Обет молчания (№10) - Мы из Конторы

Вот они и отреагировали. Причем именно так, как рассчитывал русский диверсант, пославший своей жертве кремовый торт. А сам — не пришел!

Где же его теперь искать?

— Вы сможете узнать человека, который вручил вам торт, если, к примеру, случайно встретите его на улице?

— Не знаю, неуверен, вряд ли, — засомневался арестованный. — У него было какое-то очень незапоминающееся лицо.

— Он говорил по-немецки?

— Да.

— Хорошо?

— Скорее нет, чем да. Он неправильно строил многие фразы, и у него был акцент. Мне кажется, вернее, я уверен, что он не был не немцем.

— А кем?

— Иностранцем. Может быть, русским.

— Почему вы так решили?

— Не знаю — но мне кажется, он — русский!

— Вы можете его описать?

— Я попробую... Среднего роста, пожалуй что метр семьдесят — семьдесят пять, немолодой, но и не старый, скорее лет сорока, чем пятидесяти, с бородой, такой небольшой, но ухоженной, в очках...

— А прическа?

— Прическа? У него был хвостик, знаете, такой, когда забирают волосы сзади.

Действительно, невзрачная личность.

— Где вы с ним познакомились?

— Это не я, это — он со мной! Я не хотел!

Он подошел ко мне в пивной...

Глава 30

Просьба была невинной — вручить подарок имениннице. И была весьма убедительной, потому что исходила от очень представительного на вид мужчины и подкреплялась деньгами. Тремя сотнями евро.

— Ваше лицо внушает мне доверие.

— Да?.. И что с того?

— Я прошу вас помочь мне, у меня безвыходная ситуация — сегодня у одной моей знакомой день рождения.

— Я очень рад.

— Я — тоже. Я должен поздравить ее — не могу не поздравить! Я ее десять лет поздравляю — каждый год во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать. Если сегодня она не получит подарок, она вообразит черт знает что. И заболеет. И, наверное, даже умрет, потому что у нее такая тонкая организация психики.

— Сочувствую, но я не понимаю, при чем здесь я?

— При том, что я хочу, чтобы вы поздравили ее вместо меня.

— Вы шутите?! Я не могу заявиться в дом к незнакомой, которой ни разу не видел, даме. И потом — почему бы вам не поздравить ее самому?

— Понимаете, ситуация весьма щекотливая... Дело в том, что именинница вышла замуж за человека, который меня знает и терпеть не может! Мне нельзя там появляться.

Ах вот оно в чем дело — тогда понятно... Соблазнил чужую жену, наставив мужу рога, а теперь, справедливо опасаясь, что его спустят с лестницы, посылает вместо себя другого.

Так должен был подумать собеседник просителя.

И точно так и подумал. Потому что это было самое простое и понятное объяснение.

Впрочем, могли быть и другие. Например, что через него желают передать что-нибудь противозаконное — ну там наркотики или оружие...

— Вы только не подумайте чего-нибудь плохого. Это будет всего лишь торт! Мы пойдем и купим его вместе, или даже вы сами, чтобы вы не вообразили, что я хочу воспользоваться вашей добротой в преступных целях.

Только торт и поздравления, и ничего кроме!

Если вы согласитесь, я заплачу! Я дам вам — сто евро.

Двести!..

Триста!..

Между прочим, очень приличные для немца деньги.

— Ну я не знаю... Разве только чтобы не травмировать вашу приятельницу.

— Да-да, конечно, чтобы не травмировать... Исключительно из-за заботы о ее здоровье! Только съездить по адресу, поздравить и вручить подарок!..

Вот так все и было. Ничего он не придумал!..

— Вы сможете подтвердить это на суде под присягой?

— Да, конечно!

Это все он — это не я!

Допустим — так.

— Сейчас мы попробуем составить с вашей помощью его фоторобот. Вы согласны?

— Да, да, конечно!

Еще бы он им отказал!..

Стали составлять фоторобот. Здесь же, на ноутбуке, используя специальную программу, которая выводила на экран фрагменты мужских лиц.

— Какой у него был абрис лица? Круглый, узкий, широкий, приплюснутый, грушевидный?..

— Скорее узкий.

— Такой?

— Да, пожалуй, такой.

— Уши прижатые, оттопыренные, округлые, вытянутые с загнутыми внутрь краями?

Такие?..

Или такие?..

— Вот эти, последние, большие и оттопыренные.

— Хорошо...

Теперь нос.

Прямой, длинный, короткий, с горбинкой, курносый, с широко расставленными крыльями ноздрей...

— По-моему, чуть курносый...

Постепенно из фрагментов чужих лиц вырастало новое лицо. Неизвестного злодея. Которого скоро будет искать вся немецкая полиция, и не только немецкая.

— Губы?..

— Подбородок?..

— Разрез глаз?..

Ну и рожа!.. Никакая...

Фоторобот получился на славу — очень схожий с оригиналом! Вот что значит передовая западная техника! Если бы можно было поставить его впритирку с фото оригинала, то они почти ничем бы не отличались ни овалом лица, ни ушами, ни носом, ни глазами. Они были бы как близнецы-братья — фоторобот и тот человек, что вручил «объекту» торт.

А после того как вручил — улетел к себе в самостийную Украину.

Где — жил!..

Глава 31

Потому что был это совсем другой, посторонний, не имеющий к этому делу никакого отношения украинец, который давно убыл к себе на родину, и где, хочется надеяться, навек канул, растворившись в ее многомиллионном населении. Вместе с причитающимся ему гонораром в пять тысяч долларов. Полученным всего лишь за то, что он подошел к указанному ему человеку и рассказал душещипательную историю про именины подруги, десятилетнюю к ней любовь и мужа-ревнивца. И вручил конверт с адресом и триста евро.

Хоть все же не удержался — спросил:

— Слушай, а зачем тебе это нужно?

— А тебя колышет? Надо, и все!

Или, может быть, ты согласишься отнести тот торт сам? За триста евро. Вместо пяти штук за «базар» с тем, кто понесет торт за триста?

Ну что — согласен?

— Не-а!.. Пять штук больше трех сотен.

— Ну, значит, по рукам?

— Ага...

Так быстро договориться можно было только с соотечественником. Иностранцы потребовали бы присутствия своего адвоката. Да еще, чего доброго, капнули бы в полицию.

Наши в полицию не капают — не дождешься. Особенно когда получили пять тысяч, которые у них могут отнять, если они, сдуру проявив гражданскую сознательность, сами на себя заявят!

Ага — счас, разбежались!..

— Подойдешь к человеку, скажешь, что я велел, да смотри без самодеятельности — строго по тексту! Наизусть выучишь или читать по бумажке станешь?

— За кого ты меня принимаешь?! Я два года здесь ошиваюсь, так что на их мове балакаю лучше, чем на неродном русском!

— Но-но, ты не очень-то!

— Да ладно ты! Все будет тип-топ. В смысле — зер гут!

Как бы он не напорол чего... Впрочем — вряд ли — парень развитой, артистичный, держится хорошо, если с ним порепетировать и заставить как следует выучить роль — справится. За немца его, конечно, не примут, но за немца и не надо.

Он еще раз оглядел нанятого на роль статиста.

Правда, видок...

— Ты приоденься — а то выглядишь как оборванец.

— На что? Я без копья!

Вот ведь жлоб...

— Сколько тебе надо?

— Штуку!

— Да ты что, за штуку здесь можно десяток таких как ты, хлопцев упаковать!

— Так ведь ты сам сказал, что надо выглядеть убедительно. А это штука — никак не меньше!

— Ладно, уговорил — держи. Пятьсот.

Первый статист подобран.

Он сделает свое дело, после чего убудет на Украину. Где, даже имея его фоторобот или даже фотопортрет, найти его будет невозможно. Но даже если найти — хрен он кому и что расскажет, а наплетет какие-нибудь враки! Но даже если предположить невозможное, предположить, что вдруг расскажет, то найти по его описанию нанявшего его человека будет затруднительно, так как тот был сам на себя не похож, а черт знает на кого!..

И нить оборвется... Между заказчиком и исполнителем. Потому что среднее звено убудет — уже убыло — в неизвестном направлении, в самостийную, где сам черт ногу сломит, не то что немецкие полицаи, Украину!

— Ну что — все понял?

— Кажись, все!

— Тогда держи билет на самолет.

Который улетает через час после встречи.

С тем чтобы все последующие события произошли, уже когда он будет на Украине.

— А че так сразу? С такими-то «бабками» я готов здесь задержаться. Может, тебе еще чем помочь надо — так я без проблем, я — зараз!

— Кончай базар! Улетишь по этому билету! Пулей! А нет — пеняй на себя!

— Да улечу я — улечу!.. Чего ты завелся, в самом деле?! Что я, без башки совсем — не понимаю? Мне моя шкура дорога, и лишние дырки в ней ни к чему! Хватит тех, что есть!

И вдруг, понизив голос, перешел на заговорщический тон:

— Слушай, а что там, в натуре, будет — наркота?

Похоже, он принял его за наркобарона.

И хорошо, что принял, — больше бояться будет.

— Я же сказал — торт. Просто торт. Который твой новый приятель купит в ближайшем супермаркете! А ты за ним присмотришь.

А я... за тобой. Потому что в таком деле полагаться ни на кого нельзя! А лучше контролировать каждый его шаги каждое сказанное слово. Что не так уж трудно, если пришпилить к ним к обоим по «жучку». И слушать, что они меж собой говорят.

Так что?

...Я ее десять лет поздравляю — каждый год, во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать....

Хорошо говорит, строго по роли и довольно убедительно. Талантливый парнишка. И честно отрабатывает свои пять штук.

А тот — другой?

Ну я не знаю... Разве только чтобы не травмировать вашу приятельницу...

Ясное дело — три сотни на дороге не валяются!

Ну вот и все — кажется, договорились. Теперь один отправится по указанному адресу, а другой — в аэропорт, где скоро будет объявлена регистрация на его рейс.

Торт будет доставлен адресату.

Адресат от него станет отказываться. Причем весьма энергично, с помощью толпы вооруженных немецких спецназовцев...

И все станет более-менее понятно — кто есть, как любил говорить последний советский президент, здесь ху!

И никаких уже сомнений!

«Объект» находится на месте, и находится под пристальным надзором и круглосуточной охраной. Наблюдение за ним и за подходами ведется из домов, расположенных напротив, при этом одна бригада действует довольно топорно, а вот другая — выше всяких похвал. Та, другая, бригада сидит тихо, как мышка в норке. Причем дохлая!

И есть не только они — есть еще охрана в соседних с «объектом» квартирах, есть филеры и автобус, набитый немецким спецназом!

Однако!.. Как его охраняют — как канцлера!

И как ценят!..

Что даже как-то напрягает, потому что не такая уж он шишка — так, рядовой предатель Родины. Отчего ж ему такой почет?

Надо подумать... Но только не теперь, потому что теперь некогда — теперь надо делать ноги! Пока не началась облава... Потому что непременно начнется! В этом деле немцы мастаки — насобачились во время последней войны.

Он быстро собрал свои вещички, которые надлежало утопить где-нибудь в ближайшем пруду или закопать в укромном месте, обсыпав порошком, отбивающим собачий нюх.

Он собрал вещички и уже собирался тронуться в дорогу...

Когда сзади тихо, не скрипнув, приоткрылась дверь, ведущая на чердак. И чьи-то ноги в ботинках на бесшумной, в которой хоть скачи — все равно не услышишь, микропоре шагнули внутрь...

Глава 32

— Черт подери, но это же не он!

— Как не он?!

— Так — не он!.. Это кто-то совсем другой, хотя примерно его роста и комплекции! Хотя — похож!

Да ты сам погляди!

Крутнули назад видеозапись.

И еще раз.

И еще, стопоря изображение на отдельных кадрах.

— Ну что — убедился?

На мониторе точно был не он! И по улице шел — не он, и в подъезд заходил — не он, и из подъезда выводили — тоже не его!

Другого!

Очень похожего на него. Но — не его!

— Но как же так?! Этого же не может быть!

— Значит — может!

Потому что в жизни может быть все что угодно!..

Если это кому-то угодно!..

Глава 33

Дверь бесшумно раскрылась и так же бесшумно закрылась.

Потому как эти двери были немецкие. И петли — немецкие. Которые никогда не скрипят! И подошвы — на микропоре, чтобы не скользить и не топать...

Вот они и не топали!..

Дверь открылась и закрылась.

И что-то сразу изменилось! Что-то такое произошло... Что-то — что нельзя было увидеть, услышать и унюхать. Потому что не было никаких звуков и никаких запахов!..

А что же было?..

Был сквозняк! Да, верно, потянуло легким сквозняком, который до того не ощущался! Значит, где-то, возможно, открыли дверь!

Неужели они так быстро во всем разобрались? И пришли? За ним?..

Неужели он опоздал?!

— Где же ключ-то? Куда он, проклятый, подевался? — громко сказал кто-то, возясь в темноте.

Ключ не находился.

Чьи-то руки зашлепали, заскребли по стене — кто-то искал в темноте выключатель. Который долго искать не пришлось, потому что тот, кто его искал, сюда, может быть, тысячу раз поднимался и действовал хоть и на ощупь, но вполне уверенно.

Ну где он там — он же тут должен быть.

Ах — вот же он!

Щелкнул выключатель, отчего разом вспыхнули все закрепленные под коньком крыши лампочки. Довольно тусклые, но показавшиеся ослепительными!

Этого еще не хватало! Кого сюда черт принес?

Черт принес — фрау Шульц. Ту, что жила на третьем этаже. В самый неподходящий момент принес — ни раньше ни позже!

Фрау Шульц, вздыхая и охая, прошаркала вдоль стены и остановилась против своей клетушки.

Против той самой клетушки!

Против — его клетушки!

Вот ведь невезение! И надо было ей вернуться именно в этот день, ни раньше ни позже, а вернувшись, вместо того чтобы лечь себе спать, потащиться зачем-то на чердак!

Она вставила ключ в замок и стала проворачивать его.

Ключ не проворачивался, потому что в замочную скважину заботливой рукой была всунута спичка.

Но чертова старуха нашла-таки выход — она стала трясти и дергать дверь, налегая на нее всем своим тщедушным телом. Видно, она не раз забывала ключи и открывала дверь таким вот варварским образом.

Она трясла дверь, отчего шурупы выскочили из древесины и щеколда открылась.

Удовлетворенная фрау Шульц вошла в пределы своей сокровищницы, где чуть не со времен еще войны сваливала разные шмотки. Такой у нее был пунктик.

Она втащила в клетушку сумку с какими-то тряпками и стала пристраивать их к куче мусора.

— О-ох! — пыхтела она, разгребая слежавшееся барахло, чтобы впихнуть туда новое.

А это-то откуда?.. Мужской ботинок... Вроде она не хранила никаких ботинок... Зачем ей мужские ботинки? Тем более один. Ладно бы женские...

И фрау Шульц, встав на колени, стала дергать ботинок, чтобы вытянуть его и выбросить в мусор. Но ботинок настолько крепко засел, что никак ей не поддавался.

— Ах ты боже ты мой! Чем же он там зацепился?..

Фрау Шульц дернула изо всех сил, и ботинок, наконец, выскочил, открыв... ногу... Голую. Которая медленно втянулась в гору вещей, исчезнув.

— Ой! — тихо сказала фрау Шульц, испуганно оглянувшись.

Кажется, она видела ногу... Живую!.. Которая была, а теперь — нет!

Она стояла в нерешительности, держа в руках ботинок и боясь шевельнуться.

— По-мо-гит-те! — тихим шепотом крикнула она, отступив на шаг.

И, ускоряясь, побежала назад, к лестнице.

Проклятая старуха, чуть ногу всю не вывернула! Ботинок вот сняла и носок с ним! А теперь — шум поднимет!

— Привидение! — дурным голосом вопила старуха. — Живое!

Хотя, если живое, то тогда какое привидение?!..

Вот так всегда и бывает — строишь планы в расчете на хитроумных врагов, а появляется нежданная старуха, которую ты ни сном ни духом! И все — насмарку!

— Спасите! — доносились из подъезда крики.

Теперь нужно было успевать поворачиваться!

Груда мусора зашевелилась, рассыпалась, и из нее вылез человек. В одном ботинке. Но с сумкой, полной шпионской техники.

Куда теперь?

Путь назад был отрезан — полоумной старухой.

Догонять ее и стучать по темечку? А ну как она не выдержит удара и отдаст богу душу, что — след, да еще какой!

Нет — туда нельзя!

Человек метнулся к слуховому окну, выполз через него наружу. Крыша была островерхая и скользкая. Не свалиться бы!..

Кое-как добрался до края. Выглянул.

Никаких зацепок! Только если по балконам!..

Может быть... Теперь все побегут к дверям... Значит, есть шанс.

Другого пути нет.

Он ухватился за карниз, повис на вытянутых руках, раскачавшись маятником, прыгнул вперед. Приземлился практически бесшумно на лоджию верхнего этажа.

Слава богу, что в Германии не принято их стеклить!

Присел, прислушался.

Вроде тихо.

Перекинул ногу через перила, глянул вниз, вновь повис на руках, дотянувшись ногами и встав на перила нижнего этажа.

С четвертого — на третий.

С третьего — на второй.

Со второго — на первый.

Спрыгнул на газон, побежал по нему к ближайшим кустам живой изгороди, нырнул в них с ходу, пролез через какие-то колючки, обдирая одежду.

Все... Вырвался!.. Ушел!..

И верно — ушел.

Хоть сам не ведал чему благодаря. Вернее, кому!

Фрау Шульц благодаря, что спугнула его с насиженного места, выгнав на крышу. Очень вовремя.

А задержись он чуток да пойди через подъезд — пропал бы!.. В общем, как говорится, — не было бы счастья, да несчастье в лице зловредной фрау Шульц помогло!..

А теперь — ищи ветра в поле. Теперь-то уж он не вернется!..

Глава 34

— А я говорю — он вернется! — убеждал своих немецких покровителей полковник Городец. — Как пить дать — вернется!

— Кому дать? Ему?.. И из-за этого вернется? Чтобы выпить?!

— Да не из-за этого, а из-за меня! Это выражение такое русское про пить... Поговорка. Фольклор по-вашему. Из-за меня он вернется — чтобы меня прикончить!

— Но, найн, это невозможно! — дружно закачали головами немцы. — Он уже был и не придет в цвай раз. Он — найн кретин!

— Это вам так кажется, что найн, — проворчал полковник Городец. — А я наших лучше знаю! Если он меня теперь не ухлопает — с него начальство семь шкур спустит! Коли послали — придет! Обязательно придет!

Как миленький!

— Если он придет снова, мы схватим его и посадим в тюрьму! — заверили изменника Родины немцы.

— Вы?!. Вы уже пытались! Уже хватали... Ну и где он?

— Мы не знаем. Пока — не знаем.

— То-то и оно!

Он же сделал вас как... как последних лохов!

— Как это понять? Что есть такое «лох»? — вновь не поняли полковника его покровители.

— Лох — это синоним немца, — мстительно сказал Городец. — Это типа — безмозглый фраер! Вроде... Вроде вас!

Ферштейн?

Нет, похоже — найн... Что русскому очевидно, того немцу не понять! Ну как им, дуракам набитым, объяснить, что нашему диверсанту «стружка» на ковре у вышестоящего командования будет пострашнее немецкой со всеми удобствами тюрьмы? Ну схватят его здесь, ну посадят в камеру с телевизором, Интернетом, кондиционером и четырехразовым диетическим питанием. Ах как страшно-то!..

Вот кабы его не сажать, а ставить... к стенке... тогда.

Может быть, он и не решился на вторую попытку.

Атак...

— Вы хотя бы людей сюда побольше нагоните, — посоветовал полковник Городец.

— Я-я... Мы обязательно выделим новых охранников, — пообещали ему. — Вы можете быть совершенно спокойны — мы будем продолжать охранять вашу жизнь!

Хотя вряд ли бы выполнили свое обещание, если бы не одно странное происшествие. С ботинком. Который фрау Шульц притащила в полицию, утверждая, что сняла его с ноги привидения, которое после растворилось в воздухе.

— И что вы от нас хотите? — спросили полицейские.

— Чтобы вы оградили меня от потусторонних сил! — торжественно заявила фрау Шульц. — Во времена моей молодости никаких привидений в домах не водилось!

Это в те времена, когда за порядок отвечало гестапо? Ну еще бы, какому привидению охота с уютного чердака переселяться в концентрационный лагерь?

Беспокойную фрау заверили, что привлекут привидение к ответственности, зафиксировав ее заявление в журнале учета. Так, благодаря бдительности рядовых граждан и немецкой бюрократии случай с привидением стал известен контрразведчикам, отслеживавшим все имевшие место в районе происшествия.

— Какой-какой ботинок?..

— Правый, мужской, сорок третьего размера.

Потерпевшая утверждает, что сняла его с ноги.

— Хм... Вот что — допросите ее и осмотрите место.

Фрау Шульц допросили и поднялись с ней на чердак в ее клетушку.

— Где он был?

— Вот здесь.

Криминалисты стали разгребать гору вещей, раскладывая весь встретившийся мелкий сор по специальным пластиковым пакетикам и колбам. Нашли волосы куски грязи, крошки шоколада. И еще нашли разобранную и наспех поставленную на место черепицу.

— Вот отсюда он и вел наблюдение. К сожалению — не за объектом, а за домами, что стояли против его дома. И так смог выявить слежку.

Диверсант оказался умнее ловцов!

И Herr Baumgartman поверили. Поверили, что такой хитрый и настырный диверсант может вернуться. И, выделив дополнительные силы, обложили объект со всех сторон так, чтобы муха незамеченной пролететь не могла!

И стали ждать!..

Глава 35

Расклад был ясен и был безнадежен. Если, конечно, не иметь в прикупе пары десантных дивизий, усиленных танковым батальоном. Если бы их иметь — тогда, конечно, тогда можно было бы смять передовые немецкие порядки лобовой атакой и на плечах отступающего противника прорваться к объекту...

Но дивизий полного состава не было.

И неполного тоже.

Был единственный на все случаи жизни боец, которому предстояло заменить собой десантные полки и танковый батальон. И самому, в гордом одиночестве, атаковать, прорываться, сеять среди противника панику, отбивать контратаки и организованно отступать.

Не понятно только, как?

При такой плотности обороны прорвать ее мудрено. Помимо тех, прежних, немцы сюда еще полтора десятка телохранителей нагнали — пару наверняка поселяли вместе с объектом, может быть, даже в одну постельку положили, дабы они всегда рядом были, еще нескольких по соседям растолкали, на чердаке кого-нибудь с пулеметом посадили... Да вон еще микроавтобус с затемненными стеклами, что с недавних пор во дворе стоять стал. С виду — пустой, но только отчего-то порой кренится на рессорах, как корабль на океанской волне. Выходит — не пустой, выходит, сидят там бойцы, что должны, зайдя с тыла, ворога в подъезде зажать. А сверху другие подоспеют, взяв его в клещи, и тогда уж никуда не денешься!

Конечно, если не бояться шума, то можно забросать микроавтобус противотанковыми гранатами или пальнуть в него из гранатомета, а после, поливая дорогу впереди себя из ручного пулемета, прорываться к объекту с боем. Может быть, даже и прорваться. Ну или хотя бы героически погибнуть.

Впрочем, могут быть и другие варианты. Еще более шумные — загнать во двор грузовик с пятью тоннами динамита и рвануть его, и дом, и квартал, и с ними половину этого немецкого городка к чертовой матери! Если повезет, то среди тех трех или пяти тысяч разорванных в клочки немцев окажется нужный ему предатель! Лес рубят — щепки летят.

Впрочем, если развивать эту мысль дальше, то можно никакой грузовик динамитом не набивать, рискуя взлететь на воздух самому, а угнать тяжелый бомбардировщик, подлететь, спикировать и отбомбиться над этим треклятым городком, сровняв его с землей. Ничем не рискуя...

А?

Очень соблазнительно!

Правда, потом тебя всем честным миром ловить будут, в том числе свои. И обязательно поймают. И, несмотря на их хваленый европейский гуманизм, — повесят!

Нет, бомбардировщик отпадает. И грузовик тоже. И атака в лоб с применением гранатометов и прочего тяжелого стрелкового вооружения. Потому что Женевская конвенция призывает войска, ведущие боевые действия, по возможности избегать многочисленных жертв среди мирного населения.

Но бог бы с ними, с конвенциями, — главное не они, главное, что свои лишнего шума не простят и накажут раньше, чем до виновника доберется международный трибунал!

Но что же тогда делать? Как быть?..

Как прорваться сквозь кордоны оцепления незамеченным?

И как, прорвавшись, уйти?

Загримироваться под кого-нибудь из жильцов?..

А что — мысль!

Правда, там, как назло, проживают либо совсем мелкие, либо чересчур высокие немцы. Ну хорошо, допустим, роста можно прибавить, надев обувь с высокими каблуками и подложив в них толстые стельки. Или даже встав на небольшие ходули. И так пройти мимо филеров.

И подняться на нужный этаж...

А там-то что? По-соседски постучаться в дверь, под каким-нибудь благовидным предлогом? Так ведь у них не принято — ходить по соседям, прося соль и спички или одалживая денег до получки. А коли не принято — то вызовет подозрение.

Может, залить их водой?..

Или сказать, что они залили?.. И, изображая справедливое возмущение, попытаться прорваться в квартиру?

Так ведь все равно не откроют! Не станут они никому открывать, в каждом подозревая ожидаемого злодея!

Может, просто высадить дверь?..

Нет, не успеть — тут же из соседних квартир повыскакивают вооруженные бойцы, которые ткнут непрошеного визитера мордой в пол!

И этот план не проходит. Что же делать?

Нет, тут одному не справиться, тут надо искать помощников!

Дома он бы за полцентнера водки завербовал два десятка хулиганов, которые отвлекли бы на себя внимание охраны, учинив на улице и в подъезде противоправные действия с битьем окон и переворачиванием мусорных баков. Здесь таких добровольцев отыскать затруднительно.

Может, все-таки гранатомет?.. Шарахнуть из него по окнам и — ходу!

А если не попасть? Или если предатель в этот момент окажется в туалете, в ванной или в другой комнате, и осколки его минуют? По всем окнам ведь разом не выпалишь. И опять же — шум!..

Н-да!.. Трудно работать не дома, где нужно ходить на цыпочках, чтобы, не дай бог, ни одного газона не помять!

А что, если?..

Или?..

А может быть, даже?..

Или уж вовсе!..

Только не надо бояться нелепостей. Чем безумней идея придет в голову, тем выше шансы, что она не придет в голову противнику. И он окажется не готов к предложенному сценарию развития событий. И будет растерян. И побежден...

Как же выманить их из убежища? Чем?.. Медведя того жердиной в берлоге шерудят и сворой собак травят — вот он и вылазит на божий свет, чтобы разорвать своих обидчиков. А этих чем раззадорить? Что может заставить их покинуть безопасные стены? Приказ?

Да! Но кто его даст!

Тогда, может быть, страх?..

Страх — наверное! Когда человеку страшно, он забывает обо всем.

То есть надо их напугать. Желательно — до безумия... Чем? Чего люди боятся более всего?.. Стихии? Да стихии, когда все ломается, рушится и катится в тартарары! И когда личные твои доблести на фоне масштабов разрушения уже ничего не значат. Когда — спасайся кто может!

Лучше всего здесь подошло бы землетрясение. Баллов так на семь-восемь. Тут бы они все повыскакивали из домов как угорелые!

Ну или наводнение.

В крайнем случае — пожар.

Пожар?.. Ну да — пожар! Почему бы и нет... Это, конечно, тоже шум, но не криминальный — не пальба из гранатометов по окнам.

Пусть будет пожар... Но как он возникнет? С чего?

Ведь для того чтобы случился пожар, нужно, чтобы кто-то чиркнул спичкой и раздул пламя.

Кто?

Он?

Но для этого ему нужно попасть в дом, куда он не знает, как попасть. Но даже если попадет, то вряд ли ему позволят раздуть там полноценный пожар. То есть круг замкнулся — для того чтобы проникнуть в дом, он придумал пожар, ради которого ему нужно проникнуть в дом!

Чушь!

И все же идея слишком соблазнительна, чтобы от нее так просто отказаться.

Может, забросать подъезд бутылками с коктейлем Молотова — купить минералки, слить ее, заполнив бутылки бензином с маслом? Дешево и сердито!.. Правда, чтобы эти бутылки бросить, нужно к тому дому приблизиться и как-то их добросить... А главное, все сразу поймут, что это поджог, и примут соответствующие меры. Тут уж на панику рассчитывать не приходится.

Нет, бутылки с зажигательной смесью отпадают — чай, не с танками воевать!

Вот кабы очаг пожара возник сам по себе... Но так, чтобы в нужном месте, в нужное время и требуемой силы! Вот бы славно было!

Возможно такое?

На первый взгляд — нет!

А если подумать? Если, к примеру, использовать радиоуправляемые мины? Лучше всего зажигательные...

Это — можно. Как только их туда доставить? И где взять?

Ладно, это вопрос другой. Сейчас важна — суть! А суть в том, что в определенное время в доме возникнет пожар. Не маленький. Но и не такой, чтобы всем сгореть. Начнется паника, жильцы выбегут на улицу, и среди них тот единственный жилец, из-за которого весь этот сыр-бор разгорится. В прямом смысле слова!

Все остальное — детали. Которые, конечно, требуют проработки. Но не более того! Главное, что есть решение!

И пусть все так и будет — пусть будет пожар, жертвой которого станет один-единственный потерпевший! Тот самый!..

Глава 36

В автомагазин зашел человек. И купил моторное масло...

На автозаправку въехала машина, водитель которой, заправив полный бак, залил сверх того бензин в канистры...

В супермаркет забежал покупатель и купил несколько будильников. Механических...