«Шайка воров, мастер. Человек десять, а ведет их Звонарь».

– Сумма… – промямлил Лайам, огорошенный как сообщением, так и необходимостью вести две беседы одновременно. – Вы не можете назвать сумму?

– Не могу. – Лорд нахмурился. – Господин Ренфорд, все ли с вами в порядке?

«Они уже близко!»

– Вы не можете оценить жизнь короля? «Тьма великая, зачем их сюда несет? И куда подевалась Уорден?»

– Я не считаю это уместным. Назовите свою цену. Если она будет разумной, я заплачу.

«Переодетые миротворцы встали у воров на пути. Слуга лорда кричит, что это убийцы, и просит защиты у Звонаря! Звонарь совещается со своими!»

– Это измена! – Лайам повысил голос. «Да пропади все пропадом, слышат нас или нет?!» – Этот факт повышает стоимость вероятной услуги!

– С другой стороны, вы сами обвиняетесь в преступлениях против короны, что понижает цену.

«Миротворцы и воры сцепились!» Тут тишину пещеры огласил переливчатый свист. Северн вздрогнул и обернулся, Лайам вздохнул с облегчением. Вот и Уорден, она подзывает своих. Правда, ее люди заняты дракой с ворами, но это неважно, каменная леди вполне управится и сама. При ней мечущий молнии жезл, да и жрец из храма Лаомедона чего-нибудь стоит…

Свист вдруг оборвался.

– Что это значит? – спросил камергер.

– Скоро узнаете, – пообещал язвительно Лайам и, поперхнувшись от неожиданности, умолк.

На верхней ступени лестницы стояла, пошатываясь, Уорден. По щеке ее ползла кровь. За спиной каменной леди возвышалась белая жрица, одной рукой сжимавшая короткий окровавленный меч, другой – грозный жезл.

– Она явилась следом за вами, милорд, – сказала жрица и перебросила Северну жезл. – С ней был иерарх из храма Лаомедона. Думаю, им хотелось подслушать ваш разговор.

Северн провел пальцем по полированному железу, хмыкнул и обернулся к Лайаму.

– Господин Ренфорд, мне кажется, вы ведете двойную игру.

Лайам, вмиг отупевший, не знал что ответить. «Боги, это конец!» Лицо Уорден страдальчески морщилось, жрица толкнула ее в спину. Уорден неловко сбежала по лестнице вниз и рухнула на колени. Лайам растерянно потряс головой. «Она, как последняя дура, попалась в ловушку! Она попалась, подставив меня!»

– Я вижу, у вас высокопоставленные союзники! – заметил ласково Северн и обратился к неторопливо спускавшейся по лестнице жрице: – Траза, милая, где же наш жрец?

– Он мертв.

Она достала из складок белого одеяния второй меч и протянула его лорду.

– А паломники?

– Ушли в другой зал. Дракона что-то не видно.

Уорден зашевелилась, пытаясь встать на ноги. Лайам, спохватившись, склонился, чтобы помочь, но каменная упрямица его оттолкнула.

– Вам не уйти, – сказала она Северну. – У входа в святилище – десяток моих людей.

«Да, только на помощь они не придут, – подумал Лайам. – Они дерутся с ворами».

Северн картинно взмахнул мечом и нахмурился – так, словно ему не понравилась балансировка клинка.

– Что ж, значит, господину Ренфорду придется немедленно заколоть вас.

Лорд кивнул Тразе. Та, держа меч на уровне живота, потянулась к Уорден.

– Стойте! – воскликнул Лайам. Жрица не обратила внимания на его крик. Медлить было нельзя. Лайам швырнул ей в глаза горсть песку и рванулся вперед. Траза вскрикнула, увернулась, но плечо нападавшего все-таки зацепило ее. Меч упал на песок, Лайам врезался в стену и, оглушенный, рухнул на четвереньки, краем глаза заметив, что Северн бежит к нему.

Уорден пронзительно засвистела.

Лайам пополз к лестнице, опираясь на локти. Горла его коснулось лезвие хорошо оточенного клинка.

– Не надо! – взмолился Лайам. – Вам это дорого обойдется! Сначала выслушайте меня.

Трель свистка резала уши.

– Заткни ее! – приказал Северн. Траза, выругавшись, наотмашь ударила Уорден по лицу. Свисток полетел на пол, жрица пнула его ногой, потом наклонилась, чтобы поднять меч.

– Если вы нас убьете, Панацея окажется в руках короля! – поспешно выпалил Лайам. – И вдобавок он обо всем узнает!

Камергер, шевельнув мечом, злобно уставился на врага.

– Выкладывай, негодяй!

«Ты сам – негодяй!» Лайам выругался, чувствуя, как по шее его ползет струйка крови. Даже если миротворцы и одолели воров, помощь придет слишком поздно…

«Фануил! Сосредоточься и запоминай все, что я говорю!»

– В случае моей гибели мой фамильяр тут же доставит монарху и снадобье, и обличающее письмо.

– Чушь! – Северн вновь угрожающе дернул клинком. – Твой фамильяр сдохнет вместе с тобой.

– Нет, он проживет еще около часа! Дух истаивает не сразу.

Лайам моргнул, облизнул пересохшие губы. «Ты слышишь меня, Фануил?»

– Сейчас он прячется возле коронационного подиума. Когда я погибну, ему останется только вылезти из укрытия. Письмо и флакончик при нем.

«Мастер, я плохо тебя понимаю!»

Северн прикрыл один глаз. Он явно взвешивал все «за» и «против».

«Слушай же, идиот!»

– Повторяю еще раз. В случае моей гибели Панацея тут же окажется у Никанора! Равно как и письмо.

Лайам закрыл глаза.

«Все ясно? Лети к коронационному подиуму!»

Северн принял решение и ухмыльнулся.

– Ты блефуешь, ублюдок!

Он перехватил меч поудобнее, готовясь пустить его в ход.

«Мастер, у тебя неприятности?»

Уорден звенящим от напряжения голосом произнесла:

– Мои люди вот-вот появятся здесь.

– Заткнитесь! – рявкнул ей Лайам и, молитвенно заломив руки, вскричал: – Еще не поздно, лорд Аурик! Пощадите нас, и получите Панацею! Я прошу лишь пощады! Деньги мне не нужны.

Северн занес меч для удара.

– Они тебе и впрямь не понадобятся, – пробормотал он.

Глаза Лайама округлились, он сжался в комок, но тут наступившую тишину нарушил еще один голос – тонкий и ломкий, однако же властный:

– Лорд Аурик, уберите меч!

Лорд все же нанес удар, однако рука его дрогнула. Лайам, взбрыкнув ногами, успел извернуться и встать.

На верхней ступени лестницы стоял мальчишка-носильщик. Двое мужчин и две женщины за его спиной уже не изображали паломников-горожан. Они держались как опытные бойцы, с огромным неодобрением поглядывая на меч в руках главного камергера.

– Это святотатство, лорд Аурик, – заметил мальчик. Он был несколько бледен, но говорил ровным тоном. Его молчаливые спутники проворно спустились вниз и разошлись, встав за спиной у каждого из участников едва не разыгравшейся драмы.

– А, Цест, это вы! – протянул Северн, будто не замечая, что взят под стражу. – Вовремя подоспели, благодарю. Я только что задержал эту парочку. Они умышляли против короны.

Он указал мечом – кто.

«Цест? Сын Каталины?» – Лайам облегченно вздохнул.

– Однако подозрение тут в первую очередь вызываете вы, – невозмутимо откликнулся мальчик. – Со мной жрецы бога Раздора. Им совсем не по нраву люди, тайком проносящие оружие в Рентриллиан.

Траза внезапно рванулась в сторону и тут же рухнула на песок, где и осталась лежать, задыхаясь и держась за живот. Жрица, стоявшая рядом с ней, даже не шелохнулась.

Глаза Северна вспыхнули, он бросил меч.

– Эти клинки не наши! Мы отобрали их у негодяев, намеревавшихся убить короля.

Лайам помимо воли расхохотался. Уорден прокашлялась.

– Не верьте ему, принц Цест!

Северн, уже вошедший в новую роль, стремительно обернулся.

– Молчи, изменница!

Он даже занес было руку – для хлесткой пощечины, но молчаливый жрец преградил ему путь. Лорд Аурик оскорбленно повел подбородком и принялся оправлять свой камзол.

Сын принца казны обратился к Лайаму.

– Не с вами ли у меня тут назначена встреча?

Лайам кивнул.

– Да, милорд.

– Нельзя ли узнать, почему вы вместо того решили встретиться с лордом Северном?

Юнцу было никак не больше тринадцати, однако он вел себя как взрослый и умудренный опытом человек. В его самообладании чудилось нечто пугающее.

«Мастер! Что происходит?»

«Подожди, Фануил. Я думаю, вскоре все утрясется».

– Не вместо, милорд. А всего лишь до. Мы с пацификом намеревались добыть доказательства измены главного камергера.

– Негодяй лжет! Это же очевидно! – воскликнул Северн. – Не слушайте его, Цест!

Мальчик досадливо шевельнул бровью. Он на секунду задумался, затем в глазах его вспыхнуло понимание.

– Значит, жрец храма Лаомедона должен был сыграть роль независимого свидетеля?

– Именно так, милорд.

– Но… он теперь мертв. Кто же его убил? – Лайам выразительно глянул на Северна. Тот заломил в возмущении руки.

– Кому вы верите, Цест? Убийце, скрывающемуся от правосудия? Татуированному проходимцу?

Мальчик пожал плечами.

– Выглядите вы и впрямь… непрезентабельно, господин Ренфорд. Впрочем, у меня нет полномочий что-либо решать. Полагаю, нам всем следует перебраться к шатру короля и представить все это дело на высочайшее рассмотрение.

– Они только о том и мечтают! – бросил Северн. – Подобраться поближе к его величеству и нанести коварный удар!

– Ну, в таком случае, – холодно отозвался сын принца казны, – мы отправимся не к королю, а к моему отцу. Надеюсь, лорд Аурик, вас это устроит?

Северн вытаращил глаза, собираясь с ответом, но мальчик, не дожидаясь, махнул рукой.

– Добрые священнослужители, не откажитесь сопроводить нас!

Разношерстная компания двинулась к выходу из подземелья. Жрецы и жрицы из храма Раздора держались вплотную к тем, кого им выпало опекать. Лайам шел прямо за принцем, в главном зале он кашлянул.

– Пожалуй, вам следует знать, милорд, что наверху дежурит отряд миротворцев, разумеется переодетых. У них только что вышла стычка с шайкой жулья…

«Фануил, драка закончилась?»

«Да. Однако миротворцам досталось. С тобой все в порядке?»

«Более-менее. Оставайся на месте. Жди».

– …но все обошлось.

Принц оглянулся.

– Благодарю, господин Ренфорд. Я это учту. – Они уже продвигались гуськом по длинному, уходящему вверх коридору. Принц Цест, ускорив шаг, вышел наружу первым, его тут же окружили дюжие малые – окровавленные и в синяках. Однако их боевой запал не угас; увидев бедственное положение своей начальницы, стражники подтянулись, готовые броситься ей на помощь. Уорден суровым взглядом охладила этот порыв.

– Со мной все в порядке, – сказала она, морщась от боли и поддерживая искалеченную руку другой. – Это принц Цест. Повинуйтесь его приказам.

Цест велел миротворцам окружить четверых пленников, и вся группа пошла через ельник.

«Мастер, ты арестован?»

«Пустое, – откликнулся Лайам. – Лети следом за нами, но старайся держаться в тени».

Жрец, дежуривший возле арки, низко поклонился Цесту и присоединился к маленькому отряду. По мере приближения к подиуму толпа становилась все гуще. Паломники сторонились нехотя, перешептывались, ворчали, наконец в десяти ярдах от цели отряд прочно застрял. Цест протиснулся к оцеплению и вернулся с гвардейцами в алых плащах, сумевшими в короткое время расчистить дорогу. Миротворцев увели в сторону, остальные прошли к самому скромному из разбитых подле церемониальной площадки шатров.

«Относительно скромному», – подумал Лайам, оглядываясь. Парусиновый купол поддерживали двадцати футовые гладкие жерди, пол устилали дорогие ковры, четыре жаровни тщетно пытались обогреть огромный объем.

В шатре находились два воина в блестящих серебряных панцирях, седовласый быкоподобный мужчина в коричневом одеянии – очевидно, иерарх храма Раздора – и еще один человек. Невысокий, хрупкий, очень похожий на юного Цеста и превосходящий того в росте всего лишь на дюйм. Если бы не сильная проседь в его коротко стриженных волосах, он вполне мог бы сойти за старшего брата мальчишки.

– Публий! – воскликнул Северн. – Я раскрыл заговор против короны!

Принц казны поднял руку, призывая к молчанию, жестом подозвал сына и заговорил с ним вполголоса. Через минуту разговор был закончен. Катилина в раздумье замер. Возможно, что-то в рассказе Цеста и удивило его, однако лицо сановника оставалось невозмутимым.

– Публий! Право же, это безумие! – Катилина поднял глаза. Голос его оказался на удивление низким.

– Капитан, предложите лорду Северну помолчать. Если он не уймется, заткните ему глотку.

Воин, к которому он обратился, опешил и остался стоять как стоял. Катилина подвигал бровями.

– Вы плохо слышите, капитан? Этот человек обвиняется в святотатстве и государственной измене.

Капитан, помедлив, двинулся к Северну и встал рядом с ним. Тот попытался испепелить его взглядом, но воин застыл на месте, глядя в одну точку и словно бы превратившись в серебряное изваяние. Через какое-то время Северн опустил глаза и насупился. На лбу его засверкали капельки пота.

Катилина жестом пригласил Лайама подойти. Взоры присутствующих устремились к ним, однако принц казны вел себя так, будто вокруг не было ни души.

– Панацея у вас?

– Она рядом, милорд. Я могу заполучить ее в любое мгновение.

– Сделайте это.

Принц казны отвернулся и подозвал к себе Уорден. Та двигалась очень медленно, к обычной бледности ее щек примешался нездоровый зеленоватый оттенок. Катилина заметил это. Он сам подал раненой складной стул и велел сыну принести стаканчик вина. Цест со всех ног бросился исполнять приказание, а Катилина с Уорден принялись что-то между собой обсуждать.

Лайам замешкался, не зная, как поступить. Кроме того, он был несколько разочарован. Где всенародное ликование, где фанфары, где изъявления благодарности, наконец? Все только шушукаются и друг на друга косятся – у победы, добытой ценой неимоверных усилий, слишком уж будничное лицо. «Так всегда и бывает, а то ты не знал?» Лайам вздохнул.

«Фануил! Ты видел, куда я вошел?»

«Да, мастер».

«Сейчас я выйду, спускайся».

Он огляделся, соображая, кому бы сказать о своих намерениях, потом пожал плечами и направился к занавеске, закрывающей вход. Никто не остановил его, лишь рядом стоявший жрец словно бы забеспокоился и переступил с ноги на ногу.

– Не тревожься, добрый наставник, – сказал ему Лайам. – Я не сбегу.

Тот улыбнулся, сделав рукой знак, что, мол, нисколько не сомневается в своем подопечном. Лайам откинул легкую ткань и выбрался из шатра.

Фануил, несмотря на свои миниатюрные формы, выглядел как настоящий дракон, а в небесах его истинные размеры определить было трудно. Толпа взволнованно закричала, гвардейцы задрали головы, не зная, что предпринять.

– Это ко мне, – сказал охранникам Лайам, те очумело уставились на него и только охнули, когда крылатая тварь как ни в чем не бывало опустилась на руку вышедшего из шатра человека.

«Ну у нас с тобой и видок!»

«Мастер, мы и вправду в порядке?»

«В абсолютном, – заверил Лайам, запихивая малыша под куртку и возвращаясь в шатер. – По крайней мере, мне хочется так полагать».

Разматывая на ходу шнурок, он направился к Катилине.

– Милорд, – флакон в его руке тускло сверкнул, – вот Монаршая Панацея.

Принц казны оторвался от беседы с Уорден, встал с ковра, на котором сидел, и посмотрел подошедшему прямо в глаза. Потом он низко склонился и принял реликвию.

– Мы бесконечно вам благодарны, господин Ренфорд. Я, король, вся страна. Вы с честью исполнили свой долг, явив собой образец недюжинного мужества и отваги. А теперь не дозволите ли вы моему сыну проводить вас в мой дом? Там вы сможете отдохнуть и прийти в себя после перенесенных невзгод. Цест, возьми десяток гвардейцев!

Просьба по сути являлась приказом. Катилина, не дожидаясь ответа, вновь сел на ковер, чтобы вернуться к прерванному разговору.

– Сделаем все без лишнего шума, – расслышал Лайам, кланяясь сановной спине. Помедлив секунду, он побрел к выходу следом за Цестом. «М-да, это не очень походит на триумфальное величание. Впрочем, чего-то большего от них вряд ли дождешься». Тут ему на глаза попался лорд Северн.

– Ба, господин камергер, – сказал Лайам, приостанавливаясь, – неужто здесь жарко? Что-то вы взмокли, как я погляжу?

Лорд ожег насмешника ненавидящим взглядом. Лайам ухмыльнулся и покинул шатер.

Десяток гвардейцев были хорошим подспорьем. Толпа паломников почтительно раздавалась при виде алых плащей.

Лайам спрятал фамильяра под мышкой, придерживая полу куртки свободной рукой. Показывать его всем и каждому безусловно не стоило.

«Мастер, позволь мне лететь!» – время от времени канючил уродец.

«Потерпи, – уговаривал Лайам. – Ты вызываешь ажиотаж. Начнется паника, давка, затопчут уйму народа… Нишкни!»

Они выбрались из толпы. Гвардейцы тотчас же перестроились, пятеро пошли впереди охраняемой пары, пятеро – сзади. За все время пути к пристаням мальчик заговорил лишь однажды.

– Это правда, что вы спрыгнули с Лестницы? – Лайам поморщился.

– Правда, но будь на то моя воля, я бы этого делать не стал.

Мальчик кивнул. В конце долины Монаршая делалась шире. Там стояло множество барок. Сын Катилины выбрал одну и приказал гребцам отправляться. Властным и все же в какой-то мере радушным жестом он предложил Лайаму занять мягкое сиденье на носу.

– Боюсь, на этой посудине нет ничего, что могло бы скрасить дорогу, господин Ренфорд, однако в доме отца вы не будете испытывать никаких неудобств.

Лайам пробормотал что-то вежливое, потом откинулся на подушки и полуприкрыл глаза. Фануил перебрался к нему на колени.

«Мастер, ты арестован?»

«Вроде того. Ты тоже, кстати. Катилина – человек осмотрительный».

«Он сказал, что ты образец мужества и отваги…»

«Ну, в проницательности ему отказать безусловно нельзя!»

Лайам снисходительно усмехнулся, однако в нем шевельнулось нечто похожее на раздражение. Катилина походя обласкал его и… отослал прочь! Словно он, Лайам, – слуга, хорошо выполнивший какое-то мелкое поручение! «А, в конце концов, кто ты такой? Ты и вправду слуга, ты обычный посыльный, а не лорд или, допустим, пацифик. Свое дело ты сделал, чего же тебе еще? Конечно, любой лакей может рассчитывать на чаевые, но размер их зависит от щедрости господина. А господин оказался в данном случае скуповат. Зато со всей этой круговертью покончено!» Покончено, твердил он себе, однако не ощущал ожидаемого подъема, ему не верилось, что это действительно так.

И все же солнышко пригревало, а подушки были такие мягкие, что Лайам невольно повеселел и позволил себе улыбнуться.

Барка причалила к главной пристани города, к которой спускался Королевский распадок. Дом Катилины – роскошный большой особняк – располагался в квартале от ограды дворца. Юный принц ввел гостя в просторные апартаменты. Лайам заметил, что столько комнат ему ни к чему.

– Нет-нет, – возразил мальчик, – так распорядился отец. Сейчас придут слуги, согреют воду и подадут обед. Быть может, у вас есть еще какие-нибудь желания?

Их слишком много. Лайам махнул рукой.

– Благодарю, милорд. Мне ничего особенного не нужно. Разве что… если это возможно… пусть принесут немного сырого мяса – для моего малыша..

Он покосился на Фануила – тот уже оккупировал кровать с балдахином и по-кошачьи когтил одеяло.

– И какую-нибудь развлекательную книжонку, а также бумагу, перо. Полагаю, я проведу здесь какое-то время?

– Да… скорее всего. Отцу непременно захочется побеседовать с вами, но у него сегодня хлопотный день. Я отдам надлежащие распоряжения.

Принц, поклонившись, ушел.

Вскоре явились слуги, сопровождаемые властным домоправителем. Почтенный муж отдавал им распоряжения с таким видом, словно в комнатах не было никого. Он явно отказывался обращать внимание на татуированного чумазого проходимца и крылатую тварь. Когда все было готово, домоправитель хлопнул в ладоши и встал в дверях, внимательно оглядывая своих подчиненных, словно боялся кого-нибудь недосчитаться. Наконец все ушли.

В ванной комнате, выложенной кафельной плиткой, Лайам нашел два медных чана с горячей водой. Он сперва отмывался в том, что побольше, пока вода там не потемнела от грязи, чернил и крови, а потом долго отмокал во втором. Затем Лайам погляделся в карманное зеркальце и обнаружил, что бледные следы молний на лице все же остались. Как и на голове, но та уже поросла жесткой щетинкой.

«Вот ведь беда!»

– Ну, что скажешь? – поинтересовался он у дракончика, накинув халат и подсаживаясь к столу. – Легкий след от рисунка совсем не заметен, а?

Фануил вынул мордочку из миски с сырой бараниной.

«Квестор Казотта этого не одобрит».

– Одобрит-одобрит. Если, конечно, она уважает и ценит меня!

«Такое не может нравиться. Кое-кто полагает, что ты выглядишь непрезентабельно».

Где он подцепил это словечко? Уж не у принца ли Цеста? Опять, значит, подслушивал… мелкий наглец!

– Ну, думаю, твой кое-кто говорил совсем о другом. Боюсь, он имел в виду, что ты мне не пара.

Стол был уставлен целой прорвой еды. Блюдо с холодным мясом, гора всяких фруктов, три круга сыра, сушеная рыба, корзинка со свежей выпечкой, но… Лайам вдруг обнаружил, что у него совершенно пропал аппетит. Он встал со стула и потащился к кровати.

– В том смысле, что вы, драконы, и с виду-то не очень приглядны, а уж о репутации вашей не стоит и поминать…

Одеяло было удивительно мягким.

«Ты шутишь?»

Лайам кивнул, потянулся, потом расслабился и, издав вздох наслаждения, свернулся калачиком.

«Ну конечно шучу…»