Глава 15

Потирая уставшие глаза, Йорана сидела перед микровизором и просматривала записи. В комнате было тихо, охранники разошлись, кроме оставленных на дежурстве, автоматическая сигнализация уже включена. Разумеется, в основном репортеры увивались вокруг Палатона, наследника, и следовательно — главной персоны дворца, а остальная часть парада была снята обрывками. Йорана уже просмотрела большую часть записей, прежде чем заметила в кадре Рэнда — причем главным образом на периферии и снятого весьма неясно.

Она действительно увидела все. Йорана застыла, утомление исчезло, она придвинулась ближе к экрану, наблюдая, как стройная чоя в голубом платье приближается к Рэнду. С самого начала ей было ясно, что чоя избрала своей целью Рэнда, хотя двигалась беспечно среди простолюдинов и чоя из Домов, идущих следом за Палатоном. Однако эту стройную фигуру Йорана не смогла бы ни с кем спутать.

Йорана запустила пальцы в волосы, поставила подбородок на один из локтей, перемотала ленту и начала просмотр снова — нет, она не ошиблась, чоя всегда держала Рэнда в поле зрения.

Если бы это удалось заметить раньше, хоть кому-нибудь из стражников — ведь такой известный прием должен был насторожить их, а они упустили ее. Им не следовало сосредотачиваться только вокруг Палатона. Присутствие Рэнда на параде вызвало заметный шум — в конце концов, он был инопланетянином, и опека Палатона мало что меняла. Йорана хорошо понимала это.

Она обнаружила, что покусывает губу. Солоноватый, терпкий привкус железа на языке заставил ее остановиться, и она поклялась, что больше никогда не оставит Рэнда без охраны. Она вновь перемотала пленку и внимательно рассмотрела чоя, вглядываясь в фигуру, лицо, роговой гребень и пытаясь опознать ее. Ушло несколько минут, прежде чем она задала масштаб и компьютер выполнил ее команду.

С экрана микровизора на Йорану взглянула прорицательница. Ее глаза были удивительными — в их ореховой глубине поблескивали зеленые крапинки, глаза смеялись — те самые, от которых теперь остались только пустые глазницы.

Йорана сделала несколько распечаток лица, но уже поняла, что Малаки сообщил ей не все, что было ему известно. Ей следовало приглядеться к Чиреку, но это заняло бы немало времени. Понадобилось бы провести наблюдения, составить досье и попытаться понять, какие вопросы следует задать ему.

Она не могла забыть мрачного пророчества, информация здесь была ни при чем. Она не могла рассказать Малаки о том, что видела и о чем подозревала, но в конце концов, стоило не прийти на встречу с ним, и он мог бы обо всем догадаться. Она не могла решить, защитит ли он прорицательницу, Преображенное Существо, или прикажет сделать это Чиреку. Но вспоминая слова чоя, Йорана понимала, что должна сделать все возможное, чтобы избежать разговора с Малаки.

Никто и ничто не могло заставить ее выбирать между жизнью императора и жизнью Палатона.

У нее остается слишком мало времени, прежде чем Малаки начнет действовать. Йорана отключила микровизор, послушала, как принтер выдает копии, и погрузилась и мысли — столь же тяжелые, как роговой гребень, охватывающий ее череп.

— Мы видим цель, посланник.

Джон, в ушах которого еще звенело от сложного сочетания препаратов, принятых для преодоления межпространственного прыжка, подошел к иллюминатору. Увидев корабль абдреликов, он удовлетворенно улыбнулся. Наконец-то!

— Отлично, — ответил он. — Попросите разрешения пройти на борт.

Чувствуя дрожь в коленях, он сел поглубже и переждал сильные толчки и вибрацию, сопровождающую процесс стыковки. ГНаск должен принять его хотя бы из любопытства. Но как покинуть корабль абдреликов — это уже второй вопрос.

Выражение на лице ГНаска изменилось, едва он увидел стоящего в стыковочном отсеке Джона в сопровождении вооруженного отряда. Абдрелик вышел вперед, как только сработал шлюз, и его лиловая кожа потемнела, что было равнозначно румянцу у людей. Он обнажил клыки, прежде чем произнести:

— Посланник, может быть, вы объясните такое появление?

— Посланник, — ответил Джон, — у меня есть сведения, что у вас на борту содержатся пассажиры, которым было бы лучше в наших руках. Я благодарю вас за их спасение с Аризара, но ради их здоровья и жизни я вынужден просить передать их нам, — он был окружен опытными воинами в полном облачении, в шлемах, с оружием в руках, слегка переминающимися и готовыми к действию. Хотя Джон говорил сдержанно и спокойно, его отряд был молчаливым свидетельством его истинных намерений. Единственное, что он сделал — постарался не избежать упоминаний об Алексе и их родстве, и хотел бы продолжать в таком же духе, рассчитывая, что ГНаск не решится его поправить.

Отношения станут напряженными, но не прервутся.

Хотя, размышлял Джон, если абдрелик откажется отдать ему дочь, может быть всякое. Ближайший к нему охранник слегка задвигался, чувствуя его напряжение. Оружие покачнулось в его руках.

Поросячьи глазки ГНаска оглядели оружие, и абдрелик развел руками.

— Естественно, посланник — теперь, когда их состояние стабилизировалось, вы вправе потребовать возврата. В конце концов, они получили страшную травму. Мы не хотели бы, чтобы что-то угрожало их выздоровлению.

Джон слегка расслабился и шагнул вперед.

— Вы оказали нам неоценимую услугу, вылечив их, — произнес он.

— Мы старались сделать все, что в наших силах, — ответил ГНаск, но его глаза прищурились, впиваясь в Джона. Абдрелик оглянулся через плечо, к ждущим адъютантам. — У нас есть гости, которые нуждаются в особом уходе — мы не можем его предоставить. Готовьте их к выходу.

Алекса лежала в своей каюте, не спала и ни о чем не думала. В вялом полусне она услышала шум стыковки и удивилась, кого принесло на корабль слюнтяев. Недар остался в своей клетке, изо всех сил стараясь сдержать боль и отчаяние. Место, где был вживлен тарш, воспалилось, дурно пахло, похоже, там созревал абсцесс, и ГНаск в гневе кусал губы, опасаясь, что вживление окончится провалом. Алекса не знала, удастся ли организму чоя избавиться от инвазии, переживет ли Недар инфекцию, поражающую сейчас его тело. Он поминутно то покрывался потом, то дрожал от холода, но Алекса знала, что сейчас у него почти нет надежды. Это означало, что ей придется внимательно наблюдать за ним, помогая и подсказывая, надеясь когда-нибудь сбежать вместе с ним.

Алекса лениво открыла глаза. Ничего хорошего не выйдет, если она найдет капсулу и сбежит одна, без пилота. Ее спасение всецело зависело от Недара.

Если чоя действительно переживет вживление, то его организм слишком ослабнет, чтобы бороться даже с обычными инфекциями. Он похудел настолько, что теперь был кожа да кости, роскошные темные волосы поредели и стали сальными. Он не притрагивался к лакомым кусочкам еды, приберегаемым для него Алексой, не удостаивал ее разговорами, подозрительно относился к ее частым визитам.

Алекса размышляла, как расположить к себе пилота, заставить его быть обязанным, надежно привязать к себе. Предлагать ему свободу было нелепо — ему была не нужна свобода в пределах крейсера, пилоту, способному пересекать Хаос. Недар хорошо знал себе цену.

Дверь ее каюты бесцеремонно распахнулась. В удивлении Алекса оттолкнулась ногами от стены, перевернулась и села.

Абдрелик, который стоял в дверях, был ей незнаком.

— ГНаск зовет, — коротко сказал он, и клыки, сильно выступающие вперед, нависающие над похожими на резиновые ободы губами, придавали его трейду почти неузнаваемый акцент.

Она нехотя поднялась, пытаясь понять, зачем она вдруг понадобилась ГНаску. Она уже шагнула вперед, когда абдрелик добавил:

— Собери вещи.

Сердце Алексы подпрыгнуло, когда она поняла, что придется улетать с крейсера. Но с посланником или без него? И зачем? Она натянула тяжелые гравитационные ботинки, побросала в рюкзак свое немногочисленное имущество и последовала за абдреликом.

Прежде всего она увидела солдат в форме космической охраны, затем отца и застыла. ГНаск повернул к ней внушительное, но грациозное тело, и заметил:

— А, вот и она.

Алекса приглядывалась к их лицам, уже научившись распознавать мимику абдреликов и инстинктивно догадываясь о чувствах отца. ГНаск скрывал свои чувства под маской дипломатического нейтралитета, выражение лица Джона Тейлора Томаса было не менее учтивым. Но оружие в руках охранников сказало ей о многом. Она не ожидала такого от отца. Зачем ему понадобилось забирать ее? Она еще принадлежит абдреликам и всегда будет принадлежать им.

Однако отчаянная попытка отца восхитила ее. Она решила уйти с ним потому, что это было ей на руку.

ГНаск поманил ее. Алекса приблизилась, но сохранила дистанцию между ними и собой, тщательно оценивая ситуацию.

— У нас есть только одна пассажирка, которая выжила на Аризаре, — объявил ГНаск после краткой беседы с адъютантом. Судя по тону их голосов, ничего важного не было сказано — Алекса уже научилась распознавать смысл речи абдреликов, которая отличалась богатством важных и второстепенных оттенков.

Алекса задумалась. Она взглянула на отца, но тот не отрывал глаз от лица ГНаска. Очередная дипломатическая уловка, подумала Алекса и решила прояснить ситуацию, задав вопрос — сейчас было необходимо спровоцировать этих двоих на разговор.

— А как насчет тезара? — отчетливо спросила она. — Я не могу оставить его.

Внимание охранников отвлекла возня тарша на плече ГНаска — его усики-антенны и глаза зашевелились. Отец коротко взглянул на Алексу, но тут же обратился к абдрелику.

— Что это за тезар, посланник ГНаск?

— Сгоревший пилот, — невозмутимо объяснил ГНаск, но задняя складка на его шее запульсировала от гнева. — Мы наткнулись на его корабль. Мы не смогли сообщить о нем на Чо или в посольство на Скорби, и не зря: перелет мог бы стоить ему жизни.

— Но на моем корабле есть врач, — так же невозмутимо отозвался Джон. — Мы способны обеспечить ему лечение, которое невозможно на вашем крейсере.

— Его жизнь… — сделал еще одну попытку ГНаск.

— Я готов рискнуть, — настаивал отец Алексы. — Вряд ли чоя обвинят нас в попытке спасти одного из них.

— Но у чоя сложный баланс организма. Мы имели дело с ними в течение столетий, в то время как вы… — вновь начал ГНаск, и на этот раз многозначительный тон его голоса сказал больше слов.

— Получается, вы отказываете ему в доступе к лучшему медицинскому обслуживанию?

— Отец, — торопливо перебила Алекса, — он в сознании и может принять решение сам — если, конечно, абдрелики не держат его здесь против воли.

ГНаск издал глухое ворчание, на которое отозвался вибрацией даже металлический пол под ногами Алексы, но не произнес ни слова.

Джон примиряюще заметил:

— Мне известно, что посланника невозможно обвинить в таком насилии. Однако, ГНаск, — он задумчиво взглянул на абдрелика, — если чоя сам примет решение, вас едва ли обвинят в его смерти.

ГНаск обрел голос.

— Разумеется, — ответил он. — Я против ненужного риска здоровьем пилота. Но поскольку наш пассажир — не узник, он волен выбирать то, что пожелает.

Недар смотрел на Алексу через прутья клетки.

— Но почему я должен доверять тебе?

— Речь сейчас не о доверии. Останься здесь, и ты погибнешь. Если симбионт погибнет, ты станешь для них только обузой.

Он лежал на боку, абсцесс на затылке скрыла складка, а гнилостный запах заставлял Алексу морщиться. Она видела на его лице следы слез.

— Если ты останешься, тебе не на что надеяться.

— Даже если я соглашусь улететь с тобой, надеяться мне будет не на что.

Алекса понизила голос:

— Я готова стать узницей собственного отца не более, чем оставаться с ГНаском. Но я сделаю все возможное, чтобы бежать с крейсера.

— Похоже, ты пытаешься завязать со мной дружбу потому, что влюбилась в меня, — сухо заметил чоя.

— Черт побери, идешь ты или нет? Еще немного, и они решат, что ты без сознания, а ГНаск заявит, что в твоих интересах вынужден оставить тебя здесь. Отец не станет настаивать и увозить тебя силой.

Пилот со вздохом сел.

— Ты предлагаешь жесткие условия сделки, — шатаясь, он поднялся на ноги и ухватился за прутья, чтобы устоять.

Алекса кинулась прочь.

— Лекажу им. Держись, стоит тебе упасть — и я не смогу вернуться.

Чоя кивнул. Она промчалась к отсеку и сообщила отцу, что тезар согласен присоединиться к ним. По пути она успела задать себе вопрос, как кто-нибудь из них объяснит на борту присутствие тезара, которого нет в списках пилотов, работающих по контрактам.

ГНаск наблюдал, как закрылся люк, заработал шлюз и корабли приготовились к расстыковке. Адъютант заметно трусил, отводя виноватые глаза, но ГНаск только покачивал головой.

Он не знал, что затеяла девчонка или чего надеялась достичь побегом, но, понимая ее так же хорошо, как самого себя, он чувствовал — в этом поступке есть свои преимущества. Теперь она была его родственницей, а не просто человеком, и он знал, как это может помочь при определенных обстоятельствах. Он произнес вслух:

— Посланник Томас не будет счастлив со своей добычей.

— Что станет с чоя?

— Это другой вопрос, — ГНаск поднял палец и осторожно коснулся головы тарша. Слизень ответил дрожью во всем теле. — Не думаю, что он причинит нам неприятности, но быть уверенным не могу. — Он пожал плечами. — Долг призывает меня на Скорбь. Курс должен быть изменен. Если здесь я потерпел поражение, надо загнать в угол Паншинеа. В конце концов чоя нам поможет. Все меняется.

Он остановился и добавил:

— Свяжитесь с нашими союзниками-ронинами. Они неустанно ищут чоя, сбежавших с Аризара. Напомните им о наших тесных связях и взаимных интересах. Думаю, пришла пора взмутить воды и посмотреть, что поднимется со дна. Я слишком долго лежал в засаде — пора начинать охоту.

Глава 16

Алекса сидела на табурете, пристально наблюдая за пилотом-чоя в отведенной ему каюте — вдали от экипажа и корабельного лазарета, несмотря на обещание отца абдреликам. Алекса думала, что тезару предоставили небогатый выбор. Он был слишком измучен, чтобы вынести тяжесть межпространственного прыжка, несмотря на способности. От него легче избавиться, если больше никто не будет знать о его существовании. Алекса проводила много времени, наблюдая за Недаром. Как человеку, ей это не доставляло удовольствия, но благодаря свойствам абдреликов, она была готова целыми днями выслеживать добычу.

Недар немного оправился от оцепенения, в которое впал, едва ступив на борт корабля. Сейчас корабль набирал ускорение перед межпространственным прыжком. Алексе было пора принимать лекарства и идти к себе в каюту. Но она сидела, размышляя, понимает ли пилот происходящее, догадывается ли о полете по вибрации корабля.

Он слегка повернул голову.

— Кто ведет корабль? — спросил он дрогнувшими, но еще надменными голосами, как будто имел твердое право на ответ, хотя и он, и Алекса одинаково хорошо понимали: он получил не большую свободу, чем прежде.

— Барос, — коротко ответила Алекса, обдумав, какие последствия будет иметь ее ответ.

— Хорошая чоя, — пренебрежительно заметил он. — Сколько пройдет времени, прежде чем мы наберем максимальное ускорение?

Еще час с лишним. Ты голоден? — она подняла крышку с подноса.

Распространился аромат обеда, в точности такого же, какой доставили Барос, и Алекса была уверена, что Недар не откажется от еды.

Он сел и потянулся за подносом, который Алекса подтолкнула к нему через стол. Вместе с обычной едой чоя на подносе лежали приборы — тонкие двузубые вилки, которыми они привыкли пользоваться. Недар взглянул на нее:

— Принеси мне мяса — горячего и свежего.

Слегка удивившись, Алекса отправилась выполнять его просьбу. Она вернулась с закрытым подносом, не остывшим за время ее ходьбы по коридору. Запах мяса вызывал у нее тревожные чувства, и Алекса постепенно начала понимать Недара.

Он покончил с овощами и кашей и вдруг швырнул пустую посуду к дверям, словно надеясь выскользнуть из каюты вслед за Алексой.

— На твоем месте я бы не стала этого делать, — сообщила она. — Тебе запрещается выходить, и если ты попытаешься прорваться, звуковой барьер оглушит тебя.

— Ты считаешь, я достаточно силен, чтобы прорваться через него?

Алекса поставила поднос с мясом на стол, поверх пустого, и сняла крышку. Ломти говядины плавали в собственном соку.

Недар на мгновение смутился, но тут же схватил ломоть и съел его целиком, а Алекса торжествующе выпрямилась, уверенная, что ее подозрения справедливы. Она подобрала колени, обхватила их руками и наблюдала, как чоя пожирает мясо.

Когда Недар расправился с одним ломтем, она беспечно поинтересовалась:

— Как это ГНаск и Калак просмотрели признаки?

Недар быстро поднял голову. Странный огонек блеснул в глубине его глаз, но он не был отражением рассеянного света в каюте. Он подхватил на вилку очередной ломоть мяса и заглотал его в два приема. Прожевав еду, Недар спросил:

— Какие признаки?

— Вживления. Не прикидывайся. Я знаю, что это такое — и, черт побери, понимаю, что ты чувствуешь, — она подобрала ноги. — Они не представляют, какой шок это вызывает у других — желание охотиться, преследовать, голод и насыщение.

— Чоя едят мясо, — неуверенно возразил Недар, поглощая третий ломоть. На этот раз он растягивал удовольствие, откусывая по кусочку.

— Иногда. И не так, — Алекса вздернул; подбородок. — Только не говори, что я ничего не понимаю. Неудивительно, что ты так отощал — должно быть, ты предпочел голодать, только бы не выдать себя. Желание так терзало тебя, что ты понял — сдерживать его невозможно, каким бы ты ни был слабым, как бы сильно ни болел. И ты выбрал голод. Чтобы ослабеть. Но на что ты надеялся?

Недар оставил нетронутым последний кусок, поднял поднос и выпил с него мясной соус. Когда он поставил поднос на стол, Алекса обнаружила, что сама не в силах оторвать глаз от оставшегося куска говядины.

Криво усмехнувшись, Недар подвинул ей поднос.

— Вперед, — приказал он. — Съешь его. Алекса схватила мясо и сожрала его так же стремительно, как расправился с первым куском пилот, разрывая зубами волокна, не обращая внимания на льющийся на пальцы сок. Проглотив все, она облизала пальцы. Недар молчал, пока она не покончила с этим.

— Я надеялся на смерть, — печально произнес он.

— А теперь?

Он вытянулся на койке.

— На отмщение.

— Стоит убить ГНаска, и начнется страшная война. К тому же сделать это трудно. Может быть, стоит подумать о чем-нибудь другом.

Он вздрогнул и открыл глаза.

— Нет, я буду мстить не ГНаску, — ответил он. — А тезару, который довел меня до этого. Палатону.

— Любопытно, — Алекса расцепила руки и встала. — Интересно, будешь ли ты испытывать такие чувства и потом?

— Когда «потом»?

— Исследователи, нанятые моим отцом, состряпали сыворотку, которая уничтожает имплантат. Испытания оказались обнадеживающими, — Алекса вскинула голову, и темные кудри заплясали по ее плечам. — Лечение должно принести мне пользу.

— Но каким образом они надеются этого достигнуть?

Она пожала плечами.

— Я не медик. Говорят, генетический код переносится с помощью вирусных частиц. Они вводятся в кровеносную систему и остаются там, постоянно поддерживая иммунитет организма. Потому они решили применить на мне этот препарат и очистить меня, по крайней мере, так они говорят. — Она оглядела пилота. — Нужно всего две-три инъекции. Ты заражен недавно… может, тебе понадобится меньше. Если ты захочешь лечиться.

— Почему бы и нет?

Она деланным жестом вскинула руки.

— Из гордости? А может, тебе понравится то, что с тобой случилось?

Его губы скривились, но лицо тут же расслабилось — он взял себя в руки. Разумеется, Алекса все видела, понимала и потому рассмеялась.

— Ты еще не принял решение. Мы прибудем на станцию через пару дней. Отец боится, как бы абдрелики не последовали за нами — он воображает, что чем нас больше, тем мы сильнее, — она открыла дверь и застыла на пороге. — Так что у тебя еще есть время подумать.

— А что… — хрипло начал он. — Что будет с тобой?

— О, я уже давно решила: одна инъекция, чтобы приглушить инстинкты, и я сбегу. — Она говорила негромко, но уверенно. — И никто, ни единое существо, даже мой отец, не смогут удержать меня. Обладать знаниями абдреликов — слишком большое преимущество. Вселенная будет принадлежать мне, если я этого захочу. А я, благодаря симбионту, хочу! — она скрылась за дверью, а в каюте еще отдавалось эхо ее последнего восклицания.

Недар смотрел на дверь. Вероятно, она просто не могла обрести свободу без пилота. Она возьмет его с собой, если он согласится. Он подумал о невероятном сочетании натур человека и абдрелика — эта мысль вызвала у него нервную дрожь, и Недар оттолкнул стол. Подносы звякнули. Он понимал, что чувствовала Алекса, потому что она понимала его. Они были на равных. Сила отзывалась на силу.

Она ни на чем не настаивала. Недар взвешивал возможности их отнюдь не неприемлемого союза. Попросив о лечении, он выдаст тайну — о том, что все чоя подвержены влиянию симбионта абдреликов. Несмотря на то, что отношения между ГНаском и посланником Земли только недавно стали напряженными, он чувствовал: эта информация получит огласку. Либо Томас воспользуется ею сам, либо сообщит ее абдреликам. Чоя утратят свою мнимую неуязвимость и подвергнутся пыткам врагов. Секрет тезарианского устройства нельзя раскрыть, но душу самих чоя можно преобразить, сделать черной, как пытались абдрелики.

К несчастью, они избрали для опыта чоя, у которого уже не осталось сил ни выдать тайну, ни помочь воспользоваться ею. Он мог продолжать хранить ее или попытаться пройти лечение, надеясь на лучшее. Но Недар понимал, что должен сопоставить личную пользу с ущербом, нанесенным народу. Ему необходимо время, чтобы принять решение.

Он съел обед, но не насытился. Бахдар молча таился в глубине его тела, жаждущий и ждущий. Недар знал крейсер так, как будто сам был его создателем — ибо он был куплен у чоя — и хорошо представлял, как проникнуть в кабину пилота по потайным ходам. Бахдара, украденного у Барос, ему хватило бы на несколько недель. Он мог бы вернуться на Чо. И там, как у хищника среди травоядных, у него было бы неограниченное число жертв. Он мог собраться с силами и отомстить Палатону.

Правда, он сделает глупость, если высосет бахдар у Барос прежде, чем крейсер достигнет Хаоса. Такой поступок будет означать гибель для всех них. На станции возможностей представлялось гораздо больше. Там всегда могли найтись другие тезары — отработавшие контракт, отдыхающие, пока ремонтируют их корабли.

Возможно, там задуманное будет труднее осуществить, но тем не менее это наверняка удастся. Недар лег и послушал, как пилот подает команду по внутренней связи, сообщая, что необходимо принять меры предосторожности. Голова Недара раскалывалась от мыслей.

Кативар не шевельнулся, ему не понадобилось даже двигать рукой, чтобы ваза пролетела по его комнате и раскололась об стену. Тяжело дыша, он напряг бахдар, мысленно схватил картину и швырнул ее через веранду, во внутренний дворик. Его руки конвульсивно сжимались в кулаки, он пнул стул, повалив его на плитки пола. Деревянный подголовник раскололся. Когда гнев Кативара немного утих, он оказался стоящим среди обломков, черепков, перевернутой мебели — в комнате не осталось неповрежденных предметов.

Три раза он подходил к комнате Риндалана, и трижды ему запрещали войти. Его преимущество исчезло, как будто никогда не существовало, как будто не было долгих лет уловок и игр, изматывающей работы, чтобы заслужить благосклонность Риндалана. Его отвергли, как простолюдина. Отмахнулись от него, как от надоедливой мошки.

Но поражение не исчерпывалось этим. Малаки не ответил на последние вызовы, и в результате Кативар понятия не имел, что делать дальше. Хотя он не мог найти главу подпольной церкви, он сузил круг до нескольких возможных кандидатов, только ни один из них не мог бы дать необходимые сведения.

По Чаролону носился слух о новой прорицательнице, предсказывающей будущее, которая каким-то образом обрела сверхъестественные! способности, находясь в другом полушарии планеты, в забытых Вездесущим Богом болотах.

Не утихали разговоры о том, что тезары готовятся порвать с императором и со своими Домами, воспользоваться своими исключительными возможностями. Кто стоял за всем этим, и как собирался справиться с этим Палатон?

Чо разлагалась, превращаясь в Хаос. Конец ее казался неизбежным, и хотя работе Кативара это только помогало, он стремился завершить ее прежде, чем наступит этот конец. Ему было необходимо вновь добраться до Риндалана, но между ними стояла Йорана, защищая старого чоя. Однако она была обязана прежде всего охранять наследника, и потому Кативару надо было обратить внимание на Палатона. Пора было что-то делать с тайной информацией, сообщенной Риндаланом, который принял его за Палатона.