Оборотни в законе - Охотники за ментами

– Да, мне помогают, – сказала Павлова. – Не все материально. Но я ценю любое доброе отношение. Наше время – очень жестокое время.

Она посмотрела прямо в глаза Волченкову, и тот прочел в этом взгляде неприкрытый вызов. Павлова прекрасно понимала, какую неприглядную роль играла в деле ее мужа полиция, и явно не ждала ничего хорошего и от Ломова с Волченковым. Но что он мог сделать, чтобы изменить такое отношение? Пока ничего.

– Одним словом, мы вам хотим помочь, Любовь Юрьевна, – чувствуя заминку напарника, сказал Ломов. – Вы нам не верите, но это сейчас и неважно. Главное, вы – человек честный, а нам нужна достоверная информация. Вы наверняка в курсе, кто должен быть главным свидетелем на суде по поводу того ДТП?

– Ну да, этот милиционер, как его, – отвернувшись, глухо сказала женщина. – Гаишник. Кирпичников, кажется.

– А вы в курсе, что Кирпичников погиб? – деловито спросил Ломов.

Павлова вскинула голову.

– Не-е-ет, – недоверчиво протянула она. – Как погиб?

– Его убили, – ответил Ломов. – Значит, вам ничего не известно об этом?

– Н-нет, неизвестно, – ошеломленно произнесла Павлова и растерянно потерла ладонью лоб. – Ничего себе! И кто же это сделал?

– Как раз этот вопрос мы и хотели вам задать, – сообщил Ломов. – Вы, случайно, не знаете, кто это мог сделать?

– Я?! Откуда?! – изумление Павловой было совершенно неподдельным.

– Видите ли, суть вот в чем, – мягко произнес Волченков. – Мы обязаны рассмотреть все версии. Версия мести напрашивается в первую очередь. Ваш муж пострадал. Кирпичников, будем говорить прямо, собирался сделать все, чтобы истинный виновник ушел от наказания. Вполне вероятно, что вы или кто-то из ваших родственников, друзей…

– Какая ерунда! – вспыхнула Павлова. – Может, у вас это и напрашивается, а у меня даже мыслей таких не было. То есть в первую минуту я, конечно, желала зла тому, кто изуродовал Анатолия, но это было неосознанное желание, на уровне инстинкта, я была в таком потрясении… А инспектор ГАИ… Что ж, признаюсь, когда мне сказали, что вот этот человек был свидетелем и владелец машины в ней даже не сидел, а сидел кто-то, неизвестно кто… Я и не сомневалась, что все повернется именно так и виновные вряд ли будут наказаны. Мы все знаем, как работает наша система. Люди с обычной зарплатой не имеют никакого значения. И для вас мы пустое место. Мы пострадали, а вы хотите нас еще за это и наказать.

– Ну что вы! – укоризненно сказал Волченков. – Как раз мы хотим вам помочь. Просто скажите, из близких вам людей никто не мог бы отомстить инспектору?

– Ну, чисто гипотетически? – добавил Ломов. – Кто-нибудь из ваших знакомых имеет оружие? Может быть, служит – в органах, в армии? Охранником?

Павлова пристально посмотрела на него.

– Из моих знакомых никто не стал бы убивать человека, – твердо сказала она.

– Ясно, – примирительно произнес Волченков. – Мы так и думали. Тогда скажите, пожалуйста, а вообще история с вашим мужем насколько широко известна в школе, где он преподавал? Я имею в виду вот эти скандальные подробности – чья это была машина, какую роль играл в деле капитан Кирпичников, как тяжело ранен ваш муж, ну, и так далее…

– Я думаю, многие, – ответила Павлова. – Я же говорю, меня многие навещали, поддерживали… Хотя сейчас каникулы. А подробности… Не знаю. Впрямую не интересовалась. К тому же поймите, я в таком состоянии… Но, думаю, кому-то были известны и подробности. Потому что кроме сочувствия звучали и весьма нелестные слова в адрес полиции. Что поделаешь, сами просили честно.

– Ничего, мы не расстроились, – сказал Ломов. – Кто произносил эти слова, вы, конечно, не помните?

– Не помню. Да и какое это имеет значение. Слова это одно, убийство совсем другое.

– Это верно, но вы все-таки объясните нам, в какую школу обратиться, и к кому, ладно? Наверное, учителя сейчас в отпуске?

– С директором поговорите, если уж вам так необходимо, – неохотно сказала Павлова. – Школа у нас номер семнадцать, а директор Чижов Андрей Захарович. Он сейчас в школе. Думаю, вы без труда его найдете.

Глава 6

Директор школы Чижов понравился оперативникам с первого взгляда. Это был коренастый рассудительный мужчина с крепкими руками и спокойными серыми глазами. Он не дергался, не суетился и сразу вник в суть проблемы.

– Это хорошо, что вы пришли сегодня – завтра-послезавтра я ухожу в отпуск. Уеду на природу, посижу с удочкой на бережку… Впрочем, это вас мало волнует, понимаю! – заявил он. – Давайте о деле. Значит, вы считаете, что кто-то из пап наших сорванцов мог, грубо говоря, пристукнуть непорядочного свидетеля, так?

– Примерно так, – кивнул Ломов.

– Да, есть такая мысль, – присоединился Волченков. – Мотив мести мы не исключаем. Отомстить мог только родственник или друг в первую очередь. Но есть некоторые обстоятельства, о которых мы здесь распространяться не будем, позволяющие расширить круг подозрений. То есть отомстить мог человек, который Павлову не был близок, но достаточно хорошо его знал. Родители ваших учеников хорошо знают своих учителей?

Они сидели в обычном классе. Чижов за учительским столом, оперативники – напротив, за первой партой. «Точно отличники, – подумал про себя Волченков, сдерживая улыбку. – Сколько себя помню, в жизни не сидел за первой партой. Не довелось».

– Это зависит от учителя, – скупо улыбнулся Чижов. – Некоторых и не вспомнят, даже если проучатся у них несколько лет, а некоторых… Анатолия Ивановича, пожалуй, все знали. Даже те папы, которых на родительское собрание на аркане не затащишь. Он – учитель с большой буквы. Говорю это безо всякого преувеличения. И вот такая беда.

– Беда большая, – согласился Ломов. – Но она еще и потянула за собой новую беду. Убийство – это серьезная вещь.

– Ну-у, вообще-то, знаете, что говорят по этому поводу люди? – спросил Чижов, исподлобья взглядывая на оперативника.

– Какие люди? – грубовато поинтересовался Ломов.

– Простые, – ответил Чижов, нисколько не смутившись. – Обычные простые люди. Они говорят, что хотя бы так наказан порок. Правосудия-то у нас не дождешься. Вот так говорят простые люди.

– Ерунда, – сердито сказал Ломов. – Порок наказан… Да не наказан он! Даже в том примитивном смысле, который вы тут подразумеваете. Вашего учителя сбил совсем не тот человек, которого теперь убили.

– Нет, вы не подумайте, что я приветствую суд Линча! – поспешил оправдаться Чижов. – Ни в коем случае. Я просто хочу сказать, у нас должно быть настоящее правосудие. Чтобы не происходило вот таких ужасных вещей. Ведь убитый полицейский встал как бы на сторону преступника.

– Да откуда вы это взяли?! – вконец разозлился Ломов. – Еще один Робин Гуд нашелся! Существует определенная процедура расследования, судопроизводства, десятки людей на это работают, а они, сидя на печи, решают, кто прав, а кто виноват! Стыдно! Вы образованный человек!

Директор помрачнел.

– Знаете, я нисколько вас не боюсь, господин полковник, – спокойно сказал он. – Поэтому не надо на меня кричать. Я только высказал собственное мнение. А чего стоит ваше судопроизводство, слишком хорошо известно. Вы еще звезду героя этому вашему гаишнику повесьте посмертно! Весь город знает, что за рулем «Мерседеса» сидел господин Казаченко. Вот только свидетель его в упор не увидел. Что, не так?

– Если все начнут судить да рядить… – пробурчал Ломов, – тут и до суда Линча недалеко. Хоть это вы понимаете?

– Значит, вы тоже предполагаете, что капитан ГИБДД мог быть убит из мести? – спросил Волченков, решив перевести разговор в менее эмоциональное русло. – Может быть, у вас имеются на этот счет какие-нибудь мысли? Может быть, из ваших пап кто-нибудь мог пойти на такой поступок? Есть у вас какие-нибудь подозрения? Если вы против суда Линча, вы должны нам о них рассказать! Или вы просто лицемерите?

– Нет, я действительно против, – грустно сказал Чижов. – Ведь я учитель. Я должен сеять мудрое, вечное… Хотя, наверное, и ваши коллеги должны бороться за справедливость, а не за право сильного. Я так думаю. Конечно, может быть, у вас другое мнение… Ладно, оставим эту тему и вместе подумаем насчет пап… Откровенно говоря, не совсем представляю, по каким критериям вы будете определять, кто из них годится в потенциальные убийцы…

– Будем смотреть, кто из родителей владеет оружием, имеет к нему доступ, кем работает, был ли судим, ну, и все такое прочее… Улавливаете направление моей мысли? – спросил Ломов.

– Вполне, – кивнул Чижов. – Тогда пройдемся сейчас по журналу того класса, который вел Павлов. Постараюсь вспомнить, что я знаю о родителях, а вы уж сами составляйте список тех, кто вас заинтересует.

В течение следующего получаса они изучали классный журнал, перебирая фамилию за фамилией, слушали информацию, которую выкладывал о родителях Чижов, и заносили нужные сведения в свои записные книжки. Закончив, они попрощались с директором, сказали обычные в таких случаях слова, мол, «если вдруг что вспомните…» и покинули школу.

– Вот засранец, а? – с чувством сказал Ломов, когда они оказались на улице. – Это я про директора. Он, видите ли, против суда Линча, но плохого полицейского застрелить можно, потому что в нашем обществе нет других инструментов воздействия на плохих полицейских! У меня так руки и чесались врезать по его интеллигентной роже!

Волченков искоса посмотрел на него.

– Полегче! – сказал он иронически. – Надеюсь, ты не планируешь стать жертвой «охотников»? Тогда смени тему.

– Нет, меня в самом деле бесит этот идиотизм! Хотел бы я знать, что они запоют, когда перестреляют всех ментов – и плохих, и не очень! Когда преступность возьмет их всех за глотку! Они думают, что покой в их домах организовался сам собой! Нет, они в самом деле так думают?

– Не усложняй! Ситуация проще, чем ты хочешь ее представить. Если полицейский ведет себя несоответственно своему статусу, население как бы отказывает признавать за ним право на этот статус. Он становится в глазах людей как бы перебежчиком, предателем. А с предателями у нас, как известно, разговор короткий.

Ломов остановился, махнул рукой и полез в карман за сигаретами.

– Ладно, бесполезно что-то доказывать! Давай перекурим это дело.

Они закурили, отвернувшись друг от друга. Думали они, однако, об одном и том же и примерно в одном ключе. Это выяснилось очень скоро.

– Зря мы вообще сюда поперлись, – хмуро заключил Ломов. – Все это полное дерьмо. Какие могут быть мстители в средней школе? Подумаешь, попал в аварию любимый учитель! Подумаешь, кто-то захотел выгородить виновника аварии. Вот я пытаюсь представить себя на месте этих пап – дети-подростки, это уже головная боль, а тут еще деньги в школу на ремонт, на подарки учителям, да на работе проблемы, да жена изменяет, а тут еще иди и мсти за постороннего человека! Нет, как хочешь, а я в это не верю!

– Да, звучит диковато, – согласился Волченков, невозмутимо выпуская табачный дым в синее небо. – Я тоже не могу себе этого представить. За исключением одного варианта.

– Это какого же? – подозрительно посмотрел на него Ломов.

– А того самого, какого генерал боится. Если существует такая банда, которая поставила себе целью ментов наказывать, то представить себе любую расправу очень даже просто. Знаешь ведь, как преступники входят во вкус. Особенно если какие-то преступления сходят им с рук. Если допустить, что банда все-таки существует, то нетрудно предположить, что они опьянены сейчас своей безнаказанностью. Список-то, который дал нам генерал, – это сплошные висяки.

– Так надо браться за эти висяки! Всеми этими убийствами кто-то занимается. Почему мы должны впрягаться?

– Все по той же причине – организованная преступная группа, – сказал Волченков. – Мне думается, генерал мыслит в правильном направлении. В какой-то момент у нас посчитали, что организованная преступность себя изжила, расформировали РУБОПы, и вот результат. Организованная преступность приняла, я бы сказал, причудливые формы. Нет, Ломов, подозреваю, нам с тобой от этого дела не отмазаться.

– Как хочешь, а мне это дело не нравится, – упрямо заявил Ломов. – Мало того, что тычемся вслепую, так еще и никаких полномочий! Нужно в таком случае объединять все в одно производство, толкового следователя, группу разыскную сколачивать, чтобы не вдвоем с тобой по школам мотаться…

– Думаю, все это будет, – успокоил его Волченков. – Тут бы еще, кроме интуитивного ощущения, фактиков каких-нибудь. По Кирпичникову пока, надо сказать, не очень… Ну что у нас получается – у троих родителей из этого класса отцы военные, причем старшие офицеры, штабники, двое отцов увлекаются охотой, имеют дома оружие, двое служили некогда в ВДВ – ну и что дальше? Нет, мы их, конечно, опросим, но думаю, что это ложный след. Трудно представить себе солидного штабного полковника, гоняющегося с пистолетом за гаишником. Еще труднее с охотниками. Как известно, по охотничьему билету не выдают пистолеты с глушителем. Хотя все может быть…

– Да чего гадать! – с отвращением сказал Ломов. – Давай решать, кто пойдет по родителям, а кто будет проверять список генерала. Надо же когда-то начинать копаться во всем этом дерьме.

– Ты так часто употребляешь это слово, что у тебя, видимо, имеется тайная склонность к названному продукту, – усмехнулся Волченков. – Тогда тебе и карты в руки. А я, как более интеллигентный человек, пойду по родителям. Все равно нам с тобой не скоро удастся скинуть эти вериги.

– Да, скорых результатов ждать не приходится, – мрачно заключил Ломов. – Так я пошел. Если что нароешь – звони.

– Аналогично.

Глава 7

Три человека в камуфляже буро-зеленой расцветки лежали в траве на вершине невысокого холма, среди негусто растущих осин и березок. Они смотрели вниз – туда, где за дорогой в живописном месте, окруженный каменным забором, стоял двухэтажный дом, крытый настоящей черепицей. Красные чешуйки весело сверкали на ярком утреннем солнце.

– Ну что там видно, Багор?

Парень, задавший вопрос, сгорал от нетерпения. Тот, кого он назвал Багром, рассматривал местность в военный бинокль. Он внимательно обшарил взглядом окрестности – зеленые луга, изгиб реки, скрывавшийся за густыми зарослями ив, ленту дороги, уходящую с одной стороны в лес, зеленеющий невдалеке, а с другой – огибающую холм и исчезающую за ним, – а потом целиком сосредоточился на том, что происходит возле дома, на территории, огороженной забором.

– Подожди! – процедил он сквозь зубы. – Не суетись. Видишь, Дрон не суетится. Вот и ты не суетись.

Дрон, третий их спутник, средних лет плечистый мужик, действительно казался абсолютно равнодушным. Он рассеянно грыз сухую травинку и блаженно щурился на солнце, точно огромный матерый кот.

– Дрона вообще ничего не колышет, – обиженно заметил парень. – А мне кажется…

– Перекрестись, если кажется, – хрипло сказал Дрон и засмеялся. – Все решено и расписано. Лежи и терпи, пока не скажут. Вот и все дела.

– Вам-то хорошо, а я в первый раз, – обиженно сказал парень.

– Ну и не шел бы, раз очкуешь, – рассудительно заметил Дрон. – Тебя или силком кто тащил, Мосол?

– Я не очкую, – хмуро возразил Мосол. – Я просто спросил. Интересно же.

– Интересно будет, когда тобой прокурор заинтересуется, – продолжал гнуть свое Дрон. Он был рад представившейся возможности поразвлечься.

Багор убрал от лица бинокль и мрачно покосился на ухмыляющегося Дрона.

– Не каркай! – бросил он. – Что, больше вспомнить нечего? А ты, Мосол, вообще заткнись. Если облажаешься во время операции, я тебя жалеть не буду. Своими руками придушу. Здесь у нас не детский сад.

– Да я ничего, – заморгал Мосол. – Я не облажаюсь. Я просто думал…

Багор молча саданул его кулаком между лопаток и опять приник к окулярам бинокля. В доме происходило какое-то движение.

В бинокль было хорошо видно, как из гаража выехал сверкающий черным лаком автомобиль и почти одновременно из дома вышел крупный мужчина в хорошем песочного цвета костюме и розовой рубашке. Он держался так, что за версту было видно – идет хозяин. За ним следом семенил человечек на голову ниже, щуплый, узкий в плечах, с чемоданчиком в руке. Чуть впереди, привычно ощупывая пространство строгим взглядом, ступал телохранитель – рослый детина в черных очках на круглом носу, в застегнутом пиджаке и с наушником в правом ухе.

– Смотри-ка, охранник теперь с ним в сортир ходит, что ли? – вполголоса удивился Багор. – Ну да нам это без надобности. Нам теперь главное, кто в теремочке останется…

Между тем хозяин, сопровождаемый телохранителем и человечком с кейсом, благополучно уселся в черный «Мерседес». Туда же нырнули детина и носитель портфеля. Багор мельком разглядел водителя – это был еще один стриженый громила в солнцезащитных очках. Автомобиль тронулся, выехал за ворота и покатил по направлению к городу.

Во дворе оставались еще двое мужчин. Один, приземистый, с квадратными плечами борца, в толстом фартуке ниже колен, собрался запереть ворота, но другой – долговязый, в голубой рубашке и щеголеватой ковбойской шляпе попросил его повременить, показывая, что ему нужно выйти с территории.

– Правильно, Ежик! – пробормотал Багор удовлетворенно. – Держи марку!

Приземистый не стал спорить и пошел по своим делам, разматывая на ходу шланг – он собирался заняться цветочными клумбами, которые были разбиты на подходе к дому. На минуту на крыльце возникла подтянутая женщина средних лет, видимо, это была домработница. Еще в доме должны были присутствовать повар и автомеханик. Последний вскоре и появился, выйдя из гаража с какой-то железкой в руках. Повар своего места не покидал, и Багор просто держал его в уме. Жена хозяина дома, предпринимателя Казаченко здесь не жила, предпочитая пребывать в городской квартире, и это было очень кстати. Багор полагал, что народу на объекте и без того перебор.

Между тем Ежик, парень в ковбойской шляпе, вышел за ворота, толкая перед собой нагруженную тачку. Этот пахал на Казаченко в качестве умельца на все руки, был плотником, слесарем, холодильщиком и подсобным рабочим в одном лице. Местом своим он был недоволен и давно собирался его бросить, поскольку, по его словам, Казаченко отличался редкостным жлобством, платить не любил и вообще был редкостной свиньей. Поговорить на эту тему Ежик любил и в подробности своей службы посвящал каждого собутыльника. Багор, который знал Ежика еще со школы, быстро сообразил, чем может быть ему выгоден старый приятель, и однажды, в хорошую минуту, когда Ежик был трезв и особенно зол на хозяина, предложил ему обтяпать выгодное дельце. Выслушав аргументы Багра, Ежик согласился почти без колебаний, тем более что, по плану Багра, ему и делать ничего особенно не надо было. Во-первых, он в подробностях описал приятелю расположение комнат в доме и подсобных помещений, состав жильцов, наличие оружия и сигнализации и, самое главное, местонахождение сейфа. Сейф в загородном доме Казаченко, по словам Ежика, имелся, не был никуда встроен и спокойно мог быть перенесен при наличии доброй воли в любое более подходящее место. Единственное, чего не знал Ежик, много ли денег в сейфе, но предполагал, что много, потому что у Казаченко вообще «бабла немерено». Багор думал точно так же и со спокойной душой пообещал Ежику пятую часть от захваченных трофеев. Он только убедительно попросил Ежика не сплоховать в нужный момент.

Пока получалось, что Ежик действует грамотно и по плану. Все складывается в их пользу.

– Ну, пора! – негромко, но торжественно сказал Багор и обернулся к своим спутникам. – Разбираем волыны, маски на рожи, перчатки на руки и вперед! Действуем, как было сказано! Без самодеятельности и мандража. Тебя, Мосол, это особенно касается. Входим на территорию, нейтрализуем всех, кто во дворе и в доме, сгоняем в гараж и запираем. Особенное внимание обратить на мобилы и оружие. Все изъять немедленно! Действовать быстро и решительно, не дать им опомниться! Садовник, баба-работница, повар, автомеханик – никого не пропустите! Этим малахольным в шляпе я сам займусь. Когда возьмем сейф, я даю сигнал Кроту, он подъезжает, грузимся и отваливаем. Все, пошли, с богом!

Из прорезиненного мешка он вытащил снаряжение и раздал сообщникам – Дрону помповое ружье и десяток патронов в придачу, Мосол получил пистолет ТТ, а себе Багор взял автомат Калашникова с откидным металлическим прикладом, предмет зависти Мосла, которому страшно хотелось пострелять из такой мощной штуки. Однако Багор в очередной раз разбил его мечты.

– Никакой стрельбы! – делая страшное лицо, предупредил он. – Только если я дам команду. Если кто шмальнет без команды, я потом загоню ему в пасть всю обойму, своими руками вколочу!

После этого он натянул на руки тонкие нитяные перчатки, в каких огородники любят копаться на своих грядках, надвинул на нос маску с прорезями для глаз и зашагал вниз к дому. Сообщники потянулись следом. Они шли порознь, прижав оружие к боку, и вряд ли бы могли привлечь чье-то внимание, если бы не черные маски с прорезями на головах. Но из-за забора никто их не мог видеть, к тому же обитатели дома уже разошлись по рабочим местам и занялись своими делами.

Один человек, впрочем, их заметил. Вернее, он специально высматривал их с самого начала, как только выкатил тачку за ворота. Можно сказать, Ежик с нетерпением ждал их, обуреваемый самыми сильными чувствами. Он всеми фибрами души ненавидел хозяина, который в последние дни сделался совершенно невыносимым и срывал зло на каждом, кто попадал в поле его зрения. С другой стороны, Ежик просто вожделел ухватить частичку богатства, которое, как он был уверен, хранится в кабинете шефа в маленьком аккуратном сейфе с никелированными замками и стальными стенками благородного серого цвета.

Но вид трех мрачных фигур в черных одинаковых масках, делающих людей похожими на ожившие манекены, в один момент поколебал его радужное настроение. Ежику вдруг сделалось не по себе. Из-под шляпы обильно засочился горячий пот, царапающий и обжигающий кожу. Ежик выпустил из рук тачку и вытер вспотевший лоб.

«Ну что ты, дура! – попытался он себя успокоить. – Тебе не придется ничего делать. Обговорено же было, что меня запрут вместе со всеми, чтобы никаких подозрений. Зато потом пятая часть моя. Багор не трепло. Нечего бояться».

Но страх не проходил. Ежик с удовольствием сейчас передумал бы насчет своей доли, лишь бы оказаться подальше от места событий, которые вот-вот обещали стать угрожающими.

Налетчики были совсем близко. Багор махнул рукой своим спутникам, чтобы те шли дальше, и приблизился к Ежику.

– Извини, друг, ничего личного, – сказал он вместо приветствия. – Тебе же будет лучше. Никто ничего не предъявит…

Он вдруг взмахнул автоматом и врезал краем железяки по лицу Ежика. Удар был такой силы, что тот не удержался на ногах и кубарем покатился в какую-то канаву. Из рассеченных губ густо брызнула кровь. Из глаз от боли и обиды потекли слезы.

– Вставай, сука! – незнакомым голосом крикнул Багор, поводя дулом автомата. – Шевели ногами! Пошел!

Ежик кое-как выбрался из канавы – шляпа осталась там – и, понурившись, метнулся под дулом автомата к воротам. Он то и дело утирал струящуюся по подбородку кровь. Ему было очень обидно, но почему-то ничего говорить Багру не хотелось. Тот заговорил первым:

– Точно в доме ни у кого нет оружия?

Ежик испуганно обернулся в его сторону и судорожно мотнул головой.

– На хрена ты мне морду разбил? – невнятно пробулькал он.

– Остынь! – бросил ему Багор. – Меньше будешь базарить – меньше лишнего сболтнешь. Потом мне еще спасибо скажешь.

Вошли в ворота.

– Мосол, бери этого и в гараж! – скомандовал Багор. – Клади там на пол механика, обыщи, мобилу забери, оружие, если есть, и ключи – нам же запереть их надо… А мы в дом!

Мосол лихорадочно закивал и с избыточным усердием толкнул Ежика в спину. Затем еще и еще раз, направляя в сторону гаража. Он как будто старался таким образом отогнать свой собственный страх, который все больше и больше овладевал его душой. Ежик злобно покосился на него, но придержал эмоции. «Посчитаемся потом! – решил он. – Такого уговора не было, чтобы каждый придурок долбил меня по горбу…» Он, правда, знал, что кроме Багра в банде никому не известно имя наводчика, но все равно было обидно.

Мосол в сбившейся набок маске, с пистолетом в потной ладони все гнал его вперед, пока они не ввалились в просторный гараж, где пахло машинным маслом и резиной. Из узких окон под потолком лился мутноватый свет. В углу вполголоса бубнил радиоприемник. В гараже стояли две легковушки и голубой пикап. Под пикапом в яме возился механик, которого все звали просто Гриша. Заслышав шум, он вылез из ямы, с любопытством оглядываясь. Однако при виде окровавленного Ежика и неизвестного типа в черном капюшоне Гриша испытал совсем иные чувства.

– Эт-то чего такое? – ошалело пробормотал он, невольно отступая назад. – Эй, что за шутки?

– Шутки кончились! – довольно злобно прорычал Мосол и наставил пистолет на механика. – Лезьте, суки, в яму! Оба! И сидеть тихо! Эй, мобилу! Мобилу сюда давай, ушлепок!

Гриша с ужасом посмотрел на беснующегося человека в маске, быстро обтер руки о комбинезон и достал из кармана телефон.

– Нате! – сказал он, переходя почему-то на «вы». – Только он старый, барахлит…

– Лезь в яму, сказал! – заорал Мосол. – И ты тоже! Быстро!

Он загнал мужиков в яму и побежал к выходу. Потом вдруг вспомнил, что не потребовал от механика ключи от гаража, и побежал назад.

Пока Мосол метался по гаражу, остальные занимались своими делами. Багор отправил Дрона искать садовника, велев попутно хватать всех, кто попадется под руку, а сам бросился на поиски хозяйского кабинета – ему не терпелось взглянуть на сейф. Домработница его нисколько не волновала. Багор предполагал, что женщина не окажет никакого сопротивления и упадет в обморок от одного его вида.

Получилось все немного не так, как думалось. Женщина сама вышла ему навстречу, однако в обморок не упала, хотя испугалась сильно и о сопротивлении действительно не помышляла. Она безропотно отдала Багру свой телефон и покорно пошла с ним в гараж. Она не проронила ни звука и только испуганно вздрагивала.

Во дворе Багор с удовлетворением увидел, как Дрон конвоирует в гараж садовника и повара. Мужики выглядели слегка угрюмыми, но шагали довольно бодро. Совсем иначе смотрелся Мосол, который приплясывал возле гаража как человек, которому не терпится в туалет. Оставшись в одиночестве, он почувствовал себя не в своей тарелке. Появление Багра и Дрона воодушевило его.

– Ключи! – рявкнул Багор. – Граждане, заходим дружно, сидим тихо! Будете вести себя примерно, никто вас не тронет. Возражения есть? Возражений нет. Проходим.

Пленников загнали в гараж и заперли там. Убедившись, что внутри царит тишина, Багор махнул рукой.

– Ну, а теперь главная часть спектакля. Действуем дружно и быстро. Через десять минут нас тут не будет. Погнали!

Втроем они побежали к дому. Солнце уже поднялось высоко и начинало палить, точно в середине дня. Под масками было жарко, и у каждого появилось искушение снять их – все равно те, кто мог увидеть их лица, сидели под замком. Но осторожный Багор сразу пресек эти попытки.

– Масок не снимать! – бросил он на бегу. – Тут могут быть камеры. Спалимся тогда на раз.

Они вбежали в дом. Мосол принялся усиленно озираться в надежде увидеть какую-нибудь поживу, но Багор прикрикнул на него:

– Чего встал? Наверх давай! Там сейф!

Они запрыгали по ступенькам, и вдруг наверху, совсем близко послышался приближающийся мужской голос:

– Твою мать! Кхе-кхе-кхе!.. Куда все делись? Есть тут кто-нибудь? Черт, как раскалывается башка! Что же делать, а?

Следом за голосом возникла всклокоченная мужская фигура в халате. На потрепанном лице мужика застыла болезненная гримаса. Правой рукой он вцепился в перила, намереваясь начать спуск. И тут он увидел людей в масках и с оружием. На секунду он просто остолбенел. Растерялись и налетчики.

– Это еще кто такой? – с досадой пробормотал Багор. – Вот, сука, Ежик, не предупредил! Ну, при расчете не обижайся!..

– Еще один! – удивленно сказал Мосол. – Откуда?

– От верблюда! – зло сказал Багор и поднял автомат. – Слышь, мужик, ты сейчас потихоньку спускайся, без резких движений, и тебе ничего не будет…

Но мужик повел себя совсем не так, как хотел Багор. Он оказался не робкого десятка. Быстро разобравшись в ситуации и преодолев растерянность, он повернулся и бросился наутек. Бандиты бросились в погоню, но мужик уже исчез, скрывшись в одной из комнат на втором этаже.

– Короче, – вполголоса объявил Багор. – Вон там, в конце коридора, кабинет. Быстро туда – берете сейф и волочете к выходу, а я сейчас этого артиста нейтрализую…

Дрон с Мослом побежали в указанную сторону, а Багор начал с сомнением осматривать остальные двери, пытаясь вычислить, за какой из них прячется неожиданный «сюрприз». Наконец он схватился за ручку, и в этот момент за спиной у него глухо стукнул выстрел. Кто-то вскрикнул от боли. И тут же грянул ответный выстрел из помпового ружья Дрона. Багор похолодел.

Круто развернувшись на каблуках, он увидел крайне неприятную картину: возле кабинета на полу корчится Мосол, а присевший на корточки Дрон осторожно заглядывает в приоткрытую дверь поверх выставленного в щель ружья. Из комнаты опять выстрелили. Дрон отпрянул, едва не сев на пол, и озабоченно посмотрел в сторону Багра.

– Чего делать-то? – крикнул он. – У этого пушка. Мосол на пулю нарвался. Валить надо.

Как бы вторя ему, из кабинета донесся взволнованный голос отстреливающегося обитателя дома. Он кричал в телефонную трубку:

– Брат, вызывай ментов и жми назад! У тебя тут такое творится! Какие-то голодранцы в масках… Чего? Да не знаю я! Я один против троих. Если у них гранаты, мне не продержаться!.. Едешь? Жми!

«А вот гранату стоило взять, – с раздражением подумал Багор. – Сейчас бы сняли все вопросы. Ну, да поздно жаловаться. Значит, у господина Казаченко братец обнаружился, красота! Ну, Ежик, оторву я тебе башку, так меня подставил, сволочь! Выходит, все коту под хвост? Ну, уж хрен вам! Я свое возьму. Вот только Мосол… М-м-м… Еще один идиот! Ну, что заработал, то и получит».