ГЛАВА 39

Ранд продолжал стрельбу до тех пор, пока Тиана была в пределах досягаемости оружия.

– Хватит!

Ниш скорчился на камне рядом с Иризис. Он чувствовал всепроникающий холод, слабость и беспомощность. Несмотря на все их старания, Тиане удалось уйти, а вместе с ней исчез и кристалл. Если бы он только не давил так на Ки-Ару! С двумя кланкерами они ни за что не упустили бы беглецов. Дурак! Беспросветный идиот!

Экспедиция потерпела окончательный провал, и кто-то должен будет за это ответить. Многие, включая его отца, уже достаточно пострадали. Ял-Ниш, похожий на груду окровавленных лохмотьев, лежал совсем рядом, но Ниш не осмеливался далее взглянуть на него.

– Ну что ж, все кончено! – заговорила Иризис. – Мне, наверное, стоит скатиться со скалы.

Ниш схватил ее за руку.

– Не волнуйся, – успокоила она приятеля. – Я уже передумала. Мы с тобой вместе встретим свою судьбу, Крил-Ниш.

Ниш отыскал в бескрайнем небе удаляющиеся точки.

– Завтра к этому времени Тиана будет в сотнях лиг отсюда, и никто, даже Юлия, не сможет ее отыскать. Какое ужасное поражение!

Иризис пошевелилась, застонав от боли.

– Как ты себя чувствуешь?

– Благодарю за заботу! Сломанная нога болит так сильно, что я почти не ощущаю раны на другой ноге. – Иризис невесело рассмеялась. – Может, сломать и вторую? Тогда первая не будет так сильно беспокоить.

– Иногда я тебя совсем не понимаю, – сказал Ниш.

– Вот и хорошо.

– Давай-ка переберемся в другое место. Не нужно оставаться у обрыва.

– Мне и здесь хорошо, – запротестовала Иризис.

Но Ниш ухватил ее за плечи и потащил вверх по склону. Ноги девушки волочились по неровной почве, и к тому времени, когда он остановился, на глазах Иризис выступили слезы.

– Ты не очень ловок, Ниш.

Он даже не отреагировал на колкое замечание. Ниша сжигало чувство вины. Схватка закончилась, наступала реакция, и он начал дрожать от холода и одиночества.

– Иди проведай отца. Ему пришлось гораздо хуже, чем мне. Ниш в страхе посмотрел в ту сторону, где лежал главный следователь.

– Я пошлю кого-нибудь к ледяным хижинам за помощью.

– Не стоит, – ответила Иризис – Оттуда никто не придет. Ниш повернулся к ней, открыв рот от изумления.

– Да-да, Ниш. Все до единого человека погибли там, среди развалин.

– А лиринксы?

– Тоже мертвы.

Убито больше сорока человек! Ниш никак не мог с этим смириться. За прошедшие две недели он познакомился с каждым из них, со всеми разговаривал, шутил… Как же можно так грубо прервать жизни многих людей?

Отец Ниша негромко застонал. Значит, по крайней мере, он еще жив. Ниш бросился к нему, склонился над телом и замер. Ял-Ниш, его красивый и представительный отец, стал неузнаваем. Все лицо представляло сплошную рваную рану. Один глаз висел на ниточке, большая часть носа была снесена ударом когтя. Левая щека от уха до рта была разорвана тремя шрамами. Ниш отвернулся, не в силах вынести такого зрелища.

Ял-Ниш снова потерял сознание. Глубокие раны пересекали всю грудь, а рука явно была раздроблена. Ниш оглянулся в надежде на помощь. В живых остались только Сим-мо, Ранд, Рустина, Туниц и Иризис. Нет, дознаватель Фин-Мак тоже выжила и как раз выбиралась из осыпи камней. Туниц совсем не пострадала, у Рустины была сломана рука, вывихнуты правое запястье и челюсть, множество синяков и царапин, но она хотя бы держалась на ногах. Иризис придется нести наверх на носилках. Где-то среди скал еще пряталась Юлия, но от нее не стоит ожидать никакой пользы. Чувствительница не могла даже говорить.

– Что с ней такое? – неожиданно спросила подошедшая Фин-Мак.

– Она начала кричать, как только лиринкс впервые взлетел в воздух, – ответил Ниш. – Думаю, Тайное Искусство сжигает ее изнутри. Среди оставшихся кто-нибудь может помочь раненым?

– Я немного… – прошептала Рустина.

Туниц пришлось помочь ей опуститься на колени рядом с раненым, а потом подняться.

– Он умирает?

– Скорее всего, – ответила сержант. – Но мне приходилось видеть, как люди выкарабкивались и после гораздо худших ранений. – Рустина взяла Ял-Ниша за запястье. – Пульс сильный, может, он еще выживет…

– Я сделаю все, что потребуется, – горячо заверил Ниш, только сейчас осознав, как много значит для него его требовательный и властный отец.

– Руку придется ампутировать, – продолжала Рустина. – Верхняя часть кости разбита вдребезги, и никому не удастся сложить осколки. – Она испытующе посмотрела в лицо Ниша. – Тебе придется сделать это самому.

Перед мысленным взором Ниша предстал образ мясника, разделывающего тушу.

– Я не могу…

– Мы все должны… – начала было Рустина.

– Он не сможет этого сделать, сержант, – резко оборвала ее Иризис.

– Тогда следователь умрет, и, может, так будет лучше для него. Если он выживет, то будет мучиться всю жизнь, кроме того, люди не смогут без содрогания смотреть ему в лицо. Захочет ли он так жить?

– Мой отец не должен умереть! – крикнул Ниш. – Дайте нож!

– Это сделаю я, – сказала Иризис. – У меня повреждены обе ноги, но руки-то целы. Здесь требуются твердая рука и верный глаз.

Те, кто видел, как хладнокровно она вытаскивала наконечник из шеи Ниша, согласились с Иризис. Кроме того, она лучше всех справлялась с работой по металлу, и добрая половина женщин на заводе носила украшения, сделанные ею в свободное время.

Иризис пришлось выполнять операцию сидя, вытянув перед собой одну ногу, а это было очень неудобно. Ниш опустился на колени с другой стороны, чтобы удержать отца, если он дернется. Ампутация прошла удивительно быстро.

Ранд нагрел на костре металлическую пластину от кланкера и прижег рану. В воздухе разнесся ужасный запах горелой плоти. Самое страшное началось, когда Ял-Ниш очнулся. Его вопли разносились по всему плато, особенно когда Иризис начала зашивать раны на лице. Трое людей еле смогли удержать его.

– Дайте мне умереть! – кричал Ял-Ниш, уставившись на них единственным оставшимся глазом.

Наконец все было завершено, раны обработаны целебной смолой и забинтованы. Ял-Ниша уложили в кланкер вместе с Иризис и Рустиной. Сержант после всего произошедшего скорчилась в углу и стонала, прикрыв руками живот.

– Лиринкс сильно ударил ее, – пояснил Ниш.

Он приподнял одежду Рустины и замер, потрясенный.

– Что это? – шепотом спросила Иризис.

В сегодняшней схватке Рустина почти не пострадала, но сеть старых шрамов покрывала всю середину ее тела.

– Это могли сделать только когти лиринкса. Как же ей удалось выжить? Ее чуть не разорвали надвое!

– Она была еще ребенком, когда произошло несчастье, – ответила Фин-Мак. – После такого ранения она не могла иметь детей, поэтому ей разрешили вступить в армию. С тех пор у Рустины осталось только одно желание – убивать лиринксов.

Юлия все это время провела, скорчившись за скалой. Ниш так и не добился от нее ни единого слова. Тогда он отнес ее в кланкер, но там она немного пришла в себя и снова выбралась наружу.

– Он ужасно кричит, – пожаловалась она Нишу, хотя раненый погрузился в тяжелый сон после большой дозы ниги.

Ниш оставил чувствительницу без внимания. У него просто не было больше сил. На обратном пути они осмотрели разбитый кланкер, но тяжелые маховые колеса сорвались со своих креплений, и вся машина была совершенно разгромлена. Рядом с ней молча плакал безутешный Ки-Ара. Смерть Пар-Дида потрясла его не так сильно, как гибель машины. Операторы редко ладили со своими стрелками.

Оставшиеся в живых похоронили Пар-Дида, как следует засыпав его гравием, а Ки-Ару отвели в уцелевший кланкер. Но как только они выбрались наружу, оператор снова стал стонать и причитать, так что его пришлось силой удерживать внутри.

– Я все еще вижу кланкер, – сказала Юлия. -

– Конечно, ты его видишь…

Шедший рядом Ниш внезапно понял, что лицо чувствительницы закрыто маской, да и смотрит она совсем в другую сторону. Дело в оставленном позади контроллере. Он вернулся к разбитой машине, снял контроллер с панели управления и протянул его Иризис:

– Отдай Ки-Аре.

Только тогда осиротевший оператор замолчал. Связь между кланкером и его оператором осуществлялась через контроллер, настроенный индивидуально и на машину, и на человека. Если в бою погибал оператор, кланкер оставался бесполезной грудой металла до тех пор, пока на него не ставили новый настроенный контроллер или не находился человек, который мог справиться со старым прибором. Это обстоятельство представляло огромное неудобство, но все же было лучше, чем допустить захват машины врагами.

Юлия снова начала кричать, даже еще не видя страшной картины среди развалин иглу; сразу, как только процессия начала подъем по склону.

– Волны над телами! – повторяла она без конца. – Волны раскачивают плоть!

Таких страшных последствий битвы Ниш даже представить себе не мог. Более сорока человеческих тел, страшно изуродованных и разорванных, лежали повсюду. Сотня горных медведей не могли так расправиться с людьми, как это сделала дюжина врагов. Фин-Мак позвала с собой Ниша, чтобы удостовериться в смерти каждого из лиринксов и проверить, не осталось ли живых среди людей.

– Подождите меня, – раздался слабый голос Рустины, с трудом поднявшейся на ноги.

– Может, тебе лучше…

– Это мои солдаты, механик, – отрезала она.

Ниш ничего не мог возразить. Они шаг зз шагом обошли все тела. Рустина рассказывала о каждом из своих людей, включая их последние минуты перед смертью. Фин-Мак записывала все детали боя. Все ценные вещи они забрали с собой, чтобы передать семьям погибших. Солдаты погибли все до одного; погибли и все сержанты, кроме Рустины. Из операторов и стрелков боевых машин в живых остались только трое, остальные тоже были убиты. Тело Ги-Хада нашли под стеной одной из хижин, где он бился до последнего, защищая нескольких раненых солдат. Строгий и непреклонный при жизни управляющий неподвижно лежал на окровавленном снегу. Только теперь Ниш увидел, что Ги-Хад был едва ли выше его ростом. Он закрыл полузамерзшие глаза управляющего и скорбно опустил голову. Несмотря на наказание плетьми, Ниш считал его самым достойным человеком из своих знакомых.

На пути к кланкеру механик вспоминал картину расставания у заводских ворот: бледную женщину и пятерых девочек, выстроившихся в ряд, а среди них самую маленькую, с красными ленточками в косичках и слезами на глазах. Ее папочка никогда не вернется домой.

Некоторые из солдат умерли совсем недавно, не столько от ран, сколько от холода и потери крови. Сержант Арпл, несмотря на многочисленные ранения, был жив еще несколько минут назад. Он прополз к одному из тел и оставил за собой кровавый след, а его тело еще не остыло. Самый заслуженный из солдат во всем Глиннинаре встретил свою судьбу.

– Чем же здесь занимались лиринксы? – спросил Ниш, после того как вся работа была завершена и трупы врагов тщательно проверены.

Фин-Мак настороженно оглянулась по сторонам.

– Мы не знаем точно, но… – заговорила она шепотом.

– Что? – не утерпел Ниш.

– Уже не в первый раз люди наталкиваются на небольшие группы лиринксов, поселившиеся в совершенно непригодных для обитания местах. Эти поселения не имеют никакой стратегической ценности, зато все они располагаются в непосредственной близости от мощных силовых узлов.

– А этот источник энергии вдобавок еще и очень необычный.

– Да, он двойной. Мы считаем…

Фин-Мак не договорила и быстрым шагом направилась к самой большой из иглу, вокруг которой по спирали, словно завиток раковины, теснились более мелкие хижины. Одна из стен и часть крыши строения рухнули при обстреле. Нищ и Фин-Мак вошли через образовавшийся проем. В то время как Ниш с обнаженным мечом в руке оглядывался в поисках врагов, дознаватель искала что-то между блоками снега.

В самом большом помещении они не обнаружили ничего, кроме меховых полостей, лежавших на полу и ледяных скамьях, остатков замороженного мяса, не человеческого к счастью, да некоторых предметов утвари. Но в одной из боковых комнат осталось множество клеток. Несколько из них были пустыми, а в остальных находились маленькие, неизвестные людям зверьки. Эти существа казались мертвыми, но Фин-Мак скрупулезно обследовала каждое животное и описала их в своем блокноте.

В задней части комнаты они обнаружили клетку с еще живым существом, не больше мыши, но совершенно другой формы: такого зверя Ниш никогда не встречал на Сантенаре. У животного была плоская вытянутая голова с торчащими острыми зубами, выступающая грудина и короткий толстый хвост. При приближении людей животное поднялось на тонких лапках, испустило какой-то мяукающий звук и снова упало.

– Что это за существа? – удивился Ниш. Фин-Мак продолжала сосредоточенно писать.

– Будь добр, прикончи его.

Ниш просунул меч сквозь прутья клетки и разрубил зверька.

– Это результаты формирования плоти, – ответила Фин-Мак. – Некоторые из лиринксов обладают способностью менять формы небольших животных, придавая им различные образы. Но этот процесс возможен только в непосредственной близости от силовых узлов. Это все, что нам известно. Зачем они это делают? То ли это способ вырастить продукты питания, то ли какой-то элемент чужой культуры? Представляют эти существа домашних любимцев или произведения искусства? Мы так мало знаем о лиринксах! А может быть…

Формирование плоти? Ниш поежился.

– Так вот что хотела сказать Юлия, твердя о волнах над телами! А вдруг, – предположил он, – лиринксы пытаются создать новое оружие против людей, от которого у нас нет защиты?

– Вполне вероятно, механик. Очень хотелось бы выяснить это, и как можно скорее.

Ниш неожиданно даже для самого себя принял решение:

– Я выясню.

Фин-Мак откровенно удивилась, а Ниш был поражен, впервые увидев ее открытую реакцию.

– А ты справишься?

– Может, и не справлюсь, – признался Ниш, хотя и не страдал от излишней скромности. – Но я знаю несколько языков, разбираюсь в людях и механизмах. Формирование плоти может иметь что-то общее с обработкой металла.

– А может и сильно отличаться.

– Я вырос среди экзаменаторов и следователей. И образован не хуже многих других.

– Но тебе недостает одного, очень важного качества, – возразила Фин-Мак. – Ты не способен к Тайному Искусству.

– Зато я работаю с чувствительницей, а она безошибочно чувствует Тайное Искусство.

– Это совсем не одно и то же.

– Есть еще Иризис.

– Она мошенница, – сказала Фин-Мак. – У нее даже нет таланта ремесленника, на который она претендует.

Ниш отвернулся, чтобы скрыть потрясение. Есть ли что-то такое, чего не знает дознаватель?

– Она блестяще организует людей и заставляет их работать вместе. Она ведь уже стала неплохим старшим мастером. Ей пришлось долго бороться за этот пост, чтобы выжить.

– Ну и что? – равнодушно произнесла Фин-Мак. – Зато в твоей способности к упорной работе никто не может усомниться, механик. И в твоей грамотности. Но вот рассудительности в тебе маловато, да и честность сомнительна. Хватит ли у тебя мужества и выдержки?

– Вы видели, что они сделали с моим отцом? – едва слышно ответил Ниш. – Если даже Ял-Ниш не умрет, он уже никогда не станет таким, как прежде. Но он мой отец. У него немало недостатков, и у меня тоже, но недостаток верности не входит в их число. Я положу все силы, чтобы отомстить за него.

Фин-Мак пристально посмотрела в глаза Ниша:

– Я верю, ты сдержишь свое обещание, Крил-Ниш. Ну хорошо, я поручаю тебе заняться этим. У тебя три месяца сроку. После этого твою дальнейшую судьбу будет решать преемник Ял-Ниша или он сам, если поправится.

Бросив последний взгляд на развалины хижин, дознаватель зашагала к кланкеру. Ниш внимательно осмотрел трупы странных животных и клетки, удивляясь своему порыву. Затем он представил, что ждет их впереди, и решил не задумываться об отдаленном будущем. Такому малочисленному и измученному отряду будет не под силу даже спустить кланкер с плато. А без этого всех их ожидает верная гибель.

ГЛАВА 40

Спустя немного времени плато осталось далеко позади. Ритмично вздымающиеся крылья Безанты уносили Рилла и Тиану все дальше, и меньше чем через час они пересекли горную гряду. Теперь под ними виднелась холмистая местность, почти без растительности, но с огромными озерами, уходящими вдаль одно за другим. Тиана догадалась, что они пролетали над Бурлапом, хотя знала эту область только по названию. У южной оконечности одного из озер виднелся город. Тиана восстановила в памяти карту и определила его как Нокс.

Впереди маячила еще одна горная гряда, второй отрог горного массива, более короткий, но такой же высокий и широкий, как и первый. Солнце уже клонилось к закату, и Тиана ощущала холод, пробиравший до костей.

– Рилл? – тихонько позвала она.

– Что такое?

– Я замерзаю. Нам далеко еще лететь?

– Несколько часов.

– За это время я умру от холода.

Лиринкс подтянул ее поближе к груди, развернув лицом вперед и прикрыв теплой курткой. Вероятно, он приоткрыл свой панцирь, поскольку Тиана почувствовала тепло, струящееся от его груди и живота по ее спине. Она почувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была расстроена, но предпочитала не думать о своих бедах.

Еще до захода солнца Тиана смогла оценить прелесть полета и наслаждалась тихим скольжением по воздуху и непривычным видом сверху, когда пестрые земли, проплывавшие под ногами, превратились в ярко-вышитый ковер. Второй горной гряды они достигли уже после захода солнца, когда заметно похолодало и сохранять тепло становилось все труднее, даже прижимаясь к теплому телу Рилла. Тиана без остановки работала пальцами, грела нос и щеки ладонями, но этого было мало. Да и от Рилла уже исходило меньше тепла, чем прежде.

Почти пятнадцать часов ночного полета стали для Тианы настоящей пыткой. Плечо отзывалось болью на каждое движение. Отчаянно хотелось спать, и ее удерживал только страх замерзнуть. Это непреодолимое желание согреться и заснуть каждую минуту превращали в долгий час. Другое желание причиняло не меньше страданий – Тиана тосковала по амплимету. Мысленно она видела его в мешочке на груди Безанты, но от этого не становилось легче. Тиана страстно хотела взять его в руки, но не могла.

Время от времени сонное оцепенение прогонял Рилл, возившийся с веревками управления. Однажды их конструкция наклонилась назад, и Рилл подвинулся вперед, чтобы опустить передний край планера. Тиана ощутила покалывание в висках, говорившее о применении Безантой Тайного Искусства. Они стали спускаться, настолько резко, что ветер чуть не вырвал Тиану из объятий лиринкса.