– Это было золото Аркана, ты говоришь? – спросила Элламия.
– Так мне кажется. Оно было неприятным на ощупь, но Феламора ликовала, когда нашла его.
– Должно быть, это драгоценности, принадлежащие Ялкаре, – предположил Гэтрен. – Она потеряла их, когда отправилась через врата на Аркан. Значит, она не захватила их с собой!
– Могущественный артефакт, – с придыханием произнесла Элламия.
– И опасный! – заметил осторожный Гэтрен. – Слишком опасный для нас. Где золото теперь?
– Не знаю, – ответила Магрета. – Возможно, в одной из пещер, где хранятся наши припасы. Я не видела его с того дня, как мы вернулись.
– Отведи нас туда немедленно! – приказала Халлала. – Его надо разделить на части и разбросать по всему миру, чтобы золото Аркана нельзя было больше никогда использовать.
Вместе с Магретой феллемы поспешили в пещеры. Они обыскали их, используя искусство феллемов, помогающее находить спрятанные предметы. Однако не нашли и следов золота.
– Не нравится мне это, – сказала Элламия. – Боюсь, она наделает с ним бед.
– Завтра мы обыщем всю долину, – заявила Халлала, когда они направились обратно к лагерю. – Оно должно быть найдено.
Гэтрен испек блины, полил их сиропом и подал вместе с другим напитком – на этот раз это был удивительно ароматный кофе.
Магрета завершила свой рассказ.
– Рульк теперь в Каркароне, а Феламора отправилась туда выяснить, зачем он там. Она очень испугана.
– Мы тоже, – произнес Гэтрен. – В этом году все изменится, так или иначе. Ничто не останется прежним.
После своего рассказа-исповеди Магрета совсем обессилела. Она поела, выпила кофе и сидела теперь в ожидании. Феллемы взглядом разрешили ей удалиться, а в глазах Элламии отразилось что-то похожее на жалость. Взяв Магрету за руку, она повела ее к палатке. Элламия даже опустилась на колени, чтобы снять с Магреты сапоги, и укрыла ее одеялами.
Магрета лежала, прислушиваясь к голосам феллемов: тихий, мелодичный у Гэтрена, более грубый – у Элламии, спокойный и властный – у Халлалы. Последняя в давние времена соперничала с Феламорой за право возглавить феллемов, и, возможно, ее и следовало избрать. Магрета уловила в тоне Халлалы затаенную обиду.
Девушка не могла разобрать, что они говорят, – лишь порой до нее доносились обрывки фраз Элламии или слова Халлалы. Что до Гэтрена, то ей не удалось уловить ни слова. Наконец Магрета заснула.
Позднее она очнулась – возможно, ее разбудил громкий спор. Шел густой снег. Широкие поля фетровых шляп феллемов прогнулись под тяжестью снега, на плечах сидевших у костра снег белел, словно эполеты.
– Я опасаюсь того, что она замышляет, – сказала Халлала. – Она сделала врата! Как мы можем следовать за тем, кто совершает такие преступления?
– Мы должны свергнуть ее! – пылко воскликнула Элламия.
– Мне страшно, – признался Гэтрен. – Это погубит нас. Мы порываем с ней и возвращаемся в Мирриладель.
13
КРОВАВЫЙ СЛЕД
Каране хотелось визжать, вопить, пинать снег, колотить кулаками по камням – словом, закатить детскую истерику и разрядиться. Она не могла вынести мысль, что ее снова будут преследовать гаршарды.
Но ничего не поделаешь, приходилось смириться с этим. Девушка что есть мочи стала подниматься по крутому склону. Рюкзак бился о спину, сердце готово было вырваться из груди. Слезы ужаса замерзли на ресницах, в боку кололо, на губах выступила пена.
И вдруг Карана увидела кровавый след на льду. Она не останавливалась ни на секунду, но след так четко отпечатался в памяти, что позже она смогла бы его нарисовать. От страха Карана покрылась гусиной кожей.
Это был не человеческий след, более всего он походил на отпечаток лапы какого-то крупного животного. Огромная квадратная ладонь, костлявые пальцы и длинные когти. Карана знала, что это такое: это был след одного из лорсков, который напал на Рулька. На бегу она внимательно смотрела на снег, но не заметила больше никаких признаков лорска.
«Лорск! Волосатое человекообразное существо, опасное и коварное. И достаточно умное, чтобы привести в действие машину Рулька, впервые ее увидев. Даже раненый лорск был в состоянии одолеть десятерых таких, как я. Интересно, который это из двоих, – подумала Карана. – Оба ранены – у одного рассечено бедро, другой угодил задом в лужу расплавленного металла. Закончить свои дни в брюхе у какого-то зверя, который даже не из этого мира, – какая ужасная участь! И нечем защищаться». Она бежала все вперед и вперед.
Оглянувшись, Карана заметила, что гаршарды, при всей своей медлительности, нагоняют ее. Рюкзак тянул Карану назад, но без него она пропадет. У нее болели ноги, ныли ребра и спина. Девушка прибавила скорости, но дорога здесь была более крутой и обледенелой и никуда не вела. Карана взглянула наверх. Скала уходила ввысь, и спрятаться было негде. А ведь скоро гаршарды вымотают ее. Их костлявые фигуры двигались, как машины. Они казались совершенно неутомимыми.
Те гаршарды, которые находились к Каране ближе всех, были от нее уже на расстоянии выстрела из лука. Правда, они не носили с собой лук. Вообще у них не было при себе никакого оружия. Впрочем, оно им и не было нужно. Со своими врагами они сражались при помощи собственного разума. Вот и сейчас они уже проникли в сознание Караны, и в ее голове раздавался шепот, внушающий ужас и отчаяние.
Зловещая фигура, возглавлявшая гаршардов, была хорошо знакома Каране. Казалось, Идлис, а это был именно он, гонится за ней вечно – он стал ее роком. Карана уже чувствовала у себя на горле прикосновение его холодных, словно резиновых пальцев, подобное прикосновению трупа. От отчаяния у нее начали убывать силы.
И вот перед ней предстало ущелье, стены которого были почти вертикальны. Хотя наверху оно сужалось, перепрыгнуть через него было невозможно: до того места, где скала, на которой стояла Карана, соединялась с соседней, было слишком далеко. Кое-где ветром намело снег, который порой образовывал ледяную арку – мост, переброшенный через пропасть, который казался прочным, как сталь.
Но Карана не обманывалась ни минуты. Такие предательские мосты из снега и льда были здесь обычным явлением. Она хорошо это знала, поскольку в детстве гуляла по горам Баннадора вместе с отцом.
Карана поймала себя на мысли, что уж лучше броситься в пропасть или пробежать по одному из этих мостов, нежели быть пойманной. Пробежать по мосту… Ущелье в этом месте было совсем узким – каких-нибудь несколько шагов. «Это почти что возможно», – сказала она себе, глядя на одну из арок из льда и снега, которая была как раз над ней.
«Никогда, никогда, никогда не доверяй снежным мостам», — услышала она голос отца. Он говорил ей это много раз, а уж он-то знал горы. «Их делают горные эльфы, чтобы заманить в ловушку неосторожных путников. Ступи на такой мост – и ты полетишь вниз и разобьешься о скалы, а эльфы целый месяц будут питаться кусочками твоего тела».
Карана давно уже не верила в горных эльфов, но она знала, что Галлиад прав. Она бросила взгляд через плечо. Гаршарды растянулись в линию по всему утесу. Никаких шансов! Рульк полон решимости захватить ее.
Она взглянула наверх, оценивая свои шансы. Тоже полная безнадега! Горный хребет и ущелье тянулись бесконечно. Карана остановилась над еще одним ледяным мостом. Он выглядел прочным, но она знала, что этот мостик хрупок, как первый ледок на пруду, – он не выдержит даже веса ребенка. К тому же он такой скользкий, что на нем не удержаться.
Карана собрала последние силы, но после краткого отдыха ноги совсем не хотели идти. Колени ее подогнулись, и она упала лицом в снег. Когда она с трудом поднялась, то увидела, что Идлис уже близко.
– Я не могу вернуться, – задыхаясь, произнесла Карана.
– О нет! – воскликнул Идлис. – У Господина новый план. – Он улыбнулся, и это было нелепое зрелище.
– Я скорее умру! – крикнула Карана.
– Мы тебе не позволим, – возразил Идлис, широко раскинув руки и двигаясь к ней на негнущихся ногах.
Нет смысла бежать. Резко обернувшись, Карана бросилась прямо на Идлиса. Тот рассмеялся, но, подскочив к нему, Карана метнулась в сторону и, юркнув между ним и следующим гаршардом, помчалась под гору. Другие бросились ей наперерез.
Карана с ужасом сознавала, что ей не прорваться.
– Вам никогда меня не поймать! – завопила она. Краем глаза Карана заметила неподалеку ледяную арку, и в голову ей пришла безумная идея. «Я прокачусь по мосту на другую сторону. Это единственный выход. А если мне не повезет – ну что же, это не страшнее, чем вернуться к Рульку».
Катание с гор без санок было опасным спортом, в котором Карана достигла редких высот еще ребенком. Она занималась им до тех пор, пока один из ее друзей не расколол себе череп и разъяренная мать Караны не запретила ей съезжать с гор подобным образом.
Хорошенько разбежавшись, Карана нырнула вниз, приземлилась на живот и затем, все сильнее разгоняясь, покатилась к ледяному мосту. «Слишком быстро!» – пронеслось у нее в голове, и она попыталась притормозить. Главное – не отклониться при этом в сторону, ибо любое отклонение грозит немедленным падением в пропасть. Карана спускалась на животе по снегу, нанесенному ветром, пытаясь рулить руками. И все же она мчалась не под тем углом.
Сейчас я рухну в пропасть! Эта мысль была как вопль ужаса. И тут прямо перед Караной возник небольшой бугорок. Оттолкнувшись от него рукой, девушка выровняла свое направление и вылетела прямо на мост. Она ударилась подбородком о лед и тут же ощутила, что он треснул под ней. Карана неслась вперед, ее слегка подбрасывало, в то время как мост начал под ней прогибаться. Вдруг снова послышался треск. Еще немного, и она будет в безопасности. Карана изо всех сил оттолкнулась и взлетела вверх, и как раз в тот момент, когда мост рухнул в пропасть, она врезалась в глыбу из снега и камня по ту сторону ущелья. Открыв глаза, она обнаружила, что застряла между черными камнями. Она пошевелила руками и ногами. Кажется, ничего не сломано, хотя все тело невыносимо ныло. На снегу Карана заметила кровь – она ободрала подбородок о лед.
Девушка села. Гаршарды молча стояли по другую сторону ущелья, у обрушившегося моста.
– Я салютую тебе! – проскрипел Идлис. – Но я все равно тебя поймаю.
Гаршарды повернулись, как машины, и начали взбираться вверх по склону. Карана взглянула в том направлении. У них уйдет несколько часов на то, чтобы добраться до места, где соединяются два утеса. Однако это вовсе не означало, что она в полной безопасности. Если они смогут связаться с Каркароном, Рульк доберется до нее прежде, чем она укроется в лесу.
«Тебе никогда не получить меня!» – вздохнула Карана и шатаясь побрела прочь. Она шла без остановок целый час. Затем передохнула всего несколько минут и снова продолжила свой путь. Когда стемнело, Карана добралась до знакомой тропы, ведущей в Шазмак.
И тут ее ждал новый сюрприз: на снегу она увидела следы гаршардов. Их прошло трое или четверо. Она нервно огляделась, но было темно и шел снег, так что ничего не удалось разглядеть. Присев на корточки, Карана принялась изучать следы. Они слегка отличались от их обычных следов. Вероятно, гаршарды направлялись в Шазмак и несли с собой тяжелый груз.
Что бы это могло значить? Рульк исчез? Или его машина так сильно повреждена, что ее пришлось нести, разобрав на части? Или это вообще ничего не значит? На эти вопросы невозможно было ответить.
Карана пробиралась в темноте, в ужасе оттого, что каждую минуту может на них нарваться, и в не меньшем ужасе оттого, что если она остановится передохнуть, то отряд Идлиса обязательно ее догонит. Когда стало светать, она почувствовала, что склон стал не такой крутой. От горного подвесного моста, к которому она сейчас направлялась, ее отделяло всего пол-лиги открытой местности. Когда она минует мост и попадет в лес, ей останется лишь спуститься по горной тропе к Готриму, и она сможет наконец отдохнуть. Карана обнаружила удобный пункт наблюдения, откуда ей был виден мост. Приподняв голову, она прищурилась и взглянула вдаль. Три тощие фигуры приближались к мосту с другой стороны.
Заметили ли они ее? Карана в этом сомневалась: у гаршардов было неважное зрение. Склон ущелья был здесь менее крутой, и она спустилась вниз, к замерзшей реке. Карана перебралась через нее без всяких приключений и, поднявшись в гору по тропинке, петлявшей среди валунов, исчезла за вершиной. Карана старалась идти там, где не было предательского снега, хотя если бы кто-то все же задался целью выследить ее, то смог бы это сделать без труда. Наконец она пустилась бегом и не останавливалась до тех пор, пока не добралась до великолепного убежища – собственного Готримского леса.
В предыдущую ночь одно очень несчастное существо вылезло из своей снежной пещеры на утесе над Каркароном и стояло, принюхиваясь к воздуху. Это был тот лорск, который свалился в лужу расплавленного металла, он испытывал сильнейшие муки. Одна ягодица у него была обожжена очень сильно, и теперь она покрылась огромными черными струпьями, которые кровоточили при каждом движении.
Лорск едва мог шевелиться из-за боли. Его лапы заледенели, от голода подводило живот. Лорск поднял голову, и ветер донес до него запах теплой плоти.
Он вычислил след этого существа и проследил до снежной пещеры, подобной его собственной. Он узнал запах: это была маленькая рыжеволосая женщина, которая находилась в башне, когда лорск вырвался из бездны. Ее хватило бы всего на две трапезы, но это будет вкусное, нежное мясо. Лорск начал догонять Карану, взбираясь вверх по склону горы.
Вскоре он наткнулся на другой след: тут прошло много людей. И двигались все они к обрушенному ледяному мосту. Лорск долго сидел на корточках на краю пропасти, недалеко от этого моста, прикидывая расстояние. Если бы он был здоров, то попытался бы перепрыгнуть через ущелье. Впрочем, в этом нет необходимости, решил он: отсюда не так уж далеко до того места, где соединяются две скалы. Лорск заспешил по следу гаршардов и вскоре перебрался на соседний утес. Здесь, несмотря на недавно выпавший снег, он учуял запах множества путников. Он нашел путь в Шазмак, и неподалеку его ждет свежее мясо.
«Все будет великолепно, когда мы вернемся домой», – думала Карана. Даже в своем нынешнем положении она не могла не строить планы на будущее для себя и Лиана (если он когда-нибудь сможет ее простить), а также для Готрима. Размышляла, как его перестроить и освободить от груза долгов и налогов, висевшего над ним.
Но она боялась. Боялась идти по горной тропе – это был единственный путь вниз, и его, несомненно, охраняли; боялась оставаться здесь; боялась, что, если ей каким-то образом удастся попасть домой, за ней явится Рульк. Однако прятаться в горах не имело смысла, так что после легкого завтрака она со всяческими предосторожностями прошла лесом до вершины утеса. Приближаясь туда, она почувствовала какие-то шизофренические вспышки: «Искать! Искать!» и поняла, что гаршарды где-то совсем рядом.
Карана, используя свои сноровку и хитрость, подобралась поближе к интересующей ее горной тропе, затем залезла на вечнозеленое дерево у опушки леса. Ей не пришлось забираться высоко: вскоре она увидела, что тропинка охраняется по крайней мере четырьмя гаршардами. Путь вниз был перекрыт.
Она сидела на дереве, размышляя, что же делать. Ей хотелось установить контакт с Лианом, чтобы удостовериться, что он в безопасности. Однако она бы не осмелилась сделать это, когда Рульк так близко.
Был только один вариант – спрятаться в лесу и переждать, пока гаршарды не снимут свое оцепление или пока у самой Караны не закончится еда. Девушка снова повернула к лесу. Тут было тихо и красиво после снегопада. Она впитывала запахи леса, дотрагивалась до стволов деревьев, наслаждалась покоем и одиночеством. Но даже здесь она не могла избавиться от сомнений: что она сделала в Каркароне и что подумает о ней после этого Лиан?
У северной опушки Готримского леса находилась старая каменная хижина. Иногда ею пользовались охотники, – правда, зимой они редко останавливались здесь. От Черного Озера, где она находилась сейчас, до хижины было три-четыре лиги. При такой погоде туда можно было дойти за пару дней. Никто никогда не узнает, что она там, если ее следы занесет снегом. Никому и в голову не придет искать ее там.
Когда стемнело, Каране оставался еще целый день пути до хижины. Она продолжала идти, поскольку знала, что скоро на небе появится луна. За последние дни она привыкла передвигаться в горах в темноте. Карана шла по менее опасной, чем другие, старой лесной тропинке, по которой почти никто не ходил – разве что звери. Однако пройдя в темноте около часа, девушка сбилась с пути. Теперь Карана пробиралась через овраги и пригорки. Она совершенно не представляла себе, где находится. Пока девушка барахталась в снегу, край оврага обвалился под ней, и она упала на каменистое дно. Сломанная ветка оцарапала Каране губу, и она ощутила во рту вкус крови.
Она стала пробираться через рощицу молодых деревьев, и вдруг ее понесло по скользкому склону вниз. Под ногами что-то треснуло – пробив лед, она очутилась в воде. В сапоги сразу набралась обжигающе холодная вода. Ухватившись за корни дерева, свисавшие в воду, Карана выбралась на берег. Усевшись на корень, она вылила воду из сапог. Карана рассердилась на себя. Теперь придется разбивать лагерь и разжигать костер, причем чертовски быстро – иначе она обморозится. Другие опасности отошли сейчас на второй план.
Собрав немного сухих веток, она подложила под них несколько небольших коряг, чтобы ветки не соприкасались со снегом.
К тому времени ноги у нее совсем онемели. Карана сняла сапоги и, чтобы просушить их, вывернула голенища наружу. Едва она успела стянуть мокрые носки, как они заледенели, став словно деревянные. У нее были запасные носки, но лишь одна пара сапог. Она насухо вытерла ноги и надела носки – единственное, что она могла сделать.
В рюкзаке у Караны был трут – она всегда носила его на всякий случай. Сначала пламя было совсем слабенькое, но и оно согрело Каране руки и сердце. Правда, ноги, к сожалению, так и остались холодными. Нужно было срочно отыскать побольше дров. При свете это будет легче сделать.
Вскоре костер уже весело пылал, и у Караны было достаточно топлива на всю ночь. А теперь нужно побольше горячего питья. В одних носках Карана дошла до ручья, в который накануне соскользнула, набрала из него воды и, пока та закипала, протянула свои бедные ноги к огню, и они наконец-то начали оживать.
У нее был чард, но чай нечем было подсластить. А несладкий чард был очень невкусным. Карана выудила из рюкзака сушеные фрукты и, разорвав один из них на мелкие кусочки зубами, бросила его в чай. Губы начало покалывать.
Карана поджарила кусок хлеба и, положив луковицу на угли, сделала над костром подставку и поместила на нее большой кусок угря. Затем она залпом выпила чард. Он обжег ей нутро. Покончив с рыбой и хлебом, Карана налила себе еще одну кружку чардового чая и уселась поудобнее, чувствуя себя лучше. Взяв кусочек фрукта гаршардов (как она мысленно его называла), она принялась его медленно жевать. Правда, какое-то странное послевкусие заставило ее выплюнуть его. Один сапог начал дымиться, и Карана быстро перевернула оба. Изнутри сапоги все еще были мокрыми.
Вдруг произошло нечто весьма удивительное. Внезапно Карана ощутила головокружение и дурноту. Деревья повисли вниз кронами. Привстав, она тут же повалилась обратно. В голове было тепло – какое-то щекочущее, жгущее ощущение. И вдруг все исчезло – деревья, костер, весь мир и ее собственная личность.
Что случилось? Где она? Почва уходила у нее из-под ног. Это уже не земля, а пол. Но как же тут мог очутиться пол? И где снег? Затылок начало покалывать, словно у нее за спиной кто-то стоял. Карана попыталась обернуться, но тело не слушалось ее. Покалывание усилилось – сзади определенно кто-то есть – нет, этот кто-то не сзади, он внутри нее!
Карана была не одна. Она – они — шли вместе, и другой человек был в таком же смятении, как и она сама. За спиной у Караны раздались чей-то вопль и завывания – это был очень знакомый звук.
Открыв глаза, она сразу же поняла, где находится. Звук этот был завыванием ветра, с шумом кружившего вокруг стройных башен. На стенах гравюры и резьба – это стены огромного пустого города. Карана шла по длинному коридору в зал заседаний. Она была в Шазмаке. По крайней мере, там было ее сознание.
Она чувствовала, как в ней что-то поднимается – словно кто-то пытался выбраться на поверхность темного пруда. Что-то сжимало ее, стремясь утащить вниз, подмять под себя и вскарабкаться по телу Караны к воздуху, жизни и свободе. Что-то смертельно напуганное и внушающее ужас. Карана с дрожью осознавала, что именно произошло: случилось нечто обратное тому, ночному происшествию в лагере у Нарна. Ее мысленное послание, вся ее душа перепрыгнули через пространство и перенеслись в сознание одного из гаршардов – и ему это понравилось ничуть не больше, чем ей тогда. Она думала о гаршардах как о чем-то непонятном, полузверях-полулюдях, и тем не менее разум, с которым она соединилась сейчас, оказался человеческим, как у нее. Это был жестокий и ужасный и даже благородный в своем роде разум. Его обладатель ничего не понимал и был в панике (или, возможно, понимал слишком хорошо). Несомненно одно – он был напуган не меньше Караны.
Этот разум был очень странный. Казалось, он мыслит обрывками фраз, смешанных с изображениями, – это было похоже на чтение книги, где много слов заменено картинками, которые искажены и почти неузнаваемы.
Затем разум начал понимать, что все происходящее – это несчастный случай. Что Карана понятия не имеет, что именно она сделала. Что она не обучена управлять другими и даже не представляет себе, с чего начать. Тот, другой, разум больше не боялся. Он определил линию своего дальнейшего поведения и с яростной настойчивостью принялся отстаивать собственные права.
Перед Караной появились другие гаршарды, как-то странно на нее смотревшие. Она слышала слова, которые невольно срывались с ее уст: «Флиокс вурнгх хвоэ!» Однако язык был ей незнаком. Карана отчаянно боролась за то, чтобы удержать свою личность.
Внезапно комната завертелась, все поплыло перед глазами, и следующее, что она осознала, – что смотрит на потолок. Гаршарды помогли ей подняться. Теперь они говорили с ней, подбадривая, и тот гаршард, который пытался попасть обратно в ее сознание, начал медленно теснить ее, отрезав путь к бегству. Затем голоса гаршардов затихли, и перед ней появилось лицо Рулька.
Он громко расхохотался.
«Мой маленький друг, наверно, ты очень сильно проголодалась, если тебе пришлось есть хракс. Прошлой ночью я предположил, что это была ты, но тогда ничего не случилось. Видимо, тебе не понравился вкус. Неважно – ты уже начинаешь к нему привыкать. Сколько ты съела на этот раз? Осторожнее, моя дорогая Карана. Слишком большая доза может тебя убить. Думаю, от одного целого фрукта ты скончаешься. Ты ведь такая крошка! Даже от небольшого кусочка у тебя будут дурные сны. Половина хракса – и ты не сможешь обходиться без него. Ты придешь ко мне за следующей дозой, и кончится тем, что тебе не захочется никуда уходить.
Не смотри на меня с таким упреком. Я тут ни при чем. Это работа гаршардов, к тому же никто не заставлял тебя есть этот фрукт. И никто не принудит есть еще. Это будет зависеть от твоего желания. Видишь, я тебя предупреждаю».
Карана была в ужасе. Что же она с собой сделала! Гаршард, в сознание которого она вошла, снова стал приближаться. Она больше не могла ему противиться. Карана чувствовала, как он втискивает ее в тесное пространство ее разума. Она теряет свою личность и вскоре станет существом, полностью управляемым гаршардами.
«Лиан! – закричала она. – Лиан, помоги мне!» Ответа не было, да и не могло быть, потому что она не устанавливала контакт, а всего лишь передавала мысленное послание. Однако даже мысль о Лиане придала ей силы, а быть может, заканчивалось действие небольшого кусочка хракса, который она съела.
Карана начала брыкаться изо всех сил, и гаршард, сознание и тело которого она занимала, отбивался с такой же яростью. Она ощутила ужасную боль, когда он сломал пальцы на ногах о каменную стену. И вдруг Карана поняла, что снова находится в лесу. Она кричала благим матом, пиная костер и разбрасывая дрова и угольки. На большом пальце ноги была рваная рана, из которой на снег лилась кровь.
Трясясь от ужаса, Карана выплеснула чай из котелка и кружки. Затем тщательно промыла их чистой водой. Снова разожгла костер, собрала много веток и разложила поблизости еще один костер. Она сожгла остаток хракса и обыскала свой рюкзак.
Кусочек хракса попал в боковой шов у самого дна. Карана вытащила его и поднесла к губам, лишь в последнюю секунду осознав, что делает. И даже потом ей трудно было удержаться, чтобы не съесть его, и чем дольше она держала хракс в руках, тем сильнее становилось желание. Наконец, призвав на помощь всю свою волю, она швырнула хракс в костер и смотрела, как последний кусочек этого фрукта сморщился и сгорел дотла.
Карана перевязала кровоточащий палец на ноге и заварила свежего чая из чарда – простого, горького, доброго чарда. Она сидела между двумя кострами, смакуя неприятный вкус, пока во рту не осталось и слабого привкуса хракса.
«Я не приду! – сказала она себе. – Ты меня недооцениваешь, Рульк. Я буду бороться до конца».
И вдруг он снова оказался в ее сознании, он был так близко, словно шептал ей что-то на ухо. По-видимому, Рулька все это чрезвычайно забавляло. «Ты умна, малышка Карана, и я уважаю тебя за это. Наслаждайся своим триумфом, пока можешь. Однажды мне уже не надо будет прятаться в Шазмаке, и тогда я снова тебя призову. Ничто меня не остановит».
– Убирайся! – заорала Карана вслух. – Убирайся из моего разума. Ты никогда меня не найдешь.
«Мне и не придется этого делать, — хихикнул он. – Ты вернешься по доброй воле, когда наступит время». Затем Рульк исчез.
Карана упала у костра на колени, благодаря судьбу за то, что большая часть хракса рассыпалась по снегу в Каркароне и потерялась, а также за то, что ей не понравился его вкус. Иначе она была бы сейчас в Шазмаке или на пути туда – пленница и наркоманка. Или умерла бы от него. Однако она все же узнала кое-что ценное. Рульк сбежал со своей машиной в Шазмак. Лиан в данный момент находится в безопасности – быть может, они оба. Теперь она будет лучше спать. Если только Рульк не лжет. Если только он сейчас не охотится за нею.
Начался сильный снегопад, и теперь снега было достаточно, чтобы замести ее следы. Карана забралась в спальный мешок и сидела, прихлебывая чай из чарда. Наконец она погрузилась в сон, и ее мучили кошмары, еще более странные, чем в прошлый раз.