8

Луизу Мэг нашла наверху, в её спальне. Та сидела у окна, глядя в сад. Ей очень шел красивый розовый пеньюар. Луиза казалась очень молоденькой, а коротко остриженные волосы и тонкая шея делали её похожей на мальчика. Нет, ничего в ней не было от юной Анжелики с её густом копной темных локонов. А когда Луиза обернулась, Мэг не увидела и юного прекрасного лица.

Луиза машинально прикрыла его рукой, настороженная, как раненое животное. Но кроме длинного шрама Мэг не увидела тех ужасных увечий, о которых её предупреждали. Израненное лицо просто казалось неживым — и все.

— Вы с мужем хорошо поработали? — с деланным интересом спросила Луиза.

— Он может быть обворожительным, когда хочет добиться своего.

— Да нет, не очень. Он предложил зайти к вам и узнать, не могу ли я быть вам полезна.

— Меня обслуживает Лена, — за вежливым тоном ответа явно слышалась враждебность. Луиза не возражала против услуг пожилой некрасивой Лены, но не желала принимать их от юной прелестной Мэг.

— Но я могу могу немного поговорить с вами? — спросила Мэг, проникаясь жалостью.

— Зачем? Клайв думает, мне одиноко?

В голосе Луизы прорвалась упрямая гордость, выдающая скрытую боль. Но Мэг не отступала.

— Я поеду в деревню и могу вам что-нибудь привезти.

— Хорошо. Возьмите мне в библиотеке книжку. Что-нибудь попроще. Мне пока ещё трудно читать сложные книги.

— Но вы прекрасно говорите по-английски, — искренне заверила её Мэг.

В темных глазах девушки мелькнула странная хитринка.

— Как ваша подруга Анжелика?

— Гораздо лучше.

— Но проживи Анжелика в Англии два года, она бы тоже прекрасно говорила по-английски. Меня учил муж. И проявил немалое терпение.

Луизу выдал помимо её воли потеплевший голос. Мэг поняла: она безумно влюблена в Клайва. И вот теперь ей приходилось здесь сидеть, смотреть на свое изуродованное лицо и думать, не отпугнуло ли оно любимого мужа. В самом ли деле она захотела вернуться домой, узнав, что Клайв взял красивую секретаршу? Или пришла к Мэг ночью, надеясь, что та в самом деле совсем не такая хорошенькая?

Луиза продолжала её сторониться, и только одиночество заставляло её продолжать разговор.

— Мне пришлось научиться хорошо говорить по-английски и элегантно одеваться. Клайв собирался устраивать званые обеды и приемы и с гордостью меня демонстрировать. А потом — злосчастная авария. И ему пришлось найти на эту роль другую.

— Значит, вы не часто бывали в обществе? — Мэг искала тактичного выхода из ситуации.

— Нет, я должна была стать большим сюрпризом. Муж хотел заставить всех друзей ему завидовать.

Трудно было понять, преувеличивала Луиза или просто была настолько наивна. Но в голосе явно звучала горечь.

— Вам все это вскоре предстоит, — мягко заметила Мэг. — Лицо ваше выглядит прекрасно, а после следующей операции…

— Не лгите, мисс Берни. Теперь этим займетесь вы.

К ленчу Луиза не спустилась. С негодованием косясь на Мэг, Лена заявила, что хозяйка чувствует себя неважно и из комнаты не выйдет. Видимо, её слишком утомил визит Мэг.

Когда экономка ушла, Мэг резко повернулась к Клайву.

— Мистер Уилтон, прошу сказать определенно, каково здесь мое положение.

— Как я и говорил. Почта, бумаги. Позже мы вместе станем работать в Лондоне. Я объяснял вам, что ожидаю вашей помощи на выставках.

— Но не на приемах?

Брови Клайва поползли вверх.

— Что вам наговорила моя жена?

— О, ничего, но… Она считает, я займу её место. В обществе, я имею в виду.

— Конечно, нет. Когда она поправится, все станет на место.

— Прошу прощения, мистер Уилтон, но тогда вам нужно сказать об этом Луизе. Ее такие вещи слишком беспокоят.

На миг застывшее в суровой гримасе лицо Клайва тут же просветлело. Как показалось Мэг, огромным усилием он справился с собой и вновь стал обаятельным и симпатичным.

— Мне следовало догадаться самому гораздо раньше. Дорогая Мэг, проблема в том, что вы слишком красивы. И Луиза прекрасно это понимает. Какая женщина такого не заметит?

Мэг вдруг захотелось, чтобы лицо её стало таким же простым и унылым, как у Лены. А Клайв тем временем продолжал:

— Но для меня она все та же очаровательная девушка, на которой я женился. И в голову не шло, что Луиза считает иначе. Пожалуй, нужно с ней почаще разговаривать. Я… — Он на мгновение закрыл лицо руками, потом взглянул на Мэг, ища сочувствия. — Я тоже в каком-то смысле поправлялся. И много думал о себе. Мне нужна ваша помощь, Мэг. Конечно, я не хочу, чтобы вы заняли место моей жены. Мы вместе ей поможем.

Сразу после ленча Клайв отправился к Луизе. Но, видимо, успеха не добился, и когда Мэг уже выходила из дома, Луиза её окликнула.

— Уходите, мисс Берни? Не забудьте взять мне книгу в библиотеке.

— Я помню, миссис Уилтон.

— И присмотритесь к библиотекарше. Она дружна с мужем. Это он устроил ей место.

— В самом деле? — Мэг почувствовала себя неловко. Теперь предупреждение Саймона Саммерса звучало по-новому. Но Клайв был человеком со вкусом, судя по тому, как он наполнял деревню девушками по своему выбору.

— Я никогда её не видела, — продолжала Луиза. — Лена говорит, что она некрасива, но мне не верится. Ее зовут Дженни Хоуард.

— Миссис Уилтон, вам не кажется, что это только ваши фантазии?

— Но она здесь, — просто ответила Луиза. — И это факт, верно? Не думаю, чтобы за этим что-то крылось. Просто муж любит окружать себя красивыми девушками. Вам пора идти, да?

— Да. Нужно ещё заглянуть к мистеру Крамеру.

— К Гансу? К нему в мастерскую?

Мэг только показалось, что у Луизы перехватило дыхание и в глазах вспыхнул страх? Или она ошиблась, потому что впервые Луиза улыбнулась.

— Если вы думаете, что я плохо к вам отношусь, Мэг — можно называть вас Мэг? — вы ошибаетесь. Клайв говорит, что я все эти месяцы в постели жила только своими фантазиями. Возможно, это так. Но не давайте Гансу…

— Не давать что?

Луиза потупила глаза.

— Угощать вас чаем, если вы брезгливы. У него полуслепая экономка. Однажды я видела её на кухне…

Притворный ужас Луизы выглядел вполне убедительно, но явно скрывал ещё какое-то чувство. Как показалось Мэг — страх.

Высокий узкий трехэтажный дом Ганса находился на грязной улочке. Как и все дома вокруг, он нуждались в покраске и ремонте. Двери выходили прямо на тротуар. Балки просели и приходилось быть начеку, чтобы не удариться головой. Мэг позвонила, прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась.

Ганс вначале чуть приоткрыл дверь, будто думал, что звонил коммивояжер или кто-то из тех, кого пускать не следовало. Мэг почувствовала неловкость. Ганс походил на пуганого кота, видны были только один глаз и ухо. Но разобравшись, что звонит Мэг, хозяин широко распахнул дверь и к нему вернулась его обычная экспансивность.

— О, мисс Берни! Не ожидал. Какой приятный сюрприз! Вы потрясающе выглядите. Заходите, посмотрите мою конюшню.

Ганс весь был перепачкан краской. Вымазанные краской руки он сжал так крепко, будто не хотел, чтобы Мэг видела, в каком они виде. Под спутанными волосами на лбу сверкали капли пота.

Вид был вполне естественным для художника, только что оторвавшегося от мольберта. Но отчего он вспотел? От жары или от возбуждения? День был совсем не жаркий. Может быть, ему пришлось спешить по узкой лестнице?

Мэг сама не смогла бы объяснить, с чего в тот день она была так наблюдательна и почему испытывала неловкость.

— Мистер Уилтон просил передать, — сказала она, протягивая Гансу конверт.

— Что это?

— Чек, я думаю.

— О, да, конечно. Очень мило. Но заходите, мисс Берни. Разве вы не хотите посмотреть мою мастерскую?

К Гансу вновь вернулась уверенность. Его явно успокоило сознание того, что гость не вторгался в его личную жизнь. По крайней мере, именно так Мэг поняла его улыбку и гостеприимство. Теперь Ганс выглядел даже слегка заискивающим.

— Знаете, как я хочу написать ваш портрет, мисс Берни! Надеюсь, вы будете так великодушны и уделите мне внимание. — Он подал руку. — Вы знаете, для человека с моим желанием творить отсутствие таланта — это трагедия. Но я верю, что в один прекрасный день все получится. Я чувствую это душой. Лица, подобные вашему, пронимают меня насквозь. Господи, какую чушь я несу! Поднимайтесь, мисс Берни.

Отказаться было неприлично, и Мэг пошла вслед за маленьким человечком в потрепанной одежде вверх по узкой темной лестнице. Какая у него мощная шея и какие мускулистые короткопалые руки! Где-то в доме отчаянно мяукала кошка. Она была заперта или голодна.

Наверху Ганс открыл одну из дверей и провел Мэг в мастерскую со скошенным потолком, которая занимала весь верхний этаж. На стенах красовались несколько акварелей, написанных Гансом для рождественских открыток. В углу возвышался подиум для натурщиц — дань тщеславию посредственного художника, который сам признавал, что не может быть хорошим портретистом.

— А можно посмотреть чей-нибудь портрет? — спросила Мэг.

— Да, конечно.

Перебрав несколько холстов, Ганс достал портрет маслом, на котором Мэг узнала Клайва Уилтона, сурового, напряженного и неживого. Затем он вытащил ещё один портрет — мрачной толстухи, пояснив:

— Это барменша из «Короны». Вы понимаете мои проблемы? Я верно передаю сходство, но жизнь и душа от меня ускользают. Хотя я постоянно совершенствуюсь. Мисс Берни, у вас в глазах такой замечательный свет! Может быть, ваше лицо принесет мне удачу?

Мэг видела, что портреты выполнены довольно профессионально. Но говорил Ганс совершенно правильно: портретам не хватало жизни. Они производили гнетущее впечатление. Никто не мог понять, почему Ганс надеялся, что однажды в эти портреты каким-то чудом можно будет вдохнуть жизнь.

— Вы когда-нибудь писали миссис Уилтон? — как бы невзначай поинтересовалась Мэг.

Ганс резко обернулся.

— А почему вас это интересует?

— Вы же сказали, что не упускаете случая писать красивые лица. А Луиза была красавицей.

Ганс долго раздумывал, потом пожал плечами и медленно произнес:

— Да, я её писал. Отличная модель, но результат ни к черту.

— Можно взглянуть? Мне хочется узнать, как она выглядела до аварии. Я поискала её фото, но, похоже, в доме нет ни единой.

— Наверно, Клайв их уничтожил. Считал, что лучше не напоминать Луизе, как она выглядела раньше. То же получилось и с портретом. Клайв настоял, чтобы забрать портрет, хотя он вышел неудачным. Луиза постепенно привыкнет к новому лицу, а старое он сохранит в своей памяти.

— Но ведь не мог он не сохранить хоть один снимок для себя? Память не так уж надежна…

Мэг говорила так уверенно, что Ганс бросил на неё многозначительный взгляд.

— Вы, вероятно, пытаетесь вызвать в памяти лицо любимого, мисс Берни? Но я понимаю, что вы имеете в виду. Черты лица ускользают, когда пытаешься их вспомнить. — Голос Ганса звучал мягко и понимающе. — Но Клайв человек решительный, и как решил, так и сделал. Возможно, он думал, что так ему легче будет принять новую Луизу. Ведь вся эта история стала огромной трагедией для них обоих.

— Она его так любит… — непроизвольно вставила Мэг.

Ганс покосился на нее, но не сказал ни слова. Не сказал даже, что Клайв тоже любит жену. Только стал поворачивать картины обратно к стене. Тут снова замяукала кошка, её пронзительные вопли разносились по всему дому.

— Она где-то заперта? — спросила Мэг.

— Кошка принадлежит моей экономке. Мисс Барт куда-то вышла, а кошку в таких случаях она запирает, пока не вернется. Не знаю, почему мисс Барт решила, что кошка, которую так хорошо кормят, захочет убежать. У старушки полно всяких причуд и фантазий. Она всегда чего-то боится. Зрение у неё слабеет — вполне естественно для её возраста, — и она ни за что не выйдет на улицу, если день не пасмурный, как сегодня. Вбила в голову, что яркий солнечный свет вреден. А в результате проводит все больше времени в своей комнате и запускает и дом, и меня.

— Но вы её держите у себя?

— Пока — да. Надеюсь, у неё это пройдет. А если нет, нам придется расстаться. У мисс Барт есть сестра в Норфолке, можно уговорить её забрать. Но я пока этого не сделаю. Ведь я люблю это забавное создание и не обращаю внимания на её причуды. В конце концов, они есть у каждого. Просто большинство умеет их скрывать.

— Я думаю, жестоко заставлять кошку так страдать, — с трудом выдавила Мэг, которую просто жуть брала.

— Господь благословит ваше доброе сердце, — восхищение во взгляде Ганса смутило Мэг. — Теперь я понимаю, в ваших глазах светится душа. Мне бы очень хотелось попытаться написать по-настоящему хороший портрет. Я могу договориться с Клайвом, чтобы он выделил вам время для позирования. Пожалуйста, скажите «да», мисс Берни. Тем самым вы проявите ко мне большее участие, чем думаете.

Ганс казался невинным и восторженным, как ребенок, и Мэг добродушно кивнула.

— Ладно, если вы действительно так этого хотите.

Как замечательно, если бы Гансу все-таки удался приличный портрет! Ничто в его страсти не давало Луизе повод для дурных предчувствий. В доме все выглядело обычным, за исключением истошно вопящей кошки и растерянности хозяина поначалу. Но сейчас Ганс казался столь естественным и раскованным, что Мэг уже с трудом в это верила.

Уходя, Мэг ожидала встретить полуслепую мисс Барт, возвращавшуюся домой. Но улица была пуста. Мэг дошла до конца и только тогда обнаружила, что идет не в ту сторону. Площадь с церковью и библиотекой были в другом конце. Мэг поняла это видневшемуся вдалеке церковному шпилю. Еще раз минуя дом Ганса, она непроизвольно взглянула на темные окна.

За кружевной занавеской в окне маленькой гостиной Мэг увидела рыжую кошку, которая прыгнула на подоконник и выглянула на улицу. Должно быть, это и была кошка мисс Барт. Ганс, наконец, выпустил её, невзирая на запрет хозяйки; видимо, не смог дольше выносить её мяуканье. Но почему он этого не сделал, пока Мэг была в доме?

Библиотекарша подняла темные, слегка косившие глаза, и холодно взглянула на Мэг. Прежде чем та успела открыть рот, она сказала:

— Не говорите ничего. Вы — новая секретарша.

— Откуда вы знаете?

— Разве вы не заметили, что здесь все на ладони? Кем же ещё вы можете быть? — в голосе не было враждебности, только циничная снисходительность. — Кроме того, в вас каждая жилка выдает, что вы из Лондона. Мне нравится ваше платье.

— А вы, конечно, Дженни Хоуард.

— Почему «конечно»? Не говорите, что Клайв вам рассказывал обо мне. Вряд ли он хвастается своими неудачами. — Внезапно Дженни заинтересованно подалась вперед. — Скажите, как он вам? Для меня он так и остался большой загадкой.

— Но я приехала сюда не для этого. Я только секретарь.

— Вы очень хорошенькая, Саймон не преувеличивал.

— Саймон вам рассказывал обо мне?

Дженни внимательно посмотрела на Мэг.

— Да, и могу добавить, что не в его манере говорить о женщинах. Значит, вы действительно произвели впечатление.

— Мне кажется, здесь каждый только и говорит о других. Но это ничего не значит.

— Когда как, — загадочно ответила Дженни, все ещё продолжая разглядывать Мэг. — Но вы блондинка. Странно, я просто не могу понять Клайва. Уж если он предпочитает брюнеток, то и окружал бы себя ими.

— Говорю вам, я только секретарь, — Мэг начинала сердиться. Посмотрев на загадочно улыбающуюся Дженни, она добавила: — А кем были вы?

— О, не волнуйтесь, никем. Я была так же наивна, как вы. Ну, не совсем так. Вы, кажется, до сих пор верите в чистоту намерений Клайва. Со мной такого не было.

— Но вы приехали сюда.

Дженни пожала плечами.

— Ну и что? Когда он меня нашел, я подавала кофе в баре. Он сказал, что библиотека Френчли нуждается в молодой и привлекательной библиотекарше. Ей-Богу, так и сказал. И обещал устроить мне это место, если я захочу жить в деревне. Даже упрашивал меня. И я решила, что хуже бара быть не может. К тому же Клайв производит впечатление. А я действительно люблю книги. Когда-то изучала литературу в университете, но терпения не хватило. Должна заметить, что я не ревнива.

— Ревнива? Это вы насчет меня?

— Конечно, я обязательно стала бы ревновать, будь неравнодушна к Клайву.

— Послушайте, вы ошибаетесь. Я в самом деле только секретарь мистера Уилтона. И надрывалась до седьмого пота все утро. К тому же дома его жена.

Дженни даже вскочила.

— Не может быть!

— Правда-правда. Я пришла взять для неё книгу. Кстати, а почему ей не быть дома?

— Особых причин, разумеется, нет, только никто не верил, что Луиза когда-нибудь все-таки вернется домой.

— Вы хотите сказать, все ожидали, что она умрет?

— Нет, она не так серьезно пострадала. Просто никто не думал, что она вернется к Клайву. Или что он возьмет её обратно.

— Она боялась возвращаться? — Мэг спросила, сама того не желая, даже не поняв, как это пришло ей в голову.

— Когда я приехала, тут ходили всякие слухи… Полагаю, вы уже знаете, о чем.

— Что авария случилась по небрежности Клайва?

— Некоторые говорят куда больше.

— Но почему? Луиза была так хороша собой! По крайней мере, судя по рассказам.

Дженни цинично ухмыльнулась.

— Мужчине мало только смазливой мордашки. Похоже, у Луизы больше ничего не было. Скажите, как она сейчас выглядит?

— Я полагаю, совсем иначе. Но не так плохо. Конечно, такого никому не пожелаешь. Бедняжка так переживает…

— Ей трудно вынести ваше присутствие в доме.

Мэг встревожилась.

— Но ведь она не думает… Я хочу сказать… Разве Клайв на такое способен? Он даже не пытался сблизиться со мной, не говоря уже о большем. Просто начальник…

— Держу пари, он не знал, что Луиза возвращается домой.

Мэг молчала; до неё дошло. Но сознаваться в этом она не собиралась. Что из намеков было правдой? Саймон Саммерс говорил то же самое. Но Дженни призналась, что Клайв не воспринял её так, как должен был относиться к Мэг. Вспоминая непроницаемое лицо, на котором застыла тоска одиночества, Мэг не могла поверить в худшее.

— Ну ладно, что хочет почитать прекрасная Луиза? — спросила Дженни, вставая. Поджарое и чувственное тело подчеркивали черный свитер с юбкой. — Любовные романы? Нет, пожалуй, из них бедняжка уже выросла. Может быть, детектив? Опять не то. Нужно найти жуткую историю супружеской измены.

— Мне кажется, что вы несете чушь, — не выдержала Мэг.

Дженни рассмеялась.

— Наверное, вы правы. В такой глуши, как эта, мелодрамы приходится придумывать самой. Здесь только Саймон, Ганс и Клайв похожи на людей.

— О, Ганс! — вздохнула Мэг. — Я только что к нему заходила. Он хочет писать мой портрет.

Дженни резко повернулась к ней. Лицо её оживилось, глаза вспыхнули.

— Держитесь подальше от Ганса!

— Почему?

Мэг напряглась. Ведь то же самое сказала ей Луиза. Чего же следовало опасаться в Гансе или в его темном доме с мяукающей кошкой?

— Потому что он мой, — неожиданно отрезала Дженни.

— И все?

— Что значит «все»? Этого мало? Я влюблена в него, Бог знает, почему. Из-за него застряла здесь. И потому не огорчилась, когда надежды Клайва не оправдались.

— Но он просто хочет написать мой портрет, — заметила Мэг, желая её успокоить.

— Того же он хочет и от меня. Но вы часами будете оставаться в студии наедине. Экономка всегда уходит. Ее никто не видит. Кстати, она сумасшедшая.

Теперь пришла очередь смеяться Мэг.

— Не говорите ерунды, Дженни. Ганс не в моем вкусе.

— Я о себе тоже так думала. Но он прекрасно говорит, и у него такие замечательные руки. Вы заметили? В самом деле замечательные, — даже содрогнулась Дженни. — Нет, я догадываюсь, что чуточку помешалась. Красавец Клайв оставляет меня равнодушной, а в такого неудачника, как Ганс, я влюбилась.

Мэг была довольна, что познакомилась с этой странной, но привлекательной девушкой. Довольна? Мэг чувствовала себя очень неловко и немного чего-то побаивалась с тех пор, как Луиза таким странным образом вернулась домой. Конечно, она работала на Клайва, и работа для неё значила немало. Но при этом постоянно возникали все новые проблемы. Ганс хотел запечатлеть на холсте её ангельский, как он говорил, облик. Дженни не делала секрета из своей ревности.

Забрав книгу, которую Дженни выбрала для Луизы — очерки о путешествии по Испании, — погруженная в свои мысли Мэг вышла на улицу, и тут же столкнулась с Саймоном Саммерсом, который тащил большую картину.

Лицо парня моментально расплылось в довольной улыбке, он преградил ей дорогу.

— Привет красавице секретарше!

Мэг попыталась разговаривать холодно и равнодушно.

— Вы так считаете?

Саймон с интересом спросил:

— А какого мнения другие?

— Ганс думает, что я ангел, — рассмеялась Мэг.

К её удивлению, Саймона это не развеселило. Он задумчиво прищурился и буркнул:

— Ганс — мечтатель. Ему надо равняться на старых романтиков и писать вас с голубем в руках и возносящимся в небеса сонмом ангелов.

— Господи, вам самому надо стать художником. Или вы и так занялись искусством?

Мэг взглянула на картину в его руках. Саймон повернул ту поудобнее, чтобы она увидела потемневшее полотно с шелушащейся краской и почти неразличимыми фигурами.

— Я не больший художник, чем этот парень двести лет назад.

— Эта та самая картина, раму от которой захотел купить Клайв? Красивая, правда? Если отчистить, конечно.

Саймон коснулся потускневшей позолоты.

— Здесь несколько испорченных фрагментов, которые можно восстановить. Клайв знает опытного мастера, тот справится. Потом в раму вставят приличную картину и продадут куда дороже. Знаете, люди помешаны на антиквариате, старинных монетах и тому подобном. Клайв заставляет меня рыскать по всей округе в поисках старинных картин.

— И часто вы их находите?

— Такие старые — нечасто. Вчера она попалась мне на распродаже в старом доме. Сама картина ничего не стоит.

— Но вдруг вы сможете найти подлинник старого мастера?

— Вряд ли. Не в наше время. Сейчас большинство знает цену вещам до последнего пенни. А Клайв слишком практичен, чтобы полагаться на удачу. Вы домой? Можно мне с вами?

— Улица не моя.

— Будем считать, согласие получено. А вы действительно похожи на ангела. Ганс уговорил вас позировать?