюшку и сумку с принадлежностями игрока в гольф между кустов бугенвиллей, — начал объяснять детектив Дарувалле и Дхару, которые никогда не играли в гольф и которых абсолютно не волновало, как именно замахивался своей клюшкой несчастный мистер Лал.

Слушая, Инспектор Дхар принял знакомую всем по фильмам позу. А может, он так думал, подняв вверх голову и поглаживая пальцем подбородок? Усмехнувшись, актер сказал фразу, которую его собеседники много раз слышали во всех сериях полицейского фильма. Эту часть своего любимого монолога Дхар предпочитал говорить по-английски, однако единственный раз в фильме он использовал для этого хинди.

— Прошу прощения, если мои рассуждения покажутся излишне абстрактными. По-моему, убийце было все равно, кому он наносил удар и кто оказался жертвой. Мистер Лал совершенно случайно появился в кустах у девятой лунки. Убийца даже не предполагал, что встретит там Лала.

— Очень интересно. Пожалуйста, продолжайте, — попросил Пател.

— Поскольку убийцу не интересовало, кто окажется жертвой, вероятно, он хотел, чтобы это был кто-нибудь из нас, — произнес Дхар.

— Ты имеешь в виду то, что жертва обязательно должна была принадлежать к членам клуба Дакуорт — встрепенулся Дарувалла.

— Это всего лишь предположение, — сказал Инспектор Дхар, словно повторяя слова какого-то фильма.

— Но мы нашли доказательство, его подтверждающее, Инспектор Дхар. — Детектив небрежно вынул солнцезащитные очки из нагрудного кармана белоснежной рубашки, снова запустил руку в карман и извлек оттуда пластиковый пакетик, такой маленький, что в него едва бы поместился ломтик помидора или долька лука. Но там находилась банкнота достоинством в две рупии. Над серийным номером банкноты большими буквами на машинке было напечатано: «БУДУТ НОВЫЕ УБИЙСТВА, ЕСЛИ ДХАР ОСТАНЕТСЯ ЧЛЕНОМ КЛУБА».

— Извините, мистер Дхар, если я спрошу вас о совершенно очевидном, — сказал детектив.

— Конечно, у меня есть враги. Разумеется, есть люди, которые бы хотели меня убить. — Дхар не стал ожидать вопроса.

— Да все хотят его убить! — воскликнул доктор Дарувалла и дотронулся до руки киноактера, прося у него извинения.

Заместитель комиссара полиции вернул банкноту в карман. Когда он надевал солнцезащитные очки, доктор обратил внимание на аккуратные тонкие усики детектива, выбритые с такой тщательностью, с которой доктор уже не брился лет тридцать. Такие усики требовали особых усилий, их выбривали как над губой, так и под носом крепкой, без дрожи, рукой. Пател, наверное, опирался локтем на зеркало в ванной и вынимал бритву из держателя, зажимая ее между пальцами. Фарук представлял, что только так и мог бриться, бесполезно тратя время на придание себе франтоватого вида, этот сорокалетний мужчина. А может, кто-нибудь помогал ему бриться? Например, молодая женщина с твердой рукой.

— Подведем итоги, — сказал детектив. — Вряд ли вы знаете, кто ваши враги. Думаю, нужно проверить все варианты — и с проститутками, и с хиджрами, и с полицейскими.

— Я бы начал с проработки версии о хиджрах, — вмешался в разговор Дарувалла, в котором проснулся автор-сценарист.

— А я бы не стал этого делать. Какая разница — член клуба Дхар или нет? — ответил ему Пател. — Главное — добыть его член и яйца.

— Да что вы говорите?! — произнес актер свою знаменитую реплику.

— Весьма сомневаюсь, чтобы кто-либо из членов клуба оказался убийцей, — снова подал голос Дарувалла.

— А я такого варианта не исключаю, — не согласился с ним Дхар.

— Я тоже имею его в виду. Если захотите связаться со мной по телефону, звоните только домой. Я не буду оставлять никаких сведений в штабе полиции. Вы-то знаете, как нельзя доверять нам, полицейским. — И детектив вручил визитные карточки вначале Дхару, а потом Дарувалле.

— Да, я это знаю, — подтвердил актер.

— Извините, мистер Пател, но откуда у вас эта банкнота в две рупии? — спросил Дарувалла.