— Надо уходить, — скомандовал Санек.

С этими словами он поднял Свету. Ее руки были в крови, после того, как она прикоснулась к пробитой голове Олега.

— Что сделано, то сделано, уже ничего не исправить, — затараторил прибежавший Тим, — «скорая» будет с минуты на минуту, вы уходите, а я останусь.

— Ты нас не видел! — твердо дал указание Санек.

— Разумеется! А теперь уходите.

Санек потащил за собой плачущую Свету, а Коля остолбеневшего Стаса, который то и дело повторял: «Я не хотел этого! Олег, прости, я не хотел этого».

Как только четверка скрылась за поворотом, в дворике школы вновь засуетились ученики, а спустя минут пять примчалась скорая помощь.

В офисе на седьмом этаже с молитвы и горячего завтрака начинался новый день. Пастор приступил к повседневной работе, и в его уютном кабинете один за другим сменялись посетители.

Первым был администратор, который каждое утро в течение получаса рассказывал последние новости и делился планами. Пастор одобрял или отклонял их, а иногда вносил коррективы. Сегодня все было посвящено подготовке к Рождеству. Предстояло решить вопросы, касающиеся размещения гостей, скидок в гостиницах, принадлежащих церкви, круглосуточной работы христианских ресторанов и кафе-бистро. Сюда относился и вопрос премий за последний квартал всем хорошо трудившимся и рождественские подарки для успешных служителей. Доставка праздничных одежд для хора и покупка новых колонок для молодежного праздника на площади — тоже ждали своей очереди.

Следующим посетителем была директор воскресной школы. И вновь речь шла в основном о подготовке к Рождеству. Она рассказала, что для того чтобы все желающие дети смогли посмотреть полуторачасовой спектакль, в котором задействовано более тридцати человек и использованы самые последние светозвуковые эффекты, придется делать пять выступлений. Пастор сказал ей, что надо будет сделать дополнительный спектакль для детских домов Днепропетровских и Запорожских областей. Соответственно он позвонил и заказал еще три тысячи рождественских подарков.

Третьей к пастору пришла серьезная дама из горисполкома с последней информацией от мэра города. Они согласовывали детали, которые мог решить только городской глава. Пастор посоветовал, чтобы мэр в этом году пришел на рождественский праздник и выступил с речью. Также он попросил об административной помощи в проведении благотворительных обедов.

Четвертый посетитель опаздывал. Директор христианского телеканала почти потерял счет времени с того момента, как церковь начала работу над новым проектом, посвященным Рождеству. И чтобы не терять драгоценное время пастор решил встретиться с юристом:

— Алена! Вызови, пожалуйста, Олега Евгеньевича.

— Секундочку… — раздался звук переключающегося аппарата, — он сейчас подойдет.

— Да, и нас не беспокоить.

— Хорошо, шеф.

Виталий откинулся в кресле, заложил руки за голову и, воспользовавшись свободной минуткой, попытался расслабиться. Спустя пару минут на этаже открылись двери лифта, и твердые шаги стали приближаться к его кабинету.

Стук.

В дверях появился высокий мужчина того же возраста что и пастор. Он был немного ниже Новака, но крепче и шире в плечах. Одет опрятно и строго. Стильные очки в золотой оправе. Модная прическа, волосы на висках слегка посеребрены сединой. Все свободное время Олег проводил в спортзале и бассейне, так как семьей он не был обременен — пока устраивал карьеру многое упустил. Поначалу он искал всевозможные способы устроить личную жизнь, заводил знакомства, но все безрезультатно, а теперь решил успокоиться.

Особо неизгладимый отпечаток оставил в его жизни случай, когда его робость сыграла с ним злую шутку. Ему было лет двадцать пять, как раз после академии, когда он встретил ту, которая могла бы стать его женой. Они были идеальной парой, как могло показаться на первый взгляд. Она была тоже юрист, и тоже христианка. Они вместе ломали головы над трудными делами, которые попадали к нему, и проводили выходные у родителей, а каждое воскресенье посвещали Богу. Для них не было проблемой оставить все, даже самое прибыльное дело, ради своих друзей или церкви.

Они встречались три года, и после длительной двухмесячной командировки он понял, что пора принимать решение. Олег сделал предложение женщине своей мечты. В ответ она расплакалась и он понял, что опоздал. «Прости, я сделала ошибку, — сказала она, — пойми, я не могла больше ждать пока проходят года, мне давно уже следовало стать матерью и заботливой женой. Просто я думала, ты никогда не решишься… Прости меня, ты самый чудесный и самый лучший человек на земле, и я себе никогда этого не прощу, но все уже решено».

В его двухмесячное отсутствие она вышла замуж за какого-то юриста из Киева, который после второй недели знакомства сделал ей предложение, пообещав «золотые горы».

Где она теперь Олег не знал, да и знать не хотел, и к новым знакомствам больше не стремился.

Олег Евгеньевич полностью посвятил себя служению. Он был старшим адвокатом в юридической конторе, которая находилась на втором этаже этого шикарного здания вместе с бухгалтерией и банком. И как раньше, по первому зову готов был придти на помощь.

— Привет. Присаживайся, — Новак был рад другу.

— Привет, — тот в ответ доброжелательно улыбнулся и твердыми шагами, глядя прямо в глаза, подошел к столу пастора.

— Олежка у меня к тебе есть дело, — Виталий, слегка смущаясь, отвел взгляд в сторону.

— Да, я весь во внимании, — Олег сел в кресло, положив на стол свой маленький дипломат.

— Вокруг меня начинают происходить необычные вещи, — стараясь не выдать волнение, начал Виталий.

— Прямо таки необычные?! — юрист приподнял брови, выражая свой явный интерес. — Я и не думал, что тебя может что-то удивить.

— Оказывается может, — Виталию становилось трудно совладать с собой. Он взял в руки шариковую авторучку, чтобы как-то отвлечь внимание.

— Ну, рассказывай, а я буду решать, насколько они необычные.

— Дело вот в чем, — пастор все еще сомневался, стоит говорить об этом или нет, но потом, собравшись с силами, он продолжил, — вчера мне позвонил один странный молодой человек.

— Да? И чем он странный?! — юрист облокотился на стол и внимательно смотрел на пастора, стараясь не пропустить ни слова.

— Сейчас расскажу. Во-первых, позвонил он уже почти в 9 часов вечера.

— Ну, в этом ничего странного я пока не вижу, — он расплылся в улыбке, но, видя, что его шутка не уместна, поправил галстук, откашлялся и снова занял позицию слушателя.

— Во-вторых, он из Санкт-Петербурга. Ты знаешь, для меня этот город связан с особыми воспоминаниями.

— Из Питера? Все правильно самолет прилетает в 20.30, отсюда и вечерний звонок.

— Я сейчас не об этом.

— Подожди… — Олег понял, на что намекает его друг. От одной мысли его окатило холодным потом, и жар ударил в лицо, — ты думаешь, что-то открылось?

— Да! — и, немного помолчав, добавил — ведь нет ничего тайного, что не стало бы явным.

— Вряд ли, — забеспокоился юрист, — если столько лет все молчали, то теперь… это всего лишь совпадение.

— Может ты и прав, — в глубоком раздумье произнес пастор, но в глубине души он был уверен, что все именно так как он думает.

— Нет, нет, Виталик — это просто глупо и… этого не может быть.

— Пусть будет по-твоему, но мне его фамилия показалась очень знакомой — Скуратов.

— У-у, да это одна из самых распространенных фамилий в России, — ответил Олег, перебирая в памяти все, что могло быть связано с фамилией Скуратов и ему стало не по себе.

— Потом он намекнул на важность своего дела. Он частный детектив и каким-то образом вышел на меня.

— Это, по-моему, не первый детектив, который прибегает к твоей помощи, — Олег старался склонить пастора в сторону случайности произошедшего.

— Нет, тем нужны были сверхъестественные возможности, найти кого-то, выследить или что-то в этом духе, а этот хочет порыться в моем прошлом и меня это настораживает.

— Когда у тебя с ним встреча? — стал серьезным Олег, понимая, что дело принимает действительно нешуточный оборот.

— Мы договорились встретиться сегодня за обедом.

— Да?! А мне как-то пришлось ждать неделю, чтобы поговорить с тобой.

— Он настоял на скорой встрече, сказал, что дело имеет огромную важность, в том числе для меня.

— Это и в правду становится странно… — Олег Евгеньевич провел рукой по волосам и, зачесав их назад, обнажил у основания лба большой шрам, который был его спутником уже почти двадцать лет, но волосы быстро легли на место, снова спрятав под собой след прошлого.

— Еще эти ученые из Киева взбаламутили воду.

— ???

— Главный вчера заезжал ко мне на пару минут. Поставил ультиматум: либо я помогаю стране, либо меня просто не станет.

— Что еще за бред?

— Не бред. Угрозы!

— Надеюсь ты записал его слова?

— Да… У меня в кабинете каждое слово записывается на пленку.

— Сделай дубликат, я хочу прослушать. Если что, это будет хорошая улика в суде или хороший козырь.

— Нет, я не хочу подавать в суд — дал понять Виталий Олегу, хотя мысль, которая читалась в его глазах, была правильная.

— Ох, Виталик, сколько тебя знаю, ты всегда меня поражал своей наивностью и простотой.

— Эта простота спасла тебе жизнь. Или ты уже не помнишь? — улыбаясь и прищурив один глаз, спросил пастор.

— Помню. — Олег машинально потер шрам на голове. — Но я так и не понял, для чего ты меня вызвал?

— Самое интересное я оставил напоследок, — тут Виталий заговорил очень тихо, боясь сказать что-то неверно или не так. — Профессор и детектив знают что-то о проекте «Парадиз».

Сказав это пастор умолк. Он долго не поднимал глаза, но когда все же посмотрел на друга увидел, что юрист был взволнован не меньше его. Оба долго молчали, каждый вспоминал ту страшную ночь, когда в их городе тайна «Парадиза» хотела выйти на свободу. Какую жертву пришлось принести. Ничто не могло стереть это из их памяти.

— Ты говорил еще кому-нибудь? — найдя в себе силы, выдавил Олег.

— Нет… Я почти всю ночь молился. И сегодня с самого утра ждал возможности поговорить с тобой.

И снова оба замолчали, не переставая думать о том, чем всё это может обернуться.

— Как ты думаешь, Скуратов станет говорить в моем присутствии?

— Вероятнее всего да, но боюсь может что-то не рассказать.

— Хорошо. Никому ничего не говори. Тем более не говори своим.

— Я уже подумываю дать отбой Малышке, пусть лучше приедет попозже.

— Смотри сам, но я боюсь, как бы твои родители не заподозрили неладное.

— Но я не могу допустить, чтобы дочь узнала об этом.

— Пусть приезжает, но держи ее подальше от этих дел. А после разговора с детективом позови меня, и мы решим, что делать дальше. Может все обойдется и мы зря паникуем.

— Дай-то Бог.

— Я буду у себя.

Олег встал, забрал свой дипломат, вытер пот с лица и направился к дверям. Он шел ровными шагами, но его колени дрожали. Он боялся потерять сознание. Он должен быть сильным, хотя бы ради Виталия, ведь тот переживал намного больше. Перед выходом Олег кивнул напоследок другу и, закрыв дверь, пошел к лифту.

Алена поинтересовалась его самочувствием, но он сделал вид, что не слышал ее. Слегка пошатнувшись, он зашел в лифт и как только двери за ним закрылись, сорвал с себя галстук и стал жадно глотать воздух. Спустившись на свой этаж, он прямиком направился в туалет. Убедившись, что никого нет, Олег запер дверь, включил воду и умылся, а потом встал на колени и, рыдая, стал молиться, срываясь на крик:

— Иисус! Не допусти! Сохрани нас, Господи! Сохрани!

Олег лег прямо на пол, выложенный кафелем и рыдал словно ребенок, потерявший родителей, а вокруг сгущались сумрачные тени.

Виталик Краснов открыл свою тетрадь по русскому языку и ровным красивым почерком начал выполнять задание пожилой, но обаятельной на его взгляд Тамары Валентиновны.

21 сентября.

Домашняя работа.

Сочинение.

Тема: «Я и мои друзья»

Что писать дальше он не знал. Все друзья остались в России, к тому же отец запретил ему ни то что писать или говорить — даже думать о них. Виталику надо было привыкнуть к новой обстановке, школе, фамилии. Ему надо было вести себя так, будто он никогда и близко не знал семью Новак, теперь они Красновы. А для Красновых было написано все. Прошлое было придумано. И адрес, и места работы родителей, его школа и учеба.

Их надежно спрятали. Даже КГБ не сможет подкопаться.

Но как ему себя вести, если он всем не нравится. Все пытаются обидеть его. О каких друзьях ему писать. О прошлых — нельзя, новых нет, о выдуманных — он не любил врать.

Хорошо этой компании, они целую повесть в семи томах могут на эту тему написать, а он…

У него был еще один друг. Но о нем приходилось тоже молчать. Об этом друге он мог написать сколько угодно. Жаль, что его не понимали. Ни Виталика, ни его друга. Они не знали этого человека, как знал его он. Виталик был уверен, что его друг не подведет и не обманет, не оставит в трудную минуту. Он был готов говорить с Виталиком, когда всем хотелось только молчать, и он не мог сделать больно. Виталик любит его. Его лучшим другом был Иисус.

Но последние два года с тех пор, как он и его семья стали верить в Христа, все стало как-то непонятно. Постоянные атаки и неурядицы. «Но ничего, — мечтал Виталик, — скоро вся страна поверит в Бога, и уже никто не скажет, что я приторможенный или богомольная бабка».

В тетради так и не появилось новых слов. Как только он собрался писать о старом друге, решив не указывать его имени и фамилии, в дверь кто-то постучал.

Отец Виталика поднял указательный палец вверх, и сын с матерью застыли. Он тихо подошел к дверям и посмотрел в глазок, потом махнул рукой и открыл двери. На пороге вся в слезах стояла пожилая женщина лет пятидесяти.

— Что с вами? — кинулась к ней мать Виталика.

— Простите ради Бога, за поздний визит, но мой сын… — одышка мешала ей говорить, — мой сын сейчас в больнице в очень тяжелом состоянии.

— Да? И что? — немного насторожено спросил отец.

— Он учится вместе с вашим сыном в одном классе. Его зовут Олег. Олег Адвокат.

Отец глянул на Виталика и тот кивнул, подтвердив, что такой ученик действительно есть. Женщина не переставала плакать. Мама Виталика принесла ей воды и посадила на табуретку.

— Чем мы можем вам помочь? — спросил отец.

— Молитвой.

— О чем вы? — испуганно спросил он.

— Мой сын заметил, что Виталик, ведь так зовут вашего сына, не носит комсомольский значок…

— Ну и что? — и отец с опаской глянул на сына. Виталик лишь пожал плечами.

— Я знаю, что только по-настоящему верующие не принимают коммунистических идей, — и она заговорила шепотом, — я никому не скажу, честное слово.

— Извините, но вы что-то путаете, — старался выйти из положения глава семьи.

— Нет. Нет. Только не отказывайте мне, это мой единственный сын, у меня больше никого нет. Эта ночь для него критическая.

— Глубоко сочувствую, но ни чем не могу помочь.

— Папа, мы не можем так поступить, — не выдержал Виталик.

— Виталик! — гневно крикнул в его сторону отец.

— Простите, мы вам поможем. А нас разве пустят к нему?

— Да, я думаю, впустят — слезы на глазах матери Олега стали просыхать.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? — подошел вплотную отец.

— Да! Если мы откажемся от Христа, Он не сможет потом помочь нам.

Виталик надел куртку, обул туфли, и они с мамой Олега скрылись за дверями. Внутри отец радовался, что его сын поступил именно так. Он обнял жену, и та тихо расплакалась.

Они шли какими-то незнакомыми для Виталика путями.

Ночь и надвигающаяся гроза преобразила маленький городок, который хранил какую-то тайну в своих улочках и домиках. Какую? Виталик еще этого не знал, но ожидание чего-то неизведанного не покидало его.

Они прошли задними дворами к городской больнице, которая была больше похожа на старый заброшенный металлургический завод. Серый фасад, полуразбитые окна первого этажа и только воздух, пропахший медикаментами, говорил, о том, что здесь лечат людей. Где-то на уровне третьего этажа, где были палаты, горел свет, остальная часть здания была покрыта тьмой.

В это время суток все посещения уже были закончены, но у входа в больницу их встретила какая-то женщина в белом халате.

— Регина Васильевна! Это ты? — спросила женщина.

— Да это я, — ответила мать Олега.

— Идем скорее. Олег бредил и все время повторял странные слова, — женщина протянула белый халат.

— А как он сейчас? — на ходу одевая халат, спросила обеспокоенная мать.

— Он сейчас в реанимации, все ждут вас.

— Я была занята.

Только теперь женщина обратила внимание на мальчика и строго сказала:

— Молодой человек, время посещений окончено.

— Он со мной, — не менее строго ответила мать Олега.

— Тогда проходите, — уже мягко и слегка улыбаясь, ответила дежурная медсестра.

Виталий и Регина Васильевна очень быстро вбежали по лестнице на третий этаж и проследовали к операционной.

Проходя по большому и длинному коридору, мать Олега сдернула еще один белый халат с вешалки стоящей в приемной и протянула мальчику. Тот на ходу накинул его на себя. Виталий шел следом за Региной Васильевной и удивлялся той разнице, какую произвело на него здание снаружи и внутри. С улицы больница наводила ужас, а изнутри казалась очень даже ничего. Хотя Виталик все равно не хотел бы тут очутиться.

За свою жизнь он вдоволь належался в больницах. Он родился слабым и очень болезненным ребенком, больше четверти своей жизни он лечился или был в санаториях. Хотя Виталий много пропускал школу, да и поменял их немало, он никогда не был отстающим. Парень с легкостью догонял текущий материал и выходил в отличники. Даже в больницах, где он лежал, вокруг него постоянно были стопки книг, которые родители не успевали приносить из библиотеки.

Он перечитал всю классику и несчетное количество научной литературы. И однажды читая Дефо, полное издание Робинзона Крузо, он удивился вырезанному из шедевра. Ведь главная истина книги в том, что Крузо выжил на острове не благодаря своим способностям, но вере в Бога. А объяснение доктрин на языке понятном Пятнице, вообще по-новому раскрывали для Виталика сущность Бога. Он почувствовал себя дикарем, даже худшим чем Пятница, раз не знал таких простых истин. В нем вдруг проснулось огромное желание узнать, что же так тщательно прячет от своих граждан Советский Союз.

Как и бывает в таких случаях. Честный и целеустремленный пионер решил прочесть запретную книгу, которая была одной из немногих, что он еще не читал. Это произвело свой результат. Библия поразила его, сломав старые идеалы. Он прочел ее на одном дыхании за три месяца.

Ведь именно два года тому назад примерно в такой же небольшой больнице, как и эта, он узнал, что врач в тайне от него сообщил об ужасном состоянии его здоровья родителям. Жизнь тогда стала исчисляться для Виталика не годами и десятилетиями, а днями и может быть неделями.

Мальчик не мог соединить воедино страшный диагноз и новую жизнь, которая открывалась ему через Библию. Он просто не хотел понять, как может он — пятнадцатилетний парень умереть и не увидеть всего того, ради чего умирал Иисус.

Книга, спрятанная под матрацем, давала совсем другой диагноз: «Исцелен. Спасен. Счастлив. Богат. Плодовит. Муж ласковый. Отец добрый. Старик долгожитель». Но ни слова о погибели в юности. И не рак крови, его спутник. Не смерть его друг. А Иисус!!!

Иисус и только Он. Если не Он — то больше никто не сможет ему помочь… Поэтому Виталик и шел при первой возможности в больницу к своим друзьям, чтобы молиться за них. Пусть даже они об этом не узнают, он подойдет, положит руку и делая вид, что слушает их, молится. Ведь в ту самую ночь два года назад, Виталик, дождавшись пока все в его палате уснут, встал на колени и в первый раз обратился к Богу. Время пролетело так быстро, что он опомнился только с рассветом. Весь в слезах, но с сердцем исполненным радостью он уснул. Когда проснулся, он уже был исцелен.

Регина Васильевна и Виталик подошли к дверям с надписью: «Операционная. Посторонним вход воспрещен».

— Подожди меня тут, я сейчас тебя позову. Хорошо?

— Да, конечно, не волнуйтесь.

— Спасибо, — она улыбнулась и провела рукой по волосам Виталика, — я верю, что если Бог есть, то Он спасет Олега и не даст ему умереть.

— Ага, — Виталик хотел сказать «аминь», но подумал, что может испугать женщину незнакомым, скорее всего, для нее словом, — можете идти, а я начну молиться прямо тут.

— Пусть тогда нам поможет твой Бог, — сказала она на одном дыхании и скрылась за дверями операционной.

Виталик остался один в длинном и полутемном коридоре. Оперевшись о стенку, он присел и, закрыв лицо руками, из самого сердца стал говорить к Богу. Он просил в молитве об умирающем за этими дверями парне.

В небольшом номере нью-йоркского отеля за опущенными жалюзи, при тусклом свете, потягивая холодное баночное пиво, сидел снайпер. Это не был номер класса люкс, хотя за каждое заказное убийство такого масштаба, можно было купить весь этот мотель с потрохами.

Тень и здесь был в одежде привычного черного цвета. Он сидел за ноутбуком и ждал нового сообщения по электронной почте. «Ага, вот и оно». На дисплее появилась фотография незнакомого пока еще человека. Еще через мгновенье компактный лазерный принтер распечатывал снимок с небольшим текстовым сообщением.

Немного повертев в руках фотографию жертвы, киллер принялся писать ответ.

Киллер посмотрел на часы, а затем, покачав головой, высчитал примерное время.

С улыбкой на лице киллер нажал клавишу «отправка сообщения», и с огромной скоростью письмо понеслось к своему адресату.

Чтобы убить время, одним щелчком мыши он открыл свой любимый чат и, введя несложный пароль, оказался в эфире. Сегодня из всех друзей был только «Поцелуй», который или которая сразу же откликнулся на сообщение «Теперь с нами Тень»

Поцелуй: «Привет. Тень я перехожу в отдельную комнату»

Пару нажатий и на экране открылась личная комната.

Тень: «Привет Цёмчик!»

Поцелуй: «Привет! Цём-Цём!»

Тень: «Ну, как твои делишки?»

Поцелуй: «У меня есть супер новость»

Тень: «Я сгораю от нетерпения»

Поцелуй: «Я все хочу тебе рассказать уже вторую неделю. Где ты, Тень, пропадало? :-)»

Тень: «Были дела»

Поцелуй: «А где если не секрет?»

Тень: «СЕКРЕТ!»

Поцелуй: «Я так и знала! Что ты так ответишь»

Тень: «О! Так ты женщина?»

Поцелуй: «Упс! Проболталась, надеюсь меня не выкинут теперь из чата»

Улыбка киллера, одетого с ног до головы в черное, отразилась на экране монитора. Этот чат был лучшим для таких, как Тень. Тут не нужна особая регистрация. Здесь даже пол не спрашивают, не говоря о возрасте или месте жительства. Поцелуй маскировалась уже полгода, с тех пор как они знакомы.

Тень: «Так, что у тебя за новость, болтушка?»

Поцелуй: «Я через три часа улетаю к отцу на Украину, сейчас уже в аэропорту»

Тень: «А как ты вышла в инет?»

Поцелуй: «Я скопила немного денег и подключаюсь через сотовый, а вообще сейчас везде есть телефонные розетки, даже в самолетах.»

Тень: «Я тоже на следующей неделе буду в тех краях»

Поцелуй: «АГА! Есть! Я знаю, что ты в Нью-Йорке. Вот видишь, я тебя тоже поймала!»

Тень: «Как ты узнала???»

Поцелуй: «Я учусь в престижном колледже. И это умеют лучшие ученики. Просто раньше я никак не могла пробить защиту твоего компа, но минуту назад мне это удалось»

Тень: «А ты молодец. То, что ты смогла меня найти, говорит о двух вещах: либо ты супер-хакер нового тысячелетия, либо мое предложение не понравилось одному глупому дядьке и он отключил меня от защитных систем.

Мне пришло письмо, подожди минутку»

Тень: «Оказывается ты хакер! Надо будет сообщить куда следует (шутка).

Так что мы теперь не сможем пообщаться?»

Поцелуй: «Я беру с собой ноутбук, и как только взлетим, я снова буду на связи, ведь полет целых три часа. Все! Пока! Мне надо идти, меня уже заждались»

Тень: «ПОКА!»

Киллер набрал адрес банковского сайта и свой пароль. На экране высветилось сообщение: «На ваш счет поступило 610000 американских долларов». Еще немного поработав, что-то скопировав на диск и отправив по электронной почте, Тень все отключил и аккуратно упаковал ноутбук в сумку.

Киллер достал из той же сумки олимпийский рубль, приложил его к фотографии некого мистера Гредисона и обвел черным маркером, оставляя на лбу жертвы ровный черный круг-метку.