Любовь мертвеца

– Покойник?

Мы кивнули.

– Я… пожалуй, я дверь запру, – произнесла Юля.

Мы поднялись на второй этаж и осторожно посмотрели в окно. Трофимов все так же стоял у калитки, неподалеку виднелся серебристый автомобиль.

– Все, я в ловушке, – пробормотала Никитина и бухнулась на тахту. – Он же меня здесь караулит, как охотник добычу.

– Из твоего дома можно еще как-нибудь уйти? – спросила я у Юльки.

– Ну, если только перелезть через забор к соседям… – ответила та.

Мы выбрались через окно первого этажа и пошли через огород. Мы прошли мимо клубники, огурцов, картофельной плантации и уткнулись в забор, увитый плющом. Затем я встала на ящик, с него взобралась на бочку и, держась за край забора, посмотрела на соседский огород. Женщина лет сорока пропалывала грядки как раз рядом с изгородью.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я.

Женщина удивленно посмотрела на меня снизу.

– Извините, а можно, мы от вас выйдем?

– А своя калитка не работает?

– Работает, но…

Ух, что же такого придумать?

– Понимаете, рядом с Юлькиной дачей околачивается один наш знакомый, с которым мы очень не хотим встречаться, – сказала я правду.

Женщина в раздумье уставилась на меня.

– Пожалуйста… – протянула я.

– Ну, ладно, если так надо, – разрешила хозяйка. Стараясь не приземлиться на грядку, я спрыгнула к ней в огород. Следом появилась Маша, а потом Света.

Оказавшись на свободе, мы дружно сказали хозяйке «спасибо» и побежали на станцию.

Глава 6

Если ты родилась в июне…

В электричке мы ехали молча, то и дело озираясь и поглядывая, нет ли среди пассажиров нашего знакомого. Так же, сохраняя молчание, мы кивком попрощались уже в городе со Светой, которая жила в другой стороне.

Старая беседка уже была занята бабульками, поэтому нам пришлось отправиться в «свободное плавание» по улицам. Я думала о том, что же нам теперь делать с этим покойником, Машка награждала всех отсутствующим взглядом.

– Кто же может знать этот проклятый отворот? – не выдержала я.

Никитина не обратила на мои слова внимания. Не меняя выражения лица, она окинула взглядом улицу и уставилась на газетный киоск:

– Почитать, что ли, купить что-нибудь… – произнесла она и поплелась к ларьку, выгребая мелочь из кармана джинсов. Вернулась с какой-то газетой в руках. Тихо проговорила: – Ой, Ирка, что же теперь со мной будет?

Теперь промолчать решила я. Ну, не говорить же ей что-то типа «все будет хорошо, Маша, ничего он с тобой не сделает, только теперь по пятам за тобой хвостом ходить будет, пока ты не состаришься».

Мы вернулись в свой двор. Машка направилась в сторону беседки, я покорно пошла за ней.

Мы сели рядом с бабушками, которые усердно перемывали кому-то косточки и изредка косились на нас. Я уткнулась в газету.

– Что пишут? – тихо спросила Маша, чтобы не мешать дамам вести беседу.

– Так… ничего особенного. Тут объявлений больше, чем новостей… o ответила я, листая страницы. – Куплю, обменяю… холодильники, бытовая техника… сниму… сглаз и порчу, верну любимого человека…

Я толкнула Машку в бок. Та без особого энтузиазма повернулась ко мне, но, увидев, куда указывает мой палец, тут же прилипла взглядом к газете: полстраницы было в надписях типа «гадалки», «экстрасенсы», «маги». У нас обеих прямо глаза разбежались.

– Ой, милые, да это ж шарлатаны все! – раздался скрипучий голос.

Мы уставились на старушек.

– Деньги сдерут и обманут. У меня невестка сына от заикания лечила – тоже по объявлению, – ничего не помогло. А вот Еремея за один раз все сделала!

– Ага, – подхватила другая, – а моего мужа от пьянства заговорила – третий год ничего не берет!

И тут все три старушки наперебой стали рассказывать о том, как Еремея помогла кому-то из их близких.

– А вам, видно, мальчика приворожить надо? – ласково сказала одна из бабушек. – Еремея – потомственная колдунья, много приворотов знает.

Машины глаза засветились.

– Да нам наоборот… – хотела было возразить я, но Никитина меня перебила и заговорила подчеркнуто вежливо:

– А как ее найти? Скажите, пожалуйста, будьте любезны.

Старушкам, видно, тон Марии польстил, и они принялись объяснять:

– Тут недалеко, на соседней улице. Старый пятиэтажный дом знаете? Так вот там Еремея и живет.

– Бежим скорее! – тащила меня Маша. – Расскажем все колдунье, пусть поможет.

– Маш, уже вечер… Может, перенесем визит на завтра? Мы весь день на ногах, я уже просто падаю, – сопротивлялась я. – Хочется поесть и вообще посидеть спокойно.

– Это мой последний шанс, Ирка! Завтра может быть поздно. Он же опять ночью заявится и точно доведет меня до инфаркта! Ты что, хочешь на мои похороны? А голодание, между прочим, полезно, – толкала меня в спину Манюня.

Мы без труда нашли дом – допотопная, ничем не примечательная внешне хрущевка смотрела на нас мутными окнами. Окружал ее запущенный, неубранный палисадник. На лавочках, как и в нашем дворе, восседали ряды бабулек.

– Ну, ладно, пошли скорее. Чем быстрее найдем колдунью, тем лучше, – кивнула я, и мы направились к подъезду.

Бабушки покосились на нас и зашептались. Они явно догадывались о цели нашего визита.

По темной лестнице, зеленые стены которой были украшены наскальной росписью народного характера, мы поднялись на четвертый этаж, где располагалось четыре квартиры.

– Смотри, тут что-то написано, – сказала Никитина, указывая на листок бумаги, прикрепленный к одной из дверей. – Кажется, нам сюда. В четверг прием с трех до семи вечера, а уже почти восемь! Неужели придется ждать до понедельника? – разочарованно протянула Маша.

– Пошли домой, ужинать пора, – отозвалась я.

И тут вдруг дверь открылась, на пороге появилась женщина лет сорока пяти с черными волосами, собранными в пучок, одетая в черное прямое платье. Она смерила нас огнем зеленых глаз и неожиданно приветливо сказала:

– Заходите.

Мы с Машей удивленно переглянулись и шагнули за порог. Узкая, довольно темная прихожая была оклеена какими-то серыми невзрачными обоями. Ничто здесь не говорило о том, что мы находимся в доме у колдуньи. А где же она сама?

– Ты Маша? – спросила женщина у меня.

– Нет.

– Я – Маша, – поспешно подала голос Никитина.

– В июне родилась? – спросила женщина, внимательно вглядываясь в лицо моей подруги.

– Да.

– Что ж, раз все так, как говорили мне карты, то проходите, – вздохнула женщина и открыла дверь в комнату. – Меня зовут Еремеей. Вы, наверное, знаете.

Не знаю, как Машка, а я только в этот момент сообразила, что она и есть та ведьма, знахарка, целительница, о которой нам сегодня говорили. Идя сюда, я представляла, что увижу старую женщину, обвешанную разными амулетами, талисманами, какими-нибудь необычными украшениями, а Еремея выглядела как самый обычный человек.

Мы вошли в комнату. В ней стоял полумрак, но было видно, что тут стоит множество шкафов, шкафчиков, тумбочек, каких-то ящиков. А на стенах прибиты полочки, и на них какие-то коробочки, баночки, флакончики, стопки небольших листочков. И еще на стенах пучками висели какие-то травы и самые обычные часы с кукушкой.

– Сюда, – Еремея открыла двери смежной комнаты, и мы прошли в маленькое помещение, посреди которого стоял круглый стол, покрытый бархатным темно-синим покрывалом до пола. На нем стояли пять зажженных свечей и лежали карты. Карты очень необычные – треугольной формы, с совершенно непонятными серебристыми знаками.

Колдунья указала нам на два мягких стула, ножки которых были в виде лап каких-то животных. Затем она быстро сгребла разложенные по кругу карты в одну кучу и засунула их в один из ящиков деревянного комода.

– Подождите минуточку, я сейчас, – сказала Еремея и вышла.

Мы с Машкой сидели на стульях как истуканы и тихонько, боясь вздохнуть, рассматривали все кругом.

Окно в комнате было занавешено плотной черной тканью так, что ни один луч света не проникал внутрь. На комоде стоял канделябр, а рядом с ним фигурка черепахи. Наверное, она была сделана из фарфора. Мне захотелось спросить у Машки, как она думает – зачем здесь эта черепашка, является ли она волшебной или стоит просто для красоты, но я побоялась нарушать тишину. Над комодом висели книжные полки, совсем как у меня дома. Только все книжки были тут очень толстые, старые, а на корочках некоторых поблескивало золотое и серебряное тиснение. По сторонам от комода стояли шкафы, один из них стеклянный, и в нем виднелись многочисленные баночки и коробочки. В них, наверное, находились магические порошки, одурманивающие зелья или что-то в этом духе…

Еремея вернулась, держа в руке еще один канделябр. Она поставила его на стол, села напротив нас и, взяв одну из пяти свечей, зажгла ее.

– Ну? – Колдунья посмотрела на нас с укором. – Раз ты Маша и родилась в июне, то я знаю, зачем вы пришли.

– А откуда вы знаете, что я – Маша? – робко спросила Никитина.

– Я давно увидела в кристалле, что покойник будет разбужен.

– А разве мы его разбудили? – удивилась я.

– Нельзя будить того, кого оплакали и отпели, – вздохнула Еремея и прикрыла зеленые глаза. – Решила карты разложить, а они говорят, что я к нему отношение имею. Более подробный расклад сделала, карты говорят, что придет ко мне девочка, которая разбудила покойника, и я ей помочь смогу, если та не опоздает. Решила узнать, что за девочка. Поворожила, имя выпало – Мария и что она в июне родилась. Потом я день узнала, когда прийти ко мне девочка должна. – Женщина вновь уставилась на нас. – Я вас весь день ожидала, потом смотрю, уже семь часов, часы приема закончились. Думала, все, опоздала девчонка, пропала, но тут ваши голоса услышала и скорее побежала дверь открывать, пока вы не ушли.

Голос у Еремеи был недовольный. Было ясно, что она рассержена, но сдерживает себя.

– Да мы не хотели его будить! Просто Маше нужно было мальчика приворожить… – попыталась оправдаться я. Но Мария наступила мне на ногу, и я замолчала.

– Что вы делали? Узелки вязали, землю брали, кровь принесли? – спросила колдунья.

– Землю с могилы взяла. С двух могил – какой-то Марии и Максима Трофимова. Заговаривала ее, – ответила Никитина.

– Хуже, чем узелки, но лучше, чем кровь, – прокомментировала услышанное ведьма. – Знаки недобрые были?

Мы с подругой переглянулись.

– Какие знаки? – спросила Маша.

– Ну, что-нибудь нехорошее было? Случилось что-нибудь, когда шла приворот делать?

– Да нет вроде. А хотя… Когда мы могилу искали, крест упал. Прямо перед Машей, – вспомнила я.

– Что на нем написано было? – с тревогой спросила Еремея.

– Он очень старый был, только имя «Мария» рассмотрела, – сказала я.

Колдунья покачала головой.

– Еще что? – спросила она.

– На могилу я грохнулась. Это тоже плохой знак? – бледнея, спросила Никитина.

– Сидите тихо, – сказала вместо ответа женщина.

Она вынула из деревянного шкафа хрустальный шар, поставила его на середину стола и хлопнула в ладоши. Все свечи разом погасли. Нас окружил мрак, единственным источником света был только мерцающий шар. Еремея, что-то шепча, поводила над ним руками, и от шара начало исходить голубоватое свечение. Я смотрела на этот свет и внезапно почувствовала, что безумно хочу спать. Веки мои тяжелели и тяжелели, и я закрыла глаза.

Очнулась я от противного запаха нашатырного спирта. Оказалось, что я сижу во все той же комнате, все на том же стуле. Со стола исчезли хрустальный шар и свечи, а в помещении светло, потому что черная ткань сброшена на пол. Рядом в таком же полуобморочном состоянии сидела Маша. Еремея водила ваточкой у ее носа.

– О-ох… – раскрыла глаза Никитина. – Что со мной?

– Ничего, обычная реакция на мой хрустальный шар, – ответила ведьма. – Я надеюсь, ты сохранила землю.

– Какую?

– Как «какую»? С могил!

– Да, сохранила, она у меня дома, в шкафу, в коробке из-под обуви.

– Слава богу! – обрадовалась Еремея. – Значит, помочь смогу. То, что упал крест и что ты, Маша, упала на могилу, вызвало злые силы, которые питают теперь разбуженного покойника. Если бы этих плохих знаков не было, то покойник был бы слабее, его «влюбленность» была бы меньше. Скоро полнолуние, его мощь растет, он все больше материализуется в нашем мире, – продолжала колдунья. – В полнолуние у него окажется достаточно силы, чтобы прийти и забрать тебя с собой.

Я посмотрела на Машу – ее лицо стало белым, как полотно. У меня, наверное, было такое же. Ведьма подошла к одному из шкафов и достала какую-то склянку причудливой формы.

– Здесь святая вода. Раздобудь венчальное полотенце и, как придешь с ним домой, намочи его святой водой и заверни в него землю. Смотри, чтобы оно не высыхало, чтобы хотя бы один уголочек был сырым. Так можно временно задержать покойника и не пустить в наш мир. Но в ночь, когда полная луна будет на небе, его и это не остановит. Вам нужно будет отнести на кладбище, обратно на могилы, оставшуюся землю, что очень опасно. Тебе, Маша, я сделаю оберег. Только необходимо, чтобы ты мне принесла прядь волос твоего настоящего Максима, причем не позже чем через два дня, иначе я не успею. Еще тебе, Маша, надо сходить исповедаться, рассказать о том, что ты решила приворожить, а сейчас раскаиваешься в этом.

– Да уж еще как раскаиваюсь… – вздохнула Машка.

– А мне оберег не нужен? – спросила я, ведь покойник уже ошибался адресом, вдруг еще и адресатом ошибется, и любимой.

– Покойнику нужна Мария, а не ты. Тебе он ничего не сделает, но все равно следует надеть крестик и не снимать его, пока все не закончится. Да, еще нужно заказать службу за упокой души раба божьего Максима.

Глава 7

Сочинение, которое не будет написано

– Ну и где же мне взять венчальное полотенце? – спросила Никитина, когда мы вышли на улицу. – Мои родители не венчались.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.