С хмурым видом женщина смотрела на упрямую ламу. Пикафор открыто игнорировал свою хозяйку с холодным безразличием, которое свойственно только ламам. Животное уселось на тропинку, спокойно обозревая пейзаж, поворачивая свою длинную шею в разные стороны и стараясь все получше рассмотреть. Она лениво пожевывала листья, которые отщипнула с куста, растущего около тропинки, за секунду до того, как плюхнуться на землю.

— Интересно, ей когда-нибудь кто-нибудь говорил, что она, прежде всего, вьючное животное? — спросил Рэйли. — Мне кажется, она не может вникнуть в суть дела.

Джэйн смотрела на него, едва сдерживая слезы.

— Да, от тебя толку-то! Тоже мне, овечий пастух!

Рэйли пожал плечами.

— Это не овца, Джэйн.

Его сердце оттаяло, когда Джэйн повернулась к ламе, чтобы вновь попытаться убедить нахальное животное встать. Женщина принимала нежелание ламы двигаться на свой счет, поэтому так и сердилась. Рэйли не мог отделаться от желания взять ее в свои руки и поцеловать — настолько она была прелестна.

Пешая прогулка по лесу, в сущности, их вторая попытка скрыться с глаз журналистов и толпы поклонников. Идея исходила от Джэйн. Рэйли предложение пришлось по душе, пока она не выразила желание взять с собой двух лам, чтобы везти на них походное снаряжение. Он не смог уговорить ее не делать этого. Несмотря на свой добрый нрав, временами Джэйн была настолько упряма, что даже Рэйли не мог переубедить ее. Так что рано утром, когда солнце еще только показалось над горизонтом, они погрузили на лам мешки с провизией и недавно приобретенное снаряжение.

Пока все шло хорошо: они не встретили ни одного журналиста. Рэйли был уверен, что после инцидента в баре представителя прессы отстали от них в районе прибрежного шоссе. Кэнди же запутала их еще больше, сообщив всем звонившим по телефону, что Джэйн уехала в Лос-Анджелес навестить старых друзей.

Рэйли натянул шляпу пониже на глаза и глубоко вдохнул сосновый воздух, после чего удовлетворенно вздохнул. Здесь было удивительно красиво. В этом лесу можно легко заблудиться и забыть о тех проблемах, которые ждали человека к западу от гор. Именно этим он и собирался заняться, как только сумеет вытащить Джэйн из лап непослушных животных.

Мужчина громко свистнул, тут же рядом оказался Рауди. Он отдал собаке команду облаять мерзких лам. Колли обиженно посмотрел на хозяина, недовольный тем, что его заставили пасти каких-то лам, которые, по его мнению, находились на более низкой иерархической ступени, чем овцы. Согласно своему долгу, Рауди гавкнул пару раз, а потом присоединился к Пикафор, выражая тем самым нежелание продолжать прогулку. Он сидел спиной к ламе, обозревая живописный ландшафт.

— Ты признаешься в собственной несостоятельности, — проворчал Рэйли псу.

Рауди не обращал на него никакого внимания.

Джэйн раздраженно бросила повод и топнула ногой, затем погрозила пальцем в сторону Рэйли.

— Это ты во всем виноват! Ты и твои проклятые фанаты! Моя жизнь была спокойной до тех пор, пока не появился ты. А теперь смотри, что ты наделал! Мне пришлось уйти из дома, теперь вот я не могу больше общаться со своей ламой. Земля уходит из-под ног! А еще браслет сломался!

— Черт побери, — проворчал Рэйли, улыбаясь краешками губ и пытаясь не осложнять положение (он терпеть не мог, когда женщины плачут).

— Послушаешь тебя, так и впрямь чудовище какое-то.

— А так оно и есть, — заикаясь, проговорила Джэйн.

Она изо всех сил старалась не расплакаться. Ее терпение иссякло. Они шли уже целых три часа. Три часа она ощущала на своем затылке горячее дыхание ламы, три часа постоянно останавливалась, чтобы приласкать Пикафор. Это были три часа бессмысленного самоанализа.

Ее ноги ныли в походных сапогах, ее измучила ходьба. Сказывалось и напряжение двух последних недель. Джэйн чувствовала, что внутри у нее что-то должно взорваться, если только она не предпримет надлежащих мер. Она не была уверена в чувствах Рэйли, не знала, чего он хочет от их взаимоотношений. Ее браслет перестал посылать информацию, и она осталась без духовного наставника. Женщина поняла, что их взгляды на мир расходятся.

Ей хотелось найти такое место, где будет тихо и спокойно, как было в колледже и тогда, когда она жила с Маком. Разве найдет она умиротворение с человеком, жизнь с которым равносильна жизни в центре урагана?

— А что там с твоим браслетом? — спросил Рэйли, специально выбирая ту проблему, которую можно было решить.

Он подошел к Джэйн и нежно обнял ее.

— Что случилось? Застежка сломалась? Может быть, я смогу починить?

— Починить? Как же ты собираешься сделать это? Ведь вся проблема в тебе.

Рэйли поднял вверх брови и выставил вперед подбородок.

— Во мне? Но я не дотрагивался до него! Ты же никогда его не снимаешь!

Он взял ее руку и потрогал браслет. Золотая цепочка тускло поблескивала в утреннем свете.

— Красивый.

— Этот браслет мне подарил Брайан. Он купил его в Венгрии у цыганки. Она сказала, что браслет обладает магической силой и что ключом к нему является простое понимание происходящего. С тех пор, как ты приехал сюда, я ничего не понимаю. Понимаешь?

Нахмурившись, Рэйли сдвинул шляпу на затылок и почесал голову — воплощенный образ озадаченного мужчины.

— Ни капли.

— Браслет всегда передавал мне ощущения — плохие или хорошие — это помогало мне принимать решения, — сказала она, пытаясь убедить его в серьезности сказанного. — Он не работает с тех пор, как ты приехал сюда. Я думаю, что ты размагнитил психо-энергетнческое поле. И я не знаю, что мне делать.

Рэйли долго смотрел на женщину с недоверием. Потом отпустил ее руку, сделал два шага назад и так громко расхохотался, что ламы испуганно повернули головы в его сторону.

— Какая чушь! Джэнни!

Джэйн закрыла глаза и снова вздохнула. Разговаривать с ним было все равно, что разговаривать с ламой. А если подумать, то животные, наверное, лучше понимают, чем он, всю таинственность окружающего мира. Ведь у ламы такая тонкая душа!

— Я знала, что ты не поймешь меня, — проговорила Джэйн, чувствуя, как увеличивается расстояние, разделяющее их.

— Нет, я понимаю, — сказал Рэйли, снова приблизившись к ней. — Я понимаю, что между нами что-то разгорелось и нельзя дать этому потухнуть. И никакой браслет не убедит меня в обратном.

Он сдвинул ее шляпу на затылок и небрежно провел рукой по копне волос.

— Посмотри на меня, Джэнни, — приказал он.

Кроме как подчиниться, другого выхода не было. От его пристального взгляда у нее мурашки побежали по всему телу. Ощутив его близость, она напряглась. Чувство, охватившее ее, страшило своей глубиной и силой.

— Ты любишь меня? — спросил он.

Сердце Джэйн замерло. Она пристально смотрела на его побледневшее лицо Любила ли она его? Глупый. Неужели он не замечал? Все в Анастасии знают, что она по уши влюблена.

— Так как? Любишь? — спросил он во второй раз таким же твердым голосом, но его голубые глаза смотрели уже не так уверенно Видимо, его действительно интересовал ее ответ. Капля неуверенности во взгляде и придала ей смелости.

— Да, — прошептала она, положив ему руки на плечи.

Он напряженно изучал ее лицо, выражение, которое появилось на нем, и отметил ту нерешительность, с которой она дала ответ Женщина стояла перед ним, подняв плечи, как будто в ожидании смертельного приговора Джэйн испугалась. Он потряс основу ее мира, и ей это не совсем нравилось. Но она любила его. А в данный момент это все, что ему нужно, со всем остальным они разберутся потом.

— Ну, хорошо, — сказал он, переводя дыхание. — Тогда перестань увиливать.

Он крепко поцеловал ее и пошел к упрямой Пикафор. Джэйн стояла и ошеломленно смотрела вслед Рэйли. У нее было такое ощущение, будто ее сильно ударили. Кружилась голова, и ей показалось, что она может потерять сознание. Рэйли только что выбил из нее признание в любви, а сам, как ни в чем не бывало, пошел к ламам.

— Рэйли!

— Шевелись-ка! — бросил он через плечо, взяв в руки повод Пикафор, затем надвинул шляпу пониже на глаза и стал смотреть туда, куда вела тропинка — на северо-восток. — Уже и так очень жарко.

Мужчина дал сигнал ламе, и та сразу же встала, потянулась и посмотрела вдаль, туда, куда вела тропинка, как будто хотела сказать, что она более, чем кто-либо другой, готова отправиться в путь.

Рэйли широко улыбнулся раскрывшей от удивления рот Джэйн и подмигнул ей:

— Думаю, что я наконец-то понял, как нужно обращаться с дамами.

Джэйн закусила губу. Ей не хотелось думать о том, как Рэйли обращается с дамами. Червь сомнения точил ее изнутри. Она была готова отдать свое сердце мужчине, о котором говорили, что он заставляет женщин трепетать только от одного своего взгляда.

Шагая по тропинке и ведя за собой Джодпура, который дышал ей в затылок, она размышляла, что же произошло с тех пор, как Рэйли приехал в Анастасию. Он мог бы остаться в Лос-Анджелесе, но не остался. Когда журналисты и его поклонники выяснили, где находится их кумир, он мог бы воспользоваться ситуацией для поддержания своей популярности, но не воспользовался. Все, чего он хотел — побыть с ней, Джэйн Джордан. От этой мысли ее сердце оттаяло. Может быть, Рэйли и прав. Может быть, действительно ее переполняли эмоции и ее естественная реакция — отойти в сторону, “увильнуть”. Может быть, это и не имело отношения к тому, что ее браслет не работал. Может быть, она нашла, что искала. Бежала за своей радугой и, в конце концов, заполучила свое сокровище? Джэйн старалась не обращать внимания на червя сомнения, который продолжал упорно точить ее. Рэйли обвинил ее в том, что она лишь сторонний наблюдатель в жизни, а не активный участник. “Так, сейчас он в полном моем распоряжении, и мне надо начать действовать”, — подумала она, уставившись в спину Рэйли.

Молодые люди остановились пообедать на тенистой поляне рядом с прозрачным ручьем. Вокруг возвышались красные деревья, прославившие эту местность. Землю зеленым ковром покрывал папоротник, который пришелся ламам по вкусу. Рауди выбрал солнечное место, свернулся калачиком и уснул. Рэйли достал мешок с провизией и начал шарить в нем в поисках бутерброда.

— Голоден, — спросила Джэйн нежным голосом, на какой только была способна.

— Да, я так голоден, что мог бы съесть… Рэйли замолчал на полуслове, как только через плечо увидел Джэйн. Она стояла чуть поодаль. Ее роскошные волосы трепал легкий ветер, темные глаза ярко блестели, а ее изящные пальцы неторопливо расстегивали пуговицы на блузке.

— Я тоже голодна, — пробормотала она, не отрывая от него взгляда.

Рэйли ощутил острое, почти мучительное желание обладать ею. В действительности это желание не покидало его ни на минуту. Но сейчас ему не придется подавлять его в себе. Забыв о бутербродах, он устремил свой взгляд на стоящую перед ним женщину. На его губах блуждала улыбка в предвкушении чего-то удивительного.

Джэйн никогда не выступала в роли соблазнительницы. Мужчина всегда сам делал первый шаг. За прошедшие недели он ощущал некоторое отчуждение с ее стороны и объяснял его нашествием журналистов и фанатов. Но сейчас, несомненно, Джэйн выступала в роли нападающего. Может быть, она ведет себя так, потому что ее больше уже не стесняют условия общества. Ну, если на нее так действует природа, то он был готов бросить все и поселиться здесь отшельником.

— Что ты делаешь? — спросил он, когда Джэйн стала расстегивать его рубашку.

— Ты же сказал мне, чтобы я перестала увиливать.

— Да? А как же ламы?

— Они нам не помешают. Я сказала им, чтобы они вздремнули после обеда, — произнесла она, снимая с него рубашку.

Дрожь пробежала по ее телу. Женщина нежно поцеловала его грудь. Ей нравилось быть активной, ее не устраивали только лишние тревоги. Эта философия начинала нравиться ей все больше и больше.

— А тебя не волнует то, что, возможно, в них живут души твоих тетушек?

Джэйн прервала поцелуй и искоса посмотрела на него.

— Рэйли, я же хочу соблазнить тебя. Может быть, ты замолчишь хоть на минуту?

— Нет проблем.

Она плотно прижалась к любимому. Когда она находилась в его объятиях, все было хорошо. Все их разногласия во взгляде на мир куда-то улетучивались. Женщина забывала о неприятностях, связанных с его работой. Их было только двое.

— Я хотела бы, чтобы этот миг длился вечно, — нежно пролепетала Джэйн.

Рэйли понимал ее: он и сам хотел того же. Но это было неразумно.

— Где-то там нас по-прежнему ждет обычная жизнь с ее постоянными тревогами и заботами, Джэйн, — сказал он мягко, почти с сожалением. — У тебя и у меня есть работа, люди, которые зависят от нас. Мы не можем покинуть мир и стать сторонними наблюдателями.

— Я не только наблюдаю, — возразила Джэйн, обиженно отвернулась и начала одеваться, — Моя жизнь — в Анастасии. Я организовала театральную труппу, я взяла Кэнди, помогаю ей, чем могу. Ты не можешь утверждать, что я ничего не делаю, а только наблюдаю за всем со стороны.

— Джэйн, я имел в виду другое. Я хотел сказать, что мир состоит не только из нас двоих. Тебе не понравилось то, что журналисты отнимают у нас кучу времени. Мне тоже это не нравится. Но они — часть моей жизни. И как бы я ни хотел остаться здесь, в горах, с тобой, я не смог бы, потому что у меня много обязанностей. Мне придется поехать в Лос-Анджелес на следующей неделе на премьеру “Смертельного намерения”.

Джэйн почувствовала, как предательски подкосились колени.

— А как же пьеса?

— Ничего страшного. Я просто пропущу одну репетицию. Меня заменит дублер.

Он встал и быстро оделся. Джэйн молча наблюдала, как он одевается. Она чувствовала, как страх понемногу овладевает всем ее существом.

— Ты вернешься к премьере?

Рэйли поднял носок и, натягивая его на ногу, как-то странно посмотрел на Джэйн и сказал:

— Конечно, я вернусь.

— Почему ты ничего мне не сказал раньше?

В ответ он только пожал плечами и стал одевать рубашку.

— Вылетело из головы, — после паузы пробормотал он.

— Вылетело из головы? — недоверчиво переспросила Джэйн. — Вылетело из головы, что твой фильм стоимостью в несколько миллионов выходит на экраны на следующей неделе?

— Ну, хорошо, — со вздохом признался Рэйли. — Может быть, я не хотел говорить о “Смертельном намерении”, потому что у меня нет никакого желания выслушивать твою очередную нотацию по поводу того, что я неосмотрительно растрачиваю свой талант на посредственные фильмы.

Джэйн промолчала и стала грызть ноготь на большом пальце. Если “Смертельное намерение” такой же фильм, как и предыдущие, то Рэйли действительно растрачивает свой талант попусту. Но она знала, что у Рэйли были основания для того, чтобы выбрать именно этот сценарий. Нельзя же винить его за то, что он оставался предан друзьям и членам семьи.

— По правде говоря, я не забывал об этом ни на минуту, — пробормотал Рэйли, заправляя рубашку в джинсы. — Режиссер — мой хороший друг. Ему принадлежит часть фильма, поэтому он заинтересован в том, чтобы фильм имел кассовый успех.

Джэйн внимательно слушала его, а ее сердце разрывалось между любовью и недоверием. Она любила Рэйли-человека, который шел на жертвы ради близких ему людей. Но она с подозрением относилась к Рэйли-актеру, который так кстати и как бы невзначай сообщал эти сведения ей, известному кинокритику. Она ненавидела себя за свои сомнения. Ей очень хотелось получить какое-нибудь доказательство тому, что Рэйли не воспользуется ее чувствами, чтобы потом безжалостно разбить ей сердце. Она дотронулась до браслета в надежде получить какой-нибудь знак, но ничего не произошло.

Рэйли заметил движение ее руки и нахмурился. Ему не нравилось, что Джэйн верила во всякие предчувствия, судьбу и подобного рода вздор, но ее убеждения составляли значительную часть ее натуры. Человек должен принимать и хорошее, и плохое, а в Джэйн было много хорошего.

— Ну, хватит о делах, — заявил он, пытаясь преодолеть возникшую между ними преграду, и чмокнул Джэйн в губы. — Мне кажется, что нам не прийти к общему знаменателю, и тут ничего не поделаешь. Мы здесь, чтобы получить наслаждение от природы и друг от друга. Поэтому, — он ослепительно улыбнулся своей знаменитой улыбкой Чеширского кота и продолжил, — если ты получила удовольствие со мной, мы можем идти дальше, Джэйн.

Женщина взглянула на него, стараясь изо всех сил выбросить из головы мрачные мысли, лежавшие камнем у нее на душе.

— Я люблю тебя, — как будто стараясь убедить себя, сказала она и улыбнулась уголками губ. — Ты несносный, но я люблю тебя.

— Что мне всегда приятно слышать, так это лесть, — язвительно заметил Рэйли, натягивая шляпу на голову.

Будучи верен своему слову, Рэйли больше не заговаривал в тот день о делах. Хотя в глубине сознания Джэйн продолжала беспокоиться и задавать множество вопросов, она приложила все силы, чтобы не обращать на это внимание, и с головой окунулась в развлечения на лоне природы с любимым человеком. Она всем сердцем отдалась вольной жизни, хотя было очевидно, что она ничего не смыслит в лагерной жизни.

— Я не понимаю, зачем ты это все купила, любовь моя, — сказал Рэйли, указывая рукой, в которой держал металлическую кофейную чашку, на палатку и остальное снаряжение, — ты же ведь не создана для жизни в лесу.

Он отдыхал, растянувшись у костра. На землю опускались сумерки. Когда Джэйн смотрела на него, у нее чуть быстрее начинало биться сердце.

Рэйли чувствовал себя в лесу, как рыба в воде, чем они тоже отличались друг от друга. Но ее это не волновало. Джэйн радовалась тому, что Рэйли обрел наконец внутренний покой.

Она заварила себе чай и сделала глоток, решительно отказываясь признать, что он был просто отвратителен.

— Мне кажется, я смогла бы научиться жить здесь, потому что всегда хотела вступить в контакт с силами природы.

Рэйли не стал спорить. — Ну что же, это чудесное место вполне подходит для подобной цели, — сказал он задумчиво. — Здесь все напоминает мне мою родину, — помолчав, добавил он.

— Ты скучаешь по Австралии? — спросила Джэйн, у которой сжалось сердце, когда она уловила в голосе Рэйли ностальгические нотки.

— Немного, — ответил он, вспоминая о своей семье, старых друзьях, ферме.

Воспоминания были приятными, но он знал, что если вернется назад, ничто не останется по-прежнему. Сейчас люди смотрели на него по-другому, не так, как тогда, когда он еще был пастухом у отца, ждали от него чего-то другого. “Правду говорят, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды”, — с грустью подумал он.

— Моя жизнь теперь здесь, в Штатах. Он чуть было не добавил “с тобой”, но потом передумал, посчитав, что опережает события. Джэйн стала очень пуглива в последнее время. Он уже все обдумал: и место, и время. Оставалось уточнить некоторые детали, перед тем, как назвать Джэйн своей навсегда.

Он вылил остатки кофе на тлеющие угли, встал, потянулся и сказал:

— Этот день был очень долгим, любовь моя. Давай спать.

Джэйн посмотрела вокруг и начала грызть ноготь на большом пальце. Она не сказала ни слова, пока он тушил огонь и проверял лам. Но когда Рэйли открыл палатку и жестом пригласил ее войти первой, она заупрямилась. Все старые страхи ожили с новой силой, и у нее панически сжалось горло. Она попыталась войти под голубой капроновый купол палатки, но, не успев переступить порог, отпрянула.

— Я не могу, — прошептала она смущенно, не смея посмотреть на Рэйли.

В ее темных глазах заблестели слезы.

— Извини, я думала, что смогу это сделать, но я не могу.

— Джэнни, что с тобой? — с искренним участием спросил он, затем обнял ее и прижал к себе.

Она дрожала.

— Ты будешь смеяться, — сказала Джэйн уныло.

— Не буду, я обещаю, а ты ведь знаешь, что я всегда сдерживаю свои обещания.

Может быть, он примет ее за сумасшедшую, но смеяться не будет, потому что обещал. И она верила ему.

— Я боюсь замкнутого пространства, — призналась она робко. — Я думала, что смогу находиться в палатке, потому что она стоит на открытом месте, но…

"Клаустрофобия, — подумал Рэйли, поглаживая Джэйн по ее густым непослушным волосам. — Вот почему в ее огромном доме было так много окон и почти не было стен. Вот почему она спала на огромной кровати без спинок. Скорее всего этим же объясняется и то, что у нее машина с откидным верхом”.

— Когда я была маленькой, меня случайно заперли в шкафу, — объяснила Джэйн, которую только при одном воспоминании об этом событии бросило в дрожь. — Ты, наверное, думаешь, что глупо с моей стороны до сих пор бояться, точно так же, как ты считаешь глупым верить в судьбу.

— Я вовсе не думаю, что это глупо. Я знаю, что значит испытывать страх перед чем-либо. Я знаю, что значит нуждаться в поддержке друга. А мы ведь друзья.

Любовь переполнила Джэйн, в ее глазах появились слезы. Нет, он — удивительный человек!

— Очень хорошие друзья, — сказала Джэйн с улыбкой благодарности.

Рэйли поцеловал ее в носик и подмигнул:

— Жди меня здесь.

Не говоря больше ни слова, он вошел в палатку, взял двойной спальный мешок и подушки и положил их так, чтобы можно было любоваться красками заходящего солнца и луной, уже появившейся над горизонтом. Джэйн охотно устроилась рядом.

— Ты действительно согласен спать на открытом воздухе, а не в палатке? — спросила Джэйн.

— Кому она нужна? Разве можно, лежа в палатке, любоваться звездами?

В ответ Джэйн прижалась к нему. “Пока я буду рядом с Рэйли, я всегда смогу любоваться звездами, — подумала она.