Прикинув, что наиболее удобная точка для съемки находится левее за толстым стволом невысокого дуба, детектив, стараясь не шуметь, осторожно занял исходную для съемки позицию и включил камеру. "Теперь ей не отвертеться перед мужем отговорками о дополнительной работе и времени в гостях у "подруг".
      Закончив съемку, Стеблов ещё некоторое время бесстрастно наблюдал за окончанием любовных утех.
      Денди решительно освободился от цепких объятий женщины и, заметив на светлом материале брюк полоски грязи, чертыхнулся и попытался, поплевывая на пальцы, их очистить,
      "Это он зря! Вместо слов восхищения и благодарности за доставленное удовольствие он все внимание уделил запачканным штанам, Она ему пока все прощает, и с её лица не сходит довольная улыбка. А вот у парня вид смущенный. Интересно, что его беспокоит: разница в возрасте? Или экстравагантность любовницы, не побрезговавшей встречей в дурно пахнущем заброшенном уголке парка? Чем этот Будов допек Татьяну, что ей захотелось изменить мужу? Хотя какое мне дело до всего этого? Я задание выполнил и вправе рассчитывать на щедрое вознаграждение".
      Стеблов вздохнул и, подождав, когда любовники скроются из виду, неторопливо последовал вслед за ними к выходу из парка.
      О том, что произойдет, когда пленка попадет к мужу Татьяны, Стеблов уже не думал, Он спешно прикидывал, как распорядиться крупной суммой, которую неожиданно послала ему судьба.
      Ментовская любовь
      Шансы раскрыть дело об убийстве антиквара и его клиентки, принесшей на продажу вазу, Кондратов расценивал высоко.
      "На такие дела без предварительной разведки не ходят. А значит, грабители обязательно должны были наследить, интересуясь жизнью антиквара и его коллекцией. К тому же дверь им открыла без всяких расспросов домработница Дина. Что это; небрежность или злой умысел? И работать она устроилась к жертве лишь месяц назад. Надо будет с этой девицей разобраться поподробнее. Придется задержать её хотя бы на трое суток. Пусть посидит в камере, пока на наш запрос не придет ответ с Украины, откуда она в Москву пожаловала".
      Это была обычная практика. Но, принимая решение, Кондратов даже предположить не мог, что салага-следователь Пашин влюбится в Дину Загоруйко с первого взгляда. Назначенный следователем менее года назад Пашин не сомневался, что это юное нежное создание с синими глазами, доверчиво озирающими мир, не может быть причастно к нападению на квартиру антиквара.
      "Приехав с Украины из-за нищеты, ведь не пошла на Тверскую продавать тело, а устроилась домработницей. Так в чем же её вина?
      А эти сыщики из МУРа привязались с глупым вопросом, почему бандиты клиентку антиквара убили, а её в живых оставили. Правильно девчонка их отбрила: у них и спросите, когда поймаете".
      В этот день Пашин не находил себе места: "Как там Дина страдает в камере вместе с воровками и проститутками? Завтра же освобожу её под подписку о невыезде. Возьму всю ответственность на себя".
      И вновь в его воображении возникло чуть удлиненное с пухлыми губами и кокетливой челочкой лицо несчастной девушки.
      Решив, что, выпустив девушку на свободу, он обретет покой, избавится от угрызений совести и своих неуемных желаний, Пашин отправился на работу.
      ...Когда Дину вывели из камеры, у неё был заспанный вид. Войдя в его кабинет, она словно изящная кошечка мягкими трогательными движениями провела ладонями по лицу и волосам. И Пашин внезапно почувствовал новый прилив горячей нежности к этому в сущности ребенку, попавшему на свою беду в безжалостный, полный устрашающего зла огромный неприветливый город.
      Дина, заметив волнение молодого следователя и по-женски чутко уловив его бессознательное, плохо скрываемое тайное желание, окончательно уверилась в своей вчерашней догадке; "Этот мальчишка в меня влюблен, и я буду дурой, если не использую этот благоприятный момент".
      Стараясь не переусердствовать, она начала с тоской жаловаться на страшные условия, в которые она без всякой вины попала.
      - Вы знаете, там в камере ужасно, а для женщины - вдвойне. Я привыкла каждый день принимать душ утром и вечером, а здесь полное отсутствие условий для личной гигиены. Даже боюсь подумать, как я выгляжу в ваших глазах, неумытая и непричесанная. Наверное, ужасно, да?
      И столько было незащищенности в этом вопросе, что Пашину вновь пришлось сдержать свое желание погладить её по коротко подстриженным волосам,
      Дина наклонилась и, молитвенно сложив руки, попросила:
      - Отпустите меня, следователь. Очень прошу. Мне там страшно и плохо, ужасно плохо!
      Услышав эту униженную просьбу, Пашин отбросил последние сомнения:
      - А не боитесь, что там на свободе эти бандиты доберутся и убьют вас?
      - Боюсь, конечно. Но я перееду от тетки к подруге, где меня не найти. А вы сейчас проводите меня домой, чтобы я взяла деньги и необходимые вещи, зубную щетку, наконец.
      Пашин решительно хлопнул ладонью о стол:
      - Ладно, я согласен. Но вы пообещаете мне никуда не выходить и явиться по первому же моему вызову.
      - Хорошо. Мне и так деваться некуда.
      Быстро разрешив все формальности и выдав изъятые ранее у Дины вещи, Пашин вместе с девушкой вышел из отделения милиции и направился к автобусной остановке. Ехать им было недалеко, и уже через двадцать минут они стояли у дверей её квартиры.
      Пашин слышал, как проворачивается в замке ключ, и ощутил сердцебиение. А Дина, попав из душной грязной камеры в привычную и милую её сердцу маленькую квартиру, чувствовала себя уверенно и раскованно. Начав собирать вещи, она все время ловила на себе пытливый, жадный взгляд.
      "Ну что ж, мальчика надо вознаградить. Он это заслужил", - решила она и, обернувшись к Пашину, попросила:
      - Можно я приму душ? После камеры мне все время кажется, что её запах повсюду меня преследует.
      Пашин согласно кивнул и молча смотрел на дверь в ванную, прислушиваясь к льющейся из душа воде и представляя её гибкое молодое тело.
      Наконец, дверь открылась и разрумяненное лицо Дины выглянуло из ванны:
      - Извините, но я со всеми этими событиями совсем без памяти стала, пошла в ванную без полотенца. Возьмите его пожалуйста в шкафу и принесите мне сюда.
      Пашин суетливо бросился выполнять поручение. Когда он приблизился к Дине, она поскользнулась и ухватилась за него, чтобы не упасть. Перед ним предстало обнаженное женское тело, и Пашин, жадно обхватив его, прижал к себе и начал страстно целовать её лицо, плечи, руки. Женщина мягко, но настойчиво повлекла его за собою на диван, помогая сбросить одежду прямо на пол.
      Он не знал, что именно эти нежные ласкающие его ручки так умело чуть более суток назад размозжили череп старого антиквара. И сделала это она по приказу Кума, в группировку которого входила уже несколько месяцев.
      * * *
      Кондратов из МУРа с утра был в мрачном настроении: ему сообщили, что это юное дарование - следователь Пашин - из гуманных соображений отпустил на все четыре стороны девку, приходящую домработницу убитого антиквара.
      "А может быть, я зря нервничаю и она непричастна к этому разбойному нападению? Но нет, все-таки с ней не все чисто. Не могли опытные бандиты идти на "авось", полагаясь на волю случая и не зная, как проникнуть в квартиру. Скорее всего расчет был именно на эту хохлушку. Мне все время кажется, что она такая же Дина, как я Зураб. Надо было сразу копнуть поглубже! Пашин выпустил птичку! И года парнишка не работает следователем, а решил, что все знает лучше других. Самоуверенный юнец! Сейчас возьму его и поедем по адресу, куда он её отвез, пряча от бандитов".
      Дверь им открыла вульгарно размалеванная девица, которая заявила, что у неё нет подруг и в квартире находится только она.
      Глядя на нее, следователь Пашин пребывал в растерянности: "Неужели я ошибся? Да нет это та самая квартира, в которую я проводил Дину. Но почему эта кошмарная девица смотрит на нас с досадой и к тому же отрицает, что знает Дину?"
      Он повернулся к Кондратову и сказал:
      - Не может быть! Я ведь сам довел её до дверей этой квартиры, где она должна была скрываться от бандитов у подруги. Она даже открыла дверь своим ключом.
      - Вот как? Значит, шла от тетки к подруге, а ключ у неё был свой. Неужели тебя это не насторожило?
      Пашин дернул головой, как от удара. Но он все ещё отказывался верить в очевидное и, повернувшись к наштукатуренной румянами девице, умоляюще спросил:
      - А может быть, вы тут не одна живете? И у кого-нибудь есть подруга Дина?
      - Да сказала же я, тут нет никакой Дины и никогда не было.
      - Стоп, девочка, не гони волну. А то я, подполковник Кодратов из МУРа, твой шалман быстро прикрою! Если не хочешь неприятностей, то отвечай быстро, кому давала ключ от квартиры?
      Девица колебалась лишь минуту:
      У Зинки-хохлушки ключ был. Красивая стерва, кликуха у неё Куколка. Сначала работала на Тверской, а потом какой-то крутой мужик к ней прикипел и снял с панели. Она от меня съехала, а ключ вернуть забыла. В общемто повезло девке: теперь только одного мужика терпеть приходится.
      - Фото этой Куколки случайно нет?
      И вновь девица колебалась недолго. Подойдя к тумбочке, достала пачку фотографий и, выбрав одну из них, протянула Кондратову, Пашин заглянул через плечо сыщика, и ему показалось, что все вокруг померкло. Девица, как две капли воды похожая на Дину, стояла, подбоченясь и бесстыдно широко расставив ноги. Ее вызывающая улыбка и наглый взгляд меньше всего напоминали образ нежной, забитой жизнью провинциальной девушки. Но это была Дина, о которой он думал все последние сутки.
      Кондратов, заметив плачевное состояние Пашина, похлопал его по плечу:
      - Не переживай так, сынок. С кем не бывает. От гнева начальства мы тебя отмажем, быстро разыскав эту стерву, переправившую в паспорте букву "3" на "Д". Чует мое сердце, она у себя на Украине тоже наследила Да и хозяйка квартиры не станет с нами ссориться и сообщит, если Дины где всплывет. Ведь так?..
      И по тому с какой готовностью утвердительно кивнула головой накрашенная девица, было понятно, что она наверняка сдаст более удачливую пугану в обмен на сохранение своего притона.
      Дину задержали у одной из бывших подружек. Дело поручили вести другому следователю. Пашин всячески избегал встречи с нею и выходил из кабинета, когда на допрос должны были привести Дину. Но однажды он, вернувшись из прокуратуры, зашел в дежурную часть и там случайно столкнулся с нею. Ее вели после допроса обратно в камеру двое конвоиров. Заметив стоявшего за стеклянным ограждением Пашина, она резко отвернулась.
      Глядя ей вслед, Пашин внезапно против своей воли вновь ощутил прилив необычайной нежности к этой лживой и жестокой бабенке.
      И с трудом переведя дух, он отправился в свой кабинет, обреченно сознавая, что отвергающее логику чувство к этой женщине будет его мучить ещё очень долго.
      Не судимы будете
      Не успел Кондратов дойти до своего кабинета, как встретившая его в коридоре секретарь начальника Людмила призывно махнула рукой:
      - На ловца и зверь бежит. Тебя только что искал полковник. Зайдешь к нему или сказать, что ты на особом задании?
      - Врать - нехорошо! - с нарочитой назидательностью произнес Кондратов, поднимая вверх палец, - пойду на съедение к начальнику, а ты будешь меня потом оплакивать. Ведь будешь? - и Кондратов нежно пожал кисть молодой незамужней женщины, давая понять, что ценит её расположение.
      Полковник встретил его с показной суровостью:
      - Слушай, Кондратов, ты что думаешь, я за тебя преступления раскрывать должен? Ты бегаешь неизвестно где, а тут события разворачиваются - только успевай поворачивайся.
      Кондратов хотел возразить, что, сидя на месте в кабинете, преступников не поймаешь, но то, что услышал, сразу отбило желание тратить время на бесполезные обсуждения.
      Поступило долгожданное сообщение о месте нахождении разыскиваемого за убийство официантки - Блина. Оказалось, что, скрывшись с места преступления, он прямиком отправился к вдове своего брата.
      "А мы-то считали, что Блин уехал из Москвы. А он, оказывается, у нас под боком обретается".
      Его мысли прервал полковник:
      - Группа захвата уже выехала. Ты поспеши, Кондратов, а то они наделают там ошибок!
      Уже подъезжая к дому, где скрывался Блин, Кондратов понял, что опоздал. Ему уже некогда было выяснять причину провала и каким образом Блину удалось обнаружить выехавшую на его задержание группу. Но это произошло, и теперь все осложнялось тем, что вооруженный пистолетом Блин захватил в качестве заложников женщину и её сына, грозя их убить, если начнется штурм. На месте командовал низкорослый майор, казавшийся квадратным из-за непомерно широких плеч. Он знал Кондратова по прошлым операциям и потому, завидя его, сразу подошел к нему:
      - Хорошо, что ты приехал: начальства здесь хватает, а толку нет! Все только суетятся. Отдай приказ на штурм, и мы этого типа через две минуты тебе к ногам положим. Я знаю, ты мужик смелый.
      Последние слова разозлили Кондратова: "Он что меня на "слабо" взять хочет?" - рассердился Кондратов.
      - А что делать с женщиной и ребенком, взятыми в заложники?
      - Так, похоже, он нас просто пугает. Да и брать мы его будем через окна, а вид сделаем, что штурмуем входную дверь.
      - Не надо штурма. Но торчать тут до утра и уговаривать его сдаться и у меня желания нет. Так что пусть снайпер его снимет.
      - Ты, Кондратов, нас не держи за пальцем деланных. Я что, по-твоему, об этом не думал? Видишь окна квартиры на третьем этаже, где он засел? А на крыше соседнего пятиэтажного дома мой снайпер торчит уже полчаса. Но с крыши видна только одна комната. А вторая, где он засел и держит заложников, выходит на пустырь. Так что его невозможно оттуда взять.
      - Значит, надо выманить в ту комнату, которая под прицелом снайпера.
      - И как же это сделать? Может, телеграмму послать?
      - Не иронизируй. У тебя одна кухня, у меня другая. В квартире есть телефон?
      - Я номер телефона установил. Только аппарат как раз в той, непросматриваемой комнате.
      - Ну, а телевизор где?
      - Вроде бы в той, которая под прицелом.
      - Мне надо не "вроде", а точно. Давай поднимемся к твоему стрелку.
      Дом был старый, и Кондратову пришлось поднапрячься, чтобы не отстать от майора, легко перемахивавшего сразу через три ступени. Взяв у майора бинокль, Кондратов направил его на окно квартиры, где засел Блин.
      "Все в порядке. Телевизор находится в этой просматриваемой комнате, на тумбочке в левом углу. Чтобы к нему подойти, надо пересечь метров пять простреливаемого пространства. Снять бандита опытному снайперу не составит никакого труда". Кондратов повернулся к майору.
      - Давай номер телефона! Майор молча протянул клочок бумаги с цифрами.
      Кондратов посмотрел на часы.
      - Ну что, майор, пусть твой стрелок приготовится. Сейчас по телевизору новости передавать начнут. Минут через пятнадцать, не позднее, я подведу его под выстрел.
      - Пару бутылок коньяка с тебя, если сорвется.
      И подыграв майору, Кондратов не без задора сказал:
      - Годится, но если твой паренек промажет, ты ставишь четыре.
      - Согласен. Но он не промахнется. Так ведь, Витек?
      Молодой белобрысый паренек повернул к ним бледное лицо с крупными веснушками на пухлых щеках и в знак согласия кивнул. Потянулись медленные минуты ожидания.
      "А парнишка-то нервничает, - заметил Кондратов, - это мы с майором за долгую службу уже пообвыклись. А у парня-то видна первая операция".
      И, словно прочитав мысли Кондратова, майор взял у снайпера винтовку.
      - Дай-ка я сам, а то придется лихому сыщику четыре бутылки коньяка ставить. Напьется, а мне отвечать.
      Паренек молча отдал майору оружие и стал суетливо вытирать потные ладони о защитного цвета штаны. Майор повернулся к Кондратову:
      - Ну что, я готов. Минут десять уже прошло. Твоя очередь работать, опер.
      Кондратов вновь взглянул на часы: "Немножко рановато, но ждать больше не буду", - решил он. Достав мобильный телефон, набрал номер. Вопреки ожиданиям Блин сразу схватил трубку.
      "Это хорошо, значит, волнуется и сразу поверит моим словам".
      - Привет, Блин, это подполковник Кондратов из МУРа, помнишь такого?
      Ну и что ты хочешь? Чтобы я сдался? Не дождешься! Сам знаешь, что мне терять? Пойдете на штурм, бабу с ребенком враз замочу! Да ещё пару твоих ментов прихвачу на тот свет, чтобы не скучно было в аду.
      - Все ясно. А теперь послушай, что я говорить буду. Штурм для тебя в любом случае - верная смерть. А наши добрячки демократы мораторий на смертную казнь объявили. Так что тебе есть резон сдаться.
      - А пошел ты, Кондратов...
      Подполковник хмуро слушал отборную брань. Этот тип вряд ли сдастся. Рисковать жизнью заложников и наших ребят не будем. Только бы он не бросил трубку".
      Дождавшись, когда Блин на мгновение замолк, Кондратов сказал то, ради чего и затевал эти, казалось, заранее обреченные на неудачу переговоры:
      - Перестань лаяться, Блин. Включи-ка телевизор и послушай... что о тебе журналисты говорят. Они из тебя прямо-таки Робин Гуда сделали.
      Кондратов услышал, как стукнула брошенная на стол трубка и, приложив бинокль к глазам, увидел, как Блин поспешил в ту комнату, где стоял телевизор. Бандит успел включить его, но появившуюся на экране дикторшу он уже не увидел: посланная майором пуля размозжила бандиту затылок. До пятого этажа, где они находились, запоздало долетел звон разбитого пулей оконного стекла. Майор нарочито спокойно начал чехлить винтовку. Но натянутые нервы подвели, и он поспешно отдал винтовку молодому снайперу:
      - На, возьми, упакуй, потом почисть как следует.
      И, повернувшись к Кондратову, хрипло спросил:
      - Почему знал, что сработает? Сыщик пожал плечами:
      - Каждый жаждет признания и славы. Майор небрежно махнул рукою:
      - Только не я! Мне за мою известность жулики голову отвернут и не позволят на место поставить. Ну ладно, будь здоров, спасибо за помощь! Коньяк поставлю по первому требованию, не подведу, ты меня знаешь.
      Кондратов кивнул и полез в люк чердачного помещения. Теперь после завершения дела с Блином ему действительно захотелось выпить. Но сейчас надо было ехать назад в Управление.
      Войдя в кабинет начальника, Кондратов хотел доложить о результатах операции, но полковник махнул рукой:
      - Все и так знаю. Ты там не поспешил? Может быть, его можно было взять живьем и расколоть на другие дела?
      - Парень был трижды судим и не признался бы ни в одном преступлении. А так пуля в затылок и не надо отвлекать народных судей от серьезных дел.
      - Как скажешь, тебе виднее.
      "Мог бы хоть спасибо сказать за службу, а он только брови недовольно хмурит", - обиженно подумал Кондратов. Он поднялся:
      - Я могу идти?
      - Подожди, Кондратов. Тут вот какое дело. Наши ребята только что задержали пару приезжих с Украины за квартирную кражу. Те берут на себя лишь один эпизод, на котором их взяли с поличным. Так помоги их расколоть ты на это мастер.
      Возможность поехать домой и расслабиться после пары рюмок водки явно откладывалась.
      - А почему опять я?! Что, других сотрудников в Управлении нет?
      - Слушай, Володя! Ты же знаешь, что опыта у ребят маловато. А ты у нас лучший. Кроме как к тебе и обратиться не к кому. Я за тобой, как за каменной стеной. Ну чего тебе стоит? Если эти украинские хлопцы возьмут на себя ещё с десяток краж, то будет что доложить на самый верх высокому начальству. Я тебя очень прошу - помоги! Такому асу, как ты, это на полчаса работы.
      - Ну уж и на полчаса! Ладно я попробую!
      Кондратов вышел из кабинета. И только тут заметил, что широко во весь рот улыбается.
      "Взял меня полковник на лесть, как я недавно Блина. И зачем мне это было нужно? Теперь вместо отдыха буду опять нервы мотать с приезжими ворами. Но это все-таки лучше, чем лежать на полу с простреленным затылком".
      Кондратов вспомнил спешащего к телевизору тщеславного Блина и, согнав с лица довольную улыбку, направился допрашивать заезжих гастролеров. Ему очень не хотелось обмануть надежды полковника.
      Старушка с собачкой
      Сыночек был небольшой, и из патрульной Г машины, поставленной посредине площади, хорошо просматривалась каждая торговая палатка. Сержанты милиции сначала не обратили внимания на старушку в черном платке и тяжелой шубе с вытертым мехом на воротнике. Она шла по рынку, тяжело опираясь на палку. Рядом с нею бежала небольшая черная дворняжка, отдаленно напоминающая благородную лайку. Холодный ветер подгонял собачку, и она, дрожа, забегала вперед, с упреком оглядываясь на малоподвижную хозяйку.
      Старушка медленно переходила от палатки к палатке, тоскливо выпрашивая подаяние. Приехавшие из ближнего зарубежья молодые крепкие торговки под бдительным оком своих хозяев-кавказцев не осмеливались проявлять милосердие и, сердясь на самих себя, раздраженно отмахивались от голодной старухи. И лишь худощавая девушка, торгующая в фургоне продукцией мясокомбината, суетливо оторвала от аппетитной гирлянды сосиску и стыдливо сунула её просительнице.
      Стоявшие рядом в очереди за дешевым печеньем зеваки от скуки начали обсуждать удачу попрошайки.
      - Надо же, все-таки выпросила! Вот так обойдет пару рынков и на неделю холодильник набьет!
      - Что вы, дамочка, чушь несете?! Я с ней живу в одном доме. Она санитаркой на войне была. Пенсия у неё небольшая, да и ту сынок пропивает. А ей кушать надо, да и с собачкой Диной расстаться не может. Это её единственная радость.
      - Ну так и просила бы для собаки: быстрее бы подали,
      - Вот тут вы, гражданин, правы: у нас животных жалеют больше, чем людей.
      Оживленное обсуждение прервал злобный крик толстой продавщицы в валенках с галошами;
      - Убери отсюда свою паршивую псину! Она хочет мясо украсть!
      - Ну что вы такое говорите?! Моя Дина не воровка! Это она с голоду свинину твою обнюхала. Фу, Дина, пойдем отсюда.
      Но не тут-то было: к старухе уже спешили два дюжих милиционера. Первой получила свою долю собачка. Удар тяжелым ботинком отбросил собачонку в сторону. Истошный визг животного разнесся по рыночной площади. Ловко подхватив старушку под руки, дюжие сержанты почти на весу потащили несчастную к машине. Напуганная собачка, жалобно скуля, благоразумно держалась подальше от опасных ботинок, не решаясь заступиться за свою хозяйку. Люди в очереди глухо зароптали:
      - Куда вы её тащите?! Отпустите старушку! Она тут рядом живет! Лучше бы преступников ловили!
      Один из сержантов злобно огрызнулся:
      - За кого заступаетесь?! За воровку! Она приучила свою псину таскать мясо с прилавков, а потом за углом продает!
      Ложь была явная, и люди в очереди продолжали возмущаться. Скандал разрастался. Но тут к стражам порядка подскочил кавказец - хозяин мясной лавки и, сунув каждому в карман по крупной купюре, гортанно приказал отпустить старуху:
      - Мне шум не надо! Пусть уходит отсюда!
      Милиционеры отпустили "нарушительницу" и зубоскаля направились к патрульной машине. И людям на рынке сразу стало ясно, что они совсем не злые парни, а просто использовали момент, чтобы проявить рвение и урвать свою долю рыночного оборота.
      Раздраженный лишним расходом кавказец начал выговаривать толстухе, напрасно поднявшей шум. Та вяло оправдывалась.
      А старушка, с трудом добравшись до ворот рынка, достала из кармана подаренную сосиску и разделила её пополам. Но собачка, нервно подрагивая всем телом, не притронулась к лакомству. Опустившись на живот, она с виноватым видом поползла к ногам старушки, вымаливая прощение за то, что не решилась защитить свою хозяйку. Женщина с трудом нагнулась и принялась гладить по голове несчастное животное. На её глазах навернулись слезы:
      . - Прости и ты меня, Дианушка, виновата перед тобою я - дура старая!
      Собачка, чутко уловив, что прощена, жадно давясь, проглотила доставшийся кусок и побежала к дому. Ее весело виляющий хвостик говорил: незаслуженная обида забыта. Старушка, тяжело опираясь на суковатую палку, засеменила следом. На груди, под жакеткой жалко вздрагивала медаль за войну.
      Она завидовала своей питомице - если бы только можно было заслонить все обиды и тяготы жизни вот так, одним удачно добытым куском!
      Расплата
      О готовящейся разборке между двумя соперничающими криминальными группировками подполковнику Резину сообщили, когда у него в кабинете находился оперуполномоченный Гусев, приехавший докладывать ход расследования убийства известного коллекционера. Положив трубку, Резин предложил:
      - Позвонил мой человек, подсказывает о предстоящей схватке между двумя опасными группировками. Времени у нас в обрез, захватим всех, кто сейчас на месте, и вперед! Оружие, надеюсь, у тебя с собою? Ну и хорошо, будет чем страх нагнать.
      Быстро обежав кабинеты, Резин сумел найти ещё человек семь свободных сыщиков.
      - Выезжаем на двух машинах. "Тяжелые" из ОМОНа подъедут следом, и туда на место уже подтягиваются сотрудники местного отделения милиции. Так что вперед!
      Ехали быстро. Свою машину Резин оставил в двухстах метрах от сквера, где должна состояться встреча противников. Следующая за ними вторая машина с другими сыщиками припарковалась неподалеку. Резин им приказал:
      - Вы, ребята, здесь пока посидите, а мы с Ильиным сходим на разведку.
      Но не успели они сделать и пару шагов, как к ним навстречу направился сыщик из местного отделения милиции Лыжин и, кивнув Кондратову, сказал с нервной веселостью:
      - Привет, Кондратов, Помогать приехали?
      - А я-то по наивности думал, что это ты, Лыжин, у нас на подхвате будешь. Доложи лучше, как тут обстановка. Вы давно здесь?
      - Только что подскочили: местных сыщиков человек семь да три патрульных экипажа на соседних улицах ждут сигнала. Нас пока меньше, чем этих отморозков. А может, пусть стачала друг другу головы поотрывают? А потом оставшихся в живых повяжем.
      - - Нельзя, Лыжин, ты же видишь - кругом люди и дети ходят. А в такой мясорубке пули полетят беспорядочно. А потому бандитов надо будет брать ещё до того, как они сойдутся в схватке. Что известно о боевиках?
      - Они разделились. Основная часть, по-видимому, войдет в контакт с конкурентами, но главная их ударная сила маскируется за углом того серого дома. У них там и машина припаркована рядом, и, наверное, есть огнестрельное оружие. Я со своими ребятами возьму их на себя.
      - А почему ты, а не мы?
      - Да потому, что тебя, Кондратов, пол Москвы знает, а нас только местная шпана. И мы сможем подобраться к ним поближе.
      - Хорошо, согласен. Начнем по моему сигналу. Идите занимайте позиции.
      Ждать пришлось недолго. Заметив подъезжающие машины, Кондратов взял в руки рацию и крикнул в эфир: "Пошли!". И тут же, ревя сиренами, с разных сторон к скверу вылетели милицейские машины, из которых стремительно начали выскакивать крепкие ребята в милицейской форме и тельняшках.
      Боевики, радуясь в душе появившейся возможности избежать кровавой схватки, послушно падали лицом вниз, не оказывая сопротивления. Тех, кто замешкался, с удовольствием крутили и бросали на пыльные дорожки сквера ребята из ОМОНа.
      И, когда уже казалось, что все благополучно, за углом серого дома вдруг раздались беспорядочные выстрелы.
      "Что-то там у Лыжина не заладилось", - мелькнуло в голове у Гусева, и он с Рези-ным, не сговариваясь, ринулись на помощь. Один из боевиков был убит и лежал на спине рядом с обрезом малокалиберной винтовки. Двух других обыскивали оперы из местного отделения милиции, а третий, сыщик, лежал на боку, зажимая рукой рану на шее. Лицо его было бледное, а в глазах застыл ужас.
      - Где Лыжин?
      Один из сыщиков махнул рукой:
      - Побежал вслед за двумя отморозками вон в тот двор.
      Тут издалека донеслись два разных по высоте звука выстрела. Гусев с Резиным бросились под арку дома, откуда донеслась стрельба.
      - Первый выстрел был из "Макарова", - на бегу заметил Резин.
      Гусев на ходу согласно кивнул головой:
      - Это плохо: последним стрелял не Лыжин.
      И он не ошибся: возле дырки в бетонном заборе лежал труп ещё одного боевика, сраженного последним выстрелом Лыжина. Но и сам сыщик получил пулю в грудь. Истекая кровью, он последним усилием указал направление, в котором скрылся убийца. Гусев и Резин один за другим нырнули в проем забора и выбежали на соседнюю улицу. Здесь искать человека, примет которого они не знали, было бесполезно.
      Резин достал мобильный - Телефон и вызвал "скорую помощь". Пройдя обратно через проходной двор, они подошли к Лыжину и поняли, что медики уже не нужны. Все было кончено. Резин устало присел на каменный уступ забора и в задумчивости закурил: "Сейчас сюда наедет начальство. Начнут суетиться эксперты, набегут зеваки. Но Лыжину на это уже наплевать. Он уже далек от всей этой суеты. И нам теперь придется пахать дни и ночи, чтобы достать того, кто посмел стрелять в сыщика".
      - Иначе нельзя! А не то они нас оседлают и начнут крутить без разбора, - Резин не заметил, как сказал это вслух.
      Но Гусев его понял:
      - Ты, прав, Володя. Нам надо заполучить этого гада, и немедленно. В назидание всей этой нечисти и их потомкам.
      - Этим я займусь сам: у меня есть в одной из группировок свой человечек. Мелкая сошка, но может кое-что подсказать. Если я выясню, кто стрелял в Лыжина, то брать его поедем вдвоем. Ты не против?
      Хорошо, я поеду.
      - Ну и прекрасно! А вот и медики быстро прибыли.
      И Резин направился навстречу пожилому толстому врачу, с трудом вылезающему из кареты "скорой помощи". Медик подошел к телу Лыжина, проверил сонную артерию и горестно покачал головою.
      Гусев поспешил отвернуться и направился к выходу из двора. Здесь возле мертвого тела сыщика ему нечего было делать.
      В ходе первых допросов захваченные на разборке боевики дали показания, что в Лыжина стрелял некий Шиповник, появившийся в банде лишь за две недели до происшествия. Его привел в группировку Кувшин, с которым тот отбывал наказание в колонии. Поиск Шиповника осложнялся тем, что он находился в Москве без прописки, на нелегальном положении. И тогда было принято решение установить за его связью с Кувшином постоянное наблюдение.