- Я скучал по тебе, моя милая.
      Обеспокоило Забибу то, что царь назвал ее милой, и она принялась вертеть это слово в уме, говоря про себя:
      - Действительно ли царь находит меня милой или он просто хочет мне польстить? Но как и почему он нашел меня милой, если ему приходится видеть женщин особенных, не мне чета, и из числа придворных, и из дочерей вельмож и эмиров, а женщин таких множество?
      - Прости меня, мой величественный царь, но как и почему ты находишь меня милой?
      - То, что я назвал тебя милой, ты вполне заслуживаешь, Забиба. Как только я увидел тебя, это слово укоренилось в моей душе. С тех пор, как пришел я в ваш дом и стал приходить в него снова и снова, когда были вы на земле того, кто нам мешал и кого мы прогнали с земли, пожалованной ему когда-то одним из прежних царей.
      Царь вспомнил, как один из прежних царей подарил своему вельможе обширные земли, на которых тот стал разводить разную живность и разные растения. И завел он на этих землях ульи и стал продавать пчелиный мед. Потом этот человек занялся торговлей в пределах царства и за его пределами, и его достояние стало исчисляться огромным числом шекелей*.
      И всякий раз, когда этот человек по какому-нибудь случаю встречал царя, он рассказывал ему о том, какой прекрасный и вкусный у него мед, какого не встретишь здесь на рынке и даже среди того меда, который подданные собирают далеко от земель и садов царя. Так было до тех пор, пока царь не послал одного из своих придворных купить у торговца для царского дворца большое количество меда. Когда мед попробовали те, кто знал в этом деле толк, оказалось, что он фальшивый. А мошенничество заключалось в том, что жадный торговец опустошал соты, забирая у пчел весь мед без остатка. Вместо меда он оставлял пчелам в ульях на зимнее время что-нибудь другое, чем они питались. В результате вкус меда изменился и он потерял свои качества по сравнению с медом тех пчел, которые питались медом. Поэтому царь отобрал у этого мошенника угодья и снова сделал их собственностью государства.
      В те времена отец Забибы работал на землях этого торговца, и когда земли вернулись в собственность государства, царь оставил тех работников и крестьян, которые захотели остаться, и среди них отца Забибы. Забиба вскоре вышла замуж. А когда царь оказался на тех землях, он увидел Забибу, и она приглянулась ему, да и он приглянулся Забибе. Царь стал бывать в этих местах и полюбил Забибу, и она полюбила его.
      И сказал царь:
      - То, что я назвал тебя милой, не пустой образ, а отражение формы и содержания, которые в тебе сочетаются.
      - Но ведь есть женщины красивее меня, мой великий царь, и я видела многих из них. Прости меня за откровенность и некоторую бестактность, но многих из них ты наверняка уже познал.
      - Но я не встречал среди них ни одной такой милой сердцем и душой, красотой и характером, как ты, Забиба!
      - Как может такое быть, о великий царь?
      - Почти все из них старались приблизиться к царю в надежде на его корону или могущество, а не по какой-то другой причине, а ведь корона ничуть не важнее моих личных качеств, Забиба.
      - Разве можно отделять форму от содержания, мой царь? Ты сказал, что я милая, и привел тому причины, в том числе мою красоту. Разве корона не часть твоей формы?
      - Корона - часть моего внешнего вида, но не моей формы в целом. К тому же я не считаю, что для мужчины форма имеет такое же значение, какое она имеет для женщины. Корона - это вещь, Забиба. Разве можно оценивать царя с точки зрения вещей, которые у него есть?
      - Нет, Ваше Величество, для правильной оценки человека необходимо рассмотреть его сущность, качества и характер, а форму - в дополнение ко всему этому. Тот, для кого определяющим в оценке является предмет, будет ценить не самого человека, а предметы. Тот, кто оценивает человека по окружающим его предметам, усматривает в человеке вещь для употребления и не видит в нем человеческих достоинств, на которые можно было бы опереться. Лично я не могу представить себе человека предметом, даже в случае с тем презренным, которого ты прогнал с земли и лишил собственности.
      - Я бы хотел поговорить о конкретной персоне царя, а не об общих философских понятиях.
      - Общие понятия работают и в этом случае, ведь они касаются человека. Не будем об этом забывать.
      Царь ничего не ответил на эти слова, но сказал:
      - Ты говорила, Забиба, что не можешь представить того презренного, которого мы прогнали с земли, в виде предмета. Не так ли?
      - Да, Ваше Величество.
      - Ты имеешь в виду, что он не представляет собой ценности? А если и представляет, то она настолько ничтожна, что его нельзя назвать даже предметом?
      - Нет, мой великий царь, я имела в виду не это. Я хотела сказать вот что. Даже в том случае, если личность эта презренна и решение твое справедливо, все равно нельзя рассматривать его как вещь, ибо он происходит от Адама, хотя, возможно, и утратил свою человечность или она ослабла в нем, а в каждом сыне Адамовом, как бы он ни был плох, остается частица человека, несмотря на то, что в его качествах и в характере преобладает плохое, сделавшее его похожим на вещь.
      Царь сказал:
      - Но разве можно выделить малую толику положительных качеств личности из всего того плохого, что в нем преобладает, Забиба?
      - Реформаторы попытались бы это сделать, Ваше Величество, - отвечала Забиба, - они сумели бы так развить в нем толику положительного, чтобы она обрела преобладающий характер, а все отрицательное отошло бы или рассеялось.
      - Но царь не социальный реформатор, Забиба.
      - Ах, если бы правитель стал социальным реформатором, наряду с тем что он является источником других решений, все могло бы быть по-другому, сказала Забиба.
      - Не все, что желает человек, удается ему осуществить, - ответил ей царь.
      - Но разве нельзя поручить кому-то этим заняться? Чтобы он не отвлекался вопросами власти и не был звеном ее цепочки и чтобы власть не несла ответственность за то, что он делает?
      - Нет ничего невозможного, Забиба.
      - Я никогда прежде об этом не задумывалась. А ты не думал, мой великий царь, что ты являешься частью организованного сообщества?
      - Я думал, что организованное сообщество подчиняется власти, Забиба.
      - Организованное сообщество, которое приносит пользу государству, великий царь, созидает власть, а не власть его. Если царь является его частью, разве не будет оно подчиняться царю? Ты вполне можешь сделать так, чтобы организованное сообщество, как я его описала, взяло на себя непосредственное руководство народом и попыталось бы исправить то, что можно исправить, тогда как ты и те, кто тебя поддерживает, взяли бы на себя власть в соответствии с ее иерархией.
      - Но в настоящее время я и те, кто меня поддерживает, и без организованного сообщества обладаем властью. А это значит, что власть создана не организованным сообществом, что идея власти предваряет идею об организованном сообществе. Но я пришел к выводу, что нам необходима группа, имеющая определенные убеждения, которую ты называешь организованным сообществом, и если ты предпочитаешь именно такое название, так тому и быть.
      - Традиционная власть способна создать организованное сообщество, которое тебе нужно. Но разве ты хочешь, чтобы организованное сообщество оставалось пустой формальностью или очередной ширмой для правительства, прикрывающей недостатки его правления? Или желаешь, чтобы организованное сообщество занималось построением общества и осуществило-таки поворот?
      - Мне больше нравится второй вариант, но давай говорить о вещах реальных, а не фантастических.
      - Ты подразумеваешь под реальностью, мой великий царь, только то, подо что мы подстраиваемся и чему стремимся соответствовать, или еще и то, что мы, изменяя само понятие реальности, в состоянии коренным образом изменить характер сил и средств?
      - Я имею в виду последнее, Забиба. Но я хочу сказать и то, что формирование организованного сообщества, которое глубоко изменит общество, продвинет его далеко вперед и поднимет на новый уровень, - это не задача власти, а задача борцов и революционеров. При этом власть будет его порождать, а не оно - власть. Его задачи будут задачами народа, и оно будет существовать для борьбы.
      - Я считаю, что нет ничего невозможного в существовании организованного сообщества, даже под сенью власти. У него могут быть некоторые черты сообщества в традиционном его понимании, но не все, и в этом случае оно изменит к лучшему определенную сторону жизни людей, но не всю их жизнь.
      - Как это, Забиба?
      - Когда формируется организованное сообщество и ты являешься его частью, сделай его частью народа и опирайся в нем не на тех, кто обладает чрезвычайным влиянием, высоким положением или огромной собственностью, а на обычных людей. Сделай так, чтобы его основу составляли самые малоимущие. А сделать все это ты не сможешь, пока сам не станешь частью народа.
      - Но как я могу стать частью народа, Забиба, если на самом деле я его царь?
      - Ты должен всей своей душой и совестью, всей жизнью и помыслами быть частью народа. Поставить перед народом и организованным сообществом высокую цель, которая соответствовала бы значению нашего государства и его роли в жизни и миссии человека в ней. Вести народ и организованное сообщество к этой цели честно и добросовестно и не позволять торговать принципами. Призвать всех, кто чист делами и помыслами, и самому делать то, к чему призываешь свой народ и организованное сообщество. Быть честным и справедливым с самого начала и до самого конца.
      - Но разве то, о чем ты говоришь, Забиба, так просто?
      - Это трудно, мой царь, но именно потому, что это трудно, успех твой сохранится надолго, его не разрушит ветер перемен, как это бывает с теми достижениями, которые даются легко. То, что дается легко, люди обычно не берегут. Поэтому оно уходит так же легко, как и появилось, уступая место чему-то следующему.
      - Ты права, Забиба. Нам следует продолжить нашу беседу, чтобы выяснить, что все-таки лучше, но сделаем это потом.
      - Как тебе будет угодно, мой царь.
      - Но прежде, чем мы закроем дверь обсуждения, я хочу высказать опасение, как бы между мужами из организованного сообщества и представителями власти не возникло противоборство. Что, если члены этого сообщества начнут соперничать с власть имущими за их привилегии вместо того, чтобы заботиться о том, что полезно для народа и государства?
      - Может случиться и так, мой царь, если все будет оставаться как есть. То есть если просто добавить к уже существующим элементам государства еще одно название: организованное сообщество. Но если дела пойдут по схеме, о которой мы только что говорили, если ты поставишь перед организованным сообществом задачи в свете высоких целей, служащих интересам народа, если организованное сообщество выйдет на арену жизни, на которой найдется место для риска и самопожертвования, тогда оно получит право руководить народом и будет руководить им без принуждения. В этом случае ты сможешь распределить все роли так, чтобы у каждого были свои обязанности и чтобы между членами организованного сообщества и представителями власти не возникало противоречий и соперничества. Я считаю, что с практической точки зрения в любое время, на любом уровне и в любых условиях абсолютное разделение этих категорий невозможно.
      Коридор, по которому они шли, был длинным и сумрачным, потому что свечей, расставленных у стен, не хватало, чтобы освещать их путь в покои царя.
      Сказала Забиба:
      - Ты не замечаешь, мой царь, что этот коридор, да и весь дворец, кажется диким и безлюдным?
      - Так может показаться потому, что в коридоре и в некоторых помещениях дворца нет выходящих наружу окон. А может, потому, что ты во дворце впервые. Ты ведь никогда не бывала в царском дворце? - сказал царь и улыбнулся.
      - То, что я впервые в царском дворце, - это правда, и я благодарю Создателя нашего за то, что Он дал мне возможность встретиться с тобой и воспользоваться твоей добротой и благосклонностью. Но во дворец я вхожу не впервые. Я бывала во дворце хозяина тех земель, которого ты прогнал, а дворец его, как ты знаешь, очень похож на твой. Говорили, что хозяин его хотел жениться на юных наложницах твоего отца после его смерти, потому что стремился походить на царя и воображал, что завладеет троном, если у него будет такой же, как у царя, дворец и жены из числа тех, что были наложницами царя, - сказала Забиба и громко рассмеялась. Потом повернулась к царю в поклоне и проговорила: - Прости меня, великий царь, это не я, а душа моя рассмеялась над тем, что есть такие люди, обладатели многих богатств и низких душ.
      - Ты говоришь, что смеялась не ты, а твоя душа?
      - Да, великий царь, если бы ты велел мне сделать выбор, я не смеялась бы в твоем присутствии. Но душа моя, которая еще не привыкла к дворцовым манерам, выскочила за ограду и рассмеялась.
      - Умница ты, Забиба, но почему ты принуждаешь свою душу к тому, что ей не свойственно? Я хотел бы, чтобы ты дала своей душе свободу, чтобы она была естественной.
      - Разве нужна свобода такому простому человеку, как я? - сказала Забиба так, как будто это сказала не она сама, а ее душа.
      Царь засмеялся, а она, опьяненная каким-то странным чувством, добавила:
      - Царь смеется вместе с простолюдинкой?!
      - Я - царь своего великого государства. Я люблю, когда народ свободен, и люблю иногда от души пошутить вместе с простолюдином, но не могу делать это постоянно, хотя и хотел бы.
      Сказала Забиба:
      - Да, великий царь, если запросто общаться с простыми людьми, они возвращаются к своему человеческому облику, но если делать это с марионетками, они могут взбунтоваться против своих хозяев.
      И добавила:
      - Но если ты действительно этого хочешь, великий царь, то почему сидишь взаперти у себя во дворце?
      - Разве я взаперти, Забиба? Стража, которую ты видела, охраняет меня, а не стережет. Она - атрибут царского величия.
      - Они стерегут тебя, эти стражники. Стерегут тебя, стерегут запертые двери и безлюдный коридор, стерегут дворец, в котором я до сих пор не заметила живого движения, не считая движения твоей ищущей души. Все это, в сущности, тебя ограничивает. Без всякого умысла стражников и твоих слуг, которые на самом деле тебя ограничивают, и без чьего-либо непосредственного указания, ты, мой царь, сидишь здесь взаперти. Как можно любить свободу и строить дворец без окон, способных пропускать свет и воздух? Как можно любить природу, желать, чтобы я поступала в соответствии со своей природой, и не общаться напрямую с природой или хотя бы не любоваться ею через окна?
      - Успокойся, Забиба. Я все тебе объясню. Во дворце мало окон ради его безопасности. Если сделать во дворце слишком много окон, страже трудно будет его охранять.
      - Но это делает дворец нелюдимым, мой царь. Разве одиночество не заклятый враг того, кто правит? А чтобы положить конец одиночеству, нужно покинуть его. Покинь одиночество дворца, мой царь, и позволь своей душе делать то, что для нее естественно. Выйди к природе и к людям. Разве природа и люди не лучшее, что может развеять страх в твоей душе?
      - Я поступал так, как ты говоришь, Забиба, или почти так, когда впервые вошел во дворец, но обнаружил, что придворные сочли мое поведение странным и осудили меня. Возможно, они посчитали, что нарушение традиций дворца вызвано легкомыслием или незнанием приличий. В конце концов мне пришлось с этими традициями смириться. Разве не может иметь привычку тот, кто живет в этом дворце вот уже семь лет?
      - Конечно, мой царь, - ответила Забиба. - Привычка позволительна тому, кто не отвергает ее причины, даже если привычка дурная, и потому каждый человек должен смотреть во все глаза, чтобы различать, что ему позволительно, а что нет. Ты привык ко дворцу, потому что не отвергал привычку и жертвовал естественным ради своего положения и самоутверждения. Что касается меня, то я не привыкла еще ко дворцу, ибо не хочу с ним мириться и уверена, что никогда не смирюсь. Все потому, что я отвергаю те предпосылки, которые заставили бы меня с этим смириться, особенно если выбор существует.
      - А в чем выбор, Забиба?
      - В том, чтобы ты покинул этот дворец, оказался среди людей, жил рядом с ними и пользовался их средствами. Смотри, великий царь, какие толстые стены у дворца, в котором ты живешь, в них нет окон и они не позволяют тебе видеть и слышать то, что происходит за его пределами. Залы дворца устроены так, чтобы ты не видел даже тех, кто внутри него.
      - Для достижения целей, продиктованных нуждами власти и безопасности, годятся любые средства, Забиба.
      - Воистину, все, что я вижу, и многое из того, что слышу от тебя, мой царь, обременяет тебя, а не побуждает к действиям и решению задач власти удобными для самого царя и для его народа средствами. Воистину дворец твой - логово для разведения демонов, царь мой! Это потому, что демоны рождаются в заброшенных дворцах, а твой дворец нелюдимый. Стены у него толстые, окон в нем мало. Дворец твой мрачный, воздух в нем пахнет гнилью, движения ограниченны и монотонны. Он напоминает то место, которое шайтан избрал, чтобы там размножаться и творить свои дела. А там, где поселился шайтан, плетутся заговоры против царя, возникает зависть и алчность и растет жажда власти. Стены дворца не позволяют тебе слышать, что происходит вне их, видеть свет и дышать свежим воздухом, они заглушат и твой голос, когда заговорщики нападут на тебя, и никто не услышит его снаружи, и не сможет к тебе прийти спасение. И стеснят твои движения, когда нападут на тебя. А темные углы дворца помогут твоим врагам скрыть кинжалы и стрелы, которые поджидают тебя, мой царь.
      - Да, Забиба, слова твои справедливы, но неужели ты хочешь, чтобы я отказался от трона и жил вне дворца, как жил, забытый своим отцом, да смилуется над ним Аллах, из-за заговора братьев и сыновей его наложниц?!
      В это время они добрались до покоев царя. Немного спустя сказала Забиба царю:
      - Прости меня, мой великий царь, ты не возражаешь, если мы продолжим разговор?
      - Нет, нет, пожалуйста, говори все, что хочешь сказать, Забиба.
      - Спросил ты меня с удивлением, что я имела в виду, когда сказала, что тебе следует жить вне дворца, как в те времена, когда жил ты, забытый своим отцом, прежним царем, да смилуется над ним Аллах, а получилось так, ты сказал, из-за заговора братьев и сыновей его наложниц. Прежде, чем я отвечу тебе, царь мой, если будешь милостив, я хотела бы услышать эту историю. Ты сказал, что жил в одиночестве за пределами дворца, а не во дворце, как твои братья и другие эмиры*. Верно ли я услышала?
      - Да, Забиба.
      - Вот и прошу я тебя, мой царь, если простишь ты назойливость, рассказать мне эту историю, прежде чем я отвечу на твой вопрос. Я умоляю тебя об этом, потому что если ты удовлетворишь мое желание, то сможешь разобраться в своей душе и свободно распорядиться ею, а также наполнишь мою душу и разум тем, что позволит мне дать достойный ответ на твой вопрос. Вот чего я хочу от тебя. Дай мне хоть ненадолго ощущение равенства, пусть даже в простом человеческом смысле, а я тебе дам то, что тебя успокоит. А без этого ощущения, царь мой, если ты просто станешь играть театральную роль, я не смогу обрести такое состояние, когда душа моя спокойна, и не смогу быть по-настоящему полезной тебе в том, что касается личного.
      - Тебе следует сейчас вернуться к своей семье, чтобы я смог вернуться к своим делам. Я расскажу тебе все это в другой раз, Забиба.
      Сказала Забиба:
      - Воля твоя, мой царь. Когда прикажешь прийти к тебе снова?
      Ответил царь:
      - Я не повелеваю тобой, Забиба, а просто высказываю свое желание.
      - А разве желание царя не закон, мой великий царь?
      - В таком случае я предлагаю, если это выражение больше тебе по душе, Забиба.
      - Мне по душе было бы, даже если бы твое желание пришло ко мне в виде повеления, потому что главное не его форма, а содержание. Поскольку в нашем общении я увидела твою сущность, я не стану придавать значение форме. Так когда ты хочешь, чтобы я пришла, мой царь? Сегодня понедельник, в пятницу будет удобно? Но, прости меня, царь, пятница - день, когда мы поклоняемся своему Богу и молимся ему, как установлено обычаем.
      - В таком случае приходи в субботу, если суббота тебя устраивает, Забиба.
      - Да, мой великий царь, дважды благодарю тебя. Первый раз за то, что ты решил продолжить отношения со мной, а не тут же забыть обо мне, а второй раз за то, что уважаешь мои религиозные чувства. Суббота меня устраивает.
      Она попрощалась с царем и удалилась.
      Когда Забиба вышла, она увидела, что у двери ее поджидает конюший, а рядом с ним пегая кобыла.
      И сказал ей конюший:
      - Это тебе подарок от царя, моя госпожа.
      - Но как я буду ее кормить? И кто будет за ней следить? - подумала Забиба. И прежде, чем высказала она свое недоумение, подошел к ней хаджиб и опустил мешочек золота в переметную суму на седле. Тогда Забиба сказала:
      - Как бы ни поносили царей, но они знают толк в щедрости, а вот народ не знает.
      Сказала она эти слова про себя и содрогнулась, почувствовав, как совесть ее упрекнула. Потом подумала:
      - Щедрость присуща царям и это их качество? Но разве щедрость народа не самая лучшая щедрость? Человек из народа забивает вола, на котором пашет землю и который является источником его существования, для царя, когда тот навещает его. Он угощает едой, которую приготовил для своих детей, путника, которому оказал гостеприимство, и оставляет, таким образом, своих детей голодными. Так разве убудет от богатства царя, когда он уделяет кому-то малую его толику? Разве простой человек не благороднее любого царя?
      Она села верхом и отправилась к дому.
      * * *
      Вернулась Забиба в царский дворец, как было условлено.
      И когда прохаживалась она по коридорам царского дворца в преддверии скорой встречи, видела, что на входах коридоров, ведущих в главную галерею, собираются, перешептываясь и пересмеиваясь, придворные дамы царицы. Но когда она приближалась к ним, они приветствовали ее почтительно и даже, пожалуй, с дружелюбием, которое старались скрыть. Забиба заметила это по их глазам. Глаза не обманывают, опытный человек всегда прочтет, о чем говорит взгляд, по крайней мере, если во взгляде читается любовь или ненависть.
      Вдруг в галерее показалась женщина, одежда которой говорила о ее величии. Но ее походка и то, как обращалась она с придворными дамами и прислужницами, не прибавляли ей уважения и степенности. Была она высока ростом, и линии ее тела были удивительными. Довольно стройная, но и не лишенная женственной плоти, нежной и зажигающей в мужчинах желание. Все в ней было красиво, но не могла Забиба рассмотреть ее душу, сердце и черты ее, за которые та несла бы ответственность. Она не могла быть ответственной за свою внешнюю форму и особенности тела, ибо все они были даны ей от рождения. А вот что касается таких особенностей, как нравственность, вкус, манеры, вежливость, культура, образованность и тому подобное, то человек в той или иной степени обязан нести ответственность за их наличие или отсутствие. От этих особенностей непосредственно зависит степень успеха или неудачи, которых добивается человек, в том числе в семейных делах и в любви. На них строятся отношения между мужем и женой, на них держится любовь во всех ее разновидностях и на всех этапах. Поэтому нередко все раскрывается сразу после помолвки, первой брачной ночи или первой беременности женщины, когда мужчина и женщина понимают наконец, чему было отдано их предпочтение, когда они полюбили, когда они решили соединиться.
      Но как отыскать равновесие формы и духа? Как понять, основано ли предпочтение только на форме или на его выбор повлияли вещи умозрительные и духовные?
      Не удостоив Забибу пожелания доброго вечера и не дожидаясь приветствия от Забибы, сказала она, явно вспылив, хотя и пыталась лицемерно скрыть свою вспыльчивость:
      - Ты Забиба?
      Забиба отвечала:
      - Добрый вечер, моя госпожа.
      И продолжила, полная уверенности в себе, но без высокомерия и вызова:
      - Да, я - Забиба, дочь народа, и мне посчастливилось быть любимой господином моим царем.
      - Знаешь ли ты меня? - спросила царица.
      - Прости, госпожа моя. Прошу, не сердись на мои слова, если я не выскажу предположение. Предположение может быть ошибочным или точным, но я не могу решиться на это, поскольку не имела чести быть представленной тебе раньше.
      - Разве мой вид ни о чем тебе не говорит?
      - Прости, госпожа моя, но внешний вид не всегда является показателем содержания. Во всяком случае, он не раскрывает всю сущность человека. Именно поэтому, встретив меня, ты спросила, не Забиба ли я. Если бы тебе хватило одного взгляда, чтобы определить, кто я такая, то и я ограничилась бы тем же, не задавая вопросов. Вот я и говорю тебе, что я - Забиба, дочь народа, которой посчастливилось быть любимой его величеством царем.
      - Ты простолюдинка, по тебе это видно, - сказала царица, желая посмеяться над ее видом, которым она не походила на принцесс и цариц. - Но то, что ты наложница царя, по тебе не скажешь.
      Отвечала Забиба:
      - Я дочь народа, и это качество, объединив мой внешний вид и мое содержание, стало моим явным и соответствующим мне качеством. Потому-то я им и горжусь. А это значит, что обычаи и порядки, которые не признает народ и которые он не соблюдает даже во дворце, не могут меня прельстить. Я сохранила свою сущность и свою внешнюю форму и, совмещая в себе эти качества, вполне могу служить идеям и традициям народа, а не умножать собой число закованных в тяжкие оковы придворных.
      - Ты называешь придворных закованными, дочь народа?
      Отвечала Забиба:
      - Я имею в виду не всех, госпожа моя, а только некоторую часть. Никто не заковывал их в цепи, они сами себя заковали, желая привыкнуть к тому, что неверно. Поэтому те, кто предпочел оковы, закован в них, а те, кто не пожелал их, остались свободными, хотя и не покидали дворца. Разве свобода, как и положение, это не чувство, госпожа моя?
      Когда сказала это Забиба, увидела она, что многие из прислужниц и придворных дам, которые прислушивались к их разговору, готовы были ей рукоплескать, не происходи все это во дворце и не стой перед ней царица.
      Царица тоже это заметила и возвысила голос:
      - Довольно философии, изъясняйся понятным нам языком!
      Сказала Забиба:
      - Прости меня, царица моя, но вашему языку я не обучена. Я дочь народа, как ты заметила и как сама я сказала, и нет никакой надежды на то, что я заговорю на вашем языке.
      Царица же, выйдя из себя, закричала придворным дамам и дворцовым прислужницам, которые прислушивались к разговору между ними:
      - Что вы столпились вокруг нас? Разойдитесь! Все разойдитесь! Оставьте нас одних, оставьте меня с Забибой!
      Спросила ее старшая из придворных дам с удивлением:
      - И мне уйти, госпожа моя?
      - И тебе тоже.
      Тот же вопрос задал хаджиб, и ответила она ему так же. И вот не осталось никого, кроме царицы и Забибы, остальные же, напрягая слух, стояли за дверьми. Продолжили они беседу, прохаживаясь взад и вперед по главному коридору царского дворца.
      Сказала царица Забибе:
      - Зачем и как удерживаешь ты царя подле себя и удаляешь от нас, Забиба?
      - Прости, госпожа моя, но царь свободен в своих поступках. Никто его не удерживает.
      - Ты присвоила его себе, не подумав о нас.
      - И снова нет, моя госпожа. Боже упаси, присвоить себе царя, властелина народа и нашего царства.
      - Главное, что он царь, - сказала царица. - Он должен уделять внимание нам, боiльшая доля его внимания должна быть сосредоточена на мне, а уж потом пусть думает о других.
      Тогда сказала Забиба царице:
      - В этом-то и кроется тайна того, почему потеряла ты царя, госпожа моя.
      - Что ты хочешь этим сказать? - спросила царица.
      Ответила ей Забиба:
      - Воистину, эгоизм вместе с неукротимыми желаниями, добивающийся личной выгоды, приводит к тому, что с людьми начинают обращаться так, словно они не живые существа, а вещи. Людям свойственно думать, чувствовать и понимать, что хорошо, а что плохо, и выбирать то, что для них лучше.
      - А чем ты лучше нас, дочь народа?
      - Прости, моя госпожа, но я не ставлю себя выше тебя или других жен и наложниц и даже не пытаюсь с вами сравниться. Однако мы встретились - он и я, - наши взгляды и чувства совпали, и случилось то, о чем тебе известно.
      - Разве может забыть царь наши многолетние отношения, соблазниться тобой после первой же встречи и остаться с тобой, покинув нас?
      - Нет, госпожа моя, не после первой встречи и не с первого взгляда. Прошло время, необходимое для того, чтобы наши чувства совпали, а из совпадения чувств получилось то, что получилось.
      - Скажи, Забиба, чем ты отличаешься от нас?
      - Прости меня, царица, не могу. Я не желаю ни с кем сравниваться, потому что тот, кто говорит о себе, скорее заблуждается, чем идет по верному пути, или оказывается на краю пропасти, а не на ровном склоне.
      Приблизилась царица к Забибе почти вплотную и сказала:
      - Смотри, разве ты выше меня, разве твои глаза, талия, ноги, шея, цвет кожи и... и... красивей того, что есть у меня?
      Отошла царица от Забибы на несколько шагов и, повернувшись, сказала:
      - Должно быть, народ пустил корни в душе царя и царю наскучила красота царицы, дочерей других царей и знатных людей. Надоели ему наложницы, которых подарили ему цари и эмиры, и торговцы из его государства и других земель. Всем им предпочел он простолюдинку.
      Услышав, как злословит над ней царица, Забиба разгневалась, но совладала с собой и ответила так:
      - Возможно, царю наскучило привычное и не прельщает оно его больше так, чтобы и дальше с ним мириться. Знание простых людей - вот чего не нашел он в тебе и в таких, как ты. А та, что не знает простых людей и жизни с ее законами, не знает, как распорядиться богатством, властью и высоким положением. Не знает друзей своего мужа, не знает, кто ему служит и кто несет знамена его царства.
      Ты утратила связь с людьми и не знаешь правил той жизни, в которой выигрывают люди благонравные, обладающие не прекрасной внешностью, а живым мышлением и справедливыми суждениями.