Глава 11

Когда Роанна свернула на дорогу, ведущую к Давенкорту, силы уже почти оставили ее. Хорошо бы все уже легли спать, и тогда ей удастся до завтра избежать расспросов. Даже если ее будет мучить бессонница, она сможет думать об Уэббе, вспоминать подробности их ночи, неистовые, нескончаемые мгновения, когда они были слиты воедино. Правда, было и другое: слова, которые так ранили ее, его холодность. Но почему он тогда так страстно поцеловал ее на прощание? Нет, она слишком устала, чтобы размышлять об этом.

Подъехав к гаражу, Роанна набрала код, и двери гаража открылись. Так, опять Корлисс поставила свою машину на ее место.

Гараж был рассчитан всего на пять машин. Там стоял автомобиль Люсинды, хотя теперь она больше не ездила сама, машины Роанны, Глории, Гарлена, Ланетт и Грега. Предполагалось, что Брок и Корлисс будут парковаться снаружи, но Корлисс всегда игнорировала это правило и занимала любое свободное место в гараже.

Поставив машину рядом с машиной Брока, Роанна устало вышла из гаража. Хорошо было бы проскользнуть по задней лестнице в свою комнату, но перед отъездом она заперла дверь на веранду, оставалась слабая надежда незаметно проскользнуть через кухню.

Но ей не повезло. Открыв дверь в кухню, она увидела Гарлена и Глорию — пара увлеченно, поглощала шоколадный торт, приготовленный Тэнси.

При виде Роанны глаза Глории загорелись.

— Ты не смогла его найти! — воскликнула она, не скрывая своей радости. Она заговорщически взглянула на Роанну. — Ты не очень старалась, правда? Молчу, молчу. Мне кажется, Люсинда была немного не в себе. С какой стати возвращать его сюда? Я знаю, Боули не арестовал его, но всякому понятно, что он виновен, просто это нельзя было доказать.

— Я нашла его, — прервала ее Роанна. От усталости у нее кружилась голова, и она хотела скорее закончить этот разговор. — Уэбб собирается вернуться домой в ближайшие две недели. Ему просто нужно уладить кое-какие дела.

Краски на лице Глории поблекли. Открыв рот, она уставилась на Роанну, при этом крошки торта у нее на подбородке выглядели весьма неаппетитно. Наконец тетушка обрела дар речи.

— Роанна, ты что, совсем дурочка? — Ее голос сорвался на визг; — Неужели ты сама не понимаешь, что теряешь? Теперь Люсинда отдаст Уэббу все, что могло бы принадлежать тебе! А о нас ты подумала? |^ Ждать, пока всех убьют в собственных постелях, как бедную Джесси?

— Джесси была убита не в постели, — устало обронила Роанна.

— Не спорь со мной о мелочах, ты знаешь, о чем я говорю!

— Уэбб не убивал ее.

— Но шериф думал иначе, а уж ему виднее. Мы все слышали, как Уэбб сказал, что сделает все, чтобы избавиться от нее.

— Мы все слышали, что он говорил о разводе!

— Глория права, — вмещался Гарлен, озабоченно сдвигая кустистые брови, этот парень способен на все!

В нормальном состоянии Роанна не стала бы с ним спорить, но нервы ее были уже на пределе.

— Главное, о чем вы беспокоитесь, — сказала она лишенным оттенков голосом, — это то, что он вспомнит, как вы повернулись к нему спиной, когда ему нужна была поддержка семьи, и скажет, чтобы вы искали себе другое место для жилья.

— Роанна! — в гневе вскричала Глория. — Как ты можешь говорить такое! Что же мы должны были делать — прятать преступника от закона?

Роанна поняла, что ей их не переубедить. Пусть Уэбб сам разбирается с ними, когда вернется. Интересно, что тогда произойдет. Если они думают, что смогут запугать его, то они просто не знают Уэбба.

Оставив кипящих Глорию и Гарлена, Роанна устало пошла наверх. Люсинда уже спала; она теперь быстро уставала и обычно в девять уже ложилась. Утром будет достаточно времени, чтобы сказать ей о возвращении Уэбба.

А сейчас ей нужно только одно — добраться до постели.

Роанна взглянула на светящийся циферблат своих часов. Часовая стрелка стояла на двух. Сколько времени она толком не спала? Уже почти двое суток; глаза ее покраснели и воспалились, от усталости она едва могла соображать, но заснуть все равно не могла.

Множество ее ночей прошло без сна, в бесконечном ожидании рассвета. Все книги о лечении бессонницы советовали больному не лежать в постели, и Роанна пробовала разное: читать, играть в карты сама с собою, но это не помогало. Иногда она читала часы напролет, но чаще всего просто сидела в темноте и ждала.

Вот и сейчас девушка сидела в огромном кресле, вполне пригодном для двух таких, как она. Это кресло ей подарили на Рождество пять лет назад, и она уже не представляла, как обходилась без него. Единственное место, где она могла хотя бы дремать. Зимой Роанна закутывалась в мягкий толстый шерстяной плед и смотрела, как ночь медленно тает в ее окнах. Но сейчас лето, и на ней была только легкая ночная рубашка без рукавов, подол которой она подоткнула вокруг босых ног. Двустворчатые двери на веранду были распахнуты настежь, и аромат теплой летней южной ночи обволакивал ее. Где-то вдали грохотала гроза, вспышки молний освещали края темно-лиловых туч, почти совсем закрывших луну.

Роанна читала о том, что бессонница часто бывает связана с лунатизмом, и с некоторых пор ее охватило смутное беспокойство — ей стало казаться, что она тоже бродит по ночам. Мысль о том, что она однажды может проснуться совсем не там, где заснула, приводила ее в дрожь. Да и родственники, случись они рядом, вряд ли помогли бы ей. Правда, пока, кажется, никто не говорил о том, что видел ее ходящей ночью по дому. И слава Богу, очень многие были бы рады возможности навредить ей, особенно Корлисс. Корлисс напоминала ей Джесси, хотя та была умнее и расчетливее. Корлисс никогда ничего не планировала и действовала, повинуясь импульсу. Злая и завистливая, она старалась сделать несчастными всех остальных. Роанна понимала, что Уэббу и Корлисс рядом не ужиться.

Мысль об Уэббе заставила ее вспомнить сегодняшнее утро и их прощание. У Роанны не было опыта в общении с мужчинами, и она могла только догадываться, что испытывает Уэбб по отношению к ней. В ту ночь он был пьян и зол на нее. Если бы не выпил, вероятно, не вел бы себя так агрессивно, но ведь она легла с ним в постель без всякого сопротивления. Конечно, ситуация была для нее унизительной, но втайне она была счастлива и совсем не жалела о том, что произошло. Как бы дальше ни сложилась ее жизнь, эту ночь у нее не отнять — она лежала в объятиях Уэбба и занималась с ним любовью. Боль, которую она испытала, была сильнее, чем ей представлялось, и все равно это пустяк по сравнению с ощущениями счастья, когда их тела сливались воедино. Перед ее глазами то и дело возникали подробности этой ночи. Ну, предположим, первый и второй раз он действовал под парами текилы. Но потом… Возможно, он был немного не в себе, но прежде всего старался доставить наслаждение ей. Его руки были нежными, и ласками он постарался компенсировать причиняемую ей боль.

А потом ушел и оставил ее одну в маленьком дешевом мотеле, как будто она была продажной женщиной. Неужели она так некрасива, что, проснувшись утром и увидев ее в своих объятиях, он разочаровался? По крайней мере он оставил записку и вернулся, и ей не пришлось искать взятую напрокат машину.

Сегодня утром Уэбб поцеловал ее и сказал, что она ничего не поняла. Если он совсем не любил ее, то какую игру затеял? Но одно она знала наверняка — он все еще не простил ее.

Свернувшись калачиком в кресле, она глядела на молнии за окном и думала, что годы до убийства Джесси были самыми счастливыми в ее жизни, потому что тогда он был ее защитником и героем. Только перед рассветом Роанной овладела легкая дремота.

К завтраку вместе с Глорией явилось все ее семейство, что было довольно редким явлением. Вероятно, Глория решила дать бой, и ей требовалась поддержка.

Незадолго до этого Роанна поднялась в комнату Люсинды и сообщила ей хорошие новости. Услышав, что Уэбб возвращается, Люсинда как будто помолодела: в движениях стало больше энергии, на лице появились краски, чего не было уже давно. Спустившись к завтраку, она удивленно подняла брови, увидев семейство Глории в полном сборе, потом понимающе взглянула на Роанну.

Роанна лишь пожала плечами и, подойдя к буфету, наполнила тарелки для себя и для Люсинды.

Дождавшись, когда все начали есть, Глория сделала первый выстрел.

— Люсинда, мы все обсуждали твое решение по поводу Уэбба и надеемся, что ты изменишь его, потому что оно безрассудно. Поставить его во главе управления имением и ведения семейных дел! Зачем? Роанна вполне справляется, и мы просто в нем не нуждаемся.

— Мы? — Люсинда подняла бровь. — Глория, я благодарна тебе, ты дала мне возможность наслаждаться твоим обществом последние десять лет, но мне, вероятно, следует напомнить, что это дело должны решать Давенпорты, а единственные Давенпорты здесь — я и Роанна. Мы с ней обсудили все и решили, что Уэбб снова должен занять свое законное положение в семье.

— Уэбб — не Давенпорт, — встрепенулась Глория, — он Тэллент. Имение и деньги должны по праву принадлежать Роанне. Это будет только справедливо, если они перейдут к ней.

Роанна поняла, что они готовы на все, лишь бы Уэбб не появлялся в Давенкорте. Конечно, Глория мечтает, чтобы все унаследовал кто-нибудь из ее семейства, но на худой конец сойдет и Роанна. Глория предполагала, что Роанной она сможет управлять, а с Уэббом ей не справиться. Суть дела была именно в этом, а не в том, был или не был Уэбб убийцей. Все в конечном итоге сводилось к деньгам и положению в доме.

— Повторяю, — Люсинда чуть повысила голос, — что я и Роанна приняли решение.

— Роанна не может быть беспристрастной, если дело касается Уэбба, — вступил в разговор Гарлен.

Корлисс наклонилась вперед, и в ее глазах сверкнул огонек радости в предвкушении

скандала.

— Кажется, Джесси застала их в пикантной ситуации? — невинным тоном спросила она.

Брок оторвал глаза от тарелки и мрачно взглянул на сестру. Роанне он нравился больше всех из семейства Глории. Этот парень не собирался оставаться в Давенкорте всю жизнь, его мечтой было заработать побольше денег и построить собственный дом. Со своей девушкой он встречался уже довольно долго, и в этом году они хотели пожениться. У Брока была сильная воля, и в этом он не был похож на своего отца — Грег все предоставлял решать Ланетт.

— Я считаю, — твердо сказал он, — что решение Люсинды только восстановит справедливость.

— Но… — возмущенно начала Ланетт, и Корлисс опять воспрянула духом в предчувствии ссоры.

— Я считаю, что Уэбб ни в чем не виноват и говорю при всех, что рад его возвращению, — твердо повторил Брок.

Глория и Ланетт с недоумением смотрели на предателя в их собственном стане. Брок, не глядя на них снова вернулся к еде.

Роанна тоже сосредоточилась на своем завтраке, стараясь отвлечься от того, что говорят за столом. Если бы она стала отвечать на выпад Корлисс, тем самым порадовала бы ее безмерно. Но ей было совершенно все равно. То ли у Корлисс не было таланта Джесси делать обидные замечания, то ли изменилась сама Роанна, но Корлисс казалась ей не более чем надоедливой дурочкой.

Словесная баталия продолжалась в течение всего завтрака. Глория, Гарлен и Ланетт по очереди выдвигали неопровержимые, по их мнению, аргументы против возвращения Уэбба. Грег казался равнодушным и не вмешивался в разговор, а Брок, закончив завтракать, извинился и ушел по делам.

Роанна продолжала есть, глядя в тарелку, и все атаки отбивала Люсинда, непоколебимая, как скала. Глория зря тратила свой порох.

Когда сегодня утром Роанна сообщила Люсинде хорошие новости, та просияла, как рождественская елка, и засыпала Роанну кучей вопросов о том, как он выглядит, что говорил и сильно ли изменился. Казалось, она почти не отреагировала, когда Роанна сказала ей, что Уэбб до сих пор не забыл обиду, нанесенную ему десять лет назад.

— Это естественно. — Люсинда пожала плечами. — Уэбб никогда не был похож на комнатную собачку. Я думаю, у него есть, что сказать мне, и, когда он вернется, я готова выслушать все, как бы это ни было тяжело. Но как ты смогла убедить его вернуться? Я знала, что ты — единственная, кого он станет слушать.

Слушать? Роанна подумала, что он скорее действовал, а не слушал.

— Расскажи мне, как он выглядит, — попросила Люсинда, вероятно, забыв, что Роанна только что описывала его.

Роанна помедлила, снова представив его себе таким, каким увидела в полумраке кафе. Вряд ли нарисованный ею портрет может быть объективным, ведь она смотрела на него глазами любящей женщины. Во всяком случае, от прежнего Уэбба осталось немного.

— А где он будет спать? — снова вступила в разговор Корлисс. — Я не собираюсь переезжать из своей комнаты, даже если он там раньше жил.

Эффект от ее слов был совершенно противоположный тому, что она ожидала. За столом наступила тишина. После смерти Джесси Люсинда приказала полностью

Переделать ее комнату и сменить всю обстановку от ковров до обоев. Когда Ланетт с семьей въехала в дом, Корлисс захотела жить именно в этой комнате, сказав, что ее совершенно не волнует, что здесь произошло убийство. И то, что она могла предположить, что Уэббу захочется снова поселиться там, где была убита его жена, лишний раз доказывало черствость девушки.

Такой же большой, как спальня Джесси и Уэбба, была только комната Люсинды. Все остальные занимали более скромные помещения. В доме оставались четыре свободные спальни, так что Уэббу было где поселиться.

— Когда Уэбб вернется, он может просто не захотеть, чтобы в его прежней комнате кто-то жил, — в замешательстве глядя на дочь, проговорила Ланетт.

Корлисс нахмурилась.

— Я сказала, что никому не отдам свою комнату!

— Если Уэбб этого захочет, ты ее освободишь, — твердо сказала Люсинда. — Сомневаюсь, что ему такое придет, в голову, но хочу, чтобы все поняли — то, что он скажет, должно выполняться без всяких разговоров. Ясно?

— Нет! — Корлисс в раздражении швырнула на стол салфетку. — Он преступник! Это несправедливо, что он может просто так приехать и начать…

— Кроме того, — спокойным голосом прервала Люсинда, — я хочу довести до всеобщего сведения, что он не преступник, и первый, кто это еще раз скажет, немедленно покинет усадьбу. Мы не встали на его защиту, когда он так нуждался в ней, и теперь я испытываю глубокий стыд. Повторяю, или он будет чувствовать себя здесь как дома, или я знаю, как поступить.

После столь категорического замечания все замолчали. Роанна в первый раз слышала, чтобы Люсинда сказала о возможности выселить кого-нибудь из теперешних обитателей Давенкорта. Семья была очень важна для нее, и ее угроза говорила о том, как твердо она решила вернуть Уэбба.

— Я думаю, Уэбб сам выберет себе комнату, когда вернется, главное, чтобы здесь ему было хорошо, — произнесла Роанна.

— Но если он вернется, мы никого не сможем к себе приглашать, — вскричала Глория, — и в городе пойдут слухи!

— Никаких слухов не будет, — спокойно ответила Люсинда. — Я прямо сейчас поставлю в известность наших друзей и партнеров, и, если они хотят продолжать дружеские и деловые отношения с Давенпортами, они должны вести себя с Уэббом как прежде.

— Уэбб, Уэбб, все время Уэбб, — прошипела Корлисс, — почему с ним так носятся? А как же мы? Почему бы вам все не оставить Броку, если вы считаете, что Роанна не подходит для ведения дел? Мы ведь такие же родственники, как и Уэбб!

И она тут же выбежала из комнаты, оставив позади себя тишину. Даже Глория, обладавшая чувствительностью носорога, выглядела смущенной.

Роанна заставила себя проглотить еще один кусок. Похоже, возвращение Уэбба будет не менее тяжелым, чем его отъезд.

Глава 12

Уэбб открыл парадную дверь. Было восемь часов утра, и солнце, падавшее на облицованные кремовой плиткой стены холла, придавало им золотистый оттенок. Рбанна как раз спускалась по лестнице. На десять часов у нее была назначена встреча с брокером, и до его приезда она хотела обсудить с Люсиндой некоторые детали предстоящего разговора. Для встречи она выбрала шелковый жакет персикового цвета с подходящей по оттенку блузкой и жемчужные серьги. Она редко носила драгоценности, но на деловые свидания надевала дорогие, но скромные украшения.

Парадная дверь распахнулась, и она на минуту замедлила шаг, ослепленная ярким утренним солнцем, хлынувшим с улицы. Проем почти закрыла высокая широкоплечая фигура. Перешагнув порог, вошедший закрыл дверь, бросил на пол кожаную сумку и повернулся ко все еще стоявшей на лестнице Роанне.

С того времени как Уэбб отослал ее домой, прошло десять дней, и он ничего не сообщал о своем приезде. Она уже начала опасаться, что он совсем не вернется, хотя раньше всегда держал свое слово.

И вот он здесь. Снял шляпу, огляделся, как будто стараясь понять, что изменилось за время его отсутствия. Изменений было не так уж много, но кое-что он все же заметил. Например, ковер, устилавший лестницу. Раньше ковер был бежевого цвета, теперь оттенок изменился, и ворс, кажется, более длинный.

Внезапность его появления выбила Роанну из колеи. Видеть его опять совсем близко, как будто не было ни десяти лет, ни десяти дней…

Она взглянула на него, и от ощущения нереальности происходящего закружилась голова. Вот он стоит рядом, он, чьи руки ласкали ее грудь, а тяжесть горячего тела прижимала к матрасу в этом дешевом мотеле. За те полторы недели, что она его не видела, ночь любви с ним стала казаться сном.

Наконец Роанна обрела дар речи.

— Почему ты не позвонил? Тебя бы встретили. Когда ты прилетел?

— Вчера. Я взял машину в аэропорту. Мы с мамой переночевали у тети Сандры в Хантсвилле.

Его зеленые глаза внимательно рассматривали ее, изучали блузку и жемчуг, сравнивая ее теперешний наряд с прежней небрежной одеждой подростка. Или он оценивает ее, вспомнив ночь в мотеле?

Роанна почувствовала, как волна краски заливает лицо. Собравшись с силами, произнесла твердо:

— Люсинда сейчас в кабинете. Мы собирались проверить кое-какие бумаги, но я уверена, что прежде всего она захочет поговорить с тобой.

— Проводи меня к ней, — сказал он, — остальное может подождать.

Усилием воли заставив себя успокоиться, она последовала за ним.

Люсинда последнее время редко сидела за огромным столом, принадлежавшим еще ее мужу, теперь ей больше подходил диван. Там она и лежала сейчас, отдыхая после семейных баталий. Она взглянула на вошедших Роанну и Уэбба, и в ее старых бледно-голубых глазах отразилось замешательство. Кто этот большой грубый незнакомец, вторгшийся в ее владения? Она вгляделась пристальнее, и вдруг ее лицо просияло. Люсинда встала, и бумаги, лежавшие у нее на коленях, разлетелись по ковру.

— Уэбб!

Она быстрым шагом поспешила к нему, не замечая или не желая замечать холодного выражения его лица, и крепко прижала к себе. Глаза ее наполнились слезами.

Не желая мешать, Роанна повернулась к двери, чтобы уйти. Уэбба и Люсинду всегда связывали особые отношения, и ее вполне можно было назвать его второй матерью.

Уловив движение Роанны, Уэбб отстранил от себя Люсинду.

— Роанна, останься, — сказал он, бережно усадив старую женщину обратно на диван, — мы должны заняться делами — нужно срочно наверстывать упущенное. Давайте сразу начнем. — Он кивнул на бумаги, разбросанные по ковру.

Если Люсинда и разбиралась в чем-то хорошо, то это было ведение семейных дел. Она вытерла слезы, навернувшиеся на глаза, и кивнула:

— Конечно. Наш брокер придет в девять. Мы с Роанной имеем привычку обсуждать все до его прихода. Он кивнул и наклонился, чтобы поднять бумаги.

— Вы все еще работаете с Линскомбом?

— Нет, дорогой, он умер три года назад от болезни сердца. Теперь наш брокер — Саж Уиттен, из бирмингемских Уиттенов. В общих чертах мы удовлетворены его работой, хотя у него есть один недостаток — не любит применять новые методы.

Уэбб вспомнил эту манеру ведения дел на юге, которая в основном базировалась на знакомствах и очень отличалась от того, к чему он привык за десять лет в Аризоне. Там все было более честно и открыто.

Просматривая поднятые бумаги, он подошел к столу и приготовился сесть в массивное кожаное кресло, но, помедлив, взглянул на Роанну, проверяя ее реакцию, — ведь сейчас происходило что-то вроде передачи власти.

А она не знала, огорчаться ей или радоваться. Занятие бизнесом ее никогда по-настоящему не привлекало, но это была сфера, в которой она чувствовала себя нужной Люсинде и очень старалась быть полезной. С возвращением Уэбба уходил целый кусок жизни, но, с другой стороны, не было больше необходимости присутствовать на бесконечных совещаниях. Роанна рада была избавиться от своих обязанностей, но… чем их заменить?

Она постаралась скрыть свои мысли, придав лицу безразличное выражение, и направилась к полкам, чтобы взять толстую папку с делами.

Из факса выполз какой-то документ. Уэбб взглянул на него и на все электронное оснащение, появившееся уже после его отъезда.

— Можно подумать, мы находимся в информационном центре.

Люсинда гордо улыбнулась.

— Если бы не это, Роанне пришлось бы проводить все время в разъездах. Даже у Лойела есть свой компьютер. Он разработал свою собственную программу, и теперь можно найти все сведения о каждой лошади, даже оптимальное время для случки.

Уэбб взглянул на Роанну:

— Ты по-прежнему подолгу ездишь верхом?

— У меня нет времени.

— Теперь ты сможешь чаще заниматься лошадьми. Вот об этом она как-то не подумала. Роанна болезненно скучала по лошадям, и хотя использовала каждый свободный час, чтобы поездить верхом, этих часов было так мало… Она введет Уэбба в курс дела, а потом… потом начнет помогать Лойёлу.

— Насколько я тебя знаю, — взглянув на нее, лениво произнес Уэбб, — ты уже прикидываешь, как будешь проводить все дни на конюшне. Не рассчитывай, что свалишь все на мои плечи и начнешь бездельничать. У меня полно дел и здесь, и в Аризоне, так что, хочешь ты или нет, придется помогать мне.

Работать с Уэббом? То есть находиться с ним рядом каждый день? Такое ей не приходило в голову, и сердце радостно забилось.

Уэбб стал сосредоточенно просматривать бумаги и к приходу брокера уже имел представление о состоянии дел в Давенкорте.

Саж Уиттен раньше не встречался с Уэббом, хотя его замешательство, когда их представили друг другу, показало, что сплетни, ходившие по городу, дошли и до него. Впрочем, когда Люсинда сказала ему, что теперь ведение всех дел поручается Уэббу, он постарался скрыть свои сомнения. Что бы ни болтали, Уэбб Тэллент не был официально обвинен в убийстве жены, а бизнес есть бизнес.

Наконец все было обговорено, и встреча завершилась. Не успел Уиттен уйти, как в комнату влетела Ланетт.

— Тетя Люсинда, в прихожей стоит какая-то сумка. Может быть, мистер Уиттен…

Она вдруг замолчала, увидев Уэбба, сидевшего за письменным столом.

— Это моя сумка, — он едва взглянул на нее из-за компьютера, просматривая динамику дивидендов, — я возьму ее позднее.

Ланетт побледнела и принужденно рассмеялась.

— Уэбб! Я не знала, что ты приехал. Никто не сказал мне, что тебя ждут сегодня.

— Никто об этом и не знал.

— Добро пожаловать после долгого отсутствия. — Ее тон был таким же фальшивым, как и ее смех. — Я скажу маме и отцу. Они только что закончили завтракать и, уверена, захотят тебя видеть.

Брови Уэбба насмешливо взлетели вверх.

— Неужели?

— Я их сейчас приведу, — сказала Ланетт и упорхнула.

— Кстати, о сумке, — Уэбб повернулся к Люсин-де, которая все еще полулежала на диване, — куда ее положить?

— Куда хочешь. — Люсинда повернулась к нему. — В твоей прежней комнате полностью сменили обстановку. Сейчас там поселилась Корлисс, но, если захочешь жить там опять, я велю ей переехать в другую.

Он отрицательно покачал головой.

— Итак, в доме теперь полно народа — Глория, Гарлен да еще Ланетт со своим семейством.

Он бросил на Роанну взгляд, значения которого она не поняла:

— Ты живешь в своей прежней комнате?

Девушка молча кивнула.

— Если хочешь, можно соединить две свободные спальни и превратить одну из них в гостиную. Перепланировку можно сделать в течение недели, — сказала Люсинда.

— В этом нет необходимости. Я займу одну из спален в задней части дома, ту, которая рядом с комнатой Роанны. Там, кажется, двуспальная кровать?

— Теперь всюду в доме двуспальные кровати, кроме комнаты Роанны.

Он бросил на нее насмешливый взгляд:

— Ты что-то имеешь против двуспальных кроватей? Им было тесно на той кровати в мотеле. Роанна покраснела и отвернулась.

— Мне нужно ехать на заседание окружной комиссии, — сказала она, взглянув на часы, — потом ленч с администратором городской больницы. Постараюсь вернуться к трем.

Она наклонилась и поцеловала Люсинду в морщинистую щеку.

— Езди осторожно, — сказала Люсинда, как всегда.

— Хорошо, — поспешно ответила Роанна. Ее отъезд был похож на бегство, и взгляд Уэбба сказал ей, что он это понял.

После ленча Уэбб и Люсинда вернулись в гостиную. Он вытерпел восторженные и фальшивые приветствия Глории и Гарлена и не обратил никакого внимания на мрачную Корлисс. Вокруг него суетились Бесси и Тэнси. Совершенно очевидно: его возвращения хотели только Роанна и Люсинда, остальные родственники предпочли бы, чтобы он остался в Аризоне. Ясное дело — они годами сидели на шее у Люсинды и теперь боялись, что он может вышвырнуть их вон. Кстати, об этом стоило подумать. Конечно, речь не идет о Глориии и Гарлене. Как бы плохо он к ним ни относился, им уже за семьдесят, а к старости его приучили относиться уважительно. Но что до остальных…

Ладно, пока он не станет ничего планировать, сначала нужно войти в курс всех дел, а уж потом решать, что делать дальше.

— Мне кажется, ты хочешь со мной поговорить, — сказала Люсинда, занимая свое место на диване. — Бог свидетель, ты имеешь полное право высказать мне все претензии. Может быть, тогда ты сможешь избавиться от этой тяжести. Я буду слушать и держать рот на замке.

Она была так же сильна духом, как и раньше, но — с огорчением отметил он — здорово сдала. Когда Люсинда обнимала его, он почувствовал слабость ее хрупких косточек, увидел бледную пергаментную кожу. От Ивонн он знал, что в последнее время здоровье Люсинды резко ухудшилось, но не думал, что до такой степени. Похоже, ей осталось жить несколько месяцев.

Люсинда Давенпорт была самым важным человеком в его жизни. Десять лет назад, когда он больше всего нуждался в ее поддержке, она отвернулась от него, а теперь захотела искупить свою вину. Черт возьми, он любит ее и не готов к ее уходу.

— Поговорить? Ну, к этому мы еще вернемся, — спокойно произнес он, — но сначала я хочу знать, что, черт возьми, вы сделали с Роанной?

Люсинда долго сидела молча, и вопрос Уэбба повис в воздухе.

Она смотрела в окно на залитую солнцем лужайку с редкими тенями от облаков. Земля Давенпортов. Ей всегда нравилось смотреть на этот пейзаж за окном, но теперь, когда жизнь подходила к концу, не стоило тратить на это время.

— Я сначала не заметила, — наконец сказала она, а ее взгляд все еще был где-то далеко. — Смерть Джесси была… нет, об этом потом. Словом, я была так занята своим горем, что почти не замечала Роанну, и она совсем ушла в себя.

— Ушла в себя? — резко спросил он.

— В ней как будто что-то сломалось, — сказала Люсинда, и ее подбородок задрожал. — Я всегда уделяла Джесси больше внимания и любви, а ведь Роанна тоже нуждалась в этом, может быть, еще больше, хотя никогда ничего не требовала, как Джесси. Не правда ли странно? Я любила Джесси с рождения, но она никогда не была мне опорой, как теперь Роанна. Я не смогла бы обходиться без нее последние годы.

— Что значит — как будто что-то сломалось?

— Она стала ко всему безразлична, совсем перестала есть. Девочка и до этого не отличалась аппетитом, так что я долгое время ничего не замечала, слишком долгое время… В доме все разладилось, никто не собирался в привычные часы к столу, и трудно было проследить, когда она ест. Роанна много времени проводила в своей комнате… Ты знаешь, ведь она до сих пор во всем обвиняет себя.

— Почему? — спросил Уэбб.

— Несколько лет назад она все-таки рассказала мне, что произошло на кухне. Повинуясь случайному импульсу, она тогда поцеловала тебя. Конечно, не задумываясь о том, что именно в этот момент Джесси может войти в кухню. Дальше все очень просто: если бы она не поцеловала тебя, ты не поссорился бы с Джесси, тебя бы не обвинили в ее смерти и не было бы всего остального. Она всегда так тебя любила… Мы смеялись над ней, когда она — маленькой — бегала за тобой, как щенок. Но потом-то это стало не просто детским обожанием, не так ли?