— Раздвинь ноги.

Голос был таким хриплым, что она не сразу поняла его слова. Его рука проникла между ее ног, Роанна почувствовала медленные, исследующие движения его пальцев. Она перестала дышать, ее тело напряглось от ожидания того, что должно сейчас произойти. Его палец пытался глубже проникнуть между ее ног. Роанна закусила губу, но не смогла сдержать стона. Ее колени дрожали, она чувствовала его твердый палец, стремящийся внутрь ее плоти. Внезапно ее бедра начали непроизвольно двигаться в такт его движениям. В тишине комнаты она слышала его прерывистое дыхание. Горячая волна наслаждения охватила ее. Оно все нарастало, становясь почти болезненным. Схватив его руку, она попыталась ее отвести, но он не обратил внимания на ее попытки. Она почувствовала, что он пытается просунуть и второй палец. Ее тело стало панически сопротивляться.

Тихо выругавшись, он опрокинул ее на кровать, и его рука вновь стала упорно погружаться в нежную плоть между ног. Внезапно она как бы взглянула на себя со стороны. Лежит перед ним совершенно обнаженная, а его руки вторгаются в самые интимные места ее тела? К тому же он не переставая смотрит на нее! Она почувствовала, как ее лицо, шея и грудь заливаются краской.

Его рука продолжала свои попытки проникнуть в нее, но внезапно он резко отстранился.

— Ты девственница. — Его голос прозвучал почти холодно.

Роанна покраснела еще больше. Его ладонь медленно поползла вверх по ее телу и сжала грудь. Глухой, хриплый звук вырвался из его горла и резкими, жадными поцелуями он стал попеременно целовать ее груди. От острого наслаждения ее тело выгнулось дугой.

— Ты не должна этого делать, — сквозь туман услышала она прерывающийся голос, — для тебя это в первый раз… мне лучше уйти.

От неожиданности и огорчения она замерла, и ее лицо стало белым, как лист бумаги. Как? Ей такого мучения стоило раздеться перед ним, трудно выразить, что она испытала в эти минуты, а теперь, когда его руки касаются ее тела, его дыхание сливается с ее дыханием, когда она в первый раз испытывает наслаждение от близости мужчины, и вот… Значит, она недостаточно соблазнительна.

— Ты… ты не хочешь меня?

Она прошептала это почти беззвучно, но он услышал.

Его глаза блестели, зрачки стали огромными. Взяв ее руку он потянул ее вниз и приложил к своей возбужденной плоти.

Роанна замерла от восторга. Она чувствовала его напор под грубой тканью джинсов, напряженную пульсацию под ее пальцами.

— Пожалуйста, Уэбб. Я хочу, чтобы ты это сделал, — простонала она.

Одно ужасное мгновение ей казалось, что он откажется. Но вот он встал с постели и принялся сбрасывать с себя одежду. Роанна не могла оторвать взгляда от широких плеч, мускулистой груди, покрытой темными волосами, и плоского живота.

С треском расстегнув молнию, одним движением он спустил вниз джинсы вместе с трусами. Ошеломленная, она смотрела на его стоящий, как будто вырвавшийся на свободу член. Краска опять бросилась ей в лицо.

Уэбб застыл, несколько раз глубоко вздохнув. Боясь сделать что-нибудь не так, Роанна лежала неподвижно, стараясь не смотреть на него. Если он сейчас отвернется от нее, она умрет. Но он хочет ее, она не может этого не видеть. Она была совсем неопытной, но вовсе не невежественной. Он был возбужден до предела, в этом не было сомнения.

Он лег, и матрас прогнулся под его весом. Не дав ей ни мгновения, чтобы подумать, и ни секунды, чтобы испугаться, он лег на нее, и его плечи заслонили свет лампы. Взяв двумя руками ее голову, он прижался раскрытым ртом к ее губам и одновременно его член вошел в глубь ее плоти. Ее сердце дико подпрыгнуло, она закричала, но крик был заглушен его поцелуем.

Все оказалось совсем не просто, несмотря на ее возбуждение, а может быть, именно из-за него. Несколько раз ей казалось, что она не выдержит, но он постепенно и понемногу погружался все глубже и глубже. Ее тело сопротивлялось увеличивающемуся давлению, вдруг ее пронзила острая боль, она застонала, но он не прекратил своих усилий, напротив, объятие стало крепче, он как бы весь сосредоточился на том, чтобы проникнуть внутрь нее.

Наконец все было кончено. Продолжая держать в руках ее голову, он стал осыпать поцелуями ее соленые от слез щеки.

— Успокойся, милая. Я знаю, что тебе больно, но скоро боль утихнет.

Его ласковые слова подействовали на нее успокаивающе. Если бы он плохо относился к ней, разве стал бы называть «милая»? Очень медленно она стала успокаиваться после неистовой схватки, дыхание стало спокойнее и глубже. Чувство счастья охватило ее. Он так нежно держал ее в своих объятьях, что она не могла поверить, что только час назад увидела его в полумраке маленького бара. Внезапно Уэбб снова покрыл ее лицо частыми поцелуями, как будто подготавливал к чему-то большему.

— Ты готова? — спросил он.

Она не поняла, что он имеет в виду, и в замешательстве взглянула на него:

— Готова к чему?

Улыбка скользнула по его губам.

Заниматься любовью.

Она еще сильнее смутилась.

— А мы разве не этим занимались?

— Не совсем. Есть еще кое-что.

Ее изумление перешло в панику.

— Еще? — Она попыталась выскользнуть из-под него. Он рассмеялся:

— Успокойся. Ничего страшного не будет. Она постаралась взять себя в руки.

— Тогда поучи меня, как… это делать. Он снова вошел в нее, и она стала неуверенно двигаться в такт его движениям. Теперь наслаждение вернулось к ней, их тела взлетали и опускались, слившись воедино. Он перенес тяжесть тела на один локоть, и его рука скользнула вниз между их телами и стала гладить ее нежную плоть, которая была так напряжена, что каждая ласка отдавалась во всем теле, как удар молнии. Его пальцы скользили взад-вперед с какой-то нежной силой, и Роанна почувствовала, что постепенно ее тело становится невесомым.

Его безжалостная чувственная атака не старалась облегчить или ускорить оргазм. Он вторгался в нее как завоеватель, но наслаждение, которое она испытывала, заставляло ее прижиматься к нему все сильнее. Наконец она прогнулась под ним, стараясь, чтобы он как можно глубже вошел в нее. Она слышала свои крики, но ей было все равно. Его тяжесть вдавила ее в постель, руки сжимали ягодицы, бедра двигались вверх-вниз. Наконец она ощутила его дрожь, потом наступила тишина.

Обессиленная, едва дыша, Роанна лежала рядом с ним. Спустя мгновение его руки обняли ее, и ее голова легла ему на плечо. В первый раз за эти десять лет она почувствовала, что счастлива.

Роанна не знала, сколько времени прошло. Но вот его руки вновь требовательно коснулись ее тела.

— Ты хочешь повторить? — Его голос был низким и настойчивым.

— Да, — сказала она и вновь почувствовала тяжесть его горячего тела.

Роанна. Лежа в темноте, Уэбб ощущал рядом ее присутствие. Она спала, и ее голова лежала у него на плече.

Вначале он не узнал ее. Прошло десять лет, понятно, что она должна была измениться, но в его памяти она все еще оставалась худым, не оформившимся подростком. В женщине, которая внезапно возникла перед ним в полумраке бара, не было даже намека на прежнюю Роанну. Эта хорошо одетая дама была так неуместна здесь, что он сначала удивился, когда она заговорила с ним.

В дорогой шелковой блузке и брюках, сшитых лучшим портным, она выглядела очень элегантно. Светская дама в захолустном кабаке. Красиво подстриженные волосы, совсем темные в полумраке помещения, доходили до плеч. Ее рот… у нее был чудесный рот с яркими чувственными губами. Как приятно, наверное, целовать эти мягкие, нежные губы. Когда он повернулся и она взглянула на него, в лице ее было столько торжественности, что трудно было поверить в то, что она умеет улыбаться.

А потом дама произнесла:

— Привет, Уэбб. Могу я с тобой поговорить?

Ее голос привел его в шок. На мгновение ему показалось, что он выпил больше, чем следовало. Почему она называет его по имени, ведь он мог поклясться, что никогда не видел ее раньше? Но она говорила голосом Роанны, и ее глаза были такие же карие, как у Роанны. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он поднял, что эта молодая женщина и есть Роанна, которую он оставил почти девчонкой.

За десять лет Уэбб постарался забыть, что с ним произошло. Он покинул Давенкорт навсегда и начал жизнь почти с нуля. Поселился в Аризоне, потому что этот штат был далеко от его цветущей, зеленой Алабамы. Труд на ранчо требовал большого напряжения, но ему нравилась физическая работа не меньше, чем мир бизнеса с его волчьими законами. Он был прекрасным наездником, и это ему очень помогало. Теперь у него не было такого количества родственников, общался он только с матерью и Сандрой, и был этим доволен.

Вначале, когда боль потери еще не притупилась, он чувствовал себя почти мертвым. Смерть Джесси глубоко потрясла его. Первое время его постоянно грызла мысль, что убийца безнаказанно гуляет на свободе и его никогда не найдут. Но потом он понял, что ничего не может поделать. Не было никаких улик. Чтобы жить дальше, он должен все забыть.

Бывали дни, даже недели, когда он совсем не думал о своей прошлой жизни. Позабыл их всех — Люсинду и остальных. Всех, кроме Роанны. Иногда в его ушах звучал ее смех, и он инстинктивно оборачивался, чтобы посмотреть, что еще она выкинула, но тут же спохватывался — ведь ее больше нет рядом. Иногда, залечивая рану у лошади, вспоминал, как темнело ее худенькое лицо, когда она видела раненое или больное животное.

Забыть ее было труднее всего. Именно память о ней заставляла его снова и снова

испытывать гнев.

Лгала ли Джесси, обвиняя Роанну в том, что она нарочно подстроила их ссору в тот вечер. Скорее всего — да. Но почему, почему на смущенном лице Роанны ясно прочитывалось виноватое выражение. Узнав, что Джесси была беременна от другого мужчины, он пришел к заключению, что Роанна не имела никакого отношения к ее смерти и что скорее всего убийцей был неизвестный любовник Джесси, но что-то в поведении Роанны в тот вечер до сих пор приводило его в бешенство.

Может быть, потому, что до этого его маленькая кузина была для него как открытая книга. Бескорыстно и беззаветно обожающее его существо. Роковой вечер посеял сомнения в душе Уэбба. Не был ли он для нее только собственностью, которую ей захотелось отнять у Джесси.

Поле смерти Джесси у него было несколько женщин. Две или три связи были долговременными, хотя жениться второй раз он не собирался. Какой бы страстной ни была ночь, проведенная с другой женщиной, первой мыслью, когда он просыпался на рассвете, была мысль о Роанне. Он представлял ее себе, и его плоть становилась твердой, как железо.

Но он никогда не мог вспомнить своих снов, только их обрывки. Он ощущал ее маленькие ягодицы у себя на коленях, чувствовал, как к его груди прижимаются маленькие острые груди. Вожделение, которое он когда-то испытывал к Джесси, было связано прежде всего с желанием одержать над ней верх. Влечение к Роанне в его снах всегда было окрашено нежностью.

И когда в грязном баре он увидел ее не во сне, а наяву, его первым желанием было увести ее отсюда. Он взял девушку за руку, и она беспрекословно пошла за ним. Она стала совсем другой — бесстрастной и молчаливой, а раньше болтала не закрывая рта. Уэбб понимал, что несколько перебрал текилы и лучше было бы отложить встречу с ней на завтра, но не мог отпустить ее руку даже на минуту.

Сначала он с трудом мог сосредоточиться на том, что она говорила. Просто глядел на нее не отрываясь. Роанна же дрожала как осиновый лист и смотрела куда угодно, только не на него, и это его раздражало.

Она изменилась. Боже, как она изменилась. Раньше на ее подвижном личике Можно было прочитать каждую мысль. А теперь в ее глазах больше не было смеха и озорства, в движениях — рвущейся наружу энергии. Казалось, настоящую Роанну кто-то украл, а на ее место подбросил бесстрастную леди.

Некрасивая девочка-подросток превратилась в прелестную женщину. Роанна не стала красавицей, нет, но в ней было нечто большее, чем красота. Овал лица с высокими скулами и миндалевидные глаза орехового цвета выглядели экзотическими. Она немного прибавила в весе, формы ее тела стали более округлыми, хотя еще фунтов десять набрать не мешало бы.

Все эти десять лет воспоминания о девочке, влюбленной в него, преследовали Уэбба, и сейчас появление вполне реальной женщины довело его долго сдерживаемое желание до точки кипения.

Что до нее, то она, как показалось Уэббу, была безразлична к нему. Просто выполняла просьбу Люсинды, и все. Люсинда любит его и хочет, чтобы он вернулся в Давенкорт, тогда она вернет ему все, что он потерял. Люсинда умирает. Люсинда, Люсинда, Люсинда. Она говорила только о Люсинде. Ничего о себе самой, о том, хочет ли она, чтобы он вернулся, как будто все ее чувства остались в прошлом.

Это привело Уэбба в еще большее раздражение. Все эти годы он думал о ней, а она, похоже, навсегда вычеркнула его из своей жизни. На некоторое время он перестал контролировать свои эмоции, в чем отчасти была виновата текила. Произошло нечто странное — он как бы видел себя со стороны, изумлялся собственным поступкам, но ничего не мог поделать. Он слышал, как требовал от нее переспать с ним в качестве платы за его возвращение. На ее лице появилось замешательство, потом она взяла себя в руки. Он ожидал отказа. Но Роанна согласилась.

Уэбб был достаточно зол и достаточно пьян, чтобы решиться на это. Господи, если она согласилась быть с ним только ради выгоды Люсинды, пусть пеняет на себя. Он воспользуется этим.

Усадив ее в машину, он быстро поехал в ближайший мотель, пока она не передумала.

Очутившись в маленькой комнате дешевого мотеля, он растянулся на кровати и приказал ей раздеться, уверенный, что она откажется. У него немного кружилась голова, и он ждал, что Роанна уйдет или по крайней мере потеряет самообладание и пошлет его в задницу. Он хотел увидеть волнение на этом бесстрастном лице, он хотел увидеть прежнюю Роанну!

Вместо этого она начала медленно раздеваться. Ее движения были изящны, и с мгновения, когда была расстегнута первая пуговица, он не мог думать ни о чем, кроме этой нежной кожи, обнажавшейся пред ним при каждом новом движении ее пальцев. Его член напрягся и так сильно давил изнутри на молнию брюк, что, наверное, на нем отпечатались ее зубчики.

В комнате было почти совсем темно, но ее чудесная белая кожа светилась в темноте. Она выскользнула из блузки, расстегнула строгий белый лифчик, и у него перехватило дыхание. Ее груди были небольшими, но совершенной формы с твердыми розовыми бутонами сосков, от вида которых у него пошла кругом голова.

Так же молча скинула брюки и трусики и, обнаженная, застыла перед ним. Желание прикоснуться к этим узким бедрам и нежным круглым ягодицам стало непреодолимым. Хриплым голосом он приказал ей подойти к нему, и она молча повиновалась. Тогда он дотронулся до нее и почувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения. Какая гладкая и прохладная кожа! Он медленно провел рукой вверх по ее ноге, потом его пальцы обхватили ее ягодицы; она немного подвинулась к нему и потерлась о его руку, и это движение вызвало в нем бурю восторга.

И все-таки он не мог поверить, что это та самая Роанна стоит перед ним обнаженная, а он ласкает ее тело, и это не во сне, а наяву после десяти лет бесплодных мечтаний. Ему не нужно больше представлять ее в своем воображении — она рядом. Маленький треугольник легких волосков внизу ее живота притягивал его взгляд. Тайны ее тела пробудили в нем мучительное желание. Он грубо велел ей раздвинуть ноги, и она повиновалась.

Но когда его руки стали проникать в ее тело и он почувствовал ответный отклик, в его отуманенном текилой мозгу возникла догадка.

Она никогда не делала этого раньше! Значит, он должен остановиться. Но возбуждение, вызванное ее близостью и текилой, ослабляло его волю. Он уже открыл рот, чтобы велеть ей одеваться, но в это же время ощутил, как сильно она возбуждена. Если он сейчас откажется он нее, то тем самым жестоко ранит ее.

Роанна росла в тени Джесси. Джесси была красавицей, Роанна — дурнушкой. Ее уверенность в себе, если только дело не касалось лошадей, была равна нулю. Да и как могло быть иначе, ведь даже родные постоянно критиковали ее, она недополучала любовь и ласку с самого детства. Внезапно он понял, какого мужества потребовал от нее этот поступок. Она разделась перед ним, чего, он был уверен в этом, не делала никогда ни перед одним мужчиной, и согласилась лечь с ним в постель. Нетрудно догадаться, чего ей это стоило.

Но он должен попытаться отговорить ее. Для этого ему понадобилась вся его воля. Роанна взглянула на него так, как будто ее ударили. Лицо побелело, руки стали дрожать.

— Ты меня не хочешь? — прошептала Роанна так робко, что его сердце сжалось. Благоразумие, и так ослабленное парами текилы, было сломлено окончательно. Вместо ответа он взял ее руку и провел ею вниз, заставив убедиться, насколько она возбудила его.

Тогда она умоляюще прошептала:

— Пожалуйста, сделай это. — И он пропал. Нет, он еще пытался как-то контролировать себя, охладить пожар, пылающий внутри, но потерпел поражение.

Он понимал, что причиняет ей боль, но не мог сдержаться. И потом, она отвечала-пусть неумело — на каждое его прикосновение. Джесси в постели бывала холодна с ним, Роанна же отдавалась вся без остатка. Она первая испытала оргазм, потом и его захватила и понесла волна финального наслаждения, такого бешеного, какое он не испытывал никогда раньше. А теперь она просто дремлет в его объятиях. Вероятно, он тоже ненадолго заснул, во всяком случае, был какой-то провал. Наконец он встал, выключил свет, набросил на нее простыню и снова лег рядом.

Прошло не очень много времени, но его естество опять восстало, возбужденное нежным телом, лежавшим в его объятьях, и Роанна без сомнений и колебаний снова приняла его в себя.

Уже почти рассвело. Пары текилы улетучились из головы, и он очутился один на один с тем, что произошло. Вольно или невольно, но он втянул в это Роанну, хотя все можно было решить иначе. Несомненно, она легла бы с ним в постель без всяких условий.

Уэбб ненавидел себя за то, что невольно стал еще одним человеком в длинном ряду тех, кто воздействовал на нее принуждением. Он не должен был ставить свое возвращение в зависимость от того, переспит она с ним или нет. Он хотел ее, он безумно хотел ее, но без всяких условий и угроз. В том, что он сейчас оказался в таком незавидном положении, была только его вина.

Он хотел восстановить мир с Люсиндой. Мысль о ее скорой смерти заставляла его жалеть о потерянных годах, Давенкорт и весь многочисленный капитал не имели значения, по крайней мере теперь. Главное — прекратить вражду, а еще ему хотелось выяснить, отчего больше не светятся радостью глаза Роанны.

Ну что ж, он готов вернуться домой.