Се ныне время благоприятно

Если монашествующие стремятся осуществить Евангельские идеалы в совершенстве, стараются во всей полноте исполнить Евангельские заповеди, миряне относятся к делу спасения души прохладнее, с меньшей ревностью. Их понятия о духовной жизни нередко не соответствуют святоотеческому учению о спасении, да и само святоотеческое учение большей частью им незнакомо, не вызывает интереса. Напрасно искать среди мира точного последования словам Господа. Евангельские заповеди попираются, нарушения их легко оправдываются. Мир все дальше и дальше отступает от Бога. Исполняются Евангельские слова: Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк. 18; 8)
      В своей духовной автобиографии «Плач мой» святитель Игнатий свидетельствует, что до того, как он стал читать Святых Отцов, он считал заповедями Божиими лишь Ветхозаветное десятословие, а Евангельские заповеди считал «одним нравоучением, последование которому и полезно, и похвально, но не долг непременный».. К великому сожалению, многие и сейчас так считают.
      Они полагают, что исполнить Евангельские заповеди невозможно, и поэтому, признавая Бога, даже не пытаются этого делать. Это действительно невозможно без помощи Божией. Но помощь Божия всегда готова для ищущих ее, что засвидетельствовали тысячи угодников Божиих, в совершенной мере исполнивших Его заповеди. Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему (Мк. 9; 23).
      По учению Св. Отцов, спасаются и миряне, если недостаток исполнения Евангельских заповедей будут восполнять покаянием. Но если спасения можно достигнуть в миру, то для достижения христианского совершенства преимущественно уходят в монастыри. Кто, собственно, уходит в монастырь? Наиболее ревностные христиане, подвижники, которых христианская жизнь в миру перестает удовлетворять. История Церкви свидетельствует, что все гонители Церкви начинали с преследования монашества, справедливо полагая, что наиболее преданные Православию люди находятся среди монашествующих.
      Получается, что истинное, то есть совершенное христианство невозможно в миру, хотя некоторые с этим не согласятся, фактически мирское христианство есть христианство, «разбавленное водичкой».
      Когда офицера Димитрия Брянчанинова, будущего свт. Игнатия, пытался отговорить от вступления в монашество Великий Князь Михаил Павлович, Димитрий Александрович ответил: «Оставаться в мире и желать спастись – это все равно, что стоять в огне и желать не сгореть»..
      Наставления белых священников существенно отличаются от наставлений монастырских духовников. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что миряне преимущественно спасаются милостыней, а монахи – молитвой. Поэтому благочестивая деятельность белого духовенства большей частью направлена на дела благотворительности. Белыми священниками устраиваются школы, приюты, богадельни, гимназии, благотворительные обеды, раздается гуманитарная помощь. В благотворительных целях устраиваются сестричества или братства. Духовники из монашествующих прежде всего стараются воспитать в своих пасомых любовь к молитве и смирение. С этой целью они стремятся оградить своих духовных детей от суетного общения, излишних знакомств, множества дел, отвлекающих от молитвенной сосредоточенности. Если на приходе какой-нибудь юноша или девушка начинают проявлять интерес к монашеству, нередко их начинают отговаривать, убеждая «жить, как все люди». Прискорбно, но иногда это делает приходское духовенство.
      Немногие любят совершать паломничество по св. обителям. А жаль: непосредственное общение с монашествующими могло бы принести неоценимую пользу в деле спасения души, и хорошо бы любому православному человеку, особенно священнику, хоть немного пожить в монастыре.
      Архимандрит Афанасий (Нечаев), принявший монашество на Валааме уже после революции, скончавшийся в Париже в 1944 г., пишет в своих воспоминаниях:
      "Монастыри всегда играли крупную роль в духовной жизни народа, но как? – лишь через паломничество. И других путей влияния нельзя отыскать. Монастыри никогда не гнушались оказанием помощи миру и благотворительностью, школами для детей, издательством. Но все это было лишь побочным, очень незначительным приложением. Духовное море монашеской жизни разливалось по матушке-России через монастырские толпы паломников. Через исповедь их у монахов, через наставления старцев, через чудеса у мощей и икон. Через невидимые связи всех святых, Русь скована была воедино силой монашеского духа.
      Это влияние монашеского мира я испытал в сильнейшей степени на себе самом. И получил я это не через благотворительность монастыря, не через просветительскую работу, а непосредственно от соприкосновения с монахами. Как в христианстве сила и значение религии заключаются в Самой Личности Христа, так и в монастыре сила его влияния – в личностях, в которых отражается образ Христа.
      В чем же увидел я Христа на Валааме? Во-первых, в богослужениях, в молитве. Каждый раз после воскресной Литургии я испытывал необыкновенную радость. Сердце исполнялось молитвенной теплотой, которая есть признак присутствия в нас Духа Святаго. То же чувство овладевало мною много раз после бесед с отдельными старцами. Значит, присутствие Христа и воздействие Его через них несомненно. И получить это воздействие иначе нельзя, как только в личном общении. Вот почему и идут паломники, чтобы соприкоснуться с монашеским миром в лице отдельных монахов, старцев, духовников"..
      Белое духовенство, всегда составлявшее большинство, настороженно относится к духовенству черному. Во все века встречались печальные недоразумения между этими двумя ветвями православного духовенства. В силу своей многочисленности, белое духовенство занимает главенствующую роль в епархиальных структурах. Значительная часть епископата, едва ли не большинство, происходит из белого духовенства, в лучшем случае – из духовных школ, где оно занималось административной и преподавательской работой. В силу своего положения, оно никогда не знало монашеской жизни изнутри, наблюдало ее извне, отчего очень многое осталось непережитым и непонятым. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из своих писем говорит: «Я – инок монастырский, академические иноки большей частью готовят себя к служению Церкви в высших степенях; они не понимают и не принимают моего учения».
      Лучшие представители духовенства из монашествующих остаются в стороне. Их интересы редко учитываются, да их никто и не спрашивает. Эти поистине духовные самородки служат либо в отдаленных малочисленных приходах, куда не соглашается идти белое духовенство, либо остаются в монастырях.
      В XIX в. свт. Игнатий, великий учитель современного иночества, после того, как был рукоположен в епископский сан в отдаленную Кавказскую епархию, говорил: «Наконец-то монахи получили своего архиерея». К нему сразу же стали обращаться с просьбой о переводе в его епархию монашествующие, состоявшие с ним в духовном общении. А сколько было противников его хиротонии?! В числе их, например, митр. Санкт-Петербургский Никанор, который, занимая столичную кафедру и непосредственно общаясь с Императорской Семьей, имел решающее влияние на церковные дела, являясь, фактически, первоиерархом. Даже свт. Филарет (Дроздов), митр. Московский, не во всем находил взаимопонимание со свт. Игнатием.
      Святость редко бывает понята современниками, они ее не вмещают. Поступки святых, живущих по духу, а не по букве, истолковываются и как проявление гордыни. Их милосердие называют вредным попустительством, слабоволием. Чаще всего мир считает современных ему святых людей прельщенными.
      Преподобный Симеон Новый Богослов говорит: "Тех, которые притворяются добродетельными и кожею овчею по наружному виду являют одно, а в сущности по внутреннему человеку суть другое, которые исполнены всякой неправды, исполнены зависти, ревности и злосмрадных страстей, почитают святыми и бесстрастными весьма многие, имеющие неочищенное душевное око и не могущие познать их от плодов их.
      Пребывающих же во благоговении, добродетели и простоте сердца, истинно святых – пренебрегают, как бы обыкновенных людей, оставляют их без внимания и презирают, вменяют за ничто. Таковые говорливого и тщеславного признают учительным и духовным, а молчаливого и хранящегося от празднословия провозглашают невеждою и безгласным. Высокомудрые и недугующие диавольскою гордостью отвращаются от говорящего Святым Духом, как от высокомудрого и гордого, более ужасаясь слов его, нежели умиляясь от них; напротив того, они очень похваляют и приемлют тонкословствующего из учености своей или чрева (под словом «чрево», по объяснению свт. Игнатия, здесь надо понимать плотское состояние), и лгущего против спасения своего"..
      «Притворство очень нравится слепотствующему миру, привлекает к себе похвалу, уважение, доверенность человеков,» – пишет свт. Игнатий... «Святые различными способами скрывают свои добродетели. Неглубокие люди не могут их понять, и поэтому понимают их неправильно»,– говорит афонский старец Паисий (1924-1994).
      Человек, об аскетических воззрениях которого преподобный Варсонофий Оптинский отозвался следующим образом: «Не читая книг еп. Игнатия (Брянчанинова), невозможно понять современное монашество, его дух и направление»,– фактически находился в опале. Буквально несколько архиереев из современников свт. Игнатия сочувствовали ему. Среди них – святители Феофан Затворник Вышенский. и Иннокентий Херсонский...
      Современники свт. Игнатия не вмещали его учения, строго основанного на Св. Отцах, вытекавшего из учения святоотеческого. Оно казалось им чем-то революционным, каким-то новшеством. Впрочем, и учение Господа нашего Иисуса Христа Его современниками было также воспринято, как нечто революционное, Его обвиняли в том, что Он пришел разорить закон и пророков (Мф. 5; 17).
      Диавол ненавидит монашество лютой ненавистью. Везде, где только может, он пытается монашество уничтожить или хотя бы как-то навредить ему. Где не получается навредить открыто, диавол тщится подменить великий подвиг монашества его профанацией.
      В начале XX века мнения прямых противников монашества, в основном из среды вольнодумной интеллигенции, вылились на страницы Российской периодической печати. В церковной и светской прессе развернулось широкое обсуждение вопросов, связанных с монашеской жизнью. Поднимались самые разнообразные темы: от того, какими должны быть современные монастыри и как они должны служить миру, до того, нужны ли монастыри вообще.
      В 1909 г. постановлением Св. Синода специально для решения этих вопросов в Троице-Сергиевой Лавре впервые был созван Съезд монашествующих, главной задачей которого была выработка мер для поднятия духовной жизни в монастырях. На Съезде присутствовали представители нескольких десятков наиболее значительных в духовном отношении монастырей. Практически ни одно из принятых на Съезде решений не было проведено в жизнь. С 16 по 23 июля 1917 г. состоялся и второй монашеский съезд под председательством еп. Феодора (Поздеевского), который еще менее смог повлиять на жизнь иноков, а грянувшая вскоре революция уничтожила сами монастыри. Но их насельники, переполнившие тюрьмы и лагеря, своим исповедничеством и мученическим подвигом лучше всего опровергли все обвинения и клеветы и явили внутреннюю силу и жизненность монашества, защищать которое нужно не словами.
      Надеемся, что наши книги будут интересными для читателей, помогут им обрести ориентиры в современной духовной жизни, которая крайне затруднена отсутствием подлинных духоносных наставников.
      Надеемся, что особенно желанными наши книги будут в монастырях Русской Православной Церкви, которые в наше время начинают восставать из руин, возрождаться духовно, некоторые буквально на пустом месте. Думаем, что для них всякое упоминание об обителях старой, неразрушенной России явится ценным и поможет в деле возрождения. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что обитель будет стоять до тех пор, пока там почитают память основателей и подвижников, в ней просиявших. Почитать – это значит заботиться и о том, чтобы их имена и подвиги знал церковный народ. Это наш долг перед святыми предками.
      Святая преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Феодоровна Романова так говорила в страшные годы гонений и разорения страны: «Великой России больше нет, но Святая Русь не может погибнуть». Русский писатель-христианин и выдающийся мыслитель Ф. М. Достоевский так писал о монашестве: «И сколь подивились бы, если скажу, что от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы, выйдет, может быть, еще раз спасение земли Русской. Ибо, воистину, приготовлены в тишине, на день и час, месяц и год. Образ Христа хранят пока в уединении своем, благолепен и неискажен, в чистоте и правде Божией».

Часть V. Проблемы современного иночества

Райские сады не растут в одночасье.

      Сегодня существует множество собраний, подобных Глинским чтениям, но Глинские чтения – единственная попытка обратиться к духовно-нравственному потенциалу монастырей с целью приложить это многовековое богатство к реалиям современности, найти в нем ответы на насущные вопросы о смысле жизни, о том, как нужно строить современную жизнь, возрождать Россию, образование в ней и каждого человека. Будучи монахом, я хотел бы поговорить о монастырях, поскольку они представляют собой училище нравственности не только для их насельников, но и для очень многих людей, которые туда приезжают.
      Глинская пустынь – образец русского монастыря второй половины XX века. Хотя в этот период она просуществовала и недолго (была закрыта в 1961 году), но ее опыт необходимо изучить в тех обителях, которые возрождаются сегодня.
      Здесь присутствуют те, кто посещал монастыри в качестве паломников или туристов; юноши и девушки, которые в будущем думают связать свою жизнь с монашеством, а также пастыри, которые воспитывают и готовят своих духовных чад к вступлению в монастырские братства. Поэтому мне хотелось бы рассказать вам о тех трудностях, которые испытывает современное монашество. Для монахов то, что я скажу, не новость, но люди мирские, даже воцерковленные, вряд ли представляют себе, что ожидает тех, кто собирается поступить в современные обители. Наверное, я имею право коснуться этих проблем, так как был пострижен в одном из таких монастырей. Не будем вспоминать экономические трудности; они известны всем здесь присутствующим. Поговорим о проблемах более значимых: внутреннего, духовного порядка.
      Отличие форм жизни современного монашества от иночества древнего и даже монашества XIX века весьма существенно. Еще святитель Игнатий (Брянчанинов), еп.Ставропольский, говоря об упадке духовности в современных ему монастырях, указывал на то, что иноки приходят в монастырь из мира, где они воспитывались до этого, с теми взглядами и страстями, которые получили в миру. Если монашество XIX века, монашество времен духоносных Глинских старцев и святителя Игнатия – все-таки монашество благочестивой великой России, то современные иноки выросли в советской стране, в безбожном обществе, в семьях, где к религии относились, если и не враждебно, то, в лучшем случае, равнодушно. Эти люди приходят в святую обитель, по сути дела ничего не зная, представляя монашество по книгам, иногда движимые некими романтическими идеалами. Естественно, они ничего не умеют и начинают духовную жизнь почти с нуля. Некоторые уходят сразу, поняв, что монастырь-совсем не то, что рисовалось им в мечтах. Но многие остаются. И это уже Божие чудо.
      Еще одна существенная проблема современных монастырей заключается в том, что в них утеряна преемственность традиций. Почти все прежние монахи были расстреляны, погублены, сосланы, замучены в советских лагерях и тюрьмах. Очень мало осталось тех, кто выжил, пройдя жернова советского времени. Делалось все, чтобы уничтожить Церковь, и, прежде всего – чтобы уничтожить монашество, так как его представители небезосновательно считались самым крепким оплотом православной веры. На монастыри был направлен один из главных ударов диавола. Поэтому нет ничего удивительного в том, что до нашего времени почти никто не дожил. Приходится начинать сначала.
      Послушник Иоанн Маслов, будущий схиархимандрит Иоанн, попал еще в обстановку здравую, в тот монастырь, который возродили насельники еще дореволюционной Глинской пустыни. От юности он слышал предания старцев о тех благодатных явлениях, которые происходили в этом святом месте, о чудесах, которые там совершались, о насельниках и подвижниках этой обители, видел примеры благочестия. Современный же послушник ничего этого не видит. Он приходит в разоренные стены. Игуменом зачастую является человек, который ничего не знает о монашеской жизни, в лучшем случае это вдовый приходской священник. Если настоятель обители начало своей монашеской жизни положил в монастыре, это уже милость Божия.
      Молодой человек попадает в общество таких же юношей, которые ничего не знают о монашеской жизни, кроме, может быть, того, что прочитали в книгах. Но книги весьма отличаются от реальности уже потому, что были написаны много веков назад, когда была совсем другая жизнь. Возможно, кто-то в миру имел духовника-монашествующего и чему-то научился от него, но и это – большая редкость. Нет той школы, нет того духа, который воспитывал послушников древности. Их воспитывали самые уставы, сам уклад жизни, пример тех седых иноков, состарившихся в духовном подвиге, которые, может быть, не были преподобными отцами, но, тем не менее, были настоящими монахами.
      Особенно серьезна проблема, которую Святейший Патриарх Алексий обозначил на епархиальном собрании духовенства г. Москвы 2001 года и которую свт. Игнатий Ставропольский называл самой главной причиной современных монашеских скорбей: отсутствие духоносных старцев-руководителей, опытных духовников, отсутствие учителей монашеской жизни. И, к сожалению, здесь пока ничего нельзя сделать, можно лишь терпеливо ждать.
      Молодые приходят в монастырь в надежде, что их тут всему научат: молиться, правильно поститься, заниматься богомыслием, научат рассуждению, смирению, послушанию, другим добродетелям и иноческим деланиям. Однако в действительности до всего придется доходить самим, в лучшем случае – с помощью отеческих писаний. Юный послушник должен многое сделать сам, чтобы узнать, что такое монашество, должен сам дойти до этого, в основном, через скорби: по-другому не бывает.
      И это только некоторые из множества проблем современных обителей. Так, может быть, вообще невозможно спасение в современном монастыре? Может быть, и не стоит возрождать обители? Да не будет.
      Святитель Игнатий Ставропольский, великий учитель монашества нашего времени, отец современного иночества, говорит, что когда нет духоносных наставников, таковыми руководителями являются писания преподобных Отцов древности, которые были совершенными, святыми монахами. Писания их можно уподобить некоему мудрому духоносному старцу, постоянно находящемуся в келье современного инока. Но эти книги, говорит свт. Игнатий, должно читать при совете единодушного брата, а не толковать самочинно своим лжеименным разумом. Кто же этот единодушный брат? Это человек, который уже не один год пробыл в монашестве, желательно – в священном сане, понимающий Святых Отцов, усвоивший себе их дух и направление, способный применить их советы к современности и сам преуспевший в такой жизни. В идеале – это монастырский духовник. Но в реальности таких духовников в обителях сегодня недостаточно. А ведь они нужны ничуть не меньше, чем рассудительные игумены. В некоторых монастырях заботятся о том, чтобы найти такого духовника, но в некоторых, особенно женских,– совсем не заботятся.
      В монастыре, где я полагал начало своей иноческой жизни, был такой случай. Наступил двунадесятый праздник, и все иеромонахи заболели, а наместник сказал: «Братия, хорошо бы всем причаститься в великий праздник. К сожалению, поскольку я один здоров из всех наших священников, мне придется вас исповедовать самому. Вы уж меня простите, пожалуйста. Вы знаете, что я делаю все для того, чтобы найти духовника, но пока опытного духовника нет, а все остальные заболели, поэтому уж придется вам принести исповедь мне». И еще раз извинился. Меня это покорило: я проникся большим доверием к этому пастырю, который не предлагал себя в духовные отцы, в наставники, в руководители, он понимал, что его дело – это административная деятельность, которая сама по себе весьма тяжела. Такой шаг показал истинное смирение этого человека, и все мы со временем прониклись уважением к о. Евлогию (ныне – архиепископу Суздальскому), и некоторые сами стали ходить к нему и спрашивать советы о духовной жизни.
      Не в силах человеческих сделать так, чтобы в одночасье появились опытные духовники, смиренные, рассудительные подвижники. Господь Сам Себе избирает таковых на служение, призывает их и воспитывает. Сам ведет Своими путями, большей частью, крестными.
      Можно ли что-либо сделать для возрождения – я не говорю старчества, но хотя бы какого-то более или менее удовлетворительного духовного руководства в святых обителях, которое существенно необходимо для возрождения русского иночества? Прежде всего не должно мешать этому. Часто миряне или люди, облеченные высоким саном (церковным или мирским), вмешиваясь в такое тонкое дело, как духовная жизнь, из благих побуждений навязывают свои условия, но только все портят. Не надо спешить, нужно создать условия, при которых инок мог бы вырасти. Ведь вырастить настоящего духовного монаха-делателя не менее, а может быть, и более трудно, чем вырастить профессора в какой-либо научной области.
      Не нужно без особой нужды переводить иноков из монастыря в монастырь. Зачастую бывает так: человек пришел в обитель, побыл там два-три года, принял постриг, священный сан, показал себя благоговейным, хорошим иноком. Его тут же делают настоятелем нового монастыря. Ему еще только-только начали открываться тайны духовной, молитвенной жизни, а на него возлагают административную ответственность, и тем самым разоряют то, что было начато. Необходимо выждать хотя бы 5-8 лет, в идеале – лет 20, как было в древности, и тогда такой монах может стать полноценным руководителем других иноков ко спасению.
      Может быть, не нужно спешить открывать так много монастырей? Где-то действительно нужны новые обители, а где-то стоит подождать, не рассеивать людей, не распылять средства, создавая искусственные трудности. Не нужно спешить рукополагать новопостриженных иноков в священный сан, делать их духовниками, заставлять заниматься общественной, благотворительной деятельностью. Последним более должны заниматься миряне, белые священники. У монастырей свое, во многом уникальное назначение. А прежде всего – задача возрождения их самих, возрождение обителей, где совершалась бы ежедневная литургическая молитва, куда приезжали бы паломники, где назидал бы сам дух и строй монастыря, назидал бы один вид его насельников. Для этого нужно время и неисчислимые труды. Я уже не говорю о материальных средствах. Нужно предоставить иноку, пришедшему в обитель, возможность для молитвы, возможность хотя бы относительного уединения. Не надо загружать иноков несвойственными им делами. Не менее важно предоставить им возможность изучать творения Святых Отцов Православной Церкви, аскетов, которые исполнили Евангелие своей жизнью.
      Только тот может действительно руководить другими, кто сам исполнил заповеди, а чтобы исполнить, нужно сначала правильно понять их согласно Преданию, традициям Православной Церкви, и никак иначе. Для этого необходимо общение с современными подвижниками, которые, хотя и редко, но все-таки встречаются нам. Хорошо бы, чтобы настоятели монастырей предоставляли своим инокам возможность такого общения, отпускали их по святым местам не с туристическими целями, даже не просто помолиться у святыни, но именно поискать подвижников, которые сохранили преемственность, которые видели старцев, которые сами воспитывались на святоотеческих творениях. Хорошо бы приглашать таких подвижников погостить в свои монастыри, предоставив братии возможность общаться с ними, попросить провести общую беседу с насельниками на аскетические темы. Возможно, стоит возродить монашеские съезды, два из которых состоялись в начале XX века в Троице-Сергиевой Лавре.. К сожалению, доброе начинание было прервано революцией, смутами и гонениями. Сейчас, как никогда, необходимо, чтобы иноки собирались и свободно обсуждали свои проблемы, помогали друг другу.
      Революцией было прервано еще одно доброе начинание – периодические издания для иночествующих, такие, как журналы «Монастырь» и «Русский инок», где, наряду со святоотеческими наставлениями печатались жития современных подвижников и их советы относительно духовной жизни, опытные духовники решали духовные проблемы, порождаемые современными обстоятельствами. Сегодня подобные издания актуальны как никогда. Они были бы полезны не только тысячам монашествующих, которые являются насельниками монастырей РПЦ, но и многим тысячам тех, кто желал бы связать свою жизнь с монашеством, но пока еще готовит себя к этому и находится в миру. Для последних такое издание незаменимо, если учесть главную духовную проблему сегодняшнего дня: отсутствие духоносных или даже просто сколько-нибудь опытных руководителей.
      Вокруг такого издания могли бы консолидироваться лучшие силы современного русского монашества, посредством его послушники и миряне могли бы находить себе духовников. На страницах журнала помещались бы переводы аскетических творений современных греческих подвижников, их жизнеописания, сведения о современных монастырях РПЦ и других Поместных Церквей, выносились бы на общее обсуждение проблемы современного иночества. Необходимость такого издания, где монашествующие свободно могли бы высказать свое мнение по тем или иным вопросам, как аскетическим, так и общецерковным, назрела давно, но без воли священноначалия оно не может быть предпринято, так как инициатива монашествующих связана долгом послушания.
      В журнале можно было бы рассматривать вопросы, актуальные не только для монашествующих, но давать ответы и мирянам, например, по проблеме пресловутого ИНН и другим волнующим ныне Церковь вопросам. Влияние такого журнала на мирян было бы огромным, так как слово монаха исторически пользуется особым авторитетом.
      Стоит обратить внимание и на такое явление XX века, как приходское монашество. Оно возникло в России как следствие гонений на Церковь и монастыри: иноки вынуждены были спасаться на приходах, поскольку обители были разорены. При приходских храмах они созидали маленькие монастыри и скиты, даже отшельнические, потому что в деревне, где три дома и четыре старушки, священник-монах – это, без преувеличения, настоящий отшельник. Приходское монашество существует не только в России, но и в других православных странах, например, в Греции. Это реалии нашего времени. Иноки несут служение ближним на приходах несколько иначе, чем белые священники, и вносят в духовную жизнь своей паствы живую струю.. Опыт показывает, что лучшие, наиболее самоотверженные миссионеры бывают из монашествующих.
      Необходимо изучить опыт Поместных Церквей в том, что касается монашества, обобщить его, чтобы в современных монастырях РПЦ можно было к нему обратиться.
      Назрела необходимость ученым инокам написать и издать подробную историю монашества XX века, где будет описан и осмыслен подвиг монашеской жизни в России и вообще в православном мире: преподобномученичество, исповедничество и подвижничество иноков XX века.
      Большая ошибка современных монастырей – копирование уклада экономической жизни XIX века. Мы живем совсем в другом мире. Нельзя надеяться на спонсоров, потому что это люди большей частью малоцерковные, порой неверующие. Раньше у благочестивых купцов и дворян считалось почетным жертвовать на святые обители для спасения своей души. Сейчас же большей частью люди создают себе «имидж». Обратимся к истокам иночества: иноки зарабатывали хлеб своими руками, строили монастыри своим трудом. Для этого не надо плести циновки или заниматься сельским хозяйством, которое на самом деле нерентабельно и сегодня во всех цивилизованных странах существует за счет дотаций государства. Но возродить какие-то производства вполне возможно и, если привлечь мирян-специалистов,– нетрудно. Таким образом, монастыри будут иметь свой постоянный доход и не будут ни от кого зависеть.
      Не будем здесь говорить о женских монастырях. Это особый большой разговор. Особенности женского менталитета усугубляют в этих обителях все те проблемы, о которых я кратко упомянул.
      В современном русском монашестве существуют не только проблемы. Все же больше хорошего. В целом монашество возрождается. Те проблемы, с которыми приходится сталкиваться,– неизбежные болезни роста. Монашество обязательно возродится, потому что, несомненно, на это есть воля Божия. Не будем уподобляться безумному мужу, который, посадив прекрасное, драгоценное растение, каждый день приходит, вынимает его из земли и смотрит, пустило ли оно корни. Подождем, пока послушники станут настоящими монахами, которые смогут «творить и учить» (см. Мф. 5; 19). Ждать нужно терпеливо, и тогда обязательно из наших монастырей снова выйдут и мудрые архипастыри, и преподобные игумены, и богомудрые старцы-молитвенники; не в одночасье, не сегодня, не завтра, может быть, даже и не через десять лет, но иночество принесет свой плод.

Покаянием жива Церковь. (О книге писем игумена Никона (Воробьева))

      Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный
Пс. (11; 2)

      
      Во все века христианства самым важным вопросом для любого православного человека был вопрос о спасении: «Как жить, что делать для того, чтобы спастись?» В первые века на этот вопрос вслед за апостолами вопрошающим непосредственно отвечали живые носители благодати: богодухновенные Отцы и учителя, духоносные старцы-подвижники. По мере оскудения духовности среди христианских народов, оскудевали среди них и столпы благодати. По мысли свт. Игнатия Ставропольского, Отцы первых веков, предвидя это оскудение, для того, чтобы не оставить без назидания нас, христиан последних времен, написали свои богодухновенные творения, руководствующие на пути ко спасению.
      Но каждая эпоха ставит свои вопросы. Духовная жизнь, вечная по существу, в разные века принимает различные формы. На эти изменения указывает в своих творениях свт. Игнатий (Брянчанинов).
      «Внимательно читавший сочинения Святых Отцов о монашестве, удобно заметит, что Отцы составляли свои наставления, применяясь к обстоятельствам времени и к положению тех иноков, которым они посвящали труд свой. По этой причине и в цветущие времена монашества невозможно было каждому иноку приложить к себе сряду все, что написали Отцы; тем более такое приложение невозможно в наши времена»..