Глава 11

Солнце было маленькое и белое, оно висело неподвижно в зените. Было жарко, но не очень. Время от времени, через строго выдержанные интервалы, все время с разных направлений над землей прокатывались порывы освежающего ветерка. Сильного ветра в Очаге не было, но и затишье не допускалось.

Сегодня опять было хорошо. Великолепно до отвращения. Впервые за последнее время на небе появилось несколько пушистых облачков. Значит, скоро на поселок прольется слабенький, щадящий дождик. Его хватит лишь на то, чтобы оросить огороды, смыть пыль с деревьев и домов и слегка полить дороги. Как будто расход воды рассчитан до последней капли. Оранжерея. Гигантская оранжерея, только в ней выращивают не цветы, а людей. Именно поэтому солнечная, слабоветреная погода повторяется изо дня в день пять, двадцать, пятьдесят, двести лет подряд. Неужели тем, кто создал Купол, самим не становилось дурно до тошноты от этой единообразной стерильности?

Впрочем, теперь это уже не имело значения. Потому что Гарс шел к Горизонту.

Вопреки прежним канонам естествознания. Горизонт находился на расстоянии всего полутора километров от поселка. От силы двадцать минут ходьбы. Но для Гарса в тот день этот путь показался долгим, как никогда. Все было правильно: ведь он шел к Горизонту тридцать три года, а не эту треть часа.

Путь к Горизонту в этом секторе преграждала речушка, вившаяся по замысловатой кривой вокруг поселка. Мостика через нее предусмотрено не было. А если он и был когда-то построен, то, наверное, предыдущие Гроны и Праги распорядились снести его, чтобы люди меньше лезли куда не следует. Однако Гарс давно соорудил искусственный брод через речку, навалив поперек ее течения ветки деревьев, камни и прочий естественный мусор.

Неподалеку от этой переправы ловил рыбу Брин. Его неподвижный взгляд был устремлен на торчавший из воды поплавок, и казалось, что рыболов дремлет с открытыми глазами. А может, и умер. Как Пиллис… Однако, услышав шаги Гарса, Брин повернул к нему голову. И тут же вновь отвернулся. Это был лысоватый, невозмутимый, очень терпеливый человек. Помимо рыбалки, у него было еще одно, весьма экстравагантное хобби. Брин держал дома в специальном вольере с бассейном нескольких крокодилов. Они достались ему в наследство от отца, а тому, в свою очередь, — от далеких предков. Крокодилы были очень старыми, они походили на толстые замшелые бревна. Управляться с ними Брину было нетрудно — за многие годы заточения в вольере аллигаторы почти полностью утратили способность к размножению и свою природную агрессивность, и даже если Брин иногда забывал запереть ворота вольера, его питомцы вовсе Ас стремились расползтись по поселку. Наверное, в отличие от своих хозяев, они знали, что произошло с планетой примерно двести лет тому назад, но рассказать об этом не могли, а если бы и могли — то вряд ли им позволили бы это сделать невидимые цензоры…

Как ни странно, несмотря на то что речушка начиналась из-под Горизонта и под ним же, только на противоположном конце Купола, кончалась, как нарисованная река обрезается краем альбомного листа, рыба в ней водилась до сих пор, и время от времени терпение Брина вознаграждалось довольно неплохим уловом. Правда, добыча была слишком мелкой — не больше ширины ладони, и Брин, как правило, подкармливал ею своих аллигаторов в качестве «витаминов», по его собственному выражению.

— Привет, Брин, — сказал Гарс, хотя особого желания общаться с кем бы то ни было у него сейчас не было. — Что, клюет сегодня?

Брин лишь уныло махнул рукой в ответ.

— Между прочим, я знаю одно местечко, где есть во-от такая рыба, — сказал Гарс, останавливаясь. — Хочешь, скажу, где это?

Брин недоверчиво воззрился на него. Потом его лицо приняло вопрошающее выражение.

Он не издавал ни звука из боязни распугать рыбу. Идеальный рыбак… Несмотря на свой возраст, Брин был доверчив, как ребенок. Гарс не раз уже ловил его на одну и ту же подначку насчет крупной рыбы, но он попадался снова и снова.

— Подумай сам, Брин, — продолжал Гарс. — Где еще могут водиться здоровенные рыбины, если в пределах Горизонта ты уже переловил всю мало-мальски приличную живность?

Брин не мигая смотрел на него, ловя каждое слово. Потом ткнул пальцем в Горизонт, открывавшийся отсюда во всю свою небольшую ширь, и гримасой изобразил немой вопрос.

— Правильно, — кивнул Гарс. — За Горизонтом… Пойдешь туда со мной?

Брин так энергично замотал головой, что с него едва не свалилась в воду старая кепка с прожженным в нескольких местах козырьком.

Гарс вздохнул.

— Ну и зря, — вяло сказал он, ступая на импровизированный мостик. — Мы бы с тобой там таких щук выловили! А может быть, и акул…

Дальше за рекой начиналась местность, которая вполне могла бы именоваться дикой природой, если бы не стаи мальчишек, игравших тут в казаки-разбойники, прятки и в охотников на неведомых зверей.

А еще здесь ковырялся в земле Бар. Это был человек средних лет с румянцем на щеках и суетливыми движениями. Он был одержим идеей засадить все поле вокруг поселка деревьями, преимущественно — фруктовыми. При этом, по его мнению, будет убито два зайца сразу: во-первых, можно было обеспечить всех жителей Очага плодами, а во-вторых, деревья заслонят собой Горизонт и выполнят, таким образом, функцию живой стены. На этой почве между ним и Гарсом тлел вялотекущий конфликт. В другое время Гарс не стал бы заговаривать с Баром, но сейчас ему кое-что было .нужно, и это «что-то» могло иметься у садовода.

— Привет труженикам полей и садов, — сказал Гарс, обращаясь к заду, обтянутому испачканными грунтом штанами, который был в данный момент единственной видимой частью туловища садовода. Все прочие части Бара усердно занимались внедрением в почву очередного саженца.

Тем не менее голос Гарса произвел кое-какие изменения в согнутой в три погибели фигуре, и между широко расставленных ног, чуть пониже зада, появилось перевернутое багровое лицо.

— Здравствуй, здравствуй, — откликнулся Бар, не меняя своей неестественной позы. Впрочем, за многие годы своей садоводческой деятельности он, наверное, уже отвык от вертикального положения туловища. — Опять к Горизонту путь держишь?

— У тебя веревки не найдется? — спросил Гарс, не собираясь вступать в дискуссию на тему Горизонта. Бар с подозрением мигнул налитыми кровью глазами.

— Это еще зачем? — осведомился он.

— Да ты не бойся, на обратном пути я тебе ее верну.

— Ну, есть у меня моток… саженцы подвязывать… А тебе длинная нужна?

— Давай такую, какая есть, — сказал Гарс. Бар, по-прежнему не собираясь распрямляться, пошарил в карманах куртки и выудил оттуда клубок тесьмы. Швырнул его между ног в направлении Гарса и предупредил:

— Смотри не забудь вернуть… Она мне еще пригодится.

— Конечно, конечно, — ответствовал Гарс, поднимая веревку с земли. Попробовал машинально ее на прочность. Вроде бы должна выдержать. Конечно, лучше подошел бы канат, толщиной хотя бы в два пальца, но за неимением лучшего и это сгодится.

— Эй, а ты что надумал-то? — внезапно спохватился Бар. Видимо, вид веревки в руках у Гарса вызвал у него какие-то странные ассоциации. — Ты что, с женой поссорился?

— Ни с кем я не ссорился, — сказал Гарс, чтобы отделаться от нравоучений, но Бар не собирался ему верить.

—Ты это… того… ты это брось, Гарс, — строго предупредил он, наконец-то принимая нормальное положение. — Выкинь всякие нехорошие мысли из головы раз и навсегда! Семейная жизнь — сложная штука, уж я-то знаю. Сам не раз со своей Улиной ругался в пух и прах, особенно в молодости. Не нравилось ей, видишь ли, что я хочу превратить поселок в сплошной сад! Бывало, плюнешь после очередной ссоры, хлопнешь дверью и идешь куда глаза глядят, а в голову так и лезет всякая чушь… типа той, что тебе сейчас в башку втемяшилась. Только я тебе так скажу, Гарс: главное в такие минуты — заняться чем-нибудь полезным. Например, деревце посадить или там кустик какой-нибудь… смородиновый. Смородина — очень даже полезная для людей ягода. А накладывать на себя руки — просто глупо, Гарс. Даже если ты сильно чем-то расстроен. Надо жить, трудиться и радоваться жизни, а не идти на поводу у сиюминутной блажи! Может, все-таки передумаешь?

— Ты зря распинался, Бар, — отмахнулся Гарс. — Веревка твоя нужна мне вовсе не для того, чтобы повеситься. Для другого она мне нужна, понял?

Бар почесал в затылке.

— Нет, не понял, — признался он. — Адля чего еще человеку может быть нужна веревка?

— А может, я хочу что-нибудь измерить? — предположил Гарс.

— А-а, ну тогда — валяй, — согласился Бар. Когда Гарс приблизился к Горизонту еще на сто метров, из кустов выскочил взъерошенный юный воин с игрушечным карабином наперевес и, прицелившись в Гарса в упор, очень похоже сымитировал звук выстрела.

— А почему ты не падаешь, Гарс? — воскликнул он, опуская ствол. — Ты же убит!

Это был один из отпрысков композитора Арда. Кажется, его звали Анас.

— Ты ошибся, приятель, — сообщил ему Гарс. — На мне — невидимая броневая кольчуга, так что не так-то просто меня убить.

Мальчуган озадачился.

— А куда надо попасть, чтобы ты умер? — деловито осведомился он, перезаряжая карабин.

— Ха, так я тебе и сказал. Это — моя тайна, братец! Ты лучше скажи, чем это я перед тобой так провинился, что ты хочешь прикончить меня?

— А ты нарушил границы моего царства, — ответствовал юный охотник на людей. — Кто тебя просил переться сюда без спроса?

— Но-но, — угрожающе сказал Гарс. — По-моему, ты начинаешь мне грубить, приятель. Может быть, уши тебе надрать, владыка? Наказывать царей, особенно самозванцев, всегда приятно.

Приняв угрозу Гарса за чистую монету, Анас прыгнул обратно в кусты.

Однажды кому-то в Очаге пришла в голову идея обнести весь внутренний периметр Горизонта высокой каменной стеной. Авторы этого проекта скорее всего хотели предотвратить случайный выход за Горизонт заигравшихся детей, заплутавших слепцов, утративших остатки соображения пьяниц, а также домашних животных — одно время на пустыре за речкой паслись коровы и овцы. Кроме того, стена была призвана охладить пыл добровольцев-"горизонтщиков". Неизвестно, что именно помешало строителям довести начатое дело до конца — то ли у них кончились запасы стройматериалов, то ли просто иссяк энтузиазм — но в итоге от постройки остался лишь кусок кирпичной кладки длиной в несколько десятков метров и высотой до колен.

Из рассказов других «горизонтщиков» Гарсу было известно, что в некоторых Оазисах аналогичные проекты были благополучно завершены. Кое-где заграждения вдоль Горизонта даже охранялись, и тем, кто пытался преодолеть их, приходилось туго. Если им не везло, то их сажали в тюрьмы, а если не везло вдвойне, то жизнь их обрывали пули охранников.

Особо отличились в этом отношении китайцы, которые вначале разобрали до последнего кирпичика участки знаменитой Великой Стены, попавшие внутрь Оазисов, а затем соорудили с внутренней стороны Куполов новые, еще более высокие и красивые стены.

А властям бывшей столицы Германии оставалось горько сожалеть, что еще в двадцатом веке Берлинская стена была разрушена, а ее обломки — распроданы с аукциона.

В других Оазисах для ограждения Горизонта использовали всякие подручные средства и ненужные городские постройки: мосты, стальные ограды, решетки от клеток и вольеров зоопарков. Знатоки Средневековья применяли широкие рвы, заполненные водой или растворами кислот. Художественные натуры украшали Горизонт огромными панно и картинами площадью в десятки квадратных метров. Педантичные британцы усеяли подступы к своим горизонтам массой угрожающих предупреждений на разных языках. Бывшие диктаторские режимы опутывали Горизонт спиралями Бруно и устраивали на подступах к нему минные поля.

Словом, не было предела изобретательности человечества в том, чтобы отгородиться от опасной черты, замаскировать ее, закрыть к ней дорогу всяким психам и чудакам, а если таковые все же будут упрямо лезть к Горизонту — остановить их. Если потребуется, ценой жизни — не своей, разумеется, а «нарушителей границ».

Вблизи Горизонт являл собой противоестестественное, внушающее невольный страх зрелище. Туманно-расплывчатая ярко-голубая стена отвесно поднималась в необозримую высь, обрезая мир лезвием невидимой бритвы. Выглянуть за Горизонт было нельзя. Силовое поле действовало как мощный магнит. При контакте с ним любой предмет выталкивался из-под Купола наружу неведомой силой, как пробка из бутылки. Это было нечто вроде мощной гравитации, только с горизонтальным, а не вертикальным вектором действия. Словно сразу за Горизонтом крутилась с бешеной скоростью воронка ураганного смерча, засасывающая в себя все, что оказывалось в непосредственной близости от нее.

Веревка, конечно, была слишком примитивным и ненадежным способом противостоять тяге Горизонта. Но ничего лучшего в данных обстоятельствах не придумаешь. А выскакивать наобум за Горизонт Гарс почему-то передумал.

«Может быть, создатели Купола применяют средства гипнотического воздействия?» — думал Гарс, пока обвязывал себя веревкой. Иначе как объяснить, что начальный порыв взять и, не откладывая на потом, уйти за Горизонт куда-то улетучился, а на смену ему пришли заманчивые мысли типа: «А почему ты собираешься сделать это именно сейчас? Глупо же вот так, без подготовки и специального снаряжения, бросаться с разбега в Неизвестность!»

Но потом Гарс понял, что, как всякий нормальный человек, он просто боится. Неведомое пугает гораздо больше, чем любая очевидная опасность.

И тогда он разозлился на самого себя.

«Если ты не сделаешь это сейчас, то можешь поставить на всей своей жизни крест», — подумал он, стиснув челюсти.

Свободный конец тесьмы он крепко привязал к одинокому дубу, росшему в нескольких метрах от Горизонта. Потом попробовал, на какое расстояние за Горизонт его отпускает веревка. Слабины должно было хватить метра на полтора, не больше.

Он подошел вплотную к синей стене и невольно прислушался, хотя давно знал, что Горизонт не пропускает извне ни единого звука.

Глаза предательски зажмурились сами собой, когда Гарс погрузился в голубое марево. Страшная сила, похожая на порыв ветра, дующего с невообразимой скоростью, тут же подхватила его и потянула за собой. Но веревка выдержала. Она лишь натянулась, вибрируя, и издала тонкий жалобный взвизг.

Как и следовало ожидать, ничего особенного он не увидел. Все тот же голубой туман без конца и без края. Этот туман мог кончиться через полметра или через несколько километров, а мог вообще не иметь ни конца ни края. Вполне могло быть так, что вся поверхность планеты между Оазисами забита, как голубой ватой, этим непроглядным маревом.

«Может быть, попробовать сделать еще один шаг? Пусть это плохо кончится, но неужели тебе суждено до конца дней своих тащить тяжкую ношу великого разочарования? Не лучше ли погибнуть сразу, чем потом мучиться всю жизнь?»

Вдруг Гарс обратил внимание на то, что тесьма, впившаяся ему под ребра, весьма чувствительно вздрагивает, как будто ее кто-то дергает. С трудом превозмогая притяжение невидимого магнита, он сделал возвратное движение всем телом, освобождая лицо от пут Горизонта.

Это был не кто иной, как юный «царь» Анас.

Наверное, все это время он наблюдал за действиями Гарса из кустов, а теперь решил отомстить «наглому агрессору». Причем самым простым, но весьма действенным способом.

В руке у мальчугана был остро заточенный перочинный ножик, которым Анас старательно пилил натянутую привязь Гарса.

— Эй, эй, ты что делаешь, паршивец? — попытался остановить хулигана Гарс. — Ну подожди, сейчас я надеру тебе не только уши, но и задницу! Самой жгучей крапивой!

Но привести в действие свою угрозу ему не довелось.

Тесьма с предсмертным стоном лопнула, и, потеряв равновесие, Гарс вляпался в синюю муть Горизонта всем телом. Он еще попытался отталкиваться от «стены» руками и ногами, но смерч опять подхватил его и потащил сквозь туман. Гарсу показалось, будто тело его растворяется, не ощущая ни малейшей боли.

Ураган нес человека недолго. Потом Гарса швырнуло с силой на что-то не очень твердое, и притяжение разом прекратилось, словно кто-то отключил невидимый генератор смерча.

Гарс разлепил забитые песком и пылью глаза. Он понял, что его заветная мечта исполнилась.