В самом "треугольнике", в близком соседстве оправа и слева от нас уходили вверх горы, а над ними, срезая их вершины, лежал плотный темный полог облаков.
      Зрелище поражало воображение своей красотой и необычайностью. Но полет в "треугольнике" продолжался не более минуты. Я невольно обернулся и заметил позади себя контуры "Ньюпора", на котором летел Кравцов. Тут только я подумал о том, что в то время, когда меня тошнило и когда я цеплялся руками за борт, чтобы не вылететь из кабины во время болтанки, Кравцов и Василенко управляли своими самолетами и точно ориентировались в полете. Я почувствовал к ним еще большее уважение.
      Как только мы пролетели через "треугольник", открылась совершенно иная картина. Перед нами простиралась равнина, далеко уходившая к горизонту. Справа сверкала в лучах солнца река Ардон, а вдали был виден город Алагир. С левого борта самолета скоро показался Владикавказ, а еще через пару минут на юго-западной окраине я заметил большой костер, густой белый дым которого слегка отклонился в противоположную от нас сторону, обозначая направление ветра у земли и направление нашей посадки.
      - Вот так поболтало! - смеясь, говорил Василенко, подходя после посадки к Кравцову. Я чистосердечно рассказал Кравцову и Василенко о своем самочувствии в полете.
      - Ничего, бывает, - резюмировал Кравцов и тут же добавил:
      - Надо иметь в виду, что на заднем сиденье самолета болтанка чувствуется сильнее. Кроме того, нервное напряжение летчика, связанное с управлением самолета в полете, делает его менее восприимчивым к неприятным физиологическим последствиям болтанки. Нужна физическая тренировка.
      Эти слова командира были для меня чрезвычайно важны. Если еще за минуту до этого я был полон самых мрачных мыслей и считал себя мало пригодным к летной службе, которую, несмотря на все трудности, успел сильно полюбить, то теперь я понял, что дело не в моих личных слабостях.
      Новая радостная весть: нашими войсками взят Петровск - порт на Каспии. Части Красной Армии движутся к Баку. Находясь во Владикавказе, мы с нетерпением ждали приказа лететь дальше. Мы уже очень отстали от своих войск и не могли выполнять боевые задания.
      Наконец был получен приказ. Но какой?! О возвращении в Ставрополь, куда уже двигался железнодорожный эшелон нашего авиационного отряда. В Ставрополе отряд должен был привести себя в порядок и ожидать дальнейших распоряжений о перебазировании в Баку.
      В тот же день мы были уже в Ставрополе. С Василенко летели я и Федоров. Последний раз мы пролетали над Северным Кавказом. Был чудесный, ясный и тихий день. Видимость прекрасная. Я занял место на сиденье, против Федорова, который устроился на полу кабины и по обыкновению дремал в полете. В голове бродили разные мысли: еще не так давно, вспомнил я, летом и осенью 1918 года вот по этим полям, расстилающимся внизу, скакала наша славная Кочубеевская конница, наступали, а потом зимой отходили части 11-й армии, ряды которой тогда косил сыпной тиф. Вот, левее нас, внизу, город Георгиевск, где белые захватили "Вуазен", самолет нашего отряда в начале 1919 года.
      Слева показались во всей красоте горы: Бештау, Машук, Железная, Змейка, а севернее - последняя, маленькая гора - Кинжал. Еще 40-45 минут полета - и вот уже виден Ставрополь со своими белыми постройками, утопающими в яркой весенней зелени.
      На аэродроме стоял наш самолет "Фарман-30". Нас шумно и радостно встретили на аэродроме мотористы и их помощники. Горячо приветствовали нас служащие отряда, когда мы все четверо ввалились в канцелярию, а потом в общежитие, под которое была реквизирована в городе гостиница на главной улице. С нашим прилетом в Ставрополе собрался весь состав отряда. Мы получили новое летное обмундирование, принарядились. Неутомимый Одинцов широко развернул культурно-массовые и политические мероприятия. Начались занятия политического кружка. Возобновил работу драматический кружок. Одинцов установил связь с местными библиотеками и добился получения большой партии литературы во временное пользование.
      Особенно порадовало всех то, что Одинцов организовал занятия по ликвидации неграмотности. Неграмотных в составе строевой команды, укомплектованной крестьянами, было много. Не успел я появиться в отряде, как мне уже было поручено заниматься с группой, которую вел моторист Кузьмин. Последний явно не обнаруживал никаких педагогических способностей. Группа была не из легких, так как состояла из дядьков сорокалетнего возраста, и наука давалась им с большим трудом. Но сколько у них было желания заниматься! С каким усердием они готовили уроки! Дело быстро подвигалось. Успехи моих учеников были просто изумительными.
      1 мая 1920 года - день международного праздника пролетарской солидарности - весь состав отряда ознаменовал участием в общегородском "воскреснике". Мы работали, закладывая в городе новый парк. Все военнослужащие отряда вместе со ставропольской молодежью копали ямки, сажали молодые деревья, поливали их. Было шумно, весело и легко работать. Да и как было не радоваться, когда открывались захватывающие перспективы новой жизни!
      И, наверное, растет сейчас этот парк в Ставрополе, посаженный нашими руками 1 мая 1920 года...
      В этот знаменательный день товарищи Орджоникидзе и Киров въехали на бронепоезде в город Баку, освобожденный восставшими бакинскими рабочими при поддержке подошедших бронепоездов Красной Армии.
      Но все эти радости были вскоре омрачены: классовый враг - империалисты Европы и Америки, - не давая нам передышки, организовал новое военное нападение. Нам еще рано было успокаиваться и складывать оружие.
      3 мая Кравцов и Снегов были вызваны товарищем Кировым в Баку. Возвратившись, они привезли приказ отряду грузиться в железнодорожный эшелон и следовать не в Баку, а в Смоленск, на Западный фронт.
      Наш авиационный отряд за свою боевую работу в 11-й армии получил высокую оценку. Вот почему он, как один из наиболее опытных, и направлялся на очень важный тогда Западный фронт.
      На митинге отряда выступавшие говорили о ненависти к врагам нашей Родины, заверяли, что, если потребуется, готовы отдать жизнь для защиты Советской власти. С взволнованной речью выступил на митинге Витьевский.
      Через день рано утром был подан для погрузки отряда железнодорожный состав, а в полдень мы уже тронулись в далекий путь. Все стояли у дверей вагонов, прощаясь со Ставрополем. Поезд ускорял ход, и в эшелоне постепенно все входило в обыденную колею ставшей привычной за годы войны жизни на колесах. Играет на гармони наш никогда не унывавший Брайко. Задумчиво смотря вдаль, стоят часовые на платформах у самолетов.
      Скоро опять загудят моторы и поднимутся в воздух летчики, наши верные воздушные стражи.
      В истории отряда и его людей начала заполняться новая страница жизни и служения великой Родине.
      Примечания
      {1} В авиационном отряде в то время вместо штаба была "канцелярия", которую возглавлял "адъютант" - один из штатных летчиков-наблюдателей отряда.
      {2} В обязанности летчика-наблюдателя входило ведение разведки, ориентировки в воздухе, бомбометание и обстрел войск противника. В настоящее время этой должности в ВВС не существует. Функции летчика-наблюдателя выполняются в основном штурманом.
      {3} Название района в Астрахани.
      {4} Ильменем называется пресное озеро.
      {5} DH-9A. По тексту везде ДН-9А. - OCR.
      {6} Последующие события в отряде были записаны мною, когда я возвратился в отряд в начале октября 1919 года, после окончания школы летчиков-наблюдателей.
      {7} По данным английской печати, 30 июля 1919 года самолет "Де-Хавеланд" (ДН9-А) производил перспективную аэросъемку и в результате обстрела с земли был серьезно поврежден и совершил вынужденную посадку.